Зависим

Аластор твердой рукой закрыл дверь своей спальни, и как только замок защелкнулся, его самообладание разлетелось на миллион осколков. Его улыбка превратилась в дикий отчаянный оскал, а уши прижались, и он, пошатываясь, отошел от двери. Спотыкаясь, он направился к кровати и рухнул на нее; ноги окончательно отказали. Как ему удалось вернуться в свою комнату, он никогда не узнает. Он впился пальцами в матрас, и в его груди запульсировала старая, знакомая боль. Последние недели стали для него личным Адом. Снова видеть рядом Вокса, видеть ту его версию, которую Аластор считал давно умершей, снова ощущать прикосновение этих нежных рук… Все это было слишком невыносимо. И оказалось, что видеть Вокса забывающим ту жизнь, которую они прожили вместе, гораздо проще, чем видеть его вспоминающим ее. Приходится заново переживать ее с Теле-Демоном. Он не мог дышать. Он потянул за воротник с излишней силой, оторвав верхнюю пуговицу, и увидел, как та отскочила на пол и покатилась прочь от него. Вокс не имел права снова врываться в его жизнь со своими нежными словами и извинениями. Он не имел права раскапывать чувства, которые Аластор так старательно пытался похоронить в самых глубоких и темных уголках своего сознания. Он не имел права срывать с Аластора тщательно созданную маску, рушить стены, которые тот возвел, чтобы защитить себя от новой боли. А еще — новая информация, которую дал ему Вокс: как и почему их отношения стали обречены. Ярость и страдание от того, что этот мерзкий мотылек насиловал, манипулировал и шантажировал человека, которого он любил. В конце концов он догадался, что яд воздействует на Вокса, но увидеть это? Увидеть, через что Валентино заставил Вокса пройти, чтобы сломать его, превратить в человека, которого даже сам Вокс не узнавал… Аластор раскрасит стены Башни Ви еще горячей кровью Валентино. В этом был и стыд. Стыд за то, что не понял этого раньше, за то, что не заметил, как Вокс дрожал и отшатывался от прикосновений Аластора. Аластор должен был спросить. Должен был отбросить свою собственную боль, как незначительную, и надавить на Вокса сильнее, присматривать, наблюдать за ним лучше. Вокс был так предан ему, даже когда Валентино пустил ему пулю в лицо. Он защищал Аластора всеми фибрами своего существа, не позволяя Валентино приблизиться к нему, даже если это означало, что демон-мотылек прижмет Вокса к себе и использует его тело. Вокс всегда заботился о нем. Его сердце было на месте, даже когда голова — нет. Аластор закрыл лицо руками. Ему становилось все труднее сохранять ясность ума рядом с Воксом. Слишком легко было снова погрузиться в ту близость, которую они когда-то разделяли, и каждый импульс успокаивающих помех, каждое легкое прикосновение, каждая искренняя улыбка одновременно заставляли его сердце взмывать вверх и снова разбиваться на осколки. Было бы легче, если бы Вокс продолжал ненавидеть его, если бы он никогда не вспоминал об их совместной жизни. Но Аластор был рад тому, что он смог вспомнить, что человек, которого он когда-то знал, был здесь, в отеле. Потому что в нем жила предательская частичка, которая должна была увянуть и умереть много лет назад, но теперь она подняла голову и шептала тихие, обнадеживающие мысли, которые дразнили его измученное сердце. То, чего не могло быть. То, через что он не смог бы пройти снова. Его мысли закружились, как это случалось каждый раз, когда он разговаривал с Воксом, и воспоминания, словно ласковый прилив, пронеслись по его сознанию. Он налил каждому по стакану бренди и уселся рядом с Воксом на диван. Вокс с благодарной улыбкой принял предложенный бокал и небрежно приобнял Аластора за талию, улыбнувшись, когда тот прильнул к нему. Их роман был свежим — всего две недели, но они как будто знали друг друга уже несколько лет, и Аластор чувствовал себя рядом с Теле-Демоном так, как не чувствовал ни с кем прежде. — Ты рассказывал мне о том придурке, который пытался испепелить тебя лучевым пистолетом во вторник? — Спросил Вокс. Аластор хмыкнул и продолжил свой рассказ. — Боюсь, я не помню его имени. Змееподобный парень. Вокруг него бегала небольшая кучка идиотских яйцеобразных существ. — Аластор пренебрежительно махнул рукой. — Правда, все это было довольно жалко. Он не успел сделать ни одного выстрела, и все закончилось в считанные секунды. Он чуть не поджег себя, что было довольно забавно. Вокс усмехнулся, и взгляд Аластора задержался на этом выражении. Вокс действительно был красивым мужчиной. И обаятельным. — Слишком устал, чтобы транслировать его крики в эфире? — Поддразнил Вокс, и Аластор расслабился, прижавшись к нему. — Он не стоил таких усилий. Кроме того, я не могу делать так со всеми, иначе я превращусь в пони с одним фокусом. Мои слушатели начнут терять интерес. Вокс хихикнул и сделал глоток бренди. Он выглядел вполне довольным, когда Аластор прижимался к нему, как особенно самодовольный кот, у которого в жизни есть все, чего он хочет. Вокс поймал его взгляд. — Что? Аластор лениво ухмыльнулся. — Ты выглядишь довольным собой. Не хочешь поделиться сплетнями? Вокс на мгновение смутился, но потом, похоже, понял, что Аластор имеет в виду, и тепло рассмеялся. Это был прекрасный звук, от которого Аластор никогда не устанет. — Сплетничают, что у меня есть потрясающий тайный парень, которого зовут Радио-Демон, и, находясь рядом с ним, я чувствую себя самым счастливым человеком во всем Аду, — сказал Вокс, и Аластор мог только понадеяться, что его щеки на самом деле не такие теплые, как ему казалось. Он ожидал, что Вокс расскажет ему какую-нибудь историю — возможно, связанную с работой, ведь его только что назначили генеральным директором. Но то, что он обрадовался исключительно самому Аластору, стало для него настоящим сюрпризом. Приятным. — Что это? Великий Аластор потерял дар речи? — Поддразнил Вокс. — Не можешь справиться с легкой сентиментальностью? Аластор закатил глаза, и Вокс снова рассмеялся, этот звук растёкся в груди Аластора, словно мед. Аластор наслаждался шумом, на мгновение закрыв глаза, а затем подвинулся, чтобы получше рассмотреть Демона Телевидения. Он и впрямь был великолепен — с его искренней улыбкой и тем, как светились его глаза, когда он был счастлив. Его плечи слегка вздрагивали, когда он смеялся, и статика игриво щекотала кожу Аластора. А голос… Этот насыщенный голос заставлял Аластора трещать по швам, когда Вокс опускал его только для его ушей. У Аластора еще никогда не было настоящих романтических отношений, но с этими ему явно повезло. Выражение лица Вокса смягчилось, и он поставил свой бокал на кофейный столик, после чего провел пальцами по челюсти Аластора, а другой рукой все еще крепко обнимал его за талию. — Черт возьми, ты прекрасен, — прошептал Вокс, и бабочки затрепетали в животе Аластора. Он не привык к таким нежным комплиментам — вообще не привык к комплиментам, но они срывались с губ Вокса так же легко, как дождь с грозовой тучи. Мягкость давалась Аластору нелегко. Он привык к одиночеству, и два человека, которые привлекали его в человеческой жизни, хотели от него того, что ему было не по душе, а когда он сказал об этом, оба бросили его, прежде чем отношения успели расцвести. Один из них даже разорвал дружбу из-за этого. Он привык оберегать свое сердце, защищать себя, но чем больше времени он проводил с Воксом, тем слабее становилась его защита. Вокс нежно поймал его подбородок между двумя пальцами. — Можно я тебя поцелую? Аластор моргнул. Это будет их первый. — …Да. Лицо Вокса расплылось в ухмылке, и Аластор почувствовал, что его собственная улыбка смягчается по краям. Большинство демонов не стали бы спрашивать разрешения, но Вокс не был похож на большинство демонов, не так ли? Вокс наклонился первым, и их губы слегка соприкоснулись, после чего Вокс чуть сильнее прижался к губам Аластора. Это было медленно и лениво, и большой палец Вокса с обожанием гладил его по щеке. Угол наклона был предельным, и у Аластора начала болеть шея, но Вокс внезапно прервал их поцелуй, чтобы выхватить из пальцев Аластора бокал с бренди и поставить его рядом со своим на стол. Затем он схватил Аластора за бедра и повалил его к себе на колени, пока тот не уставился на него с удивлением. — Так-то лучше, — усмехнулся Вокс, запустив пальцы в волосы Аластора и притянув его к себе для еще одного поцелуя. Аластор никогда не уставал от его игривости. Он обнял Теле-Демона и поцеловал его в ответ, и вскоре Вокс уже покусывал его нижнюю губу в легкомысленном поединке. У Аластора перехватило дыхание, когда он раздвинул губы и почувствовал, как язык Вокса скользнул по его губам. Аластору многое было не по душе, когда дело касалось физической стороны романтических отношений, но поцелуи определенно не входили в их число. На самом деле, это был один из его самых сокровенных секретов, что ему нравится, когда его целует кто-то, к кому он испытывает влечение, — как бы мало это ни было на самом деле. Он наслаждался вкусом языка Вокса, его борьбой за то, чтобы завладеть ртом Вокса раньше, чем тот завладеет ртом Аластора. Ему нравилось ощущать прикушенные губы, руку, сжимающую его волосы, и то, как они начали тяжело дышать друг другу в рот, крепче прижимая друг друга к себе. Так легко было потеряться в Воксе — в его прикосновениях, поцелуях и звуках, которые он издавал, когда они прижимались друг к другу. Его пальцы были легкими и дразнящими, они танцевали по шее Аластора и скользили вниз по его рукам. Затем давление стало более сильным, когда они переместились на бедра и заскользили по спине, исследуя Аластора, запоминая его тело и все те части, которые заставляли Радио-Демона прижиматься к нему или целовать его сильнее. Вскоре Вокс начал осыпать поцелуями шею Аластора, а тот провел одной рукой по груди Вокса, другой исследуя порты на его затылке и посылая через них потоки энергии, чтобы посмотреть, как это повлияет на Теле-Демона. Вокс хмыкнул — глубокий, спокойный звук, — провел пальцами по одному из рогов Аластора и пропустил через него импульс статики. Аластор вздрогнул от незнакомого, но приятного ощущения и прижался к груди Вокса. Он хотел большего. Больше Вокса, больше его глубоких и медленных поцелуев, больше его притягательных прикосновений, больше этой мягкой близости, которой он никогда раньше не испытывал. А потом Вокс просунул руку между ног Аластора, и его словно окунули в ледяную ванну. Аластор замер, почувствовав, как Вокс притягивает его к себе, и внезапно ощутил всю степень возбуждения Вокса, когда Теле-Демон начал качать бедрами, прижимаясь к нему. Аластор нахмурился. Так происходило всегда. Всякий раз, когда он пытался сблизиться с кем-то, они достигали этой точки, и все рушилось. Именно по этой причине он работал в одиночку. Именно поэтому он решил избегать отношений в Аду — ведь если он считал людей похотливыми, поверхностными и требовательными, то представьте, что влекут за собой отношения с демоном. Он отстранился от Вокса, и Теле-Демон приостановился, растерянно глядя на него. Аластор опустил взгляд на руку Вокса, которая медленно ласкала его член через брюки. Резко улыбнувшись Воксу, он убрал руку и слез с другого Оверлорда. Он начал закрывать свое сердце, прежде чем открыть рот. Следующая часть может оказаться довольно грязной. — Я не могу тебе этого дать. — Он сузил глаза. — Я не дам тебе этого, как бы ты ни просил. Так что, если это то, что тебе нужно, если это что-то важное для тебя, тогда, боюсь, мы можем закончить все здесь и сейчас. Вокс поднял брови и сел ровнее. — Что, секс? Да ничего. Мне он не нужен. Взгляд Аластора ожесточился. — Я серьезно, Вокс. Не думай, что тебе удастся изменить мое мнение после нескольких недель или даже месяцев совместной жизни. Я не могу возбудиться, и мне не нужны твои попытки «починить» меня. Вокс нахмурился. — Я не могу починить то, что не сломано. Аластор зажал рот, застигнутый врасплох искренностью этого простого замечания. Теле-Демон наклонил голову. — Секс не обсуждается. Понял. Что-нибудь еще? Аластор выпрямился. Вот так просто? Без споров? Никаких «включает ли это…»? Просто… искреннее согласие? — …Я имею в виду не только традиционный секс, — медленно произнес Аластор. Он должен был убедиться, что Вокс его понял. — Оральный секс, прелюдии, кинки… Мне это не нравится, Вокс. Это ничего не дает мне, и мне не нравится то, что я чувствую. Вокс кивнул. — Понятно. А как насчет поцелуев? Они у тебя неплохо получаются. Это тебе нравится? Они действительно обсуждали это? Вокс действительно был доволен отсутствием сексуальной близости? Аластор не мог не бросить взгляд на явную выпуклость в брюках Вокса. — Я… Да. Мне нравится целоваться. Вокс улыбнулся и заметил, куда устремился взгляд Аластора. Он опустил взгляд на себя и свел ноги вместе, а затем пренебрежительно махнул рукой. — С этим я разберусь позже. А что насчет прикосновений? Ты не против, чтобы я тебя трогал, или ты просто был вежлив раньше? Аластор не ожидал такого развития событий. — Я… я полагаю, это зависит от типа прикосновения. Улыбка Вокса была теплой и яркой. — Покажи мне, что тебе нравится. Он приглашающе похлопал себя по коленям. Аластор на мгновение уставился на него, и выражение лица Вокса немного потускнело, когда он опустил взгляд на свои брюки. — Если это проблема, я могу решить ее сейчас в ванной, но я не могу гарантировать, что это не случится снова. Я могу игнорировать свой член, но я не могу выбирать, когда он решит… э-э… обратить на себя внимание. — Он поймал взгляд Аластора. — Не уверен, что ты в курсе, но ты довольно привлекателен. У Аластора пересохло в горле. Обычно разговор проходил совсем не так. Он привык к тому, что его партнеры умоляют его, обвиняют, даже игнорируют его слова, а потом злятся, когда он их упрекает. Он привык к тому, что от него уходят или ему приходится выгонять партнера. Он не привык к легкому принятию и комплиментам, а также к тому, чтобы партнер спрашивал, что ему нравится. — Это не проблема, — тихо сказал Аластор, делая нерешительный шаг к Воксу и позволяя другому Оверлорду снова усадить его к себе на колени. Вокс погладил его напряженные плечи, пока они не расслабились. — Покажи мне, что тебе нравится, — повторил Вокс. Аластор не знал, с чего начать. Он находился на неизведанной территории, и его не покидала мысль, что в идеальных словах Вокса скрыта ловушка — подвох. Взгляд Вокса смягчался тем дольше, чем дольше молчал Аластор. Он обнял Радио-Демона, крепко прижимая его к себе. — Серьезно, Ал. Мне не нужен от тебя секс. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя в безопасности со мной. Аластор сглотнул. Было ли у него когда-нибудь такое? Чувствовал ли он когда-нибудь себя с кем-то по-настоящему в безопасности? Что он может доверять им безоговорочно, без колебаний? Он перевел взгляд на лицо Вокса, когда Теле-Демон нежно положил руку ему на щеку. — Ты стоишь для меня гораздо больше, чем быстрый перепихон под простынями. Я откажусь от секса в одно мгновение, если это будет означать, что я получу тебя, Улыбашка. Пульс Аластора участился, а кровь прихлынула к его ушам. Влюбиться в этого человека было бы опасно легко. И Аластор будет наслаждаться каждой секундой. — Я люблю, когда меня держат, — медленно произнес Аластор, снова обхватывая Вокса руками. — Мне нравится, когда ты запутываешься пальцами в моих волосах… Аластор тихо застонал и прижал ладони к глазам, чтобы хоть на чем-то сосредоточиться, кроме горько-сладких воспоминаний. Он подавил чувства, грозившие взбунтоваться в его груди, и попытался снова запереть их на висячий замок, который не закрывался и иногда заедал. Он не мог сделать это снова. Он не мог позволить себе вызвать старые воспоминания. Он не мог позволить себе увидеть прежнего Теле-Демона, которому отдал свое сердце. Между ними было слишком много истории, слишком много боли, предательства и насилия, чтобы они могли продолжать исполнять этот танец. Каждый раз, когда они виделись, рушился еще один барьер, и они прикасались и утешали друг друга, как будто имели на это право — как будто в глубине души они все еще заботились друг о друге. И чем больше они разговаривали, тем ближе их привязанность друг к другу выползала на поверхность, из ям, в которые они ее сбрасывали. Но Аластор не мог пройти через все это снова — не мог, чтобы его доверие и надежда были разбиты заново. Лучше было вообще не доверять и не надеяться. И его сердце оказалось недостаточно крепким, чтобы во второй раз быть брошенным на пол и раздавленным под дорогими ботинками Вокса. У него все еще не хватало частей с первого раза, а то, что осталось от его холодного, почерневшего сердца, держалось вместе с помощью клея и изоленты. Именно поэтому стены, которые он возвел вокруг него, были такими толстыми — или были таковыми, пока Вокс не приехал в отель и не начал их рушить. Он твердил себе, что должен быть стоическим и спокойным. Думать, прежде чем действовать, когда дело касалось Вокса. Но время от времени он оступался, и поцелуй руки Вокса прошлой ночью был огромным промахом в его рассуждениях. Почему он продолжает поступать так с собой? Почему он не может сжечь в своей груди осколок надежды? Воспоминания текли в его голове, как ленивый ручеек. Он точно знал, почему не может избавиться от этой проклятой крупицы надежды. Бой был одним из самых жестоких, и оба они вернулись в дом Аластора в синяках и крови. Трио Оверлордов, бросивших им вызов, было молодым, кровожадным и самонадеянным, поэтому они лежали, разбросанные по Городу Каннибалов, пожираемые его обитателями, но, объединившись вместе, они оказались на удивление сильны — их силы дополняли друг друга и стали для Вокса и Аластора настоящим испытанием. Трио Оверлордов обладало способностями, пришедшими из мифологии и сказок: крик гарпии, способность к перевоплощению и умение манипулировать огнем. Изначально их целью была Рози, что Аластор воспринял близко к сердцу, а поскольку Вокс за последние месяцы успел подружиться с болтливой Оверледи, он присоединился к Аластору в бою. Хорошо, что он успел. Рози, с которой Аластор встретился, чтобы спланировать защиту, не была настоящей Рози, поскольку та была связана и лежала без сознания в соседней комнате. Как только Аластор понял, что разговаривает с оборотнем, за его спиной появился другой член троицы и поджег его. Вокс вступил в бой, и от крика демонов-гарпий его аудиовходы сплавились, и он оглох до конца боя, но это не делало его электричество менее смертоносным. Аластор и Вокс сражались упорно и быстро, и на то, чтобы одолеть троицу, ушел почти час, но после этого они обнаружили Рози в синяках, ожогах и без сознания в ее собственном гардеробе, связанную по запястьям и лодыжкам. Аластор был в ярости, а Вокс, похоже, развлекался тем, что разрывал троицу Оверлордов на куски и разбрасывал их останки по всему Городу Каннибалов. Пройдет несколько недель, прежде чем они снова возьмут себя в руки. Теперь Аластор и Вокс стояли под струями душа, смывая пепел и кровь с тел друг друга в перерывах между шепотом и утешительными поцелуями в закрытые губы. «Вот что значит чувствовать себя в безопасности рядом с кем-то», — думал Аластор, когда они прижимались лбами друг к другу и проводили ладонями по рукам, спинам и лицам, снимая боль с синяков и ожогов друг друга. Он никогда не думал, что у него будет такое, что он будет чувствовать себя комфортно, стоя голым в душе с кем-то, и чужие руки будут повсюду вокруг него. Но в этом не было ничего сексуального, Вокс не пытался возбудить его или использовать, чтобы получить удовольствие. Это была любовь, комфорт и забота. Это была забота о ранах друг друга и успокоение, когда они выходили из состояния заряженности и готовности к бою. — Пусти ее, — выдохнул Аластор, прижимаясь к губам Вокса, и Теле-Демон выдохнул и ослабил жесткий контроль над своей энергией. Она хлынула через Аластора, поначалу вызывая у него шок, но потом стала настолько знакомой, что тело стало воспринимать ее как не угрожающую. Вокс осторожно сжал его, и Аластор последовал его примеру, выпуская через Вокса свою собственную сдерживаемую силу. Он наблюдал, как Вокс закрывает глаза, слышал, как тот тихонько вздыхает, чувствуя знакомые ощущения, и они позволили своей изменчивой энергии столкнуться и улечься в нечто более спокойное. — Черт, — пробормотал Вокс, прижимая Аластора к себе. — Я люблю тебя. Аластор прижался лицом к шее Вокса, позволяя им еще крепче обнять друг друга. Оверлорды часто находили силы друг друга навязчивыми и тревожащими — угрозой для их пространства, но Вокс и Аластор доверяли друг другу настолько глубоко, знали друг друга так близко, что им было не только комфортно, когда энергия друг друга текла через них, но и они могли успокоить бушующие силы друг друга в моменты стресса, тревоги и травм. Такой уровень близости мог быть просто ошеломляющим, но глубокое чувство удовлетворения и привязанности друг к другу, которое возникало после этого, с лихвой окупало кратковременную уязвимость. А уязвимость почти не имела значения, когда они оставались наедине друг с другом. Они никогда не причинили бы друг другу боль. — Я тоже тебя люблю, — прошептал Аластор, обхватив шею Вокса руками. Он прошептал эти слова, прижимаясь к коже Вокса, зная, что Телевизионный демон не слышит его из-за перегоревших аудиовходов, но тот слабо улыбнулся, почувствовав эти слова. Возбужденная энергия Аластора проникала в тело Вокса, чинила сломанные компоненты и отключала бесполезные процессы, пока Вокс не потер его ухо в знак благодарности. — Переезжай ко мне, — сказал Аластор через несколько минут, когда их энергия улеглась и они избавились от боли друг друга. — Ненавижу возвращаться в пустой дом. Вокс засиял. Аластор чувствовал себя опустошенным. Он потерял так много — не только Вокса и их бизнес, но и свободу и власть. Он перевел взгляд на фотографию на комоде, и его зрение слегка затуманилось. Они были так счастливы вместе. Теперь все разрушилось, и это было слишком тяжело, слишком мучительно, чтобы исправить ситуацию. — Ну, это просто жалко. Аластор вскочил с кровати и оскалился, призывая свои ослабленные силы. Его тень угрожающе улыбнулась незваному гостю, и Аластор позволил статике вспыхнуть и заискриться вокруг него. Из тени выскользнула стройная улыбающаяся женщина с длинными черными волосами и в изумрудном платье. На мгновение ее тело словно замерцало и изменилось, превратившись в более мягкую женщину со светлыми волосами, изогнутыми рубиновыми рогами и фиолетовым платьем, а затем вернулось к своей первоначальной форме, когда она полностью вышла на свет. — Боже, Боже, Аластор. Ты выглядишь еще более разбитым, чем в день нашей встречи, — промурлыкала она, и голос ее сорвался с губ, как змея, тихий и лилейный. Глаза у нее были ядовито-зеленые, со зрачками, как у рептилии, а рога — тонкие, высокие и белые. Аластор сжал кулаки. — Ева, — прорычал он. Она подняла руку ладонью к потолку, и Аластор застонал от удушающего давления на шею, когда вокруг нее появилась толстая зеленая цепь. Ева обхватила пальцами другой конец цепи, потянула, и Аластора протащило через всю комнату на три метра. Он почувствовал, как затягиваются швы у рта, заставляя его губы сложиться в болезненную ухмылку, а теневые веревки на запястьях, лодыжках и спине резко дернулись, опуская его на колени, пока он не рухнул к ее ногам. Она нежно провела пальцем по его прижатому уху, и Аластор вздрогнул от отвращения. Она улыбнулась, медленно и приторно. — Давай поговорим.