Эмпатия к злодею

      Проснувшись, Вета не сразу поняла утро сейчас или ночь. Метель стала такой непроглядной, что в семь утра было темно, хоть глаз выколи. Она включила настольную лампу, зябко поёжилась, встав с кровати на холодный пол, и поплелась в ванную.       Эта ночь далась ей сложнее предыдущей. Половину ночи она крутилась, не в состоянии сомкнуть глаз. Мозг отказывался спать, всё предлагал девушке варианты происходящего, показывал картинки недавних смертей, а потом вдруг затих. И настал черёд скрипящих половиц, как-то смутно напоминающих размеренные нечеловеческие шаги, ровно под дверью её комнаты. Именно тогда она поняла, что влёгкую может стать одной из них, неподвижно лежащих в одном из закрытых номеров. А до этого времени ей просто невероятно везло.       Надо быть начеку.       С такими мыслями Милославская умылась, ужаснулась от увиденного в зеркале и принялась приглаживать спутанные космы. На краю раковины лежала резинка для волос, девушка быстро завязала хвост. Убедившись, что простиранные вчерашним вечером вещи ещё были влажными, Вета напялила вчерашнюю юбку, стянула её ремнём, застегнула пуговицы на блузке, накинула сверху пиджак, взяла телефон с полки муляжного камина и отперла дверь. Она сделала это на автомате, видимо до конца не пришла в себя. И только дойдя до распахнутых дверей лестницы, отошла от сна и, остановившись в проходе, заглянула в телефон.       Шесть процентов? Когда я успела его так посадить? Или я его вообще не заряжала. Как вернусь надо бы поставить на зарядку. Сегодня он мне пригодится.       На главном экране висели с десяток сообщений от матери. Краем глаза заметив «Я же волнуюсь!», отправленное ещё позавчера утром, когда связь ещё более менее ловила, девушка стёрла их с главного экрана, выключила мобильник и сунула в карман пиджака.       Не желая долго стоять на одном месте, она, шустро перебирая ногами, спустилась на этаж ниже. Запахнула края пиджака, потому что холод стал пробирать до косточек, а когда проходила мимо Лидии, отирающейся у какого-то чужого номера, то поймала на себе её пристальный взгляд. Он был до жути странный, даже подозревающий. На секунду Милославской показалось, что женщина даже вздрогнула и шагнула назад, когда увидела её. Боится? Девушка притворилась будто не заметила её.       В столовой было тихо. Настолько бесшумно, что можно услышать бульканье кофе на плите через приоткрытую дверь кухни. Миллеров по своему обыкновению сидел за столиком посредине комнаты. Уже без книги. И вид у него был не очень: светлые волосы растрёпанны, горловина второпях надетого, зелёного свитера замялась, и похоже её не собирались поправлять, глаза смотрят в никуда.       Похоже у кого-то тоже была бессонная ночь.       Вета закрыла за собой дверь и подошла к барной стойке. Герман наконец заметил её, оскалился в подобии улыбки и вяло помахал рукой. Девушка ответила тем же и поспешно отвернулась.       — Доброе утро? — Андрей вышел из кухни и снял турку с плиты. Выглядел он не лучше остальных.       — Не. — Вета отрицательно покачала головой. — Опять кошмары мучали.       — Не удивительно. — мужчина, удручённо хмыкнув, разлил кофе по чашкам. Девушка выудила одну у него из-под руки, довольно сощурившись, мотнула хвостом волос и ушла к крайнему столику у окна.       А столовая тем временем неспешно заполнялась людьми. Ещё двое человек уселись за соседним столиком.       — Небольшое объявление. — дождавшись всех постояльцев, начал Андрей. Он облокотился на столешницу, смерил всех выжидательным взглядом и продолжил. — Мы все понимаем опасность сложившейся ситуации, ведь так? — он запнулся. Видимо подбирая слова, чтобы не напугать людей ещё больше. — Но паниковать из-за этого не стоит. Через три дня прибудет полиция, спасатели и эвакуируют вас, а пока прошу принять следующие меры: желательно не ходить по-одиночке. Плотно запирать двери на ночь и банально быть осторожными, не бродить, где попало, и так далее. — мужчина, закончив речь, выпрямился, удостоверился, что всем понятны его рекомендации и добавил. — С этого дня будем собираться не в бальном зале, а в гостиной. Первый этаж, третья дверь направо.       Постояльцев его речь не обнадёжила. Они притихли, вилки заскребли об тарелки.       Он то и может помочь мне с расследованием. Главное уговорить его.       Вета как бы невзначай глянула на Андрея. Тот с самым что ни на есть уставшим лицом возился с посудой.       Нет. Возможно не сегодня. Да и то с какой миной он на меня посмотрел, когда я сказала, что намерена во всём разобраться… Стоит повременить.       Она слишком глубоко погрузилась в свои размышления, а когда Коваль поймал её взгляд, она отвернулась к окну будто туда и смотрела.       Решено. Осталось только выяснить, где он хранит ключи. — Подумала девушка, подперев рукой подбородок, и отпила немного напитка из кружки. Есть совершенно не было желания. Она продолжала строить план у себя в голове, но вот сквозь мыли расслышала чужой разговор. Ей бы не было дела до него, если бы не тема обсуждения. Вета отвлеклась от поглощения кофе и краем глаза посмотрела на говорящих. Лида совершенно бледная, как лист бумаги, нервно накручивала волосы на палец. Михаил сидел напротив неё и пытался изобразить заинтересованность.       — Вы же помните? Помните? Как она тогда на него посмотрела? Тогда за столом, когда в карты играли. — женщина понизила голос, положила в рот очередной кусок омлета и с набитым ртом продолжила шептать. — Как голодное животное! Глаза по пять копеек, так ещё и злющие! Вот даю слово, подвернётся возможность и она следующего сцапает! Она мне с самого начала не понравилась. Не хочу я с ней в одной комнате находиться, доедайте и пойдёмте скорей. — она пугливо озиралась по сторонам, задержала взгляд на Вете. Тут же отвернулась. — Пойдёмте, пойдёмте!       Вета пожалела, что у неё прекрасный слух. Оленин тяжело выдохнул, но всё же отодвинул тарелку и поднялся с кресла. Набокова поправила платье и поспешила за ним. Милославская дождалась, пока они скроются из виду и тоже встала.       Она против меня людей настраивает! Только этого мне не хватало. Чёрт. А если я начну рыться по всему отелю, она не посчитает это подозрительным, если увидит? Прийдётся работать незаметно. ***       Вета так же быстро вернулась в свой номер, уже было хотела взять телефон и быстро бежать вниз на первый этаж, пока Коваль не ушёл оттуда, но вспомнила о севшей батарее. На шести процентах она не долго продержится. Они даже не успеют обойти первый этаж, как мобильник превратится в бесполезный кирпич. А если Вета рассчитывает на расследование, интернет ей необходим. Выругавшись себе под нос, она принялась рыскать по всей комнате. Но ни в тумбочке, ни в чемодане, ни где-либо ещё шнура зарядки не было. Девушка буквально перевернула всё с ног на голову, но безуспешно.       — Сука… — Вета обречённо свалила горсть вещей обратно в чемодан. Ей всё больше начинало казаться, что зарядка осталась лежать в её квартире за несколько тысяч километров отсюда.       А время уходит. Вета взяла блокнот, оторвала чистый листик, свернула его вдвое и сунула в карман юбки. Там же оказалась и ручка.       Перескакивая через две ступеньки, девушка вскоре остановилась у одного из подсобных помещений.       Там, около двери она и нашла Андрейку. Недолго думая, она вприпрыжку приблизилась к нему.       — Давай помогу? — переводя взгляд с мужчины на уборочные прибамбасы, предложила Вета.       — Так тебе ж надо проект свой доделывать. Или ты усердно пытаешься этого избежать? Ха-ха.       — А ты откуда про проект узнал? — после недолгого молчания спросила Вета, выжидательно растянув губы в подобии улыбки.       — Так ты ж мне вроде рассказывала. — Андрей смутился. Неуверенно обернулся к девушке.       — Нет.       — …Ты вчера блокнот свой забыла. Помнишь? С зарисовками там, раскадровками, записями. Вот я и подумал, что ты проект де…       — Нет. Ты правильно подумал, я просто сначала не поняла… — она попыталась объясниться, но поняв, что лишь запутывает его и может натолкнуть на совершенно другие мысли, отмахнулась и опустила глаза. — Ай, забудь. Просто не хочу одна слоняться, а Герману видимо и без меня хреново. — соврала она. Ещё долго она будет размышлять над этой ситуацией.       — Хах, ладно. Если хочешь помогать — бери тряпку и пошуршали. ***       Милославская предполагала, что когда она пройдётся по этажам второй раз, то может и увидит то, что с первого раза не заметила. Но первый этаж не припас никаких сюрпризов. В листочек почти ничего и не было записано.       На втором этаже было поинтереснее. Когда девушка вытирала пыль с подзеркальных столиков лестничной площадки и выдвинула ящичек, чтобы протереть и внутри, к ней, стукаясь об деревянную поверхность, выкатилась зажигалка. Обычная зажигалка из прозрачного пластика. Внутри неё переливалась жидкость.       Чья она и что тут делает? А если именно этой зажигалкой подожгли ширму Ожегова вчера вечером? Вдруг на ней остались отпечатки?       Она оглянулась. Андрей был слишком занят загнувшимся не в ту сторону ковром и не мог помешать ей одолжить чужую вещь. Вета аккуратно подцепила зажигалку за крышечку, сунула в карман и как ни в чём не бывало продолжила возится с пылью.       Внутренние рассуждения переметнулись от неожиданной находки к проекту. Как она успеет его доделать? Со всеми нюансами и поворотами сюжета. Она просто напросто не успеет закончить его в срок. Да и когда вокруг разворачиваются такие события, сложно думать об учёбе. В конечном итоге она решила не мудрить и оставить первоначальный, самый банальный вариант, чтобы не морочить себе голову. Будь что будет.       Третий этаж был меньше остальных, там не было кладовки. Вместо неё перед глазами замаячила дверь со стеклянным окном. За ней темнота.       Если верить россказням Лиды, то по отелю кто-то шарился в районе четырёх часов ночи. Мог ли этот неизвестный прийти отсюда?       Вета с интересом разглядывала замудрённую ручку двери, пока Андрей звенел связкой ключей, выискивая нужный, при желтоватом свете тусклых ламп. Он обошёл задумавшуюся девушку, вставил ключ в замочную скважину. Заедая, ключ со скрипом провернулся пару раз.       Да уж. Если отсюда действительно кто-нибудь приходил, то все бы это услышали.       В неизвестного жителя отеля верилось всё меньше. Тем временем мужчина справился с дверью, ненадолго исчез в тёмном помещении, которое вмиг залилось светом после щелчка выключателя. Но радоваться хорошему освещению долго не пришлось. Лампочка поморгала пару раз и сбавила яркость вполовину. Вета шагнула в комнату. Здесь было ещё холоднее, когда казалось куда ещё то. Стуча зубами, она посильнее запахнула пиджак и принялась шарить глазами. Слева гора коробок. Оборудование, провода. Страшные силуэты безголовых манекенов. Справа свет лампочки не доставал и посередине тьмы белел узкий прямоугольник окна.       Милославская отделилась от общества Андрея и, внимательно посматривая себе под ноги, прошла к окну. Она приложила ладонь к стыку со стеной. Через пластиковую раму просачивался ледяной воздух, неудивительно, учитывая примерный возраст этого здания. Зелёные глаза скользнули на ручку окна. Она с замочной скважиной и опущена вниз. Окна закрывали плотно. Воровато обернувшись через плечо, девушка удостоверилась, что Коваль ещё возится с пылесосом, и вернулась к раме. Она дёрнула ручку в противоположную от стены сторону — та не поддалась. Дёрнула сильнее, но окно не желало открываться.       Значит закрыто на ключ. А где все ключи? У Андрюшки. Следовательно… никто не мог проникнуть в отель таким способом. Значит ли это, что посторонних здесь быть не может? Конечно если здесь нет других входов, например… из подвала. Он же здесь есть?       Удостоверившись в малой части своей теории, Вета, ликуя в душе, тут же отстранилась от окна, чтобы не вызвать лишних подозрений, поспешила к освещённому участку комнаты.       — Ты чего там шуршишь? — мужчина, запихнув пылесос с угол, разогнулся и обернулся к Вете.       — Осматриваюсь. Нравится мне здесь. — она саркастично оскалилась, процеживая слова сквозь плотно сжатые зубы. Потом показательно сжалась, потирая руки, дабы согреть отмерзающие пальцы.       — На сегодня управились. — Андрей сдвинул манжет пиджака, глянул на наручные часы. — Почти четыре… долго провозились. — он перевёл взгляд на девушку. На его лице проскользнула добрая усмешка. — Пошли отогреваться.       Он ненадолго сжал ладони девушки в своих.       Тёплые.       Но тут же отпустил. Милославская недовольно выдохнула, сунула руки в карманы. Она бы простояла так ещё очень долго, пока окончательно не согреется, но увы и ах. Настаивать снова взяться за руки было бы странно.       Они поспешили уйти с чердака. Девушка взялась за перила, наступила на первую ступень, а когда услышала хлопок закрывшейся двери, остановилась и повернула голову назад. Её внимательный взгляд упал на связку ключей, которой Андрей сейчас закрывал чердак. Пять старых, потёртых железных ключей. На ручке каждого приклеена маленькая бумажка.       Наверняка наименования комнат. Хм. Интересно, если я попрошу посмотреть ключи, это будет очень странно?       Улыбнувшись про себя, она отвернулась и продолжила путь по лестнице. ***       Кресла в гостиной оказались гораздо мягче, чем в столовой. Вета даже несколько раз почти роняла голову, ей пришлось подпереть её рукой, но глаза продолжали слипаться. Она уселась калачиком в кресле, что было ближе к камину, чтобы окончательно не окоченеть. Дрова мирно потрескивали. Андрей развалился рядом на диванчике. По пути сюда он заглянул в каморку и отрыл запылившуюся гитару, поэтому теперь не спеша перебирал странную мелодию. Что-то среднее между Высоцким и «В траве сидел кузнечик».       Девушке ещё больше захотелось провалиться в сон. Она даже ненадолго позабыла о своём расследовании и наслаждалась моментом. Таким уютным и приятным. А в следующий раз на секунду прикрыв глаза, она приснула и очнулась только тогда, когда дверь в комнату пронзительно заскрипела. Из-за неё показалась тощая физиономия Миллерова.       Она была так слабо освещена, что Вете спросонья показалось, будто его кожа посерела. Но переведя взгляд на окружение, всё встало на свои места. Огни на люстре не горели, поэтому всё вокруг стало серее. Только от камина по полу стелилось оранжевое пятно света.       Пробормотав что-то вроде «Я тут с вами посижу», он закрыл за собой дверь, та снова скрипнула, прошёл к дивану и подобрано сел рядом с Андреем, но подвинулся ближе к краю и переклонился к посапывающей девушке.       — Спишь? — его голос звучал не как обычно спокойно или заинтересованно. Он пытался скрыть тревогу. Понял, что получилось у него плохо, откашлялся и повторил.       — Угу. — сквозь дрёму буркнула девушка.       — Думал, может нам пойти прогуляться? Вместе.       Вета никак не отреагировала на его предложение. Уголок её рта слегка дёрнулся вверх, когда раздалось недовольное «Тш-ш!». Коваль осадил Германа, давая понять, что с прогулками лучше повременить или решил дать девушке шанс нормально поспать. Герман умолк, шумно выдохнул и плюхнулся обратно на диван. Через несколько минут в комнату ввалились Лидия и Михаил. Теперь просить о тишине было бесполезно. Милославская оторвала голову от руки и потёрла глаза, не понимая, о чём так бурно спорят эти двое. Андрей поднялся с дивана, спросил что-то у постояльцев. Они дружно согласились. Со второго раза Вета расслышала предложение чаёвничать.       — И поживее желательно. — довольно грубо добавил Михаил, по-царски усаживаясь в одном из кресел. — Так околеть недолго.       Андрей притворился, что пропустил его упрёк мимо ушей и скрылся за дверью. Вдруг Милославской в голову врезалась его фраза о том, что лучше не ходить поодиночке. А ведь уже хорошенько стемнело. Что-то ёкнуло в груди. В сознании мелькнул возможный исход одиночного похода до столовой. Море крови, постепенно мутнеющие глаза,. а ведь увидеть Андрейку на этом месте хотелось меньше всего. Она поспешила выбросить дурные мысли из головы, тут же подскочив с места, вылетела в коридор вслед за мужчиной.       — Андрейка! Постой!       Она догнала его, когда тот уже поворачивал к двери столовой. Он обернулся. Его насмешливые глаза так и спрашивали: «ты чего?».       — Сам же сам говорил по-одному не ходить! — девушка отдышалась и нахмурила брови. — Беспечный больно.       — А ты так за меня переживаешь. — он отвёл взгляд, ухмыльнувшись. Вытащил из кармана ключи и стал перебирать их.       Вете сделалось невыносимо обидно. Он продолжает сводить эту ситуацию в шутку. Вета подумала, что, наверное, и сама бы отшучивалась точно так же, будь на его месте кто-нибудь другой. Германа хотя бы взять. До этого неподвластное ей чувство беспокойства не за себя, а за кого-то чужого, закопошилось где-то внутри.       — Да! — возмутилась она, но тут же замолчала.       Коваль и не рассчитывал на продолжение нотации, лишь удивлённо приподнял брови и, шагнув через порог, спросил:       — Пойдёшь со мной? — его голос заглушался в просторной комнате.       — Я тут постою… — вполголоса ответила девушка, оперевшись спиной на дверь, склонила голову и устало потёрла виски’.       Он и сам справится с чаем. Тут есть занятие поинтересней. Дождавшись, пока мужчина исчезнет в дверном проёме кухни, Вета огляделась по сторонам, чисто для перестраховки, и переключила своё внимание на связку ключей, оставшихся висеть в двери. Кончиками пальцев поддевая один за одним, она пробегала глазами по наименованиям: столовая, кладовка 2, бальный зал, кладовка 1, чердак.       Ключа от подвала нет. Значит и подвала нет, так бы такой ключ тоже был здесь. Нет смысла хранить его отдельно. Никто не мог незаконно проникнуть в отель. Входов, кроме как по пожарной лестнице через чердак — нет. Все номера закрыты, а ключи у Андрея. То есть… убийца носит маску обычного постояльца…       Милославская мигом выпустила ключи из рук и откачнулась от двери, стоило Андрею появиться прямо перед её носом.       Чёрт, как я не услышала?       Она в надежде взглянула на его лицо, тот видимо ничего и не заметил. Он был слишком занят контролированием пяти фарфоровых чашек, до краёв наполненных горячим чаем. Облегчённо выдохнув, девушка приняла небольшой чайник из его рук, и они зашагали обратно.       Но теперь Вета была гораздо настороженней. Шаги стали слишком твёрдыми, ноги не гнулись, а пальцы снова похолодели, будто в предчувствие беды. Или может от осознания, что находилась в одной комнате с убийцей. И кажется она начала догадываться кто. ***       — Спасибо, большое! — Набокова обхватила кружку двумя руками, пальцы её не двигались, застыв в одном положении, точно онемели.       Вета вернулась в своё кресло, не притрагиваясь к чаю, она косо поглядывала на Оленина, непринуждённо покачивающего ногой. На часах без пятнадцати девять. Следуя принципу, маньяк проявляется каждый вечер. Оставалось только ждать и в нужный момент пресечь нападение.       Напряжение в воздухе всё нагнеталось. Девушка почти физически ощутила, как воздух сдавливает голову каждого из присутствующих. Они, посербывая чай, ждали смельчака, который решится заговорить первым. Все молчали. Были слишком напуганы.       — Налей мне ещё чаю. — почти шёпотом попросила Милославская, протягивая Андрею пустую чашку.       — И мне. — вяло подхватила Лида. Такой спокойный тон от неё был виновнику. — День сегодня преужаснейший. Вот во всём виноват стресс. Я выпила несколько таблеток Ношпы, а меня всё не отпускает. — она обращалась скорее не к Вете, а ко всем, кроме неё.       Девушке это крайне не понравилось, но она проглотила обиду вместе с новой порцией чая. Впервые за несколько последних лет. Видимо, на неё вся эта ситуация повлияла не хуже, чем на остальных. Вскоре к монологу Набоковой присоединился Герман. Он начал рассказывать про занимательный случай в полинклинике, в которой работал, чтобы разрядить обстановку. Вскоре завязалась кислая беседа. Лида вдруг вспомнила о своих отпрысках, у которых случалось что-то подобное.       — А я обещала доченькам моим кружечки привезти! Обещала на обратном пути в Ленинграде сувениров купить! Вот чёрт меня дёрнул дальше поехать! Долго же им ждать меня прийдётся… — причитала Лида, сминая ткань и без того измятого серо-голубого платья.       Никому кроме неё этот рассказ был неинтересен, но люди не сопротивлялись, похоже тишина была хуже историй высокомерной женщины.       — Мне кажется нам не стоит сидеть сложа руки. — перебил её суровый голос Михаила. Вета напряглась. Что-то начинается.       — Мы не сидим. — Коваль, до этого подпиравший рукой подбородок, демонстративно разбросал руки в стороны на подлокотник и спинку дивана. — Или что вы предлагаете делать?       Оленину юмор показался неуместным. Его тёмные глаза недобро сверкнули, он выпрямился, поправил тёмно-синий пиджак и собирался что-то сказать, но его перебило скрипнувшее кресло. Его взгляд полный уже не скрываемого раздражения метнулся к источнику скрипа. Вета застыла на месте, прислонив чашку к губам. Она хотела дослушать, чем же кончится эта сценка, но старая мебель не дала ей такой возможности. Всё внимание оказалось приковано к её персоне. Все четыре пары глаз не моргая уставились на неё. Герман первым подал голос:       — Вета, почему вы молчите?       Его достаточно тихий, слегка взволнованный голос в резко наступившей тишине прозвучал, как гром среди ясного неба. Казалось, что он продолжает повторятся где-то вдалеке. Вета опустила чашку. Всё тепло вмиг выкачали из её тела, а кипяток в чашке оказался ледяным. Слишком пристальное внимание, оно, как лезвием, скользило по оголённой коже шеи. За одно мгновение до пробежался холодок.       Перед глазами потемнело. Девушка моргнула. Ничего не поменялось. Темнота. В эту же секунду острый металлический визг резанул по ушам. Сердце рухнуло куда-то вниз, к кишечнику. Вета со всей силы вдавилась спиной в кресло, словно это могло её защитить. Ногти врезалась в обивку. Она едва удержалась, чтобы не завопить в унисон с Лидией, от испуга и непонимания происходящего, но страх встал комом в глотке. А визг не кончался. Женщина вдохнула и вновь взвыла, как резаная.       Вот кажется и смерть.       Эта холодная мысль — единственное, что осталось в голове. Все остальные мозг заблокировал. В воздухе замаячил слабый огонёк оранжевого света. В кромешной тьме он осветил кучку неясных очертаний перепуганных лиц.       — Успокойтесь! — Андрей пытался достучаться до людей сквозь женский визг. — Просто перебои электричества! Всё нормально!       Но женщина закрыла руками уши и продолжила кричать. Она пятилась назад, пока не столкнулась с диваном, и не плюхнулась на него, голося во всё горло. Вета вдруг вспомнила о зажигалке, найденной на втором этаже. Вынула её из кармана. Она выскальзывала из не слушающихся рук. Со второй попытки перед глазами заплясало маленькое жёлтое пламя. Стало чуть светлее. Видно морды Германа и Михаила, отскочивших по разные углы гостиной, изрезанную морщинами орущую физиономию Лиды, а Андрей, завидев, что у Милославской есть источник освещения, крикнул что-то неразборчивое, вроде «Оставайтесь здесь» и исчез в темноте дверного проёма. Зажигалка в его руках на несколько секунд осветила стены коридора.       Хоть какая-то польза от его вредной привычки.       Набокова довольно скоро успокоилась. Истошный вопль, оставив после себя звон в ушах, сменился тихим шёпотом.       — Боже мой, Боже мой, Боже мой, Боже мой… — повторяла женщина, качаясь взад вперёд и закрыв глаза ладонями. На белых щеках появились мокрые дорожки.       — Да замолчите же вы наконец! — взревел Михаил. Его глаза переполняла ярость, он явно терял терпение.       — Не кричите! — до этого незаметный в темноте Миллеров, повысил голос, вскочив на ноги и злобно уставившись на мужчину. — Тут все на нервах, но никто, кроме вас не срывается друг на друга!       Лида не слышала их слов. Она продолжала бормотать что-то себе под нос. Вета наконец пришла в себя, чувства вернулись к ней, и она очень явственно ощутила, как огонь обжигает ей палец. Она болезненно зашипела и отпустила кнопку. Комната погрязла во тьме.       — Включите свет!!! — ещё пуще заистерила Лида, и девушка поспешила снова включить зажигалку. ***       На небольшом круглом столике стояла пара подплавленных свечей. Ещё три расставили на подоконник, комод у входа и камин. Должного освещения они не давали, но это было всяко лучше, чем ничего.       Набокова, до смерти напуганная, ссутулившись, сидела за столом и утирала размазанную тушь, это получалось у неё крайне плохо. Рядом сидели остальные. От заплетённого хвоста и не только от него у Милославской разболелась голова. Она распустила волнистые волосы, запустила в них пальцы и сидела так, высверливая глазами дырку в столешнице.       — Это из-за метели. — Коваль, сидевший напротив, бесцельно крутил в руках блюдце.       — Ясен пень. — Михаил, всё такой же надменный, скрестил руки и медленно покачивался на скрипящем стуле.       Вета не смотрела на них, но прекрасно представляла блюдце, что чуть не хрустнуло в руках Андрея. Выслушивать недовольство Оленина последние двадцать минут изрядно надоело.       Набокова сидела молча. Казалось, что даже не дышала. Не то чтобы Вета сильно переживала за неё, но один раз подняла голову посмотреть, не мутнеют ли у неё глаза.       — Сейчас расходимся. Мы с Германом на одном этаже, поэтому проводим всех до номеров и зайдём последними. Завтра уже решим, что с этим делать.       Михаил, пробурчав что-то невнятное, отодвинулся на стуле и собирался вставать, но тут же округлил глаза и сел. Вета проследила за его взглядом. Все смолкли, а её будто током ударило. Девушка, не отрывая глаз от Набоковой, подвинула свой стул в противоположную сторону.       Из приоткрытого рта женщины на блюдце стекала желтоватая слюна. Лицо Лиды не выражало никаких эмоций. Чашка дзинькнула об блюдце и перевернулась, когда она внезапно упала лицом на стол. Стулья скрипнули — то постояльцы повскакивали с мест. Обмякшее тело, как желе, безжизненно соскользнуло со стула, потеряло равновесие и обрушилось на пол. Руки еле поспели за ним и тоже оказались рядом с мотнувшейся головой. А Вета, не в состоянии воспринять ситуацию, сидела в полутора метрах от женщины, уставившись на её лицо. На то как медленно из её рта и носа появляется пена с тёмными сгустками. Мужчины подскочили к ней, попытались приподнять, Герман схватил женщину за запястье. Девушка смотрела сквозь них. Она отодвинулась дальше, пряча изуродованное ужасом лицо в тени. Руки сами машинально потянулись обвить плечи и шею, будто пряча их от удара. Ноги стиснулись между собой так, что ботинки скрипнули.       — Блять. — единственное из сказанного, что она смогла расслышать. Мат заглушился ладонью, приставленной ко рту.       Тёмная фигура Андрея возвышалась возле, скрючившегося над телом Миллерова и больше напоминала смерть, ждущую, когда Набокова начнёт синеть. Парень утратил последнюю надежду привести Лиду в сознание. Отпустил её руку. Встал, безжалостно вытер руки об свой светлый пиджак и неуверенно обернулся к остальным.       — Смерть. — он дёргано опустил глаза в пол, облизал пересохший губы. — Это отравление. Она… жаловалась на боли в животе ещё два дня назад… — он набрался смелости, поднял глаза, убрав руки за спину — Травили постепенно. Наверное подсыпали в еду. Скорее всего… мышьяк. Она получила больше пятидесяти миллиграмм. Последняя летальная доза была подсыпана в чай.       Вета ещё сильнее вдавилась в стул, отодвигаясь от места, где прежде сидела, а точнее от своей чашки.       А ведь правда… когда пропал свет поднос с чашками стоял на столе. Влёгкую могли подсыпать во всей этой суматохе. Так… а кто был ближе.?       Пока Вета незамеченная ютилась подальше от трупа, Оленин снова вспыхнул.       — Откуда ты, чёрт подери, узнал, что там больше пятидесяти?!       — Такой яд не обладает моментальным действием. Если бы было меньше, она бы умерла этой ночью через несколько часов. — тишина. — Видимо… так и задумывалось первоначально.       А он хорошо разбирается в ядах. Даже чересчур. Без анализа крови определить, чем конкретно отравили… А какой он врач? Не могу вспомнить.       Вете всё больше казалось, что все, находящиеся здесь привирают. За размышлениями Вета пришла в себя и смогла немного успокоиться. Она даже отлипла от стула и подошла ближе к Андрею.       — Идёмте. — обратился к оставшимся Коваль и легонько подтолкнул девушку, чтобы та шла рядом с ними. Она и не собиралась отходить.       Шагая по коридорам, теперь погружённым во тьму, она сжимала в руках подсвечник, который любезно предоставили ей лично.       — Герман. Потом вернёмся. Уберём всё.       Парень грустно кивнул. А Вета, откинув чёлку с лица, наблюдала, как Михаил, идущий около противоположной стены, нервно сверкал глазами в её сторону. Она отвечала ему тем же.