Полёт за гранью

20 лет назад Терпкие, острые запахи спирта, хлора и, вроде как, каких-то лекарств, смешавшись в единый крепкий аромат, раздражали рецепторы до такой степени, что начинало тошнить. Настолько, что уже хотелось развернуться и прямо так, не надевая куртки, выскочить через ближайшую дверь на улицу, на тридцатиградусный, пробирающий до мозга костей острый мороз. Пусть замёрзнет. Всё равно, сейчас только холодный ветер мог бы выдуть с одежды эту тяжёлую смесь запахов, насквозь её пропитавшую. Но она все продолжала идти. Ослепляющая белизна халатов разномастных, высоких и низких, разного телосложения медсестер, хлопающих белоснежными дверьми палат, такие же снежные кафельные полы, стены и холодный свет кварцевых квадратных ламп — все это почти болезненно било по глазам, так, что она щурилась, стараясь найти в глубине коридора хоть какие-то другие цвета. Но кроме зеленоватых клеенок на выкаченных в коридор кушетках и сероватых лавок, ничего другого, более разнообразного, взгляд не улавливал. Приглушенные журчащие голоса медсестёр, до противного высокий плач младенцев, доносящийся из разных палат, чистые, резкие щелканья ометаллированных каблуков о стерильные кафельные пластины на полу и нудящий, повторяющий, кажется, одно и то же голос заведующей смешались в единую какофонию, которая, словно железный обруч, болезненно давила на и без того тяжёлую после длинной, тяжелой дороги голову. — Мы сначала подумали, у нас приборы дали сбой, вызвали техника, он посмотрел, сказал — все в норме. Провели повторный тест — снова то же. Здесь уже, знаете, жутко стало, не может новый прибор два раза ошибку показать, — тараторила слишком детализированный и оттого еще более раздражающий рассказ полная, но удивительно энергичная пятидесятилетняя заведующая. — Мы вертолётом из края тестор — и тот то же самое. Три раза уже точно ошибки быть не может! — Да, вряд ли, — поморщившись от раздавшегося в другом конце коридора громкого перестукивания колёс кушетки, передвигаемой медсестрой, лаконично ответила Василиса Васильевна. — Скорее всего, результаты верны. — Верны-то верны, а что с ним делать теперь? — всплеснула руками женщина. — К нам уже журналисты приезжали, — медсестры, видимо, разгалдели, — и меня, и Ефима Андреевича замучили, к Еве Александровне ворвались, насилу их вывели. Бедненькая и так с двойней намучилась, а к ней и эти стервятники поналетели, и наши — представьте! — не хотят ребёнка брать у неё даже на час. Я им и так, и эдак, а они нет — и все! Ну нет и всё! Боятся, что младенец им голову задурит, клуши необразованные, простите за мой французский. — Действительно, ужасное отношение, — растерянно кивнула Василиса, пробегаясь взглядом полуприкрытых синих глаз по палатам. 147, 144, 150, 153… Цифры путались в голове или палаты в действительности не были нормально пронумерованы — она не могла понять. И не пыталась. Спать хотелось неимоверно, голова шла кругом от непривычного перемещения на огромное расстояние в другой часовой пояс и магическое пространство, а на неё с нескончаемым потоком речей ещё наседала эта неугомонная тётка. По хорошему, Василисе нужно бы находиться в чуть большей собранности — разговор в «проклятой» сто шестьдесят девятой палате предвещал быть нелегким. Но пока сосредоточиться и прийти в себя при всем желании и усилиях не удавалось. — Я им про увольнение подсказала уже, так что образумятся, вы не переживайте, — тут же живо «переобулась» заведующая. Василиса хотела было усмехнуться этому, но сил не хватило — лицо так и осталось каменно-равнодушным. — Нормально будут себя вести, все по уставу, точно вам говорю, а нет, так я их всех самолично… — едва не наткнувшись на попавшуюся на пути лавку, она на несколько секунд замолкла, но, не успела Василиса насладиться несколькими секундами умиротворяющей тишины, как женщина продолжила: — Нет, а ведь самое интересное: второй — нормальный! Как у матери и отца, магия огня, все хорошо, мы его на десять раз перепроверили — ни капли этой дряни! Как первый-то смог в себя все это вобрать, ума не приложим… — Кажется, нам в сто шестьдесят девятую, верно? — более резко, чем надо, оборвала разговор Василиса, но, хотя сама и поняла свою грубость, извиняться не стала. Женщина на секунду выпучила на неё растерянные светло-карие глаза, но потом, сообразив, спешно закивала и, быстро отыскав глазами палату, посеменила к ней. — Она-она, она самая! Вы только, ради бога, аккуратнее, — она кивнула на дверь палаты. — Ее так уже достали — ведёт себя, как виверна огненная, точно говорю! Как она одного журналиста нам подпалила так о-о-ой… мы думали её отсюда прямо и в отдел, еле выкрутились. Василиса на это ничего ответила. Ей было не важно, кого она там встретит — обычную волшебницу, виверну или огненную саламандру, она подготовилась уже ко всему. Поэтому, кивнув, тут же положила ладонь на блестящую металлическую ручку, звякнув о неё кольцом на среднем пальце и толкнула дверь. И следом, ещё не поднимая взгляд на «внутренности» комнаты, сразу вошла. За ней проследовала заведующая и, остановившись на пороге, торопливо залепетала: — Ева Александровна, к вам из организации Верховных Хранителей, Василиса Васильевна Премудрая… — Я нахожусь в роддоме или в зоопарке? — хриповатый голос прозвучал громко и высоко, словно вопль попавшего в капкан зверя, — он должен был казаться устрашающим, но больше отдавал каким-то отчаянием, чем агрессией и угрозой. — Что вы прете-то сюда всех подряд?! Василиса подняла взгляд на эту жертву всеобщего непрошенного внимания. Малахитовые радужки с другого, недалекого конца комнаты в ответ сверкнули в ее сторону отраженным белоснежным светом широких ламп. Плёнка из кристальных слез делала их только ярче, выразительнее и, одновременно, прозрачнее. Обида, страх и ненависть поразили пришедших почти осязаемым ударом. — Ради бога, извините, но это необходимо. Честное слово, это последний визит, больше к вам никто не заявится. — Полчаса назад я вас предупредила, что сожгу к чёртовой матери всех, кто ещё раз сюда войдёт! — Извините, но разговора со мной вам не избежать, — вступила в разговор Василиса, делая шаг вперёд. Ненавистный взгляд тут же метнулся в ее сторону, словно клеймо «главная угроза» теперь высветилось рядом с ней. — Доложили, что ваш сын… — Не смейте трогать моего ребёнка! — резкий взмах руки, и жар пламени молниеносно заполнил всю палату, делая её похожим на жерло плавильной печи. С густым, бурлящим оранжевым пламенем, заполнившим все пространство от пола до потолка и обжигающим кожу. Заведующая взвизгнула, отпрянув назад, Василиса вскинула руки, мгновенно создавая вокруг них защитный купол, внутри которого температура резко упала. Следом — новая волна магии, за пару секунд заставившая огонь погаснуть, не оставив повреждений внутри палаты. — Вы головой-то думайте, что творите! Да я на вас в суд подам за такое!.. — завопила заведующая, но Василиса, открыв дверь, бесцеремонно вытолкнула надоедливую женщину за пределы палаты. Та лишь успела по-овечьи поморгать большими глазами, прежде чем дверь перед её лицом захлопнулась. — Ева Александровна… — на полуразвороте боковым зрением Василиса едва заметила метнувшийся в ее сторону сгусток алого пламени. Резкий рывок в сторону, вытянутая перед собой правая рука — огонь разбился о ее кисть, разлетаясь по окружности яркими искрами. — Я убью вас, если попытайтесь приблизиться! — закричала женщина, прижимая плотнее к себе свёрток из пелёнок и одеял, внутри которого, очевидно, был тот ребёнок. — Вообще все равно, терять нечего, к чертям собачьим мне ничего больше не надо! — Не сможете, — сухо и строго бросила Василиса, хотя делать шагов вперед пока не стала. — Не навлекайте на себя проблем, вам ещё детей воспитывать. — А вы не учите, что мне делать! — оскалилась Ева Александровна. — И не думала. Я здесь, лишь чтобы поговорить — не больше. — Думаете, я дура, не знаю, зачем вас сюда отправили?! Не знаю, что с сиренами делают?! Только через мой труп, как хотите, так и изворачивайтесь, сына своего не дам! — Мне ваш сын даром не нужен, вы поймите! — сонливость к данному моменту более-менее прошла и характерная резкость и конкретность стала возвращаться, отражаясь в речи самой Василисы. — У нас не средневековые законы, избавляться мы ни от кого не собираемся. — Безумно верю! — выплюнула в ответ Ева Александровна. — Всё вы хорошие, до времени, пока волшебник с сильной магией не родится. А потом раз и нет его, сам исчез, куда — неизвестно. Василиса глубоко вздохнула, подавляя в глубине груди рокочущую грубость. Нет, нельзя… Надо придерживаться образа дипломата. Только от этого в подобной ситуации может быть толк — никак по-другому. — Это не так. Мы подобным никогда не занимались и не собираемся. — Конечно, как же! А-то у нас есть другие сильнейшие маги, контролирующие жизнь других сказочным! Василиса тихо, но глубоко вдохнула, наполняя лёгкие терпким больничным запахом и тут же его выдыхая. Так, надо придумать иной вариант подобраться. Подобраться… к этой несчастной женщине, похожей на взъерепененную воробьиху, рядом с гнездом которой летал, рассекая со свистом воздух, голодный ястреб. Она сидела на краю кровати, сгорбившись и прижимая к себе ребёнка. Расстрепанные светлые волосы собранные в тонкую свободную косу, какой-то мятый голубой хлопковый халат… все это явно подчеркивало её нервозность и, скорее, вынужденную, чем натуральную неаккуратность. Да и в целом, вся она небольшая, худощавая, с неловко торчащими из-под ткани хлопкового полосатого халата острыми краями ключиц, локтями, острыми скулами и подбородком словно собралась из свойственных женщинам, впервые ставшим матерями, неловкости, тревоги, напряженного внимания и безмерной любви к своему ребенку. И, вдобавок, чего быть не должно — с чертами агрессии и страха. — Пожалуйста, всего десять минут вашего времени, — негромко попросила Василиса, делая аккуратный, небольшой шаг вперёд. — Я могу понять, какого, когда тревожат посторонние в такой период, но перенести эту встречу, увы, было нельзя. Вы знаете, ваш ребёнок особенный… — Он. Не. Особенный, — жёстко отчеканила женщина, напряженно прожигая взглядом незнакомку. В ее глазах читалось явно — еще шаг, и пламя вновь полыхнет. — Его магия может и особенная, а он от других детей ничем не отличается! — Пускай так, да, его магия особенная и мы не можем просто закрыть на это глаза. Подобные феномены случаются крайне редко, вы знаете, и без внимания оставлять их нельзя. То — что ново, несёт непредсказуемые последствия. — Да любая магия может быть непредсказуемой, это зависит только от её владельца! — Именно, — кивнула Василиса. — Мы не знаем, как маги захотят применить свои способности и против кого… — Любой маг может применить свою магию для чего-то ужасного. И что теперь? Почему вы тогда всех так не контролируете? У меня два сына, напомню, так вот того, — она кивнула на кроватку, где, видимо, спал второй ребёнок. — Хоть бы кто тронул! Так нет же, всем плевать, все на этого зубы скалят! — Магия сирены… — только начала Василиса, как её со злобной решимостью перебили: — Сильный маг ветра может одной бурей уничтожить город, маг телекинеза — физически разрушить любое сооружение, землю на дыбы поднять, маг огня — сжечь все вокруг! — любая магия опасна, если её использует безответственный человек, но других вы не трогаете! — Но сирена всех перечисленных вами магов может контролировать — представьте, к чему это приведёт! — Да с чего такая уверенность, что он вообще может это сделать! — У нас были трагические примеры в прошлом, — вздохнула Василиса, стараясь вернуться на спокойный тон. — Сейчас мы стараемся действовать на опережение. — Как в средневековье женщин на кострах сжигали поголовно только из-за подозрения, что они могут быть ведьмами? Василиса на миг закрыла глаза. Всё же нужно было отправлять на переговоры Кощея, он в этом лучше разбирается. Договориться с раздраженной, нервной матерью, какую уже не раз успели напугать, что от её ребёнка обязательно избавятся, представлялось событием практически невозможным. — Я прекрасно понимаю, что вы чувствуете. Да, это несправедливо — но таково решение не только мое, а всех Верховных Хранителей. Нам нужно взять вашего сына под контроль. Лично я буду с вами периодически связываться и узнавать о нем. Иначе не случится — мы не можем оставить без надзора сирену. — Вы сами осознаете, как это глупо и отвратительно? — вдруг женщина подняла на неё глаза, блестящие от слез. — Сирена, сирена… младенец — сирена! От которого все медсестры шарахаются, будто это не ребёнок, а волчонок какой-то. — Я могу понять вашу обиду, но такие меры необходимы не только для нашего, но и вашего спокойствия. Куда проще сейчас нам приложить усилия и проконтролировать его развитие, чем потом пресекать вредоносное использование силы. Просто поймите, что сейчас мы ничего не сделаем ни ему, ни вам. Живите как все, пожалуйста, никто не станет препятствовать. — Чтобы жить как все, надо, как минимум, не чувствовать ружья за своим затылком, — фыркнула женщина. Возможно, она бы сказала что-то еще, но из стоящей рядом кроватки послышался стремительно нарастающий, порывистый плач. Аккуратно положив ребёнка, которого держала на руках, на свою кровать, Ева Александровна поднялась и взяла на руки другого. — Тише, тише… чего ты так? Сейчас покушаем, все хорошо будет… — тихо стала уговаривать она, покачивая ребёнка на руках. Василиса, тем временем, вцепилась взглядом в свёрток, неподвижно лежащий на кровати. В спину почти ощутимо толкало желание подойти, взглянуть хоть мельком на лицо младенца, в его глаза — увидеть того, из-за которого весь этот переполох, о ком неустанно галдят новости и от кого шарахается медперсонал. Но нельзя. И она прекрасно это осознавала. Провоцировать раздраженную, воинственно настроенную мать было занятием глупым и бессмысленным. Когда-нибудь она все равно его увидит. Ведь теперь этот ребёнок, как бы странно не выглядело, стал постоянным элементом и в ее жизни тоже. С того момента, как о нем дошла информация до Верховных Хранителей и в Солнцеград решили отправить именно её. Ни опытную и мудрую Ядвигу, ни прожженного и уравновешенного Кощея, ни молодого, хотя и амбициозного Кота, а именно её… Василису Васильевну Премудрую, которая сама-то ещё семьёй обзавестись не успела… — Вы ночевать тоже здесь будете? — резкий, саркастический вопрос вывел её из мыслей. Василиса подняла взгляд на Еву Александровна, что, держа на руках продолжающего плакать сына, огненными глазами смотрела на неё с другого конца палаты. — Извините, вы правы, — чуть склонив голову, она шагнул назад, отступая. — Мне стоит уйти. Предупрежу сразу, теперь я посещу вас после выписки. Всего наилучшего! Ответа не последовало. Ева Александровна порывисто вздохнула и отвернулась, отходя с ребенком к окну. Все же правда, лучшей идеей сейчас будет оставить её наедине со своими мыслями. Пускай переварит всю информацию, разложит ее по полочкам — и, может, станет спокойнее. Сейчас бороться с ней смысла нет. Василиса вышла за дверь палаты, негромко захлопнув ее за собой и, прислонившись к ней спиной, закрыла глаза. Глубоко вдохнула, прогоняя по легким наполненный запахом хлора, спирта и лекарств тяжёлый воздух, оседающий прозрачно-голубым налётом на альвеолах. И выдохнула, почувствовав после терпкий медикаментозный привкус на языке. Тя-же-ло

***

Наше время Когда светящиеся перед ней необъяснимой грустью голубые глаза и уютная обстановка маленькой комнатушки сменились сначала фиолетовым свечением, а затем ощущением прогретого, сухого камня под ногами, Варя осознала, что телепортация прошла. Она на площади. Хотя, больше было похоже на какое-то бурлящее голосами неспокойное море. Волной на неё нахлынули разномастные голоса, лай, свист, щелчки, крики, звон металла — и все это страшнейшим образом дизориентировало и не давало собрать в структурированную, или хотя бы просто в кучу понимание того, где она, куда надо идти и что вообще искать в этом месте. Особенно тяжело такая суетная обстановка воспринималась на контрасте с комнатой Морока, где ещё недавно она нежилась в атмосфере тишины, спокойствия и безопасности. Девушка рассеянно осмотрелась, стараясь сообразить, где она, а где девчонки, ведь она пыталась переместиться прямо к ним. Однако, судя по всему, телепортация в этот раз дала сбой. Потому что надо толком продумывать, куда именно ты хочешь попасть, а не наспех щёлкать пальцами, стараясь смотаться побыстрее от преподавателя, которому неизвестно зачем понадобилось хватать тебя за руки… — Варя! Варя, мы здесь! — никогда ещё, наверное, Варя не испытывала такого облегчения и радости, слыша высокий и явно распаленный какой-то новой безумной идеей голос Аленки. Обернувшись, она с легкой улыбкой встретила глазами решительно мчащуюся к ней через толпу хорошо заметную из-за нетривиально яркого облика подругу. Недолго думая, Варя сама пошла к ней навстречу, неловко лавируя между движущейся толпой людей и то и дело отталкивая тех, кто не внимал её упорному, но вежливому: «Можно, пройду?» и, словно столб, стоял на месте. Едва девушки сблизились, как Алёнка, похватив подругу под локоть поволокла её за собой, видимо, в сторону остальных. — Ну, ты видела?! Видела?! Нам ничего не говорят, заразы, мы сколько спрашиваем уже, это ужас какой-то! Зачем так делать, полчаса уже тут стоим… — живо затрещала она, беспардонно отпихивая одного из студентов с дороги. — Варя, это конец! На тебя страна надеется, иначе мы точно зря тут стояли! — А я-то что могу сделать? — усмехнулась Варя, стараясь побыстрее перебирать ногами, чтобы не отстать от подруги, которая, казалось, с бешеным рвением тащила её куда-то вперёд. — Телепортация, Варечка! Те-ле-пор-та-ци-я! И твоим знакомые — зверолюбы! — Какие знакомые?.. Доходил смысл их диалога до Вари, честно говоря, и так с трудом, но на последней фразе она действительно серьёзно зависла. Какие знакомые? Куда телепортироваться? Что вообще происходит? — Ален, ну спокойнее, пожалуйста! Сейчас все решим, погоди метаться! — раздался сбоку голос Маши, на который Варя с той же расстерянностью обернулась. Видимо, пока она летала в прострации, они уже успели пробиться к остальным. Отлично. — Маш, что творится здесь? Почему толпа такая? — Ну, не только мы пришли смотреть на новое животное. Весь колледж, видимо, как-то узнал, что его привезли и вышел на площадь. — Да, сказать-то сказали, что привезли, но ничего не объясняют! — встряла Алёнка. — Василиса только говорит, это васагер какой-то, и на него светить нельзя, а больше ничего! — Ва-са-гри, — устало потерев переносицу, поправила Маша и, обернувшись к Варе, пояснила. — Сказали, вроде как, для него свет яркий вреден, поэтому клетку и не открывают, мы ждём, пока его на арену завезут, может, там дадут посмотреть. — Да, или скажут: шуруйте по комнатам, потом посмотрите, некогда сейчас! — снова раздались возмущения Алёны. — Как обычно… — Так тогда, может, правда позже придём? Какой смысл сейчас здесь на жаре стоять? — Вот, Варечка, в том и дело! — подойдя и приобняв её за плечи, плавно начала Алёна, по-лисьи изворачиваясь в словах. — У тебя тут, скажем так, связи, благодаря которым можно попробовать подобраться первыми… Нужно только этого человека найти и тогда… — Я к Елизару ни шагу! — отрезала Варя, внезапно осознав, что это был за намек. Внутри уже начало огнём бурлить раздражение, но загасили его быстро: Алёнка после фразы подруги глянула на неё округленными глазами и резко сменила курс. — Не-не, какой Елизар, ты что! Я про Дину, она же тут с самого начала, вечно там, где и это зверье! Найдём её, спросим, может, к клетке проведёт… — Где её здесь искать, Ален? — Варя отвела взглядом плотную толпу, которая, словно живой организм, беспрестанно шевелилась, все меняя свою внутреннюю структуру. — Столько людей!.. — Зачем её по всей площади-то искать? Ежу понятно, она неподалёку от клетки — может, уже даже васагера этого видела… — А если нет? — А если нет, то… — То мы идем в комнату, — закончила вместо Алены Маша. — Хватит уже здесь плавиться. — Да… — негромко прибавила Снежка. — Тяжело так долго на жаре стоять. — Хорошо-хорошо, пойдём! — закивала Алёна. — Но я уверена, что Дина будет там! Так что идём! Да, Варя? Но Варя сразу не ответила. Она весь разговор подруг слышала таким, словно он доносился откуда-то издали, будучи очень замутненным и малопонятным. Взгляд завис на той самой клетке, накрытой плотным чёрным брезентом сверху донизу, без единого просвета. Она находилась сверху самостоятельно катившейся в сторону арены металлической платформы на колесах. Вокруг кольцом стояли шестеро незнакомых ей человек в форме болотного цвета. Они переговаривались между собой, перемещались, закрывая со всех сторон медленно двигающуюся повозку и не подпуская посторонних, обступивших клетку на расстоянии трех метров от неё. «Когда ты ещё сможешь прийти?» Жар пробил внезапно, пройдя теплой, щекочущей волной от живота до загривка, вздыбив на нем тонкие волоски. И снова она почувствовала фантомное постороннее тепло на запястье, прикосновения шершавых пальцев… то, что ощущалось ещё неостывшей сургучовой печатью на коже. Варя сжала в кулак руку, впиваясь ногтями в ладонь. Нет, нет. Надо успокоиться. Не хватало ещё, чтобы жар, идущий из глубины грудной клетки, отразился красным цветом на щеках и выдал её волнение. — Варя! — оклик Алёны, раздавшийся над ухом, отрезвил мгновенно, будто выплеснутая на плечи ледяная вода. Она с вопросом и, отчасти, недовольством, повернулась к подруге. — Давай, идём скорее, пока его не увезли, ну! — Ладно, идем-идем. Но больше так мне в ухо не кричи, — строго предупредила Варя. Алёна торопливо закивала и, подлетев, вцепилась в руку. — Телепортируемся скорее! — однако, заметив, что Варя медлит, она обернулась и, нахмурив брови, с недовольством глянула на не так резво приближающихся Машу и Снежку. — Девчонки, ну что вы тормозите?! Скорее! Те лишь усмехнулась, и когда все подошли, Варя щелкнула пальцами, телепортируя их к клетке. Там народу оказалось ещё больше, так, что пару человек ойкнуло, а ещё несколько стало недовольно бухтеть, когда их пихнули в сторону четыре неизвесть откуда появившиеся девушки. Варя однако обращать внимания на чужое недовольство не стала и принялась пробивать себе путь вперёд, ближе к клетке. Девчонки гуськом последовали за ней. Оказавшись в одном из первых рядов, близких к платформе, Варя осмотрелась, но Дины не обнаружила. — Похоже, придётся возвращаться ни с чем. Не вижу я её, — вынесла она вердикт, обернувшись к Маше, которая шла прямо за ней. Та согласно кивнула, но почти в ту же секунду из-за её спины показалась рыжая макушка. — Да мы даже не посмотрели путем, вы что! — воскликнула Алёна. — Давайте хоть пройдемся тут рядом, что ли, может, найдём! Она точно должна быть где-то здесь, я чувствую! — Ладно, но не дольше десяти минут! — сдалась Варя. — Если не найдём, точно в комнату. А-то меня уже саму тошнит от этой духоты… — Да, давайте! — живо согласилась Алёна. — Я — туда! — кивнув куда-то влево и не дождавшись чьего-либо ответа, она умчалась в одном только ей известном направлении. — Беспокойное создание, — вздохнула Варя, покачав головой. — Ладно, я тогда туда, — она наобум кивнула куда-то в противоположную сторону. — Звоните, если что. Маша со Снежкой кивнули и вместе побрели куда-то вглубь толпы. Варя же стала пробираться правее, предполагая, что Дина может найтись с другой стороны повозки. Обходя ее по кругу, девушка не спускала с неё взгляд. И правда, выглядел этот нетривиальный для территории колледжа «объект» довольно загадочно. Сама клетка оказалась вблизи достаточно большой: метра четыре в длину, и два с половиной в высоту. Она была плотно накрыта черным брезентом, края которого привязали толстой веревкой к платформе. Двигалась она, судя по всему, с помощью магии, ведь ни мотора, ни лошадей, которые могли бы ее тащить, не наблюдалось. И правда, интересно, кто мог там находиться? И, главное, зачем его привезли? Может, очередное зверье, пойманное Елизаром? Тогда зачем здесь эти чужие люди? Нет, однако в этот раз животное неместное… «Не надо, Колючка, я ещё нарадоваться не успел, а мне придётся обратно в траур возвращаться». Внезапно вспыхнувшая в голове огненными буквами фраза едва не сбила её с ног: Варя запнулась об выпирающий на земле камень и пошатнулась — благо, успела подложить саму себя магией. Остановилась, взглянула по сторонам и, заметив пару устремленных на неё любопытствующих взглядов, ещё быстрее пошла вперёд. По пути глубоко вздохнула, наполняя лёгкие раскаленным, соленоватым от пыли воздухом. Что. Это. Было? Что он имел ввиду этими словами? С чего Морока вообще может расстраивать то, что Варя с кем-то встречается? Они друг для друга, можно смело сказать — никто… Ладно, возможно, не совсем никто — друзья. Если так, то можно предположить, что Влад просто переживает за неё, как за подругу, ведь Елизар может принести ей вред. Наверное, это звучало логично. Да, при таком раскладе все звучало логично. И то, почему он хотел с ней помириться, и почему так активно поливал грязью Елизара и то, почему держал за ру… — Аккуратнее, пожалуйста! — Варя рванулась вбок от вскрикнувшего человека и, спешно извинившись, направилась чуть правее, отклонившись от прежнего курса. Нет, к черту, не логично, вообще никак! Аленку он так за руки не хватает, когда она собирается уходить! Может, если только не успел договорить что-то важное… но, опять же, пускай это было бы единственной причиной — зачем было так гладить её ладонь пальцами, стараться коснуться как можно большей поверхности кожи… Нет, конечно, одна догадка, одновременно, самая аргументрированная, но, с другой, самая нереалистичная, в голове все же была. Однако даже в голове, мысленно свои предположения одним словом она назвать не могла. Слишком сильны были сомнения в том, что это может оказаться правдой. Но даже если бы это было правдой, как ее было воспринимать? Радоваться или, напротив, злиться и избегать, ведь все равно они в колледже и… — Мама! Мам!.. — знакомый голос, пробивающий нервным импульсом от темени до груди, прозвучал, кажется, где-то в метрах двух от нее. Варя, вздрогнув плечами, вытянулась, приподнимаясь на носках и стала оглядываться. Действительно, обладаткль этого голоса с рвением пробивался через толпу, направляясь ближе к арене, куда и везли ту платформу. Посмотрев туда, на крыльце здания Варя заметила Василису Васильевна и рядом с ней какую-то незнакомую женщину, с которой та разговаривала. А в их сторону, ещё несколько раз повторив радостное, произнесенное одновременно и знакомым, и на себя же непохожим голосом «Мама!» быстро направлялся… Елизар? Обе женщины обернулись на него и та, которая была Варе незнакома, сделала несколько шагов вперед, встречая Виреева. Тот с ходу на неё налетел, крепко обнимая и прижимаясь лбом к её плечу. Женщина прижалась к нему в ответ, зарылась пальцами в темные волосы и, наклонившись, стала что-то неразборчиво шептать. Варя так и осталась там, где стояла, смотря на эту картину расширившимися удивленными глазами. Это… мать Елизара? Она в колледже? Зачем? — Ты всё-таки приехала… — к счастью, Варя сама оказалась недалеко от крыльца арены. Оставаясь под прикрытием в виде толпы, она приблизилась еще на несколько шагов. Любопытство, желание послушать, о чем они могут говорить неумолимо толкали вперед. — Да… Пока отпуск, думаю, заеду дня на три к тебе, посмотрю, как ты тут, — прозвучал нежный голос женщины. — Тяжело ребенка полгода не видеть… — А я-то как скучал, — парень, едва успевший отстраниться от матери, вновь приблизился и приложился лбом к её плечу. Та, улыбнувшись, одной рукой стала поглаживать его вдоль спины. — И ты приехала очень вовремя, — заметила Василиса Васильевна, до этого умиротворенно наблюдавшая за развернувшейся сценой. — Как раз удастся взглянуть на васагри. Мы его с горем пополам достали, за три тысячи километров сюда везли. — Ого… интересно, что там за зверь, раз ради него столько суеты, — она усмехнулась, окинув взглядом собравшуюся толпу. — Там такой монстр, ты не представляешь! — отстранившись от матери, оживленно заговорил Елизар. — Да мы с помощью него Айну меньше, чем за неделю словим! — Не факт, что меньше, чем за неделю, но дело явно пойдёт быстрее, чем ранее, — мягко подправила Василиса. — Мне казалось, что воллеона поймать несложно, — пожала плечами женщина. — Он большой и явно заметный в здешнем лесу. — Да, но также очень осторожный и пугливый, — стала объяснять Василиса. — На конях, с собаками мы его только лишний раз пугаем, а васагри — единственное животное, которое способно передвигаться быстро и бесшумно… Все время, пока они разговаривали, Варя стояла на месте, в метрах четырёх от них, внимательно слушая. Может, стоило просто уйти и не подслушивать, чтобы не рисковать попасться на глаза Елизару, но Варю разбирало любопытство. О его родителях она ничего не знала, да и не стремилась никогда узнавать. Но сейчас, когда его мать была здесь, прямо на территории колледжа, о ней хотелось услышать побольше. Хотя бы, чтобы понять, что за человек воспитал подобную… противоречивую личность, как Елизар. Однако, когда Елизар, бегавший до этого рассеянным взглядом по толпе, вдруг вцепился в нее пронзительными серыми глазами, Варя осознала что, наверное, любопытством можно было и пожертвовать. — Варя! — не успела она никак среагировать, как Виреев с наигранной радостно-дружелюбной улыбкой уверенным шагом направился к ней, пройдя между поредевшей группы студентов. Сама Варя замешкалась — отступила назад, не желая подпускать его к себе ближе. Но Елизар нагнал её достаточно быстро и, приблизившись, приобнял за плечи. Затем наклонился поближе к уху и, прошептав: «Пошли, принцесса, на одну минуту», подтолкнул в сторону крыльца арены. В первую секунду Варя хотела дернуться, сбросить с плеч руку парня и отпрянуть от него, как от ядовитой змеи, но устремившийся на неё внимательный и заинтересованный взгляд незнакомой женщины ее смирил. Вырываться и кричать, позорясь перед посторонними людьми, не хотелось. К тому же, за ней не менее внимательно наблюдала Василиса, которая ведь, если увидит проблемы в их отношениях, потом явно станет пытаться выяснить их причину. Ладно, придется пару минут потерпеть, чтобы не навлекать на себя лишние проблемы. — Здравствуйте, — приблизившись, вежливо кивнула она незнакомой женщине. Та в ответ одарила ее лучезарной улыбкой. — Привет, привет, солнышко, — нежно заговорила она, пробегая по Варе любопытствующим взглядом необычных бирюзовых глаз с угловатыми морщинками на внешних сторонах век. — Наконец увиделись, Елизар с начала года о тебе говорит. Ева Александровна, приятно познакомиться. — Мне тоже… приятно познакомиться, — сдержанно кивнула Варя, избока поглядывая на внимательно наблюдающего за разворачивающейся сценой Елизара. — Варя… хотя, думаю, вы уже знаете. Затем Варя вновь повернулась в сторону женщины, чтобы ответно изучить её. Назвавшаяся Евой Александровной, она была достаточно низкорослой по сравнению с Елизаром и Василисой, не выше ста шестидесяти пяти. Худощавая, с распущенными, светлыми, слегка волнистыми волосами длиной до плеч, которые сзади были собраны заколкой, но с чуть более тёмными, чем волосы, бровями и ресницами (последние были чуть подведены тушью), в простеньком темно-зеленом платье и с некрупными золотыми серьгами в мочах ушей. С достаточно заметной сетью морщин на лбу, и в уголках глаз, благодаря которым можно было предположить, что ей около сорока пяти. И с выразительными, не потерявшими с возрастом огня и живости ярко-бирюзовыми глазами, каких до этого ей не приходилось видеть ещё ни у кого. На самом деле, не зная, сложно было даже подумать, что Елизар приходится ей родным сыном. Конечно, черты лица чем-то были похожи, но в общем внешность, да и поведение, очень расходились. — Я слышала, что у тебя необычные глаза, но, не представляла, что они настолько красивые, — улыбнулась женщина, оглядывая её. — Удивительно. — Спасибо, — кивнула Варя, между тем напряженно сжимая другой рукой запястье. Несмотря на доброту и миловидность, все-таки, большого доверия эта женщина не вызывала. Может, это были бессмысленные предрассудки, но, помня лицемерие Елизара, свободно общаться с его матерью не удавалось. — Сейчас нам поговорить, конечно, вряд ли толком получится, но, если у тебя, конечно, есть возможность, можем встретиться вечером, — предложила Ева Александровна. Яркие бирюзовые глаза вперились в Варю, выжидая ответа. — Я, наверное… — Конечно, я тоже ближе к семи освобожусь, вместе к тебе зайдём! — ладонь парня легла на плечо, ощутимо его сжимая. «Молчи-молчи-молчи» Все, что читалось в этом наглом, неприятном прикосновении. Сию же секунду, когда раздражение импульсом ударило в голову, она хотела развернуться, оттолкнуть его от себя, заявить, наконец, «Нет, я прийти не смогу», но тревожный голос Василисы, так не вовремя переведший тему на посторонний лад, сбил её с настроя. — Нужно их сопроводить. Что-то потерялись наши гости, — она кивнула на незнакомых людей в форме, которые бродили около ворот, ведущих на арену, судя по всему, не зная, как их открыть. — Мне придется уйти. Тебя, наверное, до комнаты проводить? Сумки уже там, я попрошу кого-нибудь из аспирантов… — Нет, спасибо, насладиться сидением в комнате я ещё успею, — мягко отказалась женщина. — Я пройдусь с тобой до арены, не против? — Конечно, нет, — Варя не могла не заметить, как серьезное лицо куратора вдруг посветлело. — Идём. Елизар, ты с нами? — Да, но я на пару минут задержусь. Нужно перекинуться парой слов, — он многозначительно кивнул на Варю, и та шумно вздохнула. Внутри зарокотало раздражение, подобное бурлящей кислоте, которая готова была политься фонтаном на Елизара, едва две женщины отойдут. Когда Ева Александровна, понимающе кивнув, одарила Варю красноречивой улыбкой, к горлу подкатил тошнотворный ком от одного понимания, о чем она думала. — Хорошо, мы подождем, — Василиса Васильевна также кивнула, после чего они с Евой Александровной направились вверх по лестнице, к двери, ведущей на арену, негромко начав переговариваться о васагри. Варя потеряла лишь пару секунд, пока наблюдала за уходящими женщинами. И, едва дверь за их спинами захлопнулась, на ее талию тяжело легла чужая рука, следом правый бок сжали пальцы, отчего девушка вздрогнула. — Ну, вот ты и набегалась, — раздался над ухом шёпот, наполненный, как ей показалось, злорадными нотками. В ту же минуту Варя, наконец, почувствовав свободу, вцепилась пальцами, словно когтями, со всей силы в тыльную сторону ладони парня, лежащей на её теле и с дикой силой, до ломки в собственных сухожилиях её сдавила, впиваясь ногтями глубоко в кожу. Болезненно зашипев, Елизар её отпустил и отстранился. — Пошёл ты к черту! — рыкнула девушка и, даже не подняв на него взгляд, стала торопливо спускаться вниз по бетонным ступеням. За её спиной тут же раздались торопливые, частые шаги. Елизар, нагнав ее, взялся руками за предплечье, останавливая. — Эй-эй, стой, погоди! — негромко проговорил он, параллельно отпуская одну руку и другой проскальзывая на уровень запястья. — Ладно, прости, я опять веду себя, как идиот! — девушка лишь молча пихнула его локтем в бок и, вырвав свою руку, ещё быстрее пошла вперёд, надеясь скоро скрыться в толпе, которая, как назло, после того, как убрали васагри, начала рассеиваться. — Хорошо, я и есть идиот, Варя, погоди! — До тебя это понимание все двадцать лет доходило?! — обернувшись, выдала она. — Пожалуйста, потише… — жалостливо попросил он и, обойдя её с другой стороны, где толпилось больше народу, пошёл там. — Перемести нас, пожалуйста, куда-нибудь в другое место. Тут ругаться… — Я не хочу с тобой ни ругаться, ни объясняться, — не останавливаясь, продолжила девушка. — Всё, что я хотела сказать, тебе передал Святослав. Больше мне добавить нечего! — Я уверен, мы друг друга не совсем поняли… — и снова прикосновение к ладони, которое Варя грубо оттолкнула и которое стало, наконец, последней каплей. — А хотя, знаешь!.. — воскликнула она, и вдруг, подталкиваемая разразившейся внутри бурей с громом и молниями, кинулась к нему и жестко вцепилась пятерней в плечо парня. Она готова была уже высказаться ему по полной, но в последний момент остатком разума сообразила, что лучше телепортироваться. Еле осознав, куда она хочет попасть, Варя щёлкнула пальцами, перенося обоих в свою комнату. — Знаешь, мне есть, что добавить! Парень явно растерялся и от внезапного перемещения, и от её злости, отчего не сразу смог понять, что делать и был способен лишь предусмотрительно пятиться, не отводя расширившихся глаз от разъяренной девушки. Следом за чем, не заметив за собой препятствия в виде чьей-то кровати, свалился прямо на неё, благо, Варя вовремя его отпустила и избежала того, чтобы грохнуть следом. — Хочешь понять, почему я не хочу с тобой разговаривать?! Да потому что ты — лицемерная вшивая гиена, которая сначала ко мне без стыда пристаёт, а потом на людях распространяет слухи о том, что я с преподавателями сплю за оценки! Это нормальное отношение ко мне?! Или ладно, хрен со мной, тебе мозгов не хватило даже про себя подумать — ты же буквально признался, что сам не гнушаешься встречаться с изменьщицей, — да ещё с какой! — которая с учителями спит! Так что, знаешь, иди ты к чертям собачьим со своими извинениями, подавись ими! Видеть я не хочу твою поганую морду, не то что встречаться! Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Несколько секунд тишины, в течение которых в просторной комнате было слышно лишь её сбитое дыхание. Елизар до сих пор оставался на кровати и смотрел на нее снизу вверх расширившимися удивленными глазами. И Варя отвечала тем же: пронзала его взглядом, только в отличие от его, в глубине ее зрачков плескался страх. И запоздалое понимание и укор. «Дура» «Дура-дура-дура-дура…» — Кто тебе рассказал?.. — первым нарушив звенящую, напряженную тишину, спросил парень, нахмурив брови. Он уперся ладонями в кровать и, оттолкнувшись, медленно приподнялся, садясь. Варя не отвечала. Продолжала стоять, все также замерев, будтотего не слышала. Вдруг, брови парня удивленно поднялись, глаза вновь распахнулись. Пришло осознание. — Это… — он хрипло начал, но вдруг, остановившись на полуслове, замолк, прикрыл глаза. Несколько секунд Варя недвижно наблюдала за ним и, наконец, когда Елизар вновь открыл глаза, то твёрдо переспросил: — Кто? — Скольким ты подобное сказал, раз у тебя столько вариантов? — Наконец, отойдя, холодно фыркнула Варя и сложила руки на груди. Пальцы одной руки до боли щипали локоть другой, стараясь пресечь распространение жара, разносящегося от груди по шее и лицу. «Безмозглая, импульсивная дура…» Понимание того, что она ляпнула то, чего говорить не следовало, пришло, к сожалению, слишком поздно. Нельзя! Нельзя было об этом упоминать, ведь теперь Варя по собственной глупости подставила под удар Влада. Несмотря на то что Елизар сейчас пытался сделать вид, что не понял, кто рассказал Варе о том, что он заявил о ее связи с преподавателем, девушка она сама догадалась, что в первые секунды он подумал именно о Владе. Раскрыв эту тайну, она сама дала в руки Вирееву первую звень цепи, вытянув которую, он обнаружит и её тайные встречи с Владом, и то, что он ей рассказал о столкновении с Полуночниками, последствиям чего могут стать очередные издевательства над Владом. — В том и дело, что я не говорил подобного бреда никому! — уперто возразил Елизар. — Тот, кто это тебе сказал — не более, чем просто хотел разрушить наши отношения. — С этим ты и сам прекрасно справляешься, — невесело усмехнулась Варя. — Другой человек мало вклада в это внёс. — Ладно, хрен с ними, с другими. Я понимаю, ты злишься из-за того раза, — прости, я действительно виноват. Каюсь, мне не хватило мозгов понять, что мои приставания тебе не нравятся, но больше такого никогда не повторится, обещаю! — Ничего мне не надо, никаких следующих разов! — ей показалось, что парень побледнел после её слов. — Хватит, Елизар, пожалуйста! Просто оставь меня в покое. — Слушай, хорошо, ладно, — внезапно сдался парень, что Варю поразило. — Но с одним уговором, — глубокий вздох на миг прервал речь, — три дня… пока мама здесь, сыграй перед ней, пожалуйста, будто у нас все нормально. Не хочу вплетать её во все эти распри, просто сделаем вид, что все хорошо, ей так спокойнее будет. — Ничего против твоей мамы не имею, но мне я сама подороже буду! — резко ответила Варя. — Мне с тобой рядом стоять противно, как я могу притворяться, что у нас хорошие отношения? — Пожалуйста, всего несколько часов в день, — умоляюще взглянул на неё парень. — Сегодня после ужина зайдёшь, посидим, поговорим немного и всё, я постараюсь тебя больше трогать. А как она уедет — так конец. Я объявлю… стае о нашем разрыве. Ты согласна? Варя повела взгляд вбок, на стену, где причудливыми морозными узорами сплетались снежные спирали и завитушки. Да, такой вариант показался ей… достаточно удобным. Избавиться от Елизара насовсем, потерпев пару дней? В целом, выглядело не так уж сложно. В конце-концов, если он вновь попытается привязать её к себе и по прошествии трех дней не отпустит, она может уйти сама, если надо, пригрозив физически. — Если обещаешь оставить меня и моих друзей навечно, я согласна. Он покорно склонил голову. — Даю слово.

***

— Пошёл ты к черту! — Эй-эй, стой, погоди!.. Ладно, прости, я опять веду себя, как идиот! … — Хорошо, я и есть идиот, Варя, погоди! Сзади раздалось приглушенное, едва сдерживаемое хихиканье в несколько разномастных голосов. — Дошло, спустя столько лет, — когда над ухом раздался шепот, Кристина и сама не удержалась и усмехнулась. Видимо, довольный ее реакцией, человек, стоящий рядом, продолжил шутить над такой красочной и эпичной сценой ругани двух альф стаи. — Глянь, как сученыш распинается… молодость вспомнить, видимо, решил, опять перед подружкой стелится… — Андрей! Андрей! — раздался сзади настырный шепот. — Соболь! Андрюха, блять! — Да что, заебешь! — Отсыпь семок! — Нахер иди! Не выдержав, Кристина вполоборота обернулась и несильно ударила по плече владельца этих злосчастных семечек: — Тише. Андрей кинул на её потерянный взгляд, но, через секунду, медленно моргнул, подчиняясь. Девушка вновь обернулась на ругавшуюся пару, и, вытянувшись на носках, продолжила наблюдать: — Пожалуйста, потише… Перемести нас, пожалуйста, куда-нибудь в другое место. Тут ругаться… — Я не хочу с тобой ни ругаться, ни объясняться! Всё, что я хотела сказать, тебе передал Святослав. Больше мне добавить нечего! — О-го-го, Святик, ты тоже в этой Санта-Барбаре замешан? — раздались за спиной смеющиеся голоса. — Да я… — Решил побыстрее теплое место под боком альфы нагреть? А ведь хорошая идея… — А хотя, знаешь!.. — все разом замолки и навострились, услышав непривычно громкое и злостное восклицание Ветровой. Только возбужденное щелканье семечек где-то за спиной все не прекращалось. — Знаешь, мне есть, что добавить! — когда Варя вдруг схватила Елизара за руку и, щёлкнув пальцами, куда-то их обоих телепортровала, вся компания завошкалась и стала оглядываться. — Куда? — Я там видел, вроде… — Нет их, куда-то в колледж, видимо… — Да бля, такой спектакль проебали! — М-да… — не сдержав разочарования, тяжело вздохнула Кристина, когда стало точно понятно, что телепортировались они далеко. — Самая кульминация… и кончен бал, потухли свечи… — Суки, не могли тут доругаться? — рыкнул Андрей и, осмотревшись, бросил под ноги шелуху и втоптал её в пыль ботинком. — Что, может, на разведку? — вопросительно взглянул он на Кристину. Та отрицательно качнула головой. — Не надо, — и, вздохнув, взглянула вверх, на окна этажа, где располагался жилые комнаты. — Не надо… Это не так важно. Обернувшись, она взглянула на своих Гончих, плотной группой скомпоновавшихся среди остальной толпы. Те, почуяв взгляд предводительницы, подняли на неё ожидающие взгляды. — Пускай об этом узнают все, — увидев предвкушение в глазах своих, она одобрительно улыбнулась. — И чем быстрее, тем лучше. Подхвативший улыбку девушки, Соболь довольно и азартно, как борзая, увидевшая зайца и получившая, спустя долгое время ожидания, команду его грызть, взглянул на неё. — Уж на это, Крис, мы более, чем горазды.