Лепесток Ликориса

Говорят, что неумение принять

потерю — это одна из форм безумия.

Наверное, это так, но иногда это

единственный способ выжить.

***

Теории сами строились в голове. Планировала, как поступит в том или ином случае. Ликорис пронюхал, что она причастна к делу? Возможно. На допросы в последнее время они ездят сами, как и на места преступления. Эти дела требуют лучших агентов. Шаг, ещё один. Дверь открывается толчком. Ни единого шороха, скрипа. Каждое движение под контролем, а красные глаза внимательно следят за происходящим. Тонкая женская фигура стоит в душевой кабинке. Кацу, честно говоря, немного выпала в осадок. — Выключай воду и руки и к стене. Одно лишнее движение — я стреляю. Фигура застыла, но её руки повиновались. Она выключила воду, медленно развернулась спиной. В какой-то момент Кацу посчитала, что ситуация сюрреалистичная. Незнакомая вроде женщина стоит в душе секретного агента. Юкимия прошла в комнату, прижалась спиной к стене, дверь закрыла. В случае, если кто-то будет вытаскивать незнакомку и стрелять — Кацу сможет контратаковать и остаться невредимой. — Ты кто? Металл. Голос просто металлические листы. Не имеет эмоций. Только холодный, ровный тон. — Я… я Ана. Мы были здесь с Рюсэем и… — Твою мать! Слышится голос с другой стороны двери. Это Шидо. Сейчас Кацу уверена: она потратит две пули. Одну выпустит в голову Аны, а вторую — в голову придурка Рюсэя. Дверь открывается. Кацу медленно переводит прицел и упирается дулом в голову блондина. Тот виновато улыбается. — Кацу, солнце, я всё объясню. — Ты заебал меня, Шидо. Я стреляю. — С ноткой гнева заявляет Юкимия и снимает предохранитель. — Тебе нужно будет придумать хорошую причину, чтобы я этого не сделала. Но буду честна — шансы у тебя крайне малы. — Цедит сквозь зубы. — Я купил тебе фисташковые моти и убрался… — Она опускает пистолет. — Чтобы через три минуты её здесь не было. — Она оборачивается на девушку, которая смотрит на неё в ответ. Дрожащие руки прикрывают голое тело, а по волосам стекают капли воды. — Шидо, это блять свидетель по нашему делу? — У девочки горе случилось. Не мог же я оставить её в таком состоянии. — Очень заботливо, даже наигранно говорит Рюсэй, протягивая девушке полотенце. — И ты решил её выебать? — Каюсь, святая мать, согрешил. Кацу закатывает глаза. Пистолет возвращается в кобуру, а сама девушка проходит на СВОЮ кухню. Наливает воду и наблюдает такую картину: Рюсэй позаботился даже об их блядском вечере! Бутылка вина, сыр, различные блюда. Вот мудак! Юкимия убирает стакан с водой и прикладывается к горлышку бутылки с вином. Её любимое — белое сухое. Следом за этим нагло ворует с чужого стола кусочек сырой сёмги, попутно макая её в соус. В этот момент дверь захлопывается. Кацу слышит, как босые пятки Шидо торопливо шлёпают по полу, и он останавливается позади неё. Руки ложатся на плечи, мягко массируют. — Прости, принцесса. Это было ради дела, клянусь! — Какого дела, Шидо? — Хмуро говорит Кацу, но не двигается. — Дело по опустошению твоих яиц? — Нет, дурочка! — Рюсэй смеётся. — Я тебе всё расскажу, дорогая. Только успокойся. Хочешь, можем выпить вместе? Если не нравится то, что здесь есть, я закажу пиццу. — Слащавые словечки. Ну жук, знает, на что давить! — Хочу. Уверенно чеканит девушка. Рюсэй кивает. Снова топает по паркету, ища телефон. Через полчаса абсолютной тишины и копошения Рюсэя, в дверь позвонил курьер. Вопроса о том, кто заберёт заказ, не было даже в мыслях: Шидо сам пулей полетел в коридор, оторвавшись от ног коллеги. Да. Он делал ей массаж ступней! Блондин прекрасно знал, с кем он работает и как нужно заслуживать прощение. От работы на каблуках Кацу очень устаёт, также она любит пиццу и ненавидит решать что-то на пустой желудок. С аппетитом у этой девчонки всё просто замечательно в моменты злости! Поэтому Шидо сохранял тишину, услужливо облегчал страдания Юкимии и даже не смотрел на неё. Был рабом на 30 минут. Две коробки легли на стол. Рю открыл упаковку, и в два любопытных носа ударил восхитительный запах сыра! Она обожала пиццу с сыром и грибами. Первый кусок Кацу, кажется, вообще не жевала. Проглотила как удав, издав стон от удовольствия. Губы были измазаны в жире, а на щеке был сыр. Но это не мешало ей наслаждаться. — Так какого хуя ты притащил её ко МНЕ домой, Шидо? Пока ещё не Рюсэй. До Рю как до Пекина раком, поэтому блондин понял — злится сильно. Нужно быть осторожным с каждым словом. — Ты знаешь, что я остался на месте преступления, чтобы изучить всё. Мне не давала покоя мысль о том, что даже в участке Ана ничего не сказала про зависимость сестры. Даже тогда, когда она выходила из ритуалки, мне показалось, что её лицо слишком… безразличное. Она только что встретилась с полицией, и как показывает практика — люди нервничают. Но не она. — Шидо замялся. — Я оставил этот факт в голове. И когда вы рассказали мне о том, что её сестра пропала — это ещё сильнее ввело в ступор. Как может быть так спокоен человек, чей близкий родственник пропал? Возможно, это нормально, с учётом пристрастий Тао. Но всё же, какая сестра не станет переживать? — Логично. — Кацу почесала затылок грязной рукой. Опомнилась тогда, когда было уже поздно. — Да, вполне. Мне кажется, Баро тоже так показалось. Он странно смотрел на неё. Не был предельно деликатен, наоборот, давил. Сначала я подумала, что он глупит, но Ана шла на уступки для Шоэй, даже особо не задумываясь. Пыталась отвести подозрения? — Да! — Громче положенного сказал Рюсэй, чмокая Кацу в лоб. — Умная голова! — Но Юкимия быстро пихнула его в грудь. Ещё обижается. — Так вот. Я проверил камеры наблюдения. Время хорошее, нет разрывов. Но моменты, когда Ана типа «спит» — показывает кавычки пальцами, — вызвали подозрения. Она не двигалась около часа. Неужели человек может уснуть в одном положении на целый час? — Все спят по-разному. Очень жидкая зацепка. — И я так подумал. Я был готов этому ответу! — Шидо хлопнул в ладоши. Глаза горели как у ребёнка. — Но это время совпадает со временем смерти жертвы. И такие моменты есть на нескольких записях, Кацу! Неужели ты думаешь, что может быть такая стабильность в принятии позы? Даже если так, то на глаза она всегда клала журнал, который лежал на столе. Видимо для того, чтобы нельзя было отследить движения лица. Ведь тут она бы точно попалась. — И? — Журнал один и тот же! Каждый раз она брала его с одного и того же места. Когда мы оказались в агентстве, он лежал в нижней полке в столе. Ты понимаешь? — Жидко, Рюсэй. Пока что я не вижу веской причины тащить всякую хуйню в мой дом. — Так слушай! — Он поерзал. — Я решил, что на допросе не будет ничего интересного, поэтому дождался её возвращения. Она вообще мне сказала, что не знала, что сестра употребляла. Ну камон, как можно не заметить, что твоя сестра-близнец, живущая с тобой в одной квартире распечатывает вены? Даже на кистях, Кацу. У неё всё тело без вен. Ты веришь в то, что она подобное не заметила бы? В крови жертвы даже соли были, а они имеют характерный запах. Солевого наркомана легко распознать, но сложнее героинового. Если даже он хорошо скрывается, то я уверен, что Ана находила порошок. Как определить человека, который употребляет, Кацу? — Он внимательно смотрел на коллегу, которая в свою очередь застыла с куском пиццы в руках, так и не донеся его до рта. — Если героин плохого качества или разбавленный — есть слабый запах уксуса. Если попробовать порошок языком, можно почувствовать горечь и онемение языка. — Шепчет Кацу. Глаза бегают из стороны в сторону. Шидо улыбается, зная, что наконец-то её мозг начал работать. — Но солевые наркоманы воняют отвратительно. Химический запах растворителя чаще всего присутствует даже после первого употребления. — Юкимия закусила губу и прищурилась. — Он едкий, аж глаза режет. — Именно! И ты думаешь, что она действительно не заметила бы? Тао была наркоманкой со стажем, Кацу. Её вены ВСЕ распечатаны. И у её сестры, к слову, тоже. Не побоюсь сказать, даже в вагине. — Кацу округлила глаза. — В частности для проверки этой теории мне нужно было сделать то, что я сделал. Но не только для этого. И к тебе привёл, потому что ты знаешь, какой пиздец творится у меня дома. Туда женщин водить нельзя. Да и ты пришла, и мне не нужно было бы её выгонять. — Ты хоть презерватив использовал? — Обижаешь. Я такой один у мамы. — Он довольно шмыгнул носом. — После того, как мы с ней заговорили, я решил пойти ва-банк. Решил, что попробую метод, который всегда срабатывает на людях с психическими отклонениями. — Она не больна, Рюсэй. — Кацу в шоке открывает рот. — Она не больна… — А мне кажется, у неё фляга свистит. — Твою мать, Шидо… — Кацу роняет кусок пиццы и подскакивает. — Быстро в отдел. Звони Баро, я позвоню Кену. И потом вызови мне клининг за свой счёт. Блондин повиновался. Он прекрасно видел эту родившуюся идею и знал, что сейчас ничто не сможет отвлечь Кацу от её догадки. За это он и любил эту светлую голову! Через час все сидели за столом в кабинете Кенъю. Очевидно, что он никуда не уходил, но вот все остальные успели разбежаться по домам. Время было уже около десяти часов вечера. Баро сидел в кресле. По нему было видно, что ему определённо не нравится всё происходящее. Это сбивало идеально выстроенный режим. Он привык ложиться спать в это время и очень сильно ненавидел оставаться на работе допоздна. Безусловно, такое случалось, но как хороший сотрудник, Шоэй чаще всего решал все дела до ухода домой. Так отличались они с Кенъю. Если Кен жил на работе и всегда находил чем заняться, то Баро строго соблюдал свой собственный режим. Кацу ходила из угла в угол. Ждала момента, когда начальник позволит ей высказаться. Рюсэй же лениво листал ленту в твиттере. Его огонь вдохновения угас тогда, когда его каким-то образом укачало в такси и он просто захотел спать и блевать. — Кацу, зачем ты нас собрала? — Кен отодвинул бумаги. Рыжие глаза впились в сестру. Голова слегка наклонилась к левому плечу, словно добавляя вопросительности. — Я поняла, как убили Тао. И скорее всего, понимаю, кто это сделал. — Кацу положила папку на стол. До этого она бережно прижимала её к груди. — Я собрала всё, что успела за двадцать минут. Посмотрите. — Она отошла. Мужчины же подались вперёд, чтобы ознакомиться с материалами, предоставленными Кацу. — Первое и самое очевидное — Ана замешана в смерти сестры. Она соврала в отделе как минимум дважды: о времени пропажи сестры и о том, что не знала о её зависимости. Мы с Рюсэем пришли к выводу, что не заметить зависимого человека под боком практически невозможно. С учётом того, что в крови жертвы были синтетические наркотики. — Кацу указала на фото в папке. — У жертвы даже были колодцы на венах. Я думаю, что она не смогла бы скрыть такое от своего соседа по квартире. Но что меня напрягло больше всего, так это след от катетера. — Кацу показала на другое фото, где было видно две маленькие дырочки чуть ниже ключицы Тао. — Это отличная вещь для употребления. Не нужно искать вену, и нет риска «задувов». Ты просто ставишь инъекцию туда и всё. Но будем честны, на этом месте нет заражения или раздражения кожи. Чистый след у наркоманки? Словно его поставили ровно для одной дозы. — Юкимия показала на лист с результатами анализов. — Через него была введена «Ангельская пыль». Фенциклидин. Это можно понять по запаху. От тела пахло и до сих пор пахнет перманентным маркером. Да и в крови он был обнаружен. Но вопрос: откуда у героинового наркомана фенциклидин и катетер? — Кацу замолчала на несколько секунд, позволяя всем обдумать сказанное. — По нашим с Рюсэем предположением, Ана тоже была наркоманкой. Только она завязала. Её выдают иногда дёрганные движения и отсутствие вен. Ну и шрамы, естественно. Следовательно, Ана знает больше, чем говорит. Но прямых улик и доказательств у нас нет. Все молчали. Кацу действительно была одной из лучших, и сейчас Кен как никогда это понимал. Гордость смешивалась с мыслями о том, что можно сделать с этой информацией. — Кацу, а ты не думала, почему сестра пошла на такой шаг? Что побудило её на это? — Исключительно моё предположение: Ана — психопат, и работает или работала на Ликорис. Я больше чем уверена, завтра мы её уже не найдём. Мне кажется, что она работает вместе с убийцей, который всё это время оставлял следы. Шидо обнаружил на теле Аны парную татуировку. На ней написано «Memento mori» и Инь. Есть человек с такой же тату, но со знаком Янь. — Почему ты решила, что она — психопат? — Спокойно спрашивает Баро. Юкимия младшая села на стул между Рюсэем и Шоэй. Посмотрела на обоих, а потом на Кенъю. — Ты помнишь, они-чан, какую я сделала научную работу? — Он кивнул. — Я работала над теорией о стабильности и нестабильности психопатов при работе с нейронными сетями/связями. Согласно научному заключению правительства Британии и ФБР — был обнаружен ген, который есть у всех психопатов. Точнее, его отсутствие. Отсутствие гена эмпатии — это то, что создаёт психопата вне зависимости от социальной жизни человека. Он просто не чувствует ничего. Любви, заботы, жалости. В Британии хотели принять законопроект, который гласил следующее: ДНК тест выявляет отсутствие гена эмпатии на ранних сроках беременности. И в случае, если тест положительный — проводится аборт. Точность теста составляла 99%, что напрягало некоторых людей, которые были на слушании о приятии этого законопроекта. 1% — это вероятность гена «гениальности». То есть, есть вероятность, что они убьют Энштейна вместо Альберта Фиша. В итоге его отклонили, так как по мнению участников это нарушает права человека. — Кацу сделала глоток воды и продолжила. — Педро Родригес, которого вы знаете как Декстера Моргана. Альфредо Балли, который стал основой для персонажа Ганнибала Лектера. Или реальные люди, такие как Джеффри Дамер, Тед Банди, Ричард Рамирес. Каждый из них имеет помимо жажды крови и безумия одну общую вещь — психопатию. Отсутствие гена эмпатии. — Кацу приложила пальцы к переносице. — Я так долго не понимала, почему не могу найти нить, которая связывает всё это. Тела жертв не насиловали, но убивали очень жестоко и болезненно. Они были без криминального прошлого, наоборот. Очень хорошие люди, успешные. У всех есть семья. — Кроме Тао. — Да, кроме Тао. Но мне кажется, Тао — побочная смерть. Была неудобна Ане, либо начала что-то подозревать. У неё не было подсказок, только один и тот-же почерк. — А если это просто копия? — Не может быть. Данные по следам на телах жертв засекречены. Только если в полиции нет крота. Все посмотрели на Баро. Он внимательно читал документ и в моменте даже не заметил вязкой тишины. — Чего? — Он вопросительно изогнул бровь, смотря исподлобья. — Я ничего такого не знаю, не надо на меня так смотреть. Долго ещё они сидели, разбирая все возможные варианты. Пришли к выводу, что зацепки Кацу хорошие и по ним можно попробовать поработать. Первым делом было решено проверить аптеки на возможное совпадение в рецептах или покупках фенциклидина. Человек, который создавал это «снадобье» из препарата и яда абсолютно точно разбирался в фармакологии. Было невозможно просто взять и не убить Тао сразу. Нужно было сделать так, чтобы она забыла про эту инъекцию благодаря наркотику, и яд спокойно мог блуждать по её венам. После этого было решено провести ещё тесты чтобы убедиться в том, что яд и наркотик были введены одновременно. Конечно, это могло не дать результатов, но надежда была у каждого человека в группе. Кацу даже не заметила, как уснула. Более того, она не проснулась тогда, когда оказалась в мужских руках. Безвольной куклой вися в чужих лапах, Юкимия лишь однажды приоткрыла один глаз, увидев то, что находится на заднем сидении машины. Но и это не заставило полностью вырваться из оков сна.

***

Утро было на удивление хорошим. Она впервые проснулась не от мерзкого звона будильника, а от приятного запаха кофе. Кацу нежилась в постели, переворачиваясь, зарываясь в одеяло, пахнущее лавандой. Но в какой-то момент реальность заставила осознать что она не у себя дома. Когда это её постельное бельё стало пахнуть ЛАВАНДОЙ? Она резко подскочила на месте, разлепила глаза. Шмыгнула забитым носом и попыталась сфокусировать взгляд. — Блять, где я? Ещё минута в состоянии анабиоза и в комнату заходит брат. — Проснулась, Кацу? Как хорошо, даже раньше, чем я предполагал. — Он прошёл к окнам. Одним движением распахнул шторы. Следом открыл окно, впуская воздух. — Ты вчера очень крепко уснула. Решил, что будет лучше, если я привезу тебя к себе. Завтрак уже почти готов, поэтому принимай душ и собирайся. Эма привезла некоторые вещи из твоей квартиры. Он ушёл, а она даже слова вставить не успела. Который сейчас час? На каком моменте она вчера остновилась? Почему не проснулась? И какого лешего Кен такой блять добрый? Но испытывать судьбу и злить брата не хотелось. Она поднялась. Приняла горячий душ, с удовольствием намыливаясь гелем с запахом оливы. Спустя какое-то время дверь открылась и закрылась почти сразу. Кацу понимала, что это Эма, которая принесла вещи. Натянула на мягкую задницу синие джины, а поверх надела свободную футболку без лифчика. Завязала мокрые волосы в две одинаковые косы и выбралась из комнаты. — Имото-чан, я горжусь тобой. Ты действительно очень хорошо поработала, но нужно уметь вовремя остановиться. — Кен подвинул ближе к Кацу тарелку с омлетом. — Ты хорошо поспала, нужно хорошо поесть. После этого вместе поедем в отдел. — Ты мне говоришь про отдых? — Вышла какая-то недобрая ухмылка. Кацу начала ковырять еду вилкой. — Юки… — Брат заботливо положил руку на руку Кацу, от чего та выпучила глаза. — Я видел, как ты исхудала. Заметил, как клюёшь носом. Как поздно уходишь домой. Я понял, что тоже ошибаюсь и тоже забываю про своё здоровье. Поэтому давай вместе избавимся от такой плохой привычки, как собственноручно убивать себя? Кацу была в шоке. Видеть брата таким… обычным? Это было совершенной редкостью. В последний раз он был таким только тогда, когда Кацу была совсем маленькой. — Ты прав. Но это дело очень важно. — Каждое дело одинаково важно, Кацу. И ты сама это знаешь и понимаешь. К каждому делу ты относишься с огромным усердием, поэтому, пожалуйста, просто ешь. Итадакимасу, имото-чан! Кен был сомнительно весёлым и громким. Кацу улыбнулась. На душе нежной лавой растеклось какое-то приятное тепло. Несравнимое. Но длилось оно недолго. Она поняла, почему старший брат стал таким. История убийства сестры затронула какую-то тонкую душевную струну Кенъю, заставляя вспомнить, что Кацу не только агент, но и его семья. Его любимая маленькая сестричка, которую важно и нужно оберегать и любить.

***

Баро в очередной раз проснулся из-за нехватки воздуха. Собственное сознание играло с ним в игры, не позволяя нормально смотреть на мир. Оно не позволяло спать спокойно и верить, что сегодня кошмары не придут. Накаченная мужская грудь активно вздымалась, и казалось, что этого рыцаря совершенно ничто не может напугать. Но сердце, словно заяц, бьётся внутри, отдаваясь гулким стуком в ушах. Как же не хочется открывать глаза. Как же не хочется снова видеть эту пустоту и темноту. Знает, что сам во всём виноват. Рыком приподнимается, скидывая с вспотевшего тела одеяло. Облокачивается на спинку кровати и ладонями вытирает лицо. Он никогда не избавится от этого. Пусть лучше не проснётся однажды, нежели испытывать этот Ад каждую ночь.

Четыре года назад.

Лучший ученик полицейской академии. Нито кайса. Он стоял на пороге своего дома с букетом лилий. Он знал, что его там ждут. Всегда ждали. Его не было несколько месяцев и вот, Коюки открывает дверь. Её глаза наполняются слезами, она впадает в некий ступор, но совершенно не на долго. Через мгновение она уже висит на шее Баро, пачкая белоснежную форму своим фартуком, который был измазан джемом. Но сейчас Баро не готов к тому, чтобы ругать её за неопрятность. Лишь взаимно прижимает девушку к себе, пряча букет за спиной. — Отто… — Шепчет она, начиная рыдать. Всегда такая чувствительная, мягкая. Сама как лилия. — Ну же, Юки, пусти домой! — Баро смеётся, но сам не выпускает из клещей рук её маленькую фигуру. — Я тоже безумно соскучился по тебе, дорогая. На удивление тепло говорит Шоэй. Этот тон, кажется, никто и никогда не слышал кроме самой женщины. Она пропускает его в дом, но всё это время хвостом следует по пятам. Хлопает в ладоши, когда муж дарит ей цветы. Лилии. Её любимые. Маленькая девочка стоит на лестнице, но завидев крупного мужчину сразу же бросается в его руки. Это дочь Баро. Такая светлая девочка. Такой он её помнит. Поднимает девчушку на руки и кружит, заставляя её заливисто хохотать. Мана всегда была его даром, он так считал. Он баловал её и безмерно любил. Свою вторую любимую женщину на свете. Вскоре вся семья собралась за небольшим кухонным столом. Коюки хорошо постаралась: приготовила все любимые блюда мужа, хотя знала, что он всё не съест. Через некоторое время девочка вернулась в комнату, а пара осталась вдвоём. — Отто, я очень тоскую по тебе. — В её розовых глазах появился первый намёк на печаль, хотя всё это время с её милейшего лица не исчезала улыбка. — Я знаю, что ты очень важный человек на флоте. Но это очень тяжело, ждать тебя и переживать. Я очень хочу, чтобы ты видел, как Мана растёт. — Её голос почти шепчет. Она не любит перечить мужу. — Дорогая, я всё понимаю. Иди ко мне. — Он протягивает руку. Девушка повинуется, устраиваясь на его коленях. — Я тоже очень скучаю по вам. Вы — моё всё. — Он целует женщину в плечо. — И я хотел сказать тебе о том, что больше не придётся переживать за меня. — В розовых глазах поселилась надежда. — Я… договорился о переходе. Я буду работать в полицейском участке. С службой покончено. — Он смотрит своими уставшими глазами. Видит, как меняется спектр её эмоций. Хрупкая ладонь сжимает ткань. Лбом упирается в его лоб, а по бледным женским щекам начинают литься слёзы, хотя на губах застыла улыбка. — Мой… мой любимый. Я. я счастлива. Также тихо, надрывисто. Она молилась об этом каждый день. Коюки — пример для подражания. Она идеальная женщина, идеальная жена, идеальная мать. Она всё сделает ради своей семьи, да и делает всё. За это Баро любил Коюки. За её лучезарную улыбку этому миру. За её веру в людей. За её преданность и взаимную любовь.

***

Спустя неделю Шоэй было необходимо вернуться в штаб для того, чтобы получить все документы и уволиться окончательно. Это должно было занять пару дней, поэтому он попросил Чигири присмотреть за девочками. Да, безусловно, Хёма всегда был рядом с сестрой. Но сейчас как-то по-особенному не хотелось оставлять их одних. Как обычно все грустили и тосковали, но в этот раз их боль была не так сильна. Вера в светлое совместное будущее, в то, что теперь всё изменится. Это заставляло сердце дрожать от предвкушения. Но вернулся Шоэй только на пепелище своего счастья. Когда Хёма и Коюки не ответили на звонок — странный червь начал грызть подкорку мозга, заставляя идти на полшага быстрее. Нарушив скорость, он получит пару штрафов, но сейчас важнее убедиться, что они просто отключили звук на телефоне. Дверь открылась без ключа. Войдя внутрь, Баро обнаружил Хёму, лежащего на полу. Он подошёл ближе. Увидел, как тело футболиста содрогается от рыданий. — Чигири? — С нотой обеспокоенности спрашивает Баро. Хёма замирает. Как-то неестественно поворачивает голову. Эмоция печали резко сменяется гневом на лице розоволосого. — Ты… — Шипит он. Баро никогда не видел никого из их семьи в таком состоянии. Казалось, что они просто не умеют быть злыми. — Это из-за тебя! Она умерла из-за тебя! Он кричал, но Баро ушёл под воду. Уши заложило. Он пошатнулся. Посмотрел вперёд. Увидел кровавый след, который вёл вглубь гостиной комнаты. На ватных ногах он шёл к точке невозврата, которая изменит его жизнь в одночасье. Раз и навсегда.