Лепесток Ликориса

Когда даешь себя приручить, потом случается и плакать.

***

Сегодня ледяной и безжизненный глаз дула пистолета смотрит в её лоб. По иронии судьбы, та что была неприкасаемая стала самой настоящей мишенью и заложницей положения. Забавно, правда? Кацу сидит на стуле в тёмном помещении. Руки крепко связаны и привязаны к металлической спинке, а нижняя губа предательски дрожит. Она держалась, честно. Очень сильно. Она терпела, делала вид, что сильнее всех этих обстоятельств, но когда на её глазах Кену прострелили колено… слёзы непроизвольно вырвались наружу. — У тебя сильная выдержка, девочка. Я сделаю всё, чтобы ты стала моей. — Лицо обидчика очень близко. Чёрная маска скрывает его, искажает голос. Но это безумие, что витает в воздухе… Кацу чувствует его носом, вдыхая вместе с пылью этого мерзкого места. — Когда я увидел тебя впервые, ох, не поверишь, я влюбился. Такая сильная. Тонкая, звонкая… уверенная в себе, не такая как все. Есть в тебе что-то особенное, запретное. Что-то, что объединяет со мной. Он мурчал. Из уст лился яд, что был замаскирован мёдом. — Я просто не мог оставить тебя, понимаешь, Кацу Юкимия? — Он шелестел где-то над её ухом, пока женские глаза были крепко зажмурены. — Ты сама виновата, как бы жестоко это не звучало. Пистолет плавно но грубо спустился со лба по виску, останавливаясь на белой щеке, оставляя от себя красную линию, царапая кожу. — Каждый день, каждое утро и каждую ночь я наблюдал за тобой. Наблюдал за тем, как ты засыпаешь и просыпаешься. Как ты злишься и радуешься. Я знаю, что ты очень любишь ту кофейню за углом. Всегда заказываешь одно и тоже. Когда плохой день — добавляешь тыквенный чизкейк. — Иди нахуй. — Шипит Кацу разбитыми губами. Со словами изо рта вытекает вязкая слюна перемешенная с кровью. — Ну что же ты, девочка моя. Не кусай руку, которая тебя кормит. Точнее, которая может тебя оставить сиротой.

Прошлое.

Кацу бесстыдно задремала, закинув ноги на рабочий стол. Да, она не спала две ночи подряд, потому что всё это время пытала подозреваемую. Как был удивителен тот факт, что Кен отчитал Рюсэя за закрытыми дверьми. Именно сейчас всплыло то, что Шидо притащил Ану в дом Юкимии. Просто случайно обмолвилась консьержка, пока Кен мило с ней болтал о младшей сестричке. — Ты хотя бы понимаешь, что ты просто открыл свою и её личность подозреваемой? — Да, но это же стоило того? — Шидо нервно почесал затылок, запутываясь кольцами в непослушных волосах. — Теперь мы хоть что-то имеем… Холодный до этого Юкимия вскипел как чайник. В мгновение он сократил дистанцию между ними. Грубый, резкий удар в солнечное сплетение заставил Шидо сложиться пополам. Он оскалился, но промолчал. Заслужил. — Ты мою сестру под удар поставил, урод. Это в первую очередь. Ты не понимаешь, на сколько ты мудак? — Шидо кивает по мере своей возможности, слегка пружиня на полусогнутых ногах. — Теперь им ничего не стоит выследить её. А если бы это уже произошло? Если бы она не проснулась, а осталась бы лежать с пулей в голове? Ты бы тоже сказал, что это того стоило? Из кабинета Шидо вышел бледный. Живот мерзко ныл, а в голове всё вставало на свои места. Кенъю был прав. Он так рвался защищать Кацу, а теперь сам же подставляет её под удар. Это его ошибка. Почему он заигрался? Почему допустил это и не подумал о её безопасности? — Ну что, ковбой? Сильно досталось? Разлепляя глаза спросила Кацу. — Не, норм. За дело. Вот и поговорили.

***

Сидя в ресторане с Рео, Кацу была вообще не здесь. Не в этом элитном месте с приятной музыкой и фиалками напротив, которые сверлили своим взглядом. — Я просто был шокирован, госпожа Юкимия. — Он закинул в рот лист салата, перед этим поделенный на три части. — Ты же не думаешь, что ему это так с рук сойдёт? — Конечно нет. — Взгляд Юкимии обретает осмысленность. Она смотрит на Рео. Микаге усмехается. — Какие думы занимают такую красивую голову? — Да, так, работа. Она всегда в моей голове, знаешь же. — Выходи за меня, Кацу. Работать не придётся, будешь кататься по миру и наслаждаться роскошной жизнью. Клянусь, даже пальцем об палец не ударишь. — Рэо улыбнулся. Так тепло и… безнадежно. В глазах цвета сирени было прекрасно видно понимание, что он получит очередной отказ. — Ты будешь несчастен со мной, Рэо. Такой участи ты явно не заслуживаешь. Слишком ты… хороший. Мне так кажется. Он кивает. Рэо действительно хороший человек и прекрасно понимает её тонкий отказ и отсутствие желания обидеть. Но выглядит он уверенно, словно перед ним сидит не та, что ежедневно остаётся только призрачным миражом, оазисом среди глухой пустыни, а та, что готова любить его до беспамятства. Так, как он любит её. — Хотя… знаешь, Рэо, давай заключим пари. Если я не выйду замуж через десять лет, так уж и быть, обменяемся кольцами. Кацу протягивает свою худую ладошку, обрамлённую кольцами из белого золота. Рэо смеётся, но как только осознаёт серьёзность в её словах — крепко пожимает руку. — Договорились. Только детей заводим исключительно классическим путём. В этот раз смеётся Юкимия, но всё равно кивает. Она согласна. Почему она вообще это предложила? Что в голове? Как-то странно было всё это. Она ждала четверга. Впервые за долгое время ей хотелось этого лёгкого и непринуждённого общения. Ей не хватало Рео, который поддержит, похвалит. Перед которым она вся такая женственная кошечка, а не придурошная фурия с автоматом наперевес. — Слушай, Кацу, у меня для тебя новость. Совсем забыл. — Он залез в небольшой классический портфель, выуживая оттуда два небольших листа. Идеально ровные, без единого изъяна. Кацу берёт их в руки «Приглашение на тайное собрание акционеров крупнейших корпораций Токио». — Девушка, с которой я обычно посещаю светские мероприятия не сможет пойти. Она немного переоценила наши рабочие отношения, а с незнакомыми я ходить не люблю. Хочу быть уверен, что моя спутница лучшая и всегда сможет держать спину ровно. — Он потёр ладони. — Я был бы признателен, если бы ты составила мне компанию. Не знаю, почему раньше не предложил, но… — Я согласна. — Прерывая его говорит Кацу. Слишком уверенно. — Я буду твоей парой. — Оу, даже так. — Он снова показывает свою милейшую улыбку. — Чудесно! Тогда в воскресенье в 19:00 я заберу тебя. Отвезу к стилистам, визажистам. Варианты платьев будут готовы к этому дню, тебе нужно будет только снять мерки и примерить это всё. Они вышли из ресторана. Сели в машину. В этот раз всё было значительно иначе. Кацу сама охотно рассказывала какие-то истории, а Рэо живо реагировал на них. Ей казалось, что никто и никогда не был увлечён её жизнью настолько сильно. И вопрос поднялся сам собой, что важнее: любить, или быть любимой? Относительно недавно Кацу задумалась о том, как одиноко возвращаться в пустую квартиру. И после того, как проснулась дома у брата, у неё появилась мысль о том, что ей хочется просыпаться не от мерзкого будильника. Ей не хочется ёжиться от холода, топая до ванной в могильной тишине и темноте. Ей хочется, чтобы кто-то был рядом. Простым вечером, кто-нибудь просто слушал её истории, баюкая в объятиях. Чтобы она хотела домой и возвращаясь громко оповещала о своём присутствии. Чтобы кто-то выходил встречать её. Чтобы кто-то просто ждал. — Рэо, спасибо тебе за этот вечер. Я отлично провела время. — Совершенно честно отвечает Юкимия, даже не обращая внимание на ноющую боль в ногах. — Это взаимно, госпожа Юкимия. — Он подходит ближе, чтобы обнять её. — И, пожалуйста, в следующий раз, надень кроссовки или удобные туфли. Или я буду носить тебя на руках. — Он опускает взгляд на её ноги, переступающие с одной на другую. — Если будешь на каблуках снова, сочту это за желание покататься на моих руках. Он шутит. Глаза горят. Какой-то этап они прошли, кажется. Словно узнали друг друга впервые. Считается ли это за зелёный свет? Рэо не знает, но не позволяет себе и мысли об этом. Разочароваться будет больнее всего. Юкимия с застывшей улыбкой заходит в подъезд, поднимается на свой этаж. Она ждёт, что сейчас её встретит Шидо, но она очень ошибается. Под дверью стоит брат. Он осматривает сестру и кивает своим же мыслям. — Прости, я не хотел заходить без тебя. — Он покрутил в руках дубликат её ключей, который был сделан с согласия Кацу ещё в момент её заезда. — Собирайся, на время придётся пожить у меня. — Кацу хотела возразить больше по привычке. На самом деле, предложение быть не одной сейчас тёплой грелкой легло на сердце. — Не обсуждается, Кацу. — Не нужно было слов, чтобы угадать её мысли по лицу. — Ты знаешь зачем и почему. Давай не будем тратить время, я и так уже несколько часов здесь. Где ты была, кстати? Незначительный разговор. Словно они каждый день так обмениваются событиями, мелочами. Они — обычная семья, классическая. Где между братом и младшей сестрой очень тёплые и уютные отношения. Кацу ловит себя на мысли: может быть, не всё потеряно? Она занимает одну из гостевых комнат в квартире Кена. Ей было интересно, зачем ему несколько? Ведь брат не из тех, кто задумывается о семье. Он не любит гостей, не собирает друзей за большим столом. Так какую цель преследует Юкимия старший? Мягкая подушка приняла её в объятия. Тепло. Через несколько часов нужно встать. Поехать на склад, где её будет ждать Рюсэй. Юкимия и Шидо уже слишком заигрались. На столько, что остановить этот ужас нельзя. Тихо, мягко шагая по коридору босыми ногами, Кацу держала в руках кроссовки. Она не знала, услышал брат её или нет, оставалось надеяться на его крепкий сон после выпитого алкоголя. Просто ей не хотелось обманывать и придумывать причины, почему она уходит из дома посреди ночи. Поймала такси. Сидя на заднем сидении, брюнетка вжалась в ворот пышного свитера. Ей было уютно, но руки как-то по-особенному было некуда деть. В последние дни она сама себя не узнавала. Какой-то сентиментальной стала. Постоянно думает не о работе, а о чём-либо кроме. Семья и дети для неё были ранее обузой, а сейчас — уникальной привилегией, недоступной для неё. Может быть, проблема была в прочитанном деле Баро? Знать, что рядом с тобой стоит человек, который потерял всех близких людей… ты непроизвольно перекидываешь это на себя. Думаешь, а что было бы с тобой, если бы ты лишился одной единственной причины жить? Что было бы, если бы она увидела труп своего брата? Какие эмоции ощутила бы? Смогла бы жить дальше? — Не втыкай, чумба. Шидо пихает её в плечо, стоя перед грузным контейнером. Замок быстро поддаётся, и пара заходит внутрь. Кацу на автомате натягивает перчатки и маску. Волосы прячет под плотной чёрной шапкой. Шидо делает тоже самое. Проходят вглубь. Рю включает свет. — Она сейчас под психотропными. Я введу адреналин и начнём работу. Рюсэй абсолютно спокойно достаёт небольшую коробочку с препаратами. Вводит их в вену девушки, которая мирно лежит на койке. Под ней утка, к вене идёт две капельницы. В одной смешение Альбумина и Интралипида. Во второй же смешение психотропных веществ, которые помогают поддерживать девушку в состоянии искусственной комы, или же просто сна. Игла легко входит в место, где только-что была капельница с наркотиками. Пара стоит и смотрит угрюмо, а Ана делает свой первый настоящий вдох и резко подскакивает на кровати. Жгуты сжимают запястья, а изо рта вырывается какой-то сдавленный, рваный крик. Беззвучный, но болезненный для неё. — С пробуждением, спящая красавица. — Маска Шидо слегка кривится из-за улыбки. — Как тебе в таком глубоком трипе? — Он подносит к её губам бутылку с водой. Девушка жадно хлебает жидкость. — Давай быстрее закончим. Кацу нервно закусывает внутреннюю сторону губы. По ней видно, что вся эта ситуация не доставляет былого удовольствия, не вызывает первобытный интерес. Это заставляет Шидо отвлечься и разлить немного воды на пол. Он сканирует своими розовыми глазами коллегу и придя к собственному выводу, резво откидывает бутылку в сторону. Цепляет Юкимию за локоть и волочет к выходу. Она вырываться не стала. Знала сама, что если начнём канючить при нём — не отвертится. Он доебётся. — В чём дело, маленькая? — Кацу видит, как вопросительно изгибается его бровь. Свет луны отчёрчивает складки маски, а розовые как обычно светятся. — Всё окей, просто не выспалась. — Она обманывает и Рюсэя это до ужаса начинает бесить. Это видно по слегка дёрнувшемуся плечу. — Устала. — Кацу, ты блять за идиота меня держишь? Устала? Могу отправить в отпуск. Декретный. — Бля, Рюсэй… Кацу невольно усмехается, прикладывает ладони к лицу. Она не скажет ему, что дело в разговоре с братом, который произошёл несколько часов назад.

***

Она стояла на кухне. Ждала, пока ебучий чайник наконец-то закипит. Ну откуда привычка наливать воду до краёв, если в итоге выпьет одну чашку чая? Кен уже давно сидит у себя в кабинете. Кацу задавалась вопросом, что он там делает, но проверять лично не хотела. Точнее хотела, но не просто так же заваливаться к другому человеку и нарушать личное пространство? Нужна причина. Кружечка чая от любимой сестрички. Тихо шагая своими пузатыми тапками-котами, Кацу волокла в руках объёмный поднос с двумя кружками чая и разными сладостями. Видимо, Кенъю давно решил, что сестра будет жить с ним. Найти другую причину иметь дома столько вкусняшек — она не смогла. Кропотливо отворяет дверь мыском обуви. Помогает себе бедром, пихая её ещё немного дальше. — Они-чааан… Оповещает о своём прибытии Кацу, но подняв взгляд, замирает на пороге. Кен сидит с бокалом виски в руках. Голова опущена, а на губах лежит какая-то сомнительная улыбка. Болезненная, печальная, но улыбка. Он смотрит в стол, но в какой-то момент будто осознаёт, что он не один. Лениво поднимает голову, будто она весила тонну. — Цуки, ты прелесть. Иди сюда. Голос какой-то надломленный, но живой. Ироничный, высокий. Она сама не может понять интонацию. Не понимает. Что-то не так, но что? — Кен? Ты в порядке? Выйдя из ступора, проходит в комнату, шаркая тапками. Ставит поднос на стол. — Какая милая пижама. Брат обрисовывает овал бокалом и делает глоток. Кацу же сжимает ткань своего кигуруми в виде зайца. Она никогда не видела Кенъю пьяным. Даже не замечала, как он пьёт алкоголь. Для него как для спортсмена это было табу. Всегда. Столько, сколько она себя помнит. — Прости, что в таком виде, Кацу. Просто… просто я хочу тебе кое-что сказать. Он небрежным, каким-то смазанным жестом подзывает к себе. Юкимия младшая подходит. Кен берёт её за руку и тянет на себя, усаживая на свои колени. Руками крепко обнимает талию, а носом прижимается к её плечу. Шумно вдыхает запах и тихо-тихо смеётся. — Моя маленькая Кацу, как же я счастлив, что ты здесь. Я такой дурак… я так надеюсь, что ты простишь меня за всё, что я сделал. — Он снова смеётся. Кацу, как камень. Застыла и не двигается, только красные глаза бегают из стороны в сторону. — Я так старался оберегать тебя, но не вторгаться в личное пространство. Ты была всегда такой упрямой, но доброй. Ты выворачивала каждую ситуацию в свою пользу. Это меня каждый раз восхищало, веришь? — Риторический вопрос. — Но когда не стало родителей, я понял, что был готов к этому давно. Ты была совсем маленькой, чтобы заметить всё, что происходит. Но как же был слеп я. Ты знаешь, Кацу, я пришёл на эту работу только для того, чтобы раскрыть дело наших родителей. Я хотел знать, кто лишил тебя семьи. — У меня есть семья, Кен. И всегда была. Ты и есть моя семья. — Кацу поворачивается. Берёт брата за щёки и поднимает его голову. Янтари полны слёз, блестят, но улыбаются. Кацу всегда удивлялась тому, как он мог улыбаться глазами. — Я знаю, но… они были не всегда такими, какими ты их помнишь. Я не хочу оправдать, правда. Но они были очень хорошими людьми, с которыми случилось что-то очень НЕ хорошее. — Кен слегка наклонил голову, прижимаясь щекой к ладони сестры. — А я… я втянул тебя в это сам того не зная. Я просто не видел, не замечал. Был слеп, каким бы каламбуром это не было, моя маленькая Цуки. Я привёл тебя в пасть зверя, который сожрал твоих родителей. В эту секунду послышался всхлип. Кен замолчал, а Кацу услышала тиканье часов. С какого хуя они стали такими громкими? Но вместе с ними, гулким эхом отстукивало сердце где-то в районе затылка. Всё внутри перевернулось от осознания, но внешне дёрнулась только нижняя губа. Её родителей убил Ликорис.

***

— Кацу! — Рюсэй трясёт её за плечо как тряпичную куклу. И только спустя пару минут ему удаётся вытащить девушку из собственных мыслей. Он чертыхается, но уверенно кладёт две руки на её плечи. — Жди здесь. Я закончу и отвезу тебя домой. Она кивает. Нет сил, чтобы спорить. Кажется, Кацу даже благодарна Рюсэю за его внимательность и понимание. Спустя минут 30 Шидо уже сидел в машине, недовольно тыкая пальцами в руль. Он его гипнотизировал, но тот почему-то не поддавался. Всё оставался таким же пластиковым, холодным, мёртвым. — Рю, я… — Кацу неожиданно подала голос. — Не нужно. Вижу, что не хочешь говорить. Не хочу, чтобы ты меня обманывала. Он звучит осознанно. Юкимия редко ловит его таким. Кажется, что-то изменилось не только в ней. — Просто много всего произошло. — Знаю, тоже заебался. — Он потёр лицо руками. — Но сейчас у нас просто нет выбора. Нужно двигаться и работать, никто за нас это не сделает. Не важно что случилось, главное довести дело до конца. — Опустил руки. Потянулся одной к ладони Кацу. Сжал её, внушая поддержку и демонстрируя своё присутствие. Его рука была горячей, а её — ледяной. — Прости, если тебе кажется что я давлю. — Ты прав. — Юкимия мягко накрывает его руку своей. — Абсолютно прав. Просто мне нужно собраться. Подняла красные. Посмотрела на его острое лицо. Кажущийся безумным, он сейчас был больше мирным Буддой, нежели самим Дьяволом воплоти. Злости в нём нет ни капли, об этом говорит спокойно вздымающаяся грудь, отсутствие взбухших вен на лбу и какой-то добрый взгляд. Он был таким иногда, когда Кацу нуждалась в нём как в близком человеке, а не в коллеге. Сколько граней у этого человека? И можно-ли не пораниться об них?

***

Дверь в квартиру распахнулась прямо перед носом Кацу. Обезумевший Кен стоял на пороге в растрёпанной рубашке, на голове прошёлся ураган. Рыжие глаза были распахнуты так широко, что в момент показалось, что Кенъю вообще не азиат. Встретились взглядами. Крепкие руки быстро втянули в объятия, сжимая до тошноты. — Я так испугался, что тебя нет… чёрт… — Он устало выдохнул. В этот момент театр одного актёра был прерван звонком. И именно в эту секунду всё пошло по пизде. Через час от доброго и заботливого брата не осталось и следа. Из-за того, что Кацу пропала — он поднял на уши всё бюро, и отследив её перемещения и Рюсэя было найдено то, что находить было совсем нельзя. Ана, накаченная всяким дерьмом, лежавшая в куче собственных экскрементов в сраном контейнере на каком-то складе. Блять. Естественно, Кен постарался как можно скорее замять это дело и полностью исключить присутствие Кацу и Рюсэя, но пугало не то, что это могли узнать выше. Пугал он. Лидер, превосходный и сильный. Тот, что поддался слабости, но подобное быстро встряхнуло его, возвращая тот самый металлический прут. Стержень и непоколебимость. Он не кричал на Кацу, нет. Он был предельно холоден и жесток. Сейчас его можно было сравнить с опытным хирургом: он резал, кромсал эго и душу сестры, которая стояла перед ним с опущенной головой. Похищение свидетеля, сокрытие и в добавок к тому пытки. Блять, когда он так проебался в её воспитании? Когда он потерял ту самую девочку, которая опустилась до издевательств над другими людьми? Тогда, когда подпустил Шидо. Осознание пришло само. Он. Он виноват в том, что прививал годами эти отвратительные привычки. Прививал черты характера, совершенно не присущие истинной леди. Те, что никогда бы не появились сами у Кацу. Виноват он. Кен игнорировал, держал слишком большую дистанцию. Забывал. Думал, что она слишком сильная, но на деле — она девочка. Она такая маленькая ещё. Вспомнить то, как весь мир обрушился на его голову в её возрасте… она не он. Она не смогла бы сама так справится. Но никто, почему-то, не винил саму Кацу. Которая сейчас, стоя перед братом, испытывала лишь раздражение из-за собственной невнимательности. Она не чувствовала стыд. Только горечь от того, что её поймали за руку.

***

И вот сейчас мы вернулись туда, откуда началось. Рюсэй и Кацу вышли из отдела после того, как их отчитал Кен. Мыслей было много. Отстранит? Уволит? Лишит премии? Кто знает. Но сейчас оба идут в сторону курилки. Та самая пачка, спрятанная под лавочкой. Она была на самый крайний случай. Они не сговаривались. Сами знали, что сейчас этот вонючий сигаретный смог поможет хотя бы немного вернуться в реальность и попробовать найти выход. Они всегда его находили. — Слушай, Кацу, это всё моя вина. Я постараюсь тебя отмазать. Скажу, что заставил и всё такое. — Рюсэй делает затяжку, наполняя лёгкие серым дымом. — Просто ты главное не проебись. — Нет. Мы оба это делали. Не вижу смысла жертвовать только тобой. — А я вижу. — Он раздражён. — Давай не будем спорить и просто сделаем так, как я сказал. В этот момент недалеко от них останавливается Баро. Он сверлит напарников тяжёлым взглядом. Точнее, его целью является Шидо. Розоволосый совсем попутал, втягивая в какие-то мутные схемы сестру начальника. Да и без этого, Кацу казалась ему какой-то просто хорошей. В несколько решительных шагов он оказывается рядом с ними. — Что делать будете? — Сухо, без приветствия спрашивает Баро. Рюсэй цокает и закатывает глаза. — А тебе какое дело, хороший мальчик? — Улыбается, словно желает показать свой оскал. — Слушай, Шидо, пока твой ебальник на месте, я советую тебе следить за дыркой под названием рот. Рюсэй рассмеялся. Так громко и безумно, что по загривку девушки табуном пробежали мурашки. Кацу вообще не имела понятия, как это всё не переросло в драку. Просто Баро появился здесь сам по себе и каким-то странным способом предложил помощь. Сейчас она видела особенность своего коллеги — грубость притягивает ровно также, как и его проницательность. За вежливой холодной стеной есть душа, и теперь она абсолютно точно это знала. — Кацу, ты девушка в первую очередь. Поэтому будет правильно, если Рюсэй подставит голову. Но я признаю, и это признает Юкимия-старший — вы делаете слишком много для этого расследования. Вам простят такую шалость. Ей было приятно. Тепло такой нежной ласковой струйкой пробежало по телу. Он не сказал, что это потому что Кен — её родной брат, нет. Он оценил её работу. Воспринял как специалиста, и пусть дал снисхождение из-за отсутствия отличительной черты в виде члена между ног. Шидо напрягало, как покорно кивает Юкимия. Как соглашается с каждым словом этого мудака. Собственничество расцвело чёрным гнилым садом внутри грудной клетки, а снаружи сохранялась маска саркастического спокойствия. Он не даст её забрать. Даже если он сам виноват в том, что его подруга оказалась в беде.

Сейчас.

Кацу просыпается от чёрного забвения благодаря ведру ледяной воды, что только-что вылили на её голову. Рот распахивается, пытаясь резко вдохнуть воздух, но из-за перепада температур это происходит слишком агрессивно и вместе с затхлыми нотами в горло попадают капли воды. Она кашляет. Так истошно, словно курильщик с 50-ти летним стажем. — Так больше делать не будем. Ты теряешь весь свой шарм. — Снова сквозит этот голос. Сколько дней она уже здесь? Часов? Конечности так болезненно отекали, что казалось, что их больше нет во всей цепочке тела. — Я устал. Устал тратить время на проявление доброты, которую ты совсем не ценишь, моя птичка. Давай так. — Он поднимает её голову, грубо оттягивая за волосы. Кацу пытается разлепить веки, но вода старается соединиться с слизистой оболочкой. Яблоки глаз неприятно режет, но она видит перед собой брата мыльным пятном. Она узнала его. — Я сейчас стреляю ему в голову. Или же мы избегаем этого этапа и ты добровольно становишься моей. Всецело. Кацу закрывает глаза. Она позволяет себе бесшумно разрыдаться. Тело предательски дрожит из-за обостренных нервов и холода. Но кивает. Как болванчик в машине. Так активно, словно ей предложили дом на Мальдивах за бесплатно. — Умница. Гнилая, скользкая похвала вызывает только прилив отвращения к себе. Как агент она знает — не соглашаться на условия преступника ни при каких обстоятельствах. Никогда. Но как сестра она тоже знала, что если откажет — её сердце остановится прям в эту же секунду. Но её планам не суждено было сбыться. Пока больное сознание рисовало картину того, как она станет подстилкой и рабыней для самого отвратного для неё человека — реальность менялась слишком быстро. Кен рыкнул и дёрнулся на обидчика, находя в своём израненном теле какие-то силы. Его предплечья были покрыты ранами от лезвий, одна нога смотрела в обратную сторону, а кисть руки была раздроблена в мясо и вряд-ли её когда-нибудь соберут в прежнем виде. На некогда красивом мужском лице сейчас не осталось ничего, что можно было назвать «привлекательным». От края бледных губ до жевательного нерва был огромный порез, через который можно было спокойно увидеть его зубы и пересчитать их, если кого-то интересует их количество. Глаза были залиты кровью, а на «целых» щеках и скулах были ссадины и зарождавшиеся синяки. Кажется, Кенъю не собирался отсюда выходить. Он знал, что останется здесь.

12 часов до настоящих событий.

— Кен, прости. — Жалобно скулила Кацу, сидя на диване. Они не разговаривали несколько дней, даже на работе. Брат был зол, но лицо не являло ни единой эмоции. Он просто сидел за ноутбуком, ведя переписку. — Да, я согласна, что это всё очень плохо. Но у нас не было другого выхода. — Выход всегда есть, Кацу. Жизнь тебя этому обязательно научит. — Его голос строгий, холодным пером проходится вдоль позвоночника, заставляя выпрямить спину и поёжиться. — Нет, в этот раз его не было. Ну пойми меня! — Взрывается. Руки машут, пытаясь привлечь внимание, а лицо отражает чистейшую убеждённость в своих словах. От этого Кену страшнее всего. Когда она стала такой жестокой? Что должно быть причиной, чтобы пытать человека? — Ты могла прийти в департамент. Мы бы оформили её и допросили. — У неё был маячок, Кен. И в ходе осмотра мы обнаружили капсулу с цианидом в 16-ом зубе. Ты же понимаешь сам, что если бы её поймали — она бы сразу умерла, даже не увидев дверь допросной. — Это не даёт тебе право распоряжаться чужой жизнью. — Клянусь, она услышала, как брат клацнул зубами. — Прекращай, Кацу. Не зарывай себя ещё ниже. Ты просто отвратительна. И она почувствовала. Ощутила всем телом давление вселенной. Он был прав. Она с таким азартом накачивала и пытала девушку, которая, возможно, просто пошла не по тому пути. О морали она даже не думала. Сидя на веранде квартиры, она уже начинала размышлять о том, куда себя спрятать. Какой сегодня день недели? Боже, воскресенье. Рэо! Он — её спаситель на этот день. Он защитит её от угрызений совести. Сбежать от реальности, притвориться другой. Но позвал бы он её зная, что она делала прошлой ночью? О себе он напомнил уведомлением, которое поселило в теле наивную надежду. Сейчас они просто встретятся и станет легче. Проблемы решатся сами по себе, и у неё не будет необходимости что-то делать самой. Сидя в машине, она поглядывала то в окно, то на водителя. Он вообще игнорировал существование Юкимии, словно её здесь и не было. Встретил на улице, приветственно поклонился. Открыл дверь, закрыл дверь. Сел на водительское сидение и всё. Никаких вопросов, разговоров. Услышала она его голос только тогда, когда машина полностью остановилась. — Госпожа Юкимия, через час я буду ждать вас здесь. Если вы задержитесь — не страшно, но предупредите, пожалуйста, господина Микаге. У него очень плотный график и важно своевременно всё подвинуть. Получив в ответ утвердительный кивок, он влился обратно и машину, а Кацу в свою очередь рассматривала вывеску. Это было что-то на богатом, очевидно. Красивые витиеватые гирлянды обрамляли вход, перемешиваясь с искусственной листвой. Вывеска была на английском и гласила «Unique». Так просто и лаконично, но словно в этом название выражалась вся суть места, куда Кацу зашла с небольшой неловкостью. Этот мир казался каким-то другим. Да, сидеть с Рэо по четвергам в ресторане было гораздо проще и слышать от него рассказы о своей реальности — это совершенно другое, нежели стать её маленькой частью. — Госпожа! Пожалуйста, проходите. Менеджер приготовит вам наш фирменный малиновый чай и предложит сладости на выбор. А мы с вами пока перейдём к делу. Тушная, но очень стильная женщина быстро заволокла своей аурой всё пространство. Подхватила Кацу под руку как давнюю подругу, протаскивая куда-то в отдельный зал. — Рэо описал вас в точности! Красноглазая красавица, которая будет выглядеть как потерявшийся котёнок. — Она рассмеялась. У Кацу свело желудок от фамильярности, но она это проглотила. — Для вас мы сделали всё самое лучшее, поверьте. Ни одно пожелание вашего спутника не прошло мимо. Они были друзьями? Кацу обязательно как-нибудь узнает об этом, но сейчас её поглотила бесконечная примерка различных платьев. Чёрт возьми, каждое смотрелось на ней до ужаса хорошо! Подчёркивало спортивное, но немного истощенное женское тело. Выделяло каждую даже мало-мальски хорошую черту и прикрывала все недочёты, если они вообще были. Кацу смотрела на себя и не могла поверить, что в отражении смотрит она. Такая… такая… Рэо будет в восторге. У него челюсть отвалится! Между быстрым впитыванием чая и парой моти, которые резко залетели в рот, Кацу обнаружила для себя то, что ей безмерно идёт красный цвет. А если быть точнее, то бургунди. Глубокий красно-бордовый цвет. Шёлк струился по телу, ласкал кожу. Она не желала вылезать из этого одеяния, которое, кажется, станет самым красивым и самым лучшим в её жизни. Плечи полностью были открыты, платье держалось на тонких бретельках, обрамленных бриллиантами. Со слов модельера, они были разработаны совместно с Тиффани. Кацу не знала что это, но понимала, что это очень дорого. Одна нога была полностью обнажена благодаря вырезу, но вторая была бережно закрыта добрым куском ткани, который сохранял шлейф даже на полу. Это немного смутило Кацу. А если кто наступит? Но женщина даже не предположила подобного, значит, так надо. Чёрные туфельки Yves Saint Laurent и комплект украшений от тех самых Tiffany & Co. Юкимия обязательно как-нибудь пошарится в сети и узнает, что это всё и с чем его едят. Макияж, причёска. Даже духи были заранее подобраны на основе её предпочтений, которые сам выбрал Рэо. Spiritueuse Double Vanille — в этом запахе он слышал Кацу. Дымная, древесная нота с оттенками жасмина, иланг-иланга и кедра. Забавно. Она всегда чувствовала на себе только грубые, резкие запахи. И ощущать эту смесь чего-то, что сочетает в себе и сладость и горечь… было приятно. Рэо не стал отходить от её предпочтений и просто разбавил это чем-то нежным, словно уважал её силу, но и не забывал про женское начало. Кацу Юкимия чувствовала себя диснеевской принцессой. Такая очаровательная и пленительная. Она знала, что каждый мужчина сейчас ляжет ковриком для ног перед ней. Да и она сама бы легла, честное слово! Когда она вообще чувствовала себя такой? Овуляция даже рядом не стояла. Даже тогда у неё не было такой стопроцентной уверенности в собственном превосходстве.

Далее повествование от лица Рэо.

Я смотрел на то, как похитительница моего сердца выходит из машины. Кончиком головы хотела задеть металл, но я бережно придержал её голову. Знал, что так и будет. Она каждый грёбаный раз ударялась, и как она всё ещё цела? Мягкая, почти невесомая улыбка тронула мои губы из-за этого факта. Но я впал в оцепенение в ту секунду, когда она встала передо мной. Тело как камень. Каждая его часть. Я даже представить не мог, что чувство возбуждения вообще может появится на столько быстро. Она погубит меня. Я знал наверняка. Я упал в эту лаву ещё до того, как решился предложить ей посетить это мероприятие. Но блять… блять! Моя голова просто сейчас взорвётся. Нет, не взорвётся. Она запачкает это восхитительное, божественное нечто, что стоит напротив. Улыбается так обятельно и властно. Я почувствовал, как мой подарок для неё стал крестом на собственной могиле. Как же она хороша. Неземная. — Ты прекрасно выглядишь, Кацу. Спасибо, что приняла моё приглашение. Я попытался удержать себя всеми силами и несилами, чтобы прямо сейчас не накинуться на неё. Плевать на то, что она не испытывает чувств взаимно. Сейчас я был готов отдать всё в этом мире, лишь бы ощутить бархат её прелестной кожи на себе. — Рэо? Она вывела из транса. Я вернулся в тело и понял, что так и застыл с глупой улыбкой и прилип взглядом к изгибу её шеи. Не хочу никуда идти. Не хочу, чтобы кто-то кроме меня видел её такой. Хочу, чтобы была только со мной. Рядом. Не отпущу даже на секунду от себя. — Прости, ты правда сногсшибательна. Галантно предлагаю взять себя за руку, чтобы сопроводить это произведение искусства до входа. Всё сегодня меркнет на её фоне. Даже этот вылизанный дом, прекрасный японский сад, фонтан с вечно-цветущей сакурой. Всё ничто рядом с ней. Декорации вокруг главной актрисы. Я старался смотреть куда угодно, но не на неё. Как только я попадал в плен красных, мне казалось, что всё. Удавка на шее затягивается туго, глухо. Дыхание перехватывало. И надо же мне было так влюбиться? Влюбиться или полюбить? Как правильно? — Милая госпожа, — я сам поразился тому, как низко звучал мой голос. Она откликнулась сразу. Девичье лицо замерло с интересом, смотря ровно в мои глаза. Я прочистил горло. — нужно встретиться с парой моих коллег, ты же не против? — Мне подождать тебя где-нибудь? — Шутишь? Нет! — Конечно нет, я же не для этого пригласил тебя. Будешь со мной. Но если ты не против. Я могу проигнорировать их присутствие, проблем из-за этого не будет. — Ох, нет! Всё хорошо. Веди, Рэо. Я видел, как она рассматривает всё. Как ей это чуждо. Но она выглядела в своей тарелке. Нет, она выглядела так, словно вся эта роскошь — слишком мала для неё. Она с небес, я точно это знаю. И наше человеческое тщеславие для неё лишь пустой звук. Её улыбка так мило дополняла этот образ, а клыки, нежно придавливавшие нижнюю губу, были только каплей в этом невероятном море шарма. Эта женщина — лучшая. Сколько раз я буду это повторять? Она активно участвовала в беседах, изображала искренний интерес. Я решил, что пара хороших знакомств ей совершенно точно не повредят, поэтому не поленился и представил её многим своим партнёрам. Они, как и я, были просто поражены ею. Она такая настоящая. Нет маски, просто живая, яркая и до безумия красивая. Мечта, которая сейчас так бережно удерживает мою руку. — Будь добра и благосклонна ко мне, Кацу. Позволь мне пригласить тебя на танец. — Я уже думала что не предложишь, и мы всё это время будем скитаться по твоим дружкам. — Вот она, та сама лиса. — Прости меня. Не знал, что это приносит тебе дискомфорт. — Всё в порядке. Я даже украла пару вкусняшек со стола. Хочу забрать всё это с собой. — Я учту на будущее, но то что есть лучше оставить. Она засмеялась. Так звонко, живо, и я думал, что она даже хрюкнет. Но нет, удержалась. От этого невольно засмеялся сам. Сначала я обвил её талию мягко, почти невесомо. Не хотел делать то, что ей не понравится. Но она, как и всегда, удивила меня. Сама подалась ближе, от чего мне в нос резко ударил её запах. Да, я не ошибся. Не ошибся тогда, когда стоял с закрытыми глазами и втягивал носом этот парфюм. Её образ тут же всплыл в голове, и я знал, что это её запах. Похож на естественный, который так сочетался с ней. И я был благодарен ей за то, что она приняла мой подарок. Сейчас, чувствуя её тепло и то, как нежно и робко она рухнула в мои объятия, я молил, чтобы этот вечер не закончился. Крепче нужного сжимаю её руку. Ладонь на талии лежит даже как-то по-хозяйски, а на бархатных щеках напротив вижу нежный румянец. Улыбаюсь. — Кацу, ты хорошо проводишь время? Спрашиваю тихо, слегка нагнувшись к её уху. Я почувствовал, как её тело вздрогнуло, отвечая на моё действие. Я клянусь, я убью себя, если ей это не нравится. — Да. — Тише нужного говорит она. Ладонь мирно лежит на моём плече. Я чувствую, как её длинный ноготок проходится по слегка взбухшей вене на шее. Вижу по лицу, что она просто задумалась. Но я так не хочу, чтобы она останавливалась. Но музыка закончилась. Я понял, что сейчас я — самый счастливый мужчина на всём белом свете.

Кацу. Сейчас.

Он выстрелил. И сейчас она смотрела на размытый силуэт брата сквозь пелену слёз. Горло драло клинками от долгого крика и истерики. Сейчас она чувствует только пустоту и желание сдохнуть. Вместе с ним. Здесь.