Десять казней Египетских

Эвтида плыла. Медленно, рассматривая чёрное звёздное небо. Молочные крохотные огоньки приветливо светили, бегая за луной, полной, как серебряное блюдо. Она плыла и не знала где. Чёрный лес, не похожий на то, что приходилось видеть раньше, огибал еë по сторонам, уходя, а затем неизменно возвращаясь, как названный гость. Она плыла и ей было тепло. Не было того холода, что шёл от воды самой тёмной ночью, поднимаясь к строениям и бескрайнему ясному небу. На ощупь — теплая, с запахом иловой реки, чистая и прозрачная, насколько она могла судить, лёжа на спине. Ей бы занырнуть, заставить воду расступиться над головой и поглотить еë вновь, смочить смоль волос и ощутить долгожданную прохладу. Еë тело горело, желало больше ласк, но эпистат вынес другой приговор. И ей бы ненавидеть, ей бы глаза в пол опустить и стыд принять, но глубокое разочарование плескалось где-то внутри, в области сердца. В начале это была забавная игра, но как скоро переросла в нечто большее? Гордая пантера попалась на поводок. Ей бы ненавидеть, но не хочет. — И куда я плыву? — это был сон, иного и не подумать. Сон, данный богами для чего-то. — Куда меня несут, господин Хапи* под чутким взором Хонсу. Куда же пытаетесь меня сопроводить? Но ответом был долгий протяжный гул приближающей грозы. — Грядет что-то, — поняла она, и страх вновь стал пробираться под одежду. — Что-то, что навредит меня. Что-то, что нарушит ваши планы. Это было похоже на явное безумие — говорить сама с собой. — Я умру? — но ответа не было. Да и толку? Она уже умирала, влюбившаяся в своего врага. Был ли шанс на взаимность? Раз ответил на ласку, значит да. Но оттолкнул. Она недовольно вздохнула, складывая руки перед грудью. Ей хотелось спать, усталость наваливалась плитой на грудь, но даже во снах покоя не было. Эвтида прикрыла глаза, молясь про себя всем богам, что бы ей вручили долгожданный покой. При свете дня все казалось другим. Она стояла на берегу реки, осматривая медленный поток и пыталась представить, куда он может еë привести. Одинокую страницу с грузом прошлого и настоящего. — Задумалась? — послышался голос Исмана, уложившего горячую руку, пахнувшую настоями, на плечо. — Кошмары сняться, — призналась она, смутившись. — Не могу избавиться от ощущения, что должно случиться что-то ужасное. — Это просто усталость, Эва, — попытался приободрить Исман. — Тебе нужно взять день отдыха, возьми Дию и Агнию, прогуляйтесь. " — Ох, мой дорогой Исман, " — подумала она. " — Если бы все было так просто, я бы сумела жить проще. Смирилась в своей судьбе. " — Я подумаю над твоим предложением, — выдавила из себя девушка. — Агния очень милая, не находишь? Исман удивленно посмотрел. — С чего ты решила задать такой вопрос? — поинтересовался он. — Ну да, она очень милая. Ты с ней сдружилась, и я рад, что у тебя есть нормальный друг. Эвтида закатила глаза, прекрасно понимая, к чему клонит брат. — Только не продолжай, — вздохнула она. — Все с моими друзьями в порядке. Кого-то подобное упоминание могло разозлить, но Исман имел неограниченный запас терпения и имел полную свободу. — Как провела вечер? — по коже пробежали мурашки, стоило вспомнить прошедшее. Злая досада схватила еë за горло, прижимая к месту. И что ответить? Она попыталась соблазнить эпистата? Или даже не пыталась и на самом деле хотела? — Ничего, просто записывала рецепты, — отчасти она даже не солгала. После того, как Тизиан сопроводил еë к дому, она не могла уснуть. Возбуждение уже загустело в крови, забиваясь в самые тёмные уголки, порождая далеко не чистые помыслы. Чтобы хоть как-то отвлечься, она провела полночи за написанием каких-то списков трав. Разум не сохранил и части воспоминаний об этом, благополучно оставаясь пустым. — Не спалось? Ливий говорил в пирамидах вам тяжело пришлось. Кошмары? — Нет, я в порядке, правда, — она просто откапала голову убитого бога, и Анубис уже поковырялся в еë голове, выясняя, откуда забрать. Вся ситуация напоминала жутко неправдоподобный сон. — Ты всегда любишь про это врать мне, — Исман покачал головой, беря еë руки в свои. — Ты не должна притворяться при мне, что все хорошо, слышишь? Я всегда поддержу тебя, даже если ты сотворишь самую большую глупость в своей жизни. Они медленно шли в сторону сада. Людей не было, сегодня был день отдыха и молитвы, отчего мало кто предпочёл бы в рань вставать к реке. В небольшом саду рядом должно быть также пусто и свежо. Солнце только начинало разогревать землю, только нежно лаская охладевшую за ночь кожу. — Я знаю, но, — Эва прикусила губу, не зная, стоило ли делиться. — Я хотела признаться Амену в своих чувствах, и мы даже поцеловались. — Он ничего тебе не сделал? — Исман обеспокоенно схватил еë за плечи, всматриваясь в задумчивое лицо. — Эва, скажи мне правду. — Не беспокойся за мою честь, эпистат мне ничего не сделал, лишь попросил Тизиана провести меня до дома. Вот и все. — Это хорошо. Ты поступаешь неразумно, сестричка. Не все мужчины так отнесутся к тебе. — Я не маленькая и долго живу, знаю, чего могут хотеть многие. Просто, я же чувствую, что это взаимно, понимаешь? Меня бросает в дрожь от его голоса, рук, взгляда. Я часто замечаю его глаза на себе. Он смотрит так, как смотрят жрецы на свою богиню. — Самомнение у тебя прекрасное, — вздохнул Исман. — Но все же не стоит так говорить. Ты не знаешь его мыслей и желаний, у него могут быть свои планы на твою душу. — Если б они совпали с моими, — даже думать об этом было неприлично, но сладость тёмной негой расходилась по крови, стоило только представить. Она не знала кому молиться, чтобы еë мечты ожили. Стоило ли взывать богу Шезму, давшему им своё имя и разделившего свою кровь с дочерьми и сыновьями. Разве не родителю нужно заботиться о своих детях? — Эва, иногда твои мечты не исполнят даже боги, — напомнил брат. Когда они были маленькими, Эвтида захотела себе волшебного сфинкса, который бы мог разговаривать с ней днями и ночами, помогая выполнять задание учителей. Исман не сомневался, что они бы легко нашли мифического монстра, сбежав из дома в очередное приключение, но благо Эва не была готова идти на край мира. — Мне кажется, проще мои прошлые желания исполнить, чем заставить Амена открыть свою душу. — Ты не можешь заставить кого-то полюбить тебя. — Я хочу, чтобы человек снизошел с высоты свой гордости и навязанного страха, что я отвергну его. Я ощущаю его страх, — она не знала ли верна еë догадка. Злость все еще сидела глубоко внутри и будь она несколько неразумней, пришла бы утром к дому Амена для разговора. Но разве могла ли она требовать что-то от него? — Эвтида, — раздался голос Тизиана за спиной. Он выглядел уставшим, но весьма довольным, разве что длинные волосы были завязаны лентой в хвост. — Как себя чувствуешь? — Я в порядке, господин, разве что много училась ночью. — Исман, тебя искал Ливий для чего-то, найди его, не хочу попадать под руку разгневанному лекарю, — он посмеялся, по-доброму разговаривая с ними. Как старый друг. Эва бы хотела назвать его таким. Исман бросил последний обеспокоенный взгляд и поспешил уйти. — Забавный малый, — было видно, что охотник хотел что-то спросить, но не решался. — Тебя что-то беспокоит, господин? — И да, и нет, — неопределённо проговорил он, смущаясь. — Я хотел тебе передать извинения от Амена. Он просит простить его за вольность. И если как-то тебя оскорбил. — Он ничем меня не оскорбил, кроме своего ответа, — она постарался выглядеть как можно более уверенно, складывая руки перед грудью. — Можете так ему и передать. Эвтида понимала, что с подобным поведением быстрее окажется зарытой в песок, нежели в спокойном месте. Не в еë положении выбирать себе отдых. — Хорошо, скажу ему. Отряд все равно в город уходит. Без лекарей, — добавил он, замечая возмущённый огонь в глазах напротив себя. — Это значит ты остаешься тут и стараешься не натворить дел. — Я ничего пока не сделала. — «Пока»? Вот поэтому и предупреждаю, Эвтида. Звучит так, словно ты планируешь что-то. — Нельзя жить без плана на жизнь, — она тактично умалчивала, что большинство еë задумок терпело поражение под гнётом одного приятного эпистата. — И то правда. Я ведь так не поблагодарил тебя за своё спасение. Выглядит не очень вежливо с моей стороны. — Ты вряд ли мог выразить признательность, находясь без сознания. А потом и времени не было, не переживай, я не держу на тебя зла за это, — Эва мило улыбнулась, прикасаясь к его руке кончиками пальцев. Достаточно, чтобы он ощутил поддержку, и ничтожно мало для слухов и лишнего внимания. — Я не буду тебя задерживать. Тебя наверно ищет наставник, — он внезапно смутился, заливаясь краской, что позабавило девушку. Друг Амена поспешил скрыться, бормоча себе что-то под нос. Но все же был прав. Реммао ждал еë в их с Дией доме, расхаживая от стены к стене, нервно заламывая руки. Эва осторожно проскользнула внутрь, вставая рядом с Реймссом. — Ты задержалась. На что отвлеклась? — Да прогуляться ходила. Да и как вижу, Дии ещё нет. — Кстати, — перебил их наставник. — Где она? — А я откуда знаю? — пожала плечами девушка. — У меня достаточно забот, чтобы смотреть за ней, Реммао. Я постоянно либо с лекарем, либо с охотниками. — Я тоже давно еë не видел, — поддержал Реймсс. — Быть может с ней что-то случилось? — Любые еë действия могут положить тень на всех нас. Не стоит к этому так легко относиться. Как только увидите еë, скажите, чтоб пришла ко мне. Нужно серьезно поговорить об этом, — он нахмурился, отпивая вино. — Для вас двоих есть заказ. Знаю, Эва, ты не некромант, но он все равно будет тебе полезна. Я насчитывал найти что-то более сложное, но не в нашем случае выбирать. В храме нужно будет осмотреть тело одной девушки. Остальное и так знаете. Эва, все нашла? Накидку я тебе взял. Лежит под кроватью. — За материалом для маски сегодня пойду, — подтвердила девушка. — Замечательно, — он уже выглядел успокоившимся. — Реймсс? — Все готово. Подозрений нет. Если не ошибаюсь, то по разговорам через пару дней охотники с эпистатом отъедут для дел, можно будет спокойно выполнить заказ. — Замечательно, — выдохнул Реммао. — Рэй, сообщи мне когда вы соберётесь. У нас есть максимум две недели, пока тело не погребут. — Конечно, мы можем идти? — Идите, — отмахнулся мужчина. — Только дел не натворите. В обеденное время царила неожиданная пустота, видимо всех отправили в город для дел разной важности. Эвтида чувствовала себя брошенной, оставшейся на берегу событий. Она не знала куда идти дальше, ведь Сет вряд ли оставил все части в шаговой доступности от Фив. Это было бы крайне неразумно и опрометчиво с его стороны, но и сама покинуть пригород не могла. Тогда рухнет вся еë тщательно выстроенная жизнь, обратиться в руины и рассыпаться под ногами мраморной крошкой. Она так отчаянно цеплялась за остатки повседневной жизни, царапая ногтями фундамент самого мира. — Устало выглядишь, — заметил Реймсс, убирая надоедливый чёрный локон, который так и падал на глаза. — Что тебя беспокоило? — Ничего серьёзного, просто плохо сплю. Волнуюсь. Я так мало вас вижу. — Думаю, Амен сам составил наше расписание, чтобы мы редко встречались и были вынуждены вступать в новые разговоры с другими людьми. Может так хочет сделать нас уязвимыми. — Да, он просто зло, — посмеялась Эва, направляясь с Рэймссом за руку к столам. Они не успели поесть, и теперь нужно было подумать над едой. — Мы ничего ещё не сделали, не забывай, — он вздохнул. — Мне страшно, что иногда мне как будто сняться сны. Даже не сны, а образы. Словно кто-то хотел со мной поговорить. — Ты говорил об этом Реммао? — Нет, конечно, — вздохнул парень. — Я просто беспокоюсь за свой рассудок. Это ведь плохой знак. Вдруг я обезумел и теперь скатываюсь в зыбучие пески, порожденные моим разумом. Эва нервно посмеялся, прикусывая щеку. Если Рэй только сходил с ума, то Эвтида давно свихнулась и теперь просто надеялась, что не говорит по ночам. — Тебе то смешно, — он страдальческой улыбкой положил ладонь на глаза, прикрываясь от солнца. — А мне нет. Я уже спать боюсь. Хотя выматываюсь знатно. Охотники заставляют писать огромные тесты, что ближе к вечеру валюсь с ног. — Я тоже устаю, но что поделать, — пожала плечами девушка. — К сожалению, приходиться делать вид, что мы безумно радостны, участвуя в такой компании. — Безумно рад. Пообедав, Реймсс отправился редактировать написанное, а Эвтида решила зайти к Агнии. Узнать, есть ли у неё желание сделать для неë маску и можно ли узнать, что стало с гробом. Она не видела, но предполагала. Агния жила в окрестностях рядом с фруктовым садом. Прямо над дверью нависло лимонное дерево с сочными жёлтыми плодами, размером с ладонь. Яркий кислый аромат окутывал стоящих рядом с ног до головы, заставляя представлять аккуратные запеченные булочки с дольками фрукта. На губах осел их вкус, и Эва невольно вздохнула, облизнув губы. Она так давно не ощущала вкус этого лакомства. Может стоило сходить на кухню и попросить кухарку сделать их? У входа располагался ещё и большой резной резервуар с водой, скорей всего пресной, с плавающими цветками белого лотоса. Синие и зелёные изображения растений украшали песочные бортики. — Эва! — Агния возникла на пороге, помахав рукой. На ней было лёгкое воздушное платье нежного оттенка розового с золотыми цепями с камнями из аквамарина. Она казалась такой воздушной и эфемерной, похожей на эллинскую нимфу. — Агния, прекрасно выглядишь. — Ох, благодарю тебя, солнышко, — улыбнулась девушка, зазывая к себе. — Хочешь посидим на заднем дворе или в доме? Сегодня невыносимо душно, даже не хочется выходить лишних раз на улицу. — Трудно не согласиться, — кивнула Эвтида, уходя в спасительную тень. — У тебя здесь очень чисто. — Люблю порядок, — согласилась девушка. — В моем деле нужна чёткость, точность и порядок во всем. Они прошли в главную комнату, присаживаясь на раскиданные подушки. Агния поставила кувшин с холодным элем и тарелку фиников. Эва с интересом осматривала стол с разложенными по цветам камни, золотые вставки и цепи. Видимо рядом была кузница, где ей помогали выплавлять из золота заготовки, иначе очень много времени уходит. — Я пришла к тебе по делу. Мне нужно сделать маску шезму для заказа, сможешь? — Без проблем, ты какие камни больше предпочитаешь к обсидиану? Рубины, товары, аметисты? — Давай аметисты, — фиолетовое с чёрным должно было смотреться красиво, как и с белым. Ну вот вновь еë мысли возвращались к одному. — Выглядишь грустно, — заметила Агния, склонив голову. — Не беспокойся, тело Осириса в безопасности. Мы просто найдем остальные части и все будет хорошо. — Что делать, если мужчина не отвечает на твои ухаживания? — выпалила она прежде, чем подумала. Ей необходимо было обсудить это, с кем-то взрослым и осознанным, способным дать ей верный ответ на душащие мысли. Дия не помогла, да и рассказывать про это не хотелось. Оставалась только Агния. — Оу, — она замялась. — Ну может он уже связан с другой девушкой или ты просто ему не нравишься. — Да нравлюсь вроде бы, — она замялась. — Он целовал меня вполне с чувством. Просто дальше не стал, а потом и прогнал вовсе. — Так и чего ты решила, что он не отвечает? Глупая, он честь твою сохранил. Сколько бы грязи вылилось на тебя, раздели с ним ночь? А если дитя и вне замужества? Эвтида вдохнула, ощущая себя маленьким ребёнком, которого отчитывают. — Он мог просто остановить. — Тебя да, а его бы кто остановил? Тизиан мне рассказал, что ты учудила. — Ну давайте вы мне на это укажите, а то память короткая, не помню к кому подхожу, — недовольно фыркнула она. — Я просто дала понять, что чувствую. — Ты ему тоже симпатична, — заметила Агния, отправляя в рот финик. — Просто он уже разумный человек, не идущий на поводу у сердца. — И что мне с его разумом делать? Радоваться, обнимать? Что? Скажи на милость. — Не кричать так громко, для начала. Амен просто понимает, что ты еще молода и импульсивна. А еще, не знаю, может знает, что ты шезму. — Просто превосходно, — выдохнула девушка. — С каждым днем все хуже и хуже. — Не волнуйся, — махнула рукой Агния. — Ему нужно доказательства. Без них судить не может, все равны перед законом. Если не будешь прыгать с маской посреди улицы, может и спасешься. Многие, кого он поймал, умерли по ошибке: своей или близкого. Людям свойственно совершать неточности, мелкие на первый взгляд, но весомые на фоне общего изображения. — Прекрасно, теперь я еще буду всего боятся. Агния весело рассмеялась, позабавленная поведением. — Не нужно, ты выдашь свой страх глазами, руками. Они прекрасно его видят. — Ты специально это делаешь? — обиженно пробормотала девушка. — Я влюблена в него, — приговор рухнул на неë тяжёлым молотом, сметая всë здравомыслие. Они дались тяжело, осевшие глубоко в горле. — Не самая страшная участь, — сочувственно похлопала мастерица. — Я принесу тебе маску ночью, оставлю в горшке с цветком. Чтобы никто не видел. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — Я тоже надеюсь. Они просидели до вечера, болтая о всяком. Агния с радостью делилась историями из Эллады, об лабиринте на Крите, о приходящих с севера людей, одетых в меха, и о кочевников-крикунов, стрелявших прямо из седла лошади. Их было много, целые табуны, сметавшие врагов на поле боя. Эва взамен делилась о том, как учатся шезму. Выйдя на улице, получив с собой целую корзинку с мягкими булочками, Эва решила зайти к Исману и угостить его. К удивлению, дом его встретил тишиной и пустотой, вещи как обычно лежали в беспорядке. Оставив подарок на столе, Эвтида поспешила найти брата до ночи. Амен явно дал понять, что от подобного он не в восторге. Хотя ей опять не повезло. — Эвтида, — его слегка хрипловатый голос прозвучал за спиной, заставляя вздрогнуть от интонации. Он смотрел на неë со скрытой болью и обожанием. Ненавистью к себе сияли они. — Господин, — она смиренно опустила голову, крепко сцепляя руки. — Что ты делаешь здесь? — он сошёл с колесницы, величественный, подобно эллинскому Зевсу или богу Ра, освящённый алыми всплесками неба. Красивой до дрожи в ногах. — Я брата пришла навестить, а его нигде нет. Найти не могу, — Амен подошёл ближе, рассматривая. — Отчего в глаза не смотришь, как раньше? — Мне казалось, вы не хотите меня видеть, — Амен тяжело выдохнул, беря осторожно в свои руки маленькую ладонь. — Господин? Эпистат колебался, разговаривал с сам собой и сдался. — Пойдем вместе поищем. Всë равно вы все под моей защитой, — его предложение удивило, но она не смела отказать. Они молча шли по берегу, высматривая силуэт лекаря, но везде была только пустота. — Знаешь с кем уйти мог? — Нет, все его друзья и знакомые тут. Ему не за чем выходить, — если он только не гуляет с Дией, но говорить об этом шезму не стала. — Отдых тебе к лицу, — неожиданно заметил он. Они до сих пор держались за руки, и это больше походило на личную встречу. И боятся нечего. Кого пугаться, если самый главный ночной кошмар относился к ней, как к хрупкой вазе. — Благодарю, — а затем выдохнула. — Исман, — он стоял одинокой фигурой у берега, держа в руках обрывок папируса. Его глаза сияли счастьем, и Эве даже не хотелось отвлекать. Отчитает брата позже, хотя что могло его так порадовать? Амен же жадно рассматривал еë счастливо безмятежное лицо, наслаждался любовью в глазах. Сколько они так стояли? Сознание упорно растянуло время из одного мига в длинной жизни, но Амену казалось, что всех лет не хватит, чтобы полноценно напиться её красотой. — Амен, — тихо шепнула Эва, выводя его из раздумий. — Что это? — она указала на огромную чёрную тучу, быстро покрывающей небо. Амен нахмурился, крепче сжимая еë запястье, начиная утягивать за собой. — Зови брата, пусть уходит быстрее, — сам же он тащил еë к ближайшему дому. Он что-то понял намного быстрее девушки. Единственным порывом было защитить тех, кого он ещё может. Кто достаточно близко. Несчастный лекарь стоял далеко, бежать до него добрые минуты три. — Исман! — она закричала из всех сил. Страшное осознание пришло только сейчас: четвёртая казнь богов. Нет, только не теперь. Не в этот вечер. Исман не слышал или не обращал внимание, думая, что она сама подойдëт к нему. Как он не мог слышать мольбы и ужаса в еë голосе? — Исман! — чёрная туча уже пересекала берег, стремясь забраться в руку. Эвтида попыталась вырваться из рук Амена, подбежать к брату. — Не смей, слышишь. Не губи жизнь, — он прижал тонкое тело к себе крепче, стоя под крышей дома. Она билась в руках, подобно птице в клетке. Исман наконец обратил внимание, удивленно смотря на напуганную сестру и эпистата, держащую его. А затем перевёл взгляд на небо, оцепенев от страха. — Мне жизнь без него не мила, — выдохнула, осела на пол, как соломенная кукла. Сотни мошек обрушилось на Фивы и крик Исмана, который теперь будет звучать в каждом её сне, утонул в жужжании. Он кричал, выл от невыносимой боли, упав на песок. Бешено бил руками, пытаясь снять с себя тварей, но ничего не выходило. Не против такого количества. Амен захлопнул дверь, но она ещё слышала, как вой переходил в легкие хрипы, может только казалось в общем шуме. Там нельзя было услышать, как остановится его дыхание, но всё же услышала. Или придумала. Эва не помнила себя: плакала, проклинала Амена, хотя он спас ей жизнь, кричала и вновь плакала. Он сидел рядом, давая хоть какую-то опору, чтобы она не сломалась. Гладил по волосам, баюкал на руках, как маленькую, и всё больше терялся сам в себе. Она не помнила, сколько времени прошло, тело устало и гул насекомых уже не пугал. У неë просто не осталось сил, желание быть в сознание. Он так и не отошёл от неё, да и мог ли? На улице творился хаос: настоящий, первородный. И в этом хаосе боги в насмешку оставили ей единственный якорь посреди бушующего моря. Якорь, который утянет её на дно. Утром она встретила в своём доме, перенесённая Аменом в безопасное, по его мнению, место. Она лежала накрытой большим одеялом, напоенная разными настойками, призванными продержать её в бессознательном состоянии как можно дольше. Дать перерыв и время. Рядом сидел полусонный Ливий, пивший что-то из дымящего стакана. Он болезненно улыбнулся. — Жуткая ночка, да? — Где он? — Эва не узнала свой голос. Он звучал так надломлено. — Не лучшая идея, Эва, — покачал головой лекарь. — Тебе не стоит выходить сейчас, я боюсь, ты не перенесëшь это. — Я хочу его увидеть, — как в бреду проговорила Эва, вставая на ноги. Ливий и хотел бы еë остановить, но только подал руку. Сама и так пойдет, его не послушав, только упадëт где-нибудь. На улицах царила гибель. Некоторые тела ещё не успели убрать и на них ещë пировали мошки: большие — размером с апельсин, чёрного цвета, со зловонным запахом гнили. Под солнцем станет только хуже. Тизиан бросил на них тревожный взгляд, покачав головой, но не стал препятствовать. Исман лежал на песке, и Ливий впервые услышал такой крик. Эвтида упала на колени, воя, как раненное животное. Некогда прекрасное лицо юноши оказалось обглодано до кости, в пустых глазницах копошились мошки, его руки и ноги были покрыты кровью и струпьями, гниющими ранами. Это лицо смерти, с которым она будет жить. Разве это еë награда за все служение? Если это справедливость, Эва хотела броситься в воду и утонуть. — Исман, — она попыталась прикоснуться, но Амен не дал этого сделать. Он стоял поодаль, записывая имена погибшей с раной на руке. Видимо какой-то обезумевший напал. Ливий слышал, как говорили люди. Мухи пробирались через нос и сводили с ума. Некоторые бросались на своих родных, пытаясь убить. — Не надо, Эвтида. Ты ему уже не поможешь, — он говорил мягко, но уверенно, как будто приказывая. Он всматривался в безжизненное лицо девушки, потерявшее всякую радость в этом мире. Он много раз забирал чужие жизни, но никогда не чувствовал такого трепета, как теперь. — Вставай, — поплачут о ней потом, ей ещё предстоит вытерпеть вымученные соболезнования и сочувствие. От него они не к чему. — Нет, пожалуйста, — шептала она, трясущимися руками пытаясь коснуться окровавленных кудрей. Еë милый Исман. Она больше никогда не услышит его смех, не почувствует прикосновение изломанных пальцев, не получит поцелуй в рот, ведь теперь его губы съедены проклятием. Она осталось в одинокой тишине, лишённая крова и спокойствия. — Нет, — он задумался на миг, а затем поднял еë на руки, отворачивая голову от брата. — Забери его, Ливий. Позаботься о теле и погребении. Пусть ему окажут все почести. — Сколько их? — У нас больше десяти, в городе около ста пока что, — он говорил тихо, слыша жалобный плач около своего плеча. Она вымоталась и теперь могла лишь глотать слезы и всхлипывать. Самое страшное еë только ждëт. Нужно попросить Агнию присматривать за ней, а также выяснить, кто же написал Исману записку. День. Эва лежала, смотря в одну точку. Еда так и осталась стоят рядом, нетронутая. Агния сидела на постели, бережно гладя по голове. Вечер. Ночь наступила, но она даже не заметила. Подушка пропиталась слезами. Казалось, сколько боли может вынести один человек, но раз за разом боги испытывали еë, пробовали на прочность. Она не была гранитом, не была цельной скалой. Хрупкий тростник, растущий в солнечных лучах. Она была им. Была тонкой и нуждающейся в защите. В тёплых руках, но все умерло. Ночь. Анубис встретил еë в человеческом облике. Его руки бережно держали прекрасного Исмана, покрытого зеленоватой дымкой. — Помни, Сет враг тебе, — прозвучал его голос сочувственно. — Он и его слуги довели до пика охоту на магов. Без них ты была свободна, без них был бы жив твой брат. — Прошу вас, — она сама не ведала, чего просит, протягивая руки к нему. Растрепанная напуганная, умершая вместе с ним сестра молила о последнем прикосновении. — Мое сердце, моя душа — все потеряло смысл, господин. Ничто не порадует меня, забери к себе, прояви милость. Бог вздохнул, прикрывая бездонные чёрные глаза. На его губах дрогнула печальная улыбка. — Ты должна жить, Эвтида. Твоя роль ещё не сыграна. Коли себя, топись, но я не заберу тебя ни сегодня, ни через месяц. Не пришло ещё твое время, если когда-нибудь придет. — О чëм вы говорите? — она растерянно посмотрела на бога, глотая тяжёлую пыль и пепел, оставшийся после сожжения еë сердца. — Время покажет, но знай: все вы приходите ко мне в предписанный час. Не плачь о нëм, он попадет в лучший мир, где нет страха и боли. С ним всегда будут мои верные прислужницы. И он будет жить, пусть и по другую сторону диска. — Мы ещё увидимся, — он позволил приблизиться, позволил коснуться каштановых волос, перебирать их пальцами. — Все только начинается. Абсолютно все.