Десять казней Египетских

Солнечный луч скользко по еë лицу, убегая блуждать по телу маленьким жарким шаром. Вокруг не было ни тени деревьев, только бесконечный жар пустыни и величественное сооружение, укреплённое храмами и аллеями. Пальмы не желали расти на месте правления Анубиса, водные источники огражденных бассейнах сладко колыхались под порывистым редким ветром, призывая искупаться. Эве кажется, что она сама уже состоит из песка. Он застрял в волосах, пробрался под ткань платья, оседая на груди и плечах. Ткань прилипла к телу, но здесь все еще лучше, чем то, что будет ждать внизу. Ей страшно спускаться туда, мертвые обычно не оживают, но Эвтида была слишком везучей, чтобы верить в счастливый исход. Амен шел первым, вступая в мрачную красоту расписанных коридоров, уходящих всё дальше вниз, под толщу земли, из которой легко не выбраться. Коридоры сходились и расходились греческими буквами в разные стороны, соединялись и смешивались в одну однообразную, на прекрасную картину. Эхо шагов разносилось на многие метры вперед, но стоило им повернуть в любую из сторон, как тут же затухали, словно поглощённые толстыми стенами. Огонь факелов не мог развеять мрак, он проходил сквозь их тела, обнимал их и оставался за спинами, сгущаясь и словно наблюдая. Провожая спины незваных гостей, протягивал крючковатые пальцы. Эве казалось, что он или оно не идёт за ними, оставаясь за разрисованными колоннами. Лики богов и фараонов должны были охранять их, успокаивая. Эвтида надеется, что они никогда не потеряются здесь, не останутся среди звенящей тишины. Впервые она ощутила четко страх смерти, представив себя среди вечной темноты. И ничего больше. Он холодом прошелся по ногам и руками, оставаясь в сердце. — Тебе холодно? — тихо прошелестел Ливий, протягивая короткую белую накидку. — Вся в мурашках. Тут можно простыть, мы же под землей. — Спасибо, — она кивнула, натягивая драгоценный дар. — Не нравится мне тут просто, если отстанем — вряд ли выйдем живыми. Здесь же целый лабиринт, из которого выйти без карты Амена. — Да, надеюсь мы его не разозлили до такой степени, чтобы закрыть в потайной комнате. — Здесь есть потайные комнаты? Ливий поправил сумку на плече, перекладывая факел из одной руки в другую, отодвигая спасительное пламя от лица Эвтиды. — Фараоны любили роскошь и имели на неё право. Они забирали в мир мертвых золото, вещи и слуг. Всё, что может пригодиться в жизни после смерти. Тайные комнаты строились как раз для слуг. Оказаться в одной затхлой комнате с гнилыми телами — не самое лучшее времяпровождение перед смертью. — Ужасно, — Эвтида всегда смиренно относилась к смерти, Анубис сам решил, когда пора забрать душу в свой чертог. Но фараоны часто нарушали это правило. — Ливий, — Эвтида вздрогнула. Голос Амена в коридорах звучал неоправданно громко. Эпистат редко повышал голос, предпочитая говорить тихо и спокойно. Даже его шепот мог заглушить крик. — Держи перерисованную карту, — он протянул лекарю свиток. — Бери кого надо и идите по левому коридору. Там саркофаг Аменхотепа Третьего. Осмотрите её внимательно. Мы пока проверим соседние комнаты на остатки магии. Отвечаешь за своих людей. — Я понял, Великий эпистат, — Ливий развернулся и позвал за собой Эву. — Двое лекарей управятся лучше. И двое охотников у входа. Амехотеп. Почему-то это имя засело у неё в голове. Амен — скрытный, невидимый. Имя, которое давали только с разрешения фараона. Кто дал его эпистату? Кто короновал его именем правителей? — Давай, ты можешь просто делать записи, а я проверю состояние тело и сосуды. Если что-то пропадёт, то сообщим нашему герою. Пусть решает, что делать будем. Эвтида кивнула, стирая пыль с каменой скамьи. Здесь она везде, никто не смел беспокоить тела мертвых и никакой уверенности в том, что кто-то мог быть здесь до них. Голова опять пульсировала болью, и хотелось вернуться в дом, завернуться в одеяло и больше не вставать. День начинался и проходил бурно, ей нужен покой. — Больно, — прозвучало где-то рядом. Девушка вздрогнула, отрываясь от письма. Ливий изучал сосуды, слегка приоткрыв и оставив саркофаг. Нужно было время, чтобы не навредить телу ать время привыкнуть. Эвтила поднялась, поправляя сандалии и подходят ближе. И плевать на грязный подол платья. Сикоморовый саркофаг, искусно украшенный и разрисованный, заметно пострадал от чьих-то рук. Обернутое в льняные полосы ткани тело отдавало красной охры, но не пахло гниением благодаря бальзамированию и маслам внутри чрева. Эвтида невольно положила руку на живот. Там женщины носили жизнь, когда-нибудь и она, а в конце пути через надрез на левом боку из неё выскребут все органы и навсегда запрут здесь. Разве может её душа найти покой, будучи вечным ничем? Ей хотелось после смерти стать цветущим деревом по волейбол своего бога, как часто делали в легендах. Мумия фараона лежала нетронутой, только вот каноп рядом не было, что наталкивало на дурные мысли. В них хранились органы, и они всегда хранились рядом с телом. — Моё наследие, — голос стал четче и громче. Страшная догадка пронеслась в голове. " — Со мной говорит мумия, великий Анубис. Со мной говорит мёртвый». Девушка отшатнулся, едва не споткнувшись об собственные ноги. Черная дымка поднялась над телом. Из неё вырисовывалась фигура человека. Размытая, неровная и напуганная. — Они зовут. Кричат, — шептала она. — Падёт фараон, падут дети Гора и Нил затопит кровью. Я слышу лязг мечей. И крики людей, и плач матерей. На руках его кровь и в ней они утопнут. За лето Египет усохнет. И первые падут на землю, и та примет их. Тебе не спастись от судьбы, казнь состоится ночью. Бессвязный бред, но Эвтида не смела перебить. Ей хотелось понять. Не всегда жрецы говорили ясно, отчего же ждать подобного от мертвеца. Его Ка проклята, и он уничтожится полностью, раствориться в пустоте и нет казни ужаснее. Так поглощает сердце зверь на суде. — Они навредили тебе? — прошептала Эва. — Тебе вниз, в темноту. Где только тела и смерть. И света нет. Тебе туда. Кровь хлынет на песок, и вспениться она. Из праха и пыли восстанет новый Египет. — Почему я вижу тебя? Я не стремилась поговорить с тобой, господин. Отчего ты сам заговорил со мной. Она в панике обернулась, но Ливий словно был в своей мире, осторожно проверяя все предметы, бережно и терпеливо. Ей хотелось уйти отдал, позорно сбежать, но внутренняя сила заставляла стоять и слушать. — Их кровь на твоих губах. Ты зовешь меня, не осознавая этого. " — Отлично, теперь шансов попасть в ситуацию увеличиваются. Насколько долго я смогу делать вид, что ничего не происходит? " — Они идут, — шепнула душа, исчезая в белесом тумане. Эвтида обернулась и увидела, как по одному гасли факела. Ливий резко отпрянул, хватая еë за запястье. Пара секунд и все погрузилось в темноту. Им оставалось только стоять во мраке, тяжело дыша. — Органов нет, — прошептал Ливий. — Амулетов тоже. Боюсь все гробницы в таком состояние. " — Они хотят нового фараона, но уничтожают память о старых. Значит их души борются на полях. Мёртвое воинство Анубиса.» — Давай подумаем, как нам не стать здесь телами, — предложила она, чувствуя странную тяжесть. Факела не гаснут просто так внезапно, а значит кому-то эта темнота на руку. — Хорошо, только держись за меня. Мы выйдем в коридор и будем ждать эпистата. Или возьмём факел и, оставив записку, выйдем по карте. — Хорошая идея, — приходилось идти медленно, чтобы не свернуть себе шею на очередной ступени. Холод пробежал по ногам, хватая за пальцы. Эвтида знала, что здесь бродит черномаг. И он далеко не такой добродушный, как еë друзья. — Слышишь, — она обратилась к Ливию, надеясь убедить его не торопиться. — Шаги тихие, кто-то не хочет быть замеченным. — Да? — послышался веселый голос. — А я думал каждый в гробнице желает найти друзей. — Он не живой, — внезапное осознание пришло со словами, которые не стоило бы говорить. — Может уже встретил Амена? Они выглянули из-за угла, но в тусклом свете упавшего факела виднелись только тела охотников. И одна мумия, лежащая на спине с воткнутым кинжалом. Лица людей исказились ужасом, глаза широко распахнуты, а из груди были вырваны сердца. — Как мы не услышали крики? — Конструкция коридоров, — попытался объяснить Ливий. — Но их вскрытие я проводить точно не буду. Эпистат мне не платит за это. Шаркающие шаги уходили всё дальше от них, а Эвтида была готова убежать и накричать на Амена, хотя он и не был в этом виноват. — Эва, подожди, я сейчас вернусь за сумкой. Если что, начни кокетничать с ним, может помрёт сам. — Не смешно, — выдохнула она, обнимая себя за плечи. Из достоинств, свет был у неё. В коридоре справа послышался шум и смутная фигура анубасита или как-то похоже. Точное название Эва успела забыть и стереть из памяти, чтобы лишний раз не вспоминать увлекательные приключения. Он хмуро кивнул на проход. Темный. Бесконечный. Идти туда — подписать себе смертный приговор. Но у существа рядом в руке лежал изогнутый аракх и вроде как выбора ей не давали. Осторожно, чтобы не потревожить ожившую мумию, она направилась в объятия мрака. С каждым шагом уходила всё дальше от спасительного огня, а стене будто нависали над ней, закрывали потолок каменными руками и падали на плечи пылью. Куда идти? Но неведомая сила интуитивно вела всё дальше, сворачивая на перекрестках в большие комнаты. Дорога сама складывалась перед лицом, уберегая от ловушек и бродячих здесь охотников и «дичь». " — Я заблужусь здесь, " — кричал разум, но девушка упорно шла вперёд. Были это глупость или лживая смелость? Ступени, широкие и резкие, уводили все глубже вниз, пока она не оказалась около свежевырытого туннеля. Словно огромный змей пронзил земную твердь, буравя себе новую нору. Обернувшись, она увидела тень сопроводителя. — Мне нужно туда идти одной? — но темнота молчала, пока где-то рядом не возник крошечный огонек света. — Агния? Что ты тут делаешь? Напряженный взгляд заставил замолчать, а в руку вложилась рукоять кинжала. Тёмный, как сама ночь, но с белесыми рисунками и символами бога мёртвых. — Я же обещала, что буду присматривать за тобой. А теперь пойдем. Тёмное заклинание недолго будет дурить охотников. — Амен прав? Здесь были сетопоклонники? — Да, — кивнула Агния, первая вступая в тень длинного земляного коридора. Песочные зыбкие стены и потолки грозились осыпаться с каждым шагом. — А проклятие им не навредит? — Я знаю Амена, эти мумии для него просто разминка. Тебе не стоит так тревожиться за него. Ливий же не глупый, не станет вылезать. Скорее он будет беспокоиться, что ты пропала и эпистат утопит его в ближайшей луже. В голове возникла не слишком забавная картина, но Эвтида надеялась, что они успеют к тому времени выйти. Чернота сгустилась и, казалось, могла забраться под кожу тёмной дымкой. Эве становилось неуютно, хотя могло ли быть иначе. Земляным червяком девушка не была. Впереди виднелась плохо сделанная комната. Стены без отделки, держателей для факелов, а зато пол залился кровью. Над возвышающимся гробом с золотой отделкой висела тела на железных крюках, как на кухнях иногда подвешивали туши животных. Вонь стояла ужасающая, что пришлось прикрыть лицо частью оторванного рукава. Даже глаза заслезились. — Вот же шакалы, — буркнула Агния, обходя гроб. — Они тут кровавые ритуалы над телом Осириса устроили. — Но разве они работают над высшими? — с трудом проговорила Эвтида, сдерживая рвотные позывы. — Я помню уроки. Кровавые ритуалы запрещены. Они разрушают душу, не дают пройти дальше, в жилище Анубиса. Но Ка бога нельзя стереть. — Большинство сетопоклонников — это не умелые ученики, которым тяжело даётся учение. Реммао вряд ли посвятил тебя в это, но большинство не видят между вами отличий. Быть может, если б новый правитель узнал бы о разнице и перестал устраивать гонения, боги бы подарили ему законного сына. — Законного? — Эвтида знала лишь о дочери от действующей правительницы. — Не подумай, я не верю в их верность, но у него много незаконных. — Есть. И дочери, и сын. Но какое дело, если законная жена не в силах дать наследника? Девочка престол не займет. Помнишь, что стало с Хатшепсут и Себекнеферу? Их забывают и обвиняют. — Мне некогда думать о правилах престолонаследия. Милостью богов, мне до жены фараона далеко, — отмахнулась Эвтида. — Лучше скажи, что мы будем делать с этим. — Сет разделил тело на четыре куска. Благо тебе не нужно искать его мужское достоинство, — посмеялась Агния, намекая на рождение Гора. Эвтида поморщилась. — И что будем делать? Незаметно пронесём через Амена, скажем, что сундук с вещами? — Если ты нагая будешь, то может и не заметит. Но у меня идея лучше. Ты место запомнила? — девушка кивнула. — Во сне призови Бастет и расскажи ей. Покажи его, а нам нужно скорее уйти. Амен пока тут не к месту. — Скажи, а он знает о том, кто я? — вопрос, тревожащий юную влюбленную душу. И всего лишь вопрос жизни и смерти. — Если ты хочешь точный ответ, то я тебе его не дам, чужая душа всегда покрыта тенью, — покачала головой Агния. — Быть может тебе стоит меньше думать об этом? Если все время пугать себя, можно с ума сойти и точно подставиться. Безумие Эве грозило, но вовсе не страхами за свою жизнь. До точки пока доводили видения богов, приходящие в самые неожиданные моменты. — Иди первой, мне не стоит попадаться на глаза. Я должна мирно сидеть в Фивах и делать свои побрякушки. А не за тобой в гробницы бегать, — пришлось согласиться. И начать долгий путь домой. С надеждой, что путь она запомнила. Или опять свалиться на Амена, как в старые времена. Осознание, что она потерялась, пришло не сразу. Пришло холодом по коже и учащением дыхания, стуком сердца, раздающимся между стен. Страх пришёл вторым, уничтожая всё самообладание, но его осталось достаточно, чтобы в панике не бегать. Так только сильнее заплутает. В пустыне было проще, там из ограничений только небо и песок, если не считать жажду, но и она скоро придет. — Чудно, — вздохнула она, поворачивая направо. — Тут еще где-то мумия бродит, уверенна, у него проблем с едой не будет, в отличии от меня. Сколько часов прошло? Один, пять или больше, Эвтида точно не знала. Все казалось разнообразным, а воображение рисовало самые неприятные картины, от которых кровь стыла. Кинжал в руке внушал хоть какую-то уверенность. Он не защитил бы еë от нападения реального существа, но помогало от призраков. За одним из поворотов послышались шаги, и напуганная девушка прижалась к резному изображению Амона, стараясь не дышать. Вряд ли мертвецы могут так четко идти, но никто не защищал еë от черномагов. Стоило им приблизиться, как она выскочила, занося лезвие для удара, и тут же отпрыгивая назад. — Великий Ра, простите, — она испуганно смотрела на эпистата, который был в меру удивлен. — Я.я думала, что это то существо. Тизиан за его спиной выдохнул, опуская своё оружие. Амен выглядел слегка взволнованным, с порезанной щекой, видимо, случайность или же просто нападение чудовищ. Она задержалась на кровавой царапине, не в силах опустить взгляд, как требовали приличия. — Тише, — кивнул мужчина. — Если будешь так кричать, нас точно найдут раньше времени. Откуда у тебя оружие? — Нашла, — шмыгнула носом Эвтида, подходя ближе. — Знаете, очень трудно девушке самой отбиваться от всякого, — она взглянула в тёмные при сумраке гробницы глаза, отыскивая нужные эмоции. Что с вами случилось, господин? Откуда рана? — Рад, что с тобой все в порядке, — он крепко сжал еë ладонь, всего на миг, но от Тизиана с довольной усмешкой это не скрылось. Отлично, теперь ещё он будет подначивать. Амен стер кровавую дорожку, спокойно улыбаясь. Всё в его виде вселяло силу и уверенность во что-то большое и хорошее. Успокаивающее. Он заботливо предложил девушке руку, предлагая выйти из мрачных коридоров. — Неудачи бывают у всех, Неферут. Они учат нас тому, что не стоит верить в свою неуязвимость. Не беспокойся, у меня много шрамов, которые залечились. Но если тебе не желательно отбиваться одной, то стоит исключить ночные прогулки и прогулки в одиночестве. — Могу ночью круги около вашего дома творить, — понизив голос продолжила она, пытаясь быть как можно более манящей. — Или смотреть на вас всю ночь, раз вам так хочется знать о моëм местонахождении по ночам. — Ты и так приходишь в мои покои без разрешения, — подметил Амен, разворачиваясь в сторону выхода. — Иногда мне кажется, что ваша дружба с Тизианом вредит обоим. Возможно, он пару раз пропустил еë к нему, но тогда всегда находились серьёзные причины. — Вы не желаете меня видеть? — Отчего же? Но тебе стоило бы побеспокоиться за свою добродетель. Не хочу, чтобы о тебе ходили слухи, — спокойно заметил мужчина, провожая еë до выхода, уложив ладонь на спину, но не дотрагиваясь до оголенной кожи. — А слухи о вас? — Мертвые говорить не могут, — довольно заметил Амен, останавливаясь перед уже проигравшей мумией. — А если и могут, я верну их к Анубису. На солнце уже стоял Ливий, оттирая чёрную кровь от своих рук. Выглядел лекарь недовольным, но живым и не раненым. Амен подвел еë, накидывая плащ от жара. — Вот твоя потерянная. Следи лучше, — последнее он сказал довольно угрожающе, оставляя ученицу подле мастера. — А потом ты говоришь, что он тебя не любит. — Хорошо, хоть не тебя — усмехнулась Эвтида. — Умение влюблять в себя — главная добродетель женщины, — Ливий покачал головой, не сдерживая улыбки. — Коварная, но ладно. С тобой все в порядке? — он обеспокоенно осмотрел её, отводя к повозке. — Если они тебя поранили, всякая зараза может пристать. — Я в порядке, — поторопилась успокоить Эвтида, наслаждаясь теплым вечерним песком, снимая сандалии. Пройтись босыми ногами — большая роскошь и она наслаждалась этим. — Но меня беспокоит другое. Скажи, что ты еще успел узнать? Кроме органов что-то еще пропало? Учитывая, что здесь ходят мертвецы, дела явно скверные. — Нет, — покачал головой лекарь, сжимая ладони. — Я вынес вердикт, пока мы с Аменом искали тебя. Был проведён ритуал на крови и смерти. К моему сожалению, я не смогу точно сказать, какой. Здесь лучше будут жрецы и бывшие черномаги, получившие прощение. Их предостаточно и каждый с радостью поможет. Эвтида внимательно слушала, проходя мимо служителей храмов, направляющихся к упокоищам фараонов, стараясь очистить место от магии. Закутанные в белые одежды, они походили на божественных вестников. — Нитокрис, — поклонился Ливий закутанной фигуре с золотым венцом. — Супруга бога Амона, — Эвтида поспешила за ним, не убирая глаз от девушки. — Ах, вы должно быть тот лекарь, о котором говорил мой брат? — она ласково улыбнулась, снимая капюшон. — У меня много имен, звание располагает к этому, но, прошу, будьте моим другом. Для вас я просто Нито. А эта прекрасная девушка? Верховная жрица отличалась светлыми волосами и нежным взглядом карих глаз. Эвтида с непониманием смотрела на неё, совсем непохожую на эпистата. — Это Эвтида, госпожа, она лекарь эпистата, — по хитрой улыбке Ливия можно было прочитать многое, но Эве не хотелось. Только если утопить его. Совсем немного. — Приятно видеть, что хоть кто-то из моих братьев и сестер ценит красоту, — тонкие пальцы коснулись лица. Жрица пахла жасмином и апельсином, далёким незнакомым домом. Которого она не знала и не ведала, но мечтала, в тайне шепча свои мольбы по ночам, едва доросшая до пяти лет. — Братьев и сестёр? — Все мы, росшие при храме родны друг другу. И готовы помочь, — Нитокрис оглянулся в сторону жрецов. — Прошу меня простить, меня зовет долг. Надеюсь, вы сумеете защитить моего брата от злого колдовства. Эвтида поклонилась, но не ответила. Лучше не давать обещания, которые она выполнит с сомнительным успехом. Как можно защитить человека от своей магии? Они вернулись в поселение со скверным настроением. Амен приказал его не беспокоить и закрылся в покоях со своими военачальниками, обсуждая дальнейший план. Эве хотелось бы их послушать, но гневить эпистата сегодня не хотелось и дел без этого было предостаточно. Реммао выхватил еë во время ужина, когда девушка без особого энтузиазма размазывала бобы по тарелке, превращая пресную кашицу в ещё менее аппетитное месиво. — Я нашел для вас заказ, — понизил голос сообщил он, усаживаясь перед ней. — Надеюсь, у тебя есть всë необходимое? — Нет, — ответила Эва без интереса. — Как думаешь, что они решат? — Нет?! — его гнев нисколько не по беспокоил еë. — Эвтида, ты что их потеряла? — Мы избавлялись от них перед отъездом, — напомнила девушка, отправляя ужин в рот. — Я же не могла пойти и вылавливать вещи из-под земли. А новую не успела, эпистат пристально смотрит за мной, — про забранную накидку она решила не сообщать. Наставник явно бы не обрадовался подобной новости. — Я найду новую к дате, не беспокойся. Реммао тяжело покачал головой, отпивая вино из бокала. Вид у него был уставшим, бессонным. Он много времени проводил под присмотром охотников, а ночи проводил в заботах магов. — Я попрошу сделать для тебя накидку, маску сама уж. Любой обсидиан подойдёт, тут есть торговка камнями. Может у неё спросишь. — Как скажешь, — согласилась девушка. — Я постараюсь сделать всë к сроку и не разочарую тебя. — А что с Дией? Я постоянно вижу Рэймсса за занятиями или же за помощью, в то время как твоя подружка пропала куда-то. — Я не видела еë. Точнее по утрам, когда я ухожу на работу, она ещё спит. Куда дальше идëт еë путь, я не ведаю, — она старалась быть честна, но не во всëм. Подозрения были столь отвратны, что думать о них не хотелось. — Ладно, разберемся. Если она будет и дальше вести себя так легкомысленно, то придется отлучить еë от обучения. Это достаточно опасно. Спорить с ним не хотелось, да и был ли толк? Дия вела себя странно и безответственно, но все на усмотрение учителя. Эвтида села на берег, рассматривая закатное небо. Совет охотников так и не вышел, продолжая о чем-то говорить, но разговор этот выписал бы самый строгий приговор. Если раньше можно было оправдывать и утверждать о невиновности, то теперь о милости просить не приходилось. И порождало это страх. Разрушающих изнутри. Охотники действительно умели уничтожать. Лишать покоя и нежности. — Выглядишь расстроенной, — раздался голос Рэймсса за спиной. Он опустился рядом, протягивая ноги к ещё тёплой воде. — Что-то случилось? — Они долго говорят, — пробормотала она, укладывая голову на плечо парня. — Я беспокоюсь за это. Мертвые, Мор, кровь… Рэймсс, это действительно проклятие. — Мы все выдержим, — он сжал еë ладонь так сильно. — Слышишь. Неважно, какой приговор нам подпишут, рано или поздно выйдем отсюда. — Я должна тебе признаться, — секрет раздирал горло и ей нужно было честно признаться, высказаться. — Я боюсь, что влюбилась в него. Рэй ничего не ответил, только в глазах стал призрак боли, застыл в них, подобно чёрной статуе. — Любовь — вещи милая, моя дорогая Эвтида, но тебе стоит быть с ней осторожнее. Эвтида и без того знала. Знала и плакалась каждую ночь, желая ощутить его прикосновения, и в то же время страх прошлого не давал жару проникнуть в неë. Не давал расслабиться, доверившись. И страх этот засел глубоко. Так глубоко, что бездна казалась ближе. И отливала она красным, с запахом крови, пропитавшей воды.