Десять казней Египетских

Главная площадь Фив поражала воображение. Вымощенная золотистым песчаником она блистала фонтанами и деревьями. В воздухе стоял запах фруктов и масел. Эвтида ожидала увидеть её пустой. Вечерние события должны были повергнуть город в панику, однако к её удивлению люди пели и танцевали. Жрецы неодобрительно качали головами, продолжая очищать источники. Судя по всему, им это хорошо удавалось. Кое-где уже лилась чистая прозрачная вода. «- Они ведь тоже черномаги, только ручные. И как их любят», — подумала Эвтида, стараясь не отходить от Амена. «- Хотя они же бы первыми забросали их камнями.» Слышались двойные флейты, звуки тамбуринов и арф, под которые танцевали люди, выпивая или поедая сочные плоды. От жрецов раздавались удары систра, который по легендам отпугивал самого Сета. Совместное звучание систра и мената походило на шорох густых зарослей папируса у самого Нила, будто бы это могло отпугнуть зло. Оно будто таилось в каждом закоулке этого места, словно вросло в камень и отказывалось выйти из него. Пёстрые кхенер развлекали гостей, а точнее всю местную бедноту и купцов. Знатных нельзя было здесь увидеть. Танцоры выглядели скудно одетыми, носившими только пояс или шарф на бедрах, обнажая грудь. Яркие браслеты звенели при движениях, а цветочные ожерелья и специальные серьги распускали вокруг ароматы мирта, апельсина и гранат. Обнаженные красивые тела виднелись везде, куда не поверни голову, и Эва невольно смущалась. В Гермополе чаще танцовщицы носили платья, легкие и прозрачные, но всё же прикрывавшие оголенные части тела. — Почему они радуются? — с непониманием обратилась Эва к Рэймссу. — Разве только что не было кровавого дождя и не у них буйствует мор? — Они так переживают, — бросил Амен, не дав шезму ответить. — Когда людям надоедает страх, приходит принятие и они начинают праздновать свою смерть. Завтра или через неделю они слягут, если не раньше, конечно. Подобное нужно запрещать, но тогда начнутся бунты и погромы. — Пир во время хвори, — хмуро заметил Тизиан. — Они пытаются отогнать свой страх, и стражи здесь нет. Глядишь, начнут творить всякое. — Всякое? Разве можно им это позволить? — А что ты сделаешь? Встань один против отчаянной толпы и тебя разорвут голыми руками, — спокойно заметил охотник. — Не стоит беспокоить голодную и напуганную толпу. Сохранней будешь. — Благослови их Хатхор, Максат и Мерт, — попросил Рэймсс, которого происходящее ни капли не волновало. — Это точный список богов, которым они сейчас посвящают свою жизнь, пока жрецы в храмах молят о милости. Достаточно глупо. — Я ожидала увидеть город другим, — тихо проговорила Эва. — Не так себе представляешь один из больших городов Египта. — Ну мы всего не видели, — попытался приободрить друг. — Здесь есть огромные сады, храмы, библиотека, торговые кварталы, театр. Просто гулять здесь нет времени. Мы идём к главному храму Амону, там в его садах и домах сейчас находятся больные и лекари. — Там пахнет смертью. — Смерть с привкусом маргариток и фиников. Я бы предпочёл пахнуть папирусом и Нилом. Более благородно, не считаешь? — Я предпочитаю не умирать. Хочу пока рассматривать такой вариант. Он не плохой, знаешь? Мне рано уходить к Анубису, — Эве хотелось добавить, что он точно её там не ждёт. Видимо, места не хватало. — Скучно. Здесь чувствовалось безысходность. Оно окутывало с ног до головы, захлестывало и уничтожало остатки самообладания. От Фив ожидаешь блеска, красоты и радости. Место, где нет боли или страха. Разочарование. Вот что чувствовала Эвтида. И тревогу. Рэймсс взял её за руку, стараясь держать рядом с собой. Толпы людей сходили с ума, а дешёвые вины текли по улицам, как недавно текла кровь. Пришлось придерживать платье, чтобы не запачкать. Лицо Амена выражало презрение, и всё же в глазах читалось какое-то смирение. Всё же его главной целью была защита простых людей от проклятий и болезней, и он не справлялся. Будь Эва обычным человеком, она бы посочувствовала ему. Нижние кварталы были тесно забиты, а Амен ввёл свою группу как можно дальше от общего столпотворения. Любой контакт мог привести к заболеванию, ведь по словам эпистата, каждый второй мог быть уже больным. Такая забота могла растрогать, если бы кое-кто не воровал её вещи. Эвтида почувствовала себя голой в плотном белом платье среди огромной толпы. На них то и дело смотрели глаза, в которых медленно исчезало что-то людское. Пустые, злые, пугающие. Она постаралась быть ближе к мужчинам. В эти дни на улицах будет много насилия. Чем ближе они подходили к храму, тем меньше народу было. Окна на домах были заколочены, а двери закрыты. Из некоторых на них смотрели глаза. Далекое пение казалось звучало из другого мира. Улицы патрулировали отдельные солдаты, которые не смогли бы спасти своих хозяев от гнева низших жителей. Хотелось поскорее укрыться в надежных стенах белого храма. Фивы имели в своём расположении огромный храмовый комплекс невероятной красоты. Карнакский храм имел в своём распоряжении три сооружения, посвященным триаде хранителей — Амону-Ра, его жене и сыну. Чуть дальше находился храм Атона, построенный фараоном восемнадцатой династии. Площадь перед храмом огораживалась с одной стороны высокой расписанной стеной, ведущей к храмовому комплексу и садам, а с другой новыми сооружениями. Сады благоухали маргаритками, васильками, маками, пышными кустами гранатами. По центрам разместился украшенный красной мозаикой бассейн с плавающими кувшинками и рыбами. Место можно было назвать красивым, если бы по бокам не лежали бледные люди. Они кашляли, дрожали от лихорадки или просто стонали. Вокруг них ходили ур хеку, носящие в руках флаконы и сосуды с водой. Сену стояли аккуратным полукругом и среди них явно выделялся юноша. — Господин эпистат, — лекари поклонились, то же сделал ли смуглый юноша. — Мы рады вас видеть. Вы видели, что произошло ночью? — обратился старший. — Да, весьма неприятное явление, — хмуро заметил Амен. — Место в лечебницах закончилось? — К сожалению, господин. Ливий нам старается помочь, но здесь явно действует проклятие, — вздохнул сену. — Мы счастливы видеть ваш лик. Только вы наша надежда. — Хорошо, я хочу поговорить с главной жрицей. Тизиан, ты вместе с парнем осмотришь площадь урона. Ливий, вы пойдёте со мной, Эвтида, ты поговори с смотрительницами. Это безопаснее всего и там меньше возможности натворить дел. «- Нет, я наведу на него порчу», — мысленно пообещала девушка. «- Точно наведу. Любую из списка.» Но в мире мило и покорно сказала: — Да, господин. Как прикажете, — Амен удивлённо посмотрел на неё, но кивнул. Взгляд его выдавал недоверие. Это немного позабавило Эву. Тут даже нужно думать кто кого опасается сильнее. Около бассейна сидела милейшая девушка с каштановыми волосами и писала что-то на папирусе, старательно выводя иероглифы. Решив, что приятнее компании сегодня не будет, Эва осторожно подошла к ней, стараясь быть как можно более дружелюбнее. — Приветствую, госпожа. Эпистат распорядился мне расспросить всех о море, ходящим по городу. Можете ли вы уделить мне время? — Разумеется, — она очаровательно улыбнулась. — Я Яхмос, служу Амону и прислуживаю хранителю чистоты. В мои обязанности входит надзор за чистотой алтарей и прочее. — Ты замечала что-нибудь странное при проведении каких-то ритуалов или же просто странные события в храме до кровавого дождя? — Эвтида присела рядом, доставая из сумки папирус и готовясь записать необходимое. — Нет, всё было, как обычно. Старшие провели необходимые ритуалы, Верховный жрец тоже была спокойна и молила бога о защите и спасения. А потом начался этот кошмар. Мы сразу же разделились на группы. Я вместе с юными осталась при храме, стараясь помочь болеющим людям, а жрецы разных титулов отправились на помощь. — А просто странное? — Нет. У нас ничего не происходило. Я бы сказала, было очень тихо. Даже казалось, что люди пошли на поправку, — это показалось Эве странным. — Некоторые жрецы владеют магией. Они что-то чувствовали или подозревали? — теория в голове выглядела правдоподобно. Жрецам легче всего наслать какое-либо проклятие и не попасть под подозрение. И только они знают, после каких событий и в какое время наиболее лучше устроить происшествие. — Нет, госпожа Анхнес ничего не замечала никаких признаков. Она служит в храме чуть ли не с самого рождения. Прекрасная, белоснежная, верная прислужница. — Белоснежная? — Она сестра верховного эпистата, — буквально прошептала девушка. — Они оба подарены великим Амоном, его смертные дети, охраняющие нас. «- Отлично, теперь у этих двоих есть культ», — вздохнула Эвтида. «-Как скоро начнут поклонятся всем вокруг. А если б они действительно были рождены от бога? Анубис бы предупредил меня. Если он хочет вернуть Осириса, то ему стоило бы сообщить Амену об этом факте и тогда бы на одну угрозу стало меньше.» — Какие признаки болезни вы заметили? — У больных сильный кашель, лихорадка, они видят что-то не из этого мира, их тела позже покрывают гнойные нарывы. Мы лечим, как предписано великими умами, но лечение не помогает. Отходы мы сливаем в отдельную яму, нельзя осквернять Нил подобным. Воду берём из святого источника. Он не пострадал. — Хорошо, — недовольно проговорила Эва. «- И что хорошего? Она ровным счётом ничего не сказала. Что мне писать? Ничего не было, никто не знает. Спросите небо, может ответит. Или он будет пытать мою накидку. Не могу же я указать, что узнала про его сестру.» Сестра — шезму у эпистата, который охотиться на них. Интересно, кто их родители с таким набором? Осталось только узнать, что это даст ей. В конце концов, задачей была не написанная родословная Амена, а возвращение Анубису его спутницы и возрождение Осириса. Как пока выполнять этот план, она не знала. Оставалось надеяться, что с неба упадёт точная карта и список того, что нужно сделать. Внезапная идея пришла в голову. Стал бы Анубис позволять идти ей в тупик? Ведь если бы её приезд в Фивы мешал его планам, он бы не пустил её сюда. — Послушайте, а вы не видели девушку. Высокая, с черными волосами в которые вплетены золотые тонкие косы. Посмотришь на неё и понимаешь, что она не отсюда? Не так давно должна была прийти сюда. — Хм, — девушка призадумалась. — Месяца три назад в городе появилась подобная девушка, как ты описываешь. Она устроила небольшую потасовку на рынке, а позже её в свой дом забрал глава города. Что там с ней стало, я не знаю. Не моё дело. — А где находится его дом? — туда нужно было попасть. Как уже был совершенно иной вопрос. — Дальше по улице, около реки. Вы не пропустите, если понадобиться. Но пройти туда сложно, только во время праздников. «- Молю Анубиса, чтобы он тоже потерял разум и устроил празднество.» — Благодарю вас за рассказ, — Эва вежливо поклонилась, направляясь в основную часть храма. Жрецы без вопросов пропустили её, благо каждому из них не приходилось кланяться. Её положение вблизи эпистата во многом развязывало руки, и Эва решила пока что не проклинать его. Около входа в главный зал стоял уже знакомый лекарь, недовольно сложив руки перед грудью. По его лицу было видно, что общение с Аменом ему жутко понравилось. — Они там важные вещи обсуждают, — сообщил он, когда Эвтида приблизилась. — Не советую туда идти. — Хм, понятно. А лекари в этих важных вещах не нужны. — А ты лекарь? — на его губах появилась ехидная улыбка. — Что-нибудь делать умеешь? — Руку могу тебе отрезать, если захочешь, — предложила Эва, мило улыбаясь. Ученицы храма удивленно посмотрели на них и поспешили убраться. — Мило, тебя как зовут, великий лекарь? — Эвтида, — она сложила руки, как сделал он. — Как долго они там будут говорить? — О, только одному Ра известно. А тебе нужно что-то важное сказать? Если это не пойманный черномаг, Эвтида, то боюсь, это будет не интересно ему. Меня зовут Ливий, и я главный лекарь, так что будешь слушаться меня. Он обворожительно улыбнулся, поправляя копну густых каштановых волос. Подобное предложение заметно позабавило девушку. Эпистата, наверно, тоже бы. Единственный, кого Эва всегда слушалась было веление организма, когда нужно было найти еду. В остальном её действия носили хаотичный характер, и ответить за них она точно не могла. — К его сожалению я ничего дельного не принесла. По словам жриц, ничего интересного не было, никто ничего не ожидал. Хотя они упоминали, что наместник вёл себя странно, так ещё и чужие пришли несколько месяцев назад необычные. — Интересно, наместник — человек неприятный, — Ливий прислонился к стене, задумчиво всматриваясь в потолок. — Говорят, у него были интересные пристрастия, которые даже торгующие женщины не могли удовлетворить. — Надеюсь, он делает это не с трупами. — Ну мы можем это узнать. Попросим эпистата проверить, может чего интересного найдём. Или навлечём на себя его гнев. — Не в первый раз, — Эва улыбнулась, а мысленно попросила, чтобы этот раз не стал последним. С Ливием было проще. Он создавал вокруг себя чувство уюта и дома. Красивый, статный, подходящий под все стандарты египетской красоты. Смуглая бронзовая кожа, густые волосы, тёмные, Эва бы назвала их колдовскими, глаза. При том характер не был жесток, был лишён надменности и сварливости. Ливий словно любил весь мир и себя больше всего. Ослепительный, лучезарный он сам походил на яркое пустынное солнце, но не обжигал своими лучами. Он нравился ей больше, чем холодный Амен. Они были противопоставлением друг друга, как луна и солнце. — Думаешь он прислушается к моим словам? — несколько осторожно поинтересовалась Эвтида. — Мне кажется, он пеня недолюбливает. — Ну если он взял тебя с собой, значит твоё мнение ему интересно, — предположил Ливий. — Ты разве не его человек? Обычно с важными людьми всегда находится лекарь, которому он доверяет. Сейчас с ним ты. " — Амен не доверил бы мне даже дверь открыть, не говоря уже про его жизнь», — Эва покачала головой. — Не думаю, он взял меня с собой вместе с моим учителем. Я ещё учусь, — от переживания она стала вертеть кольца на своей руке. — Не знаю зачем он сделал это. Я не слишком умная или талантливая. Просто ученица. — Может что-нибудь заметил в тебе, — улыбка Ливия стала хитрее. — Или понравилась ты ему. — Понравилась? Да у статуи фараона больше шансов его совратить, чем у меня. Её он будет явно любить больше. И в ножки упадёт, и труп принесёт. — Хозяйственный, — лекарь издал смешок. — Мне нравится твоё описание людей. Будем весело работать, а то у всех лица скорбные. Понимаю, времени радоваться нет особо, но и хоронить всех тоже. — На площади с тобой бы поспорили, — Эва вспомнила танцующих и пьяных людей, которых видела утром. — Они глупцы и, увы, все умрут, — его лицо вмиг стало серьезным. — У нас нет возможности вылечить хотя бы часть. Никто не знает откуда пришла эта напасть, как не знает, что стоит давать. Пока мы пытаемся сбить жар и убрать лихорадку, но выходит плохо. Снабжения мало, никто не привозит нам необходимые ингредиенты. Мёдом всех не спасешь. — То есть ты тоже не знаешь, что это? — Увы, но я не до конца согласен с версией эпистата и жрецов. Если все умрут, как шезму работать будут. Обычно от их проклятий помогает молитва, боги же не могут оставить людей во время гнёта, верно? — То есть ты думаешь, будь это шезму, боги бы хоть как-то ответили? Сложная мозаика в голове Эвы начала складываться в четкую картину разноцветных фрагментов на стене. Сет убил Осириса и ему в этом помогли люди. Боги разгневались и принесли мор. Пока Осирис мёртв, люди будут страдать от гнева, но не будут находить покой и после смерти. Нет Судьи, чтоб решить их участь, а значит… Могут ли они быть заперты внутри уже мёртвых тел? — Идея плохая, да, но если вдруг боги решили, что мы им не нужны? Дверь в главное помещение храма открылись и вышел Амен. Он был задумчив, но в то же время впервые на его лице читался страх. Это напугало сильнее любого проклятие. — Господин эпистат, — Эва склонила голову, обращая на себя внимание. — Что-нибудь удалось узнать? — он говорил с какой-то усталостью. — Ничего особого, господин. Но девушки упомянули, что за несколько месяцев до этого наместник приютил у себя троих незнакомцев весьма необычной внешностью. — Хм, — он взглянул на Тизиана. — Хорошо, интересная информация, молодец, Эвтида. Его похвала неожиданно приятно коснулась сердце, и она смущенно улыбнулась. Они замерзли, смотря друг на друга. Всего пара мгновений, и мужчина отвернулся. — Ливий, что думаете о происходящем? — Я настаиваю на отправке в Та сет аам, Долину царей. В Дейр эль Бахри творятся непонятные вещи. Там находят тела в последнее время. — Хорошо, отправимся туда после разговора с наместником. Уже вечереет и нам нужно быть за стенами. Если внезапно вспыхнет бунт, я хочу, чтобы мои люди были в безопасности. Ливий, присоединитесь к нам? — Почту за честь, — теперь их компания стала больше, а Эва стала чувствовать себя безопаснее. — Может быть сейчас поговорим с наместником? — попыталась настоять Эвтида. — Он недалеко живёт, и мы успеем вернуться. — Верховная жрица посоветовала нам уйти, значит уйдём, — Амен был непреклонен. Его беспокойство можно было понять, но Эвтиде не хотелось стоять на месте. Промедление грозило ещё большими бедами. Ослушаться приказ эпистата означало бы наказание, если не смерть. Она кивнула, опуская голову, и Амен неожиданно положил руку на её плечо. Осторожно, чтобы не напугать. — Не беспокойся, мы сходим к твоему наместнику, а пока вместе с лекарем идите позади, — Ливий уже упаковал свою сумку, отдавая необходимые записи жрецам. Эва заняла место рядом с ним, и вся дружная компания двинулась на выход. — Нужно ещё зайти за небольшим отрядом из вашего сопровождения, — вспомнил Ливий. — Они должны были доделать обход и пометить двери больных. Наместник предлагал забить двери в эти дома, чтоб люди не выходили. — Какая забота, — усмехнулась Эва. — Лучше бы он так о провизии думал. В городе ведь не так много еды осталось? — Это верно. Но людям не нужно это знать. Они шли большой дисциплинированной толпой. Амен шёл впереди, держа руку у оружия. Затем шёл Ливий и Эва под защитой Тизиана и ещё одного охотника. Рэймсса сопровождал одну из жриц храма, которой нужно было осмотреть Нил. За ними шёл отряд лекарей, собранный по пути во главе с Исманом и пятью воинов эпистата. Они привлекали внимания, спускаясь с богатых кварталов в безумную часть Фив. К чему такая охрана была нужна, девушка отчасти понимала, но легче от этого не становилось. Грязные и тощие лица горожан злобно смотрели на них, а площадь заметно опустела. Камень под ногами был липок от крови и вина, осколками бокалов и листьями с деревьев. Эвтида крепче ухватила Ливия за руку, чувствуя пронзительный взгляд на себе. Толпа недовольно расходилась, давай пройти эпистату, но возвращая свою ненависть на них. Амена считали спасителем, а лекарей считали уродливыми магами. — Да славиться эпистат и Амон! — раздались выкрики из толпы. Амен никак на это не отреагировал, лишь поторопился, пытаясь как можно быстрее вывести свой отряд из города. — Они думают, что ужасные лекари хотят убить его и обманывают вместе с фараоном, — шепнул Ливий, приобнимая девушку за плечи. — Вот такая печальная жизнь, да? — Они винят вас? — коридор из людей становился всё уже, а за спиной слышалось перепуганный шепот. — Но вы же пытаетесь спасти их. — Людям нет дела до того. Им важно, что мы не можем это остановить и воскресить мёртвых, — голос Ливия звучал удручающе. Из толпы протиснулась тощая девушка чуть младше Эвы в ободранном платье и с свёртком тканей на руках. Измождённое лицо и впалые глаза смотрелись жутко и пугающе, будто бы ожившая мумия стояла перед ней. В свёртке лежал младенец: мёртвый, посиневший и распухший. Она со злобой и обидой ткнула его в лицо Ливию под суровый взгляд Амена. Толпа надвигалась, как шторм в море. По виду малыш болел тем же, чем и остальные жители. Кожа его вздулась и покрылась черными струпьями и наростами, похожие на язвы. — Посмотри, что делаешь ты, — Ливий плотно сжал губы, всматриваясь в лицо безумной матери. — Посмотри на свои деяния, колдун, и ощути скорый гнев богов. — В этом нет моей вины, — он стоял подобно статуе, и впервые в глазах Амена промелькнуло уважение. — Не я принёс вам мор и погибель, не я выхожу на улице вопреки запрету. Вы сами породили эту болезнь своими грехами и непослушанием, а теперь пытаешься перенести свой грех на меня? Толпа загудела, как злобный пчелиный рой, а Тизиан медленно оттолкнул Эву в сторону эпистат. Тот крепко ухватил девушку за руку, оставаясь всё также близко к лекарю. Обстановка накалялась и утекала из его пальцев, подобно расплавленному металлу. Эва не знала, как себя вести в такой ситуации. Египтяне не были особо жестоки, боясь проявить неуважение к богам, но, когда те замолкали наступала тень. Тизиан приблизился к девушке, осторожно оттеснив еë от главного лекаря. Ливий без подсказки стал продвигаться ближе к эпистату. Никто не смеет нанести вред ему. — Идём, — шепнул Тизиан, кивая Рэймссу и Исману. К сожалению нескольким охотникам было тяжело противостоять закипающей толпе. Амен это понял, едва войдя в город, а позже и после разговора с жрицей. — Осквернители! — раздалось из толпы. — Сетопоклонники! Убить их! Они околдовывают верных слуг фараона! В лекарей полетели гнилые фрукты и овощи, комки мокрого песка, навоз. А затем и камни. От малого до большого летели в тела людей. Слуги эпистата честно пытались защитить, но гнев народа не пощадил их. Эва не успевала следить за всем, Амен и Тизиан ловко выводили своих подопечных из ловушки, стараясь поскорей укрыться. — Ты чего, надо им помочь! — возмутилась Эва, но её руку сильно сжали, наверняка оставляя темный след на запястье. — Глупая. Промедлим и ты встретишь свою кончину. Я не щит, а они не бравый меч. Они убьют и меня, и остальных, — его голос звучал напряженно. Ей на миг стало страшно. Насколько тяжело принимать решение отдать на растерзание толпе тех, кого ты должен защищать. Сзади послышались вопли, но Амен даже не оборачивался. Эва, не глядя на быстрый шаг, видела, как яростная толпа на кинулась на лекарей. Эти крики ей не забыть никогда. Душераздирающие, напоминавшие визги животных, но даже близко это описание не могло рассказать весь ужас. Как-то она слышала про голодные бунты в Элладе и Македонии, когда на востоке наместника забили камнями. Но то, что люди могут разорвать человека голыми руками — было в новинку. Над толпой взметнулась оторванная рука, и ей стало дурно от того, что они могли сделать с телом. Голод толкал на разные поступки. Кто-то грабил и убивал, а кто-то ей человеческое мясо. Ей никогда не приходилось стоять перед подобным выбором, но помнила слова матери Исмана, когда в их город пришла беда. " — Не ходи по улицам, особенно ночью. Люди жестоки, а ты не можешь за себя постоять. Они съедят тебя, Эва, а потом будут плакать перед статуями богов и молить о прощении.» Она боялась за Исмана. Тот точно бы бросился спасать своих ставленников, но видела его макушку вместе с другим шезму, которого оберегал сам Анубис. Эвтида была в этом уверена. К ним навстречу бежали отряды солдат, готовые к нападению. Всех мятежников ждала смерть и Эва желала им её за учеников, в числе которых она могла сама оказаться. Они сбавили шаг у ворот, находясь уже под защитой. Амен отпустил, рассматривая свой белый плащ, успевший покрыться грязью. Эвтида судорожно дышала, хотя воздух гнил сильнее, чем тела. Она закашлялась, падая на колени, горло саднило от быстрого бега, иначе за командиром нельзя было успеть. Амен осторожно опустился рядом, придерживая за плечо. — Эвтида, ты меня слышишь? Она мотнула головой. Он дал ей пару минут. Более, чем достаточно. — Мы их не спасли, — тихо, без обвинений заметила Эвтида. — Да, — спустя пару минут молчания выдохнул мужчина. — Надеюсь, ты понимаешь причину? Нет ничего страшнее озлобленной толпы. Для них не существует законов и чести, даже черномаги имеют хоть какие-то правила. У них нет ничего, кроме призрачной справедливости. — Фивы довели до голода. Разве это возможно? Один из крупнейших городов оказался без всего? Неужели фараон не знает об этом? — Эти вопросы ты сможешь задать наместнику, — с презрением выплюнул эпистат. — Ты хорошо держалась. Слушалась, не пререкалась. Внезапная похвала заставила смутиться. — Это редкое явление, господин. — Я уже понял, неферут, — на его губах появилась добрая усмешка. Но затем вновь тень легла на него неподъемным долгом. — Их казнят, всех, кто замешан в убийствах и в бунте. Я самолично распоряжусь об этом. — Даже тех, кто ничего не сделал? — Они могли прийти ко мне и рассказать о своих бедах, — разумно объяснял он. — Неужели им хватило ума напасть на мой отряд, но не хватило просто прийти? Они все виноваты. Они все стояли и проклинали. На душе стало погано, но все переживания ушли на другой план, стоило увидеть живого Исмана и хмурого Рея. Она без раздумий бросилась им на шею, желая остаться так навсегда. Вне ужаса умирающего города, где-то на берегу быстрого Нила в тени раскидистых пальм с сладким вином от элланского торговца. К стоящему Амену и Тизиану быстро подходил высокий загорелый мужчина с обритой головой. Шлем его сиял золотом на солнечном свете. За спиной виднелся длинный лук и стрелы со странным зеленоватым оттенком на конце. Эвтида тут же приняла это за яд. Командир ещё сохранял вид египетского воина, но и виднелись черты уже новой власти. — Господин, — он поклонился эпистату. — Большая часть мятежников поймана. Тела павших мне предадим честному обряду. Нам удалось спасти только вас и ближайших спутников. Я советовал вам не идти в одиночку. — Я понял. Ещё что-то? Воин помолчал, а затем сказал то, отчего по спине побежали мурашки. — Сегодня мы смогли спасти лишь часть, но выживет ли эта горстка я не могу поручиться. Фивы бурлят и этот кипяток обожжёт всем нам руки. Кругом развелось великий знатоков, которые точно скажут, что все лекари — черномаги, никто не может доверять нам. В бедных кварталах множится кровавый понос. Отдай за хлеб или молоко пять слитков золото или украшения, тебе не хватит даже на крошку. Все шепчутся, что это гнев богов на лживого фараона. Раньше подобное ходило тихо, опустив голову, но теперь об этом кричат на всех улицах. Поверьте, господин, рано или поздно они поднимут руку на вас. А потом дело дойдёт и до богов.