Десять казней Египетских

Солнце катилось за закат, освещая ярко-красным цветом неровные ряды домов, стоящих полукругом вокруг роскошных особняков. Камень-сырнец заливался оранжевым светом, отпуская дневной жар. Скорая ночь обещала сладостную передышку после душного зноя, от которого трудно было спрятаться. Девушки в длинных белых калазирисах спешили вернуться в дома с работ. Дети вокруг них бегали, яростно крича и дерясь на деревянных мечах, размахивая, представляя себя великими войнами. Слышался стук копыт скота, возвращающего с пастбищ после долгого выгула. Торговля на рынке стихала, ремесленники закрывали свои лавки, готовясь к ночному отдыху. Старики смотрели на небо и надеялись, что вскоре пойдёт дождь и Нил вновь разольется, орошая живительной влагой посевы. Жрецы храма Тота зажигали факелы, освещая величественное сооружение с толстыми колонами: резные, с лотосовидными капителями, раскрашенные красной охрой. Сцены из свитков украшали стволы каменных великанов. Всё казалось монументальным, тяжелым, не лишенным красоты. Египет дурманил лучше любого зелья своими легендами, мифами, цепляя заблудшего путника. Не было в нём утончённости хрупкой Эллады, не резкости и напора Македонии, не узорности и тонкости чарующей Персии и Востока. Он был титаном прошлого, подобно Кроносу греков внимательно смотрящего на своих детей. Всё пошло от него и всё им закончится. Начиналась новая эпоха великого государя. С воцарения Птолемея жизнь словно не поменялась для простых крестьян. Сатрап старался не сильно давить на население, принимая и уважительно относясь к мироустройству нового для него народа. Птолемей издал приказ под давлением верховного жреца. Отныне и вовек, пока правит династия, все имеющие дар и не вовлеченные в слова храма будут убиты охотниками. Они, подобно верным псам, ловкими гончими разбрелись по пыльным дорогам в поисках добычи. Кровь рекой лилась по людным городам, а верховные эпистаты молчаливыми судьями возвысились над смертными. С этих дней судьба преподносила много порогов, а шезму приходилось бросать на них, стараясь спасти хоть кого-то. Она была одной их них, подобно легкой пташки, только вступившая в сознательный возраст, и с свойственным детям угрюмостью и очарованием мира. Таким всё казалось мистическим. Она лежала на подушках, набитых соломой, и рассматривала яркое заходящее солнце сквозь размашистые листья пальмы. Рядом совсем разомлевшая подруга с непослушными черными кудрями. На её лице блуждала мечтательная улыбка и та тихая радость, которую может позволить человек. Светлая рука коснулась прядей и стала осторожно перебирать их, выплетая то ли небольшие косички, то ли путая ненароком. Мысли её боли далеко отсюда, в где-то в глубинах сновидений, роскошь которым им не было дано познать. - С чего ты так добра? – послышался задорный голос. Смугловатая девушка перевернулась, прищуривая глаза, в которых играл детский задор. – Или опять хочешь, чтобы я заступилась за тебя, не выдавать, что ты опять уснула на своём задании? - Нисколько, - рассмеялась вторая. – Мы совершаем ошибки, потому что мы всё ещё люди. А ошибки призваны учить нас уму. Без них нельзя добиться чего-то. Тем более, даже если я просплю всё в мире, я буду лучшей. Они встретились давно, задолго до начала событий. Всего лишь напуганные дети, открывшие в себе великий дар и за чьи души уже была назначена высокая награда. Она пришла суда в поисках желанной свободы: от бедности, голода и повсеместного страха. Казалось, лучше уж быстрая смерть от мечей охотников, чем затухать день за днём не в силах прокормить себя. Тогда, лет десяти от роду девочка и решилась на это. Рядом всегда был кто-то: Дия, Рэймсс или Реммао, готовые подставить плечо или заставить работать лучше. Соперничество всегда стимулировало к новому опыту, новым заданиям. Но в душе залегла тень, окутавшая всё тело. Отчего же так печально? Темные как ночь глаза опустились на подругу, будто бы надеясь, что она сумеет дать ответ на молчаливый вопрос. - В твоём случае ум можно убрать, - посмеялась первая, за что получила обиженный взгляд больших лакричных глаз. – Не гневись на меня, Эва. Но порой ты ведёшь себя неразумно, а мы такой роскоши лишены. Мало ли охотников бродит по улицам, а если поймают? – уже более печально продолжила девушка. – Скольких из нас загубили по воле чужой? А сколько ещё будет? А разве мы жить не имеем право? Теперь так страшно выходить, повсюду охотники, - вздохнула девушка. – Ты ведь и без этого находишь неприятности, - чуть более миролюбиво продолжила Дия. - Можно подумать, я стремлюсь, - хмыкнула Эвтида, откидывая волосы цвета вороньего крыла, окидывая людей в садах внимательным взглядом. – Порой они будто ищут меня лучше любого охотника. Не удивлюсь, если они занимаются общими работами. - А ты попробуй на праздники! – предложила девушка. – Может они будут заняты танцами и пиршествами, забыв о тебе? - Эва! Дия! – раздался усталый и недовольный голос учителя, заставивший учениц повернуть головы в его сторону. Эва поджала губы, демонстрируя своё недовольство, но поднялась и поклонилась наставнику. – Вы опять прохлаждаетесь? – Реммао хоть и звучал грозно, но в глазах была отеческая любовь к своим воспитанникам. Выглядел он весьма богато, под стать жрицу храма Гора. Мало кто мог подумать, что праведный жрец является одним из самых опытных шезму, взявший на воспитание целых три глупых ещё рта. - Простите, - тут же начала Дия, расправляя складки синего платья с бретелями. – Но вы же сами сказали, что мы можем передохнуть пару минут, - учитель покачал головой. – Да и темнеет уже. - Можно чуть менее уважительно, но всё же, вам не стоит забывать и про уроки, - сзади него показался Рэймсс с довольной и гордой улыбкой. Парень замер за спиной брата, хитро, как лис, поглядывая на Эву. Та только сморщила нос и отвернулась к подруге, которая вся покраснела от взгляда друга. Быть может, её сердце было неспокойно по нему, но Эва этого не знала, да интересно не было. Любовь – чувство, которое должно оставаться между двумя. - Такие как мы должны уметь не только проникать в сны иль с мертвыми взаимодействовать, но и иметь опыт в иных ремеслах. Вы не должны вызывать подозрения в обычный жизни, так что пора бы прекратить ваш краткий отдых и приняться за работу, - наставник бросил хмурый взгляд на небо, уже темнеющее, и чуть более миролюбиво посмотрел на учениц. – Пускай, раз уж ночь наступает, то вам лучше поспешить на отдых. - Как успехи? – казалось, в мире не существовало ничего, что могло бы испортить настроение юному некроманту. Он выглядел всегда расслабленным, готовым к любым вызовам, но не утонувшим в своём превосходстве. Рэймсс ослепительно улыбнулся, поправляя густую черную косу. Дия смущенно улыбнулась, опуская глаза на узорчатую мозаику, изображающую геометрические фигуры. - Уж получше, чем у тебя, - фыркнула Эва, складывая тонкие руки перед грудью. В этих словах не было злобы, скорее дружеские подколы. Юноша потрепал её по голове, превращая идеальные прямые локоны в птичье гнездо. Гневный взгляд кофейных глаз стал ему ответом. - Ты уже слышал, что происходит? – заговорчески начала Дия, присаживаясь на плотную подушку. – Мор накрыл земли. Говорят, уже в Фивах не пробиться сквозь заваленными трупами улицы. - Болезни и раньше посещали, тем более, не тебе ли не знать, как глупы бывают слухи, - заметил Рэймсс, подхватывая тугой пергамент. – Люди всегда мрут. - Если тебе так нравятся трупы, то и будь с ними, - возмутилась Дия. – А это рано или поздно придёт к нам. Тогда уже не охотников потребуется опасаться. - Трупы есть трупы, - пожал плечами Рэймсс. – Они уже тебе не навредят в отличии от живых, и спорить с ними не нужно. Лежать себе тихо, есть пить не просят. - Ещё б они что-то просили, - поежилась Дия. Мысль о том, что полуразложившийся труп может ходить за тобой с просьбами явно не способствовали успокоению. - Мне было бы интересно поехать в Фивы, - подала голос Эва, морщась от внезапной головной боли. Не сказать, что подобное было удивительным. Каждый, кто начинал познавать таинства, ощущал на себе его воздействие. Нельзя обладать великой силой без боли или усилий, так что многие новички часто мучились, а бывало и старшие. - Ну конечно, - усмехнулся парень. – А там бы тебя схватили охотники. Ты не любишь быть осторожной. А так, увязалась бы за верховным жрецом, хотя до этого бы получила от учителя, но тебе вряд ли было важно. - Я же ещё ребенок, - напомнила девушка, стараясь как можно более мило улыбаться. – Глупый, неразумный, который с радостью будет слушать тебя, о великий, - девушки рассмеялись под наигранно грозный взгляд парня. Эва была младшим учеником, но подающим большие надежды, уже в свои шестнадцать получившая большой запас доверия, который могла потратить на пару необдуманных вещей. - Одари меня мудростью своей, и о том, как ты однажды напугался человека и упал с моста в воду, и вылез уже с рыбой на голове, - продолжила Эва под смешки подруги. - Да ну тебя, - махнул рукой Рэймсс. – Ты такая языкастая только перед нами. А вот предстанешь перед охотниками или эпистатом, и вмиг твоя спесь падет. - Можем поспорить, - предложила девушка, покрывая голову белой тканью, так как к вечеру становилось намного холоднее. Эвтида совершенно не хотела простыть и пролежать в лихорадке пару дней. – Я легко смогу обмануть главного охотника, и он даже не поймёт, что я шезму! – словами бросаться было легко, особенно, когда объект спора был далеко отсюда, в нескольких днях пути. Кошмары при свете дня переставали пугать, как и не пугал эпистат юную деву. Рэймсс нахмурился, но в глазах его блеснули озорные огоньки, подобно огня жреческих жаровен. Некроманты любили сделки, стараясь выиграть для себя наибольшие выгоды. Дия покачала головой, в конец осознавая степень легкого безумия у своих друзей. - Давай. Ты должна будешь чем-то околдовать его. - радостно хлопнул в ладоши человек. – А если у тебя не выйдет, ты будешь должна мне приличную сумму, которую обговорим позже, - Эва недовольно поморщилась, но всё же согласилась. - А если ты проиграешь? - Я найду тебе Изумрудную Скрижаль, - в храме воцарилась тишина. Казалось, даже птицы перестали щебетать, удивленно смотря на парня. Эвтида замерла на месте, подобно античному изваянию и, прищурив глаза, ответила: - С каких пор ты знаешь, где она находиться? - А я не знаю, но найду. Или боги дадут мне ответ, ну, после твоей безвременной кончины, - усмехнулся Рэйммс.- Видишь, насколько я в себе уверен. - Не возгордись, - посоветовала Эва. – Боги таких не любят. - Боги мало кого любят, - заметил Рэйммс. – Нас уж точно. Эва кивнула, собирая свитки. Спор так спор, хотя она и не получит ничего дельного. Никто не знал, где находится таинственная скрижаль, да и знать особо не хотелось. Не поймет она её пока, да и вдруг греки уже откопали и к себе уволокли? Кто знал, к каким тайнам прикоснулся великий Александр. Он привел с собой из походов много удивительных людей: чернокнижники, предсказатели и ведуньи. А теперь это наследие уничтожалось или бралось под контроль. Хотя Дельфийского Оракула никто не смел тронуть. Дия и Рэймсс перекинулись взволнованными взглядами, заметив необычную для подруги отстранённость, но беспокоить не стали, тихо перешептываясь у одной из колонн. Девушка будто бы не замечала их, держась как можно дальше, чтобы не спугнуть мысли. Странное чувство заполняло грудь, подобно воде. Решив, что это просто дурное последствие недосыпов и усиленной работы, Эвтида даже грешным делом подумала прогулять завтрашние уроки, дав себе заслуженный отдых, как перед глазами всё помутнело. Схватившись за край стола, она стала быстро моргать, стараясь сбросить морок, но приступ не хотел проходить. В голове стало шуметь, слышались отдалённые голоса, но в комнате было тихо. Заметив странное состояние, к ней тут же подбежали друзья, крепко беря за руки. Эвтида вцепилась в них, не желая показывать слабость, но понимая, что сама свалиться в ту же секунду. Грудь под балдахином вздымалась, будто бы она добежала из Фив в Александрию, а руки то и дело были не в силах взяться за какую-то вещь. «- Что происходит?» – промелькнуло в голове судорожная мысль, но стоило попытаться поднять глаза на людей вокруг, как голову пронзила новая волна боли. Послышалось отдалённое пение, плач, женский голос судорожно, всхлипывая прощался с кем-то, а затем грянул хор. Неслышимый, неосязаемый. - Что с тобой? – взволнованно спросил Реймсс, усаживая на мягкую подушку обратно. Эва зажмурилась от того, как сильно било по ушам. – Эй, ты меня слышишь? - Может у неё из-за занятий? – в панике предположила Дия. – Иногда же бывает, что ты случайно забираешь с собой часть снов или ну ваших мертвых, - на последнем она скривилась, явно не слишком радуясь такому мастерству. Реймсс закатил глаза, недовольный таким отношением к своему ремеслу, но согласился с предположением. - Давай ты с ней посидишь, а я схожу за учителем. Надеюсь, он ещё не принялся за свои обязанности, - предложил он, поднимаясь. Эвтида вся побледнела, дрожа от ли от холода, то ли от страха. Все слова доносились до неё отдаленно, зато шёпот становился всё сильнее. А затем мир померк для неё. Девушка в панике стала осматриваться, но она лишь стояла посреди красной пустыни и смотрела всё на такое же солнце, окроплённое кровью. Босые ноги утопали в жестких песчинках, горячими и вязкими. Эвтида замерла, стараясь взять себя в руки. Разум подсказывал, что это только сон, порождение её же страхов, но внутри всё кричало о неестественности этого места. Пред глазами расстилался храм: черный, как вулканическое стекло, что столь редко можно было увидеть у лучших воинов. Золотом сверкали неизвестные ей иероглифы. Хор продолжал петь, молить о пощади, но в этом мире было столь глупо. Девочка прижала к себе платок, стараясь укрыться от жестокого ветра. На душе вдруг стало так тяжело, будто бы из мира разом пропали все чувства. Мольбы и плачи тех душ уже не могли защитить никого. Над головой раздался грохот, и девушка стала проваливаться в песок. Не осознавая, она стала хвататься пальцами, но только сильнее путалась. Ветер зашумел ещё сильнее. - Глупая, - прозвучал громкий, раздирающий материю и время голос. – Смерть идёт за вами. Вы слышите стук копыт её лошадей, вы чувствуете её дыхание на своих детях и родителях, вы видите её силуэт в каждом углу по ночам, - песок начинал засыпать рот и глаза, но она отчаянно цеплялась за увядающую жизнь. – Вы заслужили казнь. Забытые, отринувшие, недостойные. Он посылает своих псов, он зазывает шакалов на службу. Орёл и орлица вас уже не спасут. «-Неужели я впрямь умру», - подумала она, замирая, смотря, как красное небо заслоняет песком, а дышать становится нечем. «- Но люди же не умирают во снах», - перед глазами стояла темнота. Может, она была даже лучшим даром, чем ужас, раздирающий её легкие и сердце. Не так страшно умереть, если это возможно. «- Но и я не человек», - продолжила рассуждать она. «- И сны мне не сняться. Вдруг это видение? Предсказание? Но я не смею ведать волею богов, я не жрица храма, чтоб мне раскрывали тайны будущего». – но возникал упорный вопрос: а что это? Чернота не помогала думать, но она постаралась успокоиться. Храм. Ей нужно было вспомнить что это за храм, и тогда Эвтида сможет понять с каким богом ей удалось встретиться. Если б всё было так просто? Эвтида резко распахнула глаза, поднимаясь на фиговой кушетке. За окном сквозь тонкие белые занавески просвечивала луна, хотя в комнате стояла жуткая духота. В горле ощущался вкус песка, а в ушах гремел гром. Со стоном она откинулась на подушку, прикрывая глаза. Кувшин с водой оказался к месту и смочил сухое горло. Сон не шёл, да и невозможно после такого заснуть. В соседней комнате наверняка посапывала Дия, но будить её не хотелось. Найдя накидку, девушка решила прогуляться. Свежий прохладный воздух остудил бы голову, а на реке должно быть красиво. Осторожно, стараясь никого не побеспокоить, она как кошка прошмыгнула через ворота, направляясь к облюбованному берегу. Там всегда было меньше всего людей и можно было побыть в одиночестве, которого в последнее время не хватало. Тихий шум воды успокоил бьющее сердце. Опустившись на мягкий, не такой как в видении песок, Эвтида задумчиво пропустила его сквозь пальцы. Сны не сняться, но ей явился. Ничего хорошего это не обещало, оттого становилось ещё страшнее. И что делать? Утаить? Да и разве может она как-то воспрепятствовать той же хвори? Бог сам сказал: это кара, это наказание. Но за что можно наказывать тех же детей, которые ещё не увидели свет. Как могут они быть виновны в грехах родителей? Вопросы терзали её, но ответы никто не был в силах дать. Но мир вокруг отвлекал: вода зеркальной гладью отражала бледную луну с сотней звезд на темном небосводе. Ветер ласково скользил по коже, теряясь в густых волосах. Хотелось жить. Жить, не заботясь ни о чём, как жили девушки из богатых домов, но отчасти они платили за это своей свободой. Иногда, Эва думала что будет хуже: жизнь в голоде или лечь под нелюбимого мужчину старше тебя самой лет на десять - двадцать. Внезапно зашуршали кусты, пугая девушку, но та не стала спешить подниматься. Зачастую тут могли быть заблудшая домашняя скотина, кошки или прочая мелкая живность. В пределах тысячи шагов нельзя было встретить дикого зверя: все убили. Из кустов показалась фигура в плаще, чье лицо закрывал капюшон. За шезму он сойти не мог – не ходят они во всём белом. Девушка прищурилась, силясь рассмотреть неожиданного гостя, а тот стоял огромным великаном, которого, по словам торговцев-греков, когда то победил Геракл. - Что тут делаешь? – могучий низкий голос заставил мурашки пробежаться по спине, а температура вмиг понизилась, иначе Эвтида не могла объяснить внезапной дрожи. - Отдыхаю, - первое, что пришло на ум, да и было отчасти правдой. Лукавить здесь не было смысла, хотя такой неожиданный приход заставлял задуматься. Весь нормальный люд спит, шастают только шезму. - На берегу реки ночью? – голос нисколько не поменялся и казалось, его владелец не в силах испытывать хоть что-то. – Приличные девушки спят в столь поздний час. «- Ты тоже не спишь», - промелькнуло в голове у Эвы. – «-Тоже, видать, неприличный». - Разве на реке быть запрещено? – ещё и вопрос человек задал странный. Девушка слегка напряглась, радуясь, что не сняла накидку из серой шерсти. – К тому же, я ж не делаю ничего непристойного, господин. А вот что делали вы в кустах – это вопрос, - человек, видимо, сильно удивился, так как сжал тонкие губы. Он казался каким-то противоестественным для этих мест: бледный сильный подбородок, тонкие губы. Разве может так выглядеть местный житель? - Не думаю, что это вашего ума дела, - ситуация казалась до безумия смешной: два человека в плащах и капюшонах выясняли кто что делал у реки. – Торгуете собой на берегу реки? - Разумеется, - съязвила Эвтида. – Такая бурная торговля, что передохнуть некогда, но вы, видать распугали всех. - Платят рыбой? – человек уже явно развлекался. - А вы решили со мной вашим опытом торговли поделиться? И как, много за вас рыбы дают? – подобное неуважение разжигало огонь внутри и хотелось запустить в нахального каким-нибудь камнем, да только ничего под рукой не было. Губы человека растянулись в усмешке. Он сделал пару шагов, что напугало Эвтиду, заставляя сделать пару шагов назад. - Дерзишь, хоть и боишься, - протянул он довольно. – Значит свидимся ещё, непокорная, - человек ушел туда же, откуда и вышел, заставляя девушку потеряться окончательно. Неужели кусты такие же волшебные, как и её сновидения? Но человек явно заинтересовал её. Не местный, это было понятно сразу. Кожа была отчего-то белее, будто ни один луч солнца не коснулся его. Решив, что подумает об этом позже, она поспешила вернуться в храм, пока ещё какой-нибудь житель не решит сменить ей ремесло. На утро весь храм шумел, как разозленный рой. Эвтида, которая так и не сомкнула глаз, недовольно пыталась заглушить гул, закрыв уши руками и сосредоточиться на рецептах очередной мази, но выходило крайне плохо. Также нужно было успеть прочитать часть свитка к вечерним урокам, а в такой суматохе сделать было решительно невозможно. Отложив папирус, она решила спуститься вниз, чтобы проверить своих друзей и выяснить, что происходит. В трапезной за столом разместились Дия, Рэймасс, Исман, с которым она выросла и с котором изучала науку исцеления. Все трое выглядели напуганными и обеспокоенными, но старались не подавать виду. Подобрав белые одежды, чтобы не запутаться в длинном платье, Эвтида поспешила к ним. На тарелках уже дымилась варенная рыба с нутом и бобами, а в центре – большое блюдо с финиками и виноградом. - С тобой всё хорошо? – обеспокоенно поинтересовался названный брат. – Почему я узнаю последний, что тебе плохо? – Эвтида пожала плечами, отправляя в рот финик. - Не думаю, что у меня была возможность тебе сообщить, а со мной тогда были только друзья, - день обещал быть унылым. – Отчего все так суетятся? Я не могу сосредоточиться на задании. - Ночью охотники приехали, в тайне, чтоб никого не распугать, - зашептала Дия. – Даже Реммао не знал об этом. Они держат путь в Фивы, а к нам заглянули по пути. Во главе с эпистатом, - после этого Эвтида задумчиво начала вспоминать своё ночное знакомство. Оставалась надеяться, что это не был один из них. - Вам нужно быть осторожнее, - посоветовал Исман, отпивая из кувшина. – Кто знает, вдруг они попытаются вас найти. - У них вроде есть дела посерьезнее, - заметил Рэймсс. – В Фивах совсем бедственно. Людей оплакивать не успевают. Думаю, найти шезму там им важнее, чем прохлаждаться тут. - Так всё же, - подала голос Дия.- Что с тобой было? Учитель сильно перепугался, над тобой пол вечера кружил. - Просто плохо стало, - уклончиво ответила Эва, уныло ковыряя кусок рыбы. – Думаю, из-за утомительной работы я просто устала, вот и случилось. Думаю, он просто даст мне немного времени на отдых, - она вымученно улыбнулась. - Скажи мне, если тебе будет плохо, - попросил Исман, укладывая свою крепкую руку на тонкую ладонь. – Я всегда помогу тебе, дам успокаивающий отвар, - Эва сжала его пальцы, укладывая голову на плечо своего брата. С ним становилось всегда так спокойно. - Смотрите, - зашептала Дия, рассматривая кого-то за спинами. Ученики замерли на месте, но любопытство взыграло в девушке. К величайшему ужасу, в высоком человеке в белом плаще она узнала того грубияна, которого встретила у реки. В голове поселилась смута, но одного Эва понять не могла: что делал эпистат в небольшой части зарослей у реки? Он ведь был без сопровождения, да и признаков шезму в округе не было. Решив, что она проверит это место позже, она решила рассмотреть его ближе. О Амене ходила разная слава. Одни обожествляли его, считая сыном Осириса, который принесёт на земли Египта спокойствие. Другие шептались, что он настоящий погонщик Анубиса, приносящий собой только смерть и бедствия. Его гончие рыскали по землям и городам, вырывали детей из рук матерей, не щадили никого. Слухи разные ходили, но неизменным оставалось одно: никто не смел и слова против его решений сказать. Свирепый служитель фараона выглядел столь необычно: белая, как греческий мрамор кожа и такие же волосы, отличали его простого люда. Высокий, с широкими плечами, а красивый какой. На него были устремлены все женские глаза, а Эва была уверенна, что большинство из них были рады войти в его покои. Отвернувшись, она лишний раз порадовалась, что всегда имела привычку прятать своё лицо, хотя быть может, он и вспомнил бы её, если нужно было. - Великий Ра, - прошептала Дия. – Нужно быть осторожнее. Почему же никто не предупредил, что сюда приезжает сам эпистат? - Может он сам хотел сохранить это в тайне? – предположил Рэймсс. – Лучший охотник тот, кто не шумит и не привлекает внимание при охоте. Если будешь ходить и кричать, то всю дичь распугаешь. - Замечательно, - пробубнила Дия. – Давно не чувствовала себя дичью. Милостиво благодарю. – Внешность у него жуткая. Ему под стать самому шезму быть. - А я думаю, он очень красивый, не зря же на него все смотрят, - кивнула Эва, отправляя в рот виноград. - На его красоту или на его власть, - вставил Рэй. – Сколько из них хочет выбраться в знатный люд? А стать женушкой эпистата – значит получить всё сразу: положение, власть, богатство. Им нет дела до того, кто даст им это, а относительно молодой и симпатичный юноша явно в лучшей позиции. - Смотри, сам за него не начни сражаться, - засмеялась Эва. – А то потеряем тебя в раннем возрасте из-за отравления. - Он разбил мне сердце, смотреть на других, - Рэймсс прижал руку к сердцу, откидывая голову. Дия нахмурилась. - Вы бы посерьёзнее были, - начала она, надеясь на поддержку Исмана. – Нам лучше делать всё, чтоб нас не заметили. - А давай поспорим? – предложила Эва, уже радуясь новому плану мести. – Спорим, ты не сможешь одарить эпистата своими словами любви. - Ох, боюсь там меня убьёт не он, а его прекрасные дамы, - трагично покачал головой Рэймсс. – Но согласен. - Вы все обезумели, - заметила Дия. – Мне не придется соперничать за звание лучшей ученицы, потому что вы просто умрёте. - Как вы думаете, они набирают добровольцев? – глаза Исмана заблестели, стоило увидеть могучих воинов. – Им ведь нужны лекари в Фивы. - Ты ещё не лекарь, - запротестовала Эва. – А ученик. Чего ты туда рвёшься? Умереть так хочется? - Это не я спорю на безрассудные действия с эпистатом, - шезму тяжело вздохнули, а Дия довольно подняла голову, радуясь, что хоть кто-то поддерживает её. – Но не забывай, нам нужна практика. Чему я научусь в храме? Годами сидеть и слушать нравоучения? Охотники остановились у дальней стены, разговаривая с жрецами храма. Ученики всё сильнее стали гудеть, как разозлённый рой. Но им это играло на руку: никто не подслушает и не услышит их речи. Они сильнее склонились над столом. - Но ты же понимаешь, что это опасно. Какая вероятность, что ты будешь жив? Хворь забирает всех, даже самые талантливые не могли помочь, - Эва взяла брата за руку, смотря печальными глазами. Страх поселился в душе. Ей давно было плевать на свою жизнь, но Исман – самый важный для неё человек. - Эме, всё будет хорошо, - не слишком уверенно проговорил Исман. – Может мы даже вместе туда поедем. Не забывай, они ещё не собирали людей. Быть может, придут на занятия, - Эва вздрогнула. Чувство подсказывало, что за ней кто-то пристально смотрит. Выждав пару минут, она обернулась, натыкаясь взглядом на голубые ледяные глаза. Эпистат смотрел прямо на их стол, прищурив глаза. Казалось, он разглядывал её. - Похоже, у тебя больше шансов посетить ложе эпистата, - посмеялся тихо Рэймсс, однако сжал её руку в знак поддержки. – Будь осторожнее, его внимание явно не к лучшему, - Эва повернулась к другу, смотря в темные глаза. - Не волнуйся, я умею быть глупой, если верить твоим словам, надеюсь не заинтересую сильнее, - бросила Эва, возвращаясь к столу. – Я перед уроком схожу на речку. Вчера, кажется, потеряла там кольцо, - обратилась она к Исману, поднимаясь с места. – Я успею вовремя, обещаю. Поспешив как можно скорее затеряться среди толпы, Эва накинула на голову платок, надеясь, что эпистат потерял её в суматохе улиц. Путь до реки был недолгим. Сейчас, в утро здесь было не столь много людей. Кто-то набирал воду в кувшины, а пастухи приводили скот на водопой. Смуглые улыбчивые пастухи махали руками невысоким девушкам, которые, хихикая, наполняли сосуды. Дети радостно бегали по яркому песку, то и дело запрыгивая в воду. Эва ненароком улыбнулась, вспоминания своё детство. Пусть прошлое не столь часто беспокоило её, но оно оставалось всегда. В темных углах помещения, таилось, как жутчайший кошмар. Она не помнила всё, но иногда вспоминала голос матери, который шептал что-то неосознанное, касаясь тонкими пальцами её волос. Но также вспоминала и своё детство в доме новой семьи. Когда родители Исмана взяли её: маленькую оборванку, которая испугано бродила по улицам. Приютили, укрыли от невзгод и ей хотелось отплатить им, за их добро, за то, что взрастили и научили, чему могли. Оглядевшись, она поспешила скрыться в зарослях. Небольшая часть, поросшая травой, тонкими пальмами, которые не вырубали и оставили, как приятную тень в зной. Эва наклонилась, рассматривая землю под ногами. Голоса постепенно стихали. Заросли гребенщика, олеандра, смоковницы и папируса мешали идти дальше, но азарт был сильнее. Спустя пятнадцать минут ушли и пастухи, отгоняя малый рогатый скот в те места, где ещё виднелась пожухлая трава. Идея начинала казаться чудной. Что она хотела здесь отыскать? Намёк на тело, которое закапывал эпистат? Или что-то магическое? Не мог ли он просто проходить через заросли, сокращая путь до реки? Но тут что-то сверкнуло, и она опустилась на колени, разгребая песок. Там лежал небольшой амулет. Золотая змея смотрела на шезму фиолетовым глазом. Иероглифы изображали имя Хека – бога магии. Подобное было у некоторых жрецов и у тех магов, которые были на службе у фараона. Эва нахмурилась, не понимая, что он мог здесь делать. Эпистат был магов? Но разве их берут на службу в охотники? Решив оставить этот вопрос, она поспешила спрятать его. Теперь нужно было успеть на занятие. Информация: - Даты в до н.э. идут от большего к меньшему (то есть события 5 года до н.э. случились раньше, чем 3г до н.э).- 1. В 332 году д.н.э. Египет посетил такой прекрасный человек, как Александр Македонский, когда территории находились в статусе сатрапии Персии. Иными словами, в 321 году не могло быть никакого фараона в Египте. В 323 году (то есть за два года до событий истории) Египет достался Птолемею. Мемфис оставался важным экономическим и религиозным центром. Фараона Фараоном Птолемей станет в 305 году до н.э. 2. Гермополь (который я взяла для своей гг и то, откуда мы начинаем) имеет собственную космогонию и мифологию, представляя собой весьма ценный материал по верованию Египта. Расположен на Среднем Египте. Богом повелителем Гермополя уже со времени V династии считался Тот. Согласно некоторым источникам, именно номархи Гермополя возвели на трон знаменитого фараона III династии Джосера. 3. Шезму — бог в древнеегипетской мифологии. Являлся демоническим божеством убийства, крови, а также масел для бальзамирования, вина и благовоний. Был прочно связан с загробным культом. Как и у многих других богов древнего Египта, у Шезму была разноплановая природа. Он был как светлым, так и тёмным божеством. Шезму был известен как истребитель преступников, с отвращением кладущий их головы под винный пресс, чтобы получить кровь. Он был известен как «палач Осириса». 4. Эпистат – это название чиновников, которым фараон либо царь поручал управление городом или провинцией номом. Жрец, управляющий храмами, ответственный перед правительством за выполнение храмами своих обязательств по отношению к государству. «эпистратег» — глава стратегов округа. 5. Изумрудная скрижаль — важнейший памятник герметизма, получивший широкое распространение в латинском переводе. Согласно легенде, текст скрижали был оставлен Гермесом Трисмегистом на пластине из изумруда в египетском храме и обнаружен на могиле Гермеса Аполлонием Тианским, по другой версии — Александром Македонским.