Мёрзлые цветы и горящий керосин

Был поздний вечер очередного весеннего дня. Завтра должен был быть день рождения Нормана, так что мы со Сьюзан сидели в столовой и прилежно рисовали ему открытку. Да-да, ужасно детское занятие, но о других подарках и речи идти не могло. Их попросту неоткуда достать, а подарить что-то все же хотелось. Хорошо маме живется — нам карманные деньги не нужны. С одной стороны у нас в приюте и так есть все, чего душа пожелает, а с другой мне бы хотелось иметь что-то свое, а не общее. Вот вам минус бытия сиротой. Даже когда я в прошлой жизни была не в самой благополучной семье, у меня все же было что-то свое. А теперь — ничего… Временами я думала о старых книгах, оставшихся там. Вот бы хоть на секундочку перенестись в ту жизнь и забрать их все сюда. Там же столько интересных историй, которых в приюте нет!.. — Мама-мама! — Смотри, мама! Я повернула голову на шум. Малыши до шести лет толпой побежали к маме со своими рисунками. По полу почти что пустой столовой раздавались их торопливые шажки. На все это я только хмыкнула, продолжив рисовать открытку. Поскорее бы уже с этим закончить и пойти спать. — Дом! Смотри, наш дом! — пищал трехлетний Гэри. — А это ты! — наперебой кричала уже четырехлетняя Бэтти. — А это я-я-я! Мама засмеялась и забрала у детей рисунки, медленно рассматривая и комментируя каждый. Ей богу, я не хотела обращать на это так много внимания, но их голоса сильно отвлекали… — А я хотела нарисовать мамочку с ее семьей, но не знаю, как выглядят ее родители, — вдруг прошептала Анна. Ее голос был хорошо слышим среди внезапно притихших детей. — Эм… У мамы была семья?.. — Ой, или ее тоже бросили?! — Мама, так ты пошла к нам потому что тебя тоже бросали?! — Да? Да? Да?! Я снова скосила взгляд на маму и ораву детей возле нее. Теперь мне стало интересно… Ох, надо же, а она растерялась. Наверное, мама все-таки тоже была сиротой. Этим даже можно объяснить ее любовь к таким же обездоленным детям. — Как думаешь, мама правда была сиротой? — я легонько толкнула Сьюзан в плечо, когда она тоже замерла, прислушиваясь. — Наверное? По крайней мере, я так всегда думала… Даже в голову не приходило, что у нее были родные мама и папа. Ну да, мы в своем изолированном приюте с детьми с родителями никогда не сталкивались. И все-таки мне интересно, что же ответит мама. — Да, я была такой же, как и вы, — медленно начала она. — Но меня не удочерили, даже когда мне исполнилось двенадцать. Такое редко, но все же случается. В моем приюте не было средств, чтобы содержать деток постарше, поэтому меня отправили в другой… Я замерла, вслушиваясь в каждое слово мамы. Вот это она серьезную историю трехлеткам рассказывает. Они через время об этом и не вспомнят, а вот мы со Сьюз — единственные старшие тут — еще как запомним. У меня даже складывалось ощущение, будто мы стали свидетелями чего-то запретного… — Время шло быстро, и вот я стала взрослой. Еще в детстве я решила, что, когда вырасту, ни за что не брошу своих деток… И, конечно, я всегда хотела стать матерью. Поэтому и вернулась работать к вам в приют. Вот так вот! Мама потрепала Анну по волосам с нежной улыбкой. Дети успокоились и принялись обнимать маму. — Я тоже хочу быть как ты! — И я хочу! — Я тоже хочу быть мамой! — кричал Гэри. — Чего?! Ты будешь не мамой, а папой! — возмущалась четырехлетняя Беверли, толкая брата в бок. — Да хоть им! Все равно! Хочу-хочу-хочу! Мама рассмеялась. — Мои дорогие, хорошо учитесь, даже когда уйдете отсюда, и у вас все получится! Потом будете приезжать к нам. Кто знает, может, кто-то из вас даже будет работать здесь, вместе со мной, в будущем? — Да-а-а-а! — Ух, поскорее бы начать учиться… О, ну теперь-то мне стало понятно, почему мама так заботится о нас. Она просто знает, каково это. Дети разошлись кто куда, и мама тоже ушла со столовой, поэтому мы со Сьюзан ускорились. Пустая столовая заполнилась звуком чирканья карандашей по бумаге. Что ж, у меня вроде бы что-то даже получалось. На открытке красовался Норман с букетом в руках, стоящий посреди зеленого поля с цветами. Я думала нарисовать его с книгой, но потом решила, что учебы ему и в реальности хватает. Чертов гений, как же я ему завидую… А подойти и попросить о помощи с учебой не могу — он же младше, как это будет выглядеть-то? — Эх, у Ассоль две слабости — рисование и графики, — печально произнесла Сьюзан, смотря на мой шедевр. — Давай я тебе хоть надпись подправлю, а то совсем съехала. Я послушно отдала Сьюз открытку. Ну, хоть в рисовании я могу не притворяться, что я просто маленький неумелый ребенок. . . . Жаркий летний день. Я и еще куча детей лежали прямо на траве под тенью огромного дерева, не в силах пошевелиться и пойти играть в догонялки. Тут были даже такие заядлые игроки, как Маркус, который после ухода Дилана стал главным комментатором по играм Благодатного Дома, и семилетняя Эмма, которую начинали бояться даже старшие. Вот до того она была выносливой и сильной. —…Мне кажется, что это неправильно… Не могут змеи Альвар Пинеры просыпаться только в зимнее время. Это же в каком-то роде растение. А растения только весной просыпаются… Так ведь? — Это не растение, — лениво отвечала Анне страдающая от жары Сьюзан, — с растением было только сравнение. Я давно читала «Приключения Уго», но змеи Альвар Пинеры это именно змеи. Не часть флоры… — А если бы это было растением? — к разговору подключилась и Эмма. — Если бы так… Ну, это фантастика. В таких книгах что хочешь может быть. — Ага-ага. Представьте, как было бы скучно, будь в книгах все так же, как и у нас, — закивала я, прикрывая глаза. Сьюзан согласно угукнула, а вот Эмму это раззадорило: — Знаете, а было бы здорово, будь «Приключения Уго» именно описанием реальности! Там же столько сокровищ было! Вот бы и нам хоть немного… — Хочешь отправиться в поход за сокровищем? — с улыбкой в голосе спросила Гильда. — Угу! Мама говорит, что они очень редкие, а значит дорогие! Ассоль вот постоянно твердит, что, как только нам найдут приемные семьи, нам нужно будет очень-очень много денег, так что я думаю наперед! От неожиданности я даже глаза открыла. — Ребят, я такого в жизни не говорила! А если вас удочерят богатые люди, то волноваться вообще будет не о чем! И не надо меня слушать, ясно?! — Хорошо, сестренка! — с яркой улыбкой ответила Эмма. Фух. Я легла обратно и с облегчением выдохнула. Боже, эти малыши не должны так рано начинать думать о нехватке денег, как это было со мной когда-то. Детям о таком вообще знать не стоит… — У всех будут хорошие родители, — добавила я, уже смотря на мирно бегущие по небу облака. — Мама и начальство нашего приюта нас абы кому не отдадут. Дети согласно закивали. — А помните, как мама вчера говорила, что Энтони усыновили родители, которые будут обучать его на дому, а не в общей для всех школе? — снова начала Эмма. — Потому что он очень стеснительный и всего боится, а дома ему будет спокойней! Гильда печально вздохнула. — Ему и правда повезло. Надеюсь, он сейчас в порядке… Здесь мы защищали его, а там? Кто сделает это там — за воротами?.. — Ну конечно же он в порядке! Его новые мама и папа позаботятся о нем вместо нас! — Теперь его точно из дома никто не вытащит, — хихикнула Анна. — И я сомневаюсь, что он будет учиться, если будет возможность не делать этого, — съязвила я, на что получила грозный зырк от Эммы. — Эй! — Ну а что, вы же его лучше меня знаете! Ха-ха, а Сьюзан подавила смешок. Ну хоть кто-то в этом мире любит мои шутки. Какое-то время мы лежали в тишине. Птички поют, солнышко светит, цветочки благоухают. И пчелки жужжат — я даже отмахнулась от нескольких, скрывая от малышей свой непередаваемый ужас. А вот Анна его даже не скрывала, и ее писк, наверное, был слышим даже в доме. — Интересно, как там поживают наши ушедшие родственники… — вдруг тихо сказала Гильда, не отводя взгляда от неба. Я подняла голову, чуть приподнимаясь на локтях с земли. Смотреть на пушистые тучки, мирно проплывающие над нашим приютом, как-то резко расхотелось. — Наверное, мир за воротами очень увлекательный, раз нам так ни разу и не написали, — ответила Сьюз. — Элиз вот обещала, и ничего, Милли обещала больше чем полгода назад, и тоже ничего. И Дилан молчит… — И Дилан молчит, — проворчал молчавший до этого Маркус. О, а я уже думала, что он уснул. — Мне кажется, Энтони как раз и будет первым! — хихикнула Эмма. — Он обещал мне. Да даже клялся! Так что точно напишет, я верю в него! Что-то внутри меня неприятно дернулось. Я скривилась от этого чувства. — Клялся… Да Анника тоже обещала, что будет писать мне, еще когда я совсем маленькой была. Прошло три года, и где?! Еще и ушла, не попрощавшись… Никому нельзя верить… Я перевернулась на бок и снова хмыкнула, но на этот раз злобно. Сьюзан подползла ко мне и шепнула что-то утешающее, но я не стала отвечать. Уход Анники был моей детской травмой. Казалось бы, с прошлой жизни их уже достаточно набралось, но и эта жизнь давала о себе знать. Когда ушла Анника, мне едва исполнилось пять. Она была моей любимой старшей сестренкой, и всегда возилась со мной, как будто я была фарфоровой куклой. Казалось, даже мама так за мной не следила, как это делала она.

— Ассоль, не убегай далеко! Ух… Опять упала. Ну я же говорила…

— Где выход? У ворот. Сходить туда?.. Нет, там опасно. Да-да, мне тоже интересно, но мама сказала нельзя.

— Сказку? А может лучше послушаешь мои рассказы о былых временах в приюте? О-о-о, нет, динозавров тогда не было! Но зато было кое-что другое…

— Не хочешь спать?.. Это нормально, ты же только-только переселилась от мамы! Хочешь вместе сходим к ней перед сном, чтобы ты потом не боялась?

Аннику все любили, и она любила всех в ответ. Вот таким человеком была. Веселым и добрым. Она всю мою сознательную жизнь обещала, что будет писать, когда уедет. Что пришлет мне кучу писем, а еще посылки каждый месяц. И даже мороженое, о котором я постоянно ныла. А потом Аннике стукнуло двенадцать, и ее на следующий же день захотели забрать какие-то непунктуальные аристократишки. Она этому ужасно радовалась, потому что я в те года успела ей все уши насчет важности денег прожужжать. Да, в свои пять мне все еще было плохо после прошлой жизни. Но самое отвратительное было впереди. То, за что я ее никогда не прощу. Анника тоже была сорванцом, частенько нарушающим правила. В день ее ухода я даже стала невольным свидетелем того, как мама чуть ли не за ухо тянула ее домой, явно со стороны леса. Я искренне хотела подойти и поинтересоваться, в чем же дело, но Сьюзан посоветовала не вмешиваться. — Мне не нравится лицо мамы, — сказала она тогда. — Не надо. А то еще и нам влетит… Потом у нее спросим. А потом оказалось, что всего через час после этого Анника ушла. Вот так просто, прямо посреди дня. Ни с кем не попрощавшись. Целый год я жила с надеждой, что она отправит мне письмо, но этого так и не случилось. А когда мне исполнилось семь, я приняла решение забыть о ней навсегда, чтобы больше не было больно от несбывшихся ожиданий. Ну и естественно не получилось. Все равно время от времени вспоминала. Так оно с этими предателями и бывает — ты все равно их любишь до последнего. — О? Анника?.. Эмма подползла ко мне с другой стороны. Я кивнула, отводя взгляд от нее. Не хочу, чтобы она узнала обо всей той боли от предательства, что я тогда испытала. По глазам ведь поймет, проницательный ребенок... — Анника не виновата, — ко мне подползла еще и Гильда. — У нее в тот день был последний день приема в школу. Помнишь? Она не хотела не прощаться. Правда-правда. — Да, мама же говорила! Не злись на нее, Ассоль! Учеба очень важна для хорошего будущего. — Я понимаю. Понимаю... Понимаю и могу придумать пятьсот оправданий в честь Анники, но обида все еще кошками скребется в моей душе. Наверное, когда я выйду отсюда, то приложу все силы, чтобы разыскать ее и отомстить за все долгие годы моих страданий. Да. От этой мысли мне становится легче.