Почему именно ты?

***

— Запомни, что его зовут Владимир, хорошо? — делая себе прическу, сидя на стуле в небольшой кухне, сказала женщина, оборачиваясь на сына, что зашел забрать салат и отнести его в гостиную. — Не позорь меня. — Я могу просто гулять уйти. — вновь безразлично пожал плечами шатен, заправляя салат майонезом, хоть и сомневаясь, что мамин ухажер будет его есть, потому что по словам мамы он какой-то важный человек. Не то, чтобы его мама много рассказывала про своего нового мужчину, да и, если честно, плевать Саша на него хотел, подумаешь очередная партия игры в семью. — Нет, вы должны познакомиться, Саш, вы и так лишь мельком виделись, а он скоро станет частью семьи. — вновь попыталась объяснить сыну женщина, тяжело вздыхая и с грустью глядя на невпечатленного ребенка. Она не могла понять, почему ее сын просто не мог пойти ей навстречу — его отец бросил ее беременную еще давно, и из-за того факта, что у нее есть маленький ребенок, ни один мужчина, которого она встречала, не хотел брать на себя такую ответственность. Конечно, она любила Сашу, но она также желала устроить свою личную жизнь. Она отправила сына к своим родителям — замечательным людьми, которые позаботились о внуке, пока она была молода и искала способы заработать и найти Саше хорошего отчима. Но все проваливалось либо на стадии того, как она сообщала о том, что у нее есть ребенок, либо на стадии знакомства Саши с ее молодыми людьми. Саша не принимал ни одного ее молодого человека, из-за чего они часто ссорились, особенно сейчас, когда у ее сына начался переходный возраст, но Света ничего не могла с этим сделать — она тоже хотела создать свою нормальную семью с любящим мужем, а Саша почти всегда все портил. И вот спустя четырнадцать лет на нее наконец-то обратил внимание приятный мужчина, достаточно состоятельным, милый и обаятельный, у которого также был сын от первого брака, который был не против ее ребенка, пусть они еще не встречались, и очень любил Свету. Владимир поддерживал ее во всем, он обеспечивал ее, как бы женщине не было неловко принимать его ухаживания, и в глазах Светы он был идеальным мужчиной, который смог бы подарить ей ту здоровую и счастливую семью, о которой она всегда мечтала. И она не даст своему сыну запороть все на стадии знакомства. — Ага. — совершенно бесцветно ответил юноша, поправляя серьгу в ухе, пусть мама и просила ее снять — она достаточно старой закалки, скорее всего, как и ее мужчина, но шатен не собирался подстраиваться под их стандарты. Не то, чтобы он такой уж плохой сын и не может войти в положение мамы или понять ее, ему просто все равно на этих людей. Он любит и уважает маму, безусловно, но не так, чтобы считать ее мнение чем-то авторитетным — до десяти лет он жил с бабушкой и дедушкой, ее видел в детстве достаточно редко, поэтому все еще в какой-то степени считал ее чужой женщиной. Конечно, бабушка и дедушка рассказывали ему о ней, он видел ее фотографии, она звонила ему, когда могла, а еще приводила знакомиться со своими мужчинами, каждый раз прося его вести себя нормально. Но Саша не желал принимать ни свою маму, которая вспомнила про него только через десять лет, ни каких-то мужчин, которые должны были «скоро войти в их семью». Саша не видел ни в одном из ухажеров матери ее будущего мужа и того, кто мог бы обеспечить ей лучшую жизнь, он знал, чего они все хотели, давно не был ребенком, поэтому каждый раз огрызался с ними и просто вынуждал их уйти. Зато не будет никакого сброда рядом с его любимой мамой. Но мама этого не понимала, из-за чего они бесконечно ссорились. Света кричала, пытаясь вдолбить ему мысль о том, что им нужен мужчина в семье, защитник и опора, ей нужен муж, а Саше нужен отец, она хочет устроить свою личную жизнь, а Саша лишь все портит. Саша редко вступал в этот спор, потому что чаще всего мама кричала это уже после того как выпивала несколько бокалов вина и рыдала, сидя в одиночестве на кухне. Саша не мог выносить ее рыданий, не хотел ругаться с ней, пока она в таком состоянии, поэтому слушал претензии в свою сторону молча или просто уходил на улицу, куда угодно, только бы дальше отсюда. Саша слишком хорошо научился закрываться от людей и не обращать на них внимания, он научился не слушать обидные слова матери во время ссор, что он ей лишь мешает, научился игнорировать ноющее сердце во время этих ссор, научился игнорировать не только мать и соседей, но и всех окружающих. У Саши много знакомых и он часто просто навязывается им, чтобы не находиться в гнетущей тишине и одиночестве в собственной комнате, он не прочь выдумывать всякую чушь, только бы привлечь к себе внимание, он не прочь прокалывать уши и одеваться так, что всякий сброд с района постоянно с ним дерется, потому что Саша ведет себя «не по-пацански». Саша научился игнорировать боль от их ударов и научился бить сам так, чтобы сопернику было больно, научился игнорировать учителей и редкие напуганные слова матери, когда он приходил избитым. Саша всегда приспосабливался к жизни, было не сложно привыкнуть к постоянным ссорам, нравоучениям и всему другому за четрнадцать-то лет, так что он думал, что и сейчас будет не так уж сложно просто перетерпеть. Фингал под глазом, который был надежно скрыт за слоями тонального крема все еще саднил, ребра болели при каждом вздохе, но Саша не выдавал ничего, кроме периодически скованных движений, которые доставляли ему боль, но матери было на это плевать, очевидно. — Не ага, Саш. — она, видимо закончив прическу, резко отложила плойку на стол, едва не запачкав ее о воду и сметану, которые были разлиты на столе — издержки готовки, не более, но стол они еще не успели полностью убрать, а потом обернулась на дверной проем, в котором исчез шатен, повышая голос, чтобы он точно услышал. — Пожалуйста, ты же знаешь, как долго я пыталась наладить свою личную жизнь. — Да-да, мам, я помню, хватит. — возвращаясь и отряхивая руки от воды, что еще осталась на только что вымытом салатнике, который он отнес, сказал Саша и устало вздохнул. Его мама выглядела хорошо, видимо, она хотела произвести впечатление на своего мужчину, ибо она надела свое красивое красное платье с V-образным вырезом, также на ней была ее любимая цепочка и браслет, волосы она завила, а также накрасила губы яркой алой помадой. Наверное, Саше просто было непривычно смотреть на такой образ своей мамы, но ему было дико некомфортно. Он не ждал этого Владимира и его сына, который также у него был и с которым он обещал прийти, шатену было глубоко плевать, он хотел только перекусить салатами, чтобы не тратить карманные на еду, а потом сослаться на дела, чтобы скрыться в своей комнате и быстро слинять на улицу через окно. Маме все равно сегодня будет не до него, хотя, когда ей вообще было до него дело? Стоило только Саше начать вытирать руки кухонным полотенцем, как в дверь позвонили, а мама засуетилась, начиная на каблуках, черт возьми, бегать по квартире и командовать Саше, чтобы тот открыл дверь. Тот лишь закатил глаза, прежде чем с тихим и усталым вздохом подойти в двери, раздумывая о возможном варианте обуть кроссовки, впустить этих людей, а самому уйти на улицу. Навряд ли они его остановят, а он бы получил полную свободу и опять бы навязался к своим друзьям, чтобы не чувствовать себя одиноким. Но, перебрав в голове возможнее варианты развития событий, Саша все же открывает дверь только для того, чтобы через секунду захлопнуть ее перед этими приветливыми лицами и провернуть ключ на несколько оборотов. Сердце набатом стучит в грудной клетке, а дыхание пойти моментально сбивается, словно бы он только что пробежал стометровку. Он отнимает дрожащие руки от ручки двери, быстро идя в свою комнату, пока мама выглядывает из комнаты, недовольно крича ему вслед. — Саша, какого черта? Открой дверь гостям, ты опять что ли? — но он слышит лишь ее крик и то, как она на своих каблуках подходит к двери, чтобы открыть ее и сказать. — Ой, это мне? Спасибо, проходите, прошу. Ты извини его, он… Сложный ребенок. Саша даже может представить как мама и этот мужчина обмениваются легким поцелуем, как тот дарит его маме тот пестрый букет, который Саша успел заметить в его руках, как мама после поворачивается в сторону его комнаты, заканчивая предложение, а после, вероятно, приглашая их к столу. Саша лишь закатывает глаза на ее стабильное «сложный ребенок», хватая сумку с телефоном, карточкой и поддельным паспортом, вылезая в окно, как обычно, сначала ставя ноги на козырек подъезда, а после привычно спрыгивая с него, ощущая отдачу в ногах. Благо, вылезать и залазить в окно на своем втором этаже он умел отлично, а ключи ему и вовсе были не нужны — не факт, что он вообще вернется сегодня. Не приходить домой было уже чем-то привычным, шатен спокойно гулял со своими подругами, которые никогда не были против того, чтобы он с ними гулял, и старался не думать о том, как же сильно ему влетит утром. Мама вновь будет кричать о том, что Саша лишь все портит, может быть опять «случайно» обронит фразу о том, что лучше бы она его не рожала или оставила у своих родителей. Конечно, он все испортил, но сидеть с этими людьми не хотелось, как минимум Саша не хотел садиться за один стол с Владом, который по «счастливому» стечению обстоятельств является сыном маминого ухажера. Влад — избалованный деньгами паршивец, который издевался над Сашей за то, что у того недостаточно денег и вообще он выглядит и ведет себя как сиротка при живых родителях. И плевать, что это было около пяти лет назад и Влад больше не задевал его, все равно жгучая обида на этого человека все еще была, и он не мог терпеть его присутствия дольше нескольких минут. Вечер медленно перетекал в ночь, Юля сказала, что уже ближе к девяти вечера, когда они сидели на лавочке в парке возле фонтана. Свой телефон Саша выключил еще после первого звонка мамы, сказав, что ему, скорее всего, влетит и до ночи он возвращаться не собирается. Аня не понимала этого, и как самая старшая в их компании сразу попыталась отправить Сашу домой извиняться, считая, что он не прав, но более юные, одного возраста с Сашей и с такими же конфликтами в семье девочки поддержали его и они остановились на том, что это дело Саши. — Ну вот, а он говорит, что я истеричка. — на эмоциях жестикулирует Аня и складывает руки на груди. Саша качает ногой, его глаза закрывается, уже немного клонит в сон от того, что они выпили совсем немного. Саша обычно от алкоголя только уставал, ему это не придавало ни сил, ни уверенности, лишь усталость и боль в голове. Зато, это помогало не думать о том, что его ждет дома, как только он вернется, он тратил все свои силы на то, чтобы сосредоточиться на том, что говорит подруга. — Да, ужас какой. — тянет гласные Саша, откидываясь спиной на спинку лавочки, на которой они сидели и склоняя голову за ее спинку, упираясь в нее позвонками. — А у моей мамы опять новый ухажер, с которым я должен поладить. И чего только ее тянет играть в семью, особенно со мной? Ей же было плевать на меня все эти годы, а теперь вдруг у нее интерес проснулся, и она решила, что меня обязательно нужно воспитать и привести какого-то мужика в дом. — Саш, женщинам всегда хочется семьи, ты же сам знаешь. Тем более твоя мама ведь уже столько лет одинока, дай ей попытать свое счастье. — отпивая немного вина из бутылки и поворачивая голову в сторону парка, девушка могла лишь недовольно воскликнуть, пусть ее крик и остался без внимания. — Какого черта ты здесь делаешь? — Да знаю я, только зачем меня в эти игры впутывать? Я явно там лишний. — не то, чтобы Саша был против того, чтобы у матери появился любимый человек, по большому счету ему уже было все равно, от этого его жизнь не измениться, мама что тогда на него внимания не обращала, что сейчас не обращает, а с появлением нового человека в их «семье» так вообще забудет про его существование, но Саша старается не думать об этом. Если он только начинает об этом задумываться, то ему становится невероятно страшно и больно, он чувствует себя маленьким, потерянным и недолюбленным человеком, которого бросили все и которому не у кого искать поддержки в этой ситуации, а в ночи ему снятся лишь кошмары, от которых он просыпается в холодном поту. — Мне тоже не нравится играть с тобой в семью, Саня, но я не вижу выход в каждом чертовом окне. — недовольный, знакомый голос раздался совсем рядом и только от одного этого голоса раздражение подростка подскочило едва ли не до небес. Влад каким-то гребанным чудом нашел их и приперся с претензией так, словно бы имел на нее право. — Отвали, чего ты приперся? Настроение только портишь, вали обратно на свой счастливый семейный вечер. — Саша лишь закатывает глаза и садится нормально, подальше от этого ненормального, чтобы если что дать деру. Он понятия не имеет, зачем Влад пришел или как он их вообще нашел, но это явно не к добру, особенно его этот мертвый взгляд и язвительная улыбка. — Поиграть с тобой в семью, — язвительно произнес старший, обходя лавочку и вставая перед своим «братом», прекрасно зная, что это ничуть не помешает ему сбежать, если он правда захочет, но все же. Ему нужно вернуть этого идиота, он уже пообещал тете Свете, да и отец явно не будет рад, если с этим ребенком что-то случится. На это у них свои причины, о которых ни Саше, ни его матери знать необязательно. — Твоя мать места себе не находит, ты в курсе? Какого хрена у тебя телефон отключен, ты же из него не вылазишь? — Не твое дело, вали куда шел, скажи, что меня собаки загрызли. — махнул рукой Саша, будто это для него ничего не значит, а Аня и Юля толкнули его в плечо, потому что им тоже не понравилась формулировка. Они знали, что мать Саши относится к нему с безразличием, но он не должен так жестоко с ней поступать, если женщина волнуется. Чертова женская солидарность. — Саша. — зло прошипел Влад, хмурясь и не совсем понимая такого отношения Саши к своей матери. Ладно у них отношения не очень, потому что оба — упрямые козлы, которые невзлюбили друг друга буквально с первой минуты нахождения в одном помещении, но мама Саши показалась Владу очень приятной женщиной, очень доброй и обеспокоенной, так что такого отношения Саши он понять не мог. Светлана Игоревна, пусть и начала сначала ругаться на Сашу и извиняться перед ним с отцом за его поведение, но потом очень переживала, когда поняла, что ее сын сбежал. И такое отношение Саши к своей матери было странным, пусть он и не был уверен в том, что происходило в их семье, учитывая, какие слухи о Саше ходили в школе. Многие говорили о том, что Саша — фрик, который при любой удобной ситуации лезет на всех с кулаками, многие называли его сироткой при живых родителях или ненормальным оборвашкой, но Влад его таким не считал. Саша не выглядел больно уж фриково, единственное, что выбивалось из привычного образа — его длинные серьги в ушах, Саша не всегда лез в драку и уж точно первым не начинал, а если начинал, то только из-за того, что его доводили, пусть Влад и не собирался его оправдывать. Саша не одевался прямо уж совсем, как оборванец, который одевается на помойке, у него просто были достаточно базовые вещи, не очень дорогие, но и не слишком дешевые, просто обычные и Влад не мог понять такой агрессии в сторону Саши. — А что такого? Мама только рада будет, поплачет пару дней и в норму придет. — безразлично пожал плечами шатен, за что схлопотал подзатыльник от Юли. — Пошли. — очень тяжело вздохнув и за плечо дернув на себя шатена, который почему-то и не думал сопротивляться, сказал Влад и за это же плечо повел его к дому.

***

— Ах, Саша, ну зачем же ты ушел? Неужели я чем-то тебя обидела? — Светлана показательно вытирала выступившие слезы платком, стараясь не размазать макияж и всем своим видом показывая, насколько она переживала за сына, но Саша не отреагировал на это, просто разуваясь и проходя дальше, скидывая куртку и возмущаясь от того, что Влад резко ее забрал и повесил в гардероб. Видимо для того, чтобы у Саши не было возможно свалить, хотя, как будто он не гулял поздней осенью без куртки и шапки. — Александр, это не очень красиво по отношению к матери. — прочистив горло, не надеясь, что подросток прислушается к его словам, ведь все же они чужие друг другу люди, произнес мужчина, заставив Сашу лишь нахмурился. — Это не ваше дело. Вы мне не отец. — огрызается шатен, ища что-то в карманах куртки, даже не оборачиваясь на собеседника. — Саша, пожалуйста. — как-то больно уж слезливо пытается вразумить его мама, но Саша игнорирует ее слова, как и все эти годы, которые они друг друга игнорируют. — Не говори так, — Влад почти сразу отвесил Саше подзатыльник за его слова, на что тот резко обернулся и оскалился, потирая задетую область на голове. — От-ва-ли. Тебя это вообще не должно касаться. — Саша хмурится и совершенно не желает разговаривать с этим человеком. Он не ненавидит Влада, просто этот человек его безмерно раздражает и даже несмотря на то, что Влад утверждал, что «поменялся», Саша знать его не желал. Они как-то пытались подружиться в школе, когда Влад пришел в их класс около пяти лет назад, но как-то не получилось. Тогда Влад был избалован деньгами до мозга костей, так что вполне очевидно, что он вел себя как мудозвон, а когда понял, что можно было вести себя нормально изначально, то Саша уже и знать его не хотел и постоянно огрызался, на что Влад тоже отвечал сарказмом и агрессией. Просто два упрямца и никто из них не желает идти другому навстречу. — Но касается, придурка ты кусок, хватит нервировать окружающих. — недовольно прошипел брюнет, наклоняясь ближе, словно это сможет вразумить Абрикосова, но тот лишь фыркнул на его слова и отвернулся. — Мальчики, хватит. — достаточно спокойно прервал их разговор Владимир, устало вздыхая и складывая руки на груди, и на удивление они и правда замолчали. Переглянулись, недовольно отвернулись друг от друга, но не сказали ни слова, продолжая упрямо молчать. После недолгого неловкого молчания женщина пригласила всех к столу, и Саша, который всеми фибрами души хотел уйти отсюда обратно к своим подругам, пошел к столу лишь тогда, когда Влад толкнул его в спину. Саша старался не шипеть и не показывать своего недовольства, упрямо держа рот на замке, когда они зашли на кухню, чтобы поставить чайник и принести торт с тарелками, ложками, чашками и всем таким. Они занимались этим лишь потому, что Влад предложил «родителям» посидеть и отдохнуть, а они сами все принесут, на что Саша лишь закатил глаза, но промолчал. — Хватит дуться, натяни на свою мордашку улыбку как ты умеешь, Саш, прошу тебя. — со вздохом, поясницей упираясь в кухонный гарнитур, смотря на Сашу, что разрезал торт на одинаковые части и не обращал на него внимания, сказал Влад. — Ни мне, ни тебе это не нравится, но мы оба хотим, чтобы наши предки были счастливы. — Я никогда не признаю того факта, что мы семья. — раздражённо сказал шатен, смотря на то, как он разрезал торт, а потом, помолчав немного, повернулся с недовольным лицом к Владу, помахав в угрозе в его сторону ножом. — Если твой отец хоть пальцем ее тронет… — Ага. — лениво отозвался Влад, выключая чайник и заваривая чай в расписной чайник, пока Саша взял в руки торт и больше особо не возникал и сбежать не пытался. Но и на контакт особо не шел, показательно поглощая торт все то время, пока все остальные вели диалог. Владу было лишь интересно, каким образом он так подгадывал время, успевая засунуть в рот ложку настолько показательно, что даже если у него и хотели что-то спросить, то сомневались, замечая, что тот ест.

***

— Привет, братишка, нет сотки на обед? — обнимая Сашу одной рукой за шею, весело спросил Влад, когда они проходили мимо него. Девочки — Алена, Варя и Маша, что стояли чуть поодаль от него, не особо поняли, какого черта Влад вдруг называет так Сашу и вообще лезет к нему. Эти двое обычно лишь цапались и все об этом знали, они оба просто перегибали палку чаще всего, выводя друг друга на эмоции, из-за чего и ссорились постоянно, потому что к компромиссу прийти все никак не могли. А теперь то, что Влад, который предпочитал не лезть к шатену без лишней надобности, сам выискал его и теперь по какой-то нелепой причине докапывается, просто дурость какая-то. Да и тем более, чтобы у Влада, да денег не было — ну это фантастика прямо-таки. — Отвали, ты мне не брат. — раздражённо сказал шатен, убирая от себя чужую руку и отталкивая Влада немного дальше, на что тот покорно отходит от него на шаг, но не дальше. Они стоят около кабинета, из-за чего несколько одноклассников заинтересовались их беседой, и Сашу это начинало раздражать, да он и раньше привлекал чужое внимание, но конкретно сегодня у него не было настроения. Он чертовски не выспался, Владимир таскал его по инстанциям, чтобы усыновить, потому что он хотел быть примерным отчимом, и видимо, так он пытался показать серьезность своих намерений, но Саша просто хотел спать в восемь утра, а не ехать куда-то, чтобы поставить подпись. Ему было глубоко наплевать на то, что его родители просто мечтают пожениться, а сам Владимир хочет усыновить Сашу, чтобы у него была и чужая фамилия и чужое отчество, будто бы Саше не наплевать и будто бы это не добавит самому Владимиру больше проблем. И для чего только эта показушность? Посмотрите, какой хороший, решил усыновить ребенка своей женщины, хотя мог бы просто оставить его в покое. — Зачем же так грубо? — надулся Влад, склоняя голову и складывая руки на груди, словно он и правда мог обидеться на такую ерунду. Уже ничего не попишешь — их родители настроены серьезно и мнения Саши и Влада, которые еще несовершеннолетние, особо не учитываются, особенно, когда Влад не то, чтобы против, а у Владимира есть связи. — Тем более мой отец работает над твоим усыновлением, не гунди, родня почти. — Нахер мне такие родственники не нужны, отвали. — в привычной манере, но более уставшим тоном огрызнулся шатен и прислонился спиной к стене, отворачиваясь от Влада и махая рукой знакомым на том конце коридора. — Конечно-конечно, милый, как скажешь. — безразлично сказал Влад, махнув рукой, прежде чем гадкая ухмылка расползлась по его лицу и тон его стал более язвительным. — Только не сбегай больше через окно, это дико мешает спать, а у нас в комнате под окнами железная крыша, если ты не знал. Влад ненавидел, когда Саша сбегал куда-то посреди ночи, думая, что все спят. Влад мог понять, что для младшего было сложно привыкнуть засыпать и в принципе жить на новом месте, это нормально, что Абрикосов беспокоиться, но он все равно продолжал каждую чертову ночь примерно в два, когда они оба уже «крепко спят» вылезать из окна, становиться ногами на железную крышу их небольшого гаража, которая располагалась аккурат под окнами спальни Влада, из-за чего шум от шагов было слышно отчетливо и это дико раздражало. Влад чутко спит, особенно, если с ним в комнате кто-то есть, раньше у него никого не было — он единственный ребенок у отца, так что он был предоставлен лишь сам себе, поэтому как-то инстинктивно он привык приглядывать за теми, с кем ночевал. Пусть он и стал привыкать к Саше и даже его вылазкам, лишь изредка просыпаясь, но, тем не менее, его вылазки раздражали. Можно же выйти через дверь, ему и слова плохого никто не скажет, чего этому умалишенному вечно нужно через окно сваливать, хрен его знает. — Спасибо за напоминание, что ноги я не переломаю, когда буду вылезать. — с язвительной улыбкой, парадируя голос и явно кривляясь, сказал Саша раздраженно и устало, и Влад даже в какой-то степени мог его понять. — Если ты будешь вылезать. — прошипел Влад, наклоняясь чуть ближе и смотря недовольно и Саша, падла, скорее всего знал, насколько сильно раздражали его ежедневные вылазки, ведь они были очень шумными и он не мог об этом не знать. — Когда я буду вылезать, придурок, промой уши, если плохо слышишь. — на этом и разошлись — прозвенел звонок и оба под злые и язвительные усмешки разошлись по своим кабинетам — Саша шел на физику, а Влад на английский. Саша вел себя так все то время, которое они жили «новой семьей», он открыто ненавидел как Влада, так и его отца, не завтракал и не ужинал с ними, продолжал сбегать поздно ночью на улицу и не появлялся до раннего утра. Мама его почему-то, по непонятным исключительно для Саши причинам, нервничала, Владимир все пытался наладить с ним отношения, что было странно, потому что обычно мамины ухажеры его игнорировали. Не сказать, что Владимир был каким-то совсем уж неприятным мужчиной, просто Саша не хотел его воспринимать, как бы разум не твердил обратного. Как бы сердцу мальчику не хотелось принять тот факт, что теперь у него, наконец-то, будет нормальная, заботливая и любящая семья, разум твердил обратное, это у Влада теперь будет полноценная семья, потому что Саша сам так себя показал, что уже ни маме, ни Владимиру он не интересен. Да и кому нужен вспыльчивый подросток, когда у них уже есть идеальный сын и его мама еще может родить? Не то, чтобы шатен совсем уж себя накручивал, но в сказки он перестал верить еще в пятилетнем возрасте, так что теперь Саша видел подвох во всей этой совершенно нелогичной цепочке событий. Его мама словно была какой-то главной героиней, что преодолела трудности и наконец встретила богатого мужчину, который искренне ее полюбил, но для Саши это было дико. Владимир принимал все его заскоки и успокаивал его маму, словно это было в порядке вещей, он никак плохо не отзывался о Саше и не пытался его построить, просто сообщая о том, что его мама волнуется о нем. Он позволил им с мамой переехать в собственную трехкомнатную квартиру, в которой раньше жили лишь он и Влад, правда теперь Саше приходилось делить комнату с ненавистным человеком, но это вторичное. Он делал для них все, обеспечивал их всем, о чем бы они не попросили и Сашу это напрягало, ведь он слишком хорошо знал о том, какую высокую цену обычно нужно платить за такую доброту и заботу. А ведь он даже не просил о ней. Квартира, в которой они теперь жили, была слишком высоко, что отрезало Саше выход ночью из окна на улицу и ему приходилось выходить через дверь, но так как ключей у него пока не было, ночевать часто приходилось у подруг или на улице, потому что возвращаться домой бухим и воняющим сигаретами и показываться в таком виде перед «родней» не особо хотелось. Зато, когда Владимир каждые выходные брал их с собой за город в красивый дом в таком же красивом поселке, который явно был построен для таких вот бизнесменов, которые могут себе позволить приезжать на дачу только ради отдыха, а не ради пахания на грядках, было гораздо легче. Как раз там и была крыша прямо под окном комнаты, в которой он ночевал и оттуда было так легко сбегать, что Саша был очень рад приезжать туда, на что Влад обычно лишь фыркал и говорил, что Саша ведет себя как нахлебник абсолютно везде, потому что он за первые пару недель сдружиться с половиной поселка и постоянно напрашиваться к ним в гости, лишь бы не проводить с ними время. Вскоре, как они с Владом и предполагали — их родители сообщили им о том, что женятся и не сказать, что они оба были прямо-таки негативно на это настроены. Они уже не так часто ругались, привыкли жить в одной комнате, привыкали к привычками друг друга, все шло медленно и постепенно, но они все еще двигались в направлении по улучшению своих отношений. Саша медленно мирился с тем, что у него другая фамилия и отчество, правда, все еще иногда путая и записывая свои старые данные в документы, на что потом ругался, и все на самом деле было не так уж плохо. В день свадьбы они были счастливы — Саша и Влад пожали руки в честь примирения, пусть Саша и сказал, что это все «лишь на один день», отношения у них стали немного лучше. Почти всю свадьбу Саша провел рядом с Владом просто потому, что мало кого знал — приехали в основном многочисленные родственники Владимира и его друзья, а со стороны семьи Саши были лишь его бабушка и дедушка, так что в большинстве своем Саша варился среди незнакомцев. Влад, конечно, пытался внести ясность в то, какие из этих людей его новообретенные родственники, но Саша запутался после перечисления всех имен и просто отмахнулся, сказав, что его это не очень интересует. Правда, кажется, что родственникам Владимира он был очень интересен — какая-то женщина трепала его за щеки и ласково называла «маленьким фениксом», чего Саша не понял и постарался свалить от незнакомого человека, которого считал сумасшедшим. Каким-то детям, кажется, «его» двоюродным братьям, он тоже был интересен — эти дети обняли его за талию и не хотели отпускать от себя около получаса, пока Саша не выцепил Влада и не попросил его выйти с ним подышать воздухом. Ему пришлось выкурить две сигареты, прежде чем он смог вернуться обратно в зал. Еще какие-то более пожилые женщина и мужчина, как он позже узнал — родители Владимира, трепали его по голове и называли очень милым ребенком, и рассказывали о том, как они рады с ним познакомиться и увидеть его. Саша в свою очередь старался не отходить от Влада и не попадаться этим людям, чтобы вновь не чувствовать себя неловко. Ему было странно, что все эти незнакомцы — даже друзья Владимира, относились к нему так, как будто бы он был чем-то очень интересным, а не просто ребенком невесты от какого-то там мужчины. Правда, он, скорее всего, взболтнул чего-то лишнего, когда слишком много выпил, потому что с того дня Влад относится к нему как будто гораздо мягче и снисходительнее. Саша не помнил, что он там наболтал, когда пытался удержать равновесие, опираясь о Влада, чтобы не свалиться с балкончика, на который он вышел, кажется что-то о том, насколько же ему стыдно за свое поведение и как ему жаль, что он так себя ведет. Они с Владом это не обсуждали, а память Саши отказывалась ему помогать, но и воспоминания о том дне не мучили его, так что Саша перестал считать это чем-то важным. Подумаешь, пьяный бред, со всеми бывает. Но Влад, видимо, воспринял этот бред всерьез, потому что стал приглядывать за ним еще тщательнее, стал чаще интересоваться, чего хочет Саша, есть ли у него деньги, когда он вернется и взял ли он ключи, к кому он там пойдет и пусть предупреждает, если останется с ночевкой. Саша отмахивался от его заботы, не понимая, почему Влад настолько серьезно воспринял пьяный монолог Саши о том, насколько ему страшно и больно довериться им. Он твердо просил Влада прекратить весь этот цирк и забыть о том диалоге, но Влад на это лишь кивал, но ни о чем не забывал. Он не мог забыть о том, как Саша буквально рыдал на его плече и шепотом умолял простить за все то, что он натворил, наговорил и вообще извинялся перед ним за свое существование. Влад не мог просто выкинуть этот образ из своей головы, понимая, что чужая боль и страх сидит где-то гораздо глубже, чем Саша показывает, и это напрягало. Если все пойдет так, как рассказывал отец, это может сулить им много неприятностей в будущем. Нестабильный моральный фон Саши через пару лет может сыграть с ними всеми злую шутку и тут будет очень важным то, чьей стороне он поверит. С одной стороны привязываться к Саше, который, теоретически, мог стать причиной всех их бед в будущем, не стоило, ведь тогда Влад не будет опираться лишь на холодный расчет и его чувства могут помешать ему. А с другой стороны как можно было не привязаться к тому, кто явно нуждался в защите и поддержке? Саша на самом деле был достаточно милым и смышленым парнем, несмотря на то, что в основном он вел себя не так уж и мило, так что Влад не мог не привязаться к нему, особенно учитывая то, что они буквально сосуществовали в одной комнате уже около полугода. И существовали они вполне нормально — Саша перестал выводить его на глупые споры и стал чуть более спокойным, иногда даже прислушивался к его мнению и не затыкал Влада, когда он рассказывал о том, что происходит в их семье. Сам того не подозревая, Саша, вероятно, тоже потихоньку привязывался и привыкал к ним всем, что шло им только на руку. Саша, как бы сильно не кричал о том, что не имеет никакого отношения к их семье, уже давно не поправлял Влада, если тот называл его братом, спокойно представлялся другим своими обновленными фамилией и отчеством, в документах также перестал делать ошибки в этих моментах и даже несколько раз назвал Владимира отцом, даже этого не замечая в моменте. Да, отец прав, они сделали все для того, чтобы Саша не имел к той семье никакого отношения, теперь он — его брат, член их семьи, и ни один ублюдок, умеющий лишь болтать про свою кровную связь с этим ребенком, не посмеет отобрать их маленького огненного феникса для своих гнусных целей. И они с отцом сделают все для того, чтобы до последнего отгородить Сашу от чужого мира и той ответственности, которая может быть возложена на его плечи.

***

Саша просыпался нехотя и не то, чтобы по своей воле — чертов Влад, ну почему нужно сушить волосы феном именно в их комнате? Неужели мало комнат в квартире? Боже, ну есть же ванная, есть же гостиная, есть же комната родителей, есть, черт возьми, кухня, почему нужно сушить свою шевелюру именно в их комнате? Он разлепляет глаза, замечая Влада с оголенным торсом, и тут же с вымученным вздохом отворачиваясь, закрывая уши подушкой. — Вставай, уже шесть. — выключая на две секунды фен, чтобы сказать это и тут же продолжить сушить волосы, сказал Влад, видя, что Саша лишь сильнее в одеяло кутается, явно стараясь его игнорировать. — Да и наплевать мне! — крикнул возмущенный подросток, перекрикивая фен и не желая вылезать из постели, пусть и знал, что нужно. Владимир обещал их сегодня отвезти куда-то, но куда именно — Саша прослушал, потому что продумывал план как отвертеться и свалить гулять. Ему просто не хотелось куда-то тащиться, еще и всей семьей — да, отношения у них стали немного лучше, но не настолько, чтобы Саша прямо мечтал болтать с ними обо всем, рассказывать все свои секреты, чувства и так далее. Он просто стал более терпимым к ним, не более. — Не поеду никуда. — О, конечно. — с насмешкой сказал Влад, подходя ближе и сдергивая с этой туши одеяло под его возмущенный возглас и попытку вырвать из цепкой хватки брата свое одеяло. — Собирайся, и даже не думай куда-то свалить. — Почему я вообще должен ехать к твоим бабушке с дедушкой, а? — спросил Саша, отворачиваясь и даже складывая руки на груди, пусть все ещё лёжа на боку на постели и возмущённо болтая. — В какую-то деревню без интернета, без друзей, без всего, что за пытка? — Саша едва ли не хныкал как ребенок, пусть Влад и знал, что это все ложь и провокация — да есть у них там интернет, просто медленный, да и их сверстники тоже есть, а, учитывая общительность Саши, он быстро найдет себе там друзей. Он просто снова ныл, как обычно и делал, когда его куда-то тащили вместе со всей семьей. — Мы давно с ними не виделись, следовало бы навестить. — совершенно спокойно сказал Влад, откладывая чужое одеяло на свою кровать, чтобы Саша им опять не укрылся и не был гусеницей. Если бы он опять закутался в свое одеяло и вцепился бы в него своими цепкими пальцами, то тогда бы его было сложнее вытащить. — Я видел их на свадьбе. — в свою очередь возмутился Саша, вообще не горя желанием куда-то ехать — он еще помнил слегка странное отношение к своей персоне, так что не горел желанием туда тащиться. Не то, чтобы он возненавидел этих людей, своих названных родственников, но они все равно оставили о себе странное впечатление и Саша их побаивался. — Полгода назад? — скептически приподнимая бровь, спросил Влад, не собираясь воспринимать слова Саши всерьез. Влад мог понять, что тот не хочет ехать из-за дальней дороги, это было логично, сам Влад не шибко горел желанием пять часов тащиться в одну сторону, но он был уверен, что у отца есть какая-то определенная причина для того, чтобы они поехали навестить бабушку и дедушку. Обычно у отца всегда была какая-то причина для действий — для их очень резкого переезда сюда из другого города, для тренировок Влада, несмотря на то, что магией в обычное время ему было запрещено пользоваться, для встречи со Светой и для сближения и усыновления Саши. На все были свои причины. Конечно, это не отменяет того факта, что отец искреннее полюбил и Свету и Сашу, но нельзя отрицать, что изначально у них была другая цель. — Мне хватило. — бурчит Саша, все же вставая и подходя к шкафу, чтобы взять с полки сменную одежду, смирившись с тем, что придется ехать. Ему и так сообщили об этом за несколько дней, с какими-то странными счастливыми лицами, попросили не строить планов на этот день и, если есть что-то, что сможет разбавить его скуку в дороге, то ему это купят. Странная уступка, не предвещающая ничего хорошего. Конечно, можно было бы списать все на то, что Владимир просто пытается его купить или приучить к тому, чтобы сорить деньгами, ведь, мало того, что мужчина разбаловал Влада, он медленными шагами баловал и маму Саши, показывая ей, сколько всего можно получить за его деньги и явно привязывая ее к себе материально, ведь Света пока не работала и они все полностью зависели от Владимира, так еще этот странный мужчина, который по бумагам был его отцом, и к нему лез. Не хотел Саша этих подачек, не хотел и все. Да, он стал относится к ним всем более терпимо, все же они уже год под одной крышей живут, но это не отменяло того, что Саша не полностью доверял им. Это все казалось ему каким-то очень стремительным, он не очень хорошо знал, сколько мама встречалась с Владимиром до того, как они познакомились, но поженились они спустя полгода со дня знакомства Саши и Владимира. А еще Сашу очень напрягало то, с каким рвением Владимир занимался его усыновлением, будто только ради этого он и женился на его матери. Только вот, зачем ему было это нужно? Хотя, Влад говорил, что сам Владимир просто до одури влюбился в маму Саши, вот все так стремительно у них и пошло. Его версия была более правдоподобной. — Ты с ними даже не разговаривал. — закатывает глаза Влад, подходя к тому же шкафу, вытягивая с верхней полки свою рубашку с коротким рукавом, своим торсом едва не прижимаясь к спине Саши, что нервировало его. Он чувствовал исходящее тепло от чужого тела, и ему было слегка некомфортно — он замер, словно бы испугавшись Влада, и предпочел переждать, пока тот не отошел на приемлемое расстояние. — Ну и ладно. — фыркнул Саша, отмахиваясь от него и выхватывая свои вещи из шкафа, останавливаясь перед дверью из комнаты, словно бы задумавшись о чем-то, но не решаясь уточнить. — Есть ли для этой поездки… — он сглатывает, сильнее сжимая в руке свои вещи, оборачиваясь на невозмутимого брата, который спокойно застегивает рубашку, поднимая бровь, вынуждая его продолжить. — Какой-то повод? — С чего ты взял? — удивился Влад, не понимая, что творится с мыслями этого подростка. Чего он там себе надумал? Какой вообще может быть повод для того, чтобы съездить к бабушке с дедушкой? Хотя, учитывая, какую недавно тему решил с ним обсудить отец, возможно, что это не просто так поездка. — Предчувствие плохое. — тихо говорит себе под нос Саша и тут же слышит за своей спиной чужой смех. Влад смеётся так, будто Саша очень оригинально пошутил, заставляя того смутиться и пробормотать в его сторону какое-то оскорбление, прежде чем Влад закидывает ему руку на плечо и быстро притягивает его к себе. — Расслабься, братишка, уверен, тебе там понравится. — он едва не треплет его по голове, зная, насколько негативную реакцию это вызывает, и говорит это со смехом, все ещё срывающимся с его губ. — Твой дед варит самогон? — скептически спрашивает юноша, поднимая бровь, на что Влад недоуменно на него смотрит, не понимая, к чему тот клонит. — Нет? — неуверенно отвечает Влад, потому что он понятия не имеет правильный ответ на этот вопрос. Он, пусть и общался со своим дедом, не знал, варит тот самогон или нет, его это никогда не интересовало. Да и вообще, почему Сашу это интересует? Хотя, учитывая, что чаще именно с вопроса «будешь пить?», Саша завязывал новую дружбу, это было неудивительно. И как он еще свою печень не пропил, пить такую дрянь? — Тогда, что мне может понравится? — со вздохом спрашивает шатен, заставляя Влада снова расхохотаться и хлопнуть его по плечу с улыбкой. — Какой ты занудный, Саня, тебе лишь бы бухать. — смеётся Влад, подталкивая его к выходу из комнаты, буквально выпихивая его за порог комнаты. — Давай, вали в ванную, у тебя полчаса. — Полчаса на ванную? — скептически поднимая бровь, спрашивает юноша, когда Влад с улыбкой отвечает ему, закрывая дверь. — Полчаса на все. — Саша только закатывает глаза, быстро делая несколько шагов и заворачивая за угол, чтобы добраться до ванной.

***

За окном быстро сменялся пейзаж, пусть он и был очень однотипным последние полчаса. Мелькающие деревья, кусты, поля, цветы, машины, и ровная, прямая дорога. Ничего нового, интересного или захватывающего не было от слова совсем, и Саше было просто отвратительно скучно, а он еще и не знал, сколько вообще им ехать. Пусть им всем и было достаточно комфортно в просторной машине и даже никакие вещи не лежали на сидениях, позволяя им хоть полностью раскинуть руки и раздвинуть ноги, чтобы удобнее сидеть. Влад достаточно скучающе отставил локоть на подлокотник двери, заткнув уши наушниками и просто смотрел вдаль, словно бы его совершенно не смущало то, что им придется так ехать ещё неизвестно сколько часов. Саша же безмерно скучал — интернет перестало ловить ещё пятнадцать минут назад, было душно даже с открытым окном, разговаривать он ни с кем из членов своей семьи не хотел, а на телефоне ничего не работало без интернета. Чертов Ад. — Мне скучно. — ерзая на кресле с пристёгнутым ремнем, бесконечно закидывая голову на подголовник, в конце концов ударяясь лбом об какую-то железку под тихую усмешку брата, все же сказал Саша. — Саша, прошу тебя, не начинай. — упрекнула его мама, явно не желая слушать нытье сына. Как будто она вообще хоть раз его слушала, Саша только закатывает глаза и складывает руки на груди, хмурясь. Владимир не открывается от наблюдения за дорогой, но поглядывает за сыном через зеркало, мало ли, что придет ему в голову, ведь даже упрек матери не заставил Сашу заткнуться, что, в принципе, было ожидаемо. — Что не начинай? — скептически приподнимая бровь, спросил Саша, резко поворачиваясь на Владимира, пронзая взглядом подголовник. — Сколько часов нам ехать? — Пять. — со вздохом сказал Владимир, понимая, какую реакцию у подростка это вызовет. Но, если бы они сказали Саше раньше, сколько придется ехать к бабушке и дедушке, то он бы точно сбежал через окно — при чем через любое, и кто бы смог его поймать. — В одну сторону? — страдальчески спрашивает шатен, надеясь, что это шутка. Да он же здесь откинется от скуки, вы издеваетесь? — Да, Саша. — со вздохом отвечает Владимир, прежде чем его супруга начнет спорить с сыном, как это бывало раньше. Света очень хотела построить своего сына, хоть Владимир и понимал, что в его возрасте это совершенно бесполезно. Саша — подросток, который, по словам самой же Светы, с детства был на попечении бабушки с дедушкой, а после на своем собственном, и Владимир понимал, что Саша теперь просто не воспринимает свою мать как авторитет. Он очень четко показывал, насколько ему чхать на чужое мнение — он постоянно сбегает из окна к своим друзьям, часто не приходит домой, ходит в школу просто чтобы посидеть там, совершенно не хочет проводить с ними всеми время и постоянно огрызается. Первые несколько месяцев с их знакомства он называл их по именам, ни разу не назвав их мамой, папой и братом, видимо, чтобы ещё толще провести между ними линию. И Слава Богам, что хотя бы эта грань со временем становилась тоньше, а то Владимир ощущал бы себя еще большим поддонком, чем сейчас. У него были свои причины найти именно эту семью, были свои причины приглядывать за Сашей, и в конце концов жениться на его матери и усыновить его. Конечно, он безмерно полюбил их за это время, из-за чего первоначальная причина отошла далеко на другой план, но он все еще беспокоился о Саше. Его беспокоило, что этот четырнадцатилетний ребенок бесконечно пропадает вне дома, где с ним может случится, что угодно, особенно если учитывать, как резко активизировался родной отец Саши и что в любой момент с самим Сашей могло случится что-то плохое. Владимир ни за что на свете не хотел втягивать ни Влада, ни Сашу, ни тем более свою жену в те проблемы, которые сейчас творились в его семье. Сейчас его родной отец, который остался еще там, в Сказочном Мире, откуда сам Владимир родом, был не в самом лучшем положении по здоровью. Он все еще оставался властным правителем, но в Сказочном мире все чаще и чаще стали происходить набеги нечисти, из-за чего Всеволоду — его отцу, срочно требовалась замена, которой у него просто не было. У самого Всеволода было лишь двое сыновей — сам Владимир, рожденный бастардом от служанки, и законный наследник Алексей — родной отец Саши и тот человек, кто следующим должен был войти на престол. Ключевое слово — должен был. Но из-за каких-то там выдуманных церковью проблем о том, что в Алексее недостаточно святой силы, чтобы поддерживать баланс в Сказочном мире, он не подходил на роль наследника. Конечно, Лешу это задевало, конечно, такой золотой мальчик, рожденный в законном браке отца и вдруг — недостаточно способный, чтобы стать правителем, о, как же долго Владимир смеялся над ним за это, правда, не в лицо, но неважно. Сам Владимир не мог быть наследником — теперь он был примерным семьянином, у него была семья, двое замечательных детей, и вскоре должен был родится третий, у него тут бизнес, родственники, которые любят его, в отличие от строгого отца, у него не было тут таких обязанностей, как в Сказочном мире и здесь он был совершенно счастлив в своей идиллии, живя как обычный человек. Но Владимир отдавал себе отчет, какие последствия это может иметь для его детей. Влад был осведомлен обо всем, что происходит в жизни отца и их семьи, он даже сам заморочался и составил целое генеалогическое дерево, чтобы не путаться в том, кто там кому в их семье вообще родственником приходится, и кто за кем может прийти и говорить: «ты мне сын или брат или сват по крови, так что мы родня» и относился к этому спокойно. Его основным аргументом было то, что раз уж они из незаконнорожденной ветви отца, то им и не нужно вступать в эту битву за трон, за кровь или за что там еще выступал дядя Леша. В принципе Владимир был с ним солидарен — они не имели к этой «битве» никакого отношения — Владимир со смехом открестился от своей семьи еще пятнадцать лет назад, забирая свою маму и сына из лап этих идиотов и давая им возможность на нормальную жизнь. И глубоко наплевать на то, что ему пришлось строить свою жизнь заново буквально в двадцать один в незнакомом мире с маленьким дитя на руках. Но вот с Сашей была огромная проблема…. Но от дальнейших размышлений его оторвал крик Саши, который был возмущен тем, сколько им вообще осталось ехать. — Черт возьми! — проводя руками по лицу, сказал мальчик, игнорируя то, что Влад на это только закатывает глаза, вновь отворачиваясь к окну. — Ужасно, зачем нам ехать в эту чёртову глушь?! — он повышает тон так, что у них на секунду звенит в ушах, и Влад морщится от этого крика, вынимая наушник из уха и поворачиваясь на брата. — Заткнись, Саш, — Саша уже поворачивается на него и открывает рот, чтобы возразить, когда Влад ему совершенно спокойно предлагает. — Просто поспи, ты же не выспался. — Отвали, это твоя вина. — складывая руки на груди, не так уж и активно говорит Саша, отворачиваясь от Влада, но спустя время все равно пиная его ногой, словно пытаясь привлечь его внимание. — Мудак. — Влад на это усмехается и ничего не говорит. Света еще какое-то время нервно поглядывает на замолчавшего сына, который просто смотрел в окно, периодически хмурясь или закатывая глаза, возможно на какой-то диалог в своей голове или просто от возмущения и раздражения, которые все еще не утихли в его теле, пока его не укачало и он не уснул. Он выглядел более милым, спокойным и юным, когда не пытался вечно строить из себя невесть что. Владимир отдавал себе отчет в том, что Саша лишь ребенок и не стоит требовать от него слишком многого, тем более, что по сути он давно был предоставлен сам себе на попечение, но многие, даже более старшие его родные это не понимали. Свету, например, хотя она была младшего него и являлась матерью Саши, все равно до безумия раздражало то, как ее сын себя ведет. Ее бесило то, что он не приходил домой, огрызался, влезал в долги, хотя они давали ему приличное количество денег. Да и о долгах они узнали лишь от Влада, к которому кто-то подошел и сказал о том, что раз уж Влад с Сашей семья, то и долги следует отдавать по-семейному. Влад просто, закатив глаза, отдал им нужную сумму, чтобы они отвязались и все, это даже не ударило по сумме на его карте, и он не мог об этом умолчать. Влад рассказал об этом за одним из ужинов, на которые Саша не пришел и ввел их всех в замешательство. Лично Владимир отсылал на карту Саши приличные суммы каждый месяц, не заботясь о том, тратит их мальчишка или нет, и их должно было хватать, даже если бы Саша спускал все деньги на какую-нибудь ерунду, но чтобы он влезал в долги? Да еще и к каким-то мутным типам? Это было перебором. И как бы Саша не отнекивался и не брыкался, говоря о том, что это далеко не их дело, почему он влез в долги, не желая говорить ни слова правды, Владимиру пришлось медленно, четко и ясно вдолбить в его голову то, что Саша может тратить хоть все деньги с карточки и приходить за еще одним чеком на свое имя или за новым переводом — их бюджет от этого не пострадает от слова совсем, но единственным условием было прекращение этих мутных связей, прекращение «я возьму в долг и не отдам, пока не получу зарплату» и Саша, помявшись, согласился, и больше Владимир о таких выходках не слышал. Владимир всегда пытался наладить контакт с Сашей именно словами, прекрасно понимая, что другие методы — крики, ограничения, насилие, запреты тут просто не сработают — Саша и так не сильно шел с ними на контакт, не следовало ухудшать их отношения. Он пытался объяснить Саше, что ему не нужно так упахиваться на своей подработке, что он порой приползал домой не пьяным, а просто уставшим, не в силах сделать ничего больше, как просто упасть на постель и уснуть. Пытался объяснить, что необязательно проводить все время с друзьями, что они могли бы куда-нибудь вместе сходить, или как-нибудь еще провести время вместе, ну, а если Саша этого не хочет — всегда было чем заняться дома, не нужно все время проводить на промозглой улице ранней весной. Саша слушал, и иногда прислушивался, пусть чаще всего все равно делал только так, как нужно было ему. Но Свету чаще всего поведение сына просто выбешивало и она избрала путь донесения своей злости и беспокойства через крики и запреты — она пыталась докричаться до сына, который не хотел ее слушать, она пыталась запирать его дома, отбирая ключи или пыталась запретить ему общаться с друзьями. И ничего из этого не помогало — Саша искренне кривлялся на ее нравоучения, не слушая и лишь передразнивая ее, он крал ключи Влада или сбегал через окно, плевав на правила, ну или просто не приходил домой. А с друзьями Саше было просто бесполезно запрещать общаться, потому что он в ту же секунду с кем-то знакомился и все. Света была в бешенстве, иногда рыдая у него на плече от бессилия, иногда крича на чем свет стоит, когда Саша опять сбегал, но мужчина понятия не имел, что ему с этим делать. Его Саша вообще никогда не воспринимал — он сбежал с их первой встречи, игнорировал разговоры после их свадьбы, что его намерения серьезны и он бы хотел усыновить Сашу — мальчик на это едва ли не в голос смеялся, считая это оригинальной шуткой. Он с подозрением относился к тому, что они теперь живут у Владимира, ненавидел ездить с ними на дачу, пока, видимо и там не завел себе друзей, потому что больше так сильно не истерил, а только делал пару звонков и спокойно начинал собираться, когда, видимо, что-то подтверждалось — возможно, наличие этих самых друзей на даче. С Владом у шатена тоже были натянутые отношения — Саша устроил настоящую истерику, когда ему сказали, что они будут жить в одной комнате, снова переругавшись с матерью. И наградил же их Бог одинаковыми характерами, было настоящей пыткой слушать их ругань и пытаться не сойти с ума от этих криков. И ладно еще Саня — подросток, у которого гормоны в четырнадцать играют, но почему на это так реагировала Света, Владимир не понимал. Но и лезть в эти отношения насильно он не мог, так что ему оставалось лишь успокаивать Свету и пытаться уговорить их обоих прийти к компромиссу. Но через какое-то время Саша все-таки смирился с наличием брата в комнате, отстал от Влада и больше не пытался испортить ему жизнь своими истериками. Да и вообще, со временем начало казаться, что Саша воспринимает как хоть какой-то авторитет только Влада — да, они цапались, но теперь это происходило реже и больше походило не на полноценную ссору, а на перебранку. Саша моментально переключал внимание на Влада, если тот начинал ему что-то говорить и даже вкрадчиво кивал головой на его слова, даже если сам Влад повторил слова своего отца или матери, которые Саше были сказаны пять секунд назад. К Владу он относился немного мягче, периодически даже проявляя заботу к нему, и Владимир был за это искренне рад — если Саше удалось медленно начать налаживать отношения с Владом, то, может быть и у них выйдет неплохая семья. Влад к выпадам Саши относился в разы спокойнее, чем они все, он в какой-то степени научился получать от этих ссор удовольствие. Иногда Влад специально выводил Сашу на сильные эмоции, после добавляя масла в огонь своим сарказмом, шутками, флиртом и чем угодно, пока Саша пытался отвечать ему тем же и иногда эти затянутые ссоры длились часами, но ни он, ни Света, не могли остановить их пыл. Потому что Влад не только спорил с Сашей, он также пытался его вразумить, пытался убедить его в том, что все они — семья, и все хорошо. Его отец не бросит мать Саши, не выставит его за дверь, сколько бы истерик не закатывал мальчик, они всегда его поддержат и помогут — неважно морально или материально, но Саша не верил. Он закрывался, огрызался и совершенно не верил ни их словам, ни их поступкам, и лишь постепенно начинал слегка открываться и доверять им, и Владимир не мог позволить своей семье все разрушить. Он не мог позволить им отобрать этого нестабильного ребенка, с которым он так старался наладить контакт, его паршивая семейка не могла просто все испортить. Саша еще слишком мал, он понятия не имеет о существовании Сказочного мира, магии или о том, что является принцем этого самого Сказочного мира. И ему совершенно необязательно об этом знать, Владимир зашел слишком далеко, чтобы обезопасить этих двоих и он не позволит каким-то ублюдкам, которые называют себя его братом и отцом отобрать его детей для своих идиотских распрей. Его рука сжимает руль чуть сильнее, выдавая его внутреннее напряжение, и он даже не замечает, что Света реагирует на это, беспокойно стараясь отыскать на его лице причину недовольства. Через пару часов, спустя несколько поворотов, на которые бессознательное тело Саши реагировало покачиванием в сторону поворота, голова его улеглась на плечо Влада, который на это особо никак не отреагировал, поправляя чужую голову так, чтобы ему было удобно и щека Саши лежала на его плече, и продолжил смотреть в окно, пока он сам не уснул. Тишина длилась достаточное время, чтобы Света все же успокоилась — она набралась смелости, чтобы уточнить причину недовольства супруга, на что Владимир мягко сказал ей о том, что задумался о своем и ей не следует беспокоится. Они завели тихий диалог, который не будил детей на заднем сидении, также в салоне тихо играла музыка, а из слегка приоткрытых окон поступал воздух, который на скорости создавал еще и шум, но Саша и Влад продолжали спать. Они проснулись только тогда, когда они начали подъезжать к дому, ведь дорога там была не лучшей. Влад ударился лбом о стекло, когда машина слегка дернулась на какой-то кочке, разбудив своей дерганностью и Сашу, который сонно махал рукой, стараясь заставить Влада заткнуться и продолжить спать дальше, но у него не вышло. Саша просто приподнял голову на его плече, посмотрел какое-то время в окно, а после сел более нормально, пытаясь осознать где он, с кем и что вообще произошло. — Ты даже милый, когда молчишь. — смотря на сонного Сашу, который проводил руками по лицу, чтобы проснуться и взбодриться, сказал Влад с улыбкой, заставляя шатена замереть, а после недоуменно и хмуро на него посмотреть. — Что? — не понял Саша, смотря на молчаливого Влада, который никак это не объяснил, а после, когда до него дошел смысл слов, резко пихнул его рукой в плечо, заставляя Влада рассмеяться. — Заткнись. Саша уставился в окно, наблюдая за мелькающими домиками, пока они ещё ехали, и не понимал, почему ему как-то некомфортно. На самом деле те домики не были какими-то очень обычными, как он себе представлял. Он представлял себе бревенчатый дом со ставнями, ну или прогнивший от времени деревянный дом с хреновой крышей, с поросшим сорняками огородом, туалетом на улице, который накренился, но нечего из этого он не увидел. Это был совершенно нормальный, красивый, двухэтажный дом из кирпича, с черепичной крышей, с небольшим балкончиком на втором этаже, с верандой, украшенной плющом и небольшим садом из цветов. На улице также стояли большие качели, диванчики и столик, что был под крышей, длинный стол и стулья, а также, где-то в глубине двора висело несколько гамаков между большими деревьями. Саша аж присвистнул от такого вида. — Ого, какой дом, я думал, что тут этот… — он поворачивается на Влада, жестикулируя рукам, пытаясь подобрать слово так, чтобы никого не оскорбить. Удивительно даже, чтобы Саша, да слова пытался подобрать — обычно он рубил правду с плеча и никогда не старался думать о чужих чувствах, просто говоря то, о чем он думает. — Типичный деревенский домик, ну, знаешь такой, — Саша кривит губы и махает рукой, прежде чем тише добавить. — Не комильфо. — О, неужели ты мало с нами прожил, чтобы все ещё так думать? — усмехается Влад, когда они останавливаются и Света махает кому-то рукой — пусть неловко и неуверенно, но и он, и Саша замечают это действие, пусть все ещё общаются между собой. — А, забыл, что вы деньгами сорите. — вдруг спокойно, закатывая глаза, с сарказмом сказал Саша, вызывая улыбку брата, которая медленно расползалась на его лице. — Ооо, паршивец. — с удовольствием сказал Влад, отвлекаясь, когда отец открыл дверь и слегка осадил их — без гнева или отвращения, а просто для того, чтобы они перестали спорить. — Мальчики, хватит. — оборачиваясь на сыновей, открывая дверь машины и выходя на улицу, сказал Владимир. — Привет, мам, пап. — Ох, дорогие, уже приехали! — милая женщина в возрасте сказала это ласковым голосом, подходя ближе и обнимая Владимира, говоря что-то ещё, но Саша ее уже не слышал. Честно говоря, он даже ее не помнил, они виделись полгода назад, но что тогда, что сейчас Саша считал их чужими. Единственными родными людьми он считал маму, Влада и может быть Владимира, к которым понемногу проникался и привыкал, а вся остальная родня Владимира для него была чужой. Вроде той тетки, которая трепала его за щеки и называла фениксом. Странная женщина. Они с Владом уже вышли из машины, потягиваясь, чтобы размяться, когда Саша начал оглядываться, ища, куда бы свалить из этого счастливого семейного гнезда. Влад, заметив это, вздохнул и покачал головой, прежде чем махнуть бабушке рукой и подойти ближе к Саше, держа его за руку, чтобы не сбежал. — Ты все равно должен посидеть с нами хотя бы пару часов. Потом я покажу тебе, где тут что. — совершенно спокойно сказал Влад, надеясь, что Саша его услышит. Он ведь не глупый мальчик, далеко не глупый, должен понять такую простую вещь. — Тут есть речка или озеро? — совершенно спокойно спросил Саша, игнорируя фразу Влада и никак на нее не реагируя, словно бы полностью с этим смирившись. Что было странно, но достаточно обоснованно — они привезли его сюда за тысячи километров от дома в незнакомую местность и Саша тут пока никого не знал, у него просто не было выхода. — Может быть. — с улыбкой, неопределенно пожав плечами и наклонив голову, ответил Влад, все ещё держа руку на чужой. — А магазин? — ещё один, совершенно не связанный с его фразой вопрос, слетел с его губ, заставляя Влада усмехнуться. — Может быть. — повторил он, думая, что это разозлит его, но Саша на это никак не реагирует и поворачивается на него, задавая ещё один вопрос. — А мне продадут тут без паспорта? — уточнил шатен, прикасаясь пальцами к подбородку в задумчивости. — Ты не взял с собой фальшивый? — удивился Влад, потому что Саша не расставался со своим поддельным паспортом никогда, и было бы странно, если бы он его не взял. — Взял. — спокойно кивнул Саша, а потом сощурился и с претензией спросил. — За кого ты меня принимаешь? — Да так, — пожал плечами Влад, а потом улыбнулся и протянул. — Так, ты взял свой фальшивый паспорт, но? — Нет никаких но. — пожал плечами Саша, не понимая, к чему он клонит. Не было никаких глупых «но», с чего Влад вообще взял, что оно есть? Только потому, что Саша спросил об этом? Ну и бред. Он спросил об этом просто для того, чтобы знать, стоит ему перекинуть поддельный паспорт в сумку или в этой глуши и так плевать всем, кому продавать и что, и можно не заморачиваться. — У меня есть фальшивый паспорт, я просто так спросил. — Идиот. — со вздохом сказал Влад, за руку проводя Сашу через калитку дома во двор мимо беседующих бабушки и Светы. — Сам такой. — возмутился шатен, выдергивая свою руку из чужой хватки и опасливо прижимая ее к себе, словно бы Влад мог ее оторвать. Но тот лишь усмехнулся и пожал плечами, принимая свое «поражение» очень спокойно. — Привет, Влад, — хлопнув внука по плечу рукой, со смешком поздоровался мужчина, пожимая чужую руку и обращая внимание на ещё одного подростка, который искренне пытался делать вид, словно его здесь нет. — Саша, как давно мы тебя не видели! — он аж дернулся от такого беззаботного обращения к нему, словно бы они с этим мужчиной и правда были родственниками. Боже, ему чертовски сложно было привыкнуть к этой открытости членов семьи Влада. Саша всегда искал в их словах и действиях подвох, потому что знал, что люди не могут быть лояльны к нему за просто так. Но они были и это пугало. Единственное, на что хватило Сашу, так это пожать протянутую руку в ответ, пропуская мимо ушей замечание с улыбкой. — А ты подрос с нашей последней встречи. Как будто полгода это очень много, а Саша был ребенком трёх лет, которые очень быстро растут. Шатен это никак не комментирует и просто отступает после рукопожатия на несколько шагов от мужчины ближе к Владу, которого он хотя бы знал. Он наблюдал за тем, как его мама, Владимир и эта женщина, имя отчество которой он не помнил, разговаривали — они тепло улыбались друг другу и выглядели очень счастливыми. Наверное, так и должна выглядеть здоровая семья — такие отвратительно счастливые и милые настолько, что тянет рвать, со всем этим беспокойством, звонками, вопросами «как дела?» и «как ты себя чувствуешь» по несколько раз на дню. Саша не знает, ему не с чем сравнивать, но почему-то чувствует тупую боль и разочарование, когда он смотрит на них, словно бы подсознательно желая такого же для себя, но понимая, что он с самого начала все испортил. Он вздыхает, и едва не кричит, когда Влад резко обнимает его за плечи и треплет по волосам. — Пойдем, я покажу тебе комнату. — отмахиваясь от привычного «отвали», которое могло бы быть грубее, не окружай их родственники, сказал Влад, уже утягивая Сашу в дом — он, конечно, брыкается, но не шибко сильно. — Мальчики, только не расходитесь, скоро обед! — заметив, что внуки уже засобиралась куда-то, крикнула женщина, замечая, что Влад обернулся и махнул рукой, также крича. — Хорошо, ба! — Саша поморщился от громкого крика, а потом они зашли в прохладный дом и наконец-то можно было немного успокоится. Дом и внутри был мило обставлен, но Саша не очень хотел рассматривать каждую деталь, пусть он и успел заметить множество семейных фотографий на стене, когда Влад отвлек его, начиная что-то очень серьезно рассказывать, как будто от этого зависела их жизнь. — Завтрак в девять, обед в двенадцать, ужин в шесть, на всех приемах пищи нужно присутствовать. Можешь гулять где хочешь и делать, что хочешь в перерывах между этим временем, но возвращаться ты должен на них, а полностью домой возвращаешься в десять, и после этого времени из дома выходить нельзя. Саша слушает все это со скептицизмом, сразу понимая, что ни одному из этих правил он следовать не будет — он не завтракает, просыпается к обеду, а может и позже, а ужинает в девять, и домой может не приходить. Ни по одному правилу не подходит. Ну и ладно. Саша лишь складывает руки на груди, ухмыляется и закатывает глаза. — Ага, сейчас, бегу и падаю, я что в казарме? — с сарказмом спросил Саша под совершенно не впечатлённый взгляд Влада. — Ну, слушай, тебе не понравятся последствия. — неизвестно что имея под этим ввиду, сказал Влад и выражение его лица явно выдавало то, что на себе он эти «последствия» пару раз испытывал. — Меня посадят на цепь? — приподнимая бровь, скептически спросил Саша, видя, что Влад очень тяжело вздыхает, прежде чем ответить ему. — Ну почти. — сделал неопределенный жест рукой Влад, совершенно спокойно продолжая. — Нельзя будет никуда ходить кроме как с родителями или бабушкой с дедушкой, это так себе, знаешь ли. — он видит, что Саша как-то хмурится на его слова, видимо в попытке понять, шутит он или нет, к сожалению, он не шутил. — Даже я тебя не спасу. — Я подумаю. — спустя время все же сказал Саша под чужую тихую усмешку, кивая и соглашаясь на то, чтобы Влад показал ему дом.

***

Они сидели за столом, как образцовая, дружная семья, в которой Саша чувствовал себя лишним. Не то, чтобы он постоянно собирался на это жаловаться и выставлять себя жалким, но он не чувствовал себя здесь в безопасности или комфорте, и ему было все время тревожно невесть от чего. Да ещё и атмосфера сегодня была странной. За длинным дубовым столом черного цвета с резными ножками сидело шесть человек — «бабушка и дедушка», имя отчество которых он забыл, сидели от них дальше всех — напротив друг друга на другом конце стола, родители сидели рядом с ними соответственно — мама сидела рядом с бабушкой за одной стороной стола, Владимир сидел рядом со своим отцом, а они сидели каждый со своим родителем напротив друг друга. Они завели какой-то диалог и слава Богу, что его не вовлекали — Саша просто ел то, что приготовила «бабушка», и спасибо, что у него нет аллергии и он не особо привередлив к еде — блюдо было скорее всего сделано для того, чтобы их впечатлить, гарнир к мясу был не совсем обычным, и Саша даже точно не мог сказать, сколько там ингредиентов и каких. Это было на самом деле вкусно, поэтому Саша не жаловался, стараясь есть медленнее, ведь, насколько он понял, глянув несколько раз на темп своих родственников, есть они планировали долго, возможно не один час. Саша лениво ковырял вилкой кусок мяса, почти не слушая, о чём идёт разговор, кажется, Владимир рассказывал о том, как они закрыли какой-то проект, благодаря которому они получили премии и теперь могли себе позволить ещё больше «роскоши», чем обычно. Саше это было не очень интересно и слушал он вполуха, зато Влад выглядел заинтересованным этой информацией, что же, хоть кому-то. — Сашенька, как твоя учеба? — вдруг резко спросила женщина очень ласковым голосом, заставляя Сашу на секунду замереть, чтобы перебрать варианты, которые он мог сказать — он мог соврать, что все нормально или начать вдаваться в подробности своей жизни и рассказать о том, что не все так радужно, как могло показаться. Определенно первый вариант. О чем он вообще размышляет? Как будто кому-то интересно хоть что-то из того, что у него происходит и интересуются они не ради галочки. — Да, нормально, как обычно. — он пожимает плечами, бесстыдно соврав и больше не собираясь распространяться о своей жизни и спасибо, что его больше и не донимают. Влад усмехнулся на его ложь, прикрывая рот рукой, видимо сдерживаясь, чтобы не взболтнуть лишнего, и очень быстро его ногу легко ударили, видимо, таким образом попросив, чтобы он заткнулся. Он подавляет в себе порыв рассмеяться и возвращается к еде, занимая себя нарезкой куска мяса на более маленькие кусочки. Разговор за столом снова заходит ни о чем, просто о чем-то, видимо для того, чтобы не было пауз или тишины, как будто эти люди не могли есть просто в тишине. Тем не менее, еды на тарелках становилось меньше, и все они как будто ходили вокруг да около чего-то важного. Саша начал замечать это, когда отодвинул от себя пустую тарелку, теперь в полной мере наблюдая за мелкими деталями. «Бабушка и дедушка» выглядели больно уж счастливыми — он вспомнил, что за этот обед у них ни разу не сошла улыбка с лица, и это было странно, право дело, они же не могут вечно ходить с этими приклеенными улыбками. Владимир уже какое-то время бережно держал мамину руку в своей, словно бы успокаивая ее, но от чего? Света не выглядела больно уж напуганной родителями Владимира, наоборот, они чувствовали себя вполне комфортно в общении друг с другом, но тогда, чего они опасались? Влад был достаточно спокойным, он не выглядел напряжённым или больно уж заинтересованным, наверное, он не знал, что за странная атмосфера была за столом, да и если бы знал, наверное, предупредил бы его об этом. Он всегда так делал, словно и правда был его заботливым старшим братом, и Саша никогда ему не признается, что ему приятна чужая забота. Влад просто иногда рассказывал ему, что происходит в семье — что мама записалась на фитнес, а отец планирует для них всех поездку на море или о том, что тетя Марина звала их в гости через пару месяцев. Они обменивались этой стандартной информацией, словно бы Влад считал нужным держать его в курсе дел. — Саша, — вновь обратился к нему «дедушка», под непонимающий и даже напуганный взгляд мамы, которая, видимо, понятия не имела, что мужчина хотел у него спросить. Это было странно, с чего бы ей вообще быть такой напуганной и осторожной? Его мама не такой уж белый и пушистый одуванчик, хотя, может быть, она хочет такой казаться, особенно перед свекром и свекровью. Саша не может винить ее за это. — Как бы ты отнёсся к тому, что у тебя появится, ну в будущем, брат, или сестра? — К чему такие вопросы? — Саша почувствовал как сердце забилось чаще, а руки сами по себе напряглись и сжались в кулаки. Он не хотел этого признавать, но он знал, к чему ведут эти люди и ему это не нравилось. Ему не нравилась эта мысль на самой подкорке — возможно, он ревновал, возможно, ему было мерзко думать о том, что привело к появлению этого ребенка, а возможно, он просто завидовал этому мифическому ребенку, который ещё даже не факт, что есть, ведь, даже если бы у Светы и Владимира правда появился ребенок, он бы получил все то, чего детство Саши было лишено. Он понимал, насколько эгоистичными были его мысли, но он не мог просто задвинуть их куда поглубже и забыть. Сердце все равно противно болело от этих мыслей и билось сильнее и громче, отдавая даже в ушах. Чертов эгоист. — Мне кажется сейчас не лучшее время для этого. — за него ответил Влад, вытирая салфеткой рот и ловя недоуменные взгляды за столом, даже Саша не понимал, что он городит, разве Влад не мечтал о более покладистом младшем? Саша знал, насколько он ужасный сын, брат, друг или подставьте сюда любую другую его роль в обществе, потому что плох он был во всем, и поэтому он был уверен, что Влад был бы только рад, появись у него родной брат или сестра, которые будут в несколько раз милее и сговорчивее Саши. — Влад. — строго сказал Владимир, не понимая, почему сын на это так реагирует. Они ведь обсуждали до этого, что такое вполне может произойти, они со Светой — взрослые и все ещё достаточно молодые люди, которым слегка за тридцать, и у них вполне могут быть ещё дети. Влад отнёсся к этому с пониманием и молчаливым кивком, сказал, что не против, если у него появится брат или сестра, пусть и не в ближайшем времени. По крайней мере, не тогда, когда его обезумивший дядя пытается найти своего сына, на которого он забил еще тогда, когда сама Света не знала о беременности и не тогда, когда у них в следующем году экзамены — не самое спокойное время для детей. А вот с Сашей они на эту тему не говорили — никто из них, даже Влад, который провел с подростком больше времени, чем все они, был без понятия, как с такой деликатной темой подойти к Саше. Саша даже спустя год выглядел напряжённым и злым к их семье, серьезно, он даже ни разу не проникся к ним, все время отстраненно вел себя и вообще старался держаться от них подальше. Он не принимал ни Владимира, ни Влада, ни кого угодно из их семьи, поэтому Влад искренне думал, что, если вдруг так выйдет, что Светлана забеременеет, то Саша либо с окна сиганет, либо закатит им такую истерику, что у его матери случится выкидыш от стресса. — Я просто сказал. — пожимает плечами Влад, серьезно наблюдая за реакцией Саши, по лицу которого было очевидно, что у него складываются вместе куски пазла. Он как будто начинал понимать, к чему все это может клониться, и Влад искренне опасался того, к чему это может привести. Если это такой «оригинальный» способ родителей сказать им о беременности, то это провал. Саша же может начать кричать или ругаться с ними, а Света, как самый эмоциональный человек среди них, скорее всего, ответит ему, и они начнут ругаться, из-за чего Света, вполне вероятно, может потерять ребенка. Следовало бы сначала немного подготовить Сашу к такому исходу, он же явно вообще не задумывался об этом, а не начинать с места в карьер. — Пап, мы бы… — он кидает взгляд на Сашу, прежде чем кашлянуть и поправить себя. Все же не стоит их обобщать, у Саши вполне может быть свое мнение на этот счёт. — Я был бы не против, но, понимаешь, у нас в следующем году экзамены, и ребенок, как бы сказать… — он делает неопределенный жест рукой, прежде чем вздохнуть и сказать как есть. — Был бы не к месту. — Поверь мне, мы бы нашли выход из этой ситуации, если проблема только в этом. — совершенно спокойно говорит Владимир и Влад знает, что так бы и было, самым простым было бы то, что Владимир снимет — или купит — им отдельную квартиру, чтобы их не так сильно отвлекал детский плач. У них есть деньги, которые открывают им большинство дверей, так что это не проблема, осталось только убедить в этом Сашу, который почему-то молчит весь этот диалог и вообще, как будто желает слиться с этим стулом и стать более незаметным. Но Владимир все же обращается к нему, желая знать и его мнение тоже. — Саша? — Мне наплевать. — Саша молчал какое-то время, прежде чем сказать это, видимо обдумывая все ответы, которые он мог бы сказать, но этот ответ был таким странным, что вызвал бурную реакцию, как минимум его матери, которая решила высказаться на этот счёт. — Что, прости? — Светлана медленно поворачивается на него, видимо в непонимании, почему Саша так спокойно и даже холодно отреагировал на вопрос Михаила Леонидовича — ее свёкра. Она ожидала какой угодно реакции сына — она готовилась, у нее была чертова речь на случай, если Саша решит вновь поругаться или заистерить, но теперь такой странно холодный ответ казался чем-то, что было за гранью ее понимания. — Мне плевать, мам. — пожимая плечами, совершенно спокойно сказал Саша, опираясь спиной на спинку стула и складывая руки на груди, прежде чем продолжить. — Я не буду ни за, ни против, это ваша жизнь. — он вздыхает и говорит очень спокойно, пусть его дыхание достаточно прерывистое, и Влад замечает, как он сжимает свои предплечья руками, словно пытаясь найти в них утешение. В его голове явно гораздо больше мыслей и эмоций, чем он позволяет им увидеть и все его холодные слова — лишь очередная его маска. — Все в порядке пока ты… — он отсекается и бросает взгляд на Владимира, поправляясь. — Пока вы в норме. — и пока никто из них не сказал ни слова, видимо, испугавшись их возможной реакции на его слова, Саша поспешно встал, с шумом отодвигая стул и быстро тараторя. — Я устал, поэтому пойду наверх, — он поворачивает голову на «бабушку», с нервной улыбкой говоря ей, прежде чем выскочить из-за стола и быстро забежать по лестнице на второй этаж в комнату, которую Влад обозначил как их общую. — Спасибо за обед, было вкусно.

***

Он был в комнате один не так уж долго, Влад пришел за ним в комнату буквально через пять минут. Саша не слышал внизу никаких криков и ругани, было на удивление тихо, что заставляло его волноваться сильнее, чем если бы мама закатила истерику на его слова. Почему так тихо? Он был уверен, что мама в любом случае закатит истерику на его слова, только если бы он не начал радоваться за них и говорить, что еще один ребенок — дар божий. — Саш, ты в порядке? — Влад положил руку ему на плечо, чтобы привлечь его внимание и заставить Сашу повернуться на него. Влад выглядел обеспокоенным, не настолько, конечно, как мама или Владимир, когда он не приходил домой до поздней ночи, но все равно беспокойство на его лице читалось. — Что тебе нужно? — не впечатлено спросил шатен, сложив руки на груди. Он правда не понимал, почему Влад этим интересовался, разве ему не все равно? Саша ведь не закатил истерику, хотя мог бы, так какая разница в порядке он или нет? Какая разница, что он чувствует, будто страх облепляет каждую клеточку его тела, едва не заставляя трястись от беспокойства? Какая разница, что он после этих слов чувствует себя еще более покинутым, чем до этого, какое кому дело до него вообще? — Я подумал, что ты чувствуешь себя не очень после этого диалога. — Влад неловко завел руку за голову, прежде чем вздохнуть и сказать. — Я знаю, как ты к этому относишься и… — Думал, я закачу истерику? — спокойно спросил Саша, замечая на себе недоуменный взгляд, прежде чем со смешком покачать головой и махнуть рукой. — Брось, Влад, мне нет до этого никакого дела, я знаю, чем занимаются взрослые люди по ночам за закрытыми дверьми. — От тебя это слышать непривычно. — серьезно сказал Влад, смотря на совершенно спокойного Сашу который выглядел сейчас серьёзней, чем когда либо, словно бы в него кто-то вселился. Хотя, может быть он просто хотел показаться сильнее, чем он есть? Влад знает, что Саша, несмотря на всю его напыщенность и отстранённость от семьи, очень привязан к матери, он любит ее, несмотря ни на что, пусть он и грубит, пусть ведёт себя, порой, как последний мудак, он все ещё беспокоится за нее и навряд ли был счастлив узнать о том, что его мама может быть беременна. У него свои заморочки, но Влад считает его братом, так что ему важно знать о состоянии Саши и по возможности помочь ему. — Не хочешь поговорить об этом? — О чем? — непонимающе спрашивает Саша, садясь на кровать и совершенно не понимая, чего Влад может хотеть от него. — Да о чем угодно. — быстро отвечает Влад, заслужившая лишь непонимающий взгляд, прежде чем пояснить что он имеет ввиду. — Знаешь, мне было бы легче понять тебя, расскажи ты хоть что-то о себе. — он вздыхает и говорит достаточно серьезно для того, чтобы Саша не сомневался в его словах. — Ты — мой брат и мне… — он на секунду отсекается, не зная, нужны ли Саше его откровения или ему наплевать. Он бы хотел поговорить с ним по душам, очень хотел бы, но тут все зависит от решения его собеседника. Если Саша не захочет, нет никакого смысла пытаться его уговорить. — Больно видеть, что ты не хочешь с нами сближаться, как бы мы не старались. — Все ещё считаешь меня братом? — непонятно какую эмоцию вкладывая в этот вопрос, спросил Саша, не понимая, почему его сердце резко и громко застучало у него в ушах. Он не понимал этих людей от слова совсем — он ведь ужасно себя с ними ведет, зная, что рано или поздно они покинут его, оставят одного у разбитого сердца, если он привяжется к ним слишком сильно, так почему они продолжают убеждать его в его важности? Чтобы потом ему было больнее отпускать их? — Саш, я понимаю, что наша самая первая встреча ещё тогда, пару лет назад, была не самой приятной и веселой, и мне правда стыдно за то, что я наговорил тебе. — у него не было ни смелости, ни времени, ни желания в тот момент извиняться перед Сашей, несколько лет назад он считал себя правым в той ситуации, но это было не так и прошло несколько лет, прежде чем он это понял. Он не должен был вести себя как напыщенный идиот, кичась деньгами перед тем, у кого материальное положение было хуже и у кого не было отца, и чья мама постоянно пропадала на работе, не имея возможности должным образом воспитывать сына. — Но, пойми, с возрастом мы меняемся, чаще всего в лучшую сторону, и мы оба повзрослели и, я надеюсь, сможем наладить общение. Наши родители были бы этому рады, ты же знаешь. — Влад улыбается ему, когда видит непонятное просветление в чужих глазах, словно бы Саша всерьез обдумывал его слова. — Что ты хочешь от меня услышать? — все же со вздохом спросил Саша, качая головой и делая жест рукой, как бы приглашая Влада сесть на кровать рядом с ним. Не то, чтобы ему трудно далось это решение — да, он не хотел кому-то рассказывать о своей жизни, ведь обычно на свой рассказ он получал лишь чужую жалость, которую не хотел, но, почему-то он не думал, что Влад может слишком уж жалеть его. — Все, что ты позволишь о себе узнать. — сказал Влад, стараясь звучать и выглядеть серьезно, но Саша лишь недоуменно моргнул и засмеялся. — Пф, звучишь как герой какого-нибудь паршивого романа. — когда он перестал смеяться, с улыбкой сказал Саша, а потом встал, проходя мимо него и хлопая своей рукой по его плечу. — Пошли прогуляемся, покажешь мне деревню, тогда и расскажу. — Это не деревня, это поселок городского типа. — возразил ему Влад, как будто бы его это и правда задевало, когда Саша рассмеялся, спускаясь по лестнице и быстро хватая свою лёгкую спортивную кофту с вешалки, когда Влад делает два шага в сторону, чтобы сообщить кому-то о том, что они уходят. — Мы ушли, вернёмся к ужину! — Берегите себя! — это последнее, что слышит Саша, когда они оба выходят на улицу, а после и за калитку. Он закидывает руки за голову и тихо напевает себе под нос какую-то незамысловатую песню, когда начинает говорить. Влад старается его не перебивать и внимательно слушать, когда Саша начинает рассказывать историю своей жизни. Она не какая-то веселая или грустная, он явно не ищет жалости, а просто рассказывает это как факт. — Мама родила меня в шестнадцать от какого-то скейтера или что-то в этом роде, так что в основном я рос с бабушкой и дедушкой. — он пожимает плечами и спокойно говорит об этом, не вкладывая в это особо никаких эмоций, и Влад на минуту хмурится. Да, тетя Света выглядела очень молодо, но он не думал, что ей на самом деле около тридцати одного? Он как-то не спрашивал, сколько женщине лет, считая этот вопрос неприличным и думая спросить об этом лишь тогда, когда придет время готовится к ее дню рождения, но все же, о том, что она могла быть настолько молодой, он даже не задумывался. — Они клёвые и я люблю их, пусть они уже и в возрасте и не всегда меня понимают. Знаешь, они люди старой закалки, так что не понимали меня, мои проколы, — он указывает на свои серьги в ушах и брови, которую он проколол совсем недавно. Насколько знал Влад, Сашу часто из-за этого задирали, мол, похож он на гея больно, со своими проколами, поведением и общение с девочками только по дружбе. Но Влад не думал, что кто-то из семьи Саши будет против этого. Света тоже не относилась к проколам сына очень уж положительно, но, так как Саша остановился на серьгах и брови, она могла терпимо относится к этому. Самому Владу и его отцу не было дела до внешности Саши, Владимир даже был готов проспонсировать какой-нибудь его прокол, тату, покраску волос и что угодно, он не против. Саша не упомянул, были ли у него из-за этого какие-то ссоры с бабушкой и дедушкой, явно не желая говорить об этом, но Владу почему-то показалось, что он пережил чуть больше, чем простые ссоры. — Увлечения, подростковую жизнь в целом. — он отмахивается от этого, словно бы это не было чем-то важным, но Влад почему-то думает, что Саше больно. Это ведь так больно, когда самые близкие твои люди не принимают тебя — твои увлечения и интересы для них как пустой звук и для Саши скорее всего в детстве это было травмой. Возможно именно поэтому, когда ему предлагают чем-нибудь заняться, найти себе хобби, он просто отмахивается и говорит, что ничего не умеет и учиться не хочет. — Они ругались со мной из-за того, что я пил и курил, уходил подолгу гулять и не общался с ними. Я… — он не пытается выставить себя каким-то прекрасным внуком или сыном, Саша говорит об этом без обвинения в сторону своих бабушки и дедушки, опять же, от него это звучит так, будто он просто рассказывает о погоде. Совершенно безэмоционально и очень спокойно, пусть выражение его лица говорит о том, что он явно хорошо умеет врать хотя бы на словах. Глаза выдают его боль, нервная улыбка и отведенный в сторону взгляд вкупе с немного дрожащими руками говорят куда больше, чем сам Саша. — Я никогда не знал, как должен был вести себя, знаешь, у меня ведь никогда не было мужской фигуры, на которую я мог бы ориентироваться. — он пожимает плечами, отвлекаясь на детский смех, что слышится за соседней калиткой, но быстро вздыхает и вновь начинает говорить. — Дедушка был уже в возрасте, он всю мою жизнь не принимал нынешнее поколение, он очень нетолерантный и гомофобный человек, знаешь, я много лет даже боялся его. Саша усмехается, видимо, пытаясь показать ему таким образом, что все в порядке и он больше не боится своего родственника, что он перерос это и все уже хорошо, но Влад видит боль в его глазах и то, насколько нервная его усмешка. Саша быстро пытается скрыть это и указывает рукой в сторону магазина, говоря, что хочет что-нибудь купить, но явно просто стараясь перевести тему. Влад лишь качает на это головой с улыбкой, но не препятствует ему, когда Саша забегает в магазин, рассматривая ассортимент и выбирает несколько сладостей и мороженное. Продавщица узнает Влада и какое-то время они болтают о том, о сем, пока Саша тянет его за рукав футболки, словно дитя малое, просясь обратно на улицу и Владу просто приходится через пару минут уступить ему, прощаясь с женщиной. Саша жует шоколад, когда начинает жестикулировать, привлекая чужое внимание и, когда проглатывает, вновь начинает что-то рассказывать. Влад даже не думал о том, что Саша реально начнет ему что-то о себе рассказывать, поэтому был очень удивлен, но, тем не менее, рад, что тот немного доверился ему. Пусть его рассказ и был каким-то уж сухим и почти безэмоциональным, было видно, что Саша просто принимает такое грубое отношение к себе как должное. Он рос с более консервативными людьми, являясь очень яркой персоной, особенно в подростковый период, поэтому такая его реакция, наверное нормальна. Он просто привык отмахиваться от всего этого, пропускать их нравоучения мимо ушей, огрызаться и защищаться от всего, что ему скажут, внутренне беспокоясь о том, что его снова могут просто не принять и отвергнуть как что-то неважное и ненужное. Словно бы само его самовыражение — неправильно, греховно и грязно, словно бы он — неправильный, и за такие его увлечения и мысли никто его не полюбит и будут его лишь упрекать. — Мама в это время, не знаю, строила свою личную жизнь? — он пожимает плечами, когда вновь кусает шоколадку, после пряча оставшуюся в нагрудную сумку, чтобы открыть пачку мороженного, откусывая от него немного. На улице чертовски жарко и мороженное хоть немного помогает ему остудиться. — Без понятия, чем она занималась, мы никогда это не обсуждали, но к себе она меня забрала лет так через десять. Я не знал ее, но жить с ней достаточно легко — она все время пропадала на работе, особо не интересовалась моей школой, моей жизнью, ей просто было не до меня, я понимаю. — почему-то от этих слов веяло какой-то тоской, пусть он и не выглядел больно уж грустным. Влад даже не мог себе представить какого это, когда мама, которую ты искренне любишь, несмотря на то, что жил с бабушкой и дедушкой, и которая забрала тебя от них только спустя десять лет, не интересуется тобой. Это же так обидно — твой родной человек, который дал тебе надежду на то, что они могут быть вместе, что они могут жить вместе в гармонии и любви, не интересуется твоей жизнью, интересами, хобби, не проявляет внимания и все время где-то пропадает. Саша, наверное, столько раз думал о том, для чего мама забрала его, раз так поступает, что для него это стало нормой. Подумаешь, никто не интересуется тобой и твоими интересами, подумаешь, сидишь в гнетущем одиночестве и умираешь от тоски. Для него это стало совершенно нормальным.— Ей было двадцать шесть и она пыталась найти свою любовь, странно, что она просто не забила на меня, я думаю, что в ней просто проснулся материнский инстинкт, я не могу никак иначе это объяснить. — Ты обижен на нее за свое детство? — замечая, что в их диалоге наступила пауза и желая ее как-то разбавить, спросил Влад. Ему почему-то казалось, что так вполне и было, ведь тогда это бы объясняло отношение Саши к матери. И он даже мог немного понять Сашу — если все так, как он рассказывал, а именно так он видит эту ситуацию со своей стороны, то вполне понятна его обида и агрессия на маму. На ту, кто бросил его, потом забрал по своей прихоти, привел в чужую семью и заставлял играть чуждую ему роль. Саша ведь понятия не имел, как должна выглядеть здоровая семья — бабушка и дедушка не принимали его таким, какой он есть, тетя Света оставила его на попечение самого себя, а Саша…просто нашел свой способ убежать от этого всего. Поэтому он с таким подозрением относился к ним, поэтому не понимал, почему они так поступают, почему приводят его к своим родственникам, знакомя его со всеми. Они с отцом думали, что делают для Саши лучше, когда показывают, сколько людей рады ему, но шатен так не думал. Он понятия не имел, зачем они это делают, что они от него хотят и просто почему все это происходит. Он наверняка думал, что это — очередная игра, что они нанянчатся с ним и бросят, как обычно и бывало, и Влад понятия не имел, как убедить Сашу в том, что он не прав. — Не то, чтобы… — отвечает он неуверенно, видимо, никогда не задумываясь над этим. Навряд ли он задумывался над обидой на маму, когда заливал в себя алкоголь, выкуривал очередную сигарету, тусовался со своими друзьями или просто делал что-то забавное. Он старался убежать от этих мыслей, наверное поэтому сейчас он выглядит растерянно. Саша пожимает плечами, прежде чем продолжить достаточно спокойно, больше размышляя и, возможно, даже что-то вспоминая, всерьез задумавшись над вопросом Влада. — У меня было все необходимое, пусть и не было чего-то очень роскошного. — он махает рукой с улыбкой на лице, прежде чем веселый блеск в его глазах угасает, когда он продолжает. — Но мне очень не хватало ее внимания, я… — его голос начинает дрожать к концу предложения и он резко проводит руками по лицу, как будто сдерживая себя от того, чтобы заплакать и Влад даже протягивает руку, чтобы успокаивающе провести ею по чужому плечу, когда Саша слегка отстраняется от его этого действия и ему просто приходится опустить руку и ждать, пока он успокоится. Саша выглядит так, словно бы сейчас расплачется, и Влад понятия не имел, как его поддержать. Тот уходил от прикосновений, а на словах Влад не умел поддерживать, но, прежде чем он успел отработать в своей голове монолог того, как успокоить брата, Саша начал говорить. — Я правда старался быть хорошим сыном, я правда хотел оправдать ее ожидания, но… — его голос почти срывается на тихие и приглушённые рыдания, когда он упорно продолжает, видимо, сорвав одну из болезненных масок, открывая плотину долго сдерживаемых эмоций. — Но ей ничего не нравилось — его голос звучит почти сорванным и сумасшедшим, он словно бы пытается смеяться сквозь подкатывающую истерику, и это выглядит до боли пугающе, словно бы Влад смотрел ужастик со сходящим с ума персонажем. — Ей не нравилось, когда я рисовал или писал, ей не нравилось, когда я танцевал и пытался ей что-то рассказывать о себе. — он усмехается, пусть голос его дрожит и Влад боится за его психику, боясь, что Саша просто сойдёт с ума от тех эмоций, которые скорее всего переполняют его, и которые, скорее всего, он сдерживал уже долгое время. Мысль о том, что это может сыграть плохую шутку с его магией приходит сильно позже. — Она так часто говорила мне заткнуться, что я до сих пор слышу этот ее недовольный голос. — Мне так жаль. — это все, что может сказать Влад, несмотря на то, что в его голове этот ответ был более распространенным и более сочувствующим. Он не знает, что еще сказать — Саше явно не нужна его жалость, что позже он подтверждает словами, но Владу правда жаль, что этому ребенку приходится скрывать за своей грубостью свое одиночество и раненное сердце. — Мне не нужна твоя жалость. — зло почти шипит Саша, но из-за того, что он скорее всего скрывал за своими руками свои рыдания, голос вышел сдавленным и почти отчаянным. Он делает ещё несколько вздохов, успокаиваясь и наконец убирая руки от лица, продолжая говорить. Влад замечает, что его глаза слегка покраснели от сдерживаемых слез, но Саша выглядит хотя бы не так уж убито, как сам Влад себе придумал. — Я перестал пытаться привлечь ее внимание своим прилежным поведением и пошел по другой дороге — ее ты знаешь. — он уже был более спокойным, и быстро вдохнул воздух, шмыгая носом, и вновь утирая сухие глаза. Он явно сдерживался, не собираясь плакать на улице и при нем, Влад мог его понять, но с тихой усмешкой, одной рукой заламывая пальцы на другой, Саша продолжил. — Нашел себе друзей, связался не с той компанией, начал пропадать, не приходить, пытался как-то убить или заполнить пустоту внутри. — И… — внимательно наблюдая за чужой реакцией, хмурясь, спросил Влад. — Получилось? — Нет, это все ещё чертовски больно. — он усмехается, а потом вновь закидывает руки за голову, идя по дороге и пиная ногой ближайший небольшой камень. — Ничего не помогает — ни алкоголь, ни табак, ни друзья, ничего. — ветер заставляет его длинную челку лезть в глаза, и Саша все время пытается убрать ее, чтобы не мешала обзору, но проигрывает в этой схватке. — Я не могу просто перестать быть для нее разочарованием. — Саш, ты можешь хотя бы начать, если ты хотя бы пойдешь навстречу, понимаешь… — он вздыхает, когда Саша впервые смотрит на него с надеждой. С надеждой на то, что все могло бы стать лучше, чем есть сейчас. Влад кладет руку ему на плечо и внимательно и серьезно смотрит в его глаза, говоря. — Твоя мама будет очень рада, если ты начнёшь быть с ней более открытым, ты ведь не хочешь чтобы она плакала. — Это угроза? — не понял Саша, хмурясь, тут же фыркая. — Я ненавижу, когда мама плачет. — Я понимаю, но… — он вздыхает и убирает свою руку с чужого плеча, продолжая идти просто прямо, насколько он помнит — ближе к полям и лесам, к выходу из поселка в принципе. Они не останавливались все то время, пока вели диалог, а их поселок был не настолько огромным, чтобы не пройти его за час, двигаясь все время прямо. — Я не хочу обвинять тебя, но чаще всего она расстраивается из-за тебя. — Саша останавливается на несколько мгновений, словно бы что-то обдумывая, но он ничего не говорит и не делает, прежде чем кивнуть самому себе и пойти дальше, слушая то, что Влад ему скажет. — Она не понимает, почему ты так поступаешь и почему ты просто не можешь быть нормальным. — Нормальным, как ты? — Саша не пытался вложить в это какую-то злость или обиду, но все равно из-за тона кажется, что он говорит с претензией, хотя это не так. — Она не любит меня больше чем тебя, если ты об этом. — тут же совершенно серьезно и спокойно отвечает Влад. Да, тетя Света порой относится к нему мягче, чем к родному сыну, но все равно за Сашу — своего единственного родного сына, она беспокоится гораздо сильнее, чем за Влада и это вполне нормально. Влад не считает это чем-то грубым и не считает, что родители пытаются делить их и кому-то отдавать меньше своей любви. Вовсе нет, Влад просто более стабилен, за него не нужно так уж переживать, в отличие от непостоянного Саши, эмоции которого меняются, словно ураган и его случайно можно найти в другом городе с какими-то непонятными наркоманами. — Да конечно, — понимающе кивает Саша, и махает рукой, словно бы пытаясь откреститься от своих слов. — Забей, это… Мне просто больно видеть, что кто-то так просто получает то, о чем я мечтал с детства. — эти слова звучат грустно, возможно, даже очень, но Саша говорит об этом так, словно бы это ничего не значит. Он говорит обо всей своей жизни так, будто ничего из этого не имеет значения. Будто бы он сам не имеет значения. — Это тупо, я знаю. — Ревновать вполне нормально, тем более, ты ещё ребенок. — пожимает плечами Влад, стараясь успокоить собеседника, чтобы Саша не нервничал ещё и из-за этого. Он полностью понимает Сашу, ему тоже было бы обидно, если бы какой-то незнакомец получил больше любви его отца за просто так, если бы сам Влад этой ласки и любви не видел никогда. — Ты ненамного меня старше. — качает головой Саша, выдыхая и говоря более нейтрально, пожимая плечами. — Я не считаю ревность чем-то нормальным, я знаю, что это — мерзкое чувство, вытекающее из собственничества, но я не знаю, что мне нужно сделать. Я слишком все испортил ещё с самого начала, я… — он отсекается и сглатывает, прежде чем с грустной улыбкой продолжить. — Я пойму, если они больше не захотят меня видеть, это нормально, особенно, если у них появится ещё один ребенок. — Саш, ты… — Влад осекается, не зная, что и сказать на это. Это была настолько вывернутая позиция, что просто донельзя. Почему Саша вообще думал, что после появления ещё одного ребенка, родители вдруг забьют на них болт? Разве его отец не достаточно ясно выразил свою позицию? Черт возьми, Владимир усыновил Сашу и поменял его документы, чтобы у семьи была одна фамилия и никто не чувствовал себя лишним или одиноким, почему Саша вообще продолжает думать о чем-то таком? Он останавливается, не понимая, что сказать, глядя на совершенно спокойного Сашу, который оборачивается на него только через пару шагов. — Ты мыслишь совершенно не в том ключе. — Саша хмурится непонимающе, закидывая руки за голову и потягиваясь, вставая на мыски, позже просто пожимая плечами, но ничего не говоря, из-за чего Влад продолжает. — Мы семья, Саш, мы любим тебя, как бы ты не выкобенивался, и сколько бы ты не закатывал истерик. Мы заботимся о тебе, поэтому донимаем тебя звонками и сообщениями, поэтому родители посылают меня за тобой после очередной ссоры. И появление ещё одного ребенка это не изменит, их любовь к нам обоим не угаснет, как ты там себе напридумывал. Саша смотрит на него так, словно бы он несёт полнейшую чушь, да и сам Влад чувствует себя так, словно бредит, но спустя пару минут молчания, Саша все же перестает быть просто молчаливой статуей, застывшей с выражением непонимания на своем лице. Он улыбается ему, закрыв глаза и отворачивается, заставляя Влада следовать за собой. Они ушли не так уж и далеко от поселка, но уже виднелось цветочное поле, мимо которого они проезжали. Насколько знал Влад, если ориентироваться по этому полю, они ушли на пару километров дальше от поселка, но это не страшно, солнце ещё высоко и они успеют вернуться до ужина. — Я подумаю. — все же кивает Саша, поворачивая голову на цветочное поле, усеянное самыми разными цветами. Владу всегда было интересно, как они вообще здесь растут, насколько он помнил, за ними никто не ухаживал и они были ничейными, но их красоты это не умаляло. — Это чье-то поле? — Нет, — спокойно говорит Влад, поначалу даже не смотря на Сашу, но когда сбоку слышится, что кто-то очень уверенно приминает траву, он все же оборачивается, глядя на Сашу, который стоит по пояс в траве и улыбается. — А что? Саша оборачивается на него с очень широкой улыбкой, пожимая плечами и махая рукой, то ли приглашая его присоединиться, то ли отмахиваясь от него. — Хочу порадовать наших прекрасных родственниц. И вновь отвернулся от него только для того, чтобы медленно пойти на чужое поле, не принадлежащее никому, кроме самой Земли, руками проводя по высокой траве, отводя ее от себя и почти полностью ныряя в нее из-за своего роста, не замечая того, как улыбнулся Влад, покачав головой, прежде чем пойти за ним.

***

Они вернулись только через пару часов, пахнущие травой и цветами, наполовину мокрые от того, что роса и дождевая вода ещё не успела полностью высохнуть на траве, смеясь с какой-то дурацкой шутки Сани, и напрягая своим поведением родственников. Бабушка вышла на их безудержный смех, тут же получая в свои разведённые в недоумении руки, пышный и пахучий букет цветов от Влада, пока Саша раздувался, прислоняясь к стене, все ещё с чего-то смеясь, и насколько успела понять женщина из рассказов невестки и сына — такое поведение им обоим не свойственно, так что было немного странного. Могли ли они выпить? — Ох, Владик, вы откуда такие цветы взяли? — наклоняясь, чтобы вдохнуть аромат цветов, спросила женщина, наблюдая за детьми, которые выглядели более помятыми, растрёпанными, мокрыми и пахнущими цветами, чем когда они уходили. Саша очень быстро, поспешно стягивает с ног кроссовки, быстро пробегая в гостиную, где его отец, мама и дедушка все ещё сидели за столом, казалось, не двигаясь все эти пару часов, которые они провели на улице, всучивая растерянной матери букет с широченный улыбкой, и тут же уходя обратно в коридор. Света первые пару минут даже не знает, как реагировать, просто недоуменно смотря на пестрый и душистый букет цветов, который Саша просто и очень сухо всучил ей и Алле Николаевне — ее свекрови. При этом ее сын, впервые на ее памяти за все время, которое они прожили вместе, так широко улыбался. Словно позабыв обо всех своих обидах, истериках, злости и всем другом, что бурлило в нем из-за переходного возраста, просто становясь улыбчивым ребенком. — Это что? — очень медленно отходя от шока, смотря на сына широко открытыми глазами, спросила женщина. — Цветы. — спокойно пожимает плечами Саша, как будто бы он дарил их матери ежедневно. — И… — неуверенно переводя взгляд с букета на сына, хмуря светлые брови, все же спросила Светлана. — Есть какой-то повод? — О, неужели сложно просто сказать «спасибо»? — моментально «обижается» Саша, закатывая глаза и даже поворачиваясь вокруг своей оси, явно показывая свое недовольство, но в более ребяческой форме. — Я старался, выбирал их по колористике. И Света верит ему — цветы в букете очень сочетаются друг с другом по цвету и запаху, переходя с нежно-розового цвета, в жёлтый, красный и фиолетовый. Саша и правда постарался и все это было ради…нее? Что такое могло повлиять на ее сына, что тот вдруг ни с того ни с сего решил сделать жест доброй воли? Ее сердце замирает, а глаза начинают болеть и гореть от того, что ей кажется, будто она сейчас расплачется от переполняющих ее чувств. Ее сын, самое дорогое и родное, что у нее есть, который так отвергал всю концепцию семьи, в которую они пытались его втянуть, сам протягивает им руку и делает шаг навстречу. — Ага, он ещё навернулся, когда на траве подскользнулся и серёжку свою проебал, мы ее по всему полю искали. — спокойно говорит Влад, заглядывая в комнату, тут же получая упрек от Саши и его лёгкий, почти шуточный удар по своему плечу. — О, заткнись, необязательно было об этом говорить. — улыбается ему Саша, закатывая глаза, и Влад просто треплет его по волосам, словно бы так и должно быть. — А… — Света смотрит на них стеклянными от непролитых слез глазами и чувствует себя донельзя счастливой. Если бы так было всегда. Они сейчас так напоминали счастливую семью, то, о чем она всегда мечтала — любящие свекр и свекровь, ее любимый муж, сидящий рядом и гладящий ее по плечу, и их старшие дети, которые о чем-то весело спорят — не с претензией, не для того, чтобы обидными словами задеть друг друга, а просто веселясь. И ей достаточно этого мимолётного счастья, чтобы на выдохе сказать, прервав мальчишечью перебранку. — Я беременна. — Это заместо спасибо? — усмехается Саша, тут же чувствуя, как Влад бьёт его в спину рукой, чтобы не болтал лишнего. Лицо его матери мрачнеет и она уже поджимает губы, готовая расплакаться от горечи того, что Саша вновь так резко поменялся с радости на холодный сарказм, когда он вздыхает и говорит, махая рукой. — Не делай такое лицо, мам, это круто, поздравляю. Свете показалось, что у нее остановилось сердце. Саша сказал это искренне, это чувствовалось — не было наигранности, сарказма, обиды или злости, как обычно, он как будто и правда был рад за нее. — Да ладно? — тем не менее с сарказмом отвечает Влад, шутливо закатывая глаза, получая пинок чужим локтем себе под ребра. — Очевидно, но, мои поздравления. — он отвешивает им лёгкий поклон и больше ничем себя не утруждает, поворачиваясь к Саше. — Так что, мы пойдем или нет? Думаю Аленка сейчас тоже здесь, может и Маша приехала, черт ее знает, пошли. — Да, да, да, сейчас пойдем, — резко и активно, отмахиваясь от него руками, говорит Саша, быстро забегая на несколько ступенек вверх по лестнице. — Дай телефон хоть взять. — он останавливается и поворачивается, чтобы пояснить, махая рукой. — Если Алена опять начнет рассказывать про своего Андрея, я со скуки помру. — И мой захвати. — морщась от воспоминаний о рассказах этой парочки, говорит Влад, на что Саша кивает и скрывается на верхнем этаже. — Ты его приворожил что ли? — как только Саша скрывается наверху, скептически спрашивает Владимир у сына, все ещё успокаивая разнервничавшуюся и разрыдавшуюся от чувств, жену, прижимая ее к груди и положив подбородок ей на макушку. — Фу, я таким не занимаюсь, пап. — морщится Влад, но усмехается, указывая рукой за свою спину, за которой по лестнице очень активно, с двумя телефонами в руке, спускается Саша, быстро скользя к своей обуви в коридоре, пока Влад говорит. — Это Сашке больше интересно, у него и карты таро есть. — Ой, завались, опять девчонкой меня выставляешь почём зря? — завязывая кроссовки, фыркнул мальчик, на что Влад медленно повернулся к нему с чеширский улыбкой. — Ну что ты, Сашенька, как я могу. — напевает он, под очень характерное «ой, ой, ой» от Саши, когда они вновь выходят на улицу. — Точно приворожил. — улыбается Владимир, все ещё успокаивая жену. — Хотя, может и к лучшему.

***

Вечер был отменным, Саша понятия не имел, что может так весело что-то кому-то доказывать, а он ведь даже не пил. Они даже не ругались, это была какая-то совершенно обычная перебранка — Влад доказывал ему одно, Саша, который понял, что был не прав еще минут десять назад, все равно продолжал гнуть свою линию, Владимир встал на его сторону, что удивительно, а Влад нашел поддержку в лице своего деда. Беседа у них была оживленной, и их прекрасные дамы не принимали в ней участия, сев поближе друг к другу и обсуждая что-то свое. — Ой, да идите вы, вам бесполезно что-то доказывать. — все же сдался Саша, беря свой стакан с соком, потому что чего крепче ему не налили и молча смерили странным взглядом, а еще он отхватил подзатыльник от Влада, и отмахиваясь от них рукой. — Тоже мне, гуру нашелся, иди книги почитай, раз такую фигню порешь. — закатывает глаза Влад на его выступление, видя как Саша передразнивает его и усмехается. — Что мне почитать? — тут же с вызовом спрашивает Саша, краем глаза замечая, как Владимир, сидящий рядом с ним, делает глоток вина, и ухмыляется, невинно спрашивая, махая рукой в сторону Влада. — Пятьдесят оттенков серого, которые ты под кроватью прячешь? — и его забавляет видеть, как мужчина резко убирает бокал ото рта, кашляет и непонимающе смотрит на Влада с недоверием. Бабушка и мама тоже поворачиваются в их сторону, видимо теперь больше заинтересованные их диалогом, чем до этого. Влад выглядит слегка потерянным, когда на него устремляется столько внимания одновременным, но быстро берет себя в руки. — Клевета и провокация, — совершенно невозмутимо говорит Влад, складывая руки на груди и спокойно оглядывая недоуменных родственников, прежде чем с улыбкой сказать. — Я бы не прятал. — Да конечно! — тут же с сарказмом отвечает Саша и тыкает в него ложкой, которой он ел торт. Ужасное сочетание, кто вообще научил Сашу запивать торт соком? Что за насилие над рецепторами? — Ох, ну и молодежь пошла. — даже немного смущенно говорит Михаил, предлагая отойти, чтобы заварить еще немного чая. Все молча кивают, а бабушка его даже поторапливает. — Да нет у меня этой книжки, выдумал он все! — когда тишина после этого предложения все еще не сменилась на очередной диалог, а заинтересованные взгляды его семьи все еще остались прикованными к Владу, все же сказал брюнет, закатывая глаза от идиотизма ситуации. Зато Саше было смешно, конечно, куда без этого, только и успевает, что торт пережевывать и смех сдерживать. Дело близилось к ночи, они уже понемногу начали уставать от внимания друг друга и расходится по комнатам — Саша сдался первым, уходя наверх, чтобы отдохнуть и позвал с собой Влада, заманив его тем, что у него есть новые сплетни. Владимир покачал на это головой, усмехнулся и только хотел еще немного побыть с родными, как его отвлек телефонный звонок, из-за которого ему пришлось извиниться и отойти. Он вышел не то, чтобы далеко, но ровно настолько, чтобы его не было слышно — на веранду. С нее открывался вид на темное небо и зажженные во дворе фонари, освещающие своим светом их территорию. Номер был незнакомым, но Владимир все равно ответил, потому что из-за работы ему могли звонить и с незнакомых номеров и стоило брать каждый, если уже через две секунды диалога оказывалось, что это мошенники. -Да, кто это? — ровным, даже немного уставшим тоном спрашивает Владимир, делая затяжку на электронной сигарете. Никто из членов его семьи, кроме Влада, не знал, что он таким образом борется с последствием своего длительного курения, да и не нужно им было. То, что было в прошлом — осталось в прошлом и недолжно никак влиять на настоящее, тем более, что мама бы его за уши оттаскала, если бы узнала, и ей наплевать, что ее сыну уже за тридцать пять. — Уже родного брата не узнаешь, паршивец? — этот самодовольный тон и, казалось не изменившийся еще с подросткового возраста голос, Владимир узнал бы всегда, и наплевать, что брата он не видел уже лет так шестнадцать, с того момента, как тот буквально вышвырнул его, маму и сына на произвол судьбы в чужой мир. — О, Лешенька, — довольно тянет Владимир, выдыхая пар изо рта, с ухмылкой на лице и явным переигрыванием говоря. — Сколько лет, сколько зим, как ты, как супруга? — Ты мне зубы не заговаривай тут. — Владимир был уверен, что его старший брат сейчас стоит, сложив руки на груди и кивая головой, вытягивая подбородок как бы в его сторону, как он делал в подростковые годы. И прежде чем Леша продолжает, Владимир слышит его тяжелый вздох, будто он сам себя отговаривает от перебранки. — Я по делу звоню — отцу все хуже с каждым днем, дома хаос. — И? — когда молчание затянулось, уточняющее спросил мужчина, не понимая, зачем ему эта информация. Ему глубоко наплевать, что происходит дома, у него давно другая жизнь и семья и к Сказочному миру он больше не имеет никакого отношения. Ну, почти. — Я не имею к этому никакого отношения, не забывай, Леш, — ухмыляется тот и делает паузу, показательно делая еще затяжку и на выдохе говоря, слыша, как парочка его теней где-то за спиной смеются над его словами. — Я проклят богами, а не благословлен, как и мой сын. — его голубые глаза ярко блестят во тьме, отзываясь на его слова, пусть Владимир никогда не просил об этом. Он не просил о магии или признании, не желал быть принцем или князем, он ничего из этого не желал, и был проклят за свое неверие. Он смеялся над богами и верой в каких-то небесных тварей, когда был еще дитем, но теперь смеялись лишь те, кто обрек его сущность. Как жестоко. — Если это все — я кладу трубку. — Ты не понял. — оборвал его Алексей, тяжело вздыхая и явно не желая делиться этой информацией. Владимиру было интересно только две вещи — откуда он его номер вынюхал и зачем рассказывал ему о чем-то настолько семейным, чем делиться вообще не хотел? Он что думал, что Владимир его поддержит? Смех, да и только. — Церковь гудит о новом благословлении, говорят, что нужно срочно найти мальчишку из нашего рода, благословленного богами. — Владимир усмехается, едва не смеется в голос, когда слышит как его брат, явно обессиленный поисками и с кучей проблем, пытается то ли угрожать ему, то ли что, он не понимает. — И ты прекрасно знаешь, что это может быть либо твой сын, либо… — Либо? — помогает ему Владимир с улыбкой на губах, отгоняя от себя тени, чтобы не мешали и делая еще одну затяжку, опираясь локтями о перилла на веранде. — Либо тот ребенок, о котором я ничего не знаю. — со вздохом говорит Леша и Владимир все же тихо смеется, отодвигая телефон, чтобы брат его не слышал. Ну и идиот же, с чего он вообще взял, что Владимир знает что-то о его сыне, а если бы и знал, то ничего бы не сказал. Да и вообще, почему он решил позвонить именно ему? — Сочувствую, — пожимает плечами Владимир, не имея больше никакого желания вести диалог с этим человеком и говоря с улыбкой. — Передай своей матери наши искренние соболезнования, когда отец умрет. — Какой же ты мудак. — слышит он чужое шипение и это доставляет ему неподдельное удовольствие. А он что, должен плакать о том, что ненавистный ему человек умрет? Или втягивать свою жену и детей в весь этот фарс, который всегда происходит, стоит Владимиру появится хоть на одном семейном собрании? Спасибо, но его жене сейчас лучше не нервничать, а дети — неокрепшие юнцы, так что не стоит. — Пф, с чего ты вообще взял, что тебе нужно искать какого-то ребенка? — развязно спрашивает мужчина, скучающе рассматривая свои аккуратные ногти. — Разве у тебя не родилась дочь, как ее там, Аля, Ася? — Астра. — раздраженно поправил его Алексей под «ну вот» от Владимира и со вздохом продолжил, прекрасно понимая, на что намекает его брат. — И нет, это не она. Во-первых, в благословлении сказано, что обязательно должен быть мальчик, а во-вторых, в ней нет ни капли магии. — Прямо таки ни капли? — даже удивленно спрашивает Владимир, ведь это и правда удивительно. Леша, как бы ни отрицал, все же был благословлен богами и у него был какой-никакой уровень магии, да и у его жены — чистокровной принцессы соседнего княжества, также была магия, и просто невозможно, чтобы их общий ребенок был не магом. Владимир бы не удивился, даже обрадовался бы, если бы их дочь была одним из сильнейших магов, но, чтобы ни капли магии… Хотя, учитывая, что она — второй ребенок своего отца, а не первенец, в какой-то степени это было ожидаемо. В их семье магия переходит от отца к первому ребенку — не важно, рожден он в браке или нагулян на стороне, все следующие дети также получают магию, но гораздо слабее, чем первый ребенок. Быть не может, чтобы Саша забрал всю магию у своего отца, не оставив абсолютно ничего. — Вы же с Лилей маги. Быть того не может. — Но, тем не менее, моя дочь не маг. — раздраженно говорит Алексей и что-то на фоне шуршит и Владимир слышит, как Леша чикает зажигалкой. — Получается, что у меня есть ребенок на стороне, только от кого, я понятия не имею. — Пф, ты столько женщин пере… — с усмешкой говорит мужчина, но его перебивают на половине слова, видимо, Леше неприятно это слышать, интересно даже, отчего так, раньше он не смущался своих любовных похождений, даже хвалился этим. Неужели брак на него так повлиял? — Не продолжай. — резко обрывает его Алексей, раздраженный таким поведением брата, что сейчас, что пятнадцать лет назад, все такой же раздражающий юнец. Если бы не безвыходная ситуация, Леша бы к нему никогда бы не обратился. — Я был молод. — Конечно, братец, я тоже был молод, только я не спал с каждой встречной. — упрекая, говорит Владимир нараспев, желая лишь позлить брата и чтобы он наконец-то бросил трубку. Его совершенно не умиляло вспоминать о чужих похождениях, а после следить за теми женщинами, с которыми спал его братец, чтобы убедиться в том, что никто из них не забеременел. Это был один из приказов отца, о котором Леше знать не нужно было. Как будто теням Владимира больше делать было нечего. — У тебя уже была невеста. — раздраженно закатывает глаза Алексей, понимая, что аргумент достаточно хлипкий, и Владимир упрекает его даже в этом. Чертов паршивец. — У тебя тоже, это не мешало тебе изменять. — совершенно спокойно, ровным голосом, говорит мужчина, закатывая глаза. Да они там все были едва ли не с детства помолвлены, только ему хватало уважения к невесте не изменять ей и стараться ее полюбить, что было совсем не сложно, а вот Лешу, видимо, что-то не устраивало в Лиле, раз он начал изменять ей и даже не в Сказочном мире. — Ты меня поучать вздумал? — раздраженно спрашивает Алексей, проводя рукой по лицу. Он знает, что накосячил, знает, но поучения от этого паршивца, который младшего его на пять лет, слушать не собирается. — Что ты, нет, конечно, это ведь теперь твоя проблема, не моя. — спокойно, растягивая гласные, говорит мужчина, под сбивчивые попытки Леши еще что-нибудь сказать, но Владимир быстрее сбрасывает звонок, чем он успевает придумать предлог, чтобы продолжить их диалог. — Что случилось? — обеспокоенно спрашивает Света, оглядываясь на супруга который подошёл к ней со спины, чтобы сесть рядом с ней. Его не было как-то слишком долго и она начинала беспокоится, не то, чтобы ей было некомфортно с его родителями, но все же. — Ничего не случилось, дорогая, это по работе. — легко махнул рукой Владимир, не замечая, как взгляд его матери немного тяжелеет от этого. Она-то прекрасно знала, что он врет, в отличие от жены, которая все еще беспокойно смотрела на него, пытаясь понять, лжет он или нет, но в конечном счете принимая его слова за чистую монету, расслабляясь. — Ты ещё не устала? — спрашивает он, глядя на часы, время на которых уже близилось к одиннадцати, и в это время дома Света уже спала. — Уже достаточно поздно. Светлана лишь смущённо кивает и извиняется, прежде чем уйти, она хотела потянуть и супруга за собой за руку, но тот лишь поцеловал ее в щеку и сказал, что подойдёт немного позже. Светлана на это лишь кивнула, пусть и кинула обеспокоенный взгляд на него, прежде чем уйти, и только когда Владимир был уверен в том, что она его не слышит, он расслабленно откинулся на спинку стула, проводя рукой по лицу. — Что случилось? — обеспокоенно спросила его мама, отправив своего мужа сделать ещё чая, чтобы они остались наедине. Ее сын редко был в таком состоянии, пусть это и отличалось лишь на долю от его обычного поведения, теперь Володя казался ей более напряженным и задумчивым, словно бы его что-то очень беспокоило. И это явно была не работа, а ежели так, то была только одна причина. — Опять он звонил? — Леша звонил, жаловался, что отцу все хуже. — спокойно сказал Владимир с тяжёлым вздохом, не зная, кого именно мама имеет ввиду, говоря «он» — отца или брата, и его мама выдыхает только что-то вроде «ясно», не утруждая себя более распространенным ответом. — Как будто это имеет к нам хоть какое-то отношение. Этот ублюдок кинул нас на произвол судьбы и заставил буквально выживать в другом мире, а теперь, когда ему что-то резко понадобилось, он вдруг вспомнил, что мы семья. — Вов, я понимаю твою злость, но он твой отец. — женщина вздыхает и Владимир знает, что ей самой неприятно говорить об этом, ей неприятно вспоминать, что ей пришлось пережить из-за его ублюдка отца, который просто по своей прихоти решил изменить своей законной жене. — И он не последний человек в Сказочном Мире, ты же знаешь, что может быть опасно идти против него. Владимир знал, но и мирится с этим не мог, может быть Сказочным миром отец и правил хорошо и гуманно, но как отец он был отвратителен. Он не заботился ни о родных детях, ни о бастардах, которые появились на свет лишь по его прихоти, и все эти бастарды, кроме Владимира, по его же прихоти были убиты. Владимир все еще помнил, как на коленях умолял отца сохранить жизнь одной девочке — его сестре, не родной, правда, от другой женщины, а не от его матери, но к которой он искреннее привязался. Та девочка была милой, светлой и очень доброй, как лучик солнца в этой скучной и серой жизни, но отец не послушал его, не отреагировал на его мольбы и даже слезы, приказав обезглавить эту девочку у него на глазах. И Владимир ничего не мог сделать, он же такой же чертов бастард, как и все эти невинные дети, а его отец — правитель Сказочного мира. Слишком большая разница в статусах, чтобы он пытался нанести отцу какой-то вред. Леша отхватывал от отца за то, что он недостаточно хорош в том, чтобы быть будущим правителем, что он недостаточно хорош в магии и вообще едва ли не отброс общества, а Леша ведь истинный наследник на престол — его кровь отвратительно чистая со стороны родословной их отца и он все равно был худшим сыном для Всеволода. Что же, их отец всегда был строгим заносчивым ублюдком, считающим своих детей просто инструментами или игрушками, чьи жизни можно дать или же отнять. Владимир отхватывал меньше лишь потому, что ему было глубоко плевать на то, что там говорит его отец, особенно он не собирался считаться с его мнением, после того, что он сделал. Владимир не претендовал на трон, он развивал свою магию и заботился о своей невесте и будущем ребенке, стараясь стать лучше, чем его отец. Ему было плевать на эту власть, потому что она ничего хорошего никогда не приносила — пока он был бастардом с темной магией в своем княжестве, он подвергался насмешкам и несправедливому отношению, с ним не считались, даже за человека его не считали, они считали его лишь пороком, клеймом на такой чистой крови княжеской семьи. Смешные. Как будто сам Владимир виноват в своем рождении. Он хотел стереть всю свою мерзкую семейку с лица земли, но не ради трона, власти, денег или еще какой ерунды, которая принесла бы ему проблемы, он искренне желал кровавой мести. Он желал, чтобы отец захлебнулся в собственной крови, чтобы он страдал также, как все они эти годы, он желал перерезать ему глотку достаточно глубоко, чтобы он был жив, но с каждой минутой терял бы столько крови, сколько бы привело его к смерти, он желал ему боли и мучительной смерти, множество раз представлял, сколько бы он мог устроить беспорядков, просто отдав свое тело и разум тому безумству, к которому его порой склоняли тени, но… Но теперь, с появлением Влада в его жизни у него были другие приоритеты. Он отказался от мести и потратил все свое время ради того, чтобы сделать жизнь своей матери и сына лучше, чем когда либо. Он был для них лучшим сыном и отцом, он буквально сделал все, чтобы добиться того места, где он есть сейчас и быть всем для своей семьи. Лучшим человеком, на которого они могут положиться, тем, кто может их поддержать, выслушать, оказать любую поддержку дать все самое лучшее. И ему это удалось. Он был гораздо лучше, чем его отец, в разы лучше, кто бы, что не говорил, но он обеспечивал мальчиков, заботился о них, интересовался ими и их делами, он никогда их не ругал, не бил и не запугивал, как было с ним, он старался дать им все самое лучшее, чтобы они ни в чем не нуждались и были счастливы и он был для них лучшим отцом. — Я и не собираюсь идти против него, мам. — расслабленно говорит мужчина и улыбается. Он не совсем уж идиот, чтобы идти против человека, у которого власти больше, чем у него раза в три. Он просто не позволит им забрать Влада или Сашу, не даст им ни единой возможности, чтобы увидеться или промыть Саше мозги, хотя, зная шатена достаточно, Саша, скорее всего, просто на смех их поднимет. И правильно сделает. — Но ты по факту украл из-под их носа Сашу. — заметила женщина не то, чтобы упрекая, скорее просто говоря об этом как о факте. Она не была против того, что ее сын женился на этой женщине — Света была замечательной невесткой, немного скованной и неловкой, но это поправимо, главное, что она была доброй, милой и любила Владимира, все остальное приложится. А Саша был ее небольшой копией, только более развязной и свободной — она много слышала о том, что Саша не будет терпеть их установки, когда приедет и что лучше им быть готовым к его грубости и нетактильности, особенно учитывая то, что на свадьбе Саша не был сильно уж рад всех их видеть. Хотя, это была вполне здоровая реакция — Саша просто опасался незнакомцев, так что ни Алла, ни Михаил не держали на него зла, тем более их забавляло видеть, что из всех людей Саша выбирал именно Влада, чтобы проводить с ним время. Почему-то это умиляло, но и было вполне логично — Влад был его ровесником и его Саша знал, в отличие от всех остальных. Да и сегодня он не вел себя совсем уж закрыто, вон они даже букетики им подарили, возможно, только возможно, семья Саше и правда идет на пользу. Он уже явно отличался от того образа, что был на свадьбе и какой образ себе придумала сама Алла по чужим рассказам. — И? — спокойно спросил Владимир, благодаря Михаила за принесенный чай. — Считаешь, я поступил неправильно? — Ни в коем случае. — резко ответила женщина, представляя, какой хаос начался бы, если бы Саша попал в руки Леши или Всеволода. Мальчишке только так бы сломали психику, заставляя быть не более чем инструментом в их целях. Она гордилась своим сыном и не только за то, что он позаботился о чужом ребенке или что принял в свою семью женщину с ребенком, нет, совсем не по этому. Владимир был достаточно стойким и сильным душой, раз смог пережить боль от потери невесты, и жить дальше ради любимого сына, которого он ни разу ни в чем не упрекнул. Она гордилась им за то, что он смог искренне полюбить Свету и Сашу, несмотря на то, то раньше он ставил перед собой цель лишь приглядывать за этими людьми, чтобы Леша о них не узнал и не забрал. Она гордилась тем, что он делал для них, как он пытался сделать их жизнь в разы лучше и быть для Светы замечательным супругом, а для Саши — отцом, ни разу не давая им повода усомниться в себе и не посвящая в то, что может стать угрозой их безопасности. — Но, что ты сделаешь, когда кто-нибудь из них узнает? — Никто не узнает, я позабочусь об этом. — и уверенность в его тоне и глазах это все, что нужно Алле для спокойствия. Что же, если ее сын так говорит, значит, все будет в порядке.

***

Влад зевнул, переворачиваясь на бок и надеясь досмотреть сон, который он видел, что в принципе ему никто сделать не мешал — Саша куда-то ушел ещё часа так два назад по ощущениям, родители его не трогали, ведь мальчики с дороги, они устали, пусть поспят подольше, а бабушка с дедушкой его слишком любили, чтобы тревожить. За эту ночь не произошло чего-то сверхъестественного — Саша спал как убитый всю ночь, поэтому она и прошла спокойно, потому что этот чертёнок никуда не лазал. — Влад, где твоя книга? — голос отца, когда он перевернулся на другой бок, был немного неожиданным, но из-за сонливости, Влад не придал этому значения. Ну интересуется отец где его магическая книга, в которую он записывал все заклинания и всех существ с историей сказочного мира и его семейным древом, ну и что? Это не была полностью его книга, она скорее перешла ему по наследству от отца — Владимир и сам по юности записывал всех магических существ, которые живут у них в княжестве, но после переезда перестал интересоваться этим и разрешил забрать свою книгу сыну. В ней было ещё много пустых страниц, поэтому Влад записывал туда свои знания и исследования, которые в основном касались его семьи. — В чемодане в моем. — через какое-то время слабым от сна голосом сказал Влад. Ну по крайней мере он ее туда клал, да и вообще, к чему такие вопросы? Отец годами не проявлял интерес к его записям, пусть и помогал их составлять, рассказывая свои истории и помогая добыть нужную литературу, с чего вдруг такой интерес? — А что? — Ничего, — Влад почти чувствует как отец пожимает плечами, будто ничего и не было, и уже собирается вновь уснуть, когда мужчина добавляет. — Просто Саша её сейчас читает. — Ну и пусть читает. — бурчит Влад, не видя в этом никакой проблемы. Саша и раньше таскал его вещи, иногда в такую наглую, что приходилось давать ему подзатыльник, чтобы вспоминал, что эта вещь не его. Рубашки, джинсы, ремни, футболки, шорты, часы, ключи, тетради, учебники, домашнюю работу, Саша таскал буквально все, что плохо лежало, иногда спрашивая разрешения, иногда нет, ну так и что такого, если тот снова стащил его вещь без разрешения?.. Ровно ничего, пока Влад не вспоминает, что уже начал вписывать его и Свету в их родословную, собирая про них всю информацию, которую только мог. Это не было чем-то криминальным, просто его размышления насчёт пророчества, в которое он уже начал вплетать Сашу и… Это заставляет его резко подскочить на кровати, поворачиваясь на отца и несколько раз моргая, прежде чем более напряжённо спросить. — Что? Отец лишь пожимает плечами, кивая головой на дверь комнаты, предлагая Владу выйти и самому посмотреть, раз ему он не верит. Влад переводит напряжённый взгляд с отца на дверь и обратно, прежде чем чертыхнуться и все же подняться с постели. Он раздраженно спускается вниз по лестнице весь растрепанный, помятый и сонный, замечая, что Саша, напевая себе что-то под нос, лежит на диване к верху ногами, головой к полу и читает его книгу с такой широченной улыбкой, что несложно догадаться, что он смеется едва ли не над каждым написанным там словом. — Ты чего выперся? — даже не поворачивая на него голову, спрашивает Саша с ухмылкой, и Влад не понимает его претензии на пустом месте. — Я думал, ты до полудня проваляешься, выспался что ли? — Влад без лишних слов подошел к нему, вырывая книгу из его рук, и едва не заставляя Сашу упасть на пол, благо тот руки успевает выставить и не слишком уж элегантно свалиться на пол, тут же быстро поднимаясь. — Эй, какого черта! — Мамочка не научила тебя не трогать чужие вещи? — шипит на него Влад, захлопывая книгу буквально перед чужим носом и не обращая внимания на то, что отец попросил его выражаться вежливее. — Ты тупой что ли? — недоуменно спрашивает его Саша, складывая руки на груди, не понимая, с чего Влад на него вообще взъелся, ему что жалко какой-то книжки? Не то, чтобы Саша был настолько наглым и хамовым, но просто книга же реально была ни о чем и больше напоминала какую-то записную книжку, так какая разница? — Ты мне сам разрешил ее взять. — Я спал в это время, я тебе с десятого этажа разрешу прыгнуть, только бы от меня отвалил. — язвительно отвечает ему Влад, потому что у него отвратительное настроение — ему не дали поспать и досмотреть свой прекрасный сон, так эта мелочь с ним еще и пререкается. — Ой, да конечно, боюсь-боюсь, — издевательски коверкая голос, говорит Саша, корча рожу, а потом протягивает руку, даже не прося, а требуя. — Дай книжку. — Нет. — окинув «брата» достаточно холодным и невпечатленным взглядом, сказал Влад, подсовывая свою книгу подмышку, смотря на то, как маска «крутости» Саши распадается буквально через секунду, превращаясь в его обычное нытье. — Ну, Влад, ну пожалуйста, у меня мама телефон забрала и ушла, а по телевизору тут только дедовские сериалы про полицейских, мне скучно! — вот это было похоже на обычное поведение Саши — нытье, это гиперболизированное преувеличение, раздувание проблемы, нытье, перемешанное с просьбой, в попытку вызвать у него жалость. Только Влад в этом вопросе непреклонен — Саше не нужно знать о том, что написано в этой книге, отец просил следить за этим, они хотели уберечь его от этого, а не давать ему самому едва не ломать себе жизнь. Его правда даже горькой не была, они понятия не имели, как Саша на нее может отреагировать, а потому логично решили, что она ему не нужна. — Не моя и не моих вещей проблема, вали на улицу, если тебе так скучно. — кивая на входную дверь, видя как лицо Саши вновь приобретает это выражение лица, означающее ишь один вопрос «ты что, идиот?». — Там дождь, если ты не заметил. — раздражающе с сарказмом отвечает ему Саша, закатывая глаза и кивая на окном, за которым из серых, почти черных туч льет такая стена дождя, что нельзя даже носа на улицу высунуть так, чтобы тот не промок. — Раньше тебя это не останавливало. — спокойно говорит Влад, а потом, потеряв интерес к этому разговору, который все равно ни к чему особо не вел, и понимая, что не стоит и дальше так грубить, иначе это может перерасти в очередную ссору, разворачивается и идет на кухню, только потом слыша, что Саша неизменно следует за ним, но молчит, видимо, обдумывает, что он вообще ему скажет. — Да что такого в этой книжке? — опираясь рядом с Владом о столешницу, пока тот наливал воду в чайник и ставил его на подставку, нажимая кнопку, спросил Саша, пожимая плечами и вообще не понимая, чего Влад так завелся. Ну он же реально спросил, и Влад не спал, когда Саша заходил — тот проверял социальные сети, и разрешил ему, да и вообще. — Нормальная такая сказочка, не на мой вкус, но мне выбирать не приходится, правда, я не думал, что ты такое любишь, весь из себя важный такой, а читаешь фигню для детей. — Неважно, что в этой книге, Саша, не бери мои вещи без разрешения, я же не беру твои вещи. — менее раздраженно, заваривая себе чашку кофе с молоком, говорит Влад, прикрывая рот, чтобы зевнуть. — Так у меня и нет ничего. — пожимая плечами, совершенно спокойно говорит Саша, явно прибедняясь, потому что он с отцом купил ему достаточно вещей. — Тебе кофе заварить? — переключая тему разговора, надеясь, что Саша, как ребенок, забудет о чем они говорили и отстанет от его книги. Конечно же, подросток кивнул, на что Влад усмехнулся и решил увести диалог в более повседневное русло, раз уж он проснулся и уснуть теперь явно не сможет, а дома они заперты из-за дождя, то почему бы и нет. — А тетя Света вообще куда уехала? Да и с чего бы ей у тебя телефон забирать? — Да без понятия, сказала, мол, нужно и все, но она давно уехала, еще до дождя. — не то, чтобы раздраженно, но явно немного недовольно казал Саша, а потом добавил. — А телефон забрала, чтобы я с вами больше общаться начал, видите ли это замотивирует меня. — а вот это уже звучало раздраженно, Саша так закатил глаза, что они едва мозг не увидели, пусть это физически невозможно. Просто мама уже надоела с этими своими попытками подружить их — да понял Саша, что должен любить этих двоих и называть их братом и папой, только не хочет он, не хочет и все. — Ага, бегу и падаю. Да, мама вышла замуж за Владимира, да тот его усыновил, дал свою фамилию и отчество — да, Владимир зашел настолько далеко, да смирялся с его характером и выходками, принимая Сашу всего как должное и считая его своим вторым сыном, просто странно все это. Саша не мог довериться этому человеку, несмотря на то, что знал его уже год — для него Владимир появился из ниоткуда и также замечательно мог исчезнуть в это никуда с Владом и помахать им ручкой. Саша просто не мог до конца им поверить — да, все было хорошо, просто замечательно, они выглядели как настоящая счастливая семья, особенно, когда Саша немного выпивал и ему было просто весело. Особенно, когда он забывал о тяготах на своей душе и просто веселился, как и должен ребенок своего возраста, но это все казалось какой-то фальшивкой, словно за всем этим крылось нечто большее, чем простая и открытая любовь Владимира к его маме. — Ну, у меня где-то приставка была, можем в гостиной поиграть, а у отца работа, так что ты навряд ли бы с ним и так «пообщался». — усмехаясь, прекрасно зная, что сам бы Саша никогда первым не начал разговор с его отцом, говорит Влад, протягивая ему чашку с кофе. Влад уже давно запомнил, какие у его младшего брата вкусы, это было не так уж и сложно, в основном Саша никогда не был привередливым, ел все, что положат и никогда не жаловался, но несколько предпочтений у него все-таки было. Например, он очень любил кофе со сливками, сахаром и шоколадной посыпкой — Влад много раз видел, как Саша сам его себе готовил, и как мог несколько раз на дню его пить, пусть, если это замечала тетя Света — Саша всегда получал нагоняй. Или что он любил любые блюда, связанные с курицей — котлеты, ноги, крылья, грудка, вареная, жаренная, запеченная — все, что угодно, только бы это была курица, потому что мясо у нее нежное, нежели ваша свинина, индейка или говядина. А еще Саша любил фрукты — это было не очень заметно, но найти Сашу с каким-нибудь апельсином, бананом, мандарином или, как в последнее время летом — с пачкой клубники, черники, голубики или малины — всем, что продавалось на рынке, было очень легко, да он и не прятался. — Он разве не в отпуске? — делая глоток своего сладкого кофе, спрашивает Саша, задумываясь об этом моменте, потому что работа Владимира тоже была немного странной, и Саша до сих пор понятия не имел, кем работает его отец. В их семье были деньги, причем не маленькие, как и говорил Саша, жили они неплохо, возможно, даже выше чем привычный средний класс — Владимир ни разу не упрекнул никого из них в больших тратах, да и сам на покупки не скупился. Саша несколько раз замечал чеки в тех коробках на украшения или технику, которая преподносились ему или маме, и чеки были на немаленькую сумму, как и в принципе и квартира с современным ремонтом, и такая особенность, что ни Владимир, ни Влад, никогда не смотрели на ценники — если им нравилась вещь, они просто брали ее, не задумываясь о том, сколько придется денег отдать на кассе. И это казалось бы более нормальным, если бы Саша хоть что-то знал о работе Владимира, он ведь понятия не имел, откуда у него деньги, но если он пытался спрашивать маму или Влада, то те говорили очень простую и расплывчатую вещь о том, что Владимир простой бизнесмен. Саша никогда не слышал историй с работы, обсуждения сделок, имен людей или чего угодно, что подтверждало бы эту легенду, хотя, может быть стоило бы просто поинтересоваться самому и напрямую, навряд ли бы Владимир ему отказал, но это казалось чем-то неловким. И еще одной странностью было то, что Владимир как будто избегал тем о своем прошлом, хотя, может быть, Саше просто казалось, не должен ведь человек вываливать всю свою историю за один год знакомства? Он никогда не говорил о том как проходило его детство, не было абсолютно никаких шуток или историй из его детства, не было даже ни единой фотографии, да даже его мать молчала об этом и всегда переводила тему, если вдруг нечто подобное начинало заводиться. Зато от тети — сестры Владимира, Саша успел наслушаться историй о ее детстве, но Владимир в них вообще не фигурировал, как будто рядом его никогда и не было в жизни у Марины. Порой, если Саша об этом задумывался, это вызывало какой-то странный дискомфорт в груди, как будто было что-то еще, чего он просто не мог увидеть или понять, но он старался отгонять это от себя настолько далеко, насколько мог, навряд ли это имело значения. Все, что было важно — у Владимира не было судимостей, и вроде бы ничем противозаконным он не занимался, Саша узнавал и наводил некоторые справки, пусть и не был до конца уверен в их достоверности. — Нет, Саш, он не в отпуске. — спокойно говорит Влад, становясь рядом с Сашей, не совсем понимая, почему его это волнует. — Просто он может работать и из дома. Он вообще не думал, что Саша из того типа людей, которых очень беспокоит, откуда у его семьи доход, ну не выглядел Саша больно уж этим заинтересованным. Влад был уверен, что Сашу беспокоит все что угодно — гулянки, друзья, хобби, учеба, просто разложение на диване, но не такие банальные вещи. Они с тетей Светой не врали ему, когда говорили, что Владимир — бизнесмен, у папы было несколько точек и людей, с которыми он работал, была своя небольшая команда, которая занималась чем-то, но Влад не очень вникал — не очень хотел пока что, пусть и понимал, что, вполне вероятно, этот бизнес потом перейдет ему по наследству. — Как он может работать в этой глуши? — морщится Саша, сначала думая просто предложить фильм посмотреть, когда вспоминает, что здесь даже интернета нормального нет и скачать его ниоткуда нельзя, а на телевизоре, скорее всего, никаких фильмов нет. Влад лишь пожимает плечами, не считая нужным задаваться такими вопросами, когда слышит какой-то шум в коридоре и какие-то мужские голоса, что странно — папа вроде бы в ванную пошел, ну или что-то такое, а дедушка, вероятно, был либо на втором этаже, либо уехал с бабушкой и тетей Светой, тогда кто был тот мужчина, с которым разговаривал отец? Влад хмурится, не зная, что делать и еще раз смотря в окно, за которым дождь лил такой непроглядной стеной, что ни единый человек в своем уме, не заявился бы к ним. — Кто это с утра пораньше? — как ни в чем не бывало спрашивает Саша, поворачивая на него голову, но видя лишь то, как хмурится Влад и слышит, как Владимир начинает говорить с кем-то, едва не повышая тон голоса, что странно. Этот мужчина всегда был таким спокойным и улыбчивым, что Саша вообще сомневался в том, что тот умеет злиться, так что это было странным, и одновременно с этим интересным. Влад не удерживает его, когда он начинает шагать в сторону коридоре — лениво, спокойно, и делая еще один глоток сладкого кофе, наоборот, он идет за ним также медленно и тихо, подслушивая, о чем вообще разговор. Они подходят, едва не подкрадываются ближе к коридору, начиная прислушиваться к тому, что происходит в коридоре. — Я, конечно, польщен, что ты посетил нас, Лешенька, но ты здесь ничего не найдешь. — то, что отец говорил с угрозой в голосе читалось настолько легко, будто он и не пытался этого скрыть, что удивительно. Владимир всегда был достаточно спокойным, Влад удивлялся, как он на Сашу ни разу не наорал за все его выходки, так что выдержка и самообладание у него было на уровне, конечно, если он специально сейчас не хотел показать свою пассивную агрессию, это многое бы объяснило. — То, что ты копнул под меня, ничего не меняет. — Да что ты? — Влад хмурится, не то, чтобы узнавая голос, но слегка выглядывая из-за стены и замечая человека, что ведет разговор с отцом и его появление точно ни к чему хорошему не приведет. Саша лениво стоит о стены, оперевшись о нее плечом и спокойно наблюдает за тем, что происходит. — Хочешь сказать, что просто так усыновил какого-то пацана? — Саша едва не выплевывает кофе, глоток которого сделал буквально секунду назад, слишком резко поворачивая голову в сторону разговора и хмурясь, потому что не было никакого шанса, что речь не о нем. Кто это, черт возьми? — Я знаю тебя, ты не настолько альтруист, да и тем более, серьезно, семья с одной из тех женщин, которых я трахнул? — этот злой голос усмехается и едва не хохочет, когда Саша просто замирает, чувствуя, как резко и в разы возросло его раздражение, которое от милого спора с Владом только утихло. Он чувствует, что Влад кладет ему руку на плечо, как будто удерживая от того, чтобы пойти и ударить этого мужчину, пусть Саша даже его лица не видел, но раздражение от его грубых слов в сторону матери было. — О нет, братец, я уверен, что это все не просто так. — Можешь уверовать хоть в Дьявола, меня это не касается, оставь меня и мою семью в покое, и передай отцу хорошей дороги в Ад. — с усмешкой, легко махая рукой, говорит Владимир, видя, в какой ненависти искажается лицо этого человека от его слов. О, он всегда знал, чем его задеть и как вывести из себя, это не так уж и сложно, только вот сейчас и правда хотелось избавиться от него побыстрее — он не хочет втягивать свою семью в эти глупые разборки, он давно отошел от этих дел и теперь его главная задача — беречь своих детей и беременную супругу, все остальное приложится. — Можешь передать ему это в лицо, он приглашает тебя и твою семью в гости. — они не видят, но скорее слышат, что что-то шуршит, а еще видят какой-то конверт, который Владимир, едва взяв в руки, просто выкидывает себе за спину, даже не глядя на него, и он долетает почти до ног Саши, который дергается резче, чем Влад успевает его поймать, и хватает этот странный конверт, разглядывая его и одновременно с этим слушая чужой диалог. — С каких пор ты записался в гонцы? — вдруг смеется Владимир, прислоняясь плечом к стене, а потом елейно спрашивая, рассматривая собственные ногти, будто вообще не имея никакого интереса к этому диалогу. — Неужели в княжестве все настолько плохо? — В каком княжестве, мы что, в семнадцатом веке? — моментально шепотом спрашивает Саша, на что Влад зажимает ему рот рукой и шипит на него. — Да тихо ты, не думай об этом. — шипит на него Влад, наблюдая самую яркую мимику Саши, когда он одновременно передразнивает его, закатывает глаза и хмурится. Руку ни один из них не убирает и не пытается, только вслушиваются в чужие слова. — Я не гонец, неужели не могу зайти в гости к дорогому брату? — услышали они недовольный голос, спрятанный за усмешкой, но слишком уж пропитанный ядом, и это не могло не напрягать — Влада это напрягало потому, что он имел представление, что это за человек и не имел к нему ни единого положительного чувства, а Саше просто было непонятно, что происходит. — Не можешь, вы отреклись от нас, так что мы друг другу — незнакомцы, вот и вали домой. — совершенно недвусмысленно выгоняя этого человека из своего дома, говорит Владимир и даже делает шаг вперед, буквально заставляя Лешу отступить назад. Он не хотел терпеть этого человека в своем доме, а то мало ли, что он еще ляпнет, а мальчики не так поймут, они и так услышали слишком много, чем нужно, особенно Саша, не нужно еще сильнее разрушать их доверие. — А что такого, даже с женой не захочешь познакомить, с сыном? — и Влад едва удерживает Сашу, когда тот начинает выше поднимать свою чашку с кофе, видимо для того, чтобы швырнуть его в того человека. — Саша, только попробуй. — шипит ему на ухо Влад, отбирая у него чашку и отставляя ее куда-то на полку шкафа, что был за стеной. — Ты создашь только больше проблем, если сейчас влезешь. — Саша не то, чтобы не верит ему, но корчит такую рожу, как будто старается выставить себя полным идиотом, из-за чего Владу со всей серьезностью просто приходится сказать ему. — Это плохо обернется в первую очередь для тебя. — С Владом ты знаком, а с Сашей у тебя нет и не может быть никаких дел, ясно? — голос с каждым словом становится все тверже и злее, а потом Саша замечает, что на секунду все ламп в коридоре мигают, когда Владимир достаточно строго говорит. — Проваливай. А потом наступает тишина, такая, словно бы того человека, его собеседника, здесь никогда и не было, а Владимир поворачивается к ним с спокойной улыбкой, как и обычно и только тогда Влад медленно убирает руку от его рта. Они напряженно молчат какое-то время, что удивительно, будто каждый из них по-своему анализирует ситуацию, даже Саша не начинает лезть с расспросами, что странно. А потом Саша утирает рот рукой, потягивается и с улыбкой спрашивает, разворачиваясь к лестнице. — Ты вроде говорил, что у тебя приставка есть? — Влад только заторможено кивает, еще несколько секунд хмуро смотря на Сашу, будто ожидая от него еще чего-то, но он просто заходит в комнату, забирая с полки свою чашку с кофе и делая глоток, прежде чем пожать плечами и безразлично сказать. — Ну так и тащи ее сюда, скучно же. Влад смотрит на него ещё две минуты, не в силах понять, и правда ли Саша так спокойно на это отреагировал, но потом все же разворачивается и поднимается наверх по лестнице, не понимая, почему Саша вроде бы так спокойно на это отреагировал. Владимир же внимательно следит за реакцией Саши, ожидая, что как только Влад уйдет наверх, его засыплят вопросами, но такого не происходит, Саша просто уходит в комнату, попивая свой кофе и садится на диван. Владимир на это слегка хмурится, не понимая, такой реакции сына — Саша всегда был очень эмоциональным и вспыльчивым, так что было ожидаемо, если бы он закатил истерику, но этого не произошло. Хотя, это даже к лучшему, Владимир сейчас был раздражён — он не ожидал появления Лёши и был ему совершенно не рад — тот заявился без приглашения, так ещё и по такой тупости, да и требовать что-то смел, ну не нахал ли? Владимир не хотел иметь со своей семьёй никаких дел, и это было делом принципа — он не был обиженным ребенком, который просто не мог простить своих родителей, вовсе нет, у него были причины их не любить и прощать он их не собирался, а уж детей или семью свою втягивать в это — последнее дело. Он вздыхает, стараясь отогнать от себя это раздражение, проводя рукой по волосам и уходя в другую комнату, надеясь, что ничего больше такого не произойдет. Саша внимательно провожает его взглядом, отставляя пустую чашку на кофейный столик, а потом резко поднимает толстовку, вытаскивая это вычурное письмо, про которое, кажется, его дорогие домочадцы забыли. Оно было каким-то немного большим, чем обычный лист А4, сложенный пополам, в вычурное конверте — Саша не то, чтобы никогда не видел таких писем, но они казались странными и видел он их только в фильмах, обычные люди пользовались социальными сетями или звонками, никто уже лет тридцать никому письма в конвертах не передавал. А это письмо было в конверте, обрамленном по краям каким-то синеватым узором, который на верхнем краешке письма образовывал что-то наподобие герба, а ещё оно было закрыто какой-то синей печатью, в которой тоже был какой-то рисунок, но его было плохо видно. Саша воровато огляделся, беспокоясь о том, что Влад или его отец могут плохо отреагировать, если увидят, что он читает это письмо. Но он надеется, что ничего страшного не произойдет, если он прочтет это письмо, поэтому он аккуратно срывает сургутную печать и достает этот лист бумаги, сложенный вдвое и открывает его, пусть и тут же восклицает. — Что это за черт? — возмущается Саша, смотря на просто какой-то набор узоров, но никаким образом не похожий на язык. Это и правда был лишь набор непонятных символов, вообще никак не похожий на язык, как будто ребенок пытался свой язык придумать, но ничего не вышло и получилась какая-то глупость. — Это вообще что? — Я даже забыл, что ты это забрал. — Саша аж подпрыгивает от голоса, что раздался рядом, наблюдая за тем как Влад отставляет приставку с джойстиками на мягкий ковер, который находится на расстоянии от дивана, на котором он сидел. А потом, как тот встаёт и подходит к нему, вырывая письмо из его рук, быстро пробегая по нему глазами, будто понимая, что там написано, а потом начинает рвать это письмо на мелкие куски. — Что ты делаешь? — возмущённо повышает тон Саша, не понимая, какого черта он делает. Можно же было просто выбросить, ну максимум смять, но рвать зачем? — Да ты как будто понял, что там написано, Влад, какого черта? — Тебе не нужно об этом знать. — серьезно говорит Влад таким тоном и с таким взглядом, будто пытается его запугать, на что Саша лишь усмехается, пусть и немного нервно. — Брось, там же не вселенская тайна или заговор, да что там такого? — вставая и едва понимая такую реакцию, которая его только озадачивала, говорит Саша, не понимая того, что происходит от слова совсем и из-за этого начиная нервничать. — Саш, будет лучше, если ты умеришь свой интерес. — спокойно говорит Влад, серьезно глядя на него, надеясь, что Саша не захочет в это влезать. Они с отцом пытались отгородить его от Сказочного мира и любой информации о нем, потому что это ему могло навредить. Сказочный мир слишком сложен для понимания, особенно для тех, кто о нем ничего не знал и знать ему явно не нужно — в нем слишком много своих законов, своих правил, которые для людей могут быть слишком экстравагантными, странными или просто бредовыми. А Саша ещё слишком юн для чего-то подобного, да, возможно, ему было бы легче вписаться во все это в таком возрасте, но Влад сомневался в том, что это будет хорошим решением. Саша все ещё ребенок, тем более достаточно сложный ребенок с проблемами с доверием и постоянной подозрительностью, а еще очень эмоциональный, нервный, он все ещё плохо концентрируется на многих неинтересных для него вещах и очень скептически относится к тому, что не соответствует реальности. А Сказочный мир слишком сильно выбивается из привычной для него реальности, особенно, если учесть, что сам Саша — законный наследник этого самого Сказочного мира, он бы долго смеялся с этого, как с оригинальной шутки, Влад в этом уверен. Только вот Сказочный мир не такой весёлый, как может показаться на первый взгляд, и Саша явно не будет готов к тому, что он по своей сути законный наследник этого самого Сказочного мира. Он не готов к тому, что через полгода старшим братом станет, о каком престолонаследии может идти речь? — Поверь, ты не найдешь ничего хорошего, если попытается разобраться в этом. — пожимая плечами, говорит Влад, возвращаясь к тому, чтобы подключить приставку к телевизору, когда слышит более нервный и раздраженный ответ, уже больше смахивающий на нормальную реакцию Саши. — Но тот человек говорил про меня и маму, как меня может это не волновать?! — и это достаточно ожидаемый и логичный вопрос, хоть Влад и не уверен, как тот дошел до этой мысли. — Ты все равно не поверишь ни в единое мое слово, так какой смысл? — безразлично пожимая плечами, спрашивает юноша, протягивая Саше джойстик и надеясь, что это отвлечет его и Саша забудет уже про это наконец. Он не был уверен, что, если он просто вывалит на Сашу всю правду, он поверит, не сойдёт с ума и не сочтет его сумасшедшим. Влад прекрасно понимал, насколько бы его рассказ и объяснение звучал глупо и нереально, а с другой стороны, а был ли смысл скрывать? Если дядя захочет, он выкрадет Сашу, несмотря ни на что, и может быть, пусть Саша знает хотя бы что-то, прежде чем Алексей забьет его голову выгодной для него ерундой? Влад вздыхает, думая, что следовало бы обсудить это с отцом. На самом деле они могли и без всяких стеснений объяснить все это Саше — просто вывалить на него всю эту правду и полностью испортить отношения Саши с ними они могли в лёгкую, но это имело бы свои последствия. Если затрагивать тему отца Саши, который вроде как король Сказочного мира, то у него возникнет логичный вопрос, а какого черта его мама не из сказочного, а из обычного мира и что вообще происходит с его родословной. А потом, когда Саша немного в это углубится, у него возникнет следующий вопрос — а зачем Владимиру вообще жить с любовницей своего брата, а потом жениться на ней и усыновлять ее ребенка, по сути собственного племянника. Влад уверен, что у этого ребенка взорвется голова от всей этой информации. — Влад, мы не в идиотском романе, про героя, который должен спасти мир, никакая информация не ошеломит меня. — закатывая глаза, резко забирая контролёр, говорит мальчик, и Влад почти смеётся от того, насколько Саша прав. Да, они в идиотском романе про героя, который должен будет спасти мир, но, если судить по пророчеству, Сашина судьба мало чем отличалась от того описания, которое он только что озвучил. По пророчеству законный наследник Сказочного мира обладает большой магией и только он благословлен богами настолько, что способен следить и за балансом в Сказочном мире, и защитить его, если вдруг что-то пойдет не так. И Саша, как в самом дешёвом романе — был этим героем и понятия не имел о своей судьбе или своей силе. На самом деле было достаточно странно, что такая сила — огромная, как писали в пророчестве — была в таком хрупком и маленьком теле и ни разу себя не проявила, Саша ведь и правда был ещё ребенком, достаточно среднестатистическим по всем меркам, ещё и худым, будто его не кормили. Да, он был более менее физически сложен, все же какие-то подработки, гулянки и какие-то драки чисто физически могли пойти ему на пользу, но все ещё с моральной точки зрения были достаточно негативными. И странно, что магия не реагировала на эмоциональные всплески Саши, которых было достаточно — только за этот год Влад увидел едва ли не весь спектр чужих эмоций, а что там было в его детстве — черт его знает. Хотя, может быть это они так удачно попали на его пубертатный период. И вот опять же парадокс — в пубертатный период эта магия должна выходить из-под контроля как раз потому, что тело носителя растет, но пока каких-то всплесков магии у Саши не было замечено. — Просто выбери игру, Саш. — говорит Влад с тяжёлым вздохом, и слава богу, что Саша наконец-то подчиняется и просто садится на ковер рядом с ним, не задавая больше никаких вопросов.

***

Леша ненавидел все это, но поделать с этим ничего не мог, в конце концов он должен исполнять волю отца, как никак. То, что Всеволоду было хуже с каждым днём, не было тайной, да, возможно, он этого не показывал, но, тем не менее, по его состоянию все было уже заметно, да и на Сказочном мире это оставляло свой след. Все эти долгие годы ни у кого не было сомнений в том, что Всеволод — сильный правитель, он держал в своих руках много власти и силы, заправляя Сказочным миром без жены, и старался не прибегать к помощи сына, ссылаясь на его бесполезность. Всеволод был благословлен богами, все как полагается — сильный правитель с благословением богов, что может быть лучше? Только вот возраст уже начинал брать свое — было видно, что тело истощается от количества магии, которая, кажется, начинала разъедать своего пользователя изнутри, да и в принципе Всеволод старел, и теперь едва ли мог передвигаться без трости, хоть и пытался упорно делать вид, что она ему не нужна. И даже этот человек, видимо чувствуя, что скоро умрет, решил заканчивать свои дела и искать себе подходящую замену, потому что больно уж часто он стал просить Алексея привести Астру ему на разговор. Леша был без понятия, о чем эти двое разговаривали за закрытыми дверьми, но явно не о чем-то, что пошло бы ему самому на пользу и это раздражало, потому что ему потом приходилось выслушивать, насколько же он оказался никчёмным сыном для своего отца. Настолько бесполезным, неспособным нормально взять борозды правления, так как боги оставили его и сам Леша ничего не мог сделать с набегами нечисти на Сказочный мир. Всеволод активно и ярко высказывал ему свое недовольство и разочарование, сравнивая его с чёртовым Владимиром, которого они не видели уже лет так пятнадцать. Ведь Владимир и его сын, имени которого они даже не успели узнать, пусть и были прокляты богами за свое неверие, вероятно, могли бы успокоить нечисть, Владимир, несмотря на свое богохульство и невежество, был сильным и ответственным человеком, который напоминал самого Всеволода по характеру даже больше, чем его законнорожденный сын. Алексей ненавидел все эти лекции, черт возьми, ему почти сорок лет, почему он до сих пор вынужден выслушивать какие-то сравнения и претензии от отца, который едва ли мог передвигаться без трости и уже настолько ослабел, что если бы не Леша, их народ уже давно бы пал от лап нечисти? Раздражение росло больше, когда отец начинал лекцию о том, что у Астры, несмотря на то, что она законнорожденная дочь Лёши, нет ни капли магии. Это было невозможно даже в теории, зато на практике получалось и работало просто замечательно, что странно — Астра ведь рождена от двух достаточно средних по силе магов, которые благословлены богами, их брак благословлен богами и чертов ребенок был благословлен ещё в утробе матери, так почему? Почему у нее нет ничего из того, что должно было быть, в какой момент их боги отвернулись от них? Лёше пришлось выслушать слишком длинную лекцию о том, насколько же отец в нем разочарован и то, что он просто обязан найти своего ребенка, которого он нагулял на стороне. Раз уж, как выяснилось, Астра явно не первый ребенок своего отца, что подтверждалось отсутствием у нее магии, то это значит лишь то, что где-то по свету бродит этот ребенок, который может принести проблемы, если не будет обуздан и научен пользоваться своей магией. Этот ребенок должен стать его наследником, продолжением и сильным правителем, так было начертано пророчеством, так считал Всеволод, значит, Леша может лишь подчиниться воле отца. Он бы никогда не посмел пойти против своего отца, правителя и господа, который так много сил, времени, надежд и знаний вложил в его воспитание. Возможно, отец никогда не был хорошим родителем, ведь он никогда не уделял своим детям должного внимания, требовал от них совершенно невозможного и просто отвратительно поступил со всеми своими незаконнорожденными детьми, убив их всех, кроме Владимира, почему-то, смиловавшись лишь над ним. Но Леша понимал своего отца — такую ношу и силу, которую нес Всеволод, нельзя было нормально выносить, не сойдя с ума, ведь благословение богов может и правда свести с ума, если ты не будешь достоин обратного. Леша не уверен в том, сколько его отцу пришлось пережить, но это явно отразилось на нем, заставляя его сливать весь свой гнев не на народе, в чьих глазах он был самым мудрым и правильным правителем, а на собственной семье и детях. Отхватывали в их семье абсолютно все, реагировали только все по-разному, особенно выделялся Владимир, который был во всей их семье, которые подчинялись Всеволоду, несмотря ни на что, словно белая ворона, которой вечно нужно было выделиться. Не то, чтобы он сильно это показывал, но в свой подростковый период и до сих пор от него веяло таким чувством, будто он отца даже за человека не считает — его «младший брат» слушал отца вполуха, из-за чего часто переспрашивал, что ему сказали только что, пропускал мимо ушей абсолютно все упреки и грозные слова о том, что отец его отправит на плаху за непослушание, он смеялся, когда отец обсуждал с советниками какие-то нелогичные решения, он лазил по деревьям, пропускал тренировки и занимался лишь тем, что хотел он сам. Конечно, отец был недоволен и первые полгода пытался его переубедить, а после — лишь кидал презрительные взгляды с шипящим «позорище», слетавшим с его губ каждый раз, когда Владимир был в поле его зрения. Отец его даже женил, только бы образумился, но и тут Всеволод с треском проиграл — Владимир не то, чтобы сильно изменился, только теперь вся его любовь и внимание были направлены на одну единственную женщину, которая впоследствии стала его женой, а после и матерью его ребенка. И как только его отношения с Миланой стали более устоявшимися, Владимир полностью отрекся от них, пусть и не совсем официально, но зато он всем своим видом показывал, насколько он чихать хотел на приказы отца, и занимался он лишь тем, что касалась либо непосредственного его, либо могло помешать его семье. Он заботился лишь о своем комфорте и комфорте своей жены, не позволяя ей слишком много стрессовать из-за «незначительных мелочей» — именно так он называл тех представителей аристократии, которые лезли к нему с какими-то идиотскими претензиями, за что, соответсевнно, были посланы глубоко и надолго, но произносить такие слова Леша считает непозволительным. Владимир вообще перестал обращать внимания хоть на какие-то приличия ровно с того момента, когда ему исполнилось шестнадцать и Леша понятия не имеет, с чем это было связано. Он без стеснения закатывал глаза, кривил лицо и грубил кому угодно, когда ему что-то не нравилось, но при этом стойко и спокойно выслушивал тирады отца, когда тот кричал на него так, что слышал едва ли не весь дворец, и при этом продолжал себя так вести и поступать по своему. Леша не мог с точностью сказать, завидует ли он собственному младшему брату, возможно да, завидует, потому что он бы никогда не решился так открыто и по хамски себя вести — он слишком правильный, его воспитывали гораздо строже, пусть его «бунтарство» и проявилось в совершенно другом ключе, из-за чего у его семьи теперь проблемы. — Так, кого вам? — этот мальчишка, который не унаследовал от него ни грамма схожести, помимо цвета своих глаз и бледности кожи, смотрел на него спокойно, даже с полнейшим безразличием, все еще держа приоткрытой и прислонившись плечом к косяку двери. Он вообще не выглядел заинтересованным, словно бы открыл дверь какому-то простому гонцу, а не чертовому принцу Сказочного мира, этого ребенка явно какое-то время растил Владимир, слишком уж нахальным выглядел этот ребенок. — Эу, дядя, с вами все нормально? — этот мальчишка ведет рукой рядом с его глазами, из-за чего Леше приходится часто заморгать и отогнать от себя воспоминания, потому что он пришел не за этим — он пришел забрать этого ребенка, и наплевать, что его брат заступиться за этого ребенка. Владимир, конечно, за эти годы смягчился и стал напоминать и правда совершенно обычного мужчину, у которого и нет за спиной всего того пласта истории, в котором он участвовал, но Леше наплевать. Всеволод хочет, чтобы он нашел этого ребенка и притащил ему, значит Леша подчиниться, хочет он этого или нет. — Пап, иди сюда! Мальчик, кажется, его звали Сашей, вроде бы именно так Владимир назвал его, хотя, может быть его звали Владом, Алексей без понятия, как зовут его сына и уж тем более он не знает, как зовут племянника, отошел от двери, все еще не предлагая ему зайти внутрь, но оборачиваясь, зовя кого-то. Пару минут ничего не происходит, но зато потом, слегка разочарованный под радостный крик кого-то из соседней комнаты о том, что «он его наконец-то уделал», Владимир все же выходит из комнаты, подходя к ребенку, трепля его по волосам и отгоняя от двери. Мужчина не выглядит впечатленным или заинтересованным, да даже злым он не выглядит, просто спокоен и умиротворен, даже легкая улыбка играет на его губах, что странно, и это заставляет Лешу хмурится, не зная, чего ожидать этого человека. Владимир мог сделать все, что угодно, его ничего не сковывало и ничего ему не мешало, и тем более, он был на своей территории, так что Леша разумно решил не начинать конфликт. — Я уже сказал — к моим сыновьям у тебя дел нет. — Владимир сказал ему об этом совершенно спокойно, не вкладывая в этот голос хоть сколько-нибудь эмоций, словно бы ему было абсолютно наплевать, и это настолько не вязалась с тем угрожающим тоном, которым они вели диалог неделю назад, что Леша даже засомневался, что разговаривает с одним и тем же человеком. — Я отправил тебе кучу писем, ты не ответил ни на одно. — проводя рукой по уставшему лицу, на котором скорее всего уже были видны и морщины, и синяки под глазами и в принципе бледность кожи, которая никак не была связна с его генетикой, ответил Леша и был прав. Он отправил достаточно писем, в котором даже не приказывал, а просто кратко просил Владимира прибыть во дворец со своими детьми — не потому, что сам Леша хотел этого, этого хотел их отец, не более. Он сам никогда бы не захотел пересекаться с Владимиром — это было достаточно спорным вопросом, в котором сам Леша все еще сомневался, предпочитая не думать об этом слишком долго. Они с Владимиром были слишком уж разными, и если в детстве для Леши его младший брат был неким лучом свободы и жилеткой для слез и вымещения эмоций, в самые худшие дни, то во взрослом возрасте их пути слишком разошлись. Владимир ушел от них со своим сыном и матерью, даже не попрощавшись, зато сильно поругавшись с отцом так, что об этом говорили еще несколько лет. Он никогда не писал и не звонил, да и сам Леша этим не особо интересовался, потому что у него было слишком много других дел, чтобы позволять своей грусти о том, что ушел единственный брат, единственный человек, который несмотря ни на что оставался рядом с ним, захватить его сердце. — Потому что я высказал тебе все в лицо — не прикасайся к моей семье, Леш, занимайся своими делами. — спокойно повторяет ему Владимир, обращая внимание на то, насколько тяжело после этого вздыхает после этого, проводя рукой по лицу, да и в принципе он выглядит достаточно помято. Весь из себя такой правильный Леша не держит осанку, ссутулив плечи, одет он явно не в лучший из своих костюмов, да и рубашка у него застегнута не так, как нужно — видимо, он перепутал одну из пуговиц с нужной дыркой для нее, из-за чего теперь это выглядело неопрятно. Волосы его растрепанные и спутавшиеся, лицо слишком уж бледное, даже для его обычной бледности, а в глазах настолько вселенская усталость, что любой ее заметит, да и его отвлеченность слишком уж заметна — он слишком часто смотрит в пустоту, будто пытается собраться с мыслями, да и в принципе он какой-то заторможенный, хотя, следующую свою фразу он говорит, кажется, вкладывая абсолютно все свои эмоции и чувства, которые он так долго подавлял. — Да проблема в том, что мои дела пересекаются с твоими и знаешь, меня это бесит не меньше твоего. — слишком громко и эмоционально, чем вообще хотел, говорит Леша, неосознанно начиная жаловаться, чего не делал уже очень давно, да и некому было — он не может никому доверять во дворце, ведь везде рыскают люди отца и те, кто верны его идеологии, он не может высказать все жене, потому что у них лишь политических брак и после рождения Астры они живут как соседи, а дочь в это втягивать бессмысленно. — Это все из-за отца, ты же знаешь, как он умеет капать на мозги — не мое желание сюда приходить, я не испытываю к этому ребенку никаких эмоций, да я даже к тебе теплых чувств не питаю, просто, аргх. — Леше просто приходится закрыть свой рот рукой, чтобы не сказать еще больше, чем должен, он вообще не должен был говорить нечто подобное, черт возьми, еще один момент, который он будет прокручивать в голове, как один из самых стыдных. — Сколько дней ты не спал? — с подозрением спрашивает Владимир, все же делая шаг к нему ближе, аккуратно кладя руку на чужой лоб, а то мало ли у Леши жар и он просто бредит, кто его знает, он выглядит просто ужасно. — Четыре, вроде. — не помня, сколько вообще дней он лишь отключался на несколько часов из-за несметного количества работы, не особо уверенно сказал Леша, попытавшись даже на пальцах прикинуть, точно ли четыре, или он что-то путает, на что Владимир лишь вздыхает и закатывает глаза. — Ладно, заходи на чай, но на Сашу ничего так не вываливай, ладно? — буквально втаскивая старшего брата за руку в дом, потому что тот на это заявление лишь удивленно глазами моргнул, словно бы ему послышалось, говорит Владимир, думая, что в таком уставшем состоянии Леша ничего ему или его семье не сделает, а если что-то все же попытается — его тени предупредят его об этом, все же темных углов у них дома полно, несмотря на количество ламп. — Он мальчик с характером, чем-то меня лет в шестнадцать напоминает. — с усмешкой припоминая собственное своеволие, говорит Владимир, закрывая дверь, на что Леша лишь закатывает глаза. — О, господи, такое же исчадье Ада? — вспоминая, насколько сложно было ужиться с этим человеком, когда ему было шестнадцать и в нем бурлили гормоны и жажда справедливости, а еще новость о браке с какой-то девушкой раздражала его — просто потому, что до этого он не видел Милану. — Ты был ужасен, правда. Владимир лишь рассмеялся, вроде как соглашаясь с ним, все же его молодые годы были достаточно активными и бунтарскими, он не мог этого отрицать. Хотя, вероятно, бунтарство Саши выражается сейчас по-другому, но это не так уж и важно. — Чай, кофе, что-нибудь покрепче? — заводя его на кухню, не обращая внимания на то, что как-то уж резко игра детей перестает быть такой шумной, ну, кроме крика Саши о том, что он выиграл, спрашивает Владимир. — Чай, его будет вполне достаточно. — качает головой Леша, садясь на стул и ставя локти на стол, руками проводя по лицу. Усталость в нем все же взяла, и почему-то побыть здесь немного дольше, чем он планировал больше не казалось чем-то странным — здесь на удивление было спокойно, возможно, именно этого его младший брат всегда и хотел — такого спокойствия, ощущения, словно бы здесь никто не доберется до него и никто его не тронет. Странное чувство безопасности, которого он не испытывал уже очень давно. — Ты неплохо здесь устроился. — Когда двадцать лет живешь в другом мире приходится приспосабливаться, знаешь ли. — с улыбкой усмехается Владимир, не вкладывая в это никакой особой эмоции — это было простым фактом, с которым ему пришлось в свое время смириться, да и было это так давно, что осталось лишь простым воспоминанием. — Как там Сказочный мир, небось по швам трещит, да? — Я делаю все, что в моих силах, пусть отцу этого недостаточно. — раздраженно говорит Леша, понимая, что Владимир не вкладывал в свою фразу хоть каплю угрозы, просто он никогда не считал Всеволода или самого Алексея, ну или кого-то из их родни, способными хоть как-то сохранять мир. — Отцу никогда не бывает достаточно. — с усмешкой говорит Владимир, придвигая чашку с чаем и небольшую вазу с сладостями ближе к Леше, который морщится, сделав лишь один глоток чая. — Это ромашка, успокаивает нервы, закуси конфетой, если настолько плохо. — Ты точно пытаешься отравить меня. — с тихим смехом говорит Леша, лишь смотря в свою чашку, почему-то будучи не в силах оторвать своего взгляда от зеленой жидкости и взглянуть в чужие глаза. Кто знает, откуда взялась эта неловкость, но было в ней что-то странное, неестественнее, как и во всем поведении Владимира — почему столько лет спустя, спустя два достаточно неприятных разговора, он так тепло принял его? — Так, Саша — ребенок из пророчества? — Понятия не имею, — пожимает плечами Владимир, делая глоток своего чая, садясь напротив Леши и перебирая конфеты в вазочке, чтобы выбрать наиболее вкусную и развернуть ее, откусывая небольшой кусок. — Я пытаюсь дистанцировать его от этого, ну знаешь, вашего мира. — Владимир неопределенно махает рукой, будто бы Леша мог обидеться на его заявление, хотя по большому счету ему было все равно. — Слушай, ему четырнадцать лет, я не хочу, чтобы он повторял судьбу кого-то из нас. — Владимир вздыхает, надеясь, что Леша поймет его — его старший брат, когда не опирается на страх получить нагоняй от отца, был вполне рациональным человеком, Леша — умный и понимающий, он не раз прикрывал его перед отцом, если того требовала ситуация, так что Владимир надеется, что тот его понимает. У них обоих было не самое лучшее детство и юношество, они оба пережили много лишений и несут в себе много травм, и он уверен, что ни один из них не пожелал бы такого же детства для своего ребенка. — Я не хочу, чтобы он зависел от какого-то идиотского благословления или того хуже предначертанной судьбы, Леш… — Владимир видит, что эта тема явно задевает что-то, что сам Леша хотел бы скрыть от всего мира — он знает его достаточно, чтобы подмечать такие вещи. — Ты ведь не хотел бы для своей дочери такой судьбы, не так ли? Конечно, Леша не хотел бы чего-то подобного для Астры, она слишком юна для того, чтобы знать хоть об одной такой вещи, Леша хотел бы для нее совсем другого — он хотел бы, чтобы она была счастлива и не знала проблем с надежным человеком рядом. Дочь была для него всем, он любил ее, пусть, вероятно, мало проводил с ней время, не зная, как вообще должен общаться с ребенком. Он бы никогда не пожелал ей пережить хоть часть из того, что он пережил, или нести ту ношу, которую нес он на благо всего Сказочного мира. — Я не так силен духом как ты, чтобы противостоять отцу, а он, кажется, еще намерен продолжать докучать мне до тех пор, пока не умрет. — с грустной усмешкой говорит Леша, вздыхая, с пониманием того, что они двое навряд ли могут что-то изменить, это может произойти только после того, как Всеволод умрет, а этот старик слишком уж живуч. — После того как ты ушел, сложнее выслушивать его претензии, ну, знаешь… — Некому поплакать в плечо? — издевательски спрашивает Владимир, на что Леша лишь закатывает глаза, хотя по его лицу в принципе понятно, что он имел ввиду. — Расслабься, я знаю, какой старик раздражающий, но я больше не мог оставаться там… — улыбка на несколько мгновений исчезает с чужих губ, пусть Владимир достаточно быстро возвращает ее обратно на свое лицо, неопределенно махая рукой. — По многим причинам, пусть ты не являешься одной из них. — Так, я могу узнать, из-за чего вы поссорились с отцом? — неуверенно спросил Алексей, особо не думая, куда его приведет этот диалог — на самом деле до Саши и исполнения воли отца ему не было никакого дела, да у него вроде как была идея прийти сюда и попытаться вновь уговорить брата навестить отца вместе с его сыновьями, но это не казалось вещью первой необходимости. Сейчас почему-то его больше волновало то, что они с Владимиром впервые нормально и спокойно разговаривают спустя столько лет, чем какая-то ерунда, на самом деле такие спокойные вечера были редкостью и даже отдавали какой-то ностальгией. — Знаешь, уже двадцать лет прошло с того, как ты ушел…. — Ты не знаешь? — удивленно спросил Владимир, и по его лицу было видно, что он был полностью уверен в том, что Леша знает причину его ухода — такого выражения удивления на чужом лице Леша не видел, кажется, вообще никогда. — Он убил Милану, это стало последней каплей, ну и другие раздражающие вещи… — Подожди, он убил Милану? — Леша аж закашлялся от такого откровения — он никогда ничего подобного не слышал, он даже не знал, что его невестка мертва. Да, без сомнения отец творил много жести по отношению к родным людям, но опуститься до того, чтобы убить Милану, которую так любил Владимир, это уже перебор, что вообще могло сподвигнуть отца на нечто подобное? — Никогда об этом не слышал, я… — он осекается, не понимая, что в этом случае может звучать правильнее. На самом деле это предложение не то, чтобы выбило почву из-под его ног, но явно смутило и поставило в тупик — Леша просто понятия не имеет, как должен отреагировать на это — стоит ли соболезновать чужой утрате, стоит ли вообще продолжать расспрос, как ему отреагировать на такое честное откровение? — Я всегда думал, что вы сбежали вместе. — Я очень хотел забрать ее беременной, но подумал, что это будет для нее лишним стрессом, но… — по чужому лицу видно, насколько Владимир переживает об этом, даже его взгляд немного тускнеет, и улыбка на губах уже не такая широкая и яркая, а скорее очень грустная и ностальгическая. — Но у нее отошли воды в тот день и мы были просто вынуждены остаться еще на какое-то время, с грудным младенцем на руках, знаешь ли, особо не побегаешь, так что в тот момент мы застряли в Сказочном мире еще на несколько месяцев. — Владимир вроде старается перевести это все в более менее позитивное русло, но потом его тон вновь становится серьезным и холодным, пропитанным тоской. — А потом, в один из дней, когда я в очередной раз отказал отцу в его тупой просьбе оставить ему Влада как его «наследника», то в этот же день нашел Милану мертвой в постели. — Я не… — делая еще один глоток чая, стараясь собраться с мыслями и понять, что стоит ответить на такое признание, неуверенно начинает Леша, вздыхая и проводя рукой по волосам, чувствуя легкий холодный пот, который выступил на его шее. — Не уверен в том, что я должен сказать, мне очень жаль, что отец опустился до чего-то подобного, знаешь, вы с Миланой были очень хорошей парой, я вам даже завидовал. — он усмехается, не желая превращать всю свою речь в какое-то депрессивное месиво о том, как он сожалеет о смерти Миланы. — Такие счастливые на фоне всего, что было у нас в семье, удивительно, что ты до сих пор продолжаешь жить дальше, а не… — он неуверенно ведет плечами, аккуратно почесывая затылок, путая волосы еще сильнее. — Не знаю даже, не сдался? — Моя семья мотивирует меня делать для них все, Леш, — с улыбкой говорит Владимир, обращая внимание на детей, что сидели в другом конце большой комнаты и не проявляли ни грамма интереса к их диалогу — их разговор и так был достаточно тихим, а Саша с Владом так были увлечены игрой и каким-то своим спором, что вообще никакого внимания на них не обращали. — Мне в какой-то степени жаль тебя — ты не выглядел таким счастливым с Лилей. — Я никогда ее и не любил, не помню, чтобы вообще кого-то любил. — спокойно пожимает плечами Леша, потому что для него в этом нет ничего такого — это просто есть в его жизни как факт. Отец нашел ему невесту еще когда ему было двенадцать, а в шестнадцать они уже были официально помолвлены, но ни он, ни Лиля не делали и шага для того, чтобы сблизиться друг с другом. Они просто не любили друг друга, просто были слишком разными, но делали это из-за контракта своих семей. Леша изменял ей, это факт — изменял и в Сказочном мире и в этом, из-за чего у него теперь даже здесь есть ребенок, но и Лиля не ждала его покорной девственницей. Ему докладывали о том, что она тоже любила проводить время с разными мужчинами за закрытыми дверьми спальни, и Леша был не в праве ее осуждать. Они никогда этого не обсуждали, не видели смысла — оба знали об изменах, но ничего не планировали с этим делать, да и не страдали они от этого сильно. — Я рад, что после этого всего хотя бы ты счастлив, говоришь, у тебя новая семья? — Да, у меня все хорошо, — кивает Владимир с улыбкой, наблюдая за тем, как Саша раздраженно откидывается на мягкий пуфик, явно пораженный, показывая Владу язык, пока тот дразнит его за поражение. Это казалось настолько умиротворенным зрелищем, что невольно вызывало улыбку. — Что ты, я в какой-то степени благодарен этому опыту — всегда смотрел на отца и думал, что ни за что таким не стану. — говорит он с усмешкой, прежде чем замолчать, не думая, что есть смысл продолжать эту тему. Все, что они сейчас обсуждали были какими-то травмами их прошлого, которые стоило просто опустить хотя бы в разговоре друг с другом, и двигаться дальше, но один вопрос все же не давал ему покоя, хоть Леша, кажется, выглядел более расслабленным, чем до этого. — Так, что будем делать? Саша знаком с этим всем поверхностно, очень поверхностно, он не поймет всей серьезности ситуации, он считает это идиотизмом и я его понимаю. — пожимая плечами, пытается вернуть диалог в изначальное русло Владимир, все еще наблюдая за детьми и ожидая какого-нибудь предложения от старшего брата. Он, если честно, не очень хочет впутывать Сашу во все это, хотя его точка зрения на все это была вполне ясна еще с их прошлого диалога. От Саши, который за эту неделю стал больно уж дотошным, вообще не отлипая ни от него, ни от Влада с бесконечными вопросами, стало все это скрывать просто бесполезно, так что за неимением других вариантов, им с Владом пришлось ему все рассказать. Это казалось наилучшим решением, потому что вероятность того, что Саша захочет ввязаться в нечто столь опасное и нереалистичное была просто минимальной. И они оказались очень даже правы — они спокойно сели за стол и рассказали Саше вполне поверхностно, что вообще происходит, правда, пришлось доказывать Саше, что они правда маги, а не сумасшедшие, чтобы Саша не побежал звонить в психиатрию, как грозился. Саша, что удивительно, даже вполне нормально их выслушал, даже не перебивал, а потом еще какое-то время молчал, видимо, обрабатывая информацию, прежде чем совершенно спокойно сказать о том, что ему это неинтересно. «Мне нет никакого дела до этих людей — я их не знаю и узнавать не хочу, и даже если я — последняя надежда какого-то мира, мне наплевать. По вашим словам этот самый мир бросил вас в самый нужный момент, так с чего бы мне им помогать? В любом случае мне неинтересно, и да, я не расскажу об этом маме, давайте просто, ну, забудем об этом и будем продолжать делать вид, что этого не существует» — Слушай, я тоже не сильно горю желанием впутывать тебя или твою семью в это все, честно, мне до вас нет никакого дела, но отец просто сожрет меня с потрохами, если я не сделаю так, как он хочет. — со вздохом говорит Леша, отставляя от себя пустую чашку, раздумывая над возможными вариантами. — Необязательно слушать его бредни, необязательно участвовать в этих его тупых ритуалах, просто посветите лицом там, а я потом выставлю все так, будто пророчество ошиблось. — То есть идти портив отца ты не можешь, а против церкви с легкостью? — с усмешкой уточнил Владимир, не думая, что это хорошая идея. Вся эта ситуация в общем была достаточно спорной и влезать в нее не хотелось, на самом деле Владимиру хотелось просто того, чтобы отец тихо и мирно умер и им бы не пришлось заниматься нечто подобным. И он думал, что Леша хотел бы того же самого. — Мне не впервой устранять неугодных мне людей. — спокойно пожимает плечами Леша так, словно бы это обычное дело, хотя, зная, как опасен Сказочный мир и что твориться за закрытыми дверями во дворце, возможно, именно убийства и были основной работой Леши — слишком много людей, которые могут привести Сказочный мир к краху. — По большому счету проблема только в отце и его чертовом завещании, он придумал пункт о том, что только человек из его рода, благословленный богом, может унаследовать трон. — Леша фыркает, полностью выражая все свое мнение по этому пункту, и Владимир был с ним согласен — идиотский пункт, но Всеволод, скорее всего, как и обычно, просто пытался сохранить чистоту крови, хотя, хотел бы это сделать — больше бы детей со своей женой создал, а не бегал по женщинам, порождая бастардов. — Ты не подходишь? — интересуется Владимир, не понимая, почему Всеволоду нужен именно Саша, ведь Леша подходил под все эти пункты — он законнорожденный сын, он один из благословленных богами, и его магии. Насколько сам Владимир мог судить, вполне достаточно для того, чтобы поддерживать Сказочный мир, так в чем проблема отца? — Формально подхожу, но моей магии недостаточно для поддержания полноценного порядка. — со вздохом говорит Леша, пожимая плечами — на самом деле так считал только отец, у них все еще были маги и совет, и большинство людей были согласны с тем, что после смерти Всеволода трон должен занять Леша, а не кто-то другой. — Не уверен в том, что будет после смерти отца, но… Но у меня и совета уже был план на этот случай, потому что никто не уверен в том, что я найду своего сына из пророчества. — Владимир и не сомневался в том, что у Леши был какой-то план — он никогда не надеялся на что-то одно, его попросту приучили готовиться к худшему и рассчитывать на самый плохой исход всего, да и нелогично это было — просто ждать и надеяться, что появится человек, который решит все их проблемы. — Мы не надеемся лишь на Сашу, это было бы тупо, не считай меня идиотом, Владимир, тем более, было бы странно, если бы ребенок, ничего не знающий о нашем мире, просто бы появился и решил все наши проблемы. — Так проблема только в том, что отец никак не умрет? — не совсем понял Владимир, закатывая глаза и пытаясь вспомнить, через сколько примерно отец должен уже умереть. — Сколько ему там уже, за шестьдесят? — Вроде того, я и сам не помню, просто иногда задумываюсь о том, что если бы он умер, всем стало бы спокойнее. — Леша проводит рукой по волосам, не видя в этих своих словах чего-то ужасного — он уже не маленький мальчик. Чтобы переживать о таких вещах, как смерть, это вполне естественно, даже если он желает, чтобы его отец умер уже хоть какой-нибудь смертью. — Я вполне могу устроить его смерть — мне не впервой убивать, а мои тени могут сделать все так, словно бы у него просто случился инфаркт. — пожимая плечами, легко предложил Владимир, думая, что такой способ вполне мог решить их проблемы и окончательно сжечь мосты между ними. Леше, по его же собственным словам, не особо интересно втягивать его семью во все это, как и Владимиру не сильно интересно общение с Лешей и его семьей, так что, возможно, смерть Всеволода должна быть для них всех выгодной. — Если это пойдет нам обоим на пользу. — Если ты это сделаешь, обещаю больше никогда не тревожить твою мирную жизнь и не впутывать твою семью в наши разборки, чтобы не произошло. — это было сказано достаточно серьезным тоном, потому что если бы Владимир и правда бы убил их отца, подстроив все как несчастный случай, возможно, это лишило бы их многих проблем, и Леша был бы ему благодарен. — Как запел, аж душа радуется, — смесь, хлопает в ладоши Владимир, словно ребенок, радуясь перспективе больше не видеть этих членов своей семьи, возможно, это беспокойство насчет того, что Саше может угрожать что-то из Сказочного мира наконец-то оставит его и он сможет полностью отдавать себя семье, не переживая больше из-за этого всего. — Хорошо, по рукам, братец. — Владимир протягивает ему руку с голубым блеском, что обвел его глаза по контуру, и улыбается, слегка прищуриваясь. — По рукам. — не то, чтобы долго думая, отвечает ему мужчина, пожимая чужую руку, поворачивая голову, когда кто-то подходит к ним. — Пап, мы сходим на озеро, ладно? — окинув незнакомого мужчину взглядом, указывая рукой за свою спину, говорит Влад, слегка хмурясь, не понимая, что происходит. Он знал, что мужчина, с которым отец вел диалог последние полчаса — его небезизвестный дядя, так что сам Влад относился к нему настороженно, но, кажется, отец и дядя достаточно мило болтали тут, по крайней мере, так казалось со стороны. — Саша ноет, что ему жарко. Конечно же с лестницы тут ж послышался крик о том, что вовсе он не ныл, на что Влад лишь ухмыльнулся и закатил глаза, пожимая плечами, будто бы он ничего и не говорил. На самом деле сегодня и правда было немного душновато, учитывая, что последние три дня дождь лил как из ведра и запер мальчиков дома, что породило еще больше нытья от Саши, который хотел тусоваться на улице и ныл о том, что лучше бы он дома сидел. — Хорошо, возвращайтесь до ужина. — спокойно кивает Владимир, слыша, как спускается Саша с лестницы и Влад кивает ему с улыбкой, разворачиваясь и подходя к Саше, чтобы забрать сумку из его рук, в которую он скорее всего уже сложил вещи их обоих, пока сам Саша нацеплял на себя солнцезащитные очки, еще одни держа в руках, чтобы после отдать их Владу. — Так, этот человек — твой дядя? — как только они вышли за входную дверь дома, спросил Саша, закидывая руки за голову и поворачивая голову к Владу. Не то, чтобы ему было больно уж это интересно, но все же, говорить про игру, в которой он только что трижды подряд проиграл он не хотел. — Да, по совместительству твой отец и следующий на престол Сказочного мира. — спокойно кивает Влад, не зная, почему Саше это интересно, но теперь не скрывая этого — Саше в любом случае было достаточно лишь поверхностной информации и он особо никогда не углублялся в суть вещей. — Почему тебе интересно? — Не знаю, просто так, услышал краем уха, что они это обсуждают. — пожимая плечами, запрокидывая голову назад и смотря на это яркое небо, которое было таковым даже в солнцезащитных очках, отвечает Саша, вдруг задумчиво промычав, а потом зачем-то решив уточнить. — Получается мы с тобой в любом случае родственники? — Двоюродные братья, если хочешь знать точно. — поправляя сумку на плече и складывая руки на груди, спокойно отвечает Влад, делая легкий жест рукой в сторону Саши, чтобы тот отдал ему еще одну пару очков. — М-да, и странная же у меня семейка, меня вот что волнует — твой же отец даже не любил мою мать, не так ли? Он был вынужден смотреть за тем, не забеременела ли та женщина, с которой мой биологический отец провел ночь, не так ли? — вдруг зачем-то обратив на это внимание, сказал Саша и не то, чтобы Влад сильно испугался этого, Саша имел полное право задавать любые вопросы, которые его интересовали по этой теме, но такая формулировка напрягала. Напрягала только тем, что Саша мог себе что-то накрутить и не так понять, вновь вывернув их отношения в другую сторону. — Саш, чувства — странная штука, прошло достаточное количество лет, прежде чем отец понял, что по-настоящему любит твою маму и сделал какой-то шаг, чтобы ее завоевать. — спокойно пояснил ему Влад, не решаясь говорить за чувства своего отца полностью, но видя эту ситуацию со своей стороны именно так. Изначально отец просто приглядывал за Светой, как и за всеми женщинами, с которыми переспал Леша, просто для того, чтобы убедиться в том, что они не забеременели. Только вот Свете «повезло оказаться той самой счастливицей», что забеременела с первого раза, и теперь Владимир был вынужден за ней смотреть. Только он еще тогда не собирался кому-то об этом говорить — у него уже были свои проблемы и в эти он влезать не хотел. Тем не менее, когда прошло несколько лет, он заинтересовался, как там поживает Света и ее ребенок, поэтому потратил какое-то время, чтобы найти женщину и узнать, что происходит в ее жизни. Узнавал медленно, маленькими шагами, сам не замечая, что начал влюбляться в эту женщину и во все, что было с ней связано. — Естественно, это не любовь с первого взгляда, но тебе не стоит сомневаться в том, что теперь мы — одна семья. — Да я не то, чтобы сомневаюсь, просто…- он на минуту замолкает и тяжело вздыхает, прежде чем продолжить. — Ты же знаешь о моих проблемах с доверием, я говорил тебе. — он поворачивает голову, чтобы убедиться в том, что Влад помнит, и юноше остается лишь подтвердить это кивком. — И представь, какого мне узнать нечто подобное, я правда думал, что вы лгали мне абсолютно обо всем несколько дней подряд. — он активно жестикулирует, а потом говорит достаточно серьезно, хмуря брови, что смотрится достаточно серьезно на его все еще детском лице. — И я все еще готов подраться с вами обоими, если вы причините маме боль. — Я не сомневаюсь в этом, Саш. — с усмешкой говорит Влад, трепля его по волосам, прежде чем опустить руку, пока Саша с возмущенным вздохом поправлял свою прическу, когда Влад ее «испортил». — Честно, я удивлен, что ты достаточно спокойно все это воспринял. — Изначально я подумал, что вы сошли с ума, про то, что я позвоню в психиатричку — я не шутил, у меня уже был номер. — совершенно спокойно и быстро говорит Саша как само собой разумеющееся, когда Влад только и может, что протянуть усталое, пусть и с улыбкой: «ну, Саш», прежде чем юноша продолжает. — Но потом я подумал, что вам нет смысла лгать и даже если это — правда моей жизни, мне нет до нее дела. — от Саши это звучало спокойно, даже как-то сильно по-взрослому, хотя по его обычному поведению вообще не скажешь, что Саша мог говорить на взрослые темы, когда действительно этого хотел. — Даже если я принц, даже если я надежда чужого мира, даже если кто-то возлагает на меня какие-то надежды… Я не хочу этого, а вы обещали позаботиться о том, чтобы мне не пришлось больше думать об этом. — заканчивает он с улыбкой, и пусть Влад не видит его глаз, почему-то стойко уверен, что они сияют доверием к ним, что было редкостью. Влад хотел бы сказать, что даже если бы Саша решил посетить Сказочный мир хоть единожды, это навредило бы ему гораздо больше, чем что либо еще — отец рассказывал, что покинуть Сказочный мир, особенно существам, которые по праву ему принадлежат, достаточно сложно, так что, вероятно, это заперло бы свободолюбивого Сашу и сломало бы его окончательно. Но почему-то говорить об этом не хотелось, ведь Саша — достаточно умный мальчик, наверняка и сам понимает, насколько опасен и сложен мог бы оказаться для него чужой мир, поэтому он ни разу не высказал желания его посетить. — Кстати, знаешь, что меня волнует? — вдруг резко поворачивая голову на Влад, спрашивает Саша, и не дожидаясь его ответа, продолжает. — Пусть меня не очень трогает вся эта ерунда с благословлениями и вообще я атеист, скептик и все еще уверен, что никаких проклятий нет, но… Твой отец сказал, что вы были прокляты богами, не так ли? — Насколько я знаю — да, но на моей жизни это никак не отразилось. — совершенно спокойно говорит Влад, пожимая плечами, задумываясь над этим — а ощущал ли он вообще хоть когда-нибудь, хоть какие-нибудь последствия этого проклятия? Не то, чтобы ему было большое дело до этого. — Может быть, отец знает об этом что-то, но он не любит эту тему. — Да на это мне все равно, — немного резко, возможно даже грубо, осаживает его Саша, добавляя большей ясности. — Мне интересна причина, почему вас вообще прокляли, вы как-то насолили этим богам, или что? — Не то, чтобы насолили, но отец слишком явно выражал свое неверие в богов, без понятия, как именно он это делал, может, оскорбил их в церкви. — непонимающе приподнимая плечи, тут же их опуская, говорит Влад, задумываясь, а говорил ли он с отцом об этом вообще? Прежде чем сдаться, не в силах вспомнить хоть что-то об этом проклятия — он даже не знал о его содержании, что он вообще мог рассказать о нем, если знал не больше Саши? — Говорю же — он не очень любит эту тему. — Я его понимаю, я бы тоже постарался забыть все, что меня связывает с такими людьми. — кивает Саша на его слова, не очень желая больше развивать эту тему, да и его в принципе устраивали ответы Влада, а глубже в эту историю он вникать не собирался. В какой-то степени он понимал, что если Владимир убежал от своей прошлой жизни, значит, у него на то были причины, и уж не Саше судить его, он как минимум не знает всей полной истории. Он может лишь надеяться, что темное прошлое Владимира никак не отразиться на его собственной семье, Саше бы очень не хотел драться с этим темным магом. — Ладно, не так уж важно, долго еще? — Вот пришли, — буквально отодвигая большую ветку с дороги, указывая рукой вдаль, где уже виднелась небольшая перекошенная пристань, говорит Влад, все еще продолжая идти, чтобы потом мокрыми не приходилось бегать по сотне метров до полотенца. — Только не утопи свои серьги, Саш, я не буду за ними нырять. — с ухмылкой, вспоминая, как Саша с неделю назад умудрился потерять серьгу в поле, пока они собирали цветы, говорит Влад, едва не рассмеявшись от этого. — Тогда тебе придется купить мне новые. — совершенно спокойно, с гадкой ухмылкой на губах говорит Саша, усмехаясь и складывая руки на груди, но для Влада это не имело большого значения. — Я куплю тебе все, на что ты пальцем укажешь. — наклоняясь к Саше ближе, с привычной ухмылкой заявляет Влад, вновь быстро трепля его по волосам, продолжая идти дальше как ни в чем не бывало, не замечая, что Саша на несколько секунд замер и остановился, прежде чем продолжить шаг. — Звучит по гейски. — с нервной усмешкой говорит Саша, когда Влад останавливается в приемлемом расстоянии от пристани, не желая проверять ее на прочность, раскладывая небольшой плед, который Саша засунул в сумку. — Пф, тебе не помешает окунуться, ты явно перегрелся. — искренне смеется Влад, когда Саша бормочет что-то вроде «да, скорее всего», быстро бросая очки на плед и стягивая с себя майку, чтобы с разгона — пробежав по этой шатавшейся пристани так быстро, что Влад наблюдал за ним с опаской, ведь боялся, что от любого шага Саши эта пристань просто развалится, настолько сильно она качалась из стороны в сторону — прыгнуть в воду озера. Но потом лишь усмехается, когда Саша, выныривая, заливисто смеется и громко зовет его присоединиться к нему, ведь вода просто замечательная.