Почему именно ты?

***

Саша ненавидел свою сущность омеги — то, что делало его таким слабым, жалким и хрупким, то, что заставляло его раз в несколько месяцев брать отгул и валяться в запертой квартире в одиночестве и изнывать от желания. Он ненавидел это, но умел скрывал всю свою мерзкую сущность, притворяясь бетой. Слава Богу, что прогресс ушел вперёд, что появились пластыри, скрывающие запах, что появились нейтральные духи и приложения, которые могут отслеживать возможное начало течки, иначе Сашу давно бы раскрыли. Да и не берут в полицию омег, они там только мешаются, а если и берут, то только в какой-нибудь архив, чтобы не дай бог никого не спровоцировал. Но, благодаря ошибке врачей в его записях, по бумагам он был бетой, что умело поддерживал и ещё ни разу не был пойман за столько лет. И слава Богу, ведь, будь он омегой, никогда бы не имел права узнать о страшных людях, которые терроризируют их город, а ещё, будь он омегой, никогда бы не имел права участвовать в операциях по их поимке и самолично скрутить нескольких опасных преступников. Но самым ненавистным человеком для него был и оставался Морок — тот, кто играл с полицией в кошки-мышки уже десять лет, издеваясь над полицией, даже подкидывая им улики, чтобы они нашли его и связали, но даже это не помогало. Морок был загадкой, тем, кто доставлял больше всего проблем, занимаясь, кажется, вообще всеми сферами черного бизнеса. Насколько знал Саша, на его счету как минимум был оборот наркотиков, их изготовление, распространение и изготовка оружия, несколько спланированных актов терроризма и срыв нескольких политических сделок. Саша понятия не имел, кто такой этот Морок, но делал абсолютно все, чтобы поймать этого ублюдка, так мешавшего нормальным людям жить в спокойствии. Он поднял все связи, которые только мог, задерживался на работе, забивая на все потребности своего тела, только бы найти или хотя бы раскрыть личность этого ублюдка. И ведь ему почти удалось, ему оставалось совсем немного, но пазл в его голове уже начинал складываться, но именно тогда все оборвалось. Он плохо помнил, как оказался в этой ситуации, он помнил, как вышел на улицу поздно ночью, чтобы купить себе кофе и чего-нибудь быстрозавариваемого, когда глухая боль в голове заставила его отключится, а больше он не помнил и не чувствовал ничего. Очнулся он в незнакомом темном помещении, привязанный к стулу и с какой-то тряпкой во рту, с глухой болью в голове и, кажется, раной в ней, потому что он чувствовал что-то теплое, похожее на кровь, а может быть ему просто казалось. Он морщится, приходя в себя, мотая головой и медленно моргая, пытаясь понять где он и для чего его похитили. Он смутно мог вспомнить, чем вообще занимался до этого момента, кажется, уточнял один несчастный момент, который мог бы приблизить его к раскрытию личности Морока, но все закончилось тьмой и теперь он здесь. Саша не сразу замечает, что здесь почти нечем дышать, из-за чего его грудь вздымается тяжело и медленно, словно бы воздух здесь был очень теплым. Саша чувствует насколько же ему жарко далеко не сразу, но это осознание начинает его пугать — тело горит, почти как в лихорадке, дыхание сбивается, на лбу выступает пот, а ещё он чувствует это жгучее желание. Черт. Осознание больно бьёт его, заставляя застонать от боли и начать дергать руками, пытаясь вырвать их из хватки веревок, но это практически невозможно из-за того, насколько сильно затянуты узлы, и его попытки лишь доставляют ему боль. Но это заставляло его лишь сильнее дёргаться, потому что он заметил ещё одну вещь краем глаза — его рубашка была расстёгнута на несколько пуговиц, а пластырь, скрывающий его запах, был кем-то сорван. Это было плохо, потому что в голову сразу же начинали лезть мерзкие образы, которыми всех омег пугали в детстве, чтобы они не забывали своего места. Омеги созданы только для дома и ублажения своих альф — это их природа и их задача, которой они должны придерживаться. Но Саша был с этим не согласен — он не собирался плясать под чью-то дудку и быть лишь инкубатором для детей и игрушкой для секса, в функции которого входит ещё стирка, глажка, готовка, уборка и так далее по списку. Но сами запугивания таких вот как он, которые хотели быть самостоятельными и ни от кого не зависить, пугали тем, что тех, кто не подчиняется этим правилам, берут против воли, заставляя подчиниться, словно бы омеги были не людьми, а просто безвольными куклами. Саша так сильно ненавидел все это, почему этот мир не хочет понять, что у омег тоже есть планы и мечты, что не все они хотят раздвигать ноги и рожать, терпеть агрессию своих альф и просто кивать на это, словно бы они всегда и во всем правы. Почему именно омег учат быть милыми и скромными, одеваться не вульгарно и никого не соблазнять своим запахом, почему их учат бояться? Почему в таком случае альф не учат быть менее агрессивными, почему не учат не прикасаться к омегам, почему они выставляют жертв виноватыми? Саша ненавидит все это, поэтому сопротивляется и пытается вырваться, несмотря на жгучую боль в руках и ногах, по которым он был связан. Он ненавидел то, что его тело распалялось лишь сильнее, лишая его и так мизерных сил, заставляя желать лишь найти альфу, который проведет с ним течку, который полюбит его и защитит, того, кто позаботится о нем… Нет, нет, только не это, долой эти мысли, не нужно уподобляться животным инстинктам. Ему не нужен альфа, ему не нужен никто, ему просто нужно домой… Так думал он своей рациональной частью, но его природа просто изнывала от желания почувствовать в себе что-нибудь. И какой-то незнакомый запах весеннего дождя и утренней росы сюда совершенно не вписывался. Саша чувствует чье-то приближение, что кто-то вторгается в его личное пространство и проводит рукой по его щеке, и вынимает тряпку из его рта, тут же заставляя Сашу кашлять и едва не отплевывать те слюни, что скопились в его рту. Его голова резко дёргается вверх, глаза пытаются сфокусироваться на том, кто перед ним, но из-за слез от изнывающего желания он мало что может различить перед собой. Все, что он мог понять, так это то, что его тело буквально кричало ему о том, что перед ним его пара, это единственное, о чем он мог думать, это все, что занимало его мысли и ему было страшно. Он пытался мыслить здраво, пытался согнать этот морок, что так резко напал на него, пытался мотнуть головой, чтобы различить, кто перед ним, но ничего не получалось. Он лишь шире открывал рот для того, чтобы сделать вдох и почувствовать себя лучше, но его нос был забит этим невероятным запахом дождя и росы и ему было сложно сосредоточиться на чем-то, помимо этого. Он просто заставляет себя вести себя рационально, игнорируя абсолютно все зовы и инстинкты своего тела. Ему наплевать кто перед ним, он не в том состоянии, чтобы быть в силах подумать, что перед ним может быть его похититель или ещё чего хуже, он просто тихо умоляет, потому что это единственное, что ему остаётся. Ведь, все, о чем он может думать — этот человек его пара, а значит, он спасет его и поможет, все совсем скоро будет хорошо. — Пожалуйста, — прислоняясь щекой к теплой руке в перчатке, тихо умоляет Саша, не видя ничего перед собой, погруженный лишь в успокаивающий чужой запах. — Помогите мне… Мне нужно в больницу… Пожалуйста… — О, мой дорогой, — нежно ворковал голос рядом с ним, вытирая слезы с его глаз, о которых Саша даже не подозревал. — Мой драгоценный, не плачь, я помогу тебе. — Саша чувствовал как узлы на верёвке, что сдерживала его руки и ноги на этом неудобном стуле, ослабевает и он едва сдерживает в себе порыв ухватиться всеми руками и ногами за этого человека, в котором он чувствовал свою пару. — Все в порядке, теперь все будет хорошо, ведь я нашел тебя. — Саша едва вслушивается в этот вкрадчивый, красивый голос, который дарит ему чувство безопасности лучше, чем стены родного дома. — Ты такой очаровательный в своих попытках найти меня, и у тебя почти получилось. — Саша слышит тихую усмешку и мотает головой, стараясь сосредоточиться на этих его словах, не совсем понимая, к чему они здесь. — Я хотел забрать тебя себе даже когда думал, что ты бета, настолько ты меня очаровал. — Саша чувствует на своей шее чужую руку и ненавидит себя за то, как его тело реагирует на это, подставляя открытую шею и ластясь к прикосновению. Это мерзко, он должен оттолкнуть этого человека, должен ударить и убежать отсюда, но он не может, он просто физически не может этого сделать, становясь лужицей рядом с ним из-за течки. — Но, не беспокойся, детка, я знаю об этой чудовищной опечатке в твоей медицинской книге. — Саша мотает головой, отказываясь признавать очевидную правду о своем вторичном поле. Это мерзкая сущность, которую он хотел стереть из своего сознания, из своего тела и жить как обычный человек, и сейчас этот незнакомец прямым текстом ему говорит о том, что знает об одном из самых мерзких его секретов. Саша пытается вырваться в последний раз, но его ослабевшие руки ловят и мягко целуют в запястье, глядя прямо ему в глаза и улыбаясь. — Я позабочусь о тебе. Этот голос был приятным и успокаивающим, буквально заставляющим его забыться и ухватиться за чужую рубашку, утыкаясь носом в чужую ключицу, пока этот мужчина подхватывает его на руки с лёгкостью, удовлетворяя его внутреннее я тем, насколько силен его партнёр. Саше было наплевать куда его несут, все, что его интересовало — близость партнёра и тот чудесный запах, который заполнял все пространство рядом с ним. Ему было невероятно жарко и с каждой секундой все сильнее хотелось ощутить в себе чужой член. Это желание мешало ему здраво думать, заставляя цепляться за этого незнакомца и вдыхать чужой запах, слыша на это лишь чужую усмешку. Саша понятия не имел, сколько по времени они шли, но ему показалось, что не очень много, потому что он очень быстро оказался на мягкой большой кровати, пока над ним нависал этот незнакомец, давая, наконец, рассмотреть свою внешность при нормальном освещении, а не во тьме того подвала, где он был. Темные, черные волосы, зачесанные назад, светлая кожа, прямой нос, тонкие, небольшие губы и яркие голубые глаза. Незнакомец улыбается ему, убирая с его лба прилипшие волосы, заставляя Сашу потянуться за прикосновением, но убирая руку, сжимая своей большой рукой в перчатке его меньшую, похожую на девичью. Саше нравилось, как выглядели его руки — выраженные вены, длинные, тонкие пальцы, которые в больных фантазиях, навеянных разумом, вытворяли многое, они были большими и тёплыми, за ними хотелось тянуться, их хотелось целовать и чувствовать в себе. Саша скулит, сильнее переплетая их пальцы, когда незнакомец наклоняется, целуя его в губы. Поцелуй медленный, любовный, полный завуалированной страсти и обещающий многое. Саша приподнимает голову, тянясь за таким нужным ощущением чужого языка в своем рту, неосознанно двигая бедрами. Он чувствует через поцелуй чужую улыбку и чувствует себя смущённым, он не должен так остро реагировать на это, не должен позволять незнакомцу целовать себя и расстёгивать его рубашку, он не должен стонать в поцелуй и отчаянно хвататься за чужое плечо в поисках опоры. Не должен, но он это делает, самостоятельно ведя языком по чужим губам, углубляя поцелуй. Он чувствует чужие руки на своем теле, то как этот человек проводит своими руками по его шее, вырисовывая неизвестные символы, доставляя лёгкое, щекочущее удовольствие и заставляя желать большего. Он неосознанно раздвигает ноги шире, давая больше пространства между ними этому незнакомцу, на что получает поглаживание по голове и поцелуй в висок, который заставляет его скулить. Он хочет большего, ему настолько жарко и он настолько хочет сейчас быть заполненным, что это почти больно. Он чувствует мокрые дорожки слез на своих щеках и трётся ею о простыни, желая сбросить это неприятное ощущения с себя. Незнакомец утирает его слезы и расстёгивает его рубашку, обнажая его живот, проводя по нему своими длинными пальцами и спускаясь ниже к мокрым штанам. Саша ненавидел себя за то, насколько его тело желало получить в себя чей-то член — чтобы настолько пропитать все смазкой, только бы облегчить вход… Омерзительно, но очень полезно в их ситуации, как бы Саша не отрицал. — Не бойся, я позабочусь о тебе. — мягко целуя его в шею, обещал незнакомец, и Саша кивает, всхлипывая, веря его словам и вздыхая от облегчения, когда его наконец-то освобождают от брюк, а после и от боксеров. Он чувствует ткань чужой перчатки, когда мужчина прикасается к нему, мягким движением руки проводя пальцами по его возбуждённому члену, и Саша едва не плачет от такого нужного ощущения. Он чувствует чужие пальцы на своей плоти, слышит то, как хлюпает смазка на его члене и как она стекает ниже к его яичкам и заднице, чувствует, как ближе к головке рука незнакомца сжимается сильнее, доставляя ему одновременно и боль и удовольствие, от которого Саша извивается на постели, желая получить большего. Второй рукой незнакомец обводит его сосок, заставляя Сашу лишь сильнее извиваться под его умелыми действиями, это слегка больно, но вкупе с тем, что творит вторая рука с его членом, это сложно не назвать блаженством. Саша чувствует пот, выступивший на лбу и отмахивается от него, вздрагивая и едва не крича, когда незнакомец, двумя пальцами щиплет его за сосок, второй слегка прикусывая и тут же целуя, при этом не сбавляя темп своей руки на его члене. Саша не знает куда себя деть от ощущений, он слишком давно ни с кем не был, а течка плохо влияет на его рациональность, заставляя просто желать отдаться этим ощущениям и забыть обо всем на свете. Он отстраняется, хотя Саша тянется руками за ним, но его мягко останавливают, заставляя вновь упасть на мягкие подушки, или простыни, у Саши слишком размыто зрение, чтобы он мог об этом сказать. Он слышит лишь звонкий удар пряжки ремня и едва не плачет, внутренне желая уйти от этого всего — это будет больно, он знает, это всегда чертовски больно, ему никогда не хватало подготовки и жестов любви от партнёра, чтобы чувствовать себя полностью в безопасности, а тут с незнакомцем, да ещё и в течку… Мужчина аккуратно смазывает пальцы чем-то, что Саша не видит, но чувствует запах ванили, немного неприятный, больше похожий на лекарственный, и прижимает несколько пальцев к его анусу, аккуратно размазывая смазку вокруг, прежде чем понемногу начать погружать туда палец. Саша скулит, боясь неприятного и страшного, непривычного ощущения, стараясь уйти от него, чувствуя как новые слезы стекают по его щекам, когда незнакомец начинает его мягко утешать. — Хороший мальчик, — тихо бормотал мужчина, заставляя Сашу всхлипнуть, потому что он не мог даже вспомнить, когда его вообще кто-то в последнее время хвалил. А этот мужчина так легко говорит ему это, пусть, скорее всего и под наплывом чувств и лишь из-за его течки, но если честно Саше наплевать. Он чувствует как чужой палец аккуратно входит сначала на одну фалангу, а потом толкается и до самого сустава, не встречая почти никакого сопротивления благодаря его течке — его естественной смазки и так много настолько, что она стекает по чужому пальцу и капает на простыни. Саша стонет от этого ощущения, непроизвольно сжимая палец в себе и откидывая бедра ближе к чужой руке, желая погрузить это ощущение дальше в себя. Он едва не рыдает от этих ощущений, потому что несмотря на всю ласку и поддразнивания уже второго пальца, который этот незнакомец только собирался вставить в него, этого все ещё было недостаточно. Этого было так мало, что Саша почти умолял его в забытье о большем. — Тише, милый, будь паинькой, хорошо? — легко и глубоко посмеиваясь над ним, шепчет в его губы незнакомец, позволяя Саше обнять его руками за шею и притянуть ближе. Даже если это на одну ночь, даже если они больше не увидится, Саша хочет забрать максимальное количество тепла от этого секса. — Мне нужно подготовить тебя, чтобы не причинить тебе вреда, ладно? — Саша, кажется, рвано кивает, чувствуя как из глаз его стекают слезы, а из рта к подбородку стекает слюна, которую он не успевает глотать. — Вот и умничка. Проходит ещё какое-то количество времени, которое кажется Саше вечностью — с одной стороны он понимает, насколько важна подготовка и он бесконечно благодарен этому незнакомцу за его заботу, но его животная часть недовольна тем, что его до сих пор не трахнули. Саша начинает ерзать своей задницей по простыням, стараясь глубже насадиться на пальцы, которые в него засунули, и едва ли не скулить от разочарования. — Пожалуйста, — хнычет он, понимая, что теперь хотя бы не должно быть настолько больно. Да, это все ещё будет неприятно и в какой-то степени мерзко, но не так больно, как должно быть. — Пожалуйста, пожалуйста… Он чувствует, насколько же он пуст, когда пальцы из него все же вынимают по его просьбе, заставляя его извиваться и хныкать. Как будто бы его разум ещё не затуманен настолько, чтобы делать что-то помимо этого. Мягкие воздушные поцелуи, осыпаюшие его лицо лишь слегка отвлекают его от того, насколько он пуст внутри, пока мужчина приподнимается, чтобы стянуть с себя брюки и боксеры ровно настолько, чтобы освободить возбуждённый член. Одной рукой он опирается рядом с головой Саши, чтобы целовать его лицо, да и не позволит этот проворный мальчик ему отодвинуться — вон как ручки свои на него закинул, точно потерять не хочет. Приходится справляться лишь одной рукой, зачерпывая немного смазки из баночки, чтобы привычными движениями размазать ее по члену, слегка отодвигая крайнюю плоть от головки. Ему тяжело сопротивляться, когда рядом с ним тот, за кем он следил столько времени, тот, кого он так долго желал заполучить в свои руки и тот, кто так сильно сейчас в нем нуждается. Влад безумно благодарен тому, что у него выдержка на уровне иначе его милому Саше было бы безумно больно в их первый раз. Он мягко целует его в губы, одной рукой направляя свой член, специально несколько раз проводя рядом с чужим анусом, лишь играясь и дразнясь, прежде чем начать аккуратно скользить членом в чужое тело. Он ловит чужой стон от этого и чувствует как чужие короткие ногти сильнее впиваются в его тело, когда он медленно входит и сильнее придвигается. Он старается входить маленькими толчками, каждый раз лишь увеличивая расстояние, на которое продвигается его головка — пусть и медленный способ, зато не такой болезненный. Когда больше нет необходимости удерживать член рукой, чтобы тот случайно не выскользнул и входил ровно туда куда нужно, Влад руками упирается по сторонам от головы Саши, целуя его плечи и не в силах отодвинуться немного дальше, ведь тот вцепился в его плечи так, словно бы если отпустит, то потеряет навсегда. Он начинает медленно, тягуче, пусть и почти убивает этим им обоим настрой — ему самому хочется трахнуть этого мальчишку так, чтобы забыл как его зовут вообще и кто он такой, чтобы полностью переписать его, а Саше хочется быть трахнутым из-за течки. Но Влад понимает, что делать так нельзя — он ведь не хочет реально потом тащить своего партнёра к врачам с разрывами. Он начинает двигаться активнее лишь тогда, когда полностью уверен в том, что это не принесет боли им обоим. Он продолжает дрочить Саше и осыпать его шею и ключицы поцелуями, все чаще поглядывая на ароматическую железу, на которой скоро будет красоваться его метка. Саша стонал, не в силах полностью насладиться ощущением в своей заднице и молясь, чтобы это ощущение продлилось как можно дольше — чужой член был таким толстым и длинным, полностью соответствуя его извращённым предпочтениям, и каждый его сантиметр, казалось, достигал именно тех мест, которые дарили ему наибольшее удовольствие. Он стал совсем уж безвольной куклой, способной только лишь на то, чтобы стонать и иногда едва ли не рыдать от ощущений — его глаза закатились от ощущений, слезы стекали по красным щекам вместе с потом, а слюни, которые он не успевал глотать, стекали к подбородку. Кажется, он даже не замечает, как сильно Влад держит его бедра — достаточно сильно, чтобы сейчас прижать его как можно ближе к себе так, чтобы он не смел даже отодвинуться от этих ощущений, так, чтобы потом остались синяки. Через некоторое время, когда Влад чувствует пульсацию чужого члена в своей руке, не прекращая толкаться в чужое тело, Саша издает лишь жалобный крик, переходящий в стон, вскидывая бедра ближе, и кончает на простыни. Тем не менее, Влад продолжает двигаться, лишь размазав чужую сперму по животу Саши, наблюдая за тем, как закатываются его глаза, а рука, слабая и дрожащая от недавней эякуляции, пытается дотянуться до его торса, чтобы отстранить. Влад лишь усмехается этой попытке, просто переплетая чужую руку со своей, наклоняясь, чтобы ее поцеловать, увеличивая темп. Его разрядка тоже приближается, поэтому на одном из завершающих толчков он прижимается ртом к ароматической железе Саши, больно кусая и вызывая болезненный крик у того. Саша в отметку больно проводит ногтями по его спине, наверняка оставляя царапины, однако Владу удается немного успокоить его несколькими любовными поцелуями в шею и зализыванием укуса в извинение. — Останься со мной ещё ненадолго. — между выдыхами, когда Влад отстранился от него, вынимая свой член, попросил Саша, закидывая руку на глаза. Не то, чтобы последствия его течки прошли моментально и насовсем, но прояснение разума немного было, поэтому он и просил об этом. Он не хотел оставаться один, как это было обычно, когда альфы получали от него то, что хотели — не то, чтобы он с многими уж спал, но в основном все хотели от него лишь секс. — Милый мой, я позабочусь о тебе и никогда тебя не оставлю, — успокаивает его Влад, целуя в щеку и аккуратно похлопывая по плечу, чтобы передвинуться немного на другую часть кровати к тумбе, на которой лежали влажные салфетки. Это поможет хотя бы немного убрать ту грязь, которую они развели, а уже после можно пойти и в ванную. — Спи, дорогой, тебе не нужно ни о чем беспокоится, я обо всем позабочусь. Он аккуратно целует Сашу в висок, заставляя его хоть немного отвлечься от его мыслей и достаточно быстро уснуть. Влад и правда позаботится обо всем, что нужно Саше — для начала вымоет их обоих и убедится, что его омеге тепло и уютно в этой постели, а в комнате достаточно свежего воздуха, а уже после позаботится о том, чтобы милое досье Саши, который тот на него собрал, никуда не ушло. Саша умный, милый мальчик и он слишком близко подобрался к правде о том, кто такой Морок в реальной жизни, чтобы позволять ему оставаться в полиции и иметь какие-то связи. Влад, конечно, не монстр и он не собирается его ограничивать — Саша сможет развиться в любой другой сфере, но в той, в которой это никак не будет хоть немного касаться сферы работы Морока. Он сможет делать все, что ему вздумается, он не будет ограничен финансово и Влад не собирается просто использовать его как инкубатор, как делают некоторые из его коллег. Саша слишком забавный, чтобы так просто и быстро его ломать. Влад выдыхает сигаретный дым в окно, стараясь не задымить комнату, ведь навряд ли омеге понравится запах табака, и улыбается, предвещая интересную реакцию этого парнишки завтра на то, что с ним произошло.