I‘ll Feel Your Warmth

      Он расслабился только тогда, когда узнал, что его друзья в целости и сохранности. Судя по тому, что он слышал, Стелла была довольно далеко от места событий, и хотя Март сражалась с самим Хулэем, она осталась практически невредимой. Дань Хэн вздохнул с облегчением, когда снова увидел их лица, и в мире снова всё стало на свои места.         Ну, почти все.       Когда Стелла и Март решили заглянуть в Комиссию по алхимии, Дань Хэн отделился от них. Они, конечно, предложили ему присоединиться, но он вежливо отказался — у него была своя задача.       Во время одного из редких разговоров с Цзин Юанем на Лофу генерал обмолвился, что генерал Хуайянь временно проживает в том же отеле, что и экипаж Звёздного экспресса. Хотя Хуайянь занимал этаж выше, чем Дань Хэн с друзьями, определить его номер было несложно. Сейчас на Лофу находились ещё два генерала Альянса. Один из них оставался в Комиссии по алхимии из-за ранений, полученных в бою с Хулэем, а на верхнем этаже отеля был всего один человек.       — Генерала сейчас нет, — сказал один из четырёх Облачных Рыцарей, стоявших у входа в номер отеля.         Дань Хэн поник. Ему стоило больших усилий отбросить свою гордость и убедить себя разыскать генерала Чжумина перед отъездом.       — Тогда где он?         — Боюсь, эта информация засекречена, — ответил Облачный Рыцарь.         — Не могли бы вы передать ему, что я заходил? — спросил Дань Хэн. — Я просто хочу поговорить с ним, прежде, чем он покинет Лофу.         — Мы можем передать вашу просьбу.         — Что случилось? — раздался голос молодой девушки в коридоре. Дань Хэн обернулся и увидел, что Юньли бежит к ним, уперев руки в бока. Облачный Рыцарь выпрямился и насторожился, когда она подошла ближе, признавая её ранг и престиж. — Дедушки нет дома?         — Он ушёл, мисс Юньли. — сказал ей один из Облачных Рыцарей.         Юньли нахмурилась, оглядывая их, а затем задержала взгляд на Дань Хэне. Хотя он почти не общался с этой юной мечницей из Чжумина, её образ прочно запечатлелся в его памяти с момента их первой встречи несколько недель назад, когда они прибыли на Лофу. Она производила впечатление вспыльчивой, прямолинейной, умной и уверенной в себе девушки. Лёгкая ухмылка, мелькнувшая на её лице, когда она отказалась вернуть Яньцину его меч, заявив, что он этого оружия не заслуживает, заставила Дань Хэна почувствовать странное напряжение. Ему было трудно объяснить причину этого. Возможно, дело было в том, что выражение её лица показалось ему смутно знакомым, и эта знакомость вызывала беспокойство. Юньли была сильной и многообещающей личностью, и у него не было объективных причин испытывать к ней неприязнь. Однако всякий раз, наблюдая за её действиями или словами, он ловил себя на странном желании бесцеремонно оттолкнуть её через всю комнату. Это было нелогично. Возможно, дело было в её почти детской самоуверенности? Он не был в этом уверен.         — Почему ты ищешь моего дедушку? — спросила Юньли.         — Я хотел кое-что у него спросить. — ответил Дань Хэн.         Юньли нахмурилась, слегка надув щёки в милом выражении разочарования.       — Что ж… раз мы скоро уезжаем, то логично, что он захочет навестить это место в последний раз… — пробормотала она себе под нос. Как только любопытство Дань Хэна разгорелось, Юньли снова обратила на него внимание. — Следуй за мной, Безымянный. Я почти уверена, что знаю, где сейчас мой дедушка. Я всё равно хотела с ним поговорить, так что мы можем пойти вместе.         Юньли не стала дожидаться ответа, развернулась на босых ногах и пошла обратно. Дань Хэн бросился догонять её.         Он молча следует за ней по переулку Ауруматонов и другим закоулкам Лофу. Юньли не пытается завязать с ним разговор, за что он ей благодарен. Он никогда не был силён в светской беседе. В конце концов, Дань Хэн понимает, что они находятся в Комиссии по ремеслам. Она ведёт его в сторону, где он ранее никогда не был, подальше от основных складов и магазинов, в маленький переулок, где Дань Хэн не видит ни одного открытого заведения.         Но затем, между большой бездушной бетонной фабрикой и обветшалым книжным магазином, появилась мастерская небольшого размера. Юньли сужает глаза, вероятно, замечая Облачных рыцарей, стоящих снаружи.       — Я знала, — воскликнула она, подбегая к ним.         Дань Хэн мчался за ней, когда она остановилась перед заброшенной мастерской. Он сразу понял, что здание старое — архитектурный стиль безошибочно выдавал его возраст. Хотя было заметно, что за строением пытались ухаживать, оно выглядело потрёпанным: крыша казалась хрупкой, стены облупились и приобрели желтоватый оттенок. Окна, покрытые мутным налётом, словно хранили в себе следы времени, а табличка у входа была настолько изношена, что её уже невозможно было прочитать. Если когда-то на ней и были какие-то слова, то годы безжалостно стёрли их.       — Мисс Юньли! — один из Облачных Рыцарей поздоровался, когда она приблизилась к ним. — Чем можем быть полезны?         — Мой дедушка внутри? — спросила она.         Облачный Рыцарь, который говорил раньше, кивнул.       — Вы хотите поговорить с ним?         Юньли покачала головой.        — Нет, но этот Безымянный — да, — ответила она, ткнув пальцем в сторону Дань Хэна. Он начал сомневаться, что она вообще знает его имя. — Впусти его, но скажи дедушке, что я снаружи.         В то время как двое Облачных Рыцарей, охранявших дверь, посмотрели на Дань Хэна с замешательством и подозрением, они без колебаний подчинились приказу Юньли.         — Спасибо, — сказал Дань Хэн Юньли. — Я уверен, это займёт всего минуту.         Юньли беспечно пожала плечами, и Дань Хэн вошел в старое рабочее помещение.         Дань Хэн был прав, это место было древним.         Он сразу понял, что когда-то это была большая мастерская. Просторный интерьер с тщательно продуманной планировкой говорил о её былом величии. Однако сейчас обои местами отклеились, обнажив гнилую древесину и старую сталь, скрывавшиеся под ними. Пол скрипел под его ногами. По стенам располагались полки и крюки, когда-то предназначенные для оружия, но теперь их пустота бросалась в глаза. На задний двор вела дверь, а лестница предположительно вела на второй этаж. Но в главном зале, где находился Дань Хэн, ничего не осталось. Мебель и рабочие инструменты исчезли, осталась только встроенная печь в одной из стен. Свет не горел, и помещение утопало в непроглядной тьме и безмолвной пустоте.       И всё же, как только Дань Хэн переступил порог, он почувствовал, как внутри у него всё потеплело, а тело расслабилось, словно его самый глубинный инстинкт признал это место своим домом. Как странно, он определённо никогда раньше здесь не был.         Генерал Хуайянь стоял перед пустым загоном для скота, погрузившись в раздумья.        — Прости, Юньли, — сказал он, — я бы взял тебя с собой и рассказал ещё несколько историй о нём, но я подумал, что тебе нужно отдохнуть после… — он поднял взгляд и увидел Дань Хэна, удивлённо замолчав. — Пожиратель Луны! — поздоровался он. — Прошу прощения, мне показалось, что я слышал голос своей внучки.         — Вы не ошиблись, — ответил Дань Хэн. — Она прямо за дверью. Юньли привела меня сюда, чтобы я мог поговорить с вами.         — А, — Хуайянь одобрительно хмыкнул, немного удивлённый, но всё равно довольный. — Что ж, я рад, что ты пришёл! Почему бы нам не подняться наверх? Там есть где посидеть, следуй за мной.         Дань Хэн почувствовал, как его лицо озарила лёгкая улыбка, когда он без раздумий последовал за Хуайянем. Генерал Чжумина напомнил ему о чувствах, которые он испытывал к господину Вельту, — о чувстве безопасности и привязанности, которое, как он предполагал, испытывают люди рядом с отцом или дедушкой.         Старая деревянная лестница, хотя Дань Хэн заметил, что некоторые ступеньки были заменены, скрипела под их ногами, пока они поднимались наверх. Дань Хэн почувствовал запах старой бумаги и пыли, прежде чем поднялся на второй этаж и увидел помещение своими глазами.         Помещение освещалось тусклой лампочкой в центре потолка. Оно было очень захламлено, как будто кто-то использовал его для хранения вещей. По-прежнему не было ни кузнечных инструментов, ни оружия, но были книжные полки со старыми свитками, разрозненными бумагами и папками. У стены стояло несколько рабочих столов, изношенных и покрытых пылью. На полках стояло несколько разных безделушек — например, старые детали автоматонов, керамика, винные бокалы, игрушки. В центре комнаты стояли два старых дивана, которые, судя по всему, когда-то были красными, но теперь больше напоминали коричневые. Между ними стоял маленький старый кофейный столик с чайным сервизом в центре, который был намного новее всего остального в комнате. Должно быть, генерал принёс его сюда.         Хуайянь сел на один из диванов, его ноги не доставали до пола. Он потянулся вперёд, чтобы взять чайник и налить немного чая в одну из чашек.         Дань Хэн сел на диван напротив него, и Хуайянь пододвинул к нему уже полную чашку чая. Дань Хэн с благодарностью взял её.         — Спасибо, что нашли время поговорить со мной, — сказал Дань Хэн, нарушая молчание.         — Пустяки! — радостно возгласил Хуайянь. — Я довольно хорошо знал тебя в твоей прошлой жизни, и было бы приятно узнать тебя заново. Ты хотел о чём-то меня спросить?         Дань Хэн сильнее сжимает в руках тёплую керамическую чашку.       — Мне интересно... знаете ли вы что-нибудь о том, кем друг другу приходились Дань Фэн и Инсин?         — Почему бы тебе не спросить его? — Хуайянь любезно наклоняет голову.       — Вы знаете, что он всё ещё жив? — он предполагал, что большинство людей не знают, что Блэйд когда-то был Инсином. Сходство не такое уж сильное. Так же, он не может представить, чтобы Блэйд целенаправленно выслеживал своего мастера и рассказывал ему, где тот был последние семьсот лет.         Тем не менее Хуайянь кивнул.       — Мой мальчик сильно изменился с тех пор, как я видел его в последний раз. Он выглядит иначе, двигается иначе, даже держит меч по-другому. Но я всё равно узнаю своего мальчика в любом обличье.         Дань Хэн делает ещё один глоток чая, зная, что генерал всё ещё терпеливо ждёт ответа на свой вопрос. Почему Дань Хэн не спросил у Блэйда?       — Я не думаю... — он отвечает. — Я имею в виду, что это не очень хорошая идея. Его память… ненадёжна. И мы не в самых лучших отношениях. Кто знает, ответит ли он вообще.         Хуайянь понимающе кивнул.       — Странно видеть его таким, — начал он. — В новостях, на плакатах с объявлениями о розыске. Это действительно больно — осознавать, что он, должно быть, страдает. Я не видел его с тех пор, как он выбрал имя «Блэйд», но я также наблюдал за тобой с твоего последнего воплощения. Что заставило тебя заинтересоваться Инсином именно сейчас?         Дань Хэн пожимает плечами, гордость не позволяет ему объясниться, даже если бы он захотел. Он сам не до конца понимает, что происходит. Это не потому, что он чувствует долг перед Блэйдом — он ничего не сделал для Блэйда и не собирается брать на себя вину за его боль. Это не из-за желания каких-либо отношений с ним — Блэйд был психопатом-убийцей, который большую часть времени едва ли помнил, кто такой Дань Хэн. Если честно, всё это выглядит довольно эгоистично. В памяти Дань Хэна сохранились обрывки тепла, оставшиеся от другой жизни, и он хочет вернуть их. Дань Хэн скучает по Инсину и по той сильной любви, которую он испытывал к его прошлому воплощению. Он понимает, что никогда не сможет вернуть это, потому что Блэйд никогда не будет таким же тёплым и живым, как Инсин. Но, несмотря на это, Дань Хэн всё равно этого хочет. Нечего желать, этого не существует.         И все же.         Хуайянь встаёт, ставя чашку с чаем на стол. Дань Хэн внимательно наблюдает за тем, как генерал направляется к полкам у стены и начинает рыться в беспорядочно сложенных там старых папках, журналах и бумагах. Дань Хэн поражён тем, что бумага не рассыпается в прах при первом же прикосновении — он может лишь догадываться, насколько она старая. Вероятно, ей несколько веков, если он не ошибается. Возможно, её каким-то образом восстановили или зачаровали, чтобы она не разлагалась.         Покопавшись в папках, Хуайянь возвращается с толстым дневником в кожаном переплёте и встаёт перед Дань Хэном, протягивая ему книгу. Она выглядит увесистой, переплёт вздулся, а из него торчат приклеенные или вложенные листы бумаги. Вокруг книги обёрнута тонкая полоска ткани, чтобы она не раскрывалась. Дань Хэн берёт её в руки и удивляется, насколько она тяжёлая, намного тяжелее, чем он ожидал.       — Всё, что ты ищешь, можно найти на этих страницах. — говорит ему Хуайянь.         — Что это? — Спрашивает Дань Хэн.         — Заметки Инсина, — объясняет Хуайянь, — сделанные во время создания твоего копья.         У Дань Хэна перехватило дыхание. Внезапно всё встало на свои места. Почему Дань Хэн почувствовал себя как дома, как только вошёл. Сейчас он, должно быть, стоит в прежней мастерской Инсина. Она так хорошо сохранилась… он легко мог представить, как люди выстраиваются в очередь снаружи и толпятся у входа. Это означало, что всё, что здесь хранилось: файлы и бумаги, керамика и детали автоматонов — всё это было творениями Инсина.         Сердце Дань Хэна сжималось от горя и тоски — Инсин был бы так рад узнать, как сильно он повлиял на Лофу, как народ уважал его, его наследие и бережно хранил его.         Дань Хэн пытается вспомнить еще что-то об этом месте. Несомненно, Дань Фэн бывал здесь много раз, когда в этом месте кто-то жил. Но на ум пришел только темный, пустой нижний этаж, который он видел минуту назад.         — Спасибо вам, - сказал Дань Хэн, вставая.

***

      Дорога обратно в отель показалась ему длиннее, чем была на самом деле. Дань Хэн чувствовал тяжесть дневника в кармане и размышлял о его важности. Он знал, что Инсин создал Пронзателя облака специально для Дань Фэна. Он идеально подходил ему, и казалось неправильным использовать какое-либо другое оружие. Держа его в руках, Дань Хэн чувствовал себя в безопасности; это оружие никогда не подводило его. Оно было создано с такой любовью и заботой. Хотя Дань Хэн не знал, откуда ему это известно, он был абсолютно уверен в этом. Потому что Инсин знал Дань Фэна лучше, чем кто-либо другой.         Он помнит, как Инсин подарил ему копьё. Он поклонился и протянул его, но иллюзия почтения была разрушена игривой, высокомерной ухмылкой на лице ремесленника.          — Осторожнее с этим, Верховный Старейшина. Оно достаточно острое, чтобы проткнуть чешую дракона.         О чём думал Инсин, когда делал его? Как он воспринимал Дань Фэна? Или, скорее, как Инсин видел Дань Фэна.         Что мог рассказать ему этот дневник? Мог бы он действительно показать, что Инсин чувствовал к нему? Мог бы он заполнить пробелы в памяти Дань Хэна? Или это просто набор рисунков и чертежей?         — Дань Хэн!         Он остановился, услышав голос Март. Похоже, они со Стеллой уже вернулись из Комиссии по алхимии. Он подождал, пока они подойдут к нему.         — Вот ты где! — воскликнула Март. — Мы тебя искали, но тебя нигде не было!         — Я, вроде как, говорил, что мне нужно кое-что сделать, — защищался Дань Хэн.         — А, точно. — медленно ответил Март. — В любом случае, что бы это ни было, ты провозился целую вечность!         — А что тебе вообще нужно было сделать? — спросила Стелла. — Это ведь не сверхсекретная информация, да?         — Сверхсекретная информация? — переспросил Дань Хэн.         — О чем вы, возможно, говорили с Цзин Юанем. — Стелле попыталась объяснить, но вышло плохо.         Второй раз с тех пор, как Дань Хэн прибыл на Лофу для участия в Церемонии, задался вопросом, когда Стелла и Цзин Юань стали такими близкими друзьями. Почему тогда Стелла так непринуждённо называет Божественное Предвидение по имени?         — Я разговаривал не с генералом Цзин Юанем, — сказал Дань Хэн. — Я разговаривал с генералом Хуайянем.         — О чем? - спросила Март.         Несколько лет назад, до того, как он оказался на Экспрессе, когда он был совсем один в космосе, он бы смог отмахнуться. Он слишком боялся показать свою слабость или дать кому-то возможность украсть дневник. Он был совершенно не уверен в себе. Теперь, Дань Хэн без колебаний достаёт книгу из кармана пальто и показывает своим надёжным друзьям.         — Это планы и чертежи моего копья.         Март и Стелла уставились на него в замешательстве.         — Как ты вдруг оказался с этим связан? — удивилась Март.         — Лучше задай вопрос: почему генерал Хуайянь владеет этим дневником, — возразила Стелла.         — Он получил его от мастера, который его изготовил, — рассказал Дань Хэн. — Блэйд.         Март вытаращила глаза.       — Блэйд был кузнецом?!         — Да, был, — подтвердил Дань Хэн. — Но это было давно. В любом случае, мне повезло, что генерал Хуайянь был готов расстаться с ним. Он сказал, что внутри есть всё, что мне нужно знать о моём прошлом с этим человеком.         — Ого! — воскликнул Март, отступая на шаг. — Что с тобой случилось?! Я пыталась вытянуть из тебя что-то о твоём трагическом прошлом, кажется, вечность, а ты всегда говорил мне, что это больше не имеет значения! Что ты оставил это позади или что-то в этом роде.         — Активно ищешь информацию о себе, — добавила Стелла. — Ты, безусловно, сильно изменился. Пожалуй, я под впечатлением.         Дань Хэн повернул голову в сторону, его лицо покраснело от смущения, когда друзья без причины задели его самолюбие.               — Не удивляйся так сильно, — он отводит взгляд. — Это из-за тебя, Стелла.         — Из-за меня? — Стелла задумалась. — Что я такого сделала?         — Ну, я начал думать об этом из-за тебя, — объясняет Дань Хэн. — Помнишь, я попросил тебя пойти со мной на встречу с Байлу, и мы отправились в Чешуйчатое ущелье, где я рассказал тебе о грехе, который совершил Дань Фэн?         Стелла кивнула.       — Мы видели, как все эти… драконы отбрасывали свои прошлые жизни. Это было странно.         — Да, — подтверждает Дань Хэн. — В любом случае, ты помнишь, что сказала мне после того, как я объяснился?         — Не помню точно.         — Ты сказала, что Дань Фэн решил воскресить Байхэн, потому что любил её. Ты также сказала, что не стоит так жестоко судить кого-то за любовь к своим друзьям, — напомнил Дань Хэн. — На самом деле ты сказала: не будь так строг к себе. И я помню, как тогда подумал: я не строг к себе, потому что это сделал не я. Это был Дань Фэн, а не я. Я ненавидел Дань Фэна, а не себя. Я ненавидел его всю свою жизнь. Из-за него я оказался в оковах и злился на него за это. Когда я рос, о Дань Фэне упоминали только в негативном ключе. Он был злым, бессердечным, совершил великий грех. Из-за него Блэйд хотел меня убить, из-за него Лофу не стал моим домом, из-за него я постоянно убегал, из-за него мне приходилось постоянно доказывать, кто я такой.       — Что ж, если так посмотреть, то действительно получается, что одна единственная его ошибка стала причиной всех проблем в твоей жизни. — Март поморщилась.         — Раньше я тоже так думал, — ответил он. — Единственное, что у меня было в этой тюрьме, — это моё самоощущение, единственное, что никто не мог отнять или высмеять, потому что никому не было дела до того, кем был Дань Хэн. Наверное, поэтому я так оберегал свою личность и так упрямо отказывался менять своё представление о ней.         Стелла кивнула, подперев подбородок указательным и большим пальцами.       — Так вот откуда взялось пресловутое упрямство Дань Хэна, да?         — Тихо, — Дань Хэн ощетинился.        Март подавила смешок. И, к счастью, его друзья замолчали, чтобы послушать.         — В любом случае, впервые я услышал, как кто-то хорошо отзывается о Дань Фэне, когда мы только прибыли на Лофу и я снова встретился с генералом Цзин Юанем, — объяснил Дань Хэн. — Он, Цзинлю, Байлу и даже Блэйд помогли мне понять… Дань Фэн никогда не был тем злым монстром, каким его все считали, когда я был молод. Он был… он был просто человеком. И чем больше я вспоминаю о его жизни, тем больше понимаю, что он был таким же, как я. Упрямым, гордым, преданным, наблюдательным, любознательным… Когда мы прибыли на Пенаконию, нас спросили: «Почему люди видят сны?» Я долго размышлял над этим, но в конце концов, думаю, ты дала правильный ответ, — сказал он, указывая на Стеллу.         Его подруга пару раз моргнула, пытаясь вспомнить. Потом до неё дошло.       — Мы спим, чтобы снова проснуться.         Дань Хэн кивнул.       — Сны — это всего лишь короткая передышка от реальности. Но мы не можем оставаться в них навсегда. Рано или поздно мы должны проснуться и встретиться лицом к лицу с настоящим миром, — продолжил Дань Хэн. — В моей версии сна Эны, как я вам и рассказывал, я путешествовал на борту Звёздного экспресса, оставив всё позади. Именно тогда я понял, что это была не реальность; мы не можем просто сбежать от своего прошлого. Я не могу убежать от того, кем был, как бы далеко я ни уходил. Раньше эта мысль пугала меня, но теперь уже нет. Я слишком долго пребывал в этом сладком сне, и пришло время проснуться, взглянуть в лицо реальности. Когда-то я был Дань Фэном. Он — часть моего прошлого. Я думал, что раз Дань Фэн остался там, в прошлом, он не имеет значения, потому что он не тот, кто я сейчас. Долгое время я отказывался позволять ему определять моё будущее, и, по сути, я до сих пор так считаю. Но теперь я могу признать его частью себя, не отрицая того, кем я стал. Так что, когда ты однажды сказала мне: «Не будь так строг к себе», ты была права. Я был упрям и слишком жесток к Дань Фэну, к той версии себя, которой я когда-то был. Он был просто человеком, который делал всё, что мог. И… я прощаю его.