Better to bind your brow with willow (--And follow, follow until you die,)

Если бы всё было иначе — если бы Блейз не был уверен, что разговор о его чувствах заставит его задохнуться и умереть, — он попытался бы превратить усыновление в нечто значимое. У него предостаточно примеров для подражания в этом отношении: целые книги посвящены пышным ритуалам, обычно сопровождающим кровное усыновление в чистокровные дома. Более того, его группе в жизни отказано во многом, и ему приятно видеть, как их радуют атрибуты богатства, которые для него самого давно потеряли свою привлекательность. Гедонизм — это одно, но богатство быстро достигает точки, где оно перестаёт улучшать качество жизни. При всём при этом ему хотелось бы поскорее покончить с этим делом, не в последнюю очередь потому, что за последние несколько лет он сделал пару возмутительных политических шагов. Он и его группа наёмников, проституток и сирот захватили часть Солнечного Копья так основательно, как не смог бы ни один маггловский монарх. Он прекрасно понимает, что у принца Дорана Мартелла на этот счёт могут быть свои мысли. — Итак, дамы и господа, — говорит он, проведя необходимые тридцать шесть часов за поеданием зелья для восстановления крови и питательных отваров бочками. — Пришло время подумать серьёзно и принять решения, потому что время благожелательного шпионажа прошло. Кровное усыновление — это серьёзное дело. Это магический ритуал, который изменит вас физически, духовно и магически. Я не буду винить никого, кто захочет тихо уйти. Напротив, я провожу вас с таким количеством золота, сколько вы сможете унести. Те же, кто останется, должны быть уверены, что находятся там, где хотят быть. — Мы не маги, — сухо замечает Дарин. — Вы не маги, но и полностью обыденными вас не назовёшь, — отвечает он. — Мой народ назвал бы вас сквибами — людьми, которые могут видеть и ощущать магию, но не могут её использовать. Но это неважно. С учётом ряда причин, в которые я не стану вдаваться, я не знаю, что произойдёт, если глава дома проведёт кровное усыновление сквибов. В худшем случае это не сработает, в лучшем — вы получите все защиты, накопленные семейной магией дома Забини. — Понятно, — говорит Ами, закинув подбородок на плечо Карана и глядя на него с притворной кошачьей ленивостью. — А где подвох? Защита, семья, богатство — за что? Я заплачу любую цену, но предпочла бы знать её заранее. — Эм… — он наклоняет голову. — Ну, есть очевидное. Вы заключаете сделку не со мной, а с магией или, возможно, с богами, которым вы могли бы быть теоретически преданы. Если вы вступите в семейный ритуал с ложью в сердце, магия его раздавит. Вот так это работает. — На что мы будем клясться? — милостиво вмешивается Каран. — Даже малыши слышали достаточно твоих жутких историй о тех, кто нарушил клятвы, чтобы знать, что нельзя лгать тому, кто может заглянуть в твою душу. Ах, да. Он не собирался придавать своим болтовням определённую тематику, но у него такая жизнь. Разрушительные последствия необдуманных клятв — его фишка. — Понял. Я подумал сделать это так, чтобы вы не клялись мне, только дому Забини. Я не стану лгать и говорить, что у меня не будет большего влияния на то, каким будет этот дом, чем у вас, но это даст всем нам достаточно прочную основу для работы. — Хм. Ты тянешь время? — Каран бросает на Дарина страдальческий взгляд. — Почему он тянет время? — Думаю, потеря крови лишила его последних крупиц здравого смысла, — отвечает Дарин, сжав брови в нетерпении. — Ладно. Мы запишем всё. Э… — почему бы и нет? — Мы можем потратить время на создание продуманного устава с правилами и принципами, которые мы согласимся соблюдать. Я создам магическую основу, вырежу эти правила в сырой магии и поклянусь им как глава дома. Затем последуете вы. Как вам такой план? Хм. — Однако, — добавляет он. — Мои шрамы говорят именно то, что вы о них подумали. Я пережил много-много лет магически принуждённого рабства. Я не позволю, чтобы меня снова обманом заставили войти в рабство, — он позволяет правде этого заявления отразиться в его опущенных глазах и прохладной магии. — Семейная магия не связывает в традиционном смысле. Мне даже не придётся ничего делать с идиотом, который, возможно, захочет обзавестись ручным магом, но я сделаю, потому что я буду зол, а меня остановить уже никто не сможет. Поняли? Поняли. Рад, что мы на одной волне.

***

Он не участвует во взрослой части обсуждения, предпочитая поговорить с детьми. — Мы уже обсуждали приоритеты внутри группы и вне её, — говорит он, раскладывая инструменты так, как ему нравится. Все его дети были благословлены густыми волосами темного цвета пустыни, которые невероятно приятно заплетать и укладывать. Блейзу нравилось помогать своим европейским кузенам с их яркими, солнечными локонами, но в глубине души он всегда будет предпочитать тёмные, густые и непослушные. — Это продолжение того же. Посторонние не заслуживают вашего внимания. Отношения с ними должны быть направлены на обеспечение вашей безопасности и получение выгоды. А те, кто внутри группы — мы, например, — заслуживают вашего внимания и уважения. Как мы показываем уважение? — Охраняя их выбор, — хором отвечают малыши, включая Мэйв, чьи волосы он сейчас приручает. — Именно так, — он пульсирует магией дважды, окутывая свою аудиторию теплыми пузырями. Это оказалось очень эффективным средством воспитания, как он заметил. — Мы можем понимать друг друга лишь частично, и это значит, что если мы будем пытаться сделать других счастливыми, у нас будет очень мало для этого возможностей. Поэтому, чтобы добиться лучших результатов, мы должны сделать так, чтобы наши люди могли сделать счастливыми себя сами. — Но ты главный, — говорит Мэйв, глядя на него с недоверием. — Все делают то, что ты говоришь. Умница. — В каком-то смысле этот ритуал сделает и лучше, и хуже. Поэтому мы сейчас ведём этот разговор, пытаемся сделать всё как можно лучше, прежде чем поклянемся магическому дому. Мы создадим набор клятв, которые защитят нас всех и выровняют игровое поле. — Что это значит? Боже. — Это значит, что мы все дадим чёткие клятвы, и магия заставит нас держать своё слово, иначе нас ждут последствия. Никки вступает в разговор, её чёрные глаза, как обычно, твёрдые и проницательные. — Какие последствия? — Хороший вопрос, — хвалит её Блейз, вызывая иллюзию воздушного духа, который закручивается вокруг девочки, ласково касаясь её. — Мы могли бы сделать их жёсткими, но не будем. Думаю, исключения из семьи будет достаточно, — он даёт этой мысли осесть, пока вплетает в косы заколки, увенчанные бриллиантами. — Это, отчасти, для вашей защиты. Возможно, вы захотите уйти. Я могу измениться или оказаться лжецом и обманщиком, или хуже. Всегда убедитесь, что в магической клятве, которую вы собираетесь дать, есть простой и понятный способ отступить. — Какие будут правила? — Никки, чьё непроницаемое выражение, на взгляд Блейза, выдает сдержанное одобрение, уточняет: — Что нужно делать, чтобы остаться? — Мы решаем это прямо сейчас, — мягко отвечает Блейз. — Ничего слишком строгого. Всё будет сводиться к тому, чтобы предотвратить предательство друг друга или меня. — Что это значит? — А что ты хочешь, чтобы это значило? — Блейз похлопывает Мэйв по плечу, давая понять, что она свободна, и откидывается назад, чтобы Ован мог удобно сесть. Вздохнув, он откладывает гребни и шпильки и тянется за маслами для волос. Однажды мальчик научится ухаживать за своими прекрасными кудрями. Сейчас в них ветки, листья и даже мёртвая пчела. — Никто вас не обманет. И никто не будет стоять выше вас. Если вам не нравится правило или вы хотите предложить лучшее, вы говорите мне, и мы это обсудим, — он усмехается, замечая внезапный голодный блеск в глазах Никки. — Точно так же, как вас никто не обманет, вы не можете обманывать других. Это не время для хитрых словесных игр или захвата власти. Давайте играть честно, ладно? Никки закатывает глаза, но достаточно легко сдаётся. Злобный монстр. — Знаете, — продолжает Блейз, аккуратно разделив волосы Ована на пряди и пропитав их маслом, — магические клятвы — это не то же самое, что заключение договора с другим человеком. Позже я научу вас разнице между магическими и обычными контрактами. Магическая клятва почти не даёт манёвров, если вообще их допускает. Она судит не только ваши действия, но и ваши убеждения, и всё, что вы можете сделать в случае недовольства, — это молиться. Некоторые из старших детей уловили, насколько это серьёзно. Чудес он не ожидает. Его группа необычно зрелая, но дети остаются детьми, и понимание их ограничено. С этим мало что можно поделать. — Пока что вы можете хотя бы быть уверены, что все мотивированы довести это дело до конца, и ни одно правило не будет принято без разумного согласия. Так что наберитесь терпения и слушайте внимательно. Это в ваших интересах — внести свой вклад, если считаете это необходимым.

***

Некоторые из правил, предложенных малышами, перекрываются, некоторые невозможно реализовать, а некоторые сформулированы так, что убили бы любого, кто на них поклялся. Очень мило. Блейз проводит чудесный день, указывая на дыры, излишне запутанные конструкции и прямые противоречия. Очень слизерински. Итоговый вариант получился примерно таким, как он ожидал. После тысяч лет написания подобных уставов магический мир пришёл к согласию: успешные клятвы дома — за исключением успешных авторитарных монстров — обычно короткие и чёткие. — Верность, ответственность и милосердие, — напевает Блейз, вызывая светящиеся буквы, парящие в воздухе. — Первое: верность. Вы обязуетесь соблюдать интересы дома и его членов, если эти интересы не вредят вам, — последняя часть делает условие почти невыполнимым, но это к лучшему. — Второе: ответственность. Вы несёте ответственность сначала за себя, а затем за членов своей семьи. Эта ответственность включает положительные меры, такие как улучшение жизни других членов семьи, если это возможно, и отрицательные меры, такие как разрешение конфликтов мирным путём или обращение за арбитражем к соответствующей третьей стороне, — немного лучше. Последняя часть о запросе арбитража должна сработать, хотя термин «соответствующая» настолько размытый, что ни один чистокровный дом не принял бы его. — Третье: милосердие. Вы обязаны проявлять разумное милосердие к членам семьи, если это уместно, предполагая их добрые намерения и заботу. Всё ли я охватил? — Осталось только, чего не делать, — отвечает Дарин, записывая его монолог. — Для всех практических вопросов, которые не входят в клятвы, но за которые нас выгонят. — Ах да, конечно. Не злоупотребляйте друг другом. Не пытайтесь исключить кого-то из семьи без согласия на это. Не ограничивайте автономию друг друга — хотя это уже относится к злоупотреблению. — А мы возьмём твою фамилию? Блейз моргает. — Прости? Дарин грозно размахивает пером. — Твою фамилию, глупец. Она у тебя есть, а… — в его глазах сверкает угроза, — …У большинства из нас её нет. Ах. — Вы хотите её? — он оглядывается. — Это непростое наследие. Моя семья была… вы бы нашли их невыносимо ужасными. — Они мертвы, а ты — живой магический покровитель сирот, шлюх и бандитов, — говорит Каран. — Я хочу её. Хм. — Понял. Ну, дело ваше. Я думал, вы захотите назвать дом чем-то крутым, но Забини тоже сойдёт. — Круче, чем семья крылатых ведьм? — спрашивает Ами, приподняв брови с явным скептицизмом. Острая боль пронзает его грудь, распуская ледяные щупальца. — Как я уже сказал, это нелёгкое наследие, и наши крылья в конце концов мало чем помогли. Я не против мрачной иронии, но не думайте, что это будет чем-то иным. — Рискнём, — неожиданно заявляет Дарин. Не слишком романтичная душа, этот Дарин. — Решено. Когда мы это сделаем? Блейз задумчиво мурлычет, немного сбитый с толку странным направлением разговора. — Сегодня вечером подойдёт. Я достаточно отдохнул, да и основная подготовка уже завершена. — Рири всё организует, — кивает Дарин. — Значит, сегодня вечером.

***

По удачному стечению обстоятельств Оберин заходит как раз в тот момент, когда Рири заканчивает приготовления к импровизированному праздничному ужину, который последует за ритуалом. — Оберин, — зовёт Блейз, его крылья слегка подёргиваются. — Отличное время. Мы как раз собираемся заняться семейной магией. Ничего особо захватывающего, но… да. Хочешь присоединиться? Оберин рассеянно кивает, всё его внимание приковано к крыльям Блейза, как и в тот первый раз, когда он их увидел. — Всегда. Я не собирался мешать. Блейз пожимает плечами, стараясь удерживать крылья в неподвижности, чтобы не задеть кого-нибудь или что-нибудь. Сад полон — сегодня присутствуют все, кто хочет участвовать, — и такая вероятность вполне реальна. Каран позаботился о том, чтобы все знали: крылья нельзя трогать, и это правило строго соблюдается, но от случайностей никто не застрахован, а они расстраивают его змей куда больше, чем самого Блейза. — Ты не мешаешь. Мы создаём семью, так сказать. Будем давать клятвы, ну, и всё в таком духе. — Ах, — Оберину с трудом удаётся отвести взгляд от крыльев и встретиться с ним глазами. — Надеюсь, ты понимаешь, что юридически это не будет иметь силы. Если хочешь основать дворянский дом, нужен Доран. Блейз фыркает, честно и легко. — Уверен, я как-нибудь переживу стресс от отсутствия юридической защиты, цветочек. Я не нарушаю законов и ничего не требую от других. Это дело исключительно внутри семьи. — Справедливо, — кивает Оберин и снова возвращается к разглядыванию крыльев. Блейз тяжело вздыхает. — Садись и веди себя хорошо. Нам предстоит несколько насыщенных часов — у нас сотни человек, и каждому нужно уделить время.

***

Новоявленный — ха! — дом Забини насчитывает триста сорок девять членов к этому вечеру, плюс еще сорок семь, которые дадут свои клятвы, как только доберутся до города или освободятся с мест работы. Блейз слабо думает, что хорошо, что он теперь владеет этим кварталом. Четыреста человек… — Мне нужно… — а что ему, собственно, нужно? — У нас есть школа? Библиотека? Настоящая кухня? — ему нужны сотрудники и управляющий… — У тебя уже есть всё это, — замечает Каран. — Правда? — если подумать, то вроде бы да. — Хорошая работа, ребята, вы явно справляетесь с этим лучше, чем я. Я был на секунду ошеломлён осознанием того, как вас много, но, в конце концов, ничего ведь не изменилось. — Конечно, не изменилось, — фыркает Дарин. — А теперь, раз уж это сказано… Его перебивает тревожный вопль, за которым следуют шумное «фуууух», глухой удар и несколько визгов, криков и восторженных возгласов. Блейз моргает. — Оби, моя дорогой, это Лифи только что взлетел на десять метров в воздух? — Похоже на то. Блейз нервно поправляет перья, пытаясь унять раздражение. — Что, черт побери, происходит… Ещё один крик, на этот раз победоносный. Изо рта маленькой Рири вырывается вспышка блесток, словно весьма эффектная рвота. Блейз ошарашенно раскрывает рот. — Эм… Блейз… — Да, Дарин, я вижу, что дети… Превращение волос Мэйв в змей становится последней каплей. — Так, — говорит он, незаметно усилив голос с помощью «Сонорус». — Прекратите немедленно пытаться колдовать, иначе мне придется принять крайние и совершенно нестандартные меры. Да, все до одного, прямо сейчас. Я точно не знаю, что происходит… Хотя на самом деле он догадывается. Желание рассмеяться едва опережает желание сжечь миры дотла, чтобы накормить демонов, что прячутся в темных уголках его сознания. — Но я знаю, что случайная магия опасна, и я не позволю вам травмировать себя или других, пока вы не научитесь ею управлять. Я серьезно, сорванцы. Попробуйте, если осмелитесь.