alibi

От автора.

      Мне всегда нравились детективы. Не хочу называть себя экспертом, – не беспокойтесь, не из скромности, - но могу сказать, что раньше я отгадывала, кто убийца, не доходя до последней главы. Когда ты почти не выходишь из дома, пристраститься к чтению особенно легко, особенно когда в соседней комнате коллекция книг.       Помню, как лёжа на кровати за томиком сочинений госпожи Кристи, я представляла себя на месте Пуаро. Одетая в твидовый костюм (обязательно в клеточку) я прогуливалась по коридорам Восточного Экспресса или, подобно Шерлоку Холмсу, сидела у камина в доме на Бейкер-Стрит, 221Б. Со спутниками была проблема, так как с людьми я почти не общалась, но решила, что быть гениальным сыщиком важнее, чем иметь верного друга.       Хотя была ли я вообще гениальным сыщиком? Разумеется, нет, но представлять себя великим детективом было приятно.       А потом произошло убийство. Казалось бы, отличное начало романа о подростке-детективе, который волей судьбы оказывается втянут в загадочное дело в маленьком городе, каждый житель которого хранит в шкафу разные жуткие скелеты. Не спорю, так могло бы быть, если бы я самого начала не знала, кто убийца.       Даже больше – я знала, почему этого человека убили.       Когда-то Донна Тарт сказала: «Хороший детектив – это не «кто убил», а «почему убил».       Но не буду раскрывать вам слишком много. Фактов и так достаточно. Повторим их?       1. Смерть господина Кима наступила в период с полуночи до двух часов ночи.       2. Причиной смерти стал открытый перелом черепа, полученные, предположительно, от падения с высоты.       3. Тело было обнаружено в лесном массиве под обрывом. Его машина стояла у въезда на эту территорию.       4. У главной подозреваемой, – Чан Вонён, – есть алиби. Да и мотив шатается.       Не хочу давать вам подсказки, но обратитесь к мудрым словам госпожи Тарт и подумайте, почему такого хорошего человека могли убить.

***

Допрос 5. Следователь: «Полное имя». Рэй: «Наои Рэй». Следователь: «Род занятий». Рэй: «Школьница». Следователь: «Вы знали господина Кима?». Рэй: «Работала на него несколько месяцев». Следователь: «Вы близко общались?». Рэй: «Как начальник и подчинённый. Он иногда заезжал в магазин, чтобы проверить наличие того или иного товара и в целом для проверки. Пару раз подвозил меня до дома, когда мой отец был занят на работе, а мама сидела с младшими сёстрами». Следователь: «Вы виделись с ним в день смерти?». Рэй: «Нет». Следователь: «Мы запросили детализацию звонков с телефона в магазине и было установлено, что с него звонили вам. Разговор длился почти три минуты». Рэй: «Господин Ким звонил мне, чтобы узнать, не было ли в прошлом году в магазине проблем с насекомыми. Прошлой весной я работала в его магазине, а он был в командировке в Сеуле, поэтому не мог ничего инспектировать. Я сказала, что в подсобке появилось несколько мокриц, но они убежали ещё до того, как я успела обратиться к дезинсекторам». *тихий скрип, будто кто-то отодвигается на стуле, звук открывающегося замка* Следователь: «Всё в порядке?». Рэй: «Да, просто через несколько минут мне нужно будет принять таблетки. Это… это антидепрессанты. У меня был сложный год, и врач… хотя сейчас это неважно. Извините». Следователь: «Нет, всё в порядке. Когда вы начали их принимать?». Рэй: «Пару недель назад. У меня был срыв в школе». Следователь: «Когда вы работали на господина Кима, то не замечали ничего странного? Может, кто-то ему угрожал?». Рэй: «Я не помню ничего подобного. Хотя… иногда он приезжал пьяным, но мой отец тоже часто выпивает, так что… эм… полагаю, это не относится к чему-то странному». Следователь: «А что вы делали в день его смерти?». Рэй: «Была со своей подругой. Мы смотрели вместе фильмы». Следователь: «Кто-нибудь может это подтвердить?». Рэй: «Дживон пришла ко мне в районе десяти. Её встретила моя мама, так что она может подтвердить, что видела нас вместе в комнате в районе десяти. Потом мы несколько раз спускались за закусками, но родители уже спали». Следователь: «Что у вас с рукой?». Рэй: «Убиралась в комнате сегодня утром. Мама купила новые моющие средства, и у меня вскрылась аллергия». Следователь: «Вы можете быть свободны». *звук удаляющихся шагов, мужской вздох* Следователь 2: «Ведёшь себя так, будто подозреваешь эту девчонку. Серьёзно?». Следователь: «Нет, конечно. Взгляни на неё, она настолько тощая, что дверь с трудом открывает, а Ким был мужиком под метр восемьдесят. Девчонка бы с ним не справилась». Следователь 2: «Эксперты проверили его машину. На руле отпечатки только его и дочери, причём его самые верхние. Волосы в салоне тоже принадлежат только ему, дочери и жене. Никаких лишних следов. Я понимаю, что не хочется этого признавать, но он на самом деле мог просто свалиться с обрыва». Следователь: «Мог, конечно, но ты же знаешь, кому в городе он друг. Нельзя просто прийти к мэру и сказать ему, что Ким свалился с обрыва, когда был пьян. Нужно сделать ещё несколько экспертиз». Следователь 2: «Слишком много работы для такого простого случая».

***

      Для Хёнсо видеть господина Кима в поло было так же необычно, как наткнуться на детёныша голубя. Он стоял у своей машины, покуривая дорогую сигару, и с интересом наблюдал за снующими вокруг школьниками и школьницами. Его взгляд отличался от того, к которому Ли привыкла. Не сосредоточенный, а расслабленный и открытый, дружелюбный, будто они – старые знакомые, только что случайно встретившиеся где-нибудь в магазине.       – Значит, работа? – Переспросил он.       Хёнсо кивнула, и мужчина повторил её жест, скрестив руки на груди. Её мать считала господина Кима красивым. Иногда, приходя с работы особенно поздно, она вытаскивала Юнджин из своей комнаты и заталкивала в комнату Хёнсо, чтобы «провести семейный вечер». Наверное, до этого на работе кто-то рассказывал ей о семейных выходных, и она, загоревшись идеей, около часа хотела почувствовать единение с дочерями, даже если для этого ей приходилось едва ли не силой собирать их вокруг себя. В такие вечера Юнджин и Хёнсо обычно молчали, а она рассказывала о своей молодости: о том, какой красивой она была и сколько парней часами стояли у её дома, чтобы получить возможность пойти на свидание, о первом свидании и сексе, встрече с отцом Юнджин. От каждой из этих историй Ли тошнило, но она заставляла себя дождаться, пока мать начнёт засыпать. После этого Юнджин уводила её в гостиную и укладывала спать, а затем бросала что-то вроде: «по крайней мере, она нас не бьёт».       Отсутствие тяги к насилию было одним из немногих достоинств, которыми обладала их мать. Впрочем, это с лихвой компенсировалось её безответственностью и тягой к риску, которая проявлялась в многочисленных связах с опасными, по мнению всех, кроме неё самой, мужчинами. За последние пять лет список её любовников пополнился мошенником-альфонсом (который сбежал, когда понял, что у неё нет и не будет денег), ублюдком с тремя судимостями (одна за изнасилование, мама!) и байкером-наркоманом. Если бы у Хёнсо были деньги, она поставила бы их на то, что в один день мать непременно приведёт домой педофила или ВИЧ-инфицированного и даже не узнает об этом, пока её не ткнут в правду носом.       – Я думаю, что говорить об этом на парковке не очень удобно. Завтра вечером, в районе шести, я буду в магазине. Приходи, и мы всё обсудим.       Когда машина господина Кима вместе с ним и Гаыль скрылась за поворотом, Вонён отделилась от толпы чирлидерш и встала рядом, пустым взглядом впиваясь в потрескавшийся асфальт под их ногами. Их никогда не считали друзьями, но Хёнсо знала о Вонён то, чего не знали и те, с кем она проводила каждый день, включая выходные. Она видела её срывы и драки с матерью, слышала их разговоры с Юнджин, даже читала её личный дневник, хотя об этой детали Чан знать не следовало. У Вонён было много проблем и всё-таки, – из всех людей в городе, кроме сестры, – если бы у Ли были проблемы, она пришла бы именно к ней.       Почему? В отличии от остальных Чан Вонён всегда сдерживала обещания, которые давала.       – Водишь дела с господином Кимом?       – Хочу устроиться к нему на работу.       – Глупое решение.       – Почему?       Вонён подняла голову, и Хёнсо всмотрелась в её лицо. Она выглядела уставшей: мешки под глазами, бледность и полный разочарования во всём, включая себя, взгляд подсказывал – действие аддералла закончилось. Когда Чан впервые рассказала им о своей нарколепсии и лечении, прописанном врачом, Ли прочитала несколько статей о действии аддералла. Облегчая симптомы нарколепсии (у Вонён это были приступы дневного сна и галлюцинации при пробуждении), он увеличивал уровень энергии и повышал концентрацию внимания, усиливал тонус мышц и прочее, но после исчезновения эффекта человек чувствовал себя ещё более уставшим, чем раньше. Однажды Вонён сравнила это с неудачным сальто. В первую секунду чувствуешь себя так, будто у тебя появились крылья за спиной, и ты способен на всё, а затем тебя бьёт об землю, и кости трещат так, что дышать становится больно.       У Ли не было никакого желания так ли это, поэтому она поверила Вонён на слово.       – Поедешь со мной к обрыву?       – Я же не Юнджин, так что, если решишь прыгнуть, не жди, что я поймаю.       – Я отложу это. Просто… тут много лишних ушей.       – Как скажешь.       На обрыв нельзя было въезжать на машине, но Вонён проигнорировала знак у въезда и загнала её на самый верх. В зимнем воздухе с её губ срывался почти прозрачный пар, а по коже бегали мурашки, потому что она, как и всегда, не застегнула куртку. Хёнсо встала рядом с ней и посмотрела на лес, который бесконечным морем расплывался от их ног всё дальше к линии горизонта. Она не помнила, когда последний раз приходила сюда, и, честно говоря, не хотела вспоминать. После самоубийства той девушки над этим местом словно повисла тяжёлая туча, и Ли не хотелось быть здесь, когда она разразится громом и молниями.       – Ты знала, что у Гаыль тоже нарколепсия? – Спросила Хёнсо.       – Ага. А ты когда узнала?       – Когда ты решила побыть ангелом и свалиться на Юнджин с высоты в шесть метров. Вообще-то я прочитала кое-что по этому поводу, даже оформила подписку на канал одного невролога, который специализируется на этой теме.       – И?       – Население нашего города – две с половиной тысячи человек. Если мы берём во внимание, что средняя распространённость нарколепсии в мире – 50 или 56 человек на каждые 100.000 населения, то получается, что в городе с таким маленьким населением вероятность появления двух человек с нарколепсией одного возраста практически нулевая.       – Ну, в Японии, например, средний показатель нарколепсии – один случай на 600 человек.       – Это связано с хроническим стрессом и нервным истощением. Но, если говорить о вас с Гаыль, то причин появления нарколепсии не так уж и много. Например, травма головы. Ты отбитая, с этим я спорить не буду, но череп Гаыль за всю её жизнь не касался ничего твёрже подушки, так что этот вариант мы отметаем. Вы много стрессуете, но не настолько, чтобы прийти к такому итогу, к тому же у вас не было тяжёлых заболеваний или выраженных гормональных изменений. Исключаем все варианты и остаётся один – генетика.       – Пока звучит логично, – кивнула Вонён.       – Судя по тому, что кричал твой отец, когда уходил, от него ты получить эту дрянь не могла. Твоя мать тоже не валится с ног днём, выходит, у тебя другой отец. Господин Ким, да?       – Бинго!       Хёнсо пожала плечами.       – Я просто хороша в построении логических цепочек, – усмехнулась Ли. – Юнджин знает?       – Нет. Только мы.       – А ты…       – Дошла тем же путём. То есть почти тем же. Когда мне поставили диагноз, я начала много читать и задавать вопросы, отметала один вариант за другим, пока не дошла до наследственности. Честно говоря, мне пришлось влезть в бумаги врача, чтобы увидеть, кто ещё может страдать от нарколепсии. Ты ведь не расскажешь?       – Я умею хранить секреты. Хотя ты и без меня это знаешь.       – Да… – она скрестила руки на груди и посмотрела вдаль, на розовое небо, по которому уже плыл к линии горизонта оранжевый солнечный диск. – У меня есть подозрения по поводу господина Кима. Не знаю, чем он занимается, но это явно не слишком законно. Я не смогу влезть в это, но ты пока не под подозрением, так что можешь мне помочь.       – И какая у меня для этого будет мотивация?       – Не знаю. Решение загадки?       – Это больше для Юджин. Мне нравится получать информацию на блюдечке, а не рыскать в её поисках по какому-то магазину, рискуя попасться.       – Тогда чего ты хочешь?       – Личного водителя. До конца учебного года. Надоело кататься домой на велосипеде.       – Хорошо, – кивнула Вонён. – Мы договорились.       Взглянув на протянутую руку Чан, Хёнсо с удовольствием пожала её и улыбнулась:       – С тобой приятно иметь дело, красотка.

***

От автора.

      Интрига закручивается, не так ли? Да, маленькие города – рассадник для всякого рода секретов. Я думаю, всё дело в скуке. В большом городе скучающий подросток пойдёт в кино или аркаду, скейт-парк, в маленьком побежит к друзьям и выпьет с ними пиво, которое стащит у родителей. Со взрослыми также. Из развлечений у них остаются алкоголь и измены, и чаще всего эти два титана сходятся, образуя ком из проблем, который каждый пытается замять.       Маленький город – удивительное сочетание тех людей, которые знают всё и одновременно с этим ничего. Вы можете каждый день здороваться со своим соседом и даже заходить к нему на ужин, но только после его смерти узнать, что ему всю жизнь нравилось делать чучела из сбитых на дороге животных. Я знаю, о чём говорю, потому что прошла через этого. Серьёзно, у одного из моих соседей, – милого на вид старичка, – обнаружилась коллекция ножей со следами крови. К счастью, она была старой и принадлежала какому-то животному типа оленя, но, здороваясь с этим старичком по пути в школу и обратно, я и подумать не могла, что он знает, как обращаться с холодным оружием.       Но к чему это я? Маленькие города наполнены сюрпризами, и этот наверняка не будет последним.