alibi

От автора.

      Наверное, вам кажется, будто чирлидерши – куклы с блёстками на лицах и в обтягивающих топиках. Не буду врать, много лет назад я и сама думала так же, но со временем до меня постепенно начало доходить, какие жуткие вещи они делают с собой и друг другом, улыбаясь при этом так, словно на самом деле просто прогуливаются по залу.       Я помню, как на одном из матчей девочка из команды взлетела почти под потолок и сделала тройное сальто. Она едва ли дотягивалась до ста шестидесяти, и её нога была тоньше, чем моё запястье, но в тот момент, когда она прокручивалась вокруг своей оси на высоте свыше десяти метров я думала, что никогда не видела никого сильнее.       Приземлялась она спиной. То есть не приземлялась, а просто падала, закрыв глаза и бесконечно доверяя тем чирлидершам, которые стояли у основания пирамиды. И они поймали. Она отскочила от их рук, как резиновый мячик от стены, и приземлилась на обе ноги, изящно поклонившись трибунам, которые сходили с ума.       В ту ночь мне снились идеально-белые кроссовки и прыгающие хвостики, кувырки и поддержки, и улыбки, которые не сходили с лиц чирлидерш, когда они взлетали под потолок и водружали на свои плечи тех, кто весил столько же, сколько они.       Тогда до меня и дошло, что блёстки на их лицах и телах, их форма – то же самое, что броня, а сами они не куколки, а стойкие оловянные солдатики, которых и огонь не сможет расплавить. Они стояли там, – на блестящем в свете ламп паркете, – как идущие на смерть гладиаторы, но улыбались шире любого из тех, кто сидел на трибунах. И этот контраст и поражал меня. До сих пор поражает.       Что касается той девочки… через год после нашей первой и единственной встречи она сорвалась с вершины пирамиды и сломала череп в трёх местах. Выжила, но она чирлидинге пришлось забыть. Мне нравится думать, что она окончила хороший университет, нашла работу по душе, встретила хорошего парня (или девушку) и завела семью, в которой счастлива.       Всё-таки для семейной жизни иногда нужна такая же смелость, как и для трёх сальто под потолком спортзала.

***

Допрос 3. Следователь: «Полное имя». Гаыль: «Ким Гаыль». Следователь: «Род занятий». Гаыль: «Учусь в выпускном классе». Следователь: «Соболезнуем вашей утрате». Гаыль: «Спасибо. Я знаю, что вам тоже тяжело. Отец упоминал, что часто играл в гольф с вами и вашей дочерью». Следователь: «Да, для всего города это большая потеря, но я гарантирую, что мы сделаем всё, чтобы выяснить, что с ним случилось». Гаыль: «Вы считаете, что это было убийство?». Следователь: «Мы не можем отбрасывать в сторону никаких версий. Скажите, в день смерти отца вы не заметили ничего странного?». Гаыль: «Мы почти не виделись. Когда я спустилась к завтраку, он уже уходил, сказал, что должен разобраться с какими-то проблемами в одном из магазинов. Днём он позвонил мне, чтобы узнать, куда я собираюсь после школы, и сказал, что проблемы больше, чем обычно, поэтому ему придётся задержаться. Когда он не вернулся к ужину, мама позвонила ему, но он уже не взял трубку». Следователь: «Он не говорил, какого рода это были проблемы?». Гаыль: «Нет, но я позвонила Хёнсо, и она сказала, что у них откуда-то взялись крысы и насекомые. Очень много крыс и насекомых». Следователь: «О какой Хёнсо вы говорите?». Гаыль: «О младшей сестре Юджин. Она работала в магазине отца. В тот день, когда всё случилось, она должна была выйти на работу во вторую смену, но отец велел ей остаться дома. Сказал, что, когда приехал в магазин утром, увидел гнездо насекомых под прилавком». Следователь: «То есть она лично не видела ни крыс, ни насекомых?». Гаыль: «Нет, она даже сказала, что очень удивлена, потому что они проводили плановую дезинфекцию за неделю до этого, и дезинсектор сказал, что не видел магазина опрятнее. Наверное, дело в погоде или каких-то магнитных полях. Я слышала, что иногда бывает так, что насекомые оккупируют одно место и всегда возвращаются туда» Следователь: «А чем вы занимались в день смерти отца? Я не подозреваю вас, но…». Гаыль: «Это стандартная процедура, я понимаю. С девяти до трёх я была в школе, в четыре пешком вернулась домой и поднялась в комнату. Я занимаюсь углублённым изучением английского, и в тот день должна была написать эссе, поэтому хотела сосредоточиться. Потом спустилась к ужину. Когда отец не появился, я решила позвонить Хёнсо, и мы с ней проболтали почти до четырёх часов утра». Следователь: «Вы всегда так долго разговариваете?». Гаыль: «Нет, но в этот раз Хёнсо сложно давалось домашнее задание по алгебре, и я предложила свою помощь. Потом из-за стены донеслись какие-то звуки, и она включила музыку, сказала, что Юджин развлекается или что-то типа того. Она попросила меня побыть с ней, пока всё не стихнет. Я согласилась. На самом деле мне тоже было сложно уснуть. Знаете… перед сном отец всегда заходит ко мне в комнату, чтобы пожелать спокойной ночи, и в этот раз… наверное, это слишком по-детски». Следователь: «Ни в коем случае. Итак, вы утверждаете, что говорили по телефону до четырёх утра?». Гаыль: «Мне кажется, что до четырёх утра. Я посмотрела на часы на экране только раз, когда раздался особенно громкий звук, и тогда они показывали два часа ночи. Думаю, после этого прошёл ещё час или типа того». Следователь: «Вы знаете, что ваш отец удочерил Чан Вонён?». Гаыль: «Разумеется. Они с мамой долго обсуждали это, и отец спрашивал, не буду ли я против, если он оформит опеку. После того, что случилось с госпожой Чан… на самом деле она и мой отец в школе были друзьями, даже некоторое время учились вместе в университете, пока госпожа Чан неожиданно не бросила учёбу, чтобы выйти замуж. Он часто говорил, что чувствует ответственность за Вонён, потому что она для него как дочь». Следователь: «В каких вы отношениях?». Гаыль: «Знакомы, но не более того». Следователь: «Некоторые из учителей уверены, что она пыталась над вами издеваться». Гаыль: «У неё своеобразный… кхм… стиль общения, но она не булли, если вы намекаете на это. Не думаю, что она относится ко мне как к другу, но мы и не враги. Иногда она шутит в мою сторону, но эти шутки безобидны, потому что она направляет их на всех, кто её окружает». Следователь: «А как ваш отец к ней относился?». Гаыль: «Нормально. Даже дружелюбно. Не помню, чтобы они разговаривали наедине, но, если мы встречались на парковке, он всегда спрашивал, всё ли у неё хорошо». Следователь: «Понял. Спасибо за сотрудничество. Мы должны будем осмотреть ваш дом. Предупреждаю, чтобы вы были психологически готовы». Гаыль: «Спасибо, сэр». *звук удаляющихся шагов, мужской вздох* Следователь: «Всего на пять лет старше моей дочери. Подумать только, остаться без отца в таком возрасте… бедная девочка». Следователь 2: «И всё-таки… почему её отец удочерил ту наглую девчонку. Ты говорил с её матерью?». Следователь: «Она почти всегда под таблетками, до сих пор не в состоянии нормально разговаривать.

***

      Гаыль равнодушно наблюдала за тем, как баскетболистки носились по площадке, пока чирлидерши в отдельном месте у матов проводили разминку, готовясь к тренировке. Доктор подтвердил диагноз, но отец потребовал убрать из списка лекарств аддералл, хотя доктор и настаивал на том, что это необходимо для поддержания бодрости в дневное время суток. Помимо этого он выписал оксибутират натрия для купирования приступов каталепсии, атомоксетин для повышения уровня норадреналина в крови, модафинил. Папа смотрел на список с раздражением, но не спорил.       – Это необходимо, – так он сказал, когда они сели в машину, и Гаыль на секунду задумалась, кого из них он пытается убедить.       У первого ряда трибун, потягивая из спортивной бутылки мерзкого вида имбирный сок, прогуливалась Вонён. Она выглядела так же идеально, как и обычно: плечи, расправленные, словно крылья, прямая спина с чёткой линией позвоночника, изящная, красивая шея с напряжёнными мышцами и чёткий профиль королевы, которой она всегда и была. Её взгляд, – пристальный и острый, – скользнул по баскетболисткам, пока не остановился на их капитане. Юджин поймала его и нахмурилась, но Вонён лишь улыбнулась ей. Так же, как и всегда, одной половиной пухлых губ, насмешливо, но в то же время маняще, зазывающе.       Гаыль снова задумала, что могло связывать этих двоих. Конечно, Юджин рассказывала, что ещё до развода родителей Вонён они были лучшими подругами, но никогда не упоминала, почему закончилась их дружба. Из-за того, что Вонён начала употреблять аддералл? Из-за того, что изменилась? А может они банально выросли из той дружбы и теперь продолжали цепляться друг за друга лишь из-за привязанности?       – Ты слишком много думаешь, – раздался из-за спины знакомый голос.       Перемахнув через ряд, Хёнсо опустилась на пластиковый стул рядом с Гаыль и тоже посмотрела на Вонён.       – Она к тебе пристаёт?       – Нет, – отмахнулась Гаыль. – Просто… мы вчера столкнулись в больнице.       Хотя они с Хёнсо почти не общались, Гаыль думала, что может ей доверять. Будучи совершенно не похожей на старшую сестру внешне, она переняла от неё уверенность к себе и склонность к заботе, которая, впрочем, никогда не переходила в разряд самопожертвования. От Хёнсо исходила аура спокойствия, и у Гаыль не получалось сопротивляться.       – Да, я видела, как Вонён ехала туда. Судя по всему, аддералл уже переставал действовать, потому что на парковке она пошатывалась.       – Ты знаешь, что такое «нарколепсия»?       Хёнсо кивнула.       – Да, загуглила, когда Вонён сказала, что пьёт аддералл из-за этой штуки. На самом деле тогда она вела себя жутко. Помню, что однажды они с Юджин болтали о чём-то, и она стояла у двери, а потом просто рухнула на пол, потому что уснула. Когда она оставалась ночевать у нас, то иногда кричала по утрам, потому что видела какие-то штуки после того, как просыпалась. Она словно не отличала сон от реальности.       – Вчера мой врач подтвердил этот диагноз у меня.       – О… – Ли плотно сжала губы, а затем провела языком по нижней. – И теперь тебе тоже нужно употреблять аддералл?       – Нет, но мне и помимо него прописали достаточно таблеток. Я… блин…       – Беспокоишься за то, как на это отреагирует Юджин?       Гаыль обречённо кивнула.       Обмякнув в жёстком кресле, Хёнсо снова посмотрела на сестру. Юджин носилась по площадке от одного конца к другому, перебрасывая мяч другим девушкам и забрасывая его в кольце. В этот раз под майку она надела обтягивающую футболку, красиво очерчивающую рельеф её мышц, и Вонён выглядела слегка разочарованной.       – Они с Вонён разбежались не из-за того, что у неё была нарколепсия. Всё… сложнее. Гораздо сложнее.       – Почему?       – Вонён выписали таблетки весной, в начале апреля, если я правильно помню, и до середины июня она принимала их по рецепту. Разумеется, когда он переставал действовать, ей становилось хуже, но Юджин поддерживала её, а потом она уехала в лагерь до осени. Она не видела, что с Вонён случилось летом.       – А ты видела?       Горько усмехнувшись, Хёнсо кивнула.       – Я даже Юджин об этом не рассказывала.       – Почему?       – Она выйдет из себя. Сперва чувство вины будет трепать её, как пёс игрушку, потом она начнёт злиться и в один момент у неё уже не получится себя сдерживать. И тогда… – Хёнсо замолчала, подбирая слова. – Тогда всё будет очень и очень плохо.       – Почему ты мне это говоришь?       – Потому что хочу сказать хоть кому-нибудь. Разделить ответственность. Меня, честно говоря, достало тащить всё в одиночку.       – О…       – Ну, хочешь узнать, как Вонён подсела на аддералл?       Гаыль знала, что ещё пожалеет об этом, но что-то внутри заставило её кивнуть.       – Когда ты употребляешь аддералл, то должен всё время повышать дозу, потому что иначе он просто перестаёт действовать. Вонён был четырнадцать, поэтому доктор строго запретил давать ей больше таблеток, чтобы не вызвать зависимость. Но в начале июля у неё выработалась резистентность или что-то типа. Она засыпала днём и кричала каждый раз, когда просыпалась, а по ночам просто бродила по комнате, пока её снова не сваливал приступ сна. Полагаю, её мать это достало.       – Она начала увеличивать дозы?       – Как-то я зашла к ним за какой-то хернёй и увидела, как её мать склонилась над столом, на котором лежали таблетки и капсулы. Я их видела, потому что Вонён иногда пила их и у нас дома, поэтому сразу узнала. Она толкла таблетки и засыпала их в капсулы, увеличивая дозу.       – Но сейчас Вонён употребляет только таблетки, – нахмурилась Гаыль. – Я видела, что она носит их в рюкзаке.       – Я ей рассказала, – пожала плечами Хёнсо. – Она ответила, что сама разберётся. Было уже поздно, потому что она привыкла к новой дозе, так что даже не знаю, что она могла сделать. Да и знать не хочу. Так, на случай, если по этому поводу придётся говорить с полицией.       – Ты ведь не думаешь…       – Что Вонён может сделать что-то плохое? Думаю, конечно. Мне кажется, все способны на плохое, вопрос лишь в том, что нужно сделать, чтобы их заставить.       К тому времени, как они с Хёнсо закончили разговор, Вонён уже привлекла внимание Юджин. Она подошла к краю баскетбольной площадки, привлекая её движением указательного пальца, и положила руки на плечи, чтобы заглянуть ей в глаза. Кончики пальцев прошлись по коротким чёрным прядям. Чан улыбнулась.       – Мы уже говорили об этом, – покачала головой Юджин. – Я не твоя мать, чтобы следить, во сколько ты ешь и ложишься спать. Ты должна сама заботиться о себе.       – Зачем, если у меня есть ты? – Хмыкнула Вонён.       – У меня тренировка. Если тебе больше нечего сказать…       – Есть. Я хочу сделать «прыжок мертвеца»?       Гаыль вздрогнула. Она посмотрела достаточно выступлений чирлидерш, чтобы знать, что в трёх из пяти случаев «прыжок мертвеца» заканчивается разбитой головой или сломанными рёбрами. Он должен был делаться с высоты не меньше шести метров, – с вершины пирамиды, – и исключительно флаером, роль которого в школьной команде занимала Рэй. Вонён была достаточно лёгкой, чтобы выполнять чирлидерские трюки и крутить в воздухе сальто, но всегда стояла в основании пирамиды. Причина была банальна, – рост. Идеальные флаеры не могли быть выше ста шестидесяти, а к своим семнадцати Вонён доросла почти до ста семидесяти пяти.       Ким не сомневалась в её ловкости, но «прыжок мертвеца»…       – Самоубийство. Она ведь этого не сделает?       Хёнсо покачала головой.       – Сделает.       – Она не чокнутая.       – Нет.       – Тогда не сделает.       – Я бы поспорила с тобой, но это даже скучно. Смотри. Пять минут, и она это сделает.       Гаыль напряглась, когда Вонён скрылась из виду. Юджин потребовалось около минуты, чтобы это заметить, и остановить тренировку. Дживон и Рэй, явно нервничая, велели чирлидершам прекратить растяжку и в панике разглядывали зал, заполненный многочисленными матами и прочим спортивным инвентарём. Сердце замерло, когда все увидели Вонён.       Она стояла на последней ступеньки узкой и длинной стремянки, которую использовали, чтобы заниматься ремонтов ламп на потолке. У подножия лежал старый, плоский и тонкий, словно салфетка, мат с подранными краями и дырами по всей поверхности. Чан глянула на Юджин, подмигивая ей, а затем повернулась и сделала сальто.       Стремянка с грохотом повалилась на паркет. Время будто замедлилось. Юджин была слишком далеко, а Вонён уже приближалась к мату, который явно не смог бы смягчить падение. Она идеально вышла из сальто, но перевернулась на спину, укладывая руки на груди. Глаза закрылись.       – Самая лучшая часть, – пропела Хёнсо.       Гаыль вскочила, словно могла как-то помочь, но тут же едва не упала обратно на стул. Крепкие руки Юджин успели подхватить Вонён за полметра до мата и грубо поставили на ноги.       – Что ты, блять, делаешь?! – Прорычала Ан.       Вонён улыбнулась.       – Прыжок. Я же сказала, что сделаю.       – Ты бы упала!       – На мат.       Тряхнув её за плечи, Юджин скрестила руки на груди.       – Ты же не моя мамочка, – рассмеялась Вонён. – Так что не надо за меня волноваться. Или…       – Иногда я терпеть тебя не могу.       – Можешь. Ну, сучки, чего застыли?! Продолжаем тренировку!

***

      Когда они вернулись, мать уже спала. От пустой бутылки на полу исходил тяжёлый аромат спиртного, и Юджин, ругнувшись, выбросила её в бак на улице. Ей хотелось разбить её, метнуть в стену или в асфальт, заставить разлететься на тысячу осколков, а потом и потоптаться по ним, но взгляд сестры остановил. Рядом с Хёнсо злость всегда исчезала.       – Что? – Спросила Ан.       Ли пожала плечами и улыбнулась.       – У Вонён всё-таки получилось тебя разозлить.       – Я не злюсь, просто… надо же додуматься – упасть на спину с высоты в шесть метров!       – Надо же додуматься – сказать Вонён, что ты не будешь о ней заботиться.       – На чьей ты вообще стороне?!       От смешка Хёнсо Юджин расслабилась ещё больше.       – На твоей, конечно же. Кстати, вчера я заглядывала в магазин к господину Киму.       – И что?       – Он был там и предложил мне работу. Сказал, ему требуется продавец на место Рэй.       – Рэй работала на него?       – Ну, он так сказал, – пожала плечами Хёнсо. – В любом случае, нам ведь нужны деньги, верно?       – Если ты хочешь устроиться, я не буду тебя останавливать, но у меня будет условие.       – Хочешь встречать меня после работы?       – Да.       – Кто-нибудь говорил, что ты слишком серьёзно относишься к заботе?       – Ну, кто-то же должен.       Хёнсо улыбнулась. Юджин многое делала только из-за того, что «ну, кто-то же должен». Когда предыдущий капитан команды ушла, она взяла на себя её обязанности, даже зная, что ей придётся столкнуться с кучей дерьма в лице их тренера и руководства школы, которое хотело их расформировать. Когда Вонён засыпала на уроках и занятиях, она вела её домой и часами сидела в её комнате, потому что её мать была слишком занята своими любовниками, чтобы заниматься дочерью. Когда Хёнсо не справлялась с домашним заданием, Юджин сидела за её тетрадями.       Кто-то же должен…       – Действительно, – кивнула Ли. – Кто-то же должен.

***

От автора.

      Ох уж эти девочки-подростки, не так ли?       Кажется, что это лучшее время, – почти никакой ответственности, не считая школы, и много возможностей для получения нового опыта. Не буду спорить, в большинстве случаев это действительно так, но ещё раз посмотрите на страницы этой тетради и задайте себе вопрос – а хотите ли вы оказаться на их месте?       Впрочем, сразу за ним пойдут и другие вопросы. Кто это пишет? Кто убийца? Почему он/она так поступил? Или у вас уже есть ответы?