Имена выживших

Моё имя Тэ Джун, и я никого не сумел спасти. Именно так я начинаю своё повествование, ибо хочу, чтобы люди знали – я старался изо всех сил. Которых, вестимо, оказалось недостаточно. Все мои дорогие люди погибли. Вернее, почти все. Сей факт, однако, нисколько не умаляет горечь моей утраты. Всё, что у меня есть, включая собственную жизнь, я отдал бы за то, чтобы получить ещё один шанс, изменить ход событий, обернув время вспять. Но этому не бывать. Они мертвы. Мне кажется, что и я умер тогда вместе с ними. Если бы не тринадцатый, так и случилось бы. Этот учёный почему-то помог нескольким альфам сбежать, поплатившись за это собственной жизнью, а мы, изувеченные, испуганные, бросились бежать, куда глаза глядят, озверевшие от боли и страха, обратившиеся «берсерками», уничтожающие всякого, кто попадался нам на пути. Изловить нас не сумели, мы ловко скрывались в лесах, добывая пропитание охотой. Немало пригодились полученные в лаборатории навыки. Но люди по-прежнему не оставляют попыток расквитаться с чудовищами, с нами, скованные суеверным ужасом. А где-то далеко, откуда едва долетают до нас обрывки сплетен, свирепствует настоящий монстр, не оставляющий от поселений людей камня на камне, неуловимый и непобедимый, неизвестный ни людям, ни мне самому. Как бы я хотел верить, что это кто-то из погибших альф, но я лично видел смерть каждого в лаборатории. И не только альф, омеги были там же, в этом чудовищно-гигантском и омерзительно-белоснежном помещении, в котором так смердело кровью и металлом, что меня выворачивало без остановки. Я видел смерть своего омеги. Она, к счастью, была быстрой и не такой мучительной, как у остальных. Учёные боялись его, это было видно по их глазам. Как только те приступили к моим пыткам, огромный омега едва не разворотил всю лабораторию, и его попросту взорвали изнутри. Предполагаю, какое-то устройство зашили ему в грудь за пару недель до последнего масштабного эксперимента – догадывались, что так будет. Та же участь постигла в результате всех сильнейших альф. Они как по команде один за другим слетали с катушек, обращаясь берсерками, не в силах лицезреть мучения омег, и их уничтожали без сожалений, просто сваливая останки в углу, как расходный материал. Над омегами же измывались очень долго. Те совершенно теряли волю к сопротивлению после увиденной картины, и ничего страшнее пустоты в их глазах я уже не мог вообразить. Мелкие были тогда слабее старших, но яростнее. Тем самым они подписали себе приговор. Их собирались испытывать ещё продолжительное время, пока они не умрут от потери крови, когда их возможности регенерации перестанут справляться. Я слышал их крики и не мог понять, по какой причине до сих пор остаюсь в сознании, почему ещё не свихнулся, что удерживает меня в этой комнате? Когда остальные учёные отвлеклись от меня, тринадцатый незаметно отключил все аппараты, анализирующие состояние, системы, перманентно вкачивающие в меня конские дозы веществ, замки, приковавшие к столу все конечности, и тихонько переместился к другому столу. Подсказывать не пришлось, вся моя ярость, ждавшая своего часа, вырвалась в мгновение ока, переполнив артерии. Обратившись берсерком, я бросился на создателей, устроив грандиозный переполох, что позволило тринадцатому успеть освободить ещё нескольких мелких прежде, чем его раскрыли и застрелили в упор из пневматического инъектора. Доза транквилизатора, рассчитанная на продукт эксперимента, была многократно выше смертельной для обычного человека. Я не запомнил, что было дальше. Сознание покинуло-таки мою вскипевшую голову, а тело развлекалось, как могло, самостоятельно. Придя в себя недели спустя, я обнаружил свою тушку в глубокой пещере, сырой и холодной, в окружении нескольких выживших ребят. Они сумели раньше меня вернуть себе рассудок, объединить силы, создав крошечный отряд, скрываться в лесах, выискивая других выживших, добывать воду, охотиться на дичь, менять укрытия достаточно быстро, чтобы не быть обнаруженными. Я благодарен им, хоть и мечтал умереть больше, чем выжить. Но теперь, когда среди молодняка я оказался единственным представителем первого поколения первой экспериментальной группы, единственным старшим, на кого они возлагают надежды, такой роскоши я позволить себе не могу. Наша первая цель – выжить и не попасться в капкан к людям, разумеется. Вторая – отыскать то неуловимое и несокрушимое существо, о котором уже слагают мифы, немыслимое в своей жестокости, и обезвредить его. Третья – продолжать поиски выживших детей лаборатории. Я не верю, что в том переполохе никому из мелких не удалось сбежать. Возможно, даже кто-то из старших, до кого просто не дошла очередь, успел улизнуть в той суете. Я не позволю себе отчаяться, буду бороться до последнего, в надежде на одно, с каждым днём, месяцем, годом, не важно, лишь бы можно было вычёркивать имена из списка погибших альф. Имён омег я даже не успел узнать, и я мечтаю исправить это во что бы то ни стало. Мы должны знать, о ком нам скорбеть. Погибшие заслуживают этого. Выжившие же должны обрести покой и новый дом, не важно, какой ценой. Я обязан сделать это для них. Здесь я не стану писать список погибших. Чтобы даровать самому себе надежду, я стану собирать имена тех, кто жив. Пусть с каждой записью в этом дневнике список становится лишь больше, а не меньше. Тэ Джун. Чон Хо. Хэ Сон. Чже Ин. Сон Хо. Чон Са. Е Мин. Уй Сон. Иль Хан.