Имена выживших

Расскажу немного о том, как всё началось. Мне удалось добыть некоторую информацию, хоть это и не сильно помогло. Однако совсем без знаний нам пришлось бы ещё хуже. Возможно, будь я осторожнее, расторопнее, умнее, у меня бы получилось изменить ход нашей истории. Но раз уж этого не случилось, я буду работать над тем, чтобы исправить хотя бы часть последствий. Итак, в 2004 году был начат эксперимент. Суть его состояла в создании универсальных солдат: преданных, мощных, непобедимых и беспощадных к врагу. Это должны были быть существа, способные рвать противника голыми руками, при этом не сомневаясь в приказе, не боясь смерти, не помышляя об отступлении. Первый, как называли ученого – зачинщика, вознамерился сыграть на чувстве привязанности, свойственному не только людям, но и многим другим видам. Он захотел создать организмы, составляющие вместе идеальную пару – α (альфа) и ω (омега). Эти существа, едва встретившись, должны были ощутить притяжение друг к другу, которому невозможно было бы сопротивляться. А также они должны были испытать непреодолимую тягу овладеть друг другом и зачать во чреве партнёра новую жизнь. В таком случае, если бы им грозила опасность, и альфы, и омеги смогли бы превзойти возможности своих тел, усилить мышцы до состояния брони, которую не под силу было бы пробить ни одному орудию. Этот эффект назвали «состоянием берсерка». Оно характеризовалось мгновенным мощным ускорением тока крови, вследствие чего лопались сосуды в глазах, и белки словно окрашивались в черный, увеличением мышц в объёме, что приводило к многократному преумножению их силы, выделением феромонов, призванных сломить дух противника, а также неконтролируемыми приступами ярости по отношению к любому, кто осмелился бы угрожать или причинить вред. Многое из этого учёным действительно удалось, однако и ошибок было допущено великое множество. Например, укрепление всех мышц ни нам, ни младшим недоступно. Лишь одна мышца обладает таким свойством – это матка. Во всяком случае, именно это описано в документах. Следующее – феномен памяти, из-за которого я и помню так много о лаборатории. Ещё одна серьёзная оплошность – течка омег. До достижения ими двадцати лет, омеги не должны были испускать ощутимые феромоны во время течки, однако вышло иначе. Хоть феромоны и были не особо сильными, этого было достаточно для того, чтобы эксперимент почти провалился. Учёным в срочном порядке пришлось создавать подавители, подходящие для неполовозрелых омег. Во втором поколении эту проблему удалось решить, но тоже была пара исключений. Об этом подробнее. Очередная ошибка первого при кодировании генома, уже мелких. Несмотря на то, что многие косяки, имевшие место с нашим поколением, во втором были исправлены, среди мелких был омега, который входил в «состояние берсерка», игнорируя все необходимые для этого условия. Так вот, в свою первую течку, которая, к тому же, началась на год раньше срока, этот миниатюрный омега обратился «берсерком», вследствие чего его не смогли усмирить даже сильнейшие из омег. Учёным пришлось испытать на нём транквилизаторы для половозрелых омег, что, несомненно, сработало, однако сильно отразилось на подопытном. Он практически замкнулся в себе, к тому же вынужден был пить подавители, как старшие. Но вернёмся к началу эксперимента. До нас была ещё одна экспериментальная группа, однако вся она вышла неудачной. Точнее говоря, сами образцы, если верить документам, были идеальны, так как тоже не были первыми к тому времени, а вот инкубаторы, они же «искусственные матки», оказались непригодными, и их пришлось дорабатывать. Все те образцы погибли, поэтому первым поколением официально называли нас. Наблюдая за нашим развитием в течение нескольких лет, первый пришёл к выводу, что необходимо заняться созданием второго поколения, учитывая и исправляя ошибки, допущенные при кодировании генома первого. Так появились мелкие. Модель воспитания нашего поколения была принята за эталон и продублирована для второго. В момент создания и внедрения в «искусственные матки» альфы и омеги ещё находились вместе, в одном помещении лаборатории. Так, видимо, было удобнее. Я и сам помню пять рядов инкубаторов: слева омеги, справа альфы. Инкубаторы примыкали друг к другу, и получалось, что в одном ряду слева направо располагалось десять омег и следом десять альф. Я был в конце ряда и не ощущал присутствия омег, однако мне достоверно известно, что те альфы и омеги, которые росли рядом друг с другом, вели себя беспокойно на протяжении всего периода эмбрионального развития, очевидно, улавливая каким-то образом феромоны. По этой причине было принято решение разобщить младенцев и по мере взросления переводить в более отдалённые помещения. Поэтому наши так называемые ясли разделяла лишь стена, через два года нас переселили в другие комнаты, находившиеся на приличном расстоянии друг от друга, а к началу обучения альфы и омеги проживали уже на разных концах лаборатории. В первом поколении было пятьдесят альф. До начала обучения мы жили в комнатах по двадцать пять человек, но в игровой находились все вместе. Нас сравнивали, оценивали и распределяли. До начала обучения всех альф разделили на две группы – класс А и класс Б. В класс А вошли самые сильные, умные, красивые, энергичные и харизматичные альфы, прирождённые лидеры. В класс Б попали те, кто немного не дотягивал до них. Я попал в А лишь благодаря тому, что отличался незаурядным умом и, вероятно, уже тогда привлёк внимание первого. Расселение в комнатах тоже изменили, нас переселили в помещения с двухъярусными кроватями, а в наши бывшие комнаты с раздвижными конструкциями в четыре яруса заселили второе поколение. Мелким тогда едва исполнился год, но всем было ясно, что они значительно опережают нас в росте и развитии, в сравнении с тем, какими мы были в двенадцать месяцев. Мы стали соседями, к тому же мелкие были очень любопытны старшим альфам, поэтому мы быстро подружились. Учёные не препятствовали нашему общению, так как развитие эмпатии было основным принципом и задачей лаборатории. Распорядок дня альф был спартанским: ранний подъем, гигиенические процедуры, занятия боевыми искусствами, завтрак, очень много уроков, разделённых большими перерывами на отдых, спорт и приёмы пищи, после снова учебные спарринги, ужин и немного свободного времени. Его мы любили проводить в игровой у мелких, чем развлекали и себя, и их. Далее снова гигиена и подготовка ко сну. После отбоя за нами особо не следили, у учёных начиналась своя, другая жизнь, и мы могли потихоньку болтать и даже пробираться к мелким, чтобы почитать им книгу с фонариком или просто обнять тех, кто боялся темноты. Тем не менее все осознавали, что утром вновь будет ранний подъем и насыщенный день, поэтому допоздна не засиживались. Уроки были разнообразными, нас обучали языкам, наукам, ориентированию на местности, выживанию, этике, политике, и вообще очень многому. К тому моменту, когда мелкие достигли возраста шести лет, мы ожидали очередного появления малышей, но напрасно. Третье поколение так и не было создано. Потом из документов я узнал, что начальной стадией эксперимента было наблюдение за первой группой, состоящей из двух поколений. Нас предполагалось изучить и чуть ли не выпотрошить, чтобы, создавая вторую группу, учесть предыдущий опыт. Для обоих поколений был подготовлен экспериментальный план. Для старших он должен был начаться по достижении ими половозрелости, для мелких с приходом первой течки. Я был шокирован, изучив детали этих экспериментов, и понял, что времени совсем мало. Однако всё оказалось ещё хуже, чем я ожидал. Планы учёных поменялись, словно первый что-то почувствовал, предугадал мои действия, прочёл мысли, а может быть, он видел ужас в моих глаза, который я не умел скрывать, глядя на него. Так мы оказались сначала в том злополучном экспериментальном зале, а теперь здесь, в аду, ставшем нашей обыденностью.