Послушная

— Вкусно? — с издёвкой спросил парень, макая голову девушки в унитаз, — Ещё хочешь? — не останавливался юноша, сильнее опуская голову девушки. — Нет! — захлёбываясь, ответила Ли Юна, когда её голова наконец-то вынырнула из плена белого унитаза. Слезы давно застыли в карих глазах, а крики о помощи давно не слетали с уст девушки. Она уже поняла, что он так просто не отпустит. Он для неё страшный сон, от которого никто не может уберечь, — Пожалуйста, я прошу, хватит, Ни-Ки! Ни-Ки — тот самый ужастик, о котором не можешь забыть даже перед сном. Парень обладал очень запоминающимися чертами лица: выраженные скулы, пухлые губы, аккуратный носик и самое красивое — глаза воронки, в которых можно было утонуть, они вихрем искрились, когда смотрели на Ли Юну. Его нельзя было назвать хулиганом, даже наоборот. У него была отличная успеваемость, учителя его хвалили, а друзья восхищались. У него в жизни всё было прекрасно, но самое странное, что он каждый год издевался над кем-то одним. Это могло длиться полгода, месяц, а бывало, что и двух дней не проходило, как всё заканчивалось. Ученики ничего с этим не делали, они были наблюдателями. Самое страшное, что некоторым это даже нравилось. Чувство доминантности — вот чем управляло. Пока ты сам наблюдаешь за некими «изгоями», а тебя не трогают, то ты понимаешь насколько выше стоишь этого человека. Тебя не могут тронуть, ты просто наблюдатель. Учителя били тревогу. До них доносились слухи, что в коллективах происходит принижение достоинства некоторых учеников. Они удивились, особенно, когда узнали, что многому поспособствовал одарённый ученик Нишимура Рики. И вот тогда учителя решили что-то с этим делать — пожаловаться руководству, чтобы уже они что-либо преприняли. Какое же было удивление, когда во всех классах провели профилактическую беседу на тему буллинга. Рассказывали про причины возникновения конфликтов, какие именно види буллинга бывают: игнорирование, бойкот, издевательства, насилие; говорили о том, что если с вами произошло что-то подобное, то немедленно нужно рассказать об этом кому-то из взрослых: родителям, учителям, родственникам. Очень часто бывает такое, что жертве сложно или стыдно рассказать о таком взрослому. В таком случае нужно поделиться об этом своему другу или хорошему знакомому, тогда уже он может рассказать старшему. И да, такая беседа очень помогла ученикам понять структуру буллинга. В интернете про это пишут, но обычно школьникам становится неинтересно такое читать. Многие думают, что такого не бывает. Ну как в коллективе может появиться агрессор и жертва? Из ниоткуда что-ли? Да, из ниоткуда. Для возникновения буллинга агрессором и причин обычно не надо. У тебя могут быть не того цвета волосы, не тот макияж, не та одежда, не то тело, не то лицо, не та раса, не те родители, не те деньги, что у тебя есть. Эти глупые факторы могут очень плохо повлиять на возникновения конфликта, а потом и вовсе буллинга. Главное не забывать, что все люди разные. У всех отличается менталитет, правила поведения. И если для кого-то какие-то факторы ничего не значат, то для других может означать всё. Для агрессора главное за что-то зацепиться, а за что? А вот это уже неважно. Главное ухватиться посильнее и побольнее, чтобы вместе с кожей и внутренними органами забрать себе. Как становятся агрессорами? Хорошие люди никогда ими не станут. Люди, у которых всё хорошо с психикой, родителями, друзьями. Таким людям это просто напросто не надо. Зачем доказывать кому-то, что ты старше, сильнее? Ты сам знаешь, что ты достоин чего-то, и доказывать — себе дороже. Тогда мы приходим к тому, что агрессорами становятся не здоровые люди, а травмированные, с психологическими проблемами и с пошатнувшейся психикой. Агрессоры могли подвергаться буллингу раньше, и теперь унижение других — это способ показать, что ты можешь защититься. Может быть родители унижали достоинство своего ребенка, злобно высмеивали. В таких случаях агрессор всё-таки может чувствовать эмпатию, жалость к жертве. Может быть со временем, а может с самого начала, но сострадание будет, мысли, что ты делаешь что-то неправильное. А что делать, если агрессор садист? Что в таком случае делать Ни-Ки? Что делать, если он получает от этого удовольствие, наслаждение от применения боли другим людям? Неважно кому, важно, что он сам получит эмоции. У него нет никакого сострадание, жалости, эмпатии. Он чувствует эйфорию, когда смотрит на искаженные лица от боли. Он упивается их эмоциями, в особенности страхом, страданием. Как же приятно разливается наслаждение где-то под ребрами, когда смотришь на издевательство. Наверное, Ни-Ки просто болен, но он не может с этим ничего сделать, потому что не видит проблем. Он считает себя особенным, не таким, как все, что упоение испугом — открыто только ему. Нишимура вновь опускает тёмную макушку Ли глубже в унитаз, чтобы та захлебнулась окончательно. Юна тарабанила ножку толчка до тех пор, пока её руки не загребли в охапку. Она пыталась их освободить, но он сжимал их настолько сильно, что синяки на следующий день были обеспечены. Ни-Ки жутко скалился, получая невообразимый разряд тока каждый раз, когда Юна захлебывалась. Каждый такой раз был, как самый первый. Ни-Ки это безумно нравилось, до чёртиков. — Заебала отвлекаться, крошка, мы только начинаем, — весь «кайф» Ни-Ки обломал не долгожданный звонок на урок, а Ли, наоборот, спас. Ни-Ки на секунду замер, поднял голову Юны вверх и произнёс последние слова, — Ладно, на сегодня с тебя хватит, шлюха. Мне надоело окунать твою голову в парашу. — Нишимура со всей силы отбросил голову девушки в недры унитаза, встал с ног девушки и отряхнул свою школьную форму. Он сжал кулаки до побеления костяшек, взглянул на откашлившуеся Юну и побрёл на урок биологии. Юна пришла в себя, когда услышала хлопок деревянной дверью, означавший то, что Ни-Ки вышел из туалета. Руки Юны начали дрожать как осиновый лист. Эмоции её переполняли, но она не могла с ними справиться. Юна села на пол, оперлась на дверь кабинки, поджала к себе колени, тяжело дыша. Она с размаху опустила мокрую голову на колени и тихо-тихо заплакала, чтобы никто не услышал. Ей было всё равно на то, что урок начался, на то, что у неё должна быть математика, по которой и так стоят неудовлетворительные оценки, потому что не успевает делать своё домашнее задание. Ей было плевать на всё, просто оставьте её сейчас в покое, хотя бы в эти бесконечные минуты тревоги. На неё уже все давно забили: учителя, подруга, парень и родители. Для всех она стала обузой, проблемным подростком, слабой и неуверенной в себе девчонкой. Всё, что осталось для близких — это отвернуться от неё, иногда писать и интересоваться, но это только в крайних случаях, когда она по три недели не заходит в сеть. По телу проносится табун мурашек, когда она вспоминает то, как Ни-Ки опускал её голову в унитаз. Какое же унижение. Какой абсурд. Иногда Юна находит даже плюсы, например, её не сняли на видео, это видел и делал только Ни-Ки. Самое страшное для Юны — оказаться в эпицентре событий, особенно, когда тем самым событием является непосредственно она. Юна сидит на холодном полу мужского туалета, тихо плачет и вспоминает сегодняшние, последние слова перед уходом из дома от матери: «Юна, приди сегодня домой после девяти, мы с твоим отцом хотим побыть одни. Ты же знаешь, у нас и так мало выходных, а сегодня пятница, поэтому хотим отдохнуть». Юна знала, они хотят отдохнуть без неё, без своего родного ребёнка. Даже родители хотят побыстрее избавиться от неё. Мать произнесла эти слова с такой улыбкой, что Ли не могла запротестовать, хотя она не хотела сегодня ошиваться по району, чтобы ждать до девяти. Сегодня она хотела купить вкусняшки на накопленные деньги, сесть в гостиной перед телевизором, включить какую-то программу, как в детстве, и просто отдохнуть от повседневной рутины. Но даже такие маленькие мечты у неё сбываются очень редко, и сегодня — тому доказательство. Руки тут же похолодели, когда Юна услышала громкий топот за дверью кабинки и не прекращаемый поток шёпота: «Она тут, парни». «Ни-Ки разрешил проведать эту тварину». «Тихо, она может услышать!». И ещё несколько предложений, которые Юна не разобрала. Но ей уже стало страшно. Девушка со всей силы сжала черную юбку, да так сильно, что вот-вот могла её порвать. Слёзы вновь потекли градом, а ладошки вспотели. Кажется, что её даже бросило в жар и ей показалось, что она упадет в обморок. Но послышался стук в дверь. — Тук-тук! Юна, сладкая, ты тут? — мерзкий смех разнёсся по всему туалету. Ли даже показалось, что он был настолько сильный, что можно было оглохнуть от превышенных децибел, — Крошка, не прячься, пожалуйста. — жалостливым голоском пропел Джей, знакомый того подонка Ни-ки. Юна успевает только закрыть рот рукой, чтобы не произнести ни звука. Жуткий страх плещется в крови, пробираясь в мозг. Она чувствует всеми фибрами тела, что её ждёт что-то непоправимое. Каждая такая встреча заканчивалась просто ужасно, будто ничем, но при этом чем-то страшным, значимым. Её могли прилюдно унизить, избить, порвать одежду, подставить перед учителями. С ней делали всё, что захотят, а она не противилась. Точнее, всегда противилась, потому что без боя не сдаются, но она просто не могла в полной мере противостоять этим подонкам. Ну разве хрупкая девушка может дать отпор возмужалым парням? И ведь все делала вид, что не замечают ничего подозрительного. Никто даже из взрослых не помогал. Хотя, Юна даже обращалась к своей маме за советом, за помощью. Юне было очень стыдно рассказывать всё сразу, поэтому она просто намекнула маме, но та обыденно произнесла: «Прости, милая, у меня такой завал на работе, давай попозже ты мне всё расскажешь?». А Юна терпеливо ждала маминого свободного времени, прямо как в детстве. Но оно почему-то не наступало. Да и Юна поняла, что уже не маленькая девочка, нуждающиеся в чьей-то помощи. Она поняла, что быть объектом насмешек самое позорное, что может быть в этой жизни. «Даже мама станет стыдиться меня» — вот так подумала Юна, когда уходила свою комнату после «недоразговора» со своей матерью. Девушка не раз жаловалась разным учителям, что к ней пристает парень из старших классов, но те лишь говорили, что это нормально. Но здравый смысл Юны кричал о том, что это не те знаки внимания, которые обычно проявляет влюбленный парнишка. Даже самый близкий человек — подруга Соми, закрыла на это глаза. Соми мечтательно вздыхала и щебетала, что тоже так хочет, чтобы на нее обратил внимание такой красивый парень. У Юны даже парень был — Чонвон, из другой школы. А ему она подавно решила не говорить, уж очень он ревнивый. Сразу бы оборвал все связи и сказал бы, что Юна шлюха, а такого она допустить не могла, потому что безумно любила Яна. Да и их отношения держались на несчастном клочке волос. Дай только повод Чонвону, и он безоговорочно расстанется с Юной. Но Ли в один момент поняла, что она должна сама со всем этим справиться. Это её проблемв, значит их она должна решать сама. Она одна всё сможет. Сможет ведь?.. — Ты там оглохла что-ли или принимаешь нас за дебилов? Думаешь, что мы не в курсе, что ты там? Лучше по-хорошему открывай, или нам придется дверь к чертям выбить, — Джей даже присвистнул для пущего запугивания и продолжил, — Я считаю до трёх. Один… — Пак только начал считать, но уже услышал открывающиюся щеколду. На его лице расплылся оскал самого дьявола, который предвкушал до истомы во всём теле следующие события. Джей за долю секунды распахнул дверь кабинки и лицезрел мокрую Юну. Такую беспомощную, ущербную, загнанную в угол, но такую красивую. Даже с потекшей тушью, грязной одеждой и мокрыми волосами она выглядела великолепно. Как распустившийся цветочек, который ещё никто не срывал, и Пак может сорвать вместе с корнем, потому что ему можно, потому что она не противостоит. Раздался со всех сторон гогот парней. Кто-то подначивал Джея разрешить делать то, что вздумается, кто-то подталкивал самого Джея. Но самое отвратительное было в том, что никто не останавливал это безобразие. Все, как звери ждали продолжения, шоу, прям как в цирке, где в главной роли клоун — неповторимая Ли Юна. И от этой мысли у девушки где-то в груди защемило. Слёзы вновь покатились, а сердце сжалось до такого размера, что оно вот-вот могло остановиться. — Давай только без слёз, милая? Ты же знаешь, я их ненавижу. — приблизился к лицу девушки Джей и вытер своей рукой прозрачные капельки. Самое «милое», что делал Джей с Юной — каждый раз её успокаивал, чтобы вскоре саморучно довести до нервного срыва. — Ну же, Джей, что как мямля себя ведёшь? Покажи ей, как нужно себя вести, когда с ней общаются такие, как мы. — проговаривает один из шайки, кажется, Ким Сону, но Юна точно не знает, потому что из-за пелены перед глазами никого не видит. Джей после слов Сону берет за волосы девушку, да даже не просто берёт, а прям хватает. Та громко вскрикивает и пытается вырваться из хватки Джея, но он только больше загребает локоны волос в охапку. Пак приподнимает Юну и чуть-чуть нависает над ней, чтобы их лица были на одном уровне. Он упивается её страхом. Видит всё, как на ладони: дрожащие губы, застывшие слёзы в глазах и самое вкусное — паника. Её глаза в страхе бегают по всему помещению, по людям, но она ничего не видит: ни людей, ни то, что находится в туалете. А потом Юна через несколько секунд слышит громогласный хохот. Абсолютно все над ней смеются, никто не хочет ей помочь. Всем весело наблюдать за жалкими попытками девушки спастись. И в этот момент она понимает насколько всё-таки одинока. Она никому не сможет об этом рассказать, будет хранить в себе это целую вечность (?). Она стыдно отродье этого мира, мусор, с которым обращаются так, как полагается к мусору. Сломать, растоптать, а потом выбросить.

***

Почему это происходит именно с ней? Всегда задавалась вопросом Юна, но иногда понимала почему. Может быть не была такой умной, у неё не была настолько богатая семья, как у других учащихся в её школе, может она не была такой дружелюбной, особо ни с кем не хотела знакомиться, дружить, а может потому, что не могла дать отпор? Юна постоянно искала причины, даже не догадываясь от том, что агрессорам они не нужны, особенно Нишимуре Рики. Первый раз, когда ей заинтересовался Ни-Ки и решил выпустить оскорбительную шутку, что-то по типу того, что у неё самая обычная и дешёвая рубашка, Ли ничего ему не ответила. Юна сделала вид, что вообще этого не услышала. Вот тогда и начались проблемы. Ни-Ки просто хотел внимания, как он привык. Хотел, чтобы Юна сказала ему что-то в ответ, чтобы дала хоть какую-то реакцию, но она даже бровью в тот момент не повела. Вот тогда он понял, что хочет эмоций. Вот тогда понял, что хочет увидеть страдания этой гнусной девчонки. На следующий день он поставил ей подножку и крепко взял за волосы, чтобы взглянуть в её бесстыдные глазки. Юне стало на тот момент так обидно и стыдно, потому что её унизили прямо перед всеми, её заметили в плохом ключе. Она расплакалась прямо перед всеми, показывая свою слабость, показывая то, что и хотел получить Нишимура. Вот тогда Ни-Ки почувствовал тот забытый импульс по всему телу, разряд тока, который его удовлетворил. Давно он не чувствовал упоения эмоциями от девушки. Обычно на него все клеились, ластились, чуть ли в постель каждая вторая не прыгала. А тут, сейчас, перед ним сидит на коленях в полуоборот девушка, которая плачет и пытается понять, а что вообще произошло, за что с ней так? Это было лишь нелепое стечение обстоятельств, где жизнь Юны перевернулась с ног на голову. Её ведь не замечали. Она была массовкой, нигде не выделялась, да и ей этого не хотелось. Сама по себе всю жизнь, и ей не хотелось этого менять. Но разве Ни-Ки будет интересоваться чувствами других? Определенно нет, это не в его репертуаре. Он обычно таких и ищет. Тех, кто не выделяется ни чем, но при этом становятся для него особенными. Не поколечанные судьбы он ломает, получая невообразимое удовольствие. Сначала было всё более-менее безобидно (ну как сказать). Ни-Ки иногда приходил в класс Юны, оскорблял её, иногда толкал, иногда просил принести что-то из столовой. Но когда один из его друзей, а именно Джей, из параллели, увидел, что Ни-Ки «затеял охоту» на симпатичную девушку, то решил присоединиться. И вот тут начался истинный ад. Ни-Ки и Джей, будто бы соперничали друг с другом — кто больше и посильнее обидит Юну. И самое любимое «наказание» Ни-Ки было — протаскивание её в мужской туалет. Более постыдного ничего не было. Ходили слухи, что Юна даёт Нишимуре прямо в школьном туалете, но этого пока ещё не случалось. Ни-Ки просто макал её голову в унитаз, там же отбирал деньги, да и просто оскорблял, ну и естественно шутил, что Юна рано или поздно отсосет ему в туалете. Естественно некоторые сцены снимались. Почти все издёвки над Юной (ну и другими школьниками) публиковались в одноименной группе под названием: «Травля». Там были практически все учащиеся старшей школы «Реи», то есть школы, где обучалась Юна. Она кстати там тоже находилась, только с фейкового аккаунта, потому что её бы оттуда сто процентов удалили, если бы подала заявку со своего настоящего. Юна эти видео не смотрела, обычно читала комментарии под ними. И вот тогда её сердце останавливалось, и она себя до безумия ненавидела. В комментариях писали про её ассиметричное лицо, про тонкие губы, про недостаточно худое тело, про её отвратительные родинки, которые у неё были практически по всему лицу, кривые зубы, неаккуратный макияж. И возможно это всё были лишь придирки, всех этих недостатков не было, может быть лишь парочку, да и то они могли бы и стать достоинствами, но Юна этого будто не понимала. Её разум потихоньку затуманевался, сама того не замечая. Она буквально начала себя ненавидеть, думать, что и вправду настоящая уродина, что есть за что вот так к ней относиться, что это не пустые слова. Юна каждый день вставала перед зеркалом, читала под видео с очередным унижением комментарии и осознавала насколько безобразна. На её лице теперь редко можно было увидеть улыбку. Теперь она чувствовала себя в безопасности, только в компании своего парня Чонвона. Она с ним находилась в отношениях полтора года. С Чонвоном она была счастливее, что не сказать про самого парня. Только в объятиях Чонвона она была в безопасности, только с ним понимала, что ей нечего и некого бояться. Чонвон догадывался, что у Юны имеются в данный момент проблемы, но ему и так было тошно, он и так позволял ей с ним встречаться, обнимать, а иногда и целовать. Чонвон давно не любил Юну, а она верила, что в их отношениях всё прекрасно. Именно поэтому Чонвон не нагружал себя подавленным состоянием Юны, её мыслями и переживаниями. Она часто плакала при нем, а он был некой «жилеткой утешения». Нет, Чонвон её не ненавидел, ему было её по-настоящему жаль. Просто раньше она была совсем другой, поэтому «новая» Юна ему категорически не нравилась, но он жалел её, но не собирался принимать новой. Юна это осознавала, но ничего с этим не могла сделать, точнее, она даже не хотела. Сил у неё не было ни на что. Ни на учебу, ни на хобби, да даже на элементарное общение с кем-либо. Родители ей и так уделяли мало внимания, поэтому раньше, когда в комнату заходила мама и она спрашивала как прошёл день Юны, то девушка с радостью рассказывала всё маме, а сейчас закрывала дверь в комнату и никого не впускала к себе. Сначала родители беспокоились, но потом они к этому привыкли. Юна один раз услышала, как мама говорила папе в шутку, что-то вроде: «Наконец-то у нашей дочки прошёл переходный возраст, и она теперь не требует к себе столько внимания, как раньше. Можем хоть до ночи работать, а она и против не будет». Вроде звучала как шутка, но девушка так не подумала. После этих слов мамы, Юна поняла, что она в этом мире вообще никому не нужна, даже своим родителям, что уж говорить о «парне» и «подруге». К слову, Соми никогда не интересовалось состоянием Юны. Подруга обычно рассказывала свои проблемы насчёт парней, того, что ей родители дают мало карманных денег или ей не купили новую сумку. В общем, Соми было мягко говоря плевать на Юну. Они вообще были «вынуждены» общаться друг с другом, потому что их родители дружили. Каждые выходные семья Ли и семья Чхве собирались у кого-то дома, ездили по магазинам, сидели в ресторанах и веселились. Юна и Соми каждые выходные встречались, поэтому не общаться было просто невозможно. Иногда они переписывались друг с другом, но это только если Соми в очередной раз жаловалась, что её новый парень не отвёз её в тот ресторан, который она хотела. Юну это честно говоря бесило. В её голове проносились мысли: «Когда проблем нет, но очень хочется». Вот так Юна описывала проблемы Соми. Но в такие моменты она могла отвлечься, и будто прожить новую жизнь в рассказах подруги. Ли часто представляла себя на месте Чхве и ей становилось будто легче, словно перекидывала свои проблемы на подругу, хотя даже не делилась ими с ней. Пару раз пыталась ей что-то рассказать, но Соми делала вид, что не замечает её сообщений, игнорировала их. Ну или твердила о том, что это ебать как круто, когда ты приглянулась симпатичному парню. В такие моменты Юна желала Соми такого же «внимания» от парней. Чтобы уйти из жестокой реальности Юна покупала любимые книги, манхвы и просто читала. Перемещалась в другие миры, вселенные, в совершенно другую жизнь. И ей это безумно нравилось, до мурашек. Юна забывала о своих проблемах, о чужих, и просто наслаждалась очередным слюнявым романом, или захватывающим фэнтези, или удручающим детективом. Ли становилась счастливее, даже больше, чем в компании своего парня Чонвона. Юна бы хотела до конца жизни остаться в выдуманном мирке, но увы, каждый раз просыпалась в своей реальности, где ненавидела себя, и где ненавидели её.

***

— Ну что, Юна, что в этот раз с тобой сделаем? — протягивает слова Джей и ослепительно скалится Юне, предвкушая своё наслаждение, — Может отрежем тебе блестящие волосы? М? А может украсить твоё личико ослепительным синяком? Или могу предложить тебе поработать ртом? Знаешь, мне просто нравятся все варианты. — Джей, как думаешь, с какого ракурса она будет выглядеть привлекательнее? — недоброжелательно цедит Сону, направляя свою камеру телефона на Пака и Ли, — Оу, наверное Юну никакой ракурс не скрасит. Она так и будет выглядеть отвратительно. — курносый нос Сону тут же сморщился, а глаза по-лисьи сузились. Было видно, что Киму особенно не нравится Юна. Он прям брызгал своим ядом на девушку, каждый раз оскорбляя её. Особенно он любил шутить на тему её тела. Часто говорил, что грудь у неё мала, живот торчит, ноги не такие худые, а плечи широкие, как у пловчихи. Хоть Сону и придирался, но Юна принимала всё на своей счет, потому что ей с детства твердили, что внешность для девушки очень важна. Из-за шуток Кима, Ли каждый раз избегала зеркала, чтобы не смотреть на «некрасивую» себя. Да, Юна вправду не была тростинкой, но и полной её ну никак нельзя было назвать. У неё была отличная фигура, многие даже бы позавидовали ей. Даже тот факт, что у неё не было большой груди только приукрашал, потому что без неё Юна выглядела меньше. Плечи у неё и вовсе не были широкими, просто тип фигуры был перевернутый треугольник, поэтому бедра были уже плеч. Да и тело её было не недостатком, а наоборот, достоинством. Только Сону не знал на что можно обратить внимание, кроме фигуры, поэтому и начал её шеймить. — Думаю, что тебе стоит заткнуть свой рот и дать мне пройти, — послышался откуда-то низкий голос парня. По коже Юны и то прошёлся табун мурашек, и она сразу же узнала голос. Она узнает его из тысячи, да даже из миллиона, потому что — это Ни-Ки, — Сгинь, я отлить пришёл, а не смотреть на ваши показушные издевательства на камеру. Джей, отпусти её. Сколько раз тебе сказать, чтобы ты не перебарщивал со своей силой по отношению к Юне? — Ни-Ки вопросительно поднял левую бровь, когда встретился лицом к лицу с Паком. В такие моменты Ни-Ки был безобразным собственником. Ненавидел, когда брали то, что «принадлежит» ему. Только он мог причинять вред, запугивать и глумиться. Другим он запрещал, потому что считал, что только сам может получать эйфорию от издевательств. — Сколько раз тебе сказать, что Юна не принадлежит только тебе? Дай и мне наиграться вдоволь, монстр. — с улыбкой на губах произнёс Джей и всё же отпустил волосы Юны. Девушка упала на пол и закрыла своё лицо от стыда. Ненавидела, когда видели её слёзы. Всегда ощущала себя беспомощной крысой, не сумевший постоять за себя. Но Юна понимала, что все равно является той самой крысой, ей каждый раз давали это понять. — Делай что хочешь, мне вообще поебать. Только не забывай, что эту игру я начал в одиночку, а ты присосался ко мне, как настоящая пиявка, — сказал Ни-Ки, поправляя свою осветленную чёлку, — Не забывай, что я даю тебе право развлекаться с ней. Я ведь знаю, что устоять перед такой сломленной очаровашкой невозможно. — и тут Нишимура расплывается в самой гадкой, на которую только он способен улыбку. Он был намного выше Джея, поэтому, как истинный король возвышался над ним, а Джей ему это позволял. Пак незамедлительно тоже улыбнулся Ни-Ки. — Парни, выходим, оставим этих двоих наедине. Тем более я думаю, что Мисс Ким будет не очень рада, если придёт в класс и поймет, что нас нет. Она и так вот-вот должна вернуться из учительской. — проговаривает Джей и ведёт всех «зрителей» на выход. Ни-Ки остался точно так же стоять, но уже возвышался над Юной, а не над Джеем. Его улыбка стала ещё шире, а привкус победы отчётливее. Победы над сломленностью Юны. Он обязан её поломать на мелкие крупицы, чтобы у неё не осталось своего «я». Чтобы она подчинилась полностью. Ни-Ки вскоре признается себе сам в том, что это тупое влечение к Юне слишком опасно, но так безумно бесподобно.