Man of War

— Что ты сделал, Вадик…? <…> Слышатся крики. Жуткие. С таким надломом — почти нечеловеческим. Такой крик не услышать ни в кино, ни в жизни: он точно адресован тебе, — обернись и встреться с ним, — но одновременно раздается словно за мили отсюда. Верно, в реальности такого ужаса тоже не услышишь. Олег ворочается на спальнике и сквозь сон смахивает пот с холодного лба. А неразборчивая речь в очередном из его кошмаров становится все яснее. — Если бы у меня была полная свобода действий, — знакомый голос, но непонятно чей, — словно смесь из тысяч голосов,  одновременно не принадлежащих никому. Обычное помутнение сознания? — Я бы не колебался… Олег.  Снова он, — этот истошный вопль. Но невидимый собеседник просто продолжает говорить: — Не ради мести или гнева, а ради логики. Это не мысль о мщении, а мысль о решении, которое кажется мне неизбежным… Тёмный лабиринт сновидений сжимал Волкова в своих железных объятиях. Внезапно Олег вскочил, словно ушибленный. — Серёга?! — вскрикнул Волков. Сердце колотилось так, будто прямо сейчас пробьет грудную клетку. Глаза широко раскрылись, впитывая тусклый свет керосиновой лампадки, который резко контрастировал с темнотой его кошмара. Волков слегка прищурился с непривычки. Состояние полной растерянности и острого страха захлестнуло его. Он вдыхал, не понимая, где находится, и ощущая, как реальность начинала накрывать его словно волна. Беспорядочные образы все еще мелькали в голове, но они быстро рассеивались, уступая место ясности. Всё, что произошло в кошмаре, — было лишь эхо, и он знал, что это — его шанс.  — Да я пока просто Вадик. Ну ты даёшь, Поварешкин, — в паре метров сидел Дракон, спокойно потягивая пиво. Он, совсем не удивившись, лишь перевел взгляд на Олега. Ни одна мышца не напряглась в лице или фигуре Вадика. Голос его, по обычаю, звучал как музыка, все также завораживая всё живое, — Кошмары? — Да ерунда очередная, — Олег облегченно вздохнул и инстинктивно убрал волосы со лба. Веки опустились вниз, и Олег по привычке попытался нащупать сигареты в карманах.  — Не это ищешь? — Вадик с характерным только ему прищуром показал пачку, игриво потряхивая ей в воздухе. Олег кивнул. Однако «решительного броска» не последовало. И Волков хотел было возразить, но одернул себя, поняв, что уже не особо-то хотелось ни курить, ни тем более спорить с назойливым товарищем. — То-то и оно, Поварешкин. Я вот не курю, решил так, еще одна привычка, — загордился собой Дракон, — Трупаки или зомби?  — Хорош стебать меня, Вад, — Волков усмехнулся: кажется, послесонный мандраж стал понемногу отпускать его, — Всего-то раз снилось. — Ну смеху ты тогда дал… Ты больше не смотри эти сериалы. Особенно наши комедии про мусор, а то черт знает что еще приснится, — Вадим по-доброму посмеялся. — Болтливый ты сегодня… — Расслабляюсь. Олег немного помолчал. Почему-то Дракон в эту ночь, последнюю, подкупал своей говорливостью. — Да я и не понял… Что снилось. — М? — В глазах собеседника промелькнул интерес, и тот, не оборачиваясь, слегка лишь наклонил голову. — Стоны, крики, голос такой, — Олег прикрыл глаза, — Я подумал, может, нафиг его. — А, знакомая песня. Ты два года назад тоже самое говорил, — Вадик отпил остатки содержимого в бутылке, глядя на лампадку, — И три года назад… И полгода… В итоге находишь оправдания, чтобы снова выйти на службу, не успев с нее уйти. Солидно. Олег немного нахмурился, услышав сарказм в голосе друга, и исподлобья взглянул на Вадика. — Попытаться стоит. — Попытайся, — Вадим показательно усмехнулся, точно пытаясь уколоть, заехать под дых Олегу. — У нас нет шанса на нормальную жизнь, и ты это понимаешь.  В действительности же нет ни малейшего шанса выиграть в этом диалоге: чего таить? — Олег в глубине души согласен. Волков смотрел на шумный рынок, там, еще в Англии, где гражданские смеялись, а продавцы обсуждали новости. Эти звуки кажутся ему далёкими, — словно эхо из еще одного сна. В их радости он чувствует только пустоту, которая разрывает его изнутри. И каждый раз на очередной вылазке он старался чувствовать только отдачу винтовки и ничего более. Своих он выносил, а запах гнилой плоти со временем стал сувенирным одеколоном, который Волков привозил с собой в подарок. Никто вокруг его никогда не слышал, а вот Олег до сих пор не может понять, как жить с тем, что он видел. Прямыми вопросами не задавался, — лишь чувствовал этот запах. Но разве попробовать не стоило?  Каждое воспоминание о детдоме — это словно укол в сердце. Он не может больше смеяться над мелочами, ничего не может просто быть как раньше. Хуже, что он не просто ищет путь в дом, которого никогда и не имел, — он ищет способ примириться с тем, кем он стал. Порой кажется, что этот конфликт — его единственное оружие в борьбе за жизнь. Может, Вадик прав, может, война — всё, что у них есть. Дракон был уверен, что невозможно потерять сумку, которой у тебя не было. Зато найти случайную и заявить, мол, вот она — моя пропажа, — это запросто. Тот мир, где все безмятежно живут, стал попросту недостижимой иллюзией. Хотя бы потому что Олег знает, сколько стоит ребенок на черном рынке, а Вадик знает, сколько еще такой же стоит «по запчастям». Другие может знают еще чего более. Хотя бы потому, что происходит с Олегом в разгар боя. — Не смотри так, я чувствую себя голой бабой, — в момент, когда Вадим начал терять контроль, Олег чувствовал, как власть в их отношениях начинала перетекать к нему. Но каждый раз, когда он делал шаг вперед, чтобы взять на себя ответственность, нечто ядовитое внутри Вадима проскальзывало в их разговоры как тень, готовая поглотить все их достижения. И в этот раз также. В воздухе витала непростительная тишина: Вадим с легкостью обошел острые углы своих провокаций этим молчанием, оставляя за собой разорванные намеки. Олег, смотря на него, даже сейчас, в эту самую обычную ночь, чувствовал, как внутри него борются иногда гнев, и иногда… Такая знакомая преданность. Волков отвел взгляд. Вопрос напрашивался сам, но он знал ответ наперед. Точно сам себе ответил, — оставалось только представить, что говорит это Вадик. Но Дракон — последний человек, у которого нужно это спросить. Восхищает и пугает то, как он может в ус не дуть.  «Ему всё это по кайфу», — проскользнула мысль. Каждый раз, когда он совершал что-то безрассудное, Олег чувствовал, как его собственные моральные принципы трещали по швам. И сейчас Вадим просто испытывал его. Он знал, что работа с Драконом — это как ходьба по лезвию ножа: один неверный шаг, и они оба падут. Но нужно оставаться цельным, — тогда и товарищи подтянутся. А остатки потерянной за жизнь веры уходят лишь на надежду, что Олег сможет остаться моральным компасом для Вадима, для всех. «Главное, что ты не влип». — Но я понимаю, Поварешкин, — Вадим, всегда уверенный и дерзкий, вдруг оказался несколько иным. А Олег, казалось, впервые за столько лет испытал странное чувство удовлетворения от этих слов. Резко картина мирной жизни показалась ему уродливой, а все происходящее прямо сейчас стало опять понятным, таким… Знакомым. — Прорвемся. «Я хочу, чтобы у нас была команда, с которой можно пройти через всё», говорил себе Волков, когда был новобранцем. «Возможно, нет больше никакой кукушки». <…> Охранник сторожил камеру-одиночку, обливаясь уже в сотый раз сожалением, что не ушел в отпуск, когда в изоляторе начался такой бардак. После того, как сюда привезли Разумовского, всё пошло наперекосяк, и все были взвинчены до предела. В коридоре послышались шаги. «Наверное, обещанный напарник», — а то камеру Разумовского было назначено караулить вдвоём. Незнакомый парень. — Привет, я Ярик. — Виктор. Два человека в форме пожали руки. — Ты откуда, с Москвы? — Ага, вот к вам прислали. А ты местный? — Сам с Ростова, в Питере пять лет уже. — Приказ «круглыми сутками под дверью одиночек стоять», это с чего бы? — Из-за Разумовского этого. Москвич показал большим пальцем на дверь: — Реально Разумовский там? В ответ последовал немой кивок. — Слушай, — завёл разговор Ярик, — а с этим Разумовским что за история? Я так, читал одним глазом, что он богатый и людей мочил. Но в детали не вдавался.  — Да без б. Там целый триллер... И начал рассказывать историю, которую уже несколько недель мусолили по всем каналам. Про то, как молодой парень сделал сайт и разбогател, потом в Питере начали мочить всяких козлов — вроде прокурорского сына, который лихачил, сбивал людей и чудесным образом из под суда уходил. Некий «Гражданин» и порешал этих ребят. Типа народный герой. А потом оказалось, что на самом деле этот «Гражданин» — тот самый парень, который сделал сайт, и он не народный герой, а самый настоящий маньяк, владеющий чуть ли не домашним заводом для убийства людей — бомжей и наркоманов. Привело все это даже к бунтам и митингам. Дело темное. — А сейчас с этим Разумовским что? Чего с ним все так носятся? Боятся, что его убить попытаются? — Пытались уже, — зевая ответил Витёк. — Вот я тебе рассказывал про сына прокурора, Гречкина. Так вот его батя подмазал, и охрана к Разумовскому двух зэков с заточками ночью пустила. — Так а чё он здесь, а не на кладбище или в больничке? — Он их завалил, Ярик. Говорят, отнял заточку, одному горло перерезал, другому оттяпал башку. Потом такое здесь подняли… Весь персонал сменили, нас вот сюда перевели. — Выходит, мы не его охраняем, а от него? — Да всё вместе. Заглядываем периодически, как он там. Его только к психиатру здешнему водят. Тот всё никак решить не может, поехала у парня крыша или нет. — Ну, во-первых, «крыша» поехать не может, господа, — раздался голос из за угла, — я все-таки не кровельщик, — к двум охранникам подошел человек приятной наружности и шутливо улыбнулся.  — Здравствуйте, Вениамин Самуилович, - улыбнулся в ответ Виктор, а Ярик подхватив, кивнул. — Новые люди… Это хо-ро-шо, — отточил врач и по привычке прошелся руками по карманам, в голосе его читалось спокойствие. — Совсем забыл, молодые люди, не найдется ли у вас телефона на один звонок? Я свой недавно где то по оплошности потерял, — и врач снова одарил приятной улыбкой. — Да нам не положено на смене, так бы без вопросов.  — Жаль, ну, приятного служебного вам, господа.  Врач поправил по обычаю бороду, и двери в камеру отворились. Через час Разумовского забрали в кабинет к психиатру, а Ярик с Витей пошли курить. <…> Лопасти вертолета раскидывали песок. Остатки отряда высадились в машину, и салон как всегда наполнился шумом. — Без пиздежа этих двоих ехали бы как по кладбищу, — отозвался Макс о разговорах Шуры и Свята. — Увы, мы итак по нему едем. За окном валялись горы тел, чьи-то конечности, — и все это городская местность. Кто-то был обезображен до неузнаваемости. Кто-то бесчеловечно зафиксирован в какой-то уродливой позе. А машина то и дело подскакивала на останках, как на кочках. — Я читал отчеты. Публичные казни, пацаны отказались воевать на их стороне, а дев… — Шура не успел договорить. — Мы в курсе, в первый раз что ли видишь? — Мгм, в жизни как-то жутко. — Привыкнешь. Перекидывая отряд на полученные координаты, все работали слаженно. Вот кажется, еще немного и все. Приятное чувство удовольствия от выполненного долга. Прячься этот оставшийся посол хоть под землей, но на этих координатах, — все будет готово. Главное живой. Все остальное — неважно. Только что-то Олегу подсказывало неладное. Хотя в его случае это уже привычность. Все знали, что Волков хренов перестраховщик. Однако, это ощущение предстоящей угрозы присутствует у него и сегодня, пусть обычно он и списывает его на обычную интуицию, — да вот только всегда как-то странно все его опасения подтверждались. Еще и с размахом. Как тот случай с мостом: «— Поварешкин, че ты жмешься, этот мост тыщу лет простоял и еще столько же простоит. Я крюк в 15 км делать не буду только потому, что тебе там что-то показалось! — Не, нафиг, я в обход.  Стоило другу только ступить к подножью, как мост затрещал и начал обсыпаться. Еще бы шаг, и Вад отправился бы прямиком в расщелину вместе с грудой камней». Накаркал. Или же если шанс облавы был минимален, то как по закону подлости она происходила, да еще и такая, что хоть топор на стену вешай. А Олег всегда заранее знал, что так все и будет. Сравнимо почти со звериным чутьем. Благо схемы здания, в котором предположительно находится Ивашевич, отряд изучил, — уже проблемой меньше.  Вадим и Олег стояли лицом к лицу недалеко от входа в здание. Да и впрочем весь отряд выглядел как стая стервятников, готовых к бою, и неясно: прельщал ли их скорый отъезд или представление, которое их ждет.  — Заходим тихо, сейчас должны не спать только часовые, — скоординировал Волков, перерезая глотку очередному охраннику. — Быть помягче?— с вызовом спросил Вадим, его глаза заиграли.  «Засранец, ощущает немного кайфа, как только на поле боя зайдет. Сразу побежит». —Нет, — ответил Олег с ледяной решимостью. Сейчас это всяко было не кстати. Наверное, поэтому Олег спустил все цепи. — Добрый вечер, — выкрикнул с улыбкой Дракон стайке ошарашенных боевиков… И понеслась. Пыль и дым поднимаются в воздух, как только отряд заходит кольцом в здание, создавая завесу. Сквозь нее пуля за пулей пробиваются отчаянные крики и звуки выстрелов. Волков жестом показывает направления движения.  Бойцы обеих сторон прячутся за углами, их лица жестки и сосредоточены. Каждый шаг отдается в ушах, словно гул. Откуда ждать? «Сука, лишь бы не налажали». Резкий треск автоматной очереди разрывает тишину, и несколько пуль, словно оси, сквозь воздух проносятся в паре сантиметров от лица Олега. В тени обломков с крыши — совсем юный солдат, лет шестнадцати да в грязной форме, прижимается к стене, пока его сердце колотится в груди. Он заметно напрягается, готовясь к броску, а глаза полны решимости и страха. Вот только Олегу не нужно ни то, ни другое, — с металическим привкусом во рту тот без сомнений расстреливает врага. Отряд разгруппировывается за колонны, пока прожидает «очередь». Волков же моментально метает гранату, и в этот миг время замирает, — летящий снаряд, как предвестник разрушения, сверкает на солнце. Взрыв разносит звук, словно гремучая волна. Осколки сыплются на землю, выбивая из серых стен куски кирпича. Громкий шум подавляет крики, и временно все замирает в этом хаосе.  «Первый, зачищено». Пыль оседает, но в воздухе витает запах пороха и страха. — Рассредоточились, ищем Ивашевича. Джесс добивай. Слава, Шура, первый коридор направо. Миша второй направо. Вадим первый, налево. Макс, тебе последний, — решительно скомандовал через слуховой приемник Олег. — Мне всегда налево, — раздался голос Вадика. В голове крутилась лишь смутная вера, что все продолжится так же гладко. Волков прошелся по центральной части здания и, никого не обнаружив, — за исключением гор тел боевиков, — проследовал по направлениям сослуживцев.  — Молодцы какие, бля, все разбежались, а я этих добивай. — Джесс, ты все? Иди за Мишей, продолжаем искать пленника. В центральной части никого, как у вас? — спокойно спросил Олег.  Начало закрадываться беспокойство, что все-таки тот командир с данными соврал, — и даже то, что творил с ним Вадик, не приблизило к честному ответу. Говорили же, они скорее примут смерть, чем выдадут хоть горстку информации. «Пусто», — слышалось один за другим на том конце приемника.  «Шура ранен». — Я за Вадом.  Грязь — Щенки. Рысцой Олег двинулся к коридору. Дракон не светился, надвигая шлейф пессимизма. Или он нашел посла? Вереница мыслей уже, казалось, сама набирала обороты. Но тут внимание Волкова прям перед входом отвлекли те заветные, знакомые следы от пуль. — Раз, два, три… Нет, в данный момент все стены были изрешечены так, что мама не горюй. Но этот характерный рисунок. Сердце Олега ускорилось, и, не выдержав, тот выбил дверь.  В центре зала стоял Вадим, живой и невредимый. Олег облегченно вздохнул.  — Вадик, ты наше спа… — Но тут взгляд Олега моментально приковало тело, лежащее в ногах у Дракона. Светлые волосы. Костюм, рубашка хаки…Ивашевич, только уже бездыханный. — Что ты сделал, Вадик? — голос Олега эхом раздался в помещении. Волков ошарашенно смотрел на товарища, уже постепенно понимая, что происходит. Дракон умиротворенно натирал нож. Он лишь буднично поднял взгляд на Олега, будто товарищ не имеет ни малейшего отношения к делу. Как взрослые обычно смотрят на детей после того, как они зададут тот или иной глупый вопрос. Олег почувствовал, как что-то внутри него точно треснуло. — Зачем? У нас же было задание? — глаза Волкова растерянно забегали по телу. — У вас было. У меня другой заказчик, и ему интересен только этот человек и только в мертвом виде. Я должен был лично убедиться, что он не вернется живым. Или обеспечить это, — Вадик бросил взгляд на мертвого Ивашевича.  И тут-то и следы от пуль, как новый знак для опознания кто сделал работу, и внезапный обвал здания, и пропажа при странных обстоятельствах, и амнезия, будто удар по голове тупым предметом, — все это складывалось у Олега в единое целое с каждой секундой осознания мерзкой правды. И с каждым мгновением нечто огромное, больше самого Олега, распирало его изнутри. Когда Вадим обернулся к нему очередной ложью, Олег увидел в его глазах отражение своей же преданности.  — Или ты думал, в это пекло я за тобой отправился? Мое дело сделано, я ухожу. Не выдержав, Олег наставил ружье на Дракона, скривившись в нелепый оскал. Дуло указывало прямо в шею Вадима. Когда Дракон посмотрел на Олега, в его взгляде не было ничего.   — Ты подставил всех нас, и больше всех меня, — выкрикнул Олег, разрываясь от спектра эмоций. — Ты думал, я не узнаю? — прорычал он, его голос дрожал от гнева. Вадим не испытывал ни капли сожаления, его улыбка была пугающей. Он лишь спокойно ухватился за дуло ружья и отвел его от себя: — А ты не говори ничего. Тогда решат, что его убили при атаке. Руководство не зря вытащило тех двоих сразу: они едва ли верят, что мы спасем и третьего.  «Как он, сука, может…». — Вот поэтому тебя «кукушкой» и называют. Потому что ты всегда кидаешь свои отряды. Я думал, что смогу проконтролировать тебя— — Прекращай думать, что можешь проконтролировать чужие действия, Олег, — Вадик усмехнулся, перебив и заглянув в потерянный взгляд Волкова. — Единственный человек, кого ты можешь полностью контролировать – это ты сам. Олег почувствовал, как в его груди закипает ненависть, смешанная с отвращением. Все это… Все они являлись лишь оковами для Вадима. Тривиальным предлогом. Запасным выходом из беды. Волков, не раздумывая, ударил Дракона ногой в грудь что есть силы: — Да пошёл ты нахуй со своими лекциями.  — Ну и что, будем драться и терять время? Или просто изобьешь меня до полусмерти? — произнес он с легкостью, словно речь шла о чем-то тривиальном. Точно поддавшись, Вадим поднял бровь и привстал на локти.  — Нет, сука, тебе я не уподоблюсь. Самому от себя не противно? — Не говори, что не знаешь, насколько высоки ставки, — в его голосе прозвучала угроза. — Ладно я, но ты всегда был слишком мягким. Просто провокация, нельзя вестись. Прямо сейчас Волков стоял на границе не только собственной жизни, но и принципов. Все происходило так быстро, что одно осознание не поспевало за другим. Он уже успел пожалеть обо всем. Уже успел мысленно выстрелить в Дракона. Уже представил, как выносит его тело. Но позволить себе этого он не мог. Вдруг он ощутил себя самым уязвимым человеком на свете. — Думаю, в том письме всё о тебе предельно понятно, — Вадик встал, усмехнулся, и в глазах Олега вспыхнул огонь. Точно еще слово, — и Волков не сможет за себя отвечать. Что-то сильно сжималось внутри, но быстро это затмевалось новой волной злости.  «Он меня пытается сломать?», — успокаивал себя Олег, сжимая кулаки до белизны, — «Или же просто хочет посмотреть как я корчусь?». — Да ну? Сука, какой ты смешной все-таки, Вад. Тебе же это все просто по кайфу, да? — И тебе, просто ты не хочешь это признать, — Вадик намеком бросил взгляд на кулаки Олега.  — Собирался проваливать — проваливай, — Олег сжал челюсти и ослабил хватку.  — Хоть одно верное решение.  Дракон прошел словно сквозь Олега, окончательно забрал с собой все, что держало его на плаву. Привкус досады и свободы. Олег лишь ошарашенно смотрел на тело Ивашевича, — неподвижно так, не издавая ни звука, — несколько минут точно.  Голос из сна наконец то приобрел лицо. «И что я сделаю? Уйду? Я не смогу» — Прием, дипломата нашли, похоже, был убит во время атаки. Забираем тело и уходим. Больше Олег уже ни о чем не думал. На горизонте сирийские горы, покрытые утренним туманом, словно вуаль начинают проявляться в своем первозданном виде. Вертолет неторопливо подлетал к ожидающему отряду. Шура был ранен в руку, но в остальном все целы, даже веселы. Дипломат это еще ничего. — Нас по-любому с работы погонят теперь, так что свисти, если что-то будет, — смотря на лопасти, сказал Святослав. — Заметано, — Олег глянул наверх, встречая транспорт. — Слуш, а где Вадим? — Вы что, Вадика не знаете? Этот будет на точке раньше нас. Полетели! — дежурно ответил Волков. Так все и было. Олег правда больше не смотрел на него. Только собирая вещи по окончанию задания, он позволил себе поймать напоследок самодовольный взгляд Дракона. Включил старый мобильник впервые за кучу времени. В строке уведомлений красовалось свежее сообщение, которое вырвало Олега из этой тягучей оболочки сомнамбулы: «Новости читаешь? Ты мне нужен».