Man of War

— Черт побрал этого Вадика сквозь землю провалиться, — гневно воскликнул Миша, парень крепкого телосложения, уже бывавший не в одной горячей точке. — Носимся тут как собаки. Хоть помирай, ей богу.  Как бы не хотелось Олегу возразить, жара стояла действительно страшная, — а когда на тебе еще около двадцати килограмм снаряжения, дни «погорячее» становятся своеобразной проверкой на прочность. Духота, пыль, и та особенная вонь известная каждому боевику, не имеющему возможность обойти «помятую» деревеньку, — все это разом наваливалось на и не без того вымотанную группу. Нестерпимый же запах подпекшейся крови, которой в этой части городка особенная концентрация, и попутно попадавшиеся местные бедняки, раненные и обездоленные довершили колорит картины. Чувство омерзения мелькнуло на миг в чертах некоторых из отряда. — Это сюда Дракон-то захаживал периодически? — раздался озадаченный голос сзади.  — Нам нужно быть неприметнее, поэтому поменьше «родной русской», — скомандовал Волков.  Идти им было немного: до домика старого афганца-контрабандиста, где Вад доставал спиртное и разные продукты. Олегу факт подобных похождений Дракона не казался чем то странным, напротив — он был вполне привычным и ожидаемым. В итоге ведь всем что-то приятное от этого перепадало. Дракон человек рискованный, оттого Волкову было работать с ним проще. Но у всех его рисков есть рациональный вывод, — да, точно. Кажется, так было всегда. Познакомились они еще в спецназе. То ли волей судьбы, то ли единым заказчиком, а с тех пор, куда бы не закинула жизнь Олега, везде был след Вадика. В какой-то момент и вовсе, Волков перед отправлением на новое задание подкидывал монетку. Они лучшие из лучших: Вадим физически немного крепче и выносливее Олега, но технически Волков точнее, резче. Зато на совместных миссиях они компенсировали друг друга сполна. В конце концов, Вадим точно не будет сомневаться. Большего им не нужно было знать друг о друге. Чувств у него особо нет, зато есть рациональный вывод, — Волков нашел это причиной, чтобы утянуть Дракона в пекло еще один раз. Положиться на него. — Бог знает, сколько времени будет длиться это восстание, дипломатов надо достать, Вад, Гуфар платит щедро, но опасно конечно. — Поварешкин, ты как в первый раз. Меня парой голов не удивишь уже, а вот если деньжат недокладут… Старенький я, плакать буду, вены вскрою… — Хотел бы напугать, не звал бы.  — Чего же ты мне лечишь, Олег, кончай, я был таким же. Теперь, после пропажи, он уже начинал смотреть иначе: несмотря на все поддразнивающие диалоги о том, как Олегу «для счастья мало нужно», и домыслы о побеге Вадима, Волков всё еще сам себе не верил. С каждым шагом волнение его возрастало всё сильнее и сильнее.  С нервной дрожью он подошел к дому, выходившему одной стеной на канаву, а другой — в укромную улицу. Этот дом стоял весь в мелких квартирах и заселен был всякими пьянчугами, разными  беженцами, девицами, мелкими воришкам. Входящие и выходящие так и шмыгали под обоими воротами и на обоих дворах дома. Тут же и жил старичок афганец. Лестница была темная и узкая, но он всё уже это знал — изучил, — и ему вся эта обстановка даже нравилась: в такой темноте даже самый страшный человек был бы неопасен. Волков бы и стрелял вслепую. Однако в этот раз чего-то — или кого-то — Олег опасался.  — Миша у входа, Джимм за мной. Мигель в центральную. Однако, спустя несколько мгновений, Олег мог лишь отдать очередной приказ, признавая поражение. В здании нашли, разве что, хлипкую, как и сам дом, старушонку. Допытывать ее не было ни малейшего смысла: та даже не испугалась и только пробормотала что-то про смерть хозяина, — Джим перевел как мог.  — Человек в форме, был у вас? Светлый такой, — поспешил пробормотать молодой человек. — Помню, очень хорошо помню, что вы были, — отчетливо проговорила старушка, не отводя своих вопрошающих глаз от стены. — Сам видишь, бабка чокнулась, пошли, Олег, — продолжал Джим немного раздраженно, удивляясь допытливости командира. Волков спорить не стал и скинул ружье с плеча, сняв с предохранителя. Он смотрел на женщину и не спешил уходить: ему хотелось ещё что-то сказать или сделать, но как будто он и сам не знал, что именно.... "Люди исчезли, афганец помер при странных обстоятельств, какая-то полоумная тетка, Вадик пропал… Еще и с моим письмом". Чудеса — не меньше. И все же приметная деталь в этом доме была. По крайней мере — для Олега. Отряд вышел в решительном раздражении из здания. И чувство это это все более и более увеличивалось. — Ну что, главком, пойдем, может, в дом к каждой бабке завалимся? Разбазарим еще данных, —возразил Миша. — Отставить, — Олег приостановился. Честно сказать, он действительно сам не до конца понимал, почему он пошел именно сюда. — В дальней стене три пробоины от пуль. — Что бы это могло значить? Наверняка бабка с калаша Вадика у стенки-то и завалила, — съязвил Миша — Застала деда за неверностью. — Тут-то и оно!  — Не разобрал шутки… — Добавил Мигель — Так, все, хорош светиться, — усмехнулся Олег и бросил жест в направлении дальнейшего движения.  «Да хоть бабка, хоть пол села этого проклятого» — подумал Волков, — «А вот пробоины были относительно свежие, и это явно оружие потяжелее обычного травмата». «Может Дракон был здесь и просто положил всех? Как минимум грязно. И неужели, неужели я... Нет, это вздор, это нелепость». — Оружие сдал, — в памяти прозвучал голос Вадима. Олег в тот момент стоял как вкопанный, глядя на дуло автомата — Вад, ты чего?, — стараясь не выдавать явное волнение в голосе, произнес Олег, но раздался лишь тихий сип. Через мгновение помещение наполнилось смехом и истеричными всхлипываниями. Рота так расшумелась, что Волков едва ли успел понять, что вообще происходит  — Ну и рожа, Поварешкин. Шуток не понимаешь? — задыхаясь от смеха, процедил Вадик. «Нет, бред это.» Расстилался долгий, скорбный путь.   Это путь всех тех, кто никогда не сможет встать на прежнюю дорожку, — хуже приходится гражданским военным.  Преимущество наемных войск — всему приходит конец, и это вполне понятная цифра в контракте. Возможно, людям вроде них и хорошо быть движущей силой. Работа всегда на результат, берут самых сильных, а они, в свою очередь, выбирают тех, кто больше заплатит. Крестный путь этот шел из Даръа до Евфрата. В тех местах, через которые он пролегал, отряд вряд ли чувствовал себя в безопасности, ибо очень немногие имели поддельные удостоверения. Стоило попасть в руки вражеских группировок без возможности доказать принадлежность, и разговоров уже не велось. Хотя в некоторых местах еще сохранилось подобие человечности, — могли, по крайней мере, сделать вид, что не заметили.  "Вокзалами" служили заброшенные почтамты. Каждый оперативник, участник отряда, имел предписанные действия, на случай если не может вернуться. Позывные, номера — об этом не приходится говорить. Все уже давно перестали удивляться тому, что носят чужое имя и в кармане вшит «паспорт» умершего. Это было в порядке вещей. В основном это арабские граждане, беглецы, пропавшие без вести в никому не нужной стране. Некоторые почти забыли свою настоящую фамилию. Люди многое забывают в этих местах. Олег же знал сроки, знал, что есть только один вариант — достичь целей и вернуться желательно полным составом. Но заходя все дальше, с каждым почтамтом, отряд находил все ту же пыль, грязь, запах крови и себя — обессиленными. А времени оставалось все меньше. — Прием. номер 40.12 на базе. Доставлен. Прием. Номер 40.12.  — Вадик, — устало бросил Волков и смахнул пот со лба, ком в горле тут же рассосался. Войдя в палатку, Олег увидел живого, как прежде раздражающего Дракона. Волков усмехнулся и протянул руку для рукопожатия. Как ни странно, Вадик лишь, ухмыляясь, пристально смотрел на Олега. — Поварешкин, — самодовольно отточил Дракон и крепко сжал руку товарища, подозрительно долго её не отпуская и не отводя глаз от Олега. Глядит так, исподлобья. «Чего лыбится? Жуть». В его тоне не было ни намека на усталость, и, честно сказать, Олег не сразу вспомнил, что Вадик-то вообще-то пропал изначально. Выянилось, что отряд разбили. Вадим отбился, однако пришлось залечь и затаиться, пока свои не найдут или же не предоставится шанс бежать на опережение. Засранец несколько суток сидел в музее недалеко от погрома. Было известно — Дракону и прежде доводилось скрываться и жить в бегах.  — Как тебя не нашли? — Нашли человека который меня прятал, — Вадик взглянул на Олега, — Персидка, черт его знает, что она там делала, говорила не на местном, полагаю фарси, жаль конечно тетку.  Волков пребывал в некотором замешательстве, которое он списывал на привычность. Голова жутко болела. — Работала в музее? Вадим лишь покачал головой, продолжая копашиться в сумке: — Сомневаюсь, не местная. — Каким образом вам удалось так долго скрываться? Разве это не видное место? — Конечно видное, родной, — саркастично выпалил Дракон, с такой непредвзятостью, словно только что вернулся с отпуска. — Днем я сидел в подвале, а эти боеши с Даръа, сам знаешь, недалекие такие дурачки. Ну а на ночь тетка выпускала меня, еду вон приносила. — Рабочие что-нибудь знали? — Нет. Окон не было, сидел не шевелясь, боялся только чихнуть не вовремя, если кто-то заходил. — Так вас из-за этого обнаружили, кукушкин? — Усмехнулся Волков, лишь на мгновение немного расслабившись — иногда этого было критически мало. — Да нет. Кто-то, видно, обратил внимание, что тетка чересчур часто засиживается в музее. Наверняка он уже умел не позволять себе думать, что допустил хоть какую то оплошность. Все же женщине, укрывшей явно не местного солдата, посочувствовать хотелось. Заметив озадаченный взгляд Волкова, Дракон посмеялся так, как обычно смеются над несмешными фразами, сказанными в пустоту для большой компании, и после лишь все так же буднично продолжил: — Поварешкин, ты сейчас серьезно? — Разве… Музей не охраняли? — Волков вскинул бровь и стал всматриваться в движения Дракона: не резкие, не плавные, чувство полного контроля ощущалось даже если Вадим просто зевал.  — Днем — да, а ночью, к моему успеху, его напросто запирали.  — И к большой неудаче той персидки, — подметил Волков с язвинкой в голосе.  — Поварешкин, ты это заканчивай, жалость — это хобби для спокойных времен. «Бог с ним» — пронеслось у Волкова. Он мог понять Дракона: раскаяние разъедает сильнее, чем кислота, но мотивы той женщины, вся эта ситуация… На языке крутился, ускользал вопрос: знает ли что-то Вадим? Возможно все это уже поплывший рассудок. Все это. Все-таки у Вадима нет никаких сантиментов — только логический вывод.