Это будет наш с тобой секрет

      Гермиона Грейнджер сидела в гостиной Гриффиндора и читала книгу под мирный треск поленьев в камине. Помимо неё больше никого не было. Со всего факультета на каникулы осталось в замке пять человек, включая её саму, и все они уже пошли спать. Но девушка и думать не могла о том, чтобы уснуть. Все её мысли были заняты одной только Беллатрикс. То, что эта ведьма умела сводить с ума, не вызывало никаких сомнений. Она делала это с Гермионой уже больше года, но в последнее время чувства девушки обострились до предела. Чем ближе она подбиралась к Блэк, тем острее становились ощущения.       Она перевела взгляд на камин. Языки пламени охватывали древесину, постепенно сжигая её и превращая в угли.       А что, если со мной будет также? Что, если она сожжёт меня до пепла, и я уже никогда не стану прежней?       Но вопреки этим мыслям в голову приходили моменты, когда огонь охватывал и накрывал с головой. В холодную зиму не было ничего приятнее этих ощущений, и как будто бы было совсем неважно, что будет дальше.       Взгляд упал на большие часы, висящие на стене. Полночь.       Гермиона захлопнула книгу и, оставив её на столике рядом с креслом, встала, направившись к выходу через портрет.       Молясь о том, чтобы не встретить Филча, или, ещё хуже, кого-то из профессоров, Гермиона шла по коридорам замка, каждый раз заворачивая за угол с придыханием и вслушиваясь в тишину длинных и пустых этажей. И чем ближе она подходила к покоям Беллатрикс, тем сильнее билось её сердце. Встретить кого-либо у самых дверей Блэк было равно смерти. Сложно будет объяснить той же Макгонагалл, что она делает в первом часу ночи, направляясь к своей…       К своей кому, Гермиона?       К своему профессору. Очень мило. Размышления прервала появившаяся в поле зрения та самая тёмная дверь. Рука ударила в неё ровно три раза, и девушка начала ждать с замиранием сердца. Она вслушивалась, надеясь услышать шаги с той стороны двери, но на уши всё больше давила тишина. Самые худшие подозрения начали закрадываться в разум девушки.       Её там нет?       Но она обещала вернуться к полуночи.       Да, может, она отпраздновала с семьей, а потом ушла к своей компании. К Рудольфусу.       Или она вообще не была у семьи.       Может, прямо сейчас она прекрасно проводит время, а Гермиона, как наивная дура, стоит под её дверью и ждёт с моря погоды.       Она постучала ещё раз. И ещё. Безрезультатно.       Отчаяние начинало накрывать с головой, а от этого одинокого Рождества и вовсе хотелось разреветься. Она впервые провела этот праздник не с родителями и не с друзьями, которые сейчас сидят близким кругом в тёплой Норе, слушают песни и пьют яичные коктейли. А она стоит в холодном коридоре замка, абсолютно одна, никому не нужная.       Все переживания, которые закрадывались на задворки сознания с самого утра, теперь вырвались наружу и решили накрыть её с головой. Решив, что десяти минут, проведённых под дверью, с неё хватит, Гермиона резко развернулась и с кучей эмоций, пробирающих до слёз, врезалась во что-то тёмное, высокое и тёплое.       Как она подошла так тихо???       — Чёрт, что… — она не успела было договорить, как одна рука прижала её ещё ближе, окуная в океан тепла и чувства безопасности.       — Малышка, если кто-нибудь пройдёт и увидит эту картину, к нам обеим будет слишком много вопросов. Я понимаю, ты соскучилась, но пойдём внутрь.       Гермиона отстранилась и тихо всхлипнула, кивнув. Ведьма отворила дверь заклинанием и окинула девушку взглядом.       — Ты до слёз рада меня видеть? Или за эти десять минут ты успела придумать себе в голове кучу бреда, который бы никогда не случился?       Гермиона поняла, что и правда накрутила себя на пустом месте. Она вошла в комнату и захлопнула за собой дверь. Когда Блэк рядом, на душе становилось спокойнее. Что это она разошлась? Тёмная ведьма наверняка просто немного задержалась, общаясь с семьей, которую давно не видела. Да и Рудольфуса там и близко не было.       Пройдя в общую комнату в след за Блэк, которая остановилась у кровати, Гермиона заметила в её руках чёрную матовую плоскую коробку.       — Чего застыла? Я не кусаюсь, — сказала Беллатрикс и поманила девушку ближе к себе, — в этом году тут без ёлки, поэтому держи так, — она протянула девушке коробку, и та взяла её, — с Рождеством, малышка.       — О, это очень неожиданно. Я не готовила подарков в этом году почти никому, мне так неловко… — начала было оправдываться гриффиндорка. Она была искренне удивлена такому развитию событий, а потому держала коробку в руках, не решаясь открыть.       — Ты же знаешь, что у меня всё есть, — отмахнулась Блэк.       — И всё же, мне неудобно… Как прошёл праздник? — решила она сменить тему.       — Неплохо, — пожала плечами ведьма, — не скажу, что сильно весело, ведь я выполнила обещание Цисси и пальцем не тронула своего горе-братца, но в целом всё хорошо. И даже не так скучно, как предполагалось, благодаря нескольким неожиданным гостям. Я не видела Регулуса лет пять, и тут он приехал с очень интересными новостями, это стало приятным сюрпризом.       — Ой, здорово, — искренне обрадовалась Гермиона, — никогда не слышала от тебя о нём.       — Он работает в Болгарии мракоборцем. А сейчас думает над тем, чтобы занять должность профессора в Дурмстранге.       — Его путь подозрительно похож на твой.       — Да, ещё родители нам говорили, что он идёт по моим стопам. Однако я не думала, что настолько.       — Да, это и правда впечатляет. А кто ещё пришёл?       — Что?       — Ты сказала, что неожиданных гостей было несколько.       — А, да. Ближе к ночи пришел Руди, — как можно спокойнее и безразличнее ответила Белла.       — Что?! — не веря своим ушам, чуть было не задохнулась Гермиона. Неумолимый гнев накатывал на неё полной силой. Она положила коробку с подарком на стол и вскинула руки, — ты сказала, что это будет только семейный праздник, и позвала его, серьёзно? И говоришь мне об этом вот так в последний момент. А если бы я не спросила, ты бы просто промолчала, да?       Блэк глубоко вдохнула и продолжила всё тем же спокойным тоном:       — Учитывая такую реакцию, да. Я бы поберегла свои нервы.       — А, ну, конечно. Твои нервы. А то, что меня от него колотит, тебя не волнует. На то, что я никогда не стану членом твоей семьи и не попаду на твой праздник, тебе плевать. А его ты приглашаешь туда и прекрасно проводишь время, пока я тут одна, думаю, что ты только с семьёй.       — Прекрати истерику. Ты знаешь значение слова неожиданный гость? Я не знала, что он там будет, ясно? — уже грубее сказала Белла, которую начинали раздражать крики девчонки и её метания по комнате.       — Конечно, ясно. Он просто так, сам решил прийти в разгар Рождества в гости к Малфоям, — она вновь вскинула руки от эмоций и задела вазу, которая тут же полетела вниз, разбиваясь об пол.       — Репаро, — сквозь зубы прошипела Блэк, возвращая предмет интерьера на место и подходя к Гермионе. Девушка тяжело дышала и явно желала разгромить что-то ещё. Белла не стала ждать, пока вся её комната превратится в руины, и, подойдя совсем близко, схватила Гермиону за обе руки, поднимая их вверх, прижимая к стене позади девушки, — именно так. Но, как я поняла, его позвал Люциус. Я об этом не знала, так как последнее время не видела ни одного из выше перечисленных, — она говорила сквозь зубы, — и я буду благодарна, если ты прекратишь испытывать моё терпение, разговаривая таким тоном. Я, конечно, понимаю, что тебя это возбуждает, и ты специально напрашиваешься, чтобы я прижала тебя к стене и трахнула, но иногда мне хочется тебя прибить.       — Я что делаю?! — чуть было не задохнувшись возмутилась Гермиона. Её грудь резко вздымалась и опускалась, а спина была прижата к холодной каменной стене. Женщина прислонялась ближе к ней, и жар её тела передавался девушке, посылая с ног до головы волну сильнейших эмоций.       Как она близко. И какая же она горячая.       Ноги буквально начали подкашиваться, когда Беллатрикс наклонилась ниже, останавливаясь в нескольких сантиметрах от губ девушки. И низкий хриплый голос прошептал:       — Пойми, если я буду заканчивать так каждую твою истерику, — Гермиона ощутила горячее дыхание на свои губах, а также запах огневиски, — ты будешь истерить ещё больше.       — Буду, — на выдохе, почти одними губами сказала Гермиона, окончательно сдаваясь.       Губы Беллатрикс преодолели последние сантиметры между ними и глубоким страстным поцелуем впились в приоткрытые губы гриффиндорки. Она проникала языком внутрь, она целовала так мокро, так горячо.       Гермиона, руки которой всё ещё были над головой прижаты к стене, ровно как и вся она, могла лишь выгибаться навстречу ведьме и приглушённо постанывать в поцелуй. Тело кидало то в жар, то в холод, и непреодолимое желание чувствовать Беллатрикс ещё ближе, словно слиться с ней в одно целое будет недостаточно, накрывало с головой.       Она попыталась освободить руки от хватки Блэк, и, к её большому удивлению, ей это удалось. Одна рука девушки тут же зарылась в копну тёмных мягких кудрей, а вторая легла на тонкую талию. Обе руки выполняли одну и ту же функцию — прижать её к себе как можно ближе. Но зачем это делать здесь, когда позади тёмной ведьмы стоит кровать?       Не долго думая, Гермиона сделала шаг на ведьму, тем самым заставляя её практически упасть на кровать. На секунду на её лице появилось недовольство от потери контроля, но в следующее мгновение, когда Гермиона оказалась сверху неё, оно растворилось.       Она целовала каждый сантиметр тела темной ведьмы, попутно освобождая её от платья. Тело Беллатрикс горело так, словно страсть и огонь рвались из неё наружу. Гермиона опускалась всё ниже с каждым поцелуем, с каждым прикосновением. Она оставила Блэк в одном лишь нижнем белье из тонкого чёрного кружева, но и это было ненадолго.       Опустившись к ногам женщины, Гермиона аккуратно, но настойчиво раздвинула их и без каких-либо прелюдий прильнула к ней, проводя языком по клитору. Ещё раз. И ещё. Она слышала, как учащается дыхание ведьмы, как вдохи становятся более глубокими и резкими. Её сводила с ума одна только мысль о том, что она может вывести вечно холодную и неприкосновенную Беллатрикс в такое состояние. Что она может доставить ведьме удовольствие, от которого та не сможет держать свою маску безразличия, от которого начнет кусать губы и сдержанно, еле слышно стонать.       От этого у Гермионы кружилась голова. Она ускорялась и сама наслаждалась каждой секундой вплоть до момента, пока рука женщины сначала не взяла её за волосы, а потом перехватила за подбородок, поднимая так, чтобы поймать взгляд ореховых глаз, а затем притягивая к себе.       — Иди ко мне, — руки женщины обнимали, гуляли по телу и норовили снять платье с девушки, что получалось у них с поразительной ловкостью. Аккуратно, не задевая Гермиону, Блэк стянула с неё платье через верх, освобождая из ткани последние пряди волнистых волос.       Оставив девушку в нижнем белье, Белла провела рукой по её шее, спускаясь ниже. Она не остановилась на груди. Пальцы скользили по плоскому животу Гермионы, руки обнимали талию, спускались вниз на бёдра. Но что было самым завораживающим в этом моменте — это взгляд. Тёмные глаза были практически чёрными от желания, а взгляд был ничем иным, как восхищением. Гермиона задержала дыхание.       Она боялась нарушить момент, кажущийся абсолютно нереальным. Ею восхищалась сама Беллатрикс Блэк, такое даже во сне не приснится. Казалось, будто женщина тоже задержала дыхание. Её глаза, руки, а вскоре ещё и губы скользили по молодому подтянутому телу. Она сжала ягодицы Гермионы и прикусила губу, а затем притянула её к себе и, отодвинув край нижнего белья девушки, вошла в неё сразу двумя пальцами.       — Ааххх, — от неожиданности громко простонала Гермиона, чуть приподнимаясь. Низ живота ликовал от столь желанных прикосновений, а сама девушка держалась обеими руками за Беллатрикс, которая медленно двигалась в ней, растягивая узкое пространство.       Гермиона стонала и выгибалась, требуя, чтобы ведьма ускорила темп, но та вскоре и вовсе почти остановилась.       — Дай руку, — тоном, не терпящим возражения, сказала она. Гермиона протянула ей правую руку и почти перестала дышать, когда темная ведьма поднесла её к себе. Девушка машинально согнула все пальцы кроме двух, на что словила довольную усмешку, но самой ей было не до улыбок, когда рука Беллатрикс направила пальцы девушки в себя, а затем отпустила её, давай полную свободу действий.       Гермиона понемногу становилась смелее, входя глубже и выходя практически полностью. Она наращивала темп, чувствуя, как пальцы женщины тоже ускоряются, а когда замедлялась, Беллатрикс следовала её примеру.       Понятно, какие правила у этой игры.       Она до сих пор с трудом верила в то, что трахает саму Беллатрикс Блэк. А ещё больше шокировало то, что…       Она подстраивается под меня.       Все эти факты дарили дикое перевозбуждение, и Гермиона увеличивала темп, так как чувствовала, что скоро будет очень близко. Она стонала во весь голос, откидывая голову назад, но вторая рука Блэк притянула её к себе. А затем хриплый и низкий голос сказал в самое ухо:       — Я знаю, что тебе не понравится такой комплимент, но у тебя самое шикарное тело, что я видела в жизни.       Она ошиблась. Низ живота готов был взорваться.       — Ммм, я лучше нескольких тысяч волшебниц? — позволила себе съязвить Гермиона.       — Ты сильно переоцениваешь меня, крошка, — снова усмешка проскользнула на губах среди сбитого тяжёлого дыхания.       Гермиона решила закончить игру на своих условиях. Она ускорила темп ещё сильнее, наслаждаясь реакцией ведьмы и тем, как она моментами теряла контроль, который всегда так любила. Однако темпом ничем не отставала от девушки, благодаря чему та уже начала сомневаться, на чьих именно условиях это закончится.       И когда она сама уже практически была на пике, Беллатрикс практически вцепилась в её волосы и между стонов вновь раздался её голос, в конец охрипший от возбуждения:       — Согни их, малышка, — она кусала свою губу от избытка чувств и прогибала спину в пояснице, — да… чёрт, ты шикарна. Да…       Вид столь перевозбуждённой Беллатрикс не мог не сводить с ума. Гермиона чувствовала, как теряет связь с реальностью, а все ощущения уходят на второй план. Все, кроме одного — ведьмы, которая сейчас кончала на её пальцах. Определённо, это было самой будоражащей картиной, которую только могла себе представить Гермиона. А потому и сама она продержалась одно единственное мгновение, после чего всё перестало существовать, всё, кроме пропасти, в которую она падала головой вниз.       Первым, что почувствовала Гермиона, придя в себя, была какая-то необъяснимая тоска. Пару минут назад ей было столь хорошо, что сейчас стало будто ровно пропорционально столь же тошно. Беллатрикс, заметившая перемену на лице девушки, подкралась сзади и, всё ещё сидя на кровати, обняла её за талию, положив голову на плечо.       — Малышка снова грустная, — она не дождалась ответа и продолжила, — знаешь, если секс со мной вгоняет тебя в такую тоску, мы можем им не заниматься.       — Что? Нет, — Гермиона положила свои руки поверх рук ведьмы, которые та хотела уже было убрать, — дело не в этом. Это… это лучше, чем можно себе представить, — немного краснея сказала гриффиндорка.       — А что тогда?       — Я… я…       — Ты эгоистка, если скажешь это ещё раз, — перебив её рассмеялась Блэк.       Гермиона так редко видела её столь беззаботной и искренней, без масок и щитов, что не смогла сдержать улыбки. И от этого, кажется, стало ещё грустнее.       — Дело в том, — собралась она с мыслями, — что как бы мне не было хорошо тут с тобой, я прекрасно понимаю, что мне никогда не стать чем-то большим. Твоя семья — древний род, который придерживается правил и традиционных устоев, мне там место будет, только если ты, разве что, удочеришь меня, — горько усмехнулась девушка. И всё же не выдержала под конец, — а Рудольфуса там всегда рады видеть с распростёртыми объятьями, — тут уже сквозила дикая обида и осознание несправедливости.       Беллатрикс молчала. И когда у Гермионы уже создалось впечатление, что она вовсе не ответит, у неё над ухом раздался голос, сильно грубее, чем он был до этого.       — Я уже сказала тебе, что пригласил его Люциус. И если на то пошло, то я до сих пор не считаю его своей семьёй, так что это не в счёт, — она отстранилась, отпуская девушку, — и прежде, чем ты продолжишь, не хочешь всё же открыть подарок? Это вроде как в нормах этикета.       — Я… отвлеклась и забыла, — чуть было не хлопнула себя по лицу девушка, вставая с кровати и подходя к коробочке, оставленной на столике. Блэк тоже подошла, стоя за её спиной. Гермиону всё ещё одолевали смешанные чувства, но замок коробки открылся с характерным щелчком, и девушка ахнула.       Воспоминания отнесли её к прошлому Рождеству в поместье Тонксов, к тому, когда она зашла в комнату Блэк, покинутую той, и лежала на кровати, когда нашла под ней колье, когда примеряла его на себя, когда рассуждала о том, что оно стоит больше её жизни и о том, какого это — родиться в древнем роду аристократов и о том, что ей это никогда не светит.       И вот, сейчас, она держала в руке коробку из чёрного бархата, в которой на такой же чеёной подложке лежало оно. Не такое, как у Беллатрикс. Без изумрудов. На этом, от маленьких к большим, от краёв к середине, заканчивающиеся на ней одной увесистой капелькой, были, без сомнения, бриллианты.       — Белла, это… — Гермиона задержала дыхание, оставшись абсолютно без слов.       Блэк подошла ближе и усмехнулась.       — Тебе смешно? Я… я в шоке!       — Нет, но ты впервые назвала меня по имени.       — Это и правда то, что волнует себя сейчас??? Зачем? Это… это…       Это стоит больше, чем дом моих родителей, их клиника и вся моя жизнь.       — Не нравится? Мне, конечно, больше по душе изумруды, но я подумала, что с твоей нелюбовью к слизерину это было бы издевательством.       — Не нравится?! Оно великолепное! Я никогда не видела ничего настолько красивого и изящного.       — Такого и не увидишь, — сделала она акцент на первом слове, — оно единственное в своём экземпляре.       — Только не говори… что оно сделано на заказ. Нет, нет.       — Я просто заказывала сёстрам серьги на Рождество… — пожала плечами Блэк, — это, кстати, и были те «дела» в Хогсмиде, по поводу которых ты устроила истерику.       — Прости, — только и смогла вымолвить девушка, всё ещё не обретя до конца дар речи.       — Смотри, — Белла взяла колье там, где была его застежка и показала девушке. На замке была выгравирована аккуратная буква «Б». Гермиона подняла на неё вопросительный взгляд, — у каждого чистокровного и достаточно состоятельного семейства волшебников есть семейство гоблинов, которое берёт свои корни из тех же веков, что, в нашем случае, Блэки. И всё это время они делают украшения на заказ только членам этого семейства. Это что-то вроде эльфов, но гоблины, в отличие от них, свободны и получают немало золота за свои труды. Украшения с этой гравировкой носят только Блэки.       Гермиона сглотнула, когда Беллатрикс обвила её шею и аккуратно застегнула колье на ней. Это был поистине особый подарок.

***

      Они лежали на кровати, Гермиона уснула на руке Беллы, которая поглаживала её волосы. По правде говоря, женщину и саму клонило в сон. Веки смыкались, и очертания мрачной комнаты расплывались, как вдруг раздался тихий стук.