Это будет наш с тобой секрет

      Яркие краски осени начали стремительно угасать, кажется, вместе с состоянием Гермионы. Если при всех происшествиях раньше, связанных с Беллатрикс, из неё били ключом эмоции, если раньше она знала, что это не конец, то сейчас... девушку целиком и полностью охватывали чувства безнадёжности и опустошения. Возможно, она больше никогда не заговорит с Блэк вне уроков, никогда не останется с ней наедине, никогда не дотронется до неё...       Она ненавидела себя. За то, что пришла на урок окклюменции на эмоциях от этих Рона с Лавандой, чёрт бы их побрал, за то, что не справилась и позволила Беллатрикс увидеть всё это и за то, что переспала с Флёр... Если сразу после той ночи она просто чувствовала себя некомфортно, понимая, что это всё не её и ощущая укол совести, то сейчас все чувства обострились в тысячу крат. Она чувствовала себя более чем отвратительно, сожаление и желание вернуть всё назад просто выгрызали изнутри, словно сжигая все органы.       Часто после уроков профессора Блэк, после её безразличных взглядов и игнорирования поднятой руки гриффиндорки и понимания, насколько они теперь далеки, Гермиона запиралась в кабинке туалета и буквально билась в беззвучной истерике, закрывая себе рот ладонью. Так она даже начала пропускать уроки, чего не допускала на протяжении всех семи лет учёбы.       Безупречная репутация отличницы безусловно спасала положение. Никто из профессоров бы и не подумал, что у неё отсутствует уважительная причина, и проблем не возникало. Другое дело было с друзьями. С первого же пропуска урока заклинаний от Гарри посыпались многочисленные вопросы. Сначала от них удавалось отмахнуться, но когда пропуски девушкой занятий участились, друг начал что-то подозревать. Более того, он рассказал это Джинни, с которой последнее время стал подозрительно много общаться. Это произошло как раз после ссоры с Чжоу, о которой Поттер поведал подруге на квиддичном матче Когтевран — Слизерин.       — Что с тобой происходит?? Гарри сказал, что ты пропустила древние руны сегодня. Они же твои любимые! — сказала Джинни вечером по пути на тренировку. Да, тренировки Гермиона не пропускала. Ничто так не помогало отвлечься, как спорт. Берёшь вес потяжелее, и душевная боль будто начинает утихать.       — Я... стоп, а Гарри вообще откуда это знает? — вдруг удивилась Гермиона, так как друг и близко не посещал этих занятий.       — Сейчас не это важно. Гермиона, ты сама не своя, я боюсь за тебя, слышишь? Что с тобой происходит?       — Я... — замялась девушка, открывая дверь в выручай-комнату, — кажется, мне надо много тебе рассказать.       Джинни зашла в комнату, оборудованную умом Гермионы под спортивный зал, и заперла дверь. Её глаза загорелись.       — Это связано с Блэк, да??       — С чего ты взяла? — замялась девушка.       — Да! Я угадала. У вас что-то было??? — рыжеволосая вцепилась в плечи Гермионы и начала трясти её от любопытства.       — Джинни!       — Ой, прости, прости! — она отстранилась, — я сегодня на эмоциях, прости!       — А с тобой что стряслось?       — Я... мы... — она набрала воздуха в грудь и на одном дыхании протараторила, — после тренировки мы с Гарри ещё два часа летали вдвоём по полю и разговаривали. Он сказал, что больше не хочет иметь с Чжоу ничего общего! И вообще, мы никогда в жизни не проводили столько времени вдвоём. Я в шоке короче.       Гермиона улыбнулась краем губ, так как на лице её подруги уже расплылась улыбка чеширского кота.       Вместо того, чтобы начать занятие, девушки сели на диван, сами того не заметив. Джинни сидела как на иголках.       — Так и что?? Как тебя удалось совратить самого недосягаемого и сексуального профессора??       — Джинни! — залилась краской в миг Гермиона, — я никого не совращала. Ты знаешь, что она мне давно... нравилась. Так получилось, что мы стали много времени проводить вместе за проверкой домашних заданий...       — Она использовала тебя как домового эльфа?       — Что? Нет. Я сама предлагала помощь. Мне нравится такое, я люблю всё, что связано с учёбой. И вообще, домашние эль...       — Стоп, стоп, стоп. Никаких эльфов, я просто пошутила. И что вы делали после проверки работ? Она благодарила тебя за помощь? — в глазах её мелькали искорки.       От того, каким тоном была произнесена последняя фраза, Гермиона вновь стала принимать цвет гриффиндорского знамени. Джинни чем-то похожа на Беллатрикс. Они обе заставляют Гермиону краснеть в неимоверных количествах.       — Мерлин, я сейчас не буду ничего рассказывать.       — Нет, нет, всё, я молчу.       — Ладно... в общем, так получилось, что мы сблизились за это время, ну, мне так казалось. А ещё мы целовались...       Джинни подпрыгнула с дивана.       — Я знала!!! Я... ой, — она села на место, прикрывая рот руками, — прости, прости. Я просто... в шоке. Она же такая неприкосновенная для всех. Но эти ваши взгляды. Она горяча, да??       — Джинни! Я не буду это обсуждать.       — Всё, всё, всё. Я заткнулась.       — Прекрасно, — Гермиона не горела таким энтузиазмом, как её собеседница. Она сидела и разглядывала спортивные кроссовки, купленные в магловском магазине, — в общем, мне казалось, что мы с ней близки. Но она сделала кое-что, что меня оттолкнуло. Сильно оттолкнуло.       — Что?       Гермиона сглотнула.       — Она переспала с другим человеком.       — Она... ЧТО? Она изменила тебе??! — Джинни снова вскочила с дивана, видимо, просто не в силах усидеть на месте. На этот раз на её лице не было и намека на веселье.       — Я не думаю, что это можно так назвать. Кроме пары поцелуев и совместной проверки эссе нас ведь больше ничего не связывало. Это я напридумывала себе всё остальное. Это из меня ключом били чувства. Она-то могла вообще ничего не чувствовать, просто развлекаться. Она в праве делать всё, что хочет, — кажется, тут Гермиона убеждала больше саму себя.       — Как давно это было? Вы продолжили общаться?       — Я делала вид, что мне всё равно на неё после этого. Весь остаток учебного года. Потом лето... начался наш последний год... и по возвращении в Хогвартс всё завертелось заново.       — И вы... — рыжеволосая девушка вновь села обратно на диван, завороженно глядя на подругу, — вы сейчас типа вместе? Ну, общаетесь?       — Нет.       Вопросительный взгляд светло-карих глаз напротив заставлял ускорить время ответа, но девушка долго думала, как бы сформулировать фразу.       — Нуу??       — У меня был... роман во Франции. И она увидела... самую яркую его сцену... когда учила меня окклюменции... Может, займёмся тренировкой?       Рот Джинни непроизвольно открылся и явно не желал принимать прежнее положение. Она помотала головой.       — Нет. Нет. И ещё раз нет. Тренировка отменяется. Подожди... что?! И я узнаю об этом только сейчас??? Через месяц после вашего приезда?       — Ты была немного... ммм занята...       — Да чёрт бы их побрал, эти мои разборки с Дином и вообще всё остальное! Как я могла пропустить момент, когда моя подружка вышла из девственниц-монашек!?       Остаток вечера был проведён за рассказами Гермионы о поездке в целом и в отдельности об общении с Флер.       — В общем, мы разошлись на ноте того, что это было приятным общением и временем. Попрощались довольно мирно и скромно. Иногда переписываемся, — подытожила девушка свой объёмный рассказ.       — Да уж. Мне понадобится какое-то время, чтобы привыкнуть к тому, что ты больше не будешь делать ужасное выражение лица при слове "секс".       Гермиона поморщилась.       — Ну, или будешь. И всё же, раз там хэппи энд, то вернёмся к Блэк. Что ты думаешь делать дальше?       — А что мне думать, Джин? Я... — она вздохнула, — я более чем уверена, что это конец, — озвучила она вслух свои самый страшные предположения.       — А я думаю, что нет, — вдруг возразила подруга.       — Ты же знаешь, какая она. Глупо на что-то надеяться.       — Именно, что зная то, какая она, я знаю, что она в жизни бы не стала тратить столько своего времени и внимания на человека, который ей неинтересен. Едва ли у неё нет к тебе столь же ярких чувств, как у тебя к ней. Только, знаешь, она не тот человек, что станет говорить об этом, я уверена.       — Возможно, ты и права.       Гермиона не была согласна. Точнее, она отдала бы всё на свете, чтобы подписаться под каждым словом подруги, но... она знает, чем это чревато. Это внушит её глупому сердцу очередную надежду, избавление от которой обойдется очень больно и дорого.

***

      Наступил декабрь. Белая пелена укрыла окрестности замка, Чёрное озеро покрылось толстой коркой льда. В коридорах и классах стало холоднее, особенно в подземельях. "Как слизеринцы там живут вообще?" — думала Гермиона, пытаясь на зельях придвинуться ещё ближе к огню под кипящим котлом. Рядом стоящая Панси была одета на удивление легко. Тонкая белая рубашка, черная юбка и галстук. Вообще, Гермиона удивлялась, как они от врагов всей жизни по типу Гарри и Драко перешли к... нет, дружбой это точно не назвать, но было в этом общении на уроках зельев что-то куда более глубокое, чем просто совместная работа в парах.       Но это не сравнится с тем, каково же было удивление Гермионы тому, что слова Джинни были ближе к правде, чем её собственные.       Вопреки ожиданиям девушки, которая была уверена, что у неё больше нет не единого шанса даже заговорить с Беллатрикс, тёмная ведьма не сразу, но начала отходить. На момент сразу после того треклятого урока окклюменции ведьма стала неприкосновенной, тем же айсбергом, которым была на протяжении шести предыдущих лет учёбы девушки. Но время шло, и айсберг начинал оттаивать, иногда даже по крупным кусочкам. Сказать, что это было шоком для Гермионы — не сказать ничего. Зная Блэк, её характер, резкость и умение обрывать всё безвозвратно, в данной ситуации она этого не сделала.       Маленькими шагами, короткими взглядами и репликами на уроках, даже заметками в проверенном домашнем задании Гермионы Беллатрикс начала давать девушке поводы для приближения к себе.       Гермиона разделяла очень противоречивые чувства. С одной стороны ей было безумно плохо от мысли, что она может больше никогда в жизни не заобщаться с Беллатрикс так близко, как раньше. Плохо — это очень мягко сказано. С другой же стороны, она прекрасно помнила свои эмоции с весны того года, когда Блэк рассказала ей про Рудольфуса. И если Гермиона на тот момент чуть ли не перестала существовать от боли и несправедливости, то Беллатрикс сейчас жила точно так же, как будто ничего не произошло. Да, в моменте она сбежала из школы, и на следующие два дня её уроки были отменены, но потом, с понедельника, она вернулась к своим обязанностям и выглядела так, будто в её жизни абсолютно ничего не произошло. И тут Гермиона задавалась следующим вопросом. А произошло ли и правда в ней хоть что-то?? Было ли ей больно? Или хотя бы неприятно? Или ей плевать?       В любом случае, Гермиона абсолютно точно была не в силах противостоять сближению с ведьмой, постепенному, но такому верному.       Всё дошло до того, что к середине декабря Блэк не только перестала игнорировать её поднятую руку, но и сама заговорила с девушкой после урока.       — Стой, — услышала Гермиона, последней подходя к выходу из класса. Она замерла на месте, по спине прошлось что-то в роде слизеринской змеи, холодное и скользкое. Дверь перед ней захлопнулась по мановению палочки тёмной ведьмы с громким хлопком.       Гермиона повернулась и не торопясь подошла к профессорскому столу. В голове по мере приближения к ведьме воздвиглись щиты. На алых губах Беллатрикс промелькнула усмешка. Она одним лёгким движением закинула ноги в чёрных сапогах на высоком каблуке на край своего стола, — и всё-таки я хороша как преподаватель.       — Не думаю, что в этом могут быть сомнения, — пожала плечами Гермиона.       — Не подлизывайся, — тон ведьмы снова вернулся в строгость, — что делаешь сегодня вечером?       — Уроки, помогаю с ними Гарри, договорилась с Джинни посидеть.       — Значит, ничего важного. Приходи ко мне.       Гермиона замерла на месте, не поверив своим ушам.       — Зачем?       — Будешь грузить вопросами — я передумаю.       — Во сколько?       — В семь.       Беллатрикс, не меняя своей абсолютно непозволительной позы, лениво взмахнула палочкой и, открыв дверь кабинета, дала понять девушке, что разговор окончен.       Какого чёрта я вообще согласилась???       Гермиона была зла на себя. Блэк подминает её под себя как половую тряпку, и девушка абсолютно этому не препятствует...       С другой стороны, это же просто обычный вечер, да? Проверка работ? Скорее всего что-то в этом духе.       В этом нет ничего плохого. Просто сохраняет их нормальные человеческие отношения. Ведь так?

***

      Падал снег, ещё сильнее заметая окрестности и укрывая замок белым холодным покрывалом. Зимой темнело рано. Солнце уже скрылось за горами, уступая время сумеркам. И без того серый замок становился ещё темнее, но в силуэте остроконечных башен, почти чёрных в это время суток, тёплым светом загорались окна, создавая контраст с холодной улицей.       Если заглянуть в одно из высоких окон, можно увидеть горящий камин, стол у окна со множеством пергаментов. За столом сидела женщина, силуэт который очерчивался на фоне тёплого света в окне стройной фигурой, туго затянутой в корсет, и со множеством кудрей, в которые зарывалась её свободная рука.       Гермиона вошла после стука.       — Вы хотели меня видеть, — начала она разговор с самой банальной фразы.       — Это слишком громко сказано, — ведьма откинула часть волос за спину и снова взяла в руку перо. Оглядев Гермиону с ног до головы, она кивнула ей на стол около дивана. На нём лежала стопка пергаментов. Девушка подошла и села на диван, беря в руки первое эссе. Третий курс. Она начала проверку.       Почему она вообще пришла? Почему сидит тут молча и делает чужую работу? Да чёрт её знает. Атмосфера была слишком знакомой, словно и не было этого сумасшедшего года. Словно всё как прошлой осенью. Почти всё... Да нет, вообще всё не так. Всё стало сложнее в миллион раз. Как теперь с ней общаться? Что говорить? Нужно ли вообще что-то говорить? И как себя вести? Пожалуй, стоит сосредоточиться на проверке.       Только было это не так просто. Гермиона, сидящая на диване, уже какой раз ловила себя на отслеживании жестов брюнетки и старалась отвести взгляд, что получалось крайне плохо. Эти аристократичные руки в волосах, перебирающие тёмные пряди, эта осанка, этот сосредоточенный вид. Слишком она завораживала, слишком привлекала, слишком манила. Всё, что связано с этой женщиной, можно было описывать только со словом слишком. Слишком вспыльчива, слишком эгоистична моментами, слишком самоуверенна, порой слишком невыносима, но также слишком сексуальна.       В момент этих рассуждений глаза цвета оникса оторвались от очередного пергамента и пронзили Гермиону, словно кинжалом, насквозь. Она услышала это? Нет, у неё же стояли щиты… наверное. Чёрт.       Рука старшей ведьмы потянулась за стаканом, стоящим на краю стола. Лёд в нем издает характерный звук, ударяясь о стенки, и женщина делает несколько небольших глотков жидкости огненного цвета. Гермиона, всё ещё не отогревшаяся у камина, поёжилась.       — Как вам не холодно?       — А у тебя есть желание согреть? — звук стакана, поставленного на деревянный стол, угольно-чёрные глаза всё ещё смотрели на Гермиону не моргая, Беллатрикс чуть склонила голову в бок.       — Я... что? Нет, — растерялась девушка от столь внезапной смены вектора диалога.       — Ну, тогда и не стоит... — тёмная ведьма потянулась к книге, кладя её перед собой на уже открытой странице, — сотрясать воздух бессмысленными вопросами.       Мерлин, зачем она вообще открыла рот?       После этого они сидели в тишине, нарушаемой лишь звуком пополняемого и опустошаемого стакана Блэк. Гермиона чувствовала себя крайне странно. Женщина вела себя так, словно её не существует, словно предпочла бы её не видеть. Но при этом всём она сама позвала Гермиону... и сама вые... девушка резко одернула себя, так как Беллатрикс встала со своего места. Она подошла к Гермионе и села рядом. Слишком близко.       Гермиона чувствовала тепло чужого тела, это было странно, так как на вид ведьма была ледяной. Но, видимо, огневиски топил её внутренний айсберг, потому что расстояние вскоре было сокращено ещё больше. Беллатрикс чуть ли не положила голову ей на плечо, читая то, что исправляла девушка в эссе третьекурсницы в данный момент. От горячего дыхания тёмной ведьмы над ухом рука Гермионы дрогнула, и она поставила крупную кляксу.       — Чёрт, — выругалась Гермиона и потянулась за палочкой в карман, чтобы исправить собственный косяк. Рука с палочкой дрожала.       Беллатрикс завела свою руку за спину девушки, проводя по талии, а затем взяла запястье Гермионы и аккуратным жестом руки девушки, не произнося ни слова, стерла лишние чернила с пергамента. И, пройдясь кончиками пальцев по руке, отпустила её. Но на этом пытка не закончилась. Горячее дыхание вдруг обожгло ухо, заставляя тело покрыться мурашками.       — Малышка вся дрожит рядом со мной, — почти прошептала Беллатрикс, прикусывая мочку уха Гермионы, от чего та резко втянула воздух в себя.       — Что... что вы делаете...?       — Очевидно, соблазняю тебя, — Гермиона непроизвольно задержала дыхание, — я же не француженка, на которую ты сама накидываешься. Куда уж мне.       — Вы лучше... — еле слышно, почти одними губами сказала гриффиндорка на выдохе.       — Да что ты? Какая честь, Грейнджер, — она отстранилась и заглянула в глаза девушки. Голос ведьмы был насквозь пропитан сарказмом. От неё сильно веяло огневиски.       Гермиона послала к чёрту это всё. Возможно, её подтолкнул к этому извечный сарказм, а, может, пьянящий запах вишни, корицы и горького миндаля, но в следующее мгновение она преодолела оставшийся сантиметр между ними и, руша все границы, накрыла алые губы ведьмы своими.       Она чувствовала, как ей начинают отвечать, как с каждой секундой крепость Блэк рушится, как она начинает перехватывать инициативу, как рука, которая никак не могла весь вечер отстать от тёмных кудрей, вплетается в её собственные волосы, властно притягивая ближе. Мерлин.       Её руки начали беспрепятственно гулять по телу Гермионы, опускаясь на грудь и ягодицы, сжимая их грубо, проявляя всю силу своего желания. Она снова вернулась к губам студентки, говоря полушёпотом.       — Ты же понимаешь, что я не буду нежной? — Блэк провела языком по губе девушки в непозволительно дразнящем жесте, — ты достаточно знаешь меня, малышка. Глупо было бы рассчитывать на это, — горячие губы коснулись шеи Гермионы, обжигая кожу. От неё веет властью и силой. И для этой силы хотелось стать самой большой слабостью.       У гриффиндорки кружилась голова от запаха ведьмы. Каждое прикосновение становилось словно дозой, которую хотелось получить всё больше и больше. Сильные руки хватают тонкие запястья девушки и заводят за спину. Она наклоняется ближе, и самые желанные губы на свете вновь накрывают губы Гермионы, мгновенно сливаясь в страстном поцелуе. Она доминировала настолько, что девушке казалось, что она даже дышит только с позволения ведьмы. И в данный момент её лишили этой привилегии. Гермиона отвечала на поцелуй, желая насытиться этими губами, в то время как язык проникал в её рот, заигрывая с её собственным.       Беллатрикс целовала её так долго, так жадно, не давая шанса вдохнуть воздуха. От этого голова кружилась ещё сильнее. Гермиона освободила руку от сильной хватки и запустила её в тёмные мягкие кудри, притягивая женщину ближе. Та наконец оторвалась от губ девушки, но, не в силах оторваться от неё в целом больше, чем на время, так нужное чтобы вдохнуть недостающий кислород, она прильнула губами к шее, опускаясь ниже.       Одна рука за тонкую талию притягивала девчонку ближе, а вторая легла на небольшую грудь, сжимая её сквозь одежду. С губ Гермионы сорвался тихий стон, смешанный с резким вдохом. Рука с талии переместилась ниже и, проходя по бёдрам, вызвала дико тянущее чувство внизу живота. Гермионе не верилось, что всё это происходило наяву. Но ей никогда в жизни ещё не было так хорошо. Она была готова раствориться в сильных руках, которые были уверены в каждом движении. Почему-то сейчас мысль о том, сколько девушек было в этих руках, не бесила, а дико возбуждала. Потому что сейчас она была с ней. Только с ней.       Алые губы оставляли на шее девушки следы помады вместе со следами от грубых и долгих поцелуев. А сама Гермиона лишь откидывала голову назад, открывая ей больше пространства, давая ещё больше власти. Это, очевидно, срывало крышу и без того достаточно пьяной женщине, которая уже фактически нависала над Грейнджер, укладывая её на диван. Девушка знала, что сейчас ведьму ничто не остановит. Они никогда не заходили настолько далеко. Никогда не были настолько близко.       Стук в дверь, резкий и очень настойчивый, донёсся откуда-то очень отдалённо, словно из под воды.       — Блять, — выругалась Беллатрикс, отстраняясь от девушки и вставая на ноги. Она выглядела поистине злой. Гермиона не завидовала тому, кто выбрал именно этот момент для посещения Блэк. Но также она очень надеялась, что это не кто-то из профессоров. Стук повторился ещё настойчивее. Хотя кто из студентов мог быть столь бессмертным? И снова в дверь стучали так громко, будто ногами. У Гермионы заколотилось сердце. Что-то случилось.       Возбуждение схлынуло так, будто её окунули в Чёрное озеро, прямо под лёд. Оно сменилось тревогой и беспокойством. Беллатрикс уже шла к двери с пылом разъярённого дракона. Гермиона искренне не хотела оказаться сейчас по ту сторону двери. Она оставалась на месте на диване, так, чтобы в случае чего её не было видно тому, кто пришёл.       Дверь отворилась. За какую-то долю секунды лицо Беллатрикс из беспощадно злого приняло озабоченный вид. Гермиона услышала голос Панси Паркинсон. Дрожащий голос Панси Паркинсон.       — П..профессор, Драко! Его ранили. Поттер... — на этом слове сердце Гермионы чуть было не выпрыгнуло. Она автоматически подскочила с дивана и во мгновение ока оказалась рядом с Блэк в дверном проеме, — Драко истекает кровью, скорее. Грейнджер? — отреагировала она на появившуюся за профессором Гермиону.       — Идём, — отрезала Блэк, обращаясь одновременно к обеим студенткам. Она вышла, и Гермиона выскользнула следом. Блэк вытащила палочку и заперла дверь, когда все трое очень быстрым шагом двинулись по коридору.       Панси шла впереди, почти бежала. Беллатрикс ещё раз взмахнула палочкой, по шее Гермионы прошелся холодок, но она не поняла, что это было. Они все почти перешли на бег. В голове крутилось множество мыслей и догадок, одна страшнее другой. Ещё больше удивляло то, как мгновенно протрезвела тёмная ведьма, ещё минуту назад находившаяся в очень смутном сознании.       Когда Панси подошла к двери туалета и кивнула на неё, Беллатрикс отодвинула её рукой, первой заходя в помещение. Потом зашла сама слизеринка.       Гермиона зашла следом за Паркинсон и чуть было не вскрикнула от открывшегося зрелища. Краны были побиты, из них на пол лилась вода. В этой воде лежал Драко. Вода вокруг него была алой, как и рубашка, когда-то ещё белая. Кровь растекалась быстро. Он не дышал, лицо приобрело землисто-серый оттенок. Гермионе стало дурно.       Беллатрикс было не до эмоций. Влетев в комнату, она на ходу обездвижила Гарри, который в состоянии между шоком и обмороком стоял у стены, из палочки её вылетел серебряный лев и тут же скрылся за дверью туалета, а сама она во мгновения ока оказалась на коленях около безжизненного Драко, не обращая внимания на воду с кровью, пропитывающую дорогую одежду. Палочка чёткими отточенными движениями уже скользила над телом юноши, и бордовые пятна крови исчезали, словно втягиваясь обратно. Гермиона бы, увидев своего родственника в таком состоянии, вся тряслась и дрожала. Действия старшей ведьмы же были чёткими, рука твёрдой, как и голос.       — Панси, иди за Макгонагалл. Патронус был для Помфри.       Паркинсон, не раздумывая ни секунды, подчинилась, вылетая из туалета. Гермиона осмелилась подойти ближе, стоя за спиной Блэк.       Когда кровь полностью ушла с рубашки Драко и перестала хлестать из него, Беллатрикс убрала палочку. Видимо, магией она сделала всё, что было возможно. Руки переместили мокрую голову блондина на её колени. Он был всё того же ужасного цвета сырой земли. Беллатрикс склонилась над ним, и тогда Гермиона поняла, в чём ужас. Он не дышал. Гермиона видела, как тёмная ведьма приблизилась к лицу юноши и слышала плохо различимые слова.       — Драко, прошу, блять, даже не думай. Дыши. Просто сделай вдох. Я знаю, ты слышишь меня. Слышишь. Родной, давай, — она шептала это в полголоса, — ты же пиздец какой сильный. В тебе течёт кровь Блэков, — одна рука легла на лоб блондина, а вторая держала его за руку, — даже не думай умирать. Драко. Дыши, — от них исходила какая-то непонятная Гермионе магическая волна, дико сильная по своей природе. Магия крови...       И тут Гермиона вздрогнула. Грудь парня поднялась от резкого вздоха. По спине пробежали мурашки. Она выдохнула и не заметив, как сама успела задержала дыхание.       Беллатрикс наклонилась к племяннику и поцеловала в лоб.       — Б... Белла...       — Тшшш, тише, не трать силы, просто дыши, ладно? — одна рука гладила парня по голове, по волосам в крови, вторая всё ещё держала за руку.       В туалетную комнату влетела мадам Помфри.       Беллатрикс сама наколдовала носилки и после действий Помфри первая направилась с Драко в больничное крыло. Сначала он держал её за руку, но по дороге отключился. Делегация в виде мадам Помфри, Гермионы и Гарри, с которого Блэк сняла чары, шла следом. Гермиона смотрела на друга с шоком и недоверием. Спросить что-либо не было никакой возможности, но, кажется, она догадывалась, в чём дело.       Буквально на днях у них случился конфликт из-за того, что Гарри применил на Роне заклинание, прочитанное в его любимом учебнике, с которым он уже больше года не расставался. Просто написанное на краю страницы слово. Как можно додуматься до того, чтобы вообще произносить его вслух? Кто знает, к чему это может привести?? Что-то ей подсказывало, что данный инцидент произошёл по тому же сценарию.        До входа в лазарет дошли молча. Помфри, дошедшая до носилок Драко, открыла деревянные двери. В этот момент в коридоре появилась Паркинсон с Макгонагалл. Последняя тут же подлетела к собравшимся.       — Святой Мерлин, что произошло? — она посмотрела на бессознательного слизеринца и перевела взгляд на Беллатрикс. Ещё по пути к лазарету Гермиона заметила, как терпение и спокойствие профессора начинает улетучиваться.       — Отведите своего студента в кабинет директора, Минерва, — сквозь зубы сказала Блэк, — потому что если это сделаю я, он тоже окажется минимум на больничной койке, — она бросила на Гарри испепеляющий взгляд.       Мадам Помфри тем временем направила носилки с Драко в лазарет и удалилась следом.       — Я приду позже, — сказала Блэк Минерве, а затем перевела взгляд на Панси, — Паркинсон, можешь идти. Остальным говори, что это просто лихорадка, никаких лишних слухов.       Панси кивнула, и Беллатрикс удалилась вслед за медсестрой и племянником.       — Пойдёмте, Поттер. И будьте добры объяснить мне, что произошло, — она окинула взглядом всех троих студентов. Панси молчала. Видимо, объяснять что-либо у неё не было никакого желания. И когда Гарри начал рассказывать, слизеринка свернула на лестницу к подземельям.       Дамблдора в кабинете не было. Макгонагалл предложила Гермионе присесть, а сама в шоке и непреклонной строгости читала лекцию Гарри обо всём, что, по мнению Гермионы, он заслужил.       Спустя какое-то время, в кабинет ворвалась Беллатрикс. Теперь от былого спокойствия не было и следа. Глаза метали молнии, и даже Гермионе стало по-настоящему страшно.       Она, мгновенно найдя Поттера глазами, кинулась к нему и резко схватила за воротник.       — Откуда ты знаешь Сектумсемпра?! Какого чёрта ты используешь такие заклинания??!       Макгонагалл заметно занервничала и начала подходить ближе. Блэк тем временем прижала Гарри к стене. Её голос давно перешел на крик.       — Что-то говорят на мой факультет, когда на вашем гриффиндоре растут начинающие убийцы!!! Какого чёрта ты его вообще трогал??? Кто научил тебя таким заклинаниям? Я отправлю тебя в Азкабан за покушение на убийство!       — Беллатрикс.       Предупредила Макгонагалл, но та не слышала.       — Будь моя воля, ты бы сейчас орал от Круциатуса! — она резко дёрнула за воротник так, что Гарри чуть не впечатался головой в стену. Он сбито дышал, молча смотря на Блэк с немым шоком.       — Беллатрикс, — на этот раз прозвучал голос директора. Он вошёл в кабинет и выставил магический барьер перед Гарри. Блэк резко откинуло от него с немыслимой силой.       Она устояла на ногах и выпрямилась.       — Директор.       — Беллатрикс, сядь, — голос Дамблдора был спокоен.       — Нет.       — Хорошо. Будет по-твоему. Но рукоприкладства со студентами я не допущу.       — Да что вы говорите?       Гермиона никогда не слышала, чтобы кто-то разговаривал с Дамблдором в таком тоне. Ей очень хотелось подскочить со своего места, подойти к Беллатрикс. Взять её за руку и увести отсюда. Успокоить. Но разве кто-то способен успокоить цунами?       Дамблдор отреагировал спокойно.       — Что сказала Мадам Помфри о состоянии мистера Малфоя?       — Что, окажись я там на минуту позже, мы бы сейчас говорили о похоронах, — грубо сказала Блэк, но после добавила, — сейчас его жизни ничего не угрожает.       — Это хорошие новости. Учитывая то, что вы сейчас на эмоциях, позвольте нам с Минервой самим поговорить с мистером Поттером. Уверяю вас, он будет наказан. А вы можете пока идти к себе.       На удивление Гермионы, Беллатрикс не стала спорить. Она прошла к выходу и, кинув взгляд на Гарри, словно ядовитая змея прошипела:       — Ты хоть осознаёшь, насколько близко ты был к убийству, мальчик? Твоим единственным спасением стало то, что противодействие Сектумсемпре является моим собственным изобретением. Им владеют всего два человека в этом мире, и один из них слишком далеко, чтобы успеть помочь.       Она вышла из кабинета, сверкнув глазами в последний раз.       Директор перевёл взгляд на Гарри, но потом вдруг посмотрел на Гермиону очень пронзительно.       — Мисс Грейнджер, а вы... являетесь свидетелем? Или группой моральной поддержки?       — Я... я просто... Гарри мой друг... я... — ей было поистине нечего сказать в объяснение тому, как она оказалась в этой истории, — можно я тоже пойду, директор?       — Можно.       Вылетев из кабинета со скоростью света, дабы избежать ещё вопросов, Гермиона вскоре догнала Блэк. Они вернулись в её покои молча. Девушка обрадовалась тому, что её не послали куда подальше, но всё же начинать разговор с тёмной ведьмой было опасно. Кто знает, на что она способна в таком состоянии.       Беллатрикс, зайдя в комнату, сразу подошла к шкафу.       — Ты не против, если я буду в домашнем? — и она без какого-либо стеснения тут же начала расстёгивать молнию платья, стоя у зеркала, — ну, если против, ты знаешь, где дверь.       Щёки Гермионы тронуло жгучим румянцем, когда чёрное платье оголило плечи женщины, опускаясь ниже, и до девушки дошло, что ей всё-таки стоит отвернуться. А ещё лучше выйти из комнаты. Она направилась на кухню.       Спустя время Беллатрикс сидела за кухонным столом в своём изумрудном халате и пила огневиски.       — Почему они не вызовут Нарциссу?? — спросила Гермиона.       — Потому что его жизни ничего не угрожает. Уже.       — Но надо же поставить в известность родителей. Почему директор приказал всем молчать?       — Видишь ли, Грейнджер, родители Драко — попечители школы, отваливающие огромную сумму на её содержание каждый год. И если они узнают, что в Хогвартсе было покушение на их единственного сына, школа лишится значительной части финансирования.       — И вы согласны с этим??       — Послушай. Моя сестра убила бы меня, если бы из школы под моим руководством ей бы прислали труп её единственного сына. Так что да, это входит в мои интересы.       Гермиона подошла и, поставив на стол стакан, взяла в руки бутылку со стола.       — Каждый раз, когда ты берёшь мою бутылку виски, это так просто не заканчивается.       — Вы против?       — Нет, — пожала плечами Блэк. Она допила содержимое своего стакана и тоже подставила его Гермионе.       Гриффиндорка налила немного янтарной жидкости в оба стакана и села за кухонный стол напротив тёмной ведьмы.       Разговор шёл туго даже с огневиски. Блэк снова превратилась из пламени в лёд. А когда тема зашла про то, что Беллатрикс последнее время была слишком груба с племянником, Гермиона отошла к раковине, чтобы убрать собственный стакан. Ей больше не хотелось пить и находиться в компании ведьмы, которая стала невыносимой.       — Ты снова решила учить меня жизни? Плохая идея, Грейнджер, — встала со своего места Беллатрикс, — очень плохая.       — Учить? Нет. Какой смысл? Вы и так знаете всё лучше всех. С вашим самомнением исправлять что-то бесполезно, — наверное, выпитый огневиски давал ей такую смелось. А, может, то, что пережитых эмоций было слишком много. Это создавало ощущение бесстрашия.       — Всё сказала? — Беллатрикс медленно подходила ближе походкой от бедра. В её руках не было палочки, — или, может, есть ещё что-то?       — Может, и есть. Почему вам можно спать с кем угодно, играясь в это время со мной, а когда вы получаете расплату, я сразу становлюсь прошмандовкой? Так-то у вас в этом побольше опыта.       Она не успела двинуться с места, не успела защититься. Ведьма настигла её около столешницы, и резкая боль обожгла щеку.       Удар по лицу. Снова. Она снова её ударила.       — Не смей со мной так разговаривать.       Гермиона смотрела на Беллатрикс снизу вверх. Шокированно и... покорно.       Это убивает. Зажигает пламя, которое с бешеной скоростью топит последний лёд.       Беллатрикс резко всем телом прижала девушку к столешнице, а затем сажая на неё сверху. Сердце Гермионы забилось бешеным темпом, когда руки старшей ведьмы начали поднимать её юбку. В чёрных глазах полыхало пламя. От злости ведьмы почти ничего не осталось, когда охрипший от желания голос шептал почти в самые губы девушки:       — На этот раз ты попалась. И ничто, слышишь, ничто меня не остановит.       Она опустила руку вниз без каких-либо прелюдий, но Гермиона резко её перехватила, сжимая ноги и тут же ловя на себе вопросительный взгляд.       — Ты издеваешься? Месяцами ты доводишь меня до грани, заставляя изводиться, а теперь будешь ломаться?       — Я… боюсь.       — Меня?       — Нет.              — Тогда не надо тут строить из себя девственницу, когда я видела всё в подробностях, — раздражённо сказала тёмная ведьма, ещё больше заставляя девушку сжаться и напрячься.       — Я… Вы видели не всё, — она подняла глаза на старшую ведьму.       — Мне хватило.       — Мне... не то чтобы понравилось. Мне было очень больно и некомфортно.       Секунда, и рука обхватывает шею, сжимая грубо, но не слишком сильно. Она медленно приближается и самодовольно усмехается в самые губы Гермионы.       — А всё потому, что для первого раза надо выбирать не пьяную французскую малолетку, а опытного и адекватного человека.       — Адекватного? — не сдержалась Гермиона, — это вы про кого?              Девушка была ярко-алого цвета, щёки пульсировали и горели, но это не смогло её остановить. Едва ли слово "адекватность" можно было применять к выходкам Беллатрикс.       Блэк, смотря Гермионе прямо в глаза, по одной руке завела её руки за спину и зафиксировав своей левой рукой, грубо сжала до боли.       — Кажется, ты не поняла, что ты сейчас не в том положении, чтобы дерзить мне? Мы это исправим.       Ноги Гермионы были плотно сдвинуты, но это абсолютно не помешало Беллатрикс опустить руку между них, проходя пальцами по самой чувствительной точке. Девушка вздрогнула от избытка чувств. Её никто никогда не касался так. Возбуждение накрывало с головой. Она резко вдохнула. Пальцы женщины умело скользили по клитору. Воспоминания о последней ночи во Франции только добавляли возбуждения, обостряя все чувства. Гермиона понимала, что на этот раз ей нужно совсем мало времени. Ей было слишком хорошо, нервы были слишком напряжены, движения ведьмы были слишком приятны, и она сама была уже слишком близка...       Когда с языка гриффиндорки начали срываться плохо различимые слова и просьбы, Беллатрикс убрала руку. Она просто оборвала всё в моменте так резко, что Гермиона готова была выругаться, но следующий приказ старшей ведьмы отвлёк её от нахлынувшего возмущения.       — Открой рот.       Гермиона, глядя на руку, блестящую от собственной смазки, попыталась отодвинуться назад и покачала головой.       Тогда рука влепила ей звонкую пощечину, обжигая кожу на лице.       — Ай! — она зашипела от неожиданной и жгучей боли, но быстро разомкнула губы, подчиняясь приказу, что стало для неё самой шоком.       — Вот так. Теперь я знаю, как с тобой надо общаться, — Беллатрикс прикусила собственную губу, наблюдая за тем, как на щеке проступает розовый след, — скажи мне, девочка, ты была такой же мокрой, когда я ударила тебя первый раз во Франции?       Гермиона опустила взгляд, а щёки её покраснели ещё сильнее.       Женщина усмехнулась.       — В тихом омуте, Гермиона, в тихом омуте...       Не успела девушка что-либо ответить, как сразу два длинных пальца проникли в её приоткрытый рот снизу вверх, доставая почти до самого горла. Беллатрикс без какого-либо стеснения исследовала её рот, заставляя облизывать пальцы, и Гермиона чувствовала на языке собственный солоноватый вкус. Это было и ужасно, и возбуждающе одновременно. Но и на этом ведьма не остановилась. Она начала водить пальцами назад-вперед, доставая до горла и вызывая рвотный рефлекс. Гермиона попыталась прекратить это, но её крепко держали второй рукой, прижимая близко к горячему телу.       Наигравшись с её ртом, женщина наконец дала ей отдышаться. Но вскоре её дико влажные пальцы вновь опустились на клитор, давая так недостающие прикосновения. Гермиона застонала, выгибаясь навстречу приятным движениям, чувствуя, что таким темпом её скоро накроет волной наслаждения. Она сбито дышала, смотря прямо в глаза цвета оникса снизу вверх. Беллатрикс, не разрывая зрительного контакта, приблизилась к девушке, накрывая её губы. Она вовлекла её в глубокий страстный поцелуй, и в этот момент два пальца соскользнули с клитора, так требующего разрядки, и плавно погрузились в девушку, которая от неожиданности сжалась, всё ещё отвечая на поцелуй. Беллатрикс не прекращала целовать её, медленно, так же медленно и размеренно, как двигалась внутри Гермионы, с каждым движением погружаясь глубже. Она давала ей привыкнуть, но как только девушка расслабилась, не чувствуя неприятных ощущений, Беллатрикс начала набирать темп. Отстранившись от губ, она снова смотрела в глаза девчонки. Рот её был приоткрыт, с него срывались приглушенные стоны.       — Ммм, аххх...       Блэк прижалась лбом ко лбу девчонки, снова сократив расстояние между ними.       — Ты же понимаешь, что теперь ты только моя?       — Д... да..аа       — И я убью любого, кто тебя тронет.       — Аххх...       — Знаешь, как я жалею, что не трахнула тебя раньше. У меня был бы полноправный повод прибить эту дрянь.       — Хва..тит, пожалуйста...       — А что такое? Тебе неприятно слушать это? — резко входит ещё глубже, заставляя девушку выгнуться, — а мне было приятно, думаешь? — она согнула пальцы внутри девушки, задевая самую чувствительную точку.       — Аааххх, Мерлин, — она дышала максимально сбито. Было жарко, максимально жарко и хорошо, но слова ведьмы ещё проникали в сознание, — вы... вы говорили что вам абсолютно плевать на меня. Всё это время.       — А я думала, ты умнее, — тёмная ведьма притягивала её ближе к себе одной рукой, заставляя выгибаться от каждого движения и прижиматься ближе всем телом, — тебя не учили, что нужно смотреть не на слова, а на поступки? Я никогда не стану тратить своё время на тех, кто мне неинтересен. Ни одного лишнего диалога, ни минуты, проведённой вместе, — она вновь ускоряла темп, заставляя Гермиону стонать во весь голос.       — Аахххх... Беллатрикс...       Глаза женщины вспыхнули огнём. Ещё большим, чем обычно.       — Ммм, ты думаешь, если я тебя трахаю, тебе теперь всё можно? Не наглей, малышка, — движения становились ещё быстрее, что не мешало Блэк говорить ровно, — я всё ещё твой профессор, а ты просто... — она согнула пальцы внутри так, что девушка застонала ещё громче, — маленькая развратная студентка, раздвинувшая ноги передо мной при первой же возможности.       Щёки Гермионы пылали. От подобных заявлений мозг начинал жёстко протестовать, но тело абсолютно с ним не соглашалось, продолжая искать точки максимального соприкосновения, умоляя ведьму ускориться ещё и, кажется, становясь ещё влажнее с каждым словом, с каждым толчком, с каждым вздохом и с каждой ухмылкой, слетающей с этих манящих и невыносимых губ.       Гермиона стонала неистово и выгибалась навстречу рукам ведьмы. Её вторая рука давно легла на грудь девушки, проходясь ногтями по её соскам, сжимая их.       — Ахххх...       Алые губы снова были близко к ней и, почти касаясь её собственных, шептали ей:       — Ты же просто маленькая гриффиндорская шлюха.       — Аххххххх...       — Видела бы ты себя со стороны. Выгибаешься подо мной, ты же готова умолять сейчас, чтобы я не останавливалась.       — Д… да… ааахххх, Мерлин… я…       — Готова сделать что угодно для меня. Такая покорная.       — Да… да, да… ааахххх, пожалуйстааа.       Ещё один палец лег на клитор, даря осознание абсолютного поражения. Тело содрогалось от действий старшей ведьмы. От каждого слова этим сексуальным хриплым голосом. От дикого желания ониксовых глаз. От кажущейся такой нереальной близости.       — Тогда кончи для меня, моя маленькая шлюха, — опьяняющий шёпот прямо в губы должен был стать концом для Гермионы, но когда рука сильно сжала горло, абсолютно перекрывая кислород, вот тогда девушка поняла, что это был край над пропастью, в которую она срывается с обрыва. Тело содрогалось, абсолютно выйдя из под контроля. Всё, что она чувствовала сейчас сквозь пелену накрывшего её удовольствия, так это женщину рядом, и кроме неё ничего больше не существовало для Гермионы.       Медленно приходя в себя, она осознала, что рука на шее давно ослабила хватку, позволяя ей свободно дышать. Но ведьма всё ещё была слишком близко, она держала Гермиону крепко, но уже не жёстко, без какой-либо боли. Рука, недавно ударяющая её по лицу, сейчас скользила по волосам, по лицу, по шее, она гладила её с... нежностью?       Стоило Гермионе подумать об этом, как прикосновения сошли на нет, и тёмная ведьма начала отстраняться. Девушка резко почувствовала желание поцеловать её и, потянувшись к губам, сердце чуть было не рухнуло, когда Беллатрикс сначала отпрянула, чуть отворачивая голову. Но в следующую секунду сама прильнула к губам девушки, запечатлевая на них короткий поцелуй, после чего вскоре вышла из кухни.       Гермиона привела дыхание в норму далеко не сразу. Это действительно сейчас произошло???       Войдя в спальню уже после душа, в одном нижнем белье, Гермиона поёжилась от неловкости, вдруг охватившей её. Она пошла по направлению к дивану, на что тут же поймала на себе вопросительный взгляд тёмной ведьмы, лежащей на кровати во всё том же изумрудном халате и читающей книгу.       — То есть раньше засыпать со мной в одной кровати было нормально, а сейчас ты идёшь к дивану? Слушай, у тебя местами очень странная логика.       Гермиона улыбнулась и подошла к кровати, садясь на край.       — Профессор... — начала она по привычке, но её тут же оборвал голос с усмешкой.       — Ты серьёзно сейчас?       — Что? — в замешательстве посмотрела на неё сонная Гермиона.       — Сначала стонешь подо мной, как маленькая извращенка, а теперь мы на "вы", мисс Грейнджер? — Беллатрикс явно веселила данная ситуация.       Господи, возможно когда-то перестать краснеть от каждой её фразы?       — Но вы сами...       Знакомая усмешка вновь скривила губы ведьмы.       — Я просто люблю доминацию, малышка. Это возбуждает. Но... твой вариант мне тоже нравится. Сначала кончаешь на моих пальцах, а через десять минут снова "профессор". Весьма экстравагантно.       Нет. Не краснеть определенно невозможно!