Это будет наш с тобой секрет

      Ветер чуть было не сдувал с ног. Пасмурная погода предвещала бурю. Это было большим контрастом относительно тёплой и солнечной Франции, из которой они вернулись на днях, но английская дождливая осень была родной. Для Гермионы она всегда означала возвращение в школу, что было само по себе прекрасным. Она родилась осенью, она любила это время года всей душой.       Гермиона шла с урока травологии. Гарри и Рон его не посещали. Она шла отдельно от толпы измазанных грязью студентов, попутно приводя себя в нормальный вид. Промозглый ветер прямо в лицо был очень кстати, так как за три дня, проведённые в Хогвартсе, её разрывало от эмоций.       Во-первых, Рональд снова сошёлся с Лавандой, пока они были в отъезде. Только-только нормально наладившаяся дружба троицы, кажется, вновь развалилась, ну или, по крайней мере, трещала по швам.       Во-вторых, Гарри и Чжоу… Джинни была мягко говоря в шоке, когда узнала о некоторых… подробностях. Девушка продолжила встречаться с Дином Томасом, абсолютно отрицая всё остальное, хотя в первые дни глаза её были непривычно красными.       В-третьих, всё ещё, Гарри и Чжоу. Судя по всему, когтевранке сильно не нравилось, что по приезде Гарри начал ещё больше времени проводить в компании Гермионы. Мило. Теперь она осталась без второго друга. Ну, как осталась, он вроде как метался туда-сюда, пытаясь не разорваться между обеими девушками, но получал только закатанные глаза от Гермионы и извечные истерики Чжоу.       Ну, и, в-четвертых, Беллатрикс. Ох. В момент, когда девушка подумала о старшей ведьме, резко полил дождь. Студенты побежали в замок. Гермиона тоже значительно прибавила шаг, хотя бежать не хотелось. Косой ливень с ветром охлаждали пыл, однако эмоции не отпускали.       То, что произошло во Франции, не должно было произойти вообще. А оно произошло всего спустя два дня после того, как эта… как она назвала Гермиону человеком, которого можно пустить по кругу, а потом и вовсе ударила её. И что? Вместо того, чтобы послать её куда подальше, ты, Гермиона Грейнджер, напилась с ней и практически легла с ней в постель! Великолепный план! Надёжный, как швейцарские часы!!!       Мерлин. Нет. Она не позволит ведьме с ней играться и обращаться так дальше, нет.       Толпа промокших студентов вместе с Гермионой вбежала внутрь через парадный вход. Большинство людей шли на обед. Те, у кого занятия были в замке, были сухими и куда более везучими. По волосам Гермионы стекали капли дождя. Собственно, по всему остальному, включая лицо, тоже. Девушка только занесла палочку, чтобы это исправить, как в поле зрения показалась она. Ну нет. Ну почему сейчас???       Гермиона замерла. Как будто весь мир вокруг замер. И только стук каблуков ведьмы и стук сердца девушки раздавались по холлу.       Она подошла. Гриффиндорка уже была готова развернуться и уйти как можно дальше, как вдруг волна тёплого воздуха обдала её тело с ног до головы. Она заметила едва уловимое движение изогнутой палочки в руке, тут же убранной обратно в высокий сапог.       Беллатрикс подошла почти вплотную и, окинув девушку взглядом, так, чтобы слышала только она, низким голосом произнесла:       — Аккуратнее, простудишься.       И как ни в чём не бывало прошла ко входу в Большой зал.       Гермиона оторопела.       Это что, забота от Беллатрикс Блэк?! Я что, сплю? Или, может, я умерла и попала в рай? Нет. Её туда не пустят.

***

      Помимо всего прочего, учителя, а в первую очередь Блэк, Макгонагалл и Слизнорт, начали заваливать студентов временами непосильным количеством домашних заданий. Началось всё то, чем их так долго пугали — усиленная подготовка к ЖАБА. Гермиона, конечно, вывозила. И у неё даже оставалось свободное время иногда, чем могли похвастаться немногие. Гарри, Рон, противная Браун и все остальные семикурсники засиживались в библиотеке до её закрытия, а после перемещались в гостиную Гриффиндора, сидя там с толстенными книгами дополнительной литературы, школьными учебниками и длинными пергаментами, едва не свисающими до пола. И чаще всего это были эссе по ЗоТИ. Теории было крайне много. В предыдущие годы тоже немало, но сейчас... и это всё с учетом того, что Беллатрикс уделяла огромное время практике. В красно-золотой гостиной, когда время близилось к половине второго ночи, слышались обрывки фраз в духе:       — ...да подавись Слизнорт своими засахаренными ананасами.       — ... чтоб эту Блэк её дементоры и поцеловали.       Гермиона лишь закатывала глаза. Это делается всё для их же блага! Как можно этого не понимать?       Нет, она не защищает ведьму. Ни за что. Это просто здравый смысл. Наверное.

***

      В один из вечеров, Гермиона умудрилась справиться с домашним заданием раньше всех, потому что одни были на тренировке, а другие просто дотянули до последнего с эссе по Защите.       Девушка решила навестить, единственного, помимо Джинни, оставшегося у неё друга. Она часто ходила к нему на чай на третьем курсе, когда ссоры с Роном приводили к тому, что Гарри занимал его сторону, а она оставалась одна.       Укутавшись поглубже в мягкий теплый шарф, повязанный на шее, Гермиона вышла на улицу, где пронизывающий ветер завывал с самого утра. Время было не поздним, но солнце уже село за горизонт, сумерки опустились на окрестности замка. Дорожка среди высокой травы, на которой лежали упавшие с деревьев листья, привела гриффиндорку к хижине лесничего, стоящей на окраине леса.       Поднявшись на пару ступенек, она трижды постучала в дверь. Из трубы над хижиной валил дым, из незадёрнутых окон доносился тёплый свет. Взгляд прошёлся по прилегающему саду. Тыквы были собраны. В этом году Хеллоуин прошёл без них.       В хижине послышалось знакомое кряхтение.       — Клык, да отойди ты, глупая псина, я ж не могу дверь открыть.       Спустя мгновение защёлка с грохотом отодвинулась, и большая деревянная дверь отворилась. Приятное тепло заставило девушку улыбнуться, ровно как и довольная улыбка лесничего, разводящего руками.       — Привет, Хагрид.       — Гермиона! Вот так сюрприз! Заходи скорей, там такой ветер сегодня, кошмар какой-то. Даже семена мне не дал посадить, всё разносит по грядкам не там, где надобно.       Гриффиндорка прошла внутрь и закрыла за собой дверь. В ладонь уткнулась мокрая морда волкодава, облизывая её и виляя хвостом.       — Проходи, садись, я сейчас чай поставлю, — добродушно пригласил лесничий.       Хижина состояла из двух уютных комнат: просторной общей и небольшой кладовки. Она могла показаться немного тесной, но для полувеликана, как Хагрид, в ней было достаточно места, чтобы комфортно разместиться. В более крупной комнате царит тёплая и непринуждённая атмосфера. Здесь стоят массивный деревянный стол, окружённый простыми, но удобными стульями, куда как раз села Гермиона, большая кровать с множеством одеял, видимо, являющихся утеплением к зиме. Уголок комнаты занимает уютный камин, который щедро освещает пространство мягким светом и наполняет его атмосферой домашнего уюта. Как раз туда хозяин жилища поставил чайник, задев несколько висящих половников.       Гермиона почувствовала, как внутри разливается тепло. Они приходили сюда втроём ещё на первом курсе, совсем маленькие и с совершенно другими проблемами. Теперь они выросли. Проблемы, к сожалению, тоже. Но хижина так же осталась наполненной теплом и заботой, отражая сердечное отношение её владельца как к своим друзьям, так и к его пушистым и пернатым спутникам.       — Ну, рассказывай, — обратился к ней лесничий, доставая две большие кружки, — как съездили?       — Да неплохо, узнали много нового.       — Не скромничай давай, все только и говорят о ваших успехах. В особенности, конечно, твоих.       — Да брось, я просто училась, как и всегда. Всё остальное вышло побочным эффектом.       — Согласен, ты абсолютно случайно выиграла дуэли среди семидесяти человек, а потом стала первой по баллам, обеспечив Хогвартсу победу.       Гермиона залилась румянцем, понимая, что друг явно преувеличивает.       — Гарри тоже молодец. Они с квиддичем постарались, в не меньшей степени обеспечив нам победу. Да и других за баллы награждали.       — Да все вы молодцы! Я прям гордился, когда услышал про победу, хотя иначе и быть не могло, я ж знал, что вы лучшие! Вон какие профессора вас тут учат.       От этой фразы сердце сбилось с привычного и уже спокойного ритма. Последняя ночь в поездке снова нахлынула отрывками воспоминаний.       От мыслей отвлекла большая кружка дымящегося чая, поставленная Хагридом на стол перед девушкой.       — Ты-то чего так давно не заходила и где потеряла ещё двоих обормотов?       Они сами потерялись и на всех забили...       — Да ты же знаешь, седьмой курс. Профессора заваливают заданиями, у Гарри с Роном квиддич.       И истеричные бабы.       — Да, это дело такое... — лесничий сел за стол и громко отхлебнул горячего чая из своей кружки, — честно, поверить не могу, что это ваш последний год. Сидели тут недавно, малёханькие такие, а теперь вот, глядишь, и к выпускным экзаменам готовитесь. Ещё немного, и на работу устроитесь, потом дети в школу поедут...       — Хагрид, кажется, это всё не так быстро. Сначала бы экзамены сдать.       — Да ладно тебе, нашла, про что беспокоиться. А то я тебя не знаю, ты всё к ним ещё за год до выучила, — он похлопал девушку по спине огромной ладонью как раз в тот момент, когда она пила чай. Гермиона подавилась. Лесничий явно о чём-то задумался. А когда увидел, что гриффиндорка закашлялась, стал хлопать её с двойной силой, от чего девушка чуть было не слетела со стула.       — Хагрид! — воскликнула она чуть ли не сквозь слезы.       — Ой, прости, прости! — лесничий остановился, и она наконец продышалась, делая ещё несколько глотков немного остывшего чая.       Тепло и вкус каких-то трав разливались по телу. В камине потрескивали поленья. За окном стемнело, и послышался шум дождя, падающего на листья деревьев Запретного леса. Волкодав Клык, достаточное время пролежав мордой на коленях девушки, переместился под деревянную лавку, сворачиваясь клубком.       — Ты мне расскажи хоть, как там Олимпия? — с плохо скрываемым интересом спросил Хагрид.       Гермиона ждала этого вопроса. Очевидно, лесничий держался подольше только ради приличия, ибо вопрос вертелся у него на языке с того самого момента, как студентка вошла в хижину.

      Возвращалась в замок девушка с куда более полегчавшим сердцем. Согревающий чай, приятная беседа и осознание того, что на территории замка остался хоть один человек, готовый её выслушать, не могли не обнадеживать.       Но Хагриду всего не расскажешь. Да вообще никому на свете она не могла рассказать всё, что было на душе. Родители, казалось бы — самые близкие люди, но они не поймут. Да и вопреки званию близких они находятся слишком далеко. Реакция Джинни на всё произошедшее предсказуема, да и ей, кажется, не до Гермионы. Заикнись девушка при Гарри с Роном, у первого глаза выпадут, а второй ненавидит Блэк больше жизни. А больше у неё никого и нет.       Войдя в замок с дождливой и ветреной, уже давно тёмной улицы, Гермиона ожидала наконец почувствовать тепло. Но ожидания не оправдались. Двигаясь по коридорам и лестницам замка в направлении башни Гриффиндора, она лишь сильнее пыталась укутаться в одежду.       Пройдя через портрет, она наконец очутилась в гостиной. Многие семикурсники, всё ещё сидящие за домашними заданиями, мельком обратили на неё рассеянный взгляд, сразу же возвращая его в свои работы. Сидело тут и несколько пятикурсников.       Гермиона прошла дальше и опустилась в одно из любимых кресел у камина, уставившись на огонь в нём. Как же он напоминал Беллатрикс. Будучи единственным, что согревает в холодную погоду, он был опасным. Подойдёшь чуть ближе и обожжешься, сильно ближе — сгоришь. Сколько тысяч людей погибло от огня за историю человечества? С другой стороны, в замке нет ничего теплее и приятнее, чем сидеть у огня. А ещё... изначально ведь там лишь чёрная сажа, уголь. А когда кидаешь искру — разживается пламя. Всё как в её глазах.       Девушка почувствовала на себе взгляд и обернулась. Рону Уизли, на подлокотнике кресла которого сидела Лаванда, смотрел прямо в спину Гермионы. Однако стоило ей обернуться, как парень резко опустил взгляд в своё эссе.       Гермионе вдруг резко стало жарко. А камин, находящийся близко, только усугублял положение.       Ой, да ну вас всех. И огонь ваш туда же.       Гриффиндорка резко встала и направилась к спальням девочек. Хватит с неё очередного сумасшедшего дня, надо поспать... Чтобы проснуться, и начался следующий, такой же ненормальный, прекрасно. Последний год в Хогвартсе обещал быть таким же неспокойным, как все предыдущие. Она с тяжёлым вздохом легла в мягкую постель, надеясь на скорое засыпание.       Спальня была пустой, все ещё расправлялись с домашкой. И как только девушка обрадовалась времени в одиночестве, дверь отворилась. Кудрявая голова Лаванды Браун была в списке последних, которых Гермиона жаждала видеть. Она задёрнула балдахин, видя только как девушка направилась к своей кровати. А потому голос, высокий и неприятный, стал для неё неожиданностью.       — Так и знала, что ты будешь от меня прятаться.       Что?       Гермиона промолчала. Ей просто нечего было ответить на это абсурдное заявление.       Голос озлобленно продолжил.       — Ты думаешь, я не вижу ваших вечных переглядок?       Как забавно звучит злая писклявая мышь.       — То, как у Бон-Бона портится настроение, когда ты пялишься на него? То, что вы не общаетесь, когда мы вместе? Оставь его уже в покое.       Ну это уж слишком.       Гермиона откинула балдахин в сторону и вскочила с кровати с палочкой в руке, шагая в направлении Лаванды. Та тоже выставила палочку. Грейнджер усмехнулась, невольно напоминая себе кое-кого.       — Ммм, ты хочешь чтобы я оставила его? — голос её сквозил не прикрываемым весельем, — зачем тебе палочка, Браун? Ты едва научилась держать её в руке год назад, и то криво. Чем она тебе поможет?       Гермиона подошла ближе, стоя всего в шаге от Лаванды и смотря ей в глаза уверенным взглядом. Глаза напротив начали метаться.       — Я...я... ты! Ты не посмеешь мне ничего сделать, это очевидно. Мы же в школе.       — Аларте Аскендаре, — без предупреждения и объявления войны спокойно произнесла Гермиона. Лаванду подбросило вверх, после чего девушка удержала её в воздухе уже невербальным Вингардиум Левиоса.       — Агрх, ай! — вскрикнула девушка, потеряв равновесие и какую-либо опору, причём как физическую, так и моральную. Глаза бешено метались по комнате, смотря то на палочку, которая лежала на полу, то на дверь, то на Грейнджер, — опусти меня сейчас же! Ты... Ты! — она задыхалась от неожиданного поворота событий. Собственная угроза вышла ей боком.       — Силенцио, — ещё один короткий взмах, и Лаванда лишь беспомощно открывает рот, не в силах издать и звука. Хаотичные движения губами и болтыхания в воздухе очень напоминали рыбу, выловленную из воды, — правда считаешь, что я тебе ничего не сделаю? — на губах Гермионы всё ещё играла усмешка, — а что мне, собственно, мешает? Что мешает мне сейчас превратить тебя в крысу? Может быть, в таракана? Или тебе пойдёт навозный жук? А потом... — девушка подошла ближе, — давай подумаем остатками твоего мозга, Браун. Что я могу сделать с навозным жуком так, что никто не заметит? Выбросить в камин и спалить заживо? Может, кинуть в Чёрное озеро? Они не умеют плавать. Или скормить зверюшкам Хагрида? А ещё есть Запретный лес...       Гермиона звучала поистине устрашающе, но её настолько всё доконало, что плевала она на все морали. Глаза Браун с каждой фразой девушки округлялись.       — И ты, наверное, думаешь, я этого не сделаю потому, что кто-то припишет твоё исчезновение мне? Ну, начнём с того, что его вообще мало кто заметит. А когда и поймут, что какой-то неприметной тупицы не хватает, то, скажи мне, на кого подумают в последнюю очередь? Правильно, на паиньку-отличницу, у которой за всю школу не было ни одного явного конфликта ни с кем, — она довольно и невинно улыбнулась и добавила, — а вот в первую очередь, кстати, мракоборцы возьмут на подозрение твоего Бон-Бона, которого ты могла так довести, что он решил от тебя избавиться.       Какое-то время девушка наслаждалась произведённым эффектом и тем, как широко открытые глаза наполняются слезами. Но картина достаточно быстро надоела.       — Итак, — размеренно начала Гермиона, — сейчас я пойду спать. А ты делаешь что угодно в своей никчёмной жизни, но ко мне не подходишь больше никогда. Иначе... мне не составит особого труда исполнить что-то из вышеперечисленного. И, поверь, у меня хватит мозгов не попасться.       Она опустила палочку так, что Лаванда ударилась об пол, но не сильно, чтобы не осталось следов. После чего сняла заклятье немоты и, не удостоив однокурсницу ни единым взглядом, легла обратно в кровать. Плотно задёрнув балдахин, она на всякий случай наложила защитные чары. Мало ли та захочет отомстить. Так будет спокойней спать.       Однако теперь собственные глаза тоже находились на мокром месте. Скопившееся нервное перенапряжение. Она сама от себя не ожидала подобной реакции, но эта нападка в её сторону стала последней каплей всего происходящего. Надо же, Лаванда сказала ей отстать от Рона! Да если б не Гермиона, он бы не выжил в предыдущие шесть лет учёбы! Сколько раз она спасала их с Поттером головы? Не сосчитать. Отстать от Рона! Рона, которого она сама отшила на пятом и шестом курсах и только поэтому, за неимением лучшего варианта, он встречается с этой жалкой шваброй, которая решила наехать на Гермиону! Вообще попутала.

***

      Зарядили осенние дожди. Череда уроков, обязанностей старосты школы, подготовки к ЖАБА и домашних заданий затянули с головой. Гермиона много училась, читала, писала письма родителям, в которых рассказывала, что у неё все хорошо, и почти ни с кем не общалась.       Все вокруг, словно сговорившись, начали её бесить. Дошло до того, что на уроке Зельеварения она, психанув на Гарри с Роном, встала из-за их стола и, перенеся с собой всё нужное, с размаху уселась рядом с Паркинсон. Та, на удивление, ничего не сказала против и лишь продолжила работу над зельем. А когда с её стола покатились, грозясь разбиться об пол, ценные ингредиенты, за уничтожение которых Слизнорт вначале урока пригрозил отработками до конца семестра, Гермиона, держащая в руке палочку, поймала их заклинанием левитации и вернула на стол. Панси, успевшая нехило перепугаться, нервно улыбнулась, чего никогда не видела Гермиона, и прибавила тихое:       — Спасибо.       Гермиона, тоже, неожиданно для себя, улыбнулась в ответ, смотря уже в свой котел, а не на слизеринку.       С тех пор Гермиона сменила локацию на зельях и начала всегда занимать место рядом с Паркинсон, которая хоть и не была ей подружкой, но раздражала куда меньше, чем Поттер и, особенно, Уизли.       Жизнь вошла в привычную колею вплоть до урока Защиты от Тёмных Искусств. Во-первых, Гермиона поняла, что абсолютно не может сосредоточиться на словах профессора Блэк. Сколько не пытайся она фокусировать мысли на уроке и материале, через пару минут она уже обнаруживала себя в каких-то глубоких рассуждениях, которые либо касались не менее глубокого декольте Блэк, либо её глубоко отвратительного характера.       Из-за этого всего самостоятельную работу, которую им дала Беллатрикс под конец урока, Гермиона впервые в жизни закончила последней. Она сдала пергамент на стол, когда последний ученик уже покинул классную комнату, и, не смотря на профессора, поспешила выйти из кабинета. За спиной послышалось неуловимое движение, и тяжёлая дверь в кабинет захлопнулась прямо перед её носом. О нет. Девушку обдало волной воздуха, а будь она на шаг ближе, ударило бы по голове.       Гермиона обернулась. Профессор Блэк сидела за своим столом, закинув ногу на ногу, и держала в руке свою палочку, которой тут же указала за первую парту.       — Сядь.       — Профессор, я так опоздаю на...       — Я сказала, сядь на место! — голос сорвался на крик. Девушка мгновенно подчинилась, занимая указанное место.       Беллатрикс грациозно встала из-за своего стола и не торопясь подошла к Гермионе, облокачиваясь на неё парту руками. И без того открытое декольте предстало перед девушкой в очень непристойном виде.       — Ты собралась всю оставшуюся жизнь от меня бегать?       — Я не бегаю от вас, просто сейчас много уроков и...       — Хватит! — она с силой стукнула ладонью по столу так, что девушка чуть не подпрыгнула, — хватит нести этот бред. Наберись уже своей гриффиндорской смелости и поговори со мной, как взрослый человек, или мы будем вечность играть в прятки-догонялки?       Гермиона сглотнула. В кровь выплёскивался адреналин. Её загнали в ловушку.       Беллатрикс подошла ближе. И уже сильно тише сказала.       — Я уже и так нарушила собственное слово, пойдя тебе навстречу не один раз. Либо ты говоришь со мной сейчас, либо навсегда перестаешь для меня существовать.       — Ладно, — она сделала небольшую паузу и резко выдохнув продолжила, — я не уверена, что поступаю правильно. Мне нужно время разобраться в себе, поэтому я вас избегаю.       — Браво. А просто сказать это тем же утром нельзя? Обязательно нужно развести из этого представление на неделю?       Гермиона вновь промолчала, лишь опустив глаза.       — Хорошо, — по голосу было слышно, что у Блэк вот-вот сдадут нервы, — разбирайся в себе, сколько хочешь, только давай я научу тебя хотя бы основам окклюменции! Я не могу вечно на уроках слушать, как ты думаешь о том, чтобы трахнуть меня, а потом о том, какая я сука, и так по кругу раз сто за сорок минут. Это немного... сбивает и изрядно достаёт.       — Вы... что???? Вы всё это время могли слышать мои мысли??? — глаза девушки округлились. Чёрт, нет, нет, нет.       — А ты думаешь, я просто так начала забирать тебя с задержаний год назад? — теперь она ещё больше походила на кошку, загнавшую мышь в угол, — ты бредила мечтами проводить со мной больше времени, — речь была медленной и размеренной, — и я предоставила тебе такую возможность.       О. Как благородно.       Боже, она всё это время... Мерлин.       Щёки жгло и заливало румянцем. С одной стороны, позволить Беллатрикс её учить значило проводить с ней больше времени, чего сейчас она старалась избегать. С другой стороны, она пробовала тренироваться сама, но это абсолютно бесполезно, для тренировок нужен опытный легилимент. И как она вообще могла упустить из виду, что Блэк такой и является??? Опять же, если позволить ей учить себя, то она сможет увидеть многое... из её головы. А если не учиться, то она сможет видеть всё и всегда... Кажется, выбор очевиден.       — Ладно, я не против учиться окклюменции, — выпалила наконец Гермиона. Блэк изогнула бровь на подобное одолжение, и девушка поспешила исправиться, — точнее я только за всегда учиться чему-то новому и буду благодарна, если вы найдёте на это время.       На этот ответ Беллатрикс одобрительно кивнула и отошла от Гермионы, садясь за свой стол. Взмахом палочки дверь в кабинет отворилась.       — Можешь идти. Завтра после ужина первое занятие.

***

      Следующий день проходил как на иголках. Гермиона, сидя на внеплановом собрании старост, а затем и на каждом из уроков, старалась вспомнить всё, что она когда-либо знала про окклюменцию. Эта часть магии давалась ей кране плохо и была, очевидно, её слабой стороной. Мысль о том, что Беллатрикс на протяжении всего времени слышала её мысли, вогнала её в краску раз десять за этот день так, что Гарри аж спросил на одном из уроков:       — Гермиона, тебе не плохо? Ты очень красная, даже лоб.       — А? О, нет, всё хорошо, просто душно немного.       Парень посмотрел на неё с недоумением, так как в классе было достаточно свежо и прохладно, но больше спрашивать не стал. Он и сам был не особо в настроении последнее время.

***

      После ужина гриффиндорка направилась к классу ЗоТИ. По пути волнение накрывало с новой силой.       После стука и разрешения войти её взору открылась картина, в которой стол Блэк был завален пергаментами чуть ли не до потолка. Кошмар, она всё это делает одна...       — Добрый вечер, профессор.       — Добрее некуда, — устало отмахнулась старшая ведьма и встала из-за стола, — доставай палочку, сразу к делу.       Гермиона повиновалась.       — С твоим знанием теории ты, вероятно, знаешь о защитном заклинании.       — Да, — кивнула девушка.       — Ну, тогда я больше ничем тебе не помогу. Окклюменция — дело практики. Возможно, не очень приятной для тебя, — она подняла свою палочку и направила на девушку.       Сказать, что это было неприятно — не сказать ничего. С каждой попыткой Блэк всё дальше копалась в её разуме, доставая на поверхность самые неожиданные воспоминания. И, что самое плохое, у Гермионы абсолютно не получалось ей противостоять.       Увиденное в голове студентки, кажется, абсолютно не трогало Беллатрикс. Она стояла со скучающим видом каждый раз, когда девушка возвращалась в реальность. А после очередной попытки с пренебрежением сказала:       — Тут важна моральная сила. Если на дуэлях ты можешь выигрывать силой и знанием, реакцией и набитой рукой, то здесь ты в проигрыше. Тебе не хватает контроля эмоций, собственного тела и разума. В общем-то, силы духа. Ты слабая.       Такой поворот событий девушке не нравился. Она знала, что Беллатрикс права, но всегда пыталась компенсировать эти свои слабости другими сильными сторонами. А тут её вывели на чистую воду. Но сдаваться без боя она не собиралась.       — Я поняла. Давайте попробуем ещё, — скрипя зубами сказала студентка. Ей не нравилось, когда её считали слабой. Особенно она. Кровь в жилах начинала закипать.       — Едва ли от этого будет толк, ты вымоталась.       — Будет. Я готова. И я не слабая.       Уголок губ Блэк дернулся.       — Львёнка разозлили. Ладно.       Палочка Беллатрикс вновь смотрит на неё, и через мгновение девушка наблюдает сцены собственной жизни. Но на этот раз всё иначе. Она вновь прокручивает слова Беллатрикс о слабости, и эмоции выбираются наружу.       Её собственное воспоминание сменяется абсолютно другой картиной. Холод и страх пронизывают до глубины души. Ужасное состояние беспомощности и ещё тысяча эмоций смешиваются воедино. Она никогда в жизни не чувствовала себя настолько плохо. Сцены проносятся одна за другой с молниеносной скоростью. Она видит много огневиски, себя на площадке с Крамом, обнимающую Флёр, темноту и пустоту, снова себя, свои испуганные глаза после удара по лицу, чувствует, как в этот момент трясутся руки и подкатывает тошнота, снова очень много огневиски, Панси, выхватывающую бутылку, слёзы на её глазах, затем её же спящую на диване, Гермиона побеждает в дуэлях Флёр, потом стоит напротив. Вечеринка в честь закрытия, толпа из студентов, глаза усиленно кого-то ищут, но не могут найти. Мелькающие лица профессоров, громкая музыка, официальный банкет по случаю закрытия конгресса, множество мелькающих студентов. Всё замедляется. Страх окутывает, накрывая с головой и словно проникая даже внутрь костей. Перед ней стоит министр магии Франции, но абсолютно не такой, каким она его видела. На лице нет ни намёка на добрую улыбку и проницательный взгляд. Ни грамма схожести с Дамблдором теперь. Чёрные глаза мечут молнии. Сильная рука бьёт в живот ведьму, выбивая из легких воздух, и та падает на пол, всё тело дико болит. Тяжёлое дыхание становится ещё резче, когда тёмная палочка целится прямо в лицо. Он угрожает и что-то говорит про смерть. Странная мысль об облегчении проходится по телу, снова лицо Гермионы, а затем появляется что-то серебряное, и всё прерывается.       Гермиона пытается сфокусировать взгляд на мрачном кабинете. Её собственное дыхание сбито, руки трясёт, впрочем, как и всё тело, с которым не сразу удается совладать. Она поднимает глаза на Блэк. Та стоит как ни в чём ни бывало и сложив руки на груди внимательно смотрит на студентку.       — Неплохо, но ты расслабилась под конец, а потом и вовсе дала волю эмоциям, на которых и смогла пробить мой барьер, — она подошла ближе, говоря строго и профессионально, как на уроках, — это не плохо, но эмоции должны быть подконтрольными, иначе ты не знаешь сама, к чему приведут твои же действия, это делает тебя уязвимой и легко управляемой.       Гермиона не отвечала. Она всё ещё глубоко дышала. В голове крутился отрывок воспоминаний Беллатрикс. В нём шокировало абсолютно всё, но худшим было то состояние, те ощущения, что она испытала. Ведьма чувствует себя настолько плохо и умудряется с этим жить? Студентка находилась в большом потрясении. Она в своей жизни никогда не чувствовала себя столь ужасно, как эти несколько секунд. Как это можно выдерживать на постоянной основе?? Так вот почему...       Гермионе резко захотелось обнять её, прижать ближе, но, подняв глаза, она столкнулась с раздражением в чёрных глазах. Да, это не тот человек, который отреагирует на подобный порыв положительно.       — Ты меня слышишь вообще? Что с тобой?       — Я... да, просто я... вы... это... — она не могла составить цельного предложения, всё ещё находясь в шоке.       Беллатрикс вдруг открыто усмехнулась.       — Да ладно тебе, не говори, что на тебя это настолько влияет. Ты увидела там всего-то пару секунд, ничего особенного и страшного. Судя по сцене с Браун, ты не такая уж и неженка.       — Вы хотите сказать, что было и хуже??       Холодная и горькая усмешка женщины сказала больше, чем могло бы передать любое слово.       Гермиона вновь преисполнилась диким желанием придвинуться ближе к ведьме, но та, словно считав это, сделала шаг назад.       — Всё, ты устала морально, дальше смысла нет. Продолжим на следующей неделе, — отрезала тёмная ведьма и собрала несколько бумаг со стола, направляясь к выходу с кабинета, по пути туша свет. Гермиона автоматически последовала за ней.       Когда обе оказались в коридоре, Беллатрикс заперла дверь и направилась по коридору в сторону лестниц. Её шаги разносились эхом по этажу. А в голове Гермионы вертелось множество фраз по поводу увиденного. Она понимала, что если не скажет сейчас, уже не сможет когда-либо к этому вернуться. Но также она видела настроение ведьмы, в котором её легко могли послать куда подальше.       Они дошли до места, где дорога расходилась в разные стороны. Будь что будет.       — Я до сих пор в шоке... как человек может быть столь приятным внешне, а по факту... — она сделала паузу, видя, что Блэк замедлила шаг, — я была о нём очень хорошего мнения. Изначально.       Беллатрикс повернулась, смотря её прямо в глаза.       — Значит, ты плохо разбираешься в людях, — грубо отрезала женщина. А после, уже отвернувшись, добавила, — впрочем, не ты одна.       Гермиона ещё долго стояла на месте, смотря вслед профессору и представляя, через что прошла эта непоколебимая с виду женщина.       Она думала о Гермионе... девушка увидела себя в мыслях ведьмы.       Сердце затрепетало.       Она вспомнила, как женщина дважды вмешалась в её разговор с министром, грубо, но уводя её как можно дальше. Беллатрикс всё это время защищала Гермиону, пока сама девушка даже не подозревала об опасности, стоящей в шаге от неё и красиво улыбающейся.       Она всё время во Франции была в диком напряжении, все эти эмоции и чувства... как живой человек вообще может это всё выдержать?       В голове у Гермионы начали мелькать собственные воспоминания поездки. Веселье, глупые обиды, непонимание, горечь, желание заглушить её и отомстить. Вечер с Флёр... сердце дико сжало от боли и страха. А если ведьма увидит это? Сердечный ритм близился к пределу. Нет, нельзя. Ни за что. Она запрячет это так далеко, что никто не сможет добраться.       Гермиона наконец двинулась в сторону башни Гриффиндора, но, пройдя несколько лестничных пролётов, замерла как вкопанная.       Стоп.       В голове всплыла сцена с палочкой, направленной в лицо. Зелёные искры сверкали на её конце, когда там вновь появился образ Гермионы.       Беллатрикс подумала о ней перед смертью???