Его тень - моя клетка

Тяжесть анонимности давила на Вейлона, как физическое бремя. Этот новый город, расположенный недалеко от границы штата, казался ему одновременно удушающим и незащищенным. Его выбивали из колеи не незнакомые улицы или лица, а тот факт, что его никто не знал. А именно о том, что Парк видел, о том, что он носил с собой. Целый месяц он был призраком, перелетавшим из одной съемной комнаты в другую, постоянно оглядываясь через плечо, всегда на шаг опережая невидимых преследователей – Меркофф. Видеокамера с картой памяти, напоминавшей бомбу замедленного действия, была спрятана в ящике стола. Это была его страховка, его оружие, его "альбатрос". Парень знал, что содержащаяся в ней информация крайне опасна и может изменить его жизнь, но обнародовать ее сейчас было равносильно смертному приговору. Он не был готов. Еще нет. Его паранойя стала как вторая кожа, постоянное чувство тревоги отзывалось в нем до мозга костей. Вейлон редко выходил на улицу, даже по необходимости. Каждый поход в продуктовый магазин был грандиозным предприятием, упражнением в самосохранении, которое истощало его. Сон приносил мало передышки, мужчину преследовали обрывочные воспоминания о месте, из которого он бежал, особенно о фигуре в окне, которая наблюдала за ним с устращающей неподвижностью. Парк потер темные круги под глазами, кожа была чувствительной от постоянного недосыпа и нервов. Тошнота, которая мучила его раньше, теперь прошла, сменившись ноющей пустотой в груди. Вейлон сидел на потертом диване, его мысли были в беспорядке. Он должен был двигаться вперед, такие размышления уже продолжительное время бродили в голове парня. Остановиться означало поддаться страху, а это было гораздо хуже. Но сам факт жизни, само существование в мире живых казалось ему опасным. В его кладовой было пусто — мрачное напоминание о том, что он не мог вечно оставаться в заточении. Мысль о том, что он выйдет на улицу, о том, что его будут разглядывать чужие глаза, вызвала у него знакомый приступ страха. Парк представил, как люди будут смотреть на него, изможденного незнакомца с затравленным взглядом, и по спине у него пробежали мурашки. Увидят ли они его слабым? Сломленным? Будут ли они смеяться? А может и вовсе подумают, что тот наркоман или сбившийся с пути парень, который от горечи жизни спился. Вейлон заставил себя подняться, суставы в коленях протестующе хрустнули. Одежда болталась на нем, как чужая; за последние недели он так сильно похудел, что большая часть вещей, которые он взял с собой, были ему не по размеру. Его некогда густые рыжеватые волосы поредели и теперь доходили ему до шеи, их легко было собрать в маленький растрепанный хвостик. Сегодня мужчина выбрал простой черный свитер и темные брюки. Комфорт важнее маскировки — хотя бы таким образом Парк пытался создать для себя иллюзию безопасности. Он сунул ноги в свои поношенные кроссовки и направился к выходу. Вейлон запер дверь, и знакомый щелчок двух засовов стал слабым утешением в море неопределенности. У него вошло в привычку запирать все на два замка. Вечерний воздух был свежим, что приятно контрастировало с затхлой атмосферой его съемного дома. Заходящее солнце окрасило небо в оранжевые и фиолетовые тона — захватывающее зрелище, которое он едва не пропустил. Парк всегда выходил на улицу по вечерам, когда на улицах было не так многолюдно. В сумерках было что-то успокаивающее — завеса, из-за которой было легче поверить, что он невидим. К счастью, прогулка до местного магазина была короткой, но каждый шорох листьев, каждая проезжающая машина заставляли его подпрыгивать. Он попытался сосредоточиться на закате, позволить его красоте проникнуть в свою встревоженную душу. Автоматические двери продуктового магазина с шипением открылись, и Вейлон заколебался, на мгновение ослепленный внезапным ярким светом флуоресцентных ламп. Он глубоко вздохнул, собираясь с духом, прежде чем войти внутрь. В этот час проходы между витринами были почти пусты. Несколько человек, которых он заметил, держались на расстоянии. И все же Вейлон чувствовал на себе их взгляды, и по коже у него пробегали мурашки. Он поспешил по проходам, выискивая на полках знакомые этикетки. Консервы, хлеб, немного сыра. Он избегал свежих продуктов, запах спелости как-то передразнивал гниль, которую он ощущал внутри. Когда он подошел к кассе, кассирша — молодая девушка с ярко-розовыми волосами, одарила его вежливой улыбкой. Вейлон отвел взгляд, едва пробормотав приветствие. Когда он расплачивался за продукты, его руки слегка дрожали. Ему хотелось просто убежать, вернуться в безопасный дом, где был только он и его мысли. За все это время после лечебницы, Парк, казалось, разучился коммуницировать с другими людьми, теперь все казались подозрительными и общение с ними не доставляло комфорта. Снаружи воздух был прохладнее, краски заката приобрели темно-синие и фиолетовые оттенки. Он прижал целлофановый пакет к груди, ощущая тяжесть банок и хлеба как маленький якорь в своем беспокойном мире. Внезапная, неожиданная тяга к кофе удивила его. Это было редкое явление, мимолетное желание чего-то, выходящего за рамки практичности. Парень размышлял, его мысли метались от потенциальных рисков до единой возможности почувствовать тепло через чашку кофе, прежде чем, наконец, сдаться. Небольшая кофейня возле рынка была его обычным пристанищем. Там было тихо, редко было многолюдно, и цены были разумными. Это было место, где он мог почти расслабиться. Уличные фонари начали мигать, когда Парк шел к кофейне. Приглушенный свет создавал длинные тени, превращая знакомые очертания в зловещие фигуры. Когда он вошел внутрь, над дверью зазвенел маленький колокольчик, возвещая о его прибытии работникам данного заведения. Вейлон вздрогнул, его плечи напряглись, как всегда. Звук всегда казался слишком громким, слишком публичным. Молодая женщина с теплой улыбкой встретила его из-за прилавка. - Добрый вечер! Что вы предпочтете сегодня?, — ее голос был ярким, резко контрастируя с тупой болью в груди Вейлона. Он колебался, его взгляд опустился на пол, а рука нервно теребила изношенную цепочку ключей, висевшую на его рюкзаке. - Могу ли я... капучино, средний. Без сахара, — наконец выдавил он, его голос был грубым, но все же неуверенным. Молодая женщина наклонила голову, на ее губах играла легкая понимающая улыбка. Она уже видела, как Вейлон входил раньше, его беспокойство всегда кипело обвисая тяжёлой аурой вокруг него. - Отличный выбор, — ответила она, ее голос был уверенным и спокойным, как будто она мягко пыталась вернуть Парка к стабильности. Она знала, что он часто с трудом принимал решения. - Это будет стоить ***, — добавила девушка после непродолжительной паузы. Вейлон передал деньги, избегая зрительного контакта, и отступил на свое избранное место у окна. Это был небольшой столик с видом на близлежащую гору, склоны которой теперь были окутаны сгущающимися сумерками. Этот вид обычно давал ему момент покоя, но сегодня вечером даже знакомая сцена не приносила утешения. Ноющее чувство того, что за ним наблюдают, постоянное чувство опасности были особенно сильными. Парень осмотрел помещение кофейни, его взгляд метался от стола к столу. Семья с двумя маленькими детьми заняла угловую кабинку, их смех эхом разносился по небольшому пространстве. Ещё один мужчина сидел один у стены, спиной к Вейлону. Парк не видел ничего явно подозрительного, но его паранойя настаивала на обратном. Он крепко обхватил себя руками, то ли от внезапного холода, то ли от грызущего страха, который он не мог высказать. Бариста позвал Вейлона по имени, вернув его в настоящее. Он чуть не подпрыгнул, чувства обострились от внезапного звука. Он быстро взял свой кофе, стараясь избегать любого ненужного взаимодействия. Парк сделал глоток, напиток был идеальным, как раз таким, как ему нравилось, но его мысли мчались слишком быстро, чтобы ощутить его вкус. Он резко отодвинул стул и повернулся, чтобы уйти, с каждым шагом ускоряя темп. Чашка кофе, все еще наполовину полная, была забыта. Ему нужно было вернуться домой. Ощущение того, что за ним наблюдают, возросло до ужасающей интенсивности, удушающей уверенности, что он больше не в безопасности. Вейлон толкнул дверь, колокольчик громко прозвенел вслед за ним. Ночной воздух казался тяжелым, давящим, когда он торопливо шел по тротуару, его разум был вихрем параноидальных мыслей и воображаемых угроз, парень находился на тонкой грани с панической атакой. Дом, его маленький укрепленный домик, был единственным убежищем, которое у него осталось. Вейлон пошел быстрее, образ этих глаз горел в его сознании. Ему нужно было вернуться домой, где он, по крайней мере, имел хоть немного контроля. Парк торопливо шел по переполненному тротуару, его глаза метались от здания к зданию, каждая тень, казалось, корчилась от невидимой злобы. Он недостаточно хорошо знал этот город, каждая незнакомая деталь была источником постоянного беспокойства, потенциальным укрытием для людей, которых он так отчаянно пытался избежать. Он должен был быть осторожнее, умнее. Наконец, его улица появилась в поле зрения. Вейлон почти позволил себе расслабиться, уголок его рта дернулся в очень слабой улыбке, но дыхание перехватило, когда он это заметил: темный седан припарковался в нескольких домах от него. Это была аномалия, черное, громоздкое присутствие среди ряда домов пастельных тонов. Парень не узнал модель, не видел ничего подобного в этом тихом районе. У его соседа был старый пикап, не... это. Кто-то приехал в гости? Вейлон всей душой надеялся на такой исход событий. Но его желудок скрутило от страха, от ощущения, что за ним наблюдают, наблюдают с каждого уголка, с каждого отверстия этого города. Окна машины были тонированы, как темные пустоты, уставившиеся на него, их таинственность усиливала его беспокойство. Вейлон не мог видеть что там, не мог определить, кто или что скрывалось внутри. Волна головокружения накатила на него. «Не будь смешным, это, вероятно, сосед», — пробормотал он себе под нос, его голос был едва слышен за стеной звуков города. Успокаивающие слова прозвучали пусто даже для его собственных ушей. Парк заставил себя идти, каждый шаг казался тяжелее предыдущего. Когда он приблизился к дому, ключи стали скользкими в его руке от пота и едва ли не "сбегали" из рук парня. Он возился с замком, звук тумблеров, вставших на место, был странно громким на тихой улице. Аромат кофе теперь казался затхлым напоминанием обо всем, что он только что пережил. Вейлон пнул пустую чашку в сторону мусорного бака, затем толкнул дверь ногой, дважды повернув ключ и закрываясь от лишних взглядов. Внутри его маленького дома было темно, приглушенный солнечный свет проникал сквозь почти полностью закрытые жалюзи. Это было небольшое пространство, но и этого было достаточно чтобы называться убежищем Вейлона, его святилищем. Или, по крайней мере, так должно было быть. Он рухнул на потертый диван, его тело внезапно отяжелело от усталости. Напряжение дня отзывалась в теле словно физический груз, давило на него, заставляя каждое его движение казаться тяжёлым усилием. Парк чувствовал, как его веки трепещут, и истощение втягивало его в свои нежные объятия. Он закрыл глаза, образ черного седана врезался в разум, зловещий силуэт, который, казалось, задержался в темноте за веками. Мужчина знал, что это был лишь вопрос времени, прежде чем придут кошмары — те, которые были полны безликих фигур, преследующих его по бесконечным, клаустрофобным коридорам, те, которые оставляли его мокрым от пота и задыхающимся от нехватки кислорода. Парень жаждал всего нескольких часов, свободных от паранойи, непрекращающегося страха быть обнаруженным. Сон был рискованной авантюрой, временным забвением, за которое он, скорее всего, заплатит, когда наконец проснётся. Тем не менее, его разум метался, но усталость не позволяла мыслям больше бродить, и сдаваясь, он погрузился в беспокойный сон. Не понятно чем вызванная улыбка, которая была на Вейлоне ранее, сменилась мирным расслабленным выражением лица.