Vendetta

***

А ведь когда-то, ему приснился маленький сон. Маленький мальчик, улыбаясь бегал по поляне купаясь в лучах яркого солнца. Крепко держал теплые, большие ладони юноши. Тот блестел красотой юного лика. Волосы цвета вороньего пера связаны красной лентой, лентой силы, развевались по ветру как шелковая канва. На простыне рядом улыбаясь сидел мужчина, с интересом наблюдая за бегающими детьми по лавандовому полю, при обнимая одной рукой женщину, к которой дитя тянулось, целовало руки и ласково произносило… «Мама.» Пустота. Апатия. Почему так произошло, до сих пор не известно. Радостная и светлая картина в миг затянулась черными бликами, на место которой наступила следующая. Мы ценим людей по настоящему, тогда, когда их теряем и осознаем, насколько же без них тяжело. Но он всегда знал, всегда любил, всегда помнил смысл своего существования который разбился в один миг. Это конец. Потухший и потерявшийся ребёнок сидел около парной могилы обоих родителей, и ещё одной, слегка отдаленной, оперевшись об холодные плиты. Он знал, пытался, но все равно не смог остановить их, отговорить от этой чертовой поездки. Был слишком слаб, сделал недостаточно, чтобы спасти свою семью. — Примите наши сожаления, ваши родители..были прекрасными людьми. Потерять семью в пятнадцать? Поистине достойно сожаления. Но естественно, какой толк ему от сожалений, если родителей к жизни не вернуть. Дождь не щадил, черные волосы слиплись прилипая к лицу, по которому все продолжали бить холодные капли дождя. Но темные глаза, без единого проблеска, и не собирались смыкаться, смотря прямо в небо, такое же темное, без единого солнечного луча, как его жизнь в один момент, который навсегда останется в памяти ребенка, так и не получившего завершения счастливого детства и начала счастливой подростковой жизни. — Саске, вставай, нам пора. — откуда-то далеко, эхом раздается нежный голос, он знает чей он. Хочет ответить. Не сейчас. Сейчас, он в полной апатии, под действием деперсонализации и никто, наверное, не сможет достучаться до него. Но он встаёт. В глазах все плавится, только серые блики, но он держит путь к источнику звуку, что нежно держит его за запястье и ведёт в машину. На людей и их сострадание не обращает никакого внимания. Мерзость. Противно. Уйдите. Он ненавидел чувство жалости, так и хотелось содрать кожу, которая ощутила на себе это внимание. Навсегда стереть с лица земли собственное имя, которое так лицемерно произносили они. Все знали, что он остался без семьи, неизвестно у кого на попечении, но их волновала только репутация. Родственники, которых заботило лишь кто будет управлять компанией до созревания молодого наследника, сколько же смогут уберечь в своих карманах. Притворное сострадание, эти мерзкие, лицемерные лица, от всего этого тошнило. «Idyes group» — лидирующая компания по производству и импорту ювелирных изделий во множестве стран. Сотворила её и подняла на колени, добившись таких высот именно семья Учих. Точнее, покойные родители Саске. Ещё с малых лет, тогда не знакомая пара крутились в бизнесе. Отец, с малых лет выбился в выдающиеся актеры. Двенадцать лет. Первая главная роль в фильме. С тех пор, ничего кроме главных ролей. Он был уникален. Матушка же была амбассадором множества компаний. Выдающаяся модель, где на практически каждом журнале светилось её имя. По рассказам родителей, они познакомились совершенно случайно, на каком-то малоизвестному мероприятию посвященному помощи животным. Кажется, это и назвали любовью с первого взгляда? Несомненно. Семья помогала всем кому и могла, ко всем относилась с любовью. Естественно, с детства и детей втягивали помалу в жестокий мир бизнеса и популярности. Старший брат, в свои двенадцать, добрался до небывалых высот, превосходя родителей. Уникальный ум, расчетливость, красота, доброта, твердый нрав и спокойствие, все таланты — «Великолепный наследник Idyes group», вот как именовали Итачи Учиху. Касательно младшего ребёнка отзывались не хуже. — Несомненно, в семье Учих небывалые красавцы, они создадут империю славы. Съемки, фотосессии, управления бизнесом, ко всему этому дитя с детства привыкало. Но нет, не потому, что родители давили на него — это было собственное желание. Страсть к играм, одежде, съемкам, все это кипело в жизнерадостном ребенке, а родители только продвигали его. Несмотря на особое внимание, исполнение всяческой прихоти ежеминутно, мальчик, как и остальные члены семьи, был наделён спокойным нравом, был упрям, умён. В отличие от брата, с детства обладал мягкими чертами лица — пошел в мать, однако, из-за характера прорезалось режущее выражение, колкий взгляд, когда Итачи был противоположностью — лицо скрашивала снисходительная улыбка, ассоциирована с тем самым лавандовым поле на закате. Итачи был общительным, в то время как Саске обходился компанией семьи. Один — самоуверенный и лукавый, второй — упрям и скрыт. «Два рубина семьи Учиха» — так прославились братья. Но всему хорошему, рано или поздно, настанет конец. Солнце затянулось тучами, цветочную поляну истоптали не оставив ничего кроме грязи, и только воспоминания тех теплых времен, остались в сердце, медленно превращаясь из яркого, пылкого огня в остывающий пепел. Этим концом стал двадцать третий год со дня рождения Итачи... *** Небо затянулось свинцовыми тучами, заглушая последние лучи солнца, которые не так давно именовалось первыми. Ветер яростно свистел, гоняя по земле первые капли дождя. Сначала это были редкие, крупные капли, ударяющие по асфальту с глухим стуком, словно маленькие бомбы рассыпаясь на фейерверки. Но вот тучи будто раскрылись, и с неба хлынул настоящий ливень. Асфальт мгновенно стал скользким, и машины с трудом пробирались сквозь потоки. Люди, которые изначально держали свой путь на работу, в учебное заведение, по домам, теперь спешили укрыться, прячась под козырьками и навесами. В воздухе стоял густой туман, смешанный с запахом мокрого асфальта и земли. Раздалось несколько телефонных гудков, перед тем как послышался ответ с другой стороны: — Слушаю? — Мам? Вы уже в аэропорту? На той стороне послышался шорох и чей-то задорный смех, а за ним тихий, нежный — женский. Микото сказала несколько слов своему мужу, после чего вернулась к диалогу с сыном. — Да, вылет через пятнадцать минут. Задорное настроение родителей, не распространялось на мальчика. По лёгким и внутренностям растекалось липкое чувство тревоги. Несмотря на всю важность этого дня, не было той веселой искорки внутри, лишь тяжелая рука страха ложилась на спину. — Вы не передумали? Отмените рейс, погода ужасная, прошу. Казалось, вместе с тяжёлым вздохом он увидел перед собой снисходительную улыбку матери. — Саске, это очень важный день. Все было спланировано за год, нельзя позволить нелетной погоде испортить все наши планы. — Я понимаю, но… — предложение прервалось. — Все будет хорошо, а теперь мы будем садиться на места, жди нас через всего через час! — и затем, прервался и сам звонок. Подросток тяжело вздохнул, и отрицательно покачал головой — то ли на привычку матери сбрасывать внезапно звонок, то ли своим неутешительным мыслям. Двадцать второе октября. Двадцать третий год с рождения Итачи. Дата передачи поста генерального директора «Idyes group» старшему сыну семьи Учиха. Дата, когда бизнес партнеры со всей Японии, уголков Франции и Канады съехались в Токио — где находился главный офис. Фугаку, Микото и сам именинник, находились в Осаке, на одной из сделок последние четыре дня. И именно сегодня, должны возвращаться домой. Время общей встречи было назначено на 16:00. ** Дождь нещадно бил по окнам, будто единственной его целью было проверить, сможет ли попасть внутрь теплой комнаты. Издалека доносился приглушенный звук телевизора. Новости гласили о проблемах передвижения причиной которых стало буйство погоды. Тёмная макушка передвигалась с угла к углу светлой комнаты. — Саске, присядь. Я думал, ты не склонен к пессимизму. — Я не склонен к пессимизму, это реализм, дядя. Мужчина в ответ неуверенно пожал плечами. Обито приходился двоюродным братом Микото, пусть они и не были родными, не особо отличались характерами. Искринка жизнерадостности и схожие черты во внешности указывали на то, что они без сомнений были родственниками. — Я знаю, кто поможет разбавить твой темный ум светлыми красками. — заговорчески начал тот кидая многозначительный взгляд на племянника. — Он ведь скоро будет тут… Подросток нахмурился ещё больше, злобно зыркая в ответ, однако подёргивание бровью и покрасневшие мочки ушей выдавали отнюдь не озлобленный нрав. Тот самый человек, встречу с которым он жаждал последние два года. Тот самый, который станет неотъемлемой частью жизнью в будущем, когда в прошлом оставалось теряться в догадках, когда же следующая встреча? — «Мы прерываем нашу программу с экстренными новостями. Поступила информация о серьезной авиа аварии. По данным источников, сегодня утром произошел крушение частного самолета, выполнявшего рейс из Осаки в Токио. Согласно предварительным данным, он принадлежал не малоизвестной семье Учиха. Пока нет официальной информации..» *** Что было дальше, он уже и не помнил. Эпизоды менялись один за другим, однако каждый из них в тумане. От они с Обито подъезжают к больнице, видят окровавленные тела. Подходят к познанию тел, заполняют документы и… Похороны. Микото как-то сказала: «Быть сильным — твой долг мужчины. Быть счастливым — долг как моего ребёнка» И он был счастлив, пока счастье не занесло в туман. Он не плакал. Будь сильным. И он был, и будет. Пустота. Что чувствуют люди, когда умирают? А как понять, что ты умираешь внутри? Как приостановить этот процесс? Тяжелые, темные руки печали покрывают каждую часть тела изнутри, распространяясь по внутренностям чем-то липким и мерзким. Но есть ли хоть что-то? Маленькая надежда… *** Он держит путь к источнику звуку, что нежно держит его за запястье и ведёт в машину. Средь черных теней, таких мерзких и обшитых нефтью, выделяется лишь один силуэт. Солнце? Нет. Его затянуло густыми, пунцовыми тучами. Но почему эта тень такая яркая и теплая? Темные зарницы ранее не выдающие в себе ничего кроме непроглядной тьмы резко проявили фейерверк чего-то слишком непонятного. Глаза распахнулись, взор тянулся к свету, к спине луча надежды ладони которого как нежно держали его. Там не было мерзкой жалости, поедающего взгляда и жадных рук. Лишь трепет, такой знакомый, нежный, совсем нереальный. Он знает, что больно. Он знает что силён. Он знает чей это силуэт. Он знает… Его свет.