Живодеры. Сухая гангрена

Четыре недели - четыре недели постоянного напряжения, перманентного ожидания и страха: завтра Хауссер позовет к себе, завтра спираль его ада - глубже и глубже - перейдет на новый виток, завтра ему, Коле, из ноль шестого придется стать Николаем и Псом, завтра снова останется только голод и боль. После истории с Авророй его больше - в разы больше - окликают Псом, и в слове меньше издевки и больше честного признания: да, это Пес. На союз работал, наверное - ну да, понятно, но к нему еще пришла спать овчарка Аврора, а еще его, как собаку, кастрировали, и на шее, как у дрессируемых собак, есть жженная веревкой полоса. Его бытие Псом перестает быть постепенно шуткой и оскорблением. Это становится… Им. И это уже страшнее оскорбления. Потерять себя очень страшно. О сигаретах он никому, конечно, не говорит, прячет хорошо, как может, расходует медленно и так, чтобы не афишировать их количества. За подобное их количество без шуток могут придушить во сне. Наказуемо ли убийство? Да, расстрелом. Но в данном случае, легко понять, оно того стоит. А на четвертую неделю ему плохеет. Однажды утром он просто просыпается с тошнотой, однажды утром, напяливая в срочном порядке ботинки и кутаясь поплотнее в форму - сентябрьская прохлада дает о себе знать - он падает от того, как неожиданно темнеет в глазах, а по дороге на работы его тошнит прямо на дорогу, за замедление колонны - окрик и удар палкой, попавший четко по спине. Сегодня не сорок седьмой на смене в качестве капо, один из более щадящих для остальных, но с кем у Коли близких отношений не сложилось. Сегодня во время работ он падает в обморок. Ему удается быстро подняться, конечно, и закрыться от нового удара, но это странно. Он давно уже не падал, и его давно не рвало без причины. -Faggot, faggot, fag!, - Коля смеется ярко и весело, уворачиваясь от тычка Альдо в ребра. -Get this fucker away from me., - Тот вздыхает уставше и изнеможденно, совсем чуть наигранно. И не ожидал, что командир этих диверсантов окажется таким ребенком. У них, казалось бы, серьезное задание А на следующий день Гете - даже Гете, тот самый уебок, один из державших его в клетке - смотрит на него со странным выражением лица и после работ (до ужина, блять) отводит его в медицинский пункт для фашни. Давно он здесь не был, приятных воспоминаний мало. Зато он знаком с Ирмой: когда его видят сестры, тут же зовут именно её, недовольную и пахнущую табаком: видимо, дернули с перерыва. Гюго их, слава всему святому, оставляет одних, спеша наверняка к себе, поужинать и спать, а девушка наводит справки о состоянии в последнее время, симптоматике, возможных причинах вроде отравления или гриппа, хотя температуры нет. Только тошнота, усталость на грани с нормой и появившееся на постоянке желание ссать. Ирма кивает, ощупывает живот, сжав губы и глядя в потолок, спрашивает, где больно, а где нет - все это обычное. Необычно только, когда она спрашивает о последней менструации и о последнем половом контакте. Говорить об изнасиловании, о все еще болящим влагалище и красных сгустках из него каждый раз, когда срет с усилием? Да пошла она. -Года три назад, с женщиной. Месячные недели три назад. Девушка кивает, вздыхает, взявшись руками за голову и нависнув над столом. Долго шевелит губами, вроде даже шепчет что-то, перечисляя, если судить по интонации и едва заметным кивочкам. В конце концов, жмет плечами, выписывая две баночки каких-то таблеток. Заходящему Фрицу кивает приветливо, объясняет на немецком полупонятно симптомы и что с одной стороны, класть сюда как-то глупо, с другой - возвращать буквально опасно, пересказывает историю с падением в обморок, показывает на Колю, разводя руками, нервно смеется, зачесывая за ухо прядь черных волос. Фриц с задумчивостью кивает, прикидывая что-то, улыбается секундно, мимолетно. -Сейчас не пей лишнего., - Обращается, медленно и чётко проговаривая слова., - Пойдешь к Гансу… К герру Хауссер, потому что работать точно не можешь. Ну блять.