Максималист

Чонгук открыл дверь в квартиру и быстро вошёл внутрь, пребывая в прекрасном расположении духа. Закрыл он её уже намного медленнее и осторожней. А всё потому что в прихожей, как и в гостиной и, судя по всему, абсолютно во всех комнатах, царил полнейший разгром. О-го-го… И сколько его не было? Какие-то пару дней. А Сунан сошла с ума настолько, что разнесла всю квартиру в хлам. Молодой человек, конечно же, предполагал, что его фиктивная жена так делала и раньше в его отсутствие, вот только к его возвращению, всё убиралось или заменялось на другое, прикрываясь элементарным желанием «поменять что-то в интерьере». Не то, что бы Сунан никогда не психовала на глазах у Чонгука. Просто эти методы с ним не работали. Если не получалось угомонить девушку словами, он попросту разворачивался и уходил. Именно поэтому со временем демонстрация психозов Сунан приобрела более скрытый характер. Чонгук стоял на месте, молчаливо рассматривая бардак, сдвинутую мебель, разбросанные подушки, обувь, разбитый телевизор… Думал, куда бы ступить ногой, чтобы не наступить на осколки или не поскользнуться о рассыпанные шарики, прежде заполнявшие декоративную вазу. Среди всего этого разгрома на глаза Чонгуку попался собственный блейзер, изрезанный ножницами вдоль и поперёк. Ла-адно… Чонгук не мог сказать с уверенностью, но, кажется, раньше Сунан не портила его личные вещи, либо он попросту не замечал свидетельств этому факту. В любом случае, вещи ему жалко не было. Хотелось узнать до какой степени дошла Сунан и к чему в итоге пришла. Может случиться и так, что она попросту пошлёт его к чёрту, пребывая в настолько нестабильном состоянии. И Чонгук не мог сказать, что такой поворот его бы сильно расстроил. Скорее всего, он бы не стал больше налаживать стабильность между ними и посчитал бы свою месть завершённой. В любом случае, конечную точку в своих мучениях Сунан должна была поставить самостоятельно. Переступая через раскиданные вещи, Чонгук аккуратно прошёл в гостиную, слыша какие-то звуки из кухни. — Милая, ты здесь? — громко спросил он, особо не надеясь на ответ. С кухни донёсся приглушённый звон какой-то посуды, поставленной на твёрдую поверхность. Сунан не кричала, не выбегала на зов мужа, а значит, растратила весь свой запал на шматование его штанов и кофт. Это хорошо. Как минимум, это избавит Чонгука от выслушивания женских криков. Мужчина застал Сунан за столом. Она сидела спиной к нему, что-то делала и будто бы даже не замечала чужого присутствия. — Сунан, — позвал Чонгук, больше не повышая голос и продолжая приближаться к ней. Девушка остановила свои действия, замерев на мгновение, после чего шумно вздохнула и полуобернулась на зов. Одного её скользящего взгляда Чонгуку было достаточно, чтобы провести небольшой анализ и понять, в каком состоянии пребывала Сунан. Она вымоталась и явно устала. Утомлённые глаза говорили о том, что сегодня девушка ещё не ложилась спать. А ещё они говорили о нервозности и безысходности, в которой оказалась владелица этих глаз. Слегка покрасневшие у век, подёрнутые частным недосыпом, подчёркнутые остротой, что образовалась на лице в результате плохого аппетита, но, несмотря на всё это, вызов и обида яро сквозили во взгляде. Чонгук приблизился к Сунан, положив на её спину ладонь, и наконец-то увидел, чем она занималась — обрабатывала множество мелких порезов на руке, прижимая к ним ватные диски, смоченные в каком-то антисептике. Мужчина свёл брови у переносицы и зашипел сквозь зубы, будто порезы образовались на его руке, а не на руке Сунан. Ненадолго отойдя, он вымыл руки в кухонной раковине. Придвинув стул ближе к стулу девушки, Чонгук сел рядом и протянул ладонь со словами: — Давай, помогу. Сунан только поджала губы и вздёрнула бровями, но разумеется, не стала вкладывать свою руку в его, что неудивительно. Мужчина выпрямился и перехватил ватный диск из пальцев жены, которым та собиралась в очередной раз обработать порезы. Скорее всего, она получила их случайно в ходе своего безумства из-за очередного отсутствия Чонгука. Но он сам совсем не считал себя в этом виноватым. Тем не менее такое положение дел ему не нравилось. Выглядело слишком плохо. Так, будто Еннэ могла быть права насчёт его жены и будто той действительно нужна помощь специалиста в области психологии. Месть Чонгука касалась сугубо морального состояния Евон и, как следствие, Сунан. Но мужчина ни в коем случае не желал нанести кому-то из них физический урон. — Обработаем и забинтуем, но после всё равно нужно съездить к врачу, — сказал Чонгук. — Зачем? — как-то устало и раздражённо, спросила Сунан приглушённо. — Если ты не понимаешь зачем, то нужно записать тебя не к одному, а к двум врачам, — с некоторой строгостью отозвался мужчина, откладывая вату и оставляя руку Сунан, чтобы ранки подсохли до того, как он наложит бинт. — Не делай этого, окей? — попросила девушка, сквозь голос которой всё ещё пробивалась внутренняя дрожь. — Чего именно? Не везти в больницу? — уточнил Чонгук. — Не делай тут вид, будто тебе не всё равно, что со мной, моей рукой и моей головой… Между ними повисла недолгая тишина, во время которой Чонгук внимательно рассматривал лицо Сунан. — Снова начинаешь… — Уходишь, не удосуживаясь ни предупредить, ни объясниться после. — Я думал, мы это уже проехали, — невозмутимо отозвался Чонгук. — Мне каждый раз одно и то же тебе говорить? — Сунан промолчала в ответ, сказать на это ей было нечего. — Я принимаю тебя за взрослого ответственного человека, за которым не нужен присмотр. Но оказывается, ты настолько не в состоянии себя контроливать, что уже сама себе наносишь травму. Чонгук привычно перешёл в наступление, сверля её строгим взглядом. Сунан подняла глаза и посмотрела на него исподлобья. Немного съёжилась, почти незаметно, видимо, немного пристыдившись своей импульсивности. — Ты не вывозишь меня, детка, а говорила, что тебя всё устраивает. — Устраивало, — бросила Сунан. — Секс с другими женщинами? Пожалуйста, — она пожала плечами. — Разве я не пошла на уступки? Разве я не принимала тебя таким, какой есть?! — девушка махнула руками, растопыривая пальцы и тут же щурясь из-за жжения в порезах. Тем не менее боль не сильно волновала её сейчас. Она едко смотрела в глаза Чонгука. — Да, дорогой, Пак Еннэ мне сказала. Я знаю, что ты сделал. И теперь я не могу верить тебе, когда ты говоришь, что исчезаешь на работе. Сколько ещё сучек ты трахнул без моего согласия? — Еннэ исключение, — более, чем просто спокойно ответил Чонгук, снова перехватывая руку жены, решая всё же забинтовать её поскорее. — И ты изначально против не была. Против была только она, — молодой человек едва заметно улыбнулся. — Ты издеваешься надо мной, — проведя по волосам второй рукой, выдохнула она, прикрывая глаза и успокаивая внутренний порыв вырвать самой себе клок волос. — Нет, Сунан. Издеваешься над собой ты, — твёрдо проговорил он с расстановкой и не спеша, как для душевнобольной и плохо понимающей. — Ты знаешь, что мне мало простой жизни. Мало одной женщины. Мало одного города. Мне скучно бывать в одних и тех же местах, общаться с одними и теми же людьми, делать одни и те же вещи день ото дня. — Да знаю я! — прервала его Сунан, вскрикнув и хлопнув ладонью по столу. — Но ты всё твердишь, что любишь меня, чёрт возьми! А сам даже не пытаешься измениться! Видишь, что мне больно и делаешь только хуже и хуже!.. — С хера ли я должен меняться, а? — на время остановившись и перестав разматывать бинт, спросил Чонгук, цедя слова через зубы. — Таким был твой план, да? Женить на себе, пообещать, что будешь принимать таким, какой есть, а потом постепенно слепить из меня какого-то сказочного долбоёба, которого ты там придумала в своей голове? Так может ты и не любила меня никогда? Любила какой-то несуществующий образ с моей внешностью? — Чонгук дал Сунан пару мгновений на ответ, но та сжала губы в тонкую линию и, отведя взгляд, молчала. Мужчина продолжил терпеливо забинтовывать её руку. — Тебе больно и хреново… Понимаю, но по крайней мере я всегда был с тобой честен, в отличие от тебя. Ты ведь и из себя пытаешься лепить то, чем не являешься. Делаешь вид, что не ревнуешь и что мой образ жизни тебе по кайфу, но на самом деле… — он качнул головой в бок, — …посмотри вокруг. Мне-е… кажется, что ты немного недовольна своей жизнью, — с явной иронией и сарказмом. — Не будешь же ты вот так всю жизнь? — неодобрительно покачивая головой, спросила Сунан. — А! Это уже твой запасной план, Сунан? Выждать до тех пор, пока мне не надоест и пока я не нагуляюсь… Нет, конечно, Су, — подняв брови, ответил он. — Я не собираюсь топтать этот мир до глубокой старости и полной импотенции. Надеюсь откинуться ещё до появления первых признаков. Возьму от жизни по максимуму и сольюсь. Нахрена жизнь без удовольствий и с кучей проблем со здоровьем? — Ты не говорил об этом раньше, — немного растерянно отозвалась Сунан. — А ты и не спрашивала, детка, — он причмокнул губами. — Кажется, намного больше тебя волновали свои планы и свои фантазии, которые далеки от реальности. В который раз Сунан ощутила беспомощность в споре с Чонгуком. Переговорить его было невозможно, он стойко стоял на своём и ловко уличал девушку в самообмане, пользуясь её эмоциональностью. В образовавшейся тишине Чонгук аккуратно завязал бинт на кисти Сунан и вздохнул, поднимаясь с места. — Поднимайся, мы едем в больницу, — сказал он, протягивая руку жене. Сунан не стала противиться и, приняв ладонь Чонгука, встала с места. Они направились к выходу молча и так же молча спустились вниз, сели в машину, пристегнулись и поехали. — Если я тебя не устраиваю настолько, что ты готова изрезать весь мой гардероб в моё отсутствие, помни, что мы всегда можем развестись или просто закончить отношения. Я не держу тебя. Да и сам брак мне никогда не был нужен. Он был нужен тебе, — произнёс Чонгук, когда они стояли на одном из светофоров. Несмотря на то, что он совсем недавно подытожил все их взаимоотношения, подчеркнул главное, достал на поверхность скрытое и ткнул этим всем ей в лицо, Сунан всё равно не хотела идти тем путём, что Чонгук ей предлагал. Не была готова к разводу, даже понимая, что для Чонгука это вовсе не преграда, вообще ничто. Для неё… это всё же что-то значило. До некоторых пор официальность брака давала ей какую-то гарантию и надежду. Но кажется в этих границах она находилась совершенно одна. Саму себя сковала цепями и ещё чему-то умудрялась радоваться. — Нет, я-я… Нет, — ответила Сунан наконец, делая глубокий вдох и будто бы закрывая для себя возможность раздумывать дальше. Она не верила Чонгуку. Не верила тогда, когда он говорил, что не изменится даже с возрастом. Сунан имела причины полагать, что каждый человек рано или поздно приходил к полному пересмотру своей жизни и ценностей. Только Чонгук ещё не достиг той точки, в которой начнёт задавать себе вопросы о том, почему его жизнь не приносила ему чувства удовлетворения. — И как ты собираешься… выносить мои исчезновения дальше? — тихим задумчивым тоном, спросил Чонгук, поворачивая автомобиль на парковку и одновременно ища глазами место, куда мог бы её поставить. — Прости, что сорвалась и испортила твою одежду, — сказала Сунан. Чонгук вышел из машины и, обойдя её, открыл дверь для жены. Подав руку, он помог ей выйти и захлопнул дверь. Оба не двигались с места, собираясь закрыть поднятую тему до того, как войдут в здание. — Не страшно, — отозвался Чонгук. — Я приведу мысли в порядок, — мелко покивав головой, сказала Сунан и правда так думая. Ей требовалось время, чтобы достигнуть какого-то решения в таком важном вопросе её жизни и брака. А ещё ей нужно было узнать побольше того, что ей рассказал Чонгук. Именно поэтому пока они ехали от дома к больнице, Сунан незаметно припрятала заранее заготовленный маячок в салоне чонгуковой машины.