Максималист

Приглушённый свет в уборной одного местного ресторанчика равномерно освещал лицо Еннэ, замершей перед зеркалом. Она слегка приподняла подбородок, будто хотела рассмотреть что-то на шее, и скептично изогнула брови. На самом деле на шее у неё ничего необыкновенного не появилось, как и на лице, просто девушка хотела глотнуть немного свежего воздуха перед тем, как с головой погрузиться на дно чонгуковой истории. То, что это было именно «дно», она почему-то не сомневалась. Сомнения Еннэ концентрировались в немного ином направлении. В направлении собственных решений и мыслей. Если раньше Пак первостепенно горела желанием докопаться до сути брака Чонгука исключительно ради возможной мести или исходя из элементарного рационализма, чтобы узнать, с кем она имела дело, то теперь Еннэ отдавала себе твёрдый отчёт в том, что ею в первую очередь двигал именно интерес. Этот момент её не пугал, отнюдь. Наоборот, девушка была рада, что голова её работала и продолжала анализировать происходящее с ней внешние и внутренние события с привычной трезвостью. Она не собиралась оправдывать дерьмовые поступки Чонгука по отношению к ней самой, хотя вполне могла понять, что им двигало. Наказать законным способом она его не могла по очевидным обстоятельствам, а наказывать своими руками больше не имела желания. Возможно, её злость остыла спустя время, хотя ранее эта эмоция в Еннэ была твёрдой и относительно стабильной. В любом случае, Пак не собиралась игнорировать свою тягу и интерес к молодому человеку. Ей хотелось прожить эти эмоции, несмотря на то, что в конце них Еннэ осознанно ожидала разочарования. В какой-то степени даже желала, чтобы это разочарование пришло, потому что только после него она сможет без сожалений удалить Чонгука из своей жизни. Сделав короткий, но решительный вздох, Еннэ официально перешагнула через черту с надписью START. Чонгук занимал столик у дальней стены помещения и задумчиво изучал меню. Они оба были сыты, но прийти в ресторан, но так ничего и не заказать, было бы странно. Посредине стола стоял аккуратный прозрачный чайник, в котором медленно набухали и расправлялись засушенные ранее цветы и листья растений. Заметив Еннэ, Чонгук освободил свои руки и сел удобнее, не отрывая наблюдательных глаз от лица девушки. Он задумчиво закусил губу, когда она приблизилась, глядя в ответ не читаемым взглядом. Выглядел озадаченным, а от того вёл себя нетипично. И всё же, такой Чонгук был намного лучше того, который постоянно тянул многозначительные улыбочки и болтал о сексе без умолку. — Я-я… взял ещё по десерту, — сказал он, — но есть его не обязательно. — М-м, — согласно промычала девушка, придвигаясь ближе. Несмотря на позднее время, помимо них в ресторане присутствовало ещё несколько компаний. Еннэ понимала, что разговор, который состоится между ними, не для чужих ушей, именно поэтому они отправились в более дорогое заведение, где посетителей было меньше. — Когда начнёшь? — спросила она с полуулыбкой, поставив локти на стол и сцепив пальцы в замок. — Не знаю, с чего начать, — улыбнулся Чонгук ей в ответ, после чего облизал губы и откинулся на спинку насыщенно-зелёного дивана. Еннэ пожала плечами и отвела от него взгляд, принимаясь рассматривать комнатные цветы, подвешенные к потолку, чьи стебли свисали над их головами. — Брак с Сунан не настоящий, — наконец проговорил Чонгук. — То есть, всё зарегистрировано по закону… и всё такое, но я женился на ней не ради того, из-за чего обычно женятся. Еннэ бросила на него простой взгляд и вздохнула, ожидая продолжения. — Я не охотник за чужим имуществом, если ты вдруг так подумала, — сказал Чонгук, иронично скривив губы в улыбке. Он подался вперёд и подвинул к себе ближе обе чашки, собираясь наполнить их чаем. — В самом начале мы составили контракт на случай развода. Согласно ему, каждый из нас остаётся при своём. Я настоял на этом. Заполнив на треть одну чашку чаем, Чонгук подвинул её к Еннэ, и принялся заполнять вторую. — Я не люблю Сунан. — Но тебе хватает выдержки жить с ней и играть роль её мужа? Наверное, оно того стоит… — Еннэ с иронией поджала губы. — Наверное, — отозвался Чонгук. — Так в чём вся суть? — устав слушать отступления, прямо спросила девушка и с интересом воззрилась на молодого человека, касаясь подушечками пальцев к своей чашке. — Суть… — Чонгук вздохнул, — в мести. Я хотел сделать больно человеку, который сделал больно мне, — без спешки рассказывал он. — И-и… этот человек не Сунан? — Не Сунан, — подтвердил Чонгук. Официантка приблизилась к их столу, словесно презентуя названия заказанных ими десертов, после чего осторожно переставила блюдца с подноса на поверхность стола. — Я не скажу тебе, кто это, — продолжил Чонгук, когда официантка удалилась, и растянул губы в широкой обаятельной улыбке. Еннэ подняла брови в деланном удивлении, тем не менее в выражении её лица сквозила то ли шутливость, то ли игривость. — Пока что точно не скажу. Может, потом, — с сомнением добавил Чонгук, радуясь настроению девушки. Быть может, это неплохой знак для него. Конечно же, Еннэ не могла не вспомнить о собственной мести. Насколько бы далеко зашла бы она, будь у неё по-прежнему столько желания свершить его? В Пак было мало настоящей эмпатии, а потому девушка вряд ли бы остановилась, пока не закрутила бы абсолютно все гайки в механизме мести. Пошла бы до конца, сожгла бы всё до тла… и плевала б на всех тех людей, которых бы случайно посекло искрами. Но поведение Чонгука каким-то невероятным образом сумело успокоить этот огонь. Подарить чувство контроля над ситуацией, вручить в руки власть над мужчиной, компенсировать былой поступок ощущением безопасности и реваншем. — Ты, оказывается, мстительный… — низким тоном проговорила Еннэ с лёгкой задумчивостью, даже не отдавая отчёта в том, насколько притягательным был её этот взгляд и голос. Глаза Чонгука сразу же скользнули к её губам, пока в голове взрывались яркие вспышки фейерверков от зашкаливающего влечения к Еннэ и желания к ней притронуться. Шумно выдохнув и скрипнув зубами, он облизал губы и поёрзал на месте, словно желая усесться удобнее. — И-и… как? Получается? — задала она вопрос, искоса глядя на него. — Мстить? — переспросил Чонгук, по-прежнему сильно отвлекаясь на девичьи губы. — Получается, — вернув взгляд к глазам Еннэ, утвердительно сказал он. Погрузив чайную ложку в прямоугольный десерт, молодой человек отправил кусочек себе в рот и отвернулся, принимаясь медленно жевать. Сладость была воздушной и лёгкой, но несмотря на это, мышцы на нижней части лица Чонгука выглядели напряжёнными, будто он жевал что-то твёрдое. Острая линия его челюсти привлекала внимание Еннэ и молодой человек, поймавший на себе её заинтересованный взгляд, улыбнулся. — Кайфуешь? — возвращаясь к разговору о мести, спросила девушка, растягивая слово. — Кайфую, — потакая её интонации, ответил Чонгук, продолжая наслаждаться тем, как воздушная масса таяла во рту, стоило лишь придавить языком. — И как давно? — Почти два года. Еннэ прыснула и хохотнула, отставляя горячую чашку на блюдце, чтобы не обжечься. Два года притворств! Невероятно! По видимому, удовольствие от мести компенсировало утраченное время, усилия и терпение с лихвой. — Никак не насыщусь этим ощущением… — объяснил Чонгук спокойно. — Могу представить, — вздохнув, отозвалась она со скепсисом, успокаиваясь и отпивая из своей чашки. Для Еннэ, ценившей своё время слишком высоко, два года казались невероятной тратой даже если требовалось наказать самых отпетых засранцев. — И до какой же точки ты собираешься дойти? — До какой точки? — Да, — подтвердила Еннэ. — Когда будет финалочка? Может… когда Сунан сорвётся и окажется в палате с белыми стенами? Тогда будет достаточно? — поведя плечами, предположила Еннэ, явно издеваясь. — Сунан? — удивлённо приподняв брови, переспросил Чонгук с улыбкой. — Это вряд ли. Всё, что я с ней делаю, она сама позволяет. — Именно поэтому я и думаю, что ей пора полечиться. — Еннэ, мне плевать, что ей пора, — подняв брови, заявил Чонгук честно, лишний раз желая подчеркнуть своё безразличие к официальной супруге. — Мне тоже плевать, — отозвалась Еннэ, пожав плечами. — Я о себе думаю и делаю выводы о тебе, — сделав акцент на последнем слове сказала девушка. — Сунан ничего тебе не сделала, чтобы заслужить такое. А что если… я тебе откажу? Обозлишься и станешь мстить? Быть может, навредишь моему брату, чтобы я страдала. Моя семья в опасности? Чонгук не смотрел на неё, но улыбался, отрицательно покачивая головой. — Нет, я больше не допущу такого, — произнёс с уверенностью и посмотрел на неё, как на глупышку, зря переживающую по пустякам. — Хм, не убедительно, — отозвалась Еннэ. — То есть, я могу сейчас передумать и без последствий уйти из твоей жизни? Получается так? — спросила она, склонив голову набок. Чонгук приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, и тут же закрыл его, не зная, как выразить свои мысли. Нет! Она не могла вот так взять и уйти, но и мстить бы он ей за это не стал. Хватит с него и одной такой аферы, в которую он сам себя втянул с головой. Молодой человек завис на некоторое время, смотря на Еннэ с шутливым прищуром, после чего наконец-то вынужденно проговорил мягким голосом на выдохе: — Да, так и получается. Я ничего тебе не сделаю. Еннэ перевела взгляд с одного его глаза к другому, после чего сказала: — Ну, тогда, пожалуй, я проверю твои слова, — сказала она, поднимаясь с места и выходя из-за стола. Правда Чонгук подорвался быстрее неё, обогнул стол и вырос у Пак на пути. Еннэ подняла ладони, чтобы оградить себя от его приближения, но тот приложил свои ладони к её и сжал пальцами. — Ты же обещала. Говорила, что без вранья, Еннэ! — напомнил он приглушённым тоном, сведя брови у переносицы и склонившись к её лицу, чтобы меньше посторонних слышали его слова. — Я рассказал тебе то, что вообще никто не знает, — с нажимом и явным укором. — В обмен на то, что ты будешь со мной. — Чонгук, — сказала Еннэ серьёзным холодным тоном, разрезая им нутро мужчины на части, заставляя грудину снова взволнованно вздыматься. Девушка медленно моргнула и снова открыла глаза, ловя напряжённый взгляд напротив, — я просто пошутила, — добавила она загадочным шёпотом, сдавливая садистскую улыбочку. Не сдержалась и тихо посмеялась с того, как самый настоящий испуг медленно стекал с лица напротив. Еннэ и шутки? Это было что-то совершенно новенькое для Чонгука, знакомого только с прямолинейностью Пак. Напряжение медленно отпускало Чонгука, но всё ещё не позволяло расслабиться. Подумать только, испугался того, что Еннэ больше не раздвинет перед ним ноги… Он бы от души посмеялся, если бы это было реально смешно. Чонгук сглотнул и шумно выдохнул, ненавязчиво двигая Еннэ обратно к дивану и неуверенно усмехаясь. Она не сопротивляясь села, наблюдая за тем, как он присаживался рядом, закидывая руку на спинку дивана и одновременно с этим своеобразно обнимая её за плечи. Видимо, для того, чтобы больше не переживать о её неожиданных «передумываниях» без права на исправление ситуации. Довольную улыбку Еннэ Чонгук особо не разделял, хотя был рад, что она в принципе ему улыбалась пускай и с нотками торжественного аккомпанемента. Ещё ни разу не сталкивался с такими сложностями по пути к постели и с такими издевательствами над своим желанием. Пак попросту вынуждала его выглядеть слабым и зависимым от её слов. Он прекрасно знал, как это всё работало. Меньше «любви» даришь — больше получаешь. И стоило лишь потерять интерес хотя бы ради видимости, и «стоимость» объекта грёз резко падала. Требования снижались, гонор спадал, появлялись сомнения в своей ахуенности. Чонгук не раз нагибал самоуверенных красоток, скармливая им их же методы. Но с Еннэ такой трюк не сработает — молодой человек был в этом не просто уверен, а убеждён. — Издеваешься, да? — задал риторический вопрос Чонгук в полтона и даже с какой-то лаской. — Кайфую, — исправила его Еннэ, глядя глаза в глаза, не боясь такого ничтожного расстояния между их лицами. Еннэ хорошо была видна ссадина на его губе, которую он периодически почёсывал костяшками пальцев. — Снова к Сунан сводишь, — понимая намёк, сказал Чонгук. — Не к ней, а к тебе, — снова исправила Еннэ. — Как долго ты ещё будешь кайфовать от мести? Чонгук облизал губы, как будто и правда задумался о сроках своих издевательств. — Кто знает? Когда перестану получать от этого удовольствие, тогда и отпущу её, — коротко ответил он. — И где мне взять гарантии, что со мной не будет так же? — А ты боишься, рыбка? — задал он вопрос с какой-то беспечной развязностью, протягивая руку к её волосам и пробуя их гладкость подушечками пальцев. — Я такой слабый перед твоими губами. Как можно такого бояться? Мне казалось, ты умеешь воспламенять одним взглядом и такие, как я, тебе не страшны, моя маленькая пиранья… Еннэ наблюдала за его лицом, пока он любовался переливом света на её прядях и нёс какую-то милую тошнотворную фигню. — Ну, хватит… — попросила она тихо. — Это не серьёзно. Чонгук вернул взгляд к глазам девушки и медленно растянул губы в улыбке. — Хочешь, чтоб серьёзно? — спросил он почти что шёпотом. — Желательно, — отозвалась Еннэ. — Тогда я скажу тебе на ухо, — проговорил Чонгук и в правду придав себе совершенно серьёзный вид. Еннэ нахмурилась, но кивнула, позволяя ему заправить её волосы за ухо и склониться к себе ещё ближе. Внезапно обхватив лицо девушки, Чонгук высунул язык и медленно облизал её ушную раковину. Еннэ вздрогнула и громко ахнула, тут же пытаясь избежать приятной щекотки. Принялась ежиться и вжимать шею в плечи, хватаясь за руку Чонгука, одновременно с этим издавая тихое милое пищание. Последний раз вобрав в рот мочку уха Еннэ, Чонгук с причмоком её отпустил, принимаясь добродушно смеяться с того, как она поспешно выхватила салфетки со стола и принялась активно стирать с себя чонгуковы слюни. Наверное, уже догадывалась, что будет вся в них, когда он разблокирует доступ ко всему её телу. Щёки её сильно разрумянились, да и глаза как будто слегка «опьянели». Ещё бы, ведь влажный язык творил чудеса с такими эрогенными зонами, как эта. А Чонгуку уже не терпелось скорее завершить все «серьёзности» и приступить к самому вкусному. — Я удовлетворил твой интерес насчёт брака? — спросил он чуть позже, собираясь прикончить своё пирожное. — Немного, — вздохнув, отозвалась Еннэ, всё ещё чувствуя, как щёки её горели, а соски под бюстгальтером болезненно напряглись. — Но этого достаточно… пока что. Она подняла глаза на Чонгука, с аппетитом поедающего десерт. Заметив её взгляд, он протянул ложку с кусочком сладости и ей, ожидая, что Еннэ ещё долго будет морщить нос и кривить губы в попытке отсрочить крах собственной обороны. Но к его приятному удивлению Пак не стала делать ничего такого. Вместо этого она потянулась к предложенному десерту и, приоткрыв рот, приняла угощение с его рук. Без стеснения. Будто Чонгук всегда кормил её. До дома они добрались в относительной тишине, хотя путь на машине занял какие-то пару минут. Оба думали об одном и том же, но молчали, хотя могли бы об этом поговорить. Чонгук не мог отделаться от фантазий и визуальных картинок близости с Еннэ. Они преследовали его, даря то нарастающее, то убывающее напряжение в паху. Еннэ же никак не могла проветрить голову после сводящей с ума ласки чонгукового языка по её ушной раковине. Всё после этого казалось не таким, как раньше. Звуки стали приглушённее, зрение — более размытым, а каждое соприкосновение с Чонгуком отзывалось яркими вспышками в солнечном сплетении и приятной пульсацией в висках, отчего все вышеперечисленные симптомы усиливались. Хотелось раствориться, словно сладкая вата под слепящими лучами солнца. Еннэ ни на чём не могла сконцентрироваться, а потому молчала, моргая в окно, как глупая кукла. — Ты вернёшься завтра с нами в Сеул? — разрезал тишину Чонгук, глядя на девушку с очевидной надеждой. Он заглушил автомобиль, но не спешил выходить из салона наружу. — Нет, езжайте без меня, — сообщила Еннэ, слегка подрагивающим напряжённым голосом. — Можешь приехать за мной в конце каникул. Я тебе напишу. Тон девушки показался Чонгуку донельзя прохладным. — М-м-м!.. — промычал он так, будто ему только что дали кулаком в живот, после чего откинулся на спинку кресла и запрокинул голову назад. — Что?! — Ты издеваешься… нет, ты реально кайфуешь от этого, да?! Ха-ха-ха! — он громогласно рассмеялся сам с себя. — Да в чём проблема? — с наездом повысив голос, спросила Еннэ, разворачиваясь к Чонгуку всем корпусом. Разлепив глаза и слегка подавшись вперёд, он объяснил: — Я сдохну от спермотоксикоза, рыбка, — проговорил почти серьёзно, нежно сжав колено девушки своей ладонью. Еннэ громко цокнула, пихая его в бок. — А тебе прям и трахать больше некого, — прошипела она, выходя из машины. — Но я хочу тебя, а не кого-то… — высунувшись из авто, заявил Чонгук и тоже вышел на улицу. Здесь было темно, хотя на заднем дворе, где располагались столы, всё ещё тускло светились фонарики. Еннэ прошла через сад по каменистой дорожке, слыша, как Чонгук шёл следом. Родители девушки однозначно ещё не спали, ожидая, когда вернётся дочь и её… парень. Следовало показать ему его спальню, ванную комнату и-и… полюбопытствовать о том, как прошёл их разговор. — У нас же свободные отношения, — напомнила Еннэ. — Вот и реши как-нибудь свою проблему, — с лёгким раздражением бросила она, хотя раздражение было обусловлено её возбуждением и постоянным трением рядом с триггером её желаний. Возможно, она была бы и рада отключить голову, потакая желанию своего тела, но здесь этого делать не следовало. Всему своё время. Еннэ приблизилась ко входной двери и обернулась всем корпусом к приближающемуся Чонгуку. Она стояла на самом краю каменного помоста, тогда как мужчина оставался стоять на садовой тропинке. Из-за этого их лица были почти на одном уровне. — Я обещала маме и папе, что пробуду здесь до конца каникул и помогу им с ресторанчиком, — без раздражения, спокойно объяснила Еннэ, слегка жестикулируя. — Обещания нужно выполнять, — согласился Чонгук, хотя осознавал, что это ему обойдётся мучительным ожиданием встречи с Пак. — Тогда и я пообещаю кое-что, ладно? — спросил он с затаённой улыбкой в уголках губ. Глаза уже привыкли к темноте, потому Еннэ вполне могла различить черты лица Чонгука и его мимику. — Попробуй, — тихо ответила она, наперёд зная, что такая сладкая интонация его голоса могла вести только к интимным темам. Её пальцы, будто бы просто пробуя на ощупь, коснулись мужских надплечий, слегка поглаживая. — Когда ты вернёшься, я обещаю, что не выпущу тебя из своей кровати, пока не получу компенсацию за все мучения, которые я прочувствовал по вине твоей аппетитной задницы. Руки Еннэ уверенней легли на плечи Чонгука, не обнимая, а будто просто используя их, как удобную опору. Девушка прогнулась вперёд, прижимаясь грудью к груди мужчины, давая явный намёк на поцелуй перед сном. Долго ждать действий от Чонгука не пришлось. Веки его прикрылись и взгляд быстро заволокло дымкой мягкого возбуждения. Разомкнув губы, он с придыханием припал к губам Еннэ, нежно скользнув ладонью к её затылку. Уже на данном этапе понятия не имел, как будет возвращаться в реальность и остывать, так ничего не получив от Еннэ кроме поцелуя. Вторая рука Чонгука огладила поясницу девушки на открытом месте между штанами и кофточкой. Осторожно пробиралась пальцами под ткань и возвращалась обратно. Обнимая прижимающуюся к нему Еннэ, Чонгук чувствовал жар и отзывчивость её тела. Пусть и сдержанно, но Еннэ вся льнула к нему, нуждаясь в чём-то большем. В более крепких объятиях, более откровенных ласках, более ярких ощущениях… Тихие страстные вздохи, смешавшиеся с влажными звуками поцелуя рождали цепочку взрывоопасных желаний, грозивших разрыву грудной клетки от невозможности дышать ровно, как прежде. Рука Чонгука опустилась ниже, к ягодице Еннэ. Мягко сжав, прочувствовал её упругость и мягкость. Прижал к себе ближе с мыслью о собственничестве. Свет у двери вдруг зажёгся, освещая порог, целующихся Чонгука с Еннэ и часть маминого сада. — Блять… какого хера?.. — раздался шипящий голос Чимина, заставшего всю эту картину собственными глазами. Он слышал, как подъехала машина, но не понимал, почему в дом так никто и не зашёл, поэтому пошёл взглянуть, где застряла его сестра со своим… парнем. Чонгук и Еннэ прервали поцелуй, взглянув друг на друга возбуждёнными и слегка растерянными глазами, незапланированно фиксируя этот бесхитростный момент с настоящими чувствами. — Вообще-то я здесь стою! И вижу, как твоя рука лапает задницу моей сестры. Имей совесть, Чон! Несмотря ни на что, Чимин говорил приглушённо и как-то задушенно. Если честно, эта картина проехалась по Паку скоростным поездом, оглушая гулом и ослепляя ярким прожектором. Лучше бы и не видел этого никогда. Он чувствовал себя лишним и понимал, что ему не нужно было вмешиваться, но парень по инерции вмешался. Чонгук выглянул из-за головы Еннэ, невозмутимо смотря на Чимина, но руки не убрал. — Она не только твоя сестра, но ещё и моя девушка, — метко и спокойно подметил Чонгук. Молодой человек выглядел так, как Пак его и представлял в моменте первой встречи: ненасытным и блядским. Но, чёрт возьми, если раньше его руки были развязаны, то сейчас Чимин чувствовал себя совершенно недееспособным. А всё потому что сестра обнимала Чонгука, позволяя ему трогать себя без последствий для здоровья… Она полуобернулась к брату с таким выражением лица, будто не понимала, в чём суть его претензии. И правда, это ведь он сам привёл Чона сюда, никто его не принуждал. — Чимин… — начала она, расцепляя руки, которыми обнимала Чонгука, — как видишь, мы помирились… — И закрепляем перемирие, — с улыбкой отозвался Чонгук, немного раздражая своим счастливым видом Чимина. Пак скривился в гипертрофированной улыбке, отвечая парочке: — Не могли закрепить где-нибудь не здесь? — возмутился он, сдаваясь, но тут же подумал, что это прозвучало слишком двусмысленно, но ничего такого ввиду не имел. Он открыл дверь настежь и кивнул, пропуская парочку внутрь. Чимин посмотрел на Еннэ, чувствуя, что с этих пор сестра начнёт отдаляться от него, даже если сама того желать не станет. Она и так отдалялась: училась в другом университете, имела друзей, которые не были друзьями Чимина. Их пути всё больше расходились, и это было нормально. В принципе, Пак всегда знал, что что-то такое обязательно случится, что рано или поздно они обзаведутся парами и будут меньше общаться вместе. То, чего Чимин боялся, случилось, и теперь ему оставалось бояться только за Еннэ. Привычная небрежность по отношению к ней, его мелкой прилипале, уже медленно начала трансформироваться в трепетное желание о ней позаботиться, хотя проявлять очевидную заботу Чимин не умел. Что-то внутри подсказывало, что как раньше уже нельзя. Она повзрослела. И на фоне чонгуковых ухаживаний, привычное поведение Чимина будет выглядеть идиотским и детским, а осознанно отталкивать от себя сестру ему совсем не хотелось.