Максималист

Вечерело. Небо окрасилось в нобычайно-яркий алый оттенок так, будто кто-то небрежно, но щедро размазал кистью краску по холсту. Красный мягко ложился на провинциальный городок, расположившийся на равнине. Отсюда, с возвышенности, где находился отчий дом Пак Еннэ, центральная часть города была видна, как на ладони. А вот храмовый комплекс, к которому ежедневно съезжалось множество людей, располагался ещё выше. Именно из-за него эту часть города когда-то давно было решено оставить в первозданном виде. Государство выделяло деньги для реконструкции традиционных домов, различных построек и дворов, чтобы как можно более точно передать аутентичность прошлых времён и народного быта. Внутри же эти дома, правда, не имели ничего общего с традициями. Хозяева уже давно обустроили их для комфортной и современной жизни. В них был проведён интернет, стояли кондиционеры, современные системы отопления и вентиляции. Ещё до того, как родители Еннэ перестроили свой дом и открыли традиционный ресторанчик, к ним часто захаживали туристы. Кто-то хотел просто взглянуть на архитектуру дома и обустройство территории, кто-то желал сделать фото на память, а кто-то действительно считал, что все эти традиционные домишки являлись частью своеобразного музея при храмовом комплексе. Гостеприимные жители этой части городка нередко угощали туристов обычной домашней едой, приглашали к себе и даже баловали рассказами о том, «как было» раньше. Кто-то додумался сшить традиционные корейские одежды и предлагать людям примерить их ради фото, видео или просто ради новых впечатлений. Разумеется, за определённую плату. Кто-то занялся созданием сувениров и ювелирных изделий, а кто-то — гончарным делом. Ну, а семейство Пак открыло прекрасный вместительный ресторанчик, реконструировав одну часть своего дома под зал для гостей и расширив кухню. Со временем и во дворе появилось несколько площадок, на которых располагались типичные деревянные столы и скамьи. Расположившись здесь под тенью широких ветвей деревьев, растущих тут с давних времён, под приятное пение мелких птиц, люди с удовольствием вкушали приготовленные блюда и закуски, крепкую домашнюю выпивку, собранный вручную чай из полезных трав, одновременно с этим любуясь прекрасным видом с возвышенности. Еннэ с задумчивостью поглядывала вниз, где на нижней площадке для гостей резвились двое детишек, пока их родители наслаждались десертом и горячим чаем. Скорее всего, они были последними посетителями на сегодня. Туристические автобусы начнут курсировать только завтра, межгородские вскоре окончат свои рейсы, да и сам храмовый комплекс вот-вот закроется для посетителей. Сцепив пальцы вместе, девушка подняла руки вверх, подтягиваясь и разминая напряжённые мышцы. Укороченная кофта льняного оттенка, сшитая по мотивам национальных нарядов, подпрыгнула ещё выше, обнажая проступившие волны рёбер, а широкие рукава съехали вниз, оголяя руки до локтей. Еннэ ощутила внезапное прикосновение чужих рук к своим незащищённым бокам, из-за чего резко дёрнулась и увильнула от контакта, крутнувшись вокруг своей оси и отступив. В спину врезались твёрдые деревянные перила, ограничивая её дальнейшие движения. Чонгук!!! — шок из-за осознания того, что видела перед собой именно его, не надолго отразился на лице Еннэ. По телу в мгновение прошёлся сильнейший импульс, после чего скопился на кончиках её пальцев и в коленных чашечках. В глаза бросилась рана на его губе и мелкие ссадины на шее и скуле. Наконец, Пак медленно выдохнула весь воздух, затаившийся в лёгких через вытянутые трубочкой губы. — Так и по морде недолго получить, — растянуто сказала она с нервозным укором и ленивой интонацией, слегка прикрывая глаза. — Как-то до этого ты так и на дошла, рыбка, — отозвался Чонгук, ненавязчиво сокращая образовавшееся между ними расстояние. — Твой папа сказал, что ты здесь, — добавил он, коротко кивнув в сторону её дома. Замешательство в выражении лица девушки было едва заметно, тем не менее, Еннэ сложно давалось скрыть ощущение своего проигрыша. Чонгук с удовольствием охватывал взглядом её трепещущие ресницы. «Бо-о-оже, ты и правда совсем не ожидала меня здесь увидеть,» — думал молодой человек, предвкушая раскрытие своих дальнейших козырей. — Даже твои родители удивились не так сильно, как ты, крошка, — сказал Чонгук. Еннэ закатила глаза, выдыхая через нос, но позволяя ему приблизиться. — Ты оказался самой настоящей занозой… — бросила она и поджала губы, безэмоционально расслабляя брови и веки, когда Чонгук провёл костяшками пальцев по её щеке. — Пусть так, — согласился он, легко улыбаясь. — Зато твои предки без сомнений поверили, что я твой парень. — Как думаешь, кому они поверят больше: тебе или мне? — с лёгким вызовом спросила девушка, складывая руки под грудью. — Мне, — ответил коротко и твёрдо, после чего довольно улыбнулся. Пак просто ещё не знала, что связалась с самым настоящим профессионалом в этом деле, умеющим жонглировать самыми сложными человеческими характерами и выкручиваться из самых неблагоприятных обстоятельств. Еннэ вздохнула и увернулась от Чонгука, намеревающегося поцеловать её в щёку. Обойдя молодого человека, она стремительно направилась к дому, пока молодой человек неторопливо следовал за ней, наслаждаясь видом сзади, её уверенной сексуальной походкой, талией, визуально казавшейся ещё тоньше из-за широких штанов. Девушка поднялась на каменный помост ханока и, оставив у входа свои громоздкие дутые шлёпки, вошла внутрь, сдвинув рукой штору от москитов и прочих насекомых. Пройдя через зал, которым в летнее время практически не пользовались, она оказалась у входа на кухню, где её мама неспешно наводила порядок в конце рабочего дня. — Мам! — требовательно и с долей детского возмущения окликнула её Еннэ, резко остановившись и повернув голову в сторону приближающегося Чонгука. — Этот человек не мой парень. Он врёт! Женщина с аккуратно собранными в низкий пучок волосами, выглянула из-за открытой дверцы одного из шкафчиков и на несколько секунд застыла в немом удивлении. — Еннэ, — с долей осуждения и растерянности, начала она, отложив свои дела, — перестань издеваться над мальчиком, — попросила она сдержанно, видимо, не желая поднимать голос при гостях. — Каким ещё «мальчиком»? — сощурив глаза и скривившись, переспросила Еннэ, покосившись на Чонгука. Он стоял к ней лицом, оперевшись о косяк двери, но так, что госпоже Пак был виден лишь его профиль, и сдержанно улыбался. Ах, да, её мама вполне могла воспринять кобелину Чона за мальчика с высоты своего возраста. И Еннэ повторно просканировала его взглядом, пытаясь увидеть тоже самое. Но было сложно отложить в сторону уже сложившееся восприятие. И вообще… она никак не понимала, как так вышло, что мама поверила внезапно объявившемуся чужаку и встала на его сторону. — Еннэ, давай не сейчас, хорошо? — ласково попросил её молодой человек, протянув руку, чтобы приобнять. Еннэ смерила его ледяным взглядом и отступила, не позволяя себя трогать. Госпожа Пак подошла ближе, на ходу развязывая передник на своей пояснице. — Он прав, Еннэ. Что бы у вас там не произошло, не стоит убегать от разговора, — спокойно и наставительно произнесла она. — Ты уже взрослая, пора и вести себя соответственно. — Мам, — позвала её дочка, поднимая брови, — ты веришь ему, но не веришь мне? Я же говорю, он вообще мне никто. — Это ты сама так решила, — понимающе сказала госпожа Пак. — Но вот твой парень с этим не согласен. Если разрываете отношения, то расставьте все точки, чтобы каждый из вас мог смириться и жить дальше. Мама с дочкой ещё несколько мгновений пристально смотрели друг на друга. Еннэ осознавала, что спорить с ней было бесполезно. Стоило смириться с ролью обиженной вредной девчонки, которую на неё повесил Чонгук. Еннэ перевела глаза на него, слегка перемещаясь и опираясь спиной о косяк двери. Она смерила его самым убийственным из своих взглядов, не скрывая этого от мамы. — Даже у меня вся шерсть дыбом встала… — отец Еннэ внезапно показался в поле её зрения, демонстрируя неловкую улыбочку. — Не обижайся, моя маленькая рыбка, — отозвался он, тем самым привлекая дополнительный интерес Чонгука, — мы с твоей мамой привыкли к тому, что защищать нужно кого-то от тебя, а не тебя от кого-то. После этих слов, сказанных в шутку, он посмотрел на Чонгука и подбадривающе похлопал того по спине. Господин Пак облизал губы, испытывая желание сказать что-то ещё и конкретно ему, но сдержался, возвращая своё внимание к дочери. — Дай парню шанс, неплохой ведь, — заявил он, почесав свою слегка отросшую козлиную бородку. — Вот и я о том же… — проговорила госпожа Пак. — А вы его сколько лет знаете? — полила сарказмом Еннэ. — Ну… по крайней мере, внешне Чонгук кажется хорошим и милым парнем, — исправила слова супруга госпожа Пак. — А вот ты совсем забыла о посетителях, Еннэ, — напомнила женщина. Поджав губы, Еннэ продолжала сверлить торс Чонгука, скрытый под белоснежной футболкой оверсайз, в которой вполне могли вместиться ещё два таких же Чонгука. — Что ты сделал с моими родителями, мистер? — задала она риторический вопрос, после чего оттолкнулась от косяка и так же стремительно, как пришла, удалилась обратно. Уходя, она ещё вполне могла расслышать папин приглушённый голос, успокаивающий Чонгука, что уже даже не удивляло, но ещё подбешивало.

***

Разумеется, помимо родителей Пак, на благо семейного дела трудились и местные наёмные рабочие. Однако по прибытию к ним неожиданного гостя в виде Чон Чонгука, госпожа Пак отпустила всех по домам. У их дочки были отношения! И Чонгук нравился им ещё заочно. Кем бы он ни был, заслуживал крепкого рукопожатия за стойкость и несгибаемость. Убрав на улице и протерев все столы, Еннэ вернулась в дом. Демонстративно безразлично она прошла мимо папы с Чонгуком, устроившихся в зале за одним из столов, и проследовала дальше, ко второй части ханока, где находились личные комнаты. Но мамы нигде не было видно. Еннэ вышла на другую сторону территории, туда, где находился так называемый внутренний дворик ханока с аккуратными низкими хозпостройками, с дровами, заготовленными для ондоли. Вот только версия традиционного двора семьи Пак была намного более идеальной, чем могла бы быть в действительности. Тут располагалось несколько аккуратных дорожек, состоящих из плоских крупных камней. Дорожки эти петляли между хвойной растительностью, насыщенно-зелёными кустарниками рододендрон и каких-то низкорослых цветов и растений. Всё это на фоне деревянных стен ханока, его изогнутой крыши, состоящей из внушительной черепицы невероятно качественной работы с узорами по всему периметру кровли и её рёбер, выглядело волшебно. Мама стояла посреди центральной тропинки со шлангом и поливала свой сад. Заметив движение краем глаз, она посмотрела на дочь и улыбнулась. — Пожалуйста, подготовь стол на улице, Еннэ. Думаю, будет уместно устроить сегодня праздничный ужин… — По какому поводу? — пожав плечами, перебила Еннэ слова матери. Госпожа Пак поджала губы, неодобрительно промычав, и ответила: — Не нужно перебивать меня, Еннэ. Сегодня впервые за долгое время вся семья в сборе. Мы с папой считаем этот день особенным. Не успела девушка задать вопрос о Чимине, как со стороны дороги донёсся нехарактерный для здешних мест гул мотора машины. Еннэ нахмурилась так же, как и её мама переводя взгляд в сторону, откуда доносился звук. — Вот и брат твой вернулся, кажется, — с неким скепсисом в тоне отозвалась госпожа Пак и поджала губы. Голос матери заглушил шум скольжения шин по мелким камням у обочины дороги, после чего уже знакомая красная машина слишком резко притормозила и медленно продолжила свой ход, въезжая на территорию дома. Еннэ даже рот приоткрыла, заметив Чимина за рулём чужого автомобиля. И то, что у брата не имелось прав на вождение, волновало её сейчас меньше всего. Она просто стояла, сдвинув брови у переносицы и наблюдала, как неряшливый братец выскакивал из салона на землю, растягивая широкую белоснежную улыбку и просто светясь от восторга. Он заблокировал автомобиль, закусывая губу, и мелкой трусцой поспешил к маме, чтобы снова обнять и поцеловать в щёку. Еннэ скривилась и прищурила глаза, замечая явные перемены в Чимине. Его зубы… белые, чёрт возьми! Похоже, он неусыпно полировал их зубной отбеливающей пастой. А причёска… немного изменённая, свежая, стильная. Одежда — чистая, глаженная и новая. Еннэ могла поклясться, что от него даже пахло, а не несло ядерной смесью пота, еды и дешёвого одеколона. — Привет, прилипала, — подмигнув её кислому выражению лица, поздоровался Чимин. — Сюрприз! Если раньше Еннэ была бы рада таким разительным изменениям, то сейчас, понимая, кто именно стал их катализатором, девушка ощутила внутренний протест и неприятие. Зато теперь стала ясна последовательность действий Чонгука, приведших его к ней. Судя по разукрашенному лицу Чона, кулак Чимина всё же к нему прикладывался. А значит, несмотря на всё это, мистеру Трах-трах удалось как-то расположить её брата к себе. Брат открыл ему путь к дому их семьи, а затем и познакомил с родителями, представив, как парня Еннэ. Неудивительно, что собственному сыну они поверили. После мамы Чимин приблизился к сестре. — Зачем ты притащил его сюда? — приглушённо поинтересовалась она у брата, хотя, что в последнее время случалось всё чаще, уже заведомо не видела смысла ни в вопросах, ни в ответах. — Он попросил, — разведя руками и хлопнув ими себя по бокам, ответил Чимин. — Приручила человека и свалила? И было бы из-за чего… — скептично добавил парень. Еннэ, кажется, была единственной, кто не ведал, из-за чего же она уехала по версии Чонгука. Девушка иронично приподняла бровь. Эта всеобщая уверенность в том, чего на самом деле даже не существовало, начала её забавлять. Покачав головой, девушка улыбнулась и закатила глаза. «Не страшно. Всё это не страшно и паниковать не из-за чего, — внезапно осознала Еннэ. — Да вообще пофиг.» Что бы там не наплёл Чонгук её родственникам, её саму ему обмануть не получится, ведь она-то прекрасно знала, что он не тот, за кого себя выдавал. Знала, что он не втянет Чимина в свою компанию, ведь в таком случае Чонгук не сможет продолжать жить свою развязную, блядскую жизнь, а брак с Сунан так и вовсе скрывать станет максимально накладно. Можно было вообще не вмешиваться и подождать, пока Чон где-нибудь да проколится, после чего ни один из её родственников не захочет видеть его рожу рядом с Еннэ. После подобных выводов девушке удалось расслабиться и отпустить ситуацию. Она даже испытала некое удовольствие от осознания того, насколько же Чонгук мучился во время её отсутствия, раз решился разыграть этакий грандиозный спектакль, лишь бы добраться до неё. В самом деле… следовало просто сходить за поп-корном и подарить ему бутафорскую статуэтку Оскар за лучшую актёрскую роль. — Чимин, помоги сестре с ужином. Я сейчас тоже подойду. — Пойдём, прилипала, — приобняв за спину, мягко сказал Чимин, уводя Еннэ ко входу в дом. — Ничего без меня сделать не можешь, да? — А ты, я вижу, в моё отсутствие научился стирать и гладить, — заметила девушка со скепсисом. От Чимина и правда пахло очень приятно. Непривычно. Брат отправился в ванную комнату, чтобы вымыть руки после дороги. Еннэ же, заглянув на кухню и прихватив с собой пять деревянных дощечек, служивших подставкой для тарелок, отправилась на другую сторону двора. — Теперь то понятно, почему она примчалась домой ни с того, ни с сего, — донёсся ещё издалека приглушённый отцовский голос. Еннэ замедлила свой шаг, стараясь идти тише. В отсутствие посторонних шумов, акустика в их доме была прекрасной, а оттого даже шёпот мог легко доноситься в противоположную часть дома. — Так же их с братом сюда никакими десертами не заманишь. От тебя удирала, видимо, — голос папы изменился, и Еннэ, даже не видя его, знала, что тот сейчас улыбался, — а если удирала, значит зацепил ты её. Я знаю, что говорю, поверь… Девушка перестала скрывать своё приближение, из-за чего шумно вошла в зал, бросая не читаемый взгляд на двоих мужчин. Между ними стояла небольшая бутылка домашнего якчу, два стакана и несколько закусок в глубоких пиалках. Лапуля Чонгук тянул искреннюю обаятельную улыбочку. Наверное, не мог нарадоваться, как ему так повезло, что Еннэ даже в глазах собственной семьи выглядела хладнокровным терминатором. Наверняка папа уже успел рассказать о всех тех случаях, когда им с мамой приходилось извиняться перед другими людьми за грубость дочери. Всё же… она не с рождения умела правильно вести себя в обществе и ей так же, как и всем, приходилось учиться этому не только в теории, но и на собственных ошибках. — Что расселся? Иди сюда, будешь помогать, — претензионным тоном Еннэ обратилась к Чонгуку. Тем не менее, её папа тоже засуетился, решив, что она говорила именно с ним. Чон сдавленно улыбнулся, тоже замечая реакцию господина Пака. — Да ты тут всех в страхе держишь, любимая, — шутливо подметил он, царапая последним словом ушную раковину Еннэ. Господин Пак и Чонгук рассмеялись. Ей богу, как двое единомышленников, наконец-то нашедших друг друга. Девушка же невозмутимо вышла на улицу, направляясь к одному из столов, расположенному как раз под ветвями плодового дерева, растущего за деревянной оградкой. Чонгук нагнал Еннэ на полпути и осторожно забрал у неё подставки. — Ужинать будем вон там, — указала она, ощущая какой-то диссонанс от того, что в её вселенную домашнего очага вдруг втиснулся человек из совершенно иного мира. Ещё страннее было то, что этот инородный человек так замечательно вписывался в окружающую атмосферу семейных ценностей и простой жизни. На улице стремительно темнело, потому Еннэ неторопливо вернулась в дом, где включила уличное освещение. Благодаря этому традиционные красные фонарики осветили территорию семьи Пак приятным мягким свечением, а ветви хвойных и плодовых деревьев зажглись множеством мелких огоньков. Атмосфера изменилась в одно мгновение. Не торопясь и переговариваясь между собой, присутствующие неторопливо выносили на улицу блюда с едой, салфетки, выпивку, стаканы… Чонгук легко и быстро влился в происходящую вокруг него идиллию, неловко крутился вокруг Еннэ с провинившимся видом, отзывчиво и открыто реагировал на обращения к нему, улыбался широко и совершенно бесхитростно. Можно было даже поверить, что у него за спиной не имелось ножа, на лице — маски, а под кожей — только одна единственная личность. Тем не менее, какой бы манящей не была картинка, какими бы радушными не были с ним её родственники, Еннэ по-прежнему бросала на Чонгука пристальные, пропитанные неким превосходством, взгляды, будто молчаливо напоминая о том, что он здесь совершенно никто и ей об этом прекрасно известно. Чонгуку напоминание и не требовалось, он прекрасно выучил этот урок ещё с Евон. Он — тот, кого можно было с лёгкостью вырезать, как аппендикс, не навредив целостности организма — чужой в этой семье, да и в любой другой тоже. Был и будет. Глаза Еннэ да и её поза об этом громко говорили. Чонгук с этим и не спорил, да и не просил от Еннэ чего-то серьёзного. Ждал только принятия с её стороны и взаимного секса, граничащего с гибридной дружбой. Он ей не враг и ничем не угрожал её семье. Молодому человеку хотелось донести эту истину до Еннэ, чтобы ослабить девичью оборону. — Я помогу прибраться, — бодро заявил Чимин, когда неторопливый растянутый ужин пришёл к своему окончанию. — Тогда и я… — начал было Чонгук, но не договорил, так как Еннэ дёрнула его за футболку, заставляя сесть обратно на скамью. Присутствующие воззрились на неё, ожидая объяснений её действию. — А ты пойдёшь со мной, — исправила его Еннэ и повернулась лицом к матери. — Мы прогуляемся, мам. Нам ведь нужно кое-что… обсудить. — Конечно, — покивала госпожа Пак, — прогуляйтесь. А мы пока выпьем чаю и подготовим место для Чонгука, — одобрительно проговорила она. Было видно, что вечер принёс ей огромное удовольствие, несмотря на выражение лица дочери и присутствие неожиданного гостя. Еннэ поднялась с места первой и направилась в обход ханока. Чонгук нагнал её довольно быстро. Его ладонь поймала руку девушки, но та резко убрала её, после чего скрестила руки под грудью. Пальцы Чонгука были приятными и тёплыми. Еннэ легко проанализировала своё желание вернуть их прикосновение обратно. Она глубоко вздохнула. Немного запуталась в том, что ей нужно, а оттого продолжала смотреть вперёд и неторопливо идти, мягко виляя бёдрами и игнорируя человека рядом. — Ты же знаешь, почему я здесь оказался, — начал разговор Чонгук, ведь кому-то нужно было его начать. Пока Еннэ сохраняла молчание, он вполне мог озвучить свои доводы беспрепятственно. — Потому что ты здесь. Сама привела меня к своей семье — я к этому не стремился. Они вышли с территории дома Паков, перешли дорогу и оказались на аккуратной пешеходной тропинке с перилами по одну сторону, ведь сразу за дорожкой шёл склон, а за склоном — крыши домов. Окраина городка располагалась на холме, а потому дома здесь располагались, словно ступеньки, по крышам которых вполне можно было бы спуститься, будь ты побольше обычного человеческого роста. Еннэ перебирала в голове вопросы, которые не так давно хотела задать Чонгуку наотмашь. Теперь же, немного покопавшись в себе, она поняла, что ответы на них ей известны. Молодой человек не скрывал от неё своих намерений с самого начала. — Обещаю, что буду исполнять все твои желания. Любые, какие захочешь, — чуть повысив голос, озвучил Чонгук. — Сниму для тебя квартиру в хорошем районе. Помогу брату реализоваться. Скажи только, чего ты хочешь? Только выиграешь, если будешь со мной. — Зачем мелочиться, мистер Трах-трах? Можешь просто платить мне за секс, — с хрипотцой в голосе спокойно отозвалась Еннэ. В её тоне явно сквозил сарказм, и Чонгук вполне понимал, что она лишь иронизирует, предлагая это. — Только в проституции я себя ещё не пробовала… Боюсь оплошать. Еннэ деланно досадно прицокнула языком. Стрекотание ночных кузнечиков доносилось до них от всюду: сильнее, громче, тише… Ночная летняя мелодия в купе с приятным ветерком дарила какие-то смутные ностальгические ощущения. Вот только по чему была эта ностальгия, Еннэ не понимала. И правда испытывала досаду из-за того, что избежала прикосновения Чонгука ещё тогда, у дома. Пускай сделает ещё одну попытку, и она, благодаря усилию над своими рефлексами, не оттолкнёт в этот раз. — Еннэ, — позвал её Чонгук, обогнав и, повернувшись к ней передом, продолжил свой ход только задом наперёд. Взгляд девушки наконец-то обратился к нему, — послушай меня. — Сильно тебя Чимин побил? — склонив голову набок, спросила она, игнорируя просьбу Чонгука. Он запнулся из-за такой резкой смены тем, и ответил, сменив интонацию на менее собранную: — Ерунда. — М-м… — понятливо промычала она и добавила: — Так что ты хотел сказать, Чонгук? — Буду честным с тобой, как и говорил. Мне хочется дарить тебе подарки, хочется баловать… Чтоб ты была рядом и стала мне хорошей подругой, утешением, отдушиной, музой, любовницей! Как хочешь называй, — Чонгук развёл руками в стороны, словно демонстрируя свою безоружность и открытость, ведь кажется прямо сейчас это было правдой без прикрас. Он остановился на месте, дожидаясь, когда Еннэ приблизится к нему вплотную. — Я тебя не обману и плохо не сделаю. Просто дай мне шанс это показать. Но девушка остановилась в нескольких шажках от него. Конечно же, ни грамма пошлости в его словах или взгляде сейчас не было, а это давало понять, что природа Чонгука была более глубокой, чем казалось на первый взгляд. Еннэ рассмотрела в нём неподдельную искренность, настоящее желание быть рядом с ней любыми путями и способами, граничащими с отчаянием. Предлагал ей правду и честность, что не имело сравнений с какими-то материальными вещами, которые он тоже готов был дарить от чистого сердца. Что это? — Хочешь быть честным? — переспросила Еннэ, сохраняя флегматичность на лице и не показывая то, что секундой назад у него получилось затронуть её чувства. Честность и настойчивость — это то, что Еннэ уважала, и если твёрдость своих намерений Чонгук уже ярко показал, то честность ещё требовала проверки. — Хочу, — ответил без промедления. — Хорошо, — тихо ответила девушка и вздохнула. — Я соглашусь на твоё предложение с одним условием, которое ты должен будешь выполнить прямо сейчас. Вздёрнув подбородок, она ожидала ответа. — Какое? — осторожно спросил Чонгук, наперёд зная, что с Еннэ вот так легко и просто быть не могло. Хотя он уже вывернул всё наизнанку и сделал невозможное, чтобы стоять этим вечером рядом с ней. — Ответишь на мой вопрос и я согласна. Без обмана, — добавила Еннэ серьёзно, по-прежнему интригуя и внимательно наблюдая за его лицом. — Задавай, — разрешил он, кивнув. — Для чего тебе брак с Сунан? Чонгук ожидаемо цокнул и, сойдя с места, сделал несколько бесцельных шагов, вздыхая. — Я не пойму, как это связано?.. — Я должна понимать, в какое дерьмо вступаю, да и ты заявлял о честности, вот и первая проверка! — всплеснув руками, сказала Еннэ, повысив тон. Она не понимала, зачем ему нужно было строить пирамиды из множества связей, наслаивая их друг на друга, как начинки сендвича. Если брак был неудачным, если жена его не устраивала, то почему бы не разорвать эти узы? — Я ведь тебе не серьёзные отношения предлагаю, а свободные! Мне нужна свобода! И если ты готова согласиться, тогда чем тебе мешает брак?! — тоже повысив голос, ответил Чонгук вопросом на вопрос. — Свободные отношения с человеком в браке? — задала она риторический вопрос, скептично скривившись, тряхнув головой и выдавая оканчивающееся терпение. — Камон, Чонгук, ты просто морочишь мне голову. Я не знаю, кто ты есть. Да мне вообще о тебе ничего не известно! Я жду честности, а ты продолжаешь уворачиваться! Хочешь, чтобы я стала с тобой близкой, но даже не удосуживаешься объяснить, что за кашу ты намутил вместо своей жизни. Должно же быть какое-то вменяемое объяснение тому, что я добровольно во всё это вляпываюсь, — внезапный запал Еннэ осел на дно, преобразился в твёрдость и какую-то усталость. — Знаешь что?.. Рассказывай всё или вали нахрен, — девушка вздёрнула бровями с лёгким вызовом. — Сади свою задницу в тачку и езжай в Сеул. Надеюсь, дорогу помнишь, — заключила Еннэ с нотками досады, сведя брови у переносицы, после чего развернулась и отправилась обратно, но теперь более быстрым шагом. Чонгук скрипнул зубами. Нестабильность Еннэ говорила об эмоциях, возникших внутри неё. А это означало, что у него был вполне реальный шанс дожать Еннэ до конца, стоило лишь подкинуть топлива в виде определённых действий и тем самым склонить чаши весов в свою сторону. Вот только такой способ будет нечестным по отношению к ней, своеобразной манипуляцией, которые она терпеть не могла в нём. Еннэ просила совсем другого. В животе скрутило от ощущения сильного раздражения смешавшегося с отчаянием. Сжав кулаки с силой, он тряхнул ими и пошёл следом за Еннэ, даже не представляя, что именно собирался сделать, но уезжать отсюда Чонгук точно не планировал. Отступление — формат не его максималистских наклонностей. Настигнув девушку, молодой человек схватил её за локоть и развернул к себе лицом. Было не больно, но резкие действия её напрягли. Его плотно стиснутые челюсти и потемневший взгляд говорил о злости. Тем не менее, сохранить дистанцию между ними у Еннэ не получилось. Чонгук обхватил её одной рукой и притянул к себе, как пушинку, тем самым заставляя мозг девушки искрить и плавиться от ощущения его силы. — Я собирался всё рассказать, но не сразу же… — низким тоном проговорил он. — Когда приглашаешь человека в свой дом, усаживаешь его на мягкий диван в гостиной, так ведь? А не вываливаешь перед его ногами корзину с грязным бельём. Интонация его балансировала на границе угрозы и интимности, так что тело Еннэ бесконтрольно отзывалось на его тембр. — На твоём диване я уже посидела, разве нет? Да и грязное бельё повидать успела, — не сдавалась она в ответ, никак не понимая, почему его губы ещё не на её губах. Всё или ничего, Чонгук. — Я всё расскажу, рыбка, — более мягко сказал он, переходя на шёпот и аккуратно сжимая второй рукой щёки Еннэ так, чтобы губы её вытянулись и приоткрылись. Чонгук наклонил голову, захватывая губы девушки своими и одновременно с этим опуская руку к её шее, чтобы нежно погладить в том месте. Целовал Еннэ с придыханием, будто боялся сделать что-то не так или просто задыхался от восторга, что они наконец-то сумели прийти к какому-то конкретному результату. Девушка не двигалась, расслабленно обмякнув и замерев в руках Чонгука, позволяя ему беспрепятственно себя трогать и целовать. Сердце её колотилось гулко, от того, что его хозяйка пошла на риск, доверившись Чонгуку. Она пребывала словно в состоянии полушока, в полушаге от начала паники и желании развернуть все события вспять. И одновременно в какой-то эйфории из-за собственного безумия, благодарного взгляда Чонгука и его напряжённых жадных, но сдержанных объятий. Это всё — её власть над ним, будто наркотик проникала в кровь девушки и курсировала по телу, вызывая скачок адреналина. Еннэ сжала пальцами ткань его безразмерной футболки и слегка отстранилась, чтобы иметь возможность смотреть глаза в глаза. — Сегодня расскажешь, — немного подправила его слова Еннэ. — Сегодня расскажу, — заранее смирившись с этим, согласился Чонгук и облизал губы. — У вас в городе есть где расположиться? Кафе какое-нибудь? Чтобы комфортно было и удобно… Пак качнула головой в сторону дома и проговорила: — Поехали. Конечно, есть, — сказала Еннэ, чувствуя, как пальцы Чонгука поддевали её пальцы и сцепляли их в замок.