Танец продолжается

«Если сто тридцать восьмой год от Завоевания оставил немало шрамов в телах и душах верных подданных законного короля Вестероса на много поколений, сто тридцать девятый год принес с собой мир. Рыцари и воины, призванные к оружию благородным королем Дейроном, дабы сокрушить злые амбиции вероломного лорда Рейна, вернулись домой вместе со своими слугами. Ибо война закончилась и враг был разбит, если не считать отдельных недобитков, упорствующих в своем невежестве, которых теперь нельзя было отличить от простых разбойников, если не считать некогда благородных имен их вожаков. В остальном по всей стране, от долины Трезубца до Дорнийских марок в тот год царил мир и покой. И это стало для королевство великим благом, когда наемники и вольные всадники решили, что им пора уйти туда, где льется кровь и звенит сталь. И многие из них тратили свое жалование на то, чтобы переправиться через Узкое море и снова вернуться на поля сражений, где они могли сполна реализовать свое кровавое ремесло. В те годы как раз обострилась борьба между принцами-купцами Лисса, Тироша и Мира за печально известные Спорные земли. Это не значит, что у лордов Вестероса и их подданных все было хорошо. Королевства скоро снова окажутся разделенными. Но мы не говорим о большой политике и о границе между благочестивым Югом и вероломными мятежниками Севера. Нет, это разделение не имело ничего общего с ссорами между рыцарями, не согласными с тем, где должны стоять межевые камни, или купцами, разошедшимися в цене. Причиной раздора стала погода. На побережье Закатного моря, в Ланниспорте и Хайгардене и многих других местах жители могли наслаждаться благословенным летним теплом. Один дождливый день на семь-десять солнечных был им только приятен, а еще сильнее он радовал растущий урожай, готовый наполнить амбары в ближайшее время. И жители Запада быстро залечивали раны, нанесенные их землям недавней войной… Совсем иначе обстояли дела на другом побережье. Можно сказать, что жители Штормовых земель неспроста окрестили тот год Проклятым. Помимо того, что погода была сильно холоднее привычной, она еще и менялась с каждым часом, бесконечные дожди сменял густой туман, который не успевали разогнать теплые западные ветры. А внизу была только липкая холодная грязь. И дороги, которых в Штормовых землях и так было мало, стремительно приходили в негодность. Таким был первый из двух годов Мирной осени. Но, как все вскоре поймут, «мирный» не всегда означает «спокойный и безмятежный», к большому сожалению…» (из книги мейстера Гастона «Конец Войны Львов и возвращение к миру», написанной в Цитадели в 150 году) *** Леди Джейн Аррен, Первая луна 139 года от З.Э, Орлиное гнездо Гнездо быстро пустело. Опять. Джейн было горько осознавать, что гордость Арренов в ближайшее время снова будет лишено своих обитателей на долгие луны — или даже годы. Она думала об этом, когда очередной порыв ледяного ветра в лицо напомнил, насколько глупы были подобные чувства. С каждым днем становилось холоднее и в комнатах уже не хватало тепла, чтобы жить здесь постоянно. А что будет потом… Как военное укрепление Орлиное Гнездо было почти идеальным. Здесь сама природа и земля приходили на помощь защитникам. Но если она останется здесь… Последние уходящие слуги через несколько дней напоследок зароют в мерзлую землю ее обледеневший труп. — Иногда я не понимаю, почему мои предки не удосужились построить себе крепость из белого мрамора… где-нибудь на берегу, где стоит Чаячий город, — призналась верховная леди Долины своей кузине. — Ну… — пожала плечами драконья наездница, натягивая очередное одеяло на шею Лунной Плясуньи. — Это и правда было бы куда дешевле… и удобнее… Но что бы ты сказала, когда в твой город пришла бы война? Джейн давно и честно призналась самой себе: то, что в мирное время так мешало ей жить, в войну оказало бы неоценимую помощь. Орлиное Гнездо было неприступным не из-за стен и башен, а из-за того, что оно стояло на вершине высочайшей из гор. С этим и стены-то не нужны, по большому счету. И Лунные Врата, куда она сейчас перебиралась, больше заслуживали называться «замком». — Я так понимаю, увидимся мы нескоро? — Нескоро, — кивнула королева. — Я собиралась еще разок облететь Долину, на случай, если кто-то из недовольных еще зубы скалит. Но вряд ли вернусь сюда в ближайшие несколько лет… Если ты, конечно, не устроишь мне еще какой-нибудь неприятный сюрприз. Но я очень тебя прошу, постарайся без этого обойтись! — Постараюсь, — угрюмо отозвалась Джейн. — Кстати, о тех «зубоскалах»… — Что сделано, то сделано, — отрезала королева. — Я уже пережила одну историю, когда король с наследником не мог определиться… Поэтому и резала ростки недовольств на корню. С каждым потенциальным бунтарем я поговорила с глазу на глаз. И, надеюсь, смогла быть убедительной. — Вообще-то Визерис четко и ясно объяснил всем, кого хочет видеть на троне после своей смерти. И нет его вины в том, что половина королевства сделала вид, что забыла его слова… — Нет, Джейн. Ничего он не объяснил, — покачала головой Бейла. — Он пытался быть убедительным, да. И мой Малый совет позаботился о том, чтобы я ознакомилась со всеми прокламации, которые год за годом рассылал своим вассалом мой дорогой дядюшка-король. Но сделал ли он хоть что-то, чтобы научить Рейниру править? И подтвердил ли сказанные ранее слова хоть раз после того, как взял себе вторую жену? Нет, он сделал свою дочь принцессой Драконьего Камня и, по сути, прогнал со двора, где полным ходом обживались Хайтауэры. А теперь подумай сама. Если человек слышит, что говорит король, и видит, что он делает, чему он должен верить — глазам или ушам? Нет, я подобной ошибки не совершу. «Но тебе ничто не мешает натворить своих собственных», — подумала Джейн, но вслух такое говорить, естественно, не стала. Игра престолов была далека от идеалов уже по самой своей природе. — Уж не поэтому ли ты так настояла на том, чтобы я забрала Роланда в Гнездо и лично занялась его учебой и воспитанием, пока его младшие братья будут служить Короне за пределами Долины? — Ну… Честно говоря, да, — лиловые глаза смотрели на заснеженные вершины гор. — Я подумала, что если мы сунем всех трех братьев, что называется, в одну корзину, правящая знать скоро «поделит» их между собой — и опять начнутся выяснения, кто из них более законный и правильный. А так… Роланд хотя бы будет готов к тому, что ему рано или поздно придется принять власть. Я вот не была — и понимаю, каково это. Тристан тем временем будет служить оруженосцем в Стоунхедже, а Адриан станет постигать науки в Доброй Ярмарке. Надеюсь, из них вырастут достойные знаменосцы моего королевства. — Если твои ожидания оправдаются, он и в самом деле превратит в Добрую Ярмарку в новый центр науки всего Вестероса. А там… Кто знает, возможно, когда-нибудь он сможет соперничать с самой Цитаделью. Бейла звонко рассмеялась, запрокинув голову. — Я думала, что это у меня слишком много амбиций… Но ты даже меня смогла удивить. Надеюсь, умные головы из Чаячьего города не узнают о твоих словах. — Эти «уже-не-мейстеры» тоже добились немалых успехов, — тут же признала Джейн и улыбнулась. — Только вот многие младшие сыновья отчего-то предпочитают именно Добрую Ярмарку, а не Чаячий город. — Очень странно, — с ноткой сарказма в голосе согласилась Бейла. — Если не думать о том, что Ярмарка ближе к Долине, чем к Цитадели. Лунная Плясунья выбрала этот момент, чтобы выдохнуть большое облако пара. — Ну все, мне пора. Видишь, она больше не хочет ждать… — Она так и не полюбила холод? — Почему? Плясунья любит холод… Если рядом есть горячие источники, где она может погреть свою чешую, — совершенно серьезно ответила королева. — В этом они очень близки с моей сестрой… — С ней? А почему не с вами… Ваша милость? — А вот на такие вопросы я принципиально отказываюсь отвечать! Они весело рассмеялись и крепко обнялись. *** Сир Ричард Лидден, Первая луна 139 года от З.Э, Королевская Гавань Ричард ждал. Это было занятие, которому он в последние несколько лун посвящал больше всего времени. Ехал ли он верхом или ходил по морю на корабле — ему ничего не оставалось, кроме как наслаждаться путешествием, думать и ждать. И даже когда он добирался до своей цели, от «любимого» занятия деться было некуда. Очевидно, его доклады, которые он сейчас держал в руках, достигли адресата быстрее, чем можно было произнести «Благослови тебя Отец Всевышний». Но его самого принять почему-то не смешили. Поэтому Ричард ждал, как и было велено, в одной из тихих комнатушек, которые в изобилии настроил король Мейгор, самый жестокий и ненавистный из королей Таргариенов, чтобы пытать тех, кто оказался в его немилости. Поэтому стулья все остальное здесь было совершенно неудобным. И это он еще не впомнил о спертом душном воздухе… Последний из Лидденов подумал о том, что это, возможно, мелкая месть со стороны кого-то, кто пытался унизить его за то, что совершили его родственники. Но, скорее всего, это было совсем не так. Последние несколько дней Ричард в ожидании того, что хоть кто-то вспомнит о его существовании, бесцельно бродил по вонючим узким улочкам Королевской Гавани — и никто в его сторону даже головы не повернул. Возможно, в Западных землях у него еще оставалось немало врагов, но здесь, на другом конце королевства, всем было наплевать. Что знатным, что простолюдинам. Восстание Рейнов было раздавлено, а для жителей Королевских земель оно пролетело совсем незаметно. Лишь некоторые, заметив его одежду и герб, провожали его взглядом, который словно говорил: «А тебя-то как сюда занесло?» Примерно так же они смотрели бы на уроженца каких-нибудь Летних островов. Или на яркое чужеземное животное, привезенное им. В величайшем городе страны проживало сотни тысяч мужчин, женщин и детей. А он был всего лишь очередным межевым рыцарем из многих сотен на королевской службе. Хотя… В последнее время само словосочетание «межевой рыцарь» было не в моде. Ричард не знал, кому первому пришла на ум мысль о том, что само слово «межа» не совсем соответствует нужному смыслу, но за то время, пока он любовался скалами Большого Вика, расхожая фраза успела измениться. И когда он снова вернулся на материк, ему пояснили, что теперь таких, как он предпочитают называть «странствующими рыцарями». Кто это придумал, он так и не узнал. Возможно, вера. Возможно, кто-то из великих домов. Ладно, неважно уже. Богатая знать любила напоминать своим подданным о том, что у них есть деньги и власть — а у таких, как Ричард, этого не было и не будет. — Лорд десница желает поговорить с вами, — заглянувший в комнату слуга произнес это с таким видом, словно делал ему большое одолжение. Как будто сам Ричард не прождал здесь полдня, прибыв сюда по приглашению того же десницы. Еще больше его удручало то, что в комнатушке вместе с ним сидело еще много таких же «странников». А сейчас их уже не было — всех их десница короля принял раньше него. Он был последним. Последним не только в комнате, но и на сегодня — с учетом того, как долго он тут пробыл. Тем не менее, бывший королевский посланник на Железных островах постарался, как мог, принять уверенный и благородный вид. И это оказалось легче, чем он мог себе представить — хотя бы потому, что у него осталось не так много денег, чтобы он мог беспробудно пьянствовать. — Милорд десница, — поклонился он, войдя в его покои. — Сир Ричард, — рассеянно отозвался лорд Длинного Стола, заканчивая писать письмо. Сесть своему посетителю он не предложил, Лидден так и остался стоять. Ну да ладно, насиделся уже в той каморке. — Я ознакомился с вашим отчетом. И пришел к выводу, что железнорожденные чем дальше, тем сильнее склоняются к союзу с… другим королевством. — Я бы не был столь в этом уверен, милорд десница, — уроженец Глубокой Норы облизнул губы и дождался, пока хозяин кабинета разрешит ему говорить дальше. — Я думаю, что новый лорд Большого Вика осознает, в каком непростом… положении он оказался, застряв между двумя драконами. Он послал одни и теже предложения нам — и им. Но Сигард ответил ему согласием, а вот наши соотечественники — нет. Если мы тоже начнем нанимать его людей на работу на рыболовные и купеческие суда Ланниспорта… — И речи быть не может, — перебил Мерривезер, глядя не на него, а на письмо, которое он, наконец, дописал и сейчас перечитывал. — Гильдмастера Ланниспорта криком кричали о том, что им приходится соседствовать с недобитыми морскими разбойниками, разорившими их чудесный город. Вы, возможно, об этом не подумали, поскольку большую часть жизни пробыли вдали от моря. Но многие ваши собратья ненавидят железнорожденных больше всего на свете. И для меня преданность одного западника стоит десятков жизней островных пиратов… Если их вообще осталось хотя бы несколько десятков. Если бы Ричард был чуть пьянее, он, несомненно, спросил бы в лоб: как вообще Зеленые, чтоб их, надеются править всеми Семью Королевствами, если они не могут навести порядок даже там, где их власть полностью признается? Но он был трезв, а его кошелек полностью зависел от королевской милости. Поэтому он промолчал. — По крайней мере, этот Бейлон Вик время от времени говорит довольно здравые вещи, милорд десница. — Есть такое, — кивнул десница короля. — Вот только на них требуется много золота и рабочих рук из Простора и Западных земель, которые можно использовать для более важных и прибыльных дел. Ричард кивнул и снова стал ждать. Понятно, что пока он торчал здесь, Малый совет уже все обсудил — и сделал вывод, к чему стоит прислушиваться, а к чему нет. — Согласно отчетам сира Григора Клигана, вы хорошо справились со своей задачей. В конце концов, от вас требовалось выяснить, представляют ли угрозу выжившие островитяне. Оказалось, что нет. И мы время от времени будем отправлять на Большой Вик других странствующих рыцарей, чтобы убедиться, что это не изменится. Эти слова его не удивили — с самого начала их путешествия, было ясно, что Григор перед кем-то отчитывается. И этим кем-то был не Ричард. — А для вас у короля есть новая задача. И вас снова будет сопровождать Клиган. — Куда я отправляюсь, милорд десница? — В Хайгарден, — ответил советник. — Там будет большой турнир в честь именин лорда Тирелла. — Я готов следовать вашим приказам, — поклонился последний из Лидденов. — Но я не могу не предупредить, что я сейчас не совсем в той форме, чтобы участвовать в турнирах. У меня нет ни брони, ни коня… «А об оружии и золоте даже говорить не стоит». — Доспехи и все остальное вам дадут. Как и деньги. Купите все, что нужно, прямо здесь, в Королевской Гавани, — Марк Мерривезер решал подобные проблемы с легкостью человека, который никогда не испытывал нужды ни в чем. — Так или иначе, король не требует от вас выиграть этот турнир, призвав благословение Воина. Вовсе нет. Король хочет, чтобы вы… присмотрели за некоторыми смутьянами. Прежде всего, смутьянами из дома Тарли. Мы не смогли предугадать измену Рейнов. Подобная ошибка повториться не должна. — Будет сделано, милорд десница, — кивнул Ричард Лидден, после чего ему позволили уйти. Бывший кастелян Глубокой Норы привык ждать и не рассуждать. Но сегодня он невольно задался вопросом, ради чего его держали в неведении так долго? Неужели ради такого пустяка? *** Король Дейрон Таргариен, Первая луна 139 года от З.Э, Королевская Гавань — Я начинаю думать, что леди Жасмин Тирелл меня сильно недолюбливает… Дейрону очень хотелось бы произнести это так, чтобы его советники в ответ улыбнулись и прикрыли рты, скрывая смешки. Увы, все было совсем не так. — Бывшая леди-регент… Она определенно строптива, — согласился Джоффри Кью, мастер над шептунами, который изо всех сил старался не поморщиться. — Но, тем не менее, нам ясно видно, чего она добивается, Ваша милость. — И нам стоит этого опасаться? — лорд Ройс Карон держался с поистине нечеловеческим спокойствием. Но, справедливости ради, стоило отметить, что в эти дни престарелого лорда не злило, пожалуй, вообще ничего, кроме дорнийцев. — Завоеватель после Пламенного Поля присвоил им титулы лордов Хайгардена, верховных лордов Простора и Хранителей Юга. Но с тех пор прошло больше сотни лет — и власть и богатство Хайтауэров из Староместа делали эти титулы… во многом иллюзорными, скажем так. А кто-то считает их и вовсе оскорбительными. Но теперь, когда башня Староместа больше не закрывает своей тенью их цветник, что мешает розам расти и крепнуть? — Да ничего, — пробурчал Алан Редвин. — Но это не отменяет того, что Жасмин Тирелл должна знать свое место! Дейрон отметил про себя, что мастер над кораблями случайно (или нет) забыл назвать ее «леди» или как-то еще. И это звучало крайне неуважительно с учетом того, что лорд Лионель, ее сын, теперь стал сюзереном дома Редвинов. Но он ничего не сказал, обойдясь одним выразительным взглядом лиловых глаз. Арборец намек понял и тут же принял извиняющийся вид. — Она его и так знает, — заявил Виллем Стэкспир, мастер над монетой. — В том-то и беда. На протяжении многих лет она плела свою паутину договоров, сговоров и одолжений — которая теперь ловит добычу и без ее участия. Пусть она и передала власть в Хайгардене сыну, ей ничего не мешает играть в престолы и дальше. И у нас нет ни единого повода одернуть ее. — Неприкосновенных в моем королевстве нет, — напомнил Дейрон своему главному казначею. — Вы совершенно правы, Ваша милость. Но я опасаюсь, что если мы попытаемся обвинить леди Жасмин в соучастии в столь тяжких деяниях, не имея при себе весомых доказательств… В этом случае лорды Простора в большинстве своем встанут под знамена с розами. И королевство не выдержит нового противостояния, — мастер над монетой старательно делал вид, что не замечает пристального взгляда мастера над кораблями. — Будем честны, Ваша милость. Что такого совершила теперь уже бывшая леди-регент, чтобы мы могли заподозрить, будто под ее зелено-золотыми знаменами зреют ростки нелояльности? — У меня нет доказательств ее неверности… или кого-то, кого она держит при себе, — признался наездник Тессарион. — Но ее амбиции… они меня тревожат. И все мы знаем, ради чего она затеяла турнир в честь именин лорда Лионеля. Естественно, барды еще долго будут распевать песни о великом Хайгарденском турнире, полном красочных схваток на протяжении семи дней кряду. А если еще вспомнить, что Хайгарден пока избегал проливных дождей, превративших Королевские земли в сплошное болото… Этот праздник обещал быть подлинным рыцарским триумфом под знаменами Тиреллов. Величайшие рыцари Юга должны были собраться — и доказать всем свою доблесть и ценность. Но если вспомнить, что скрывается за этим ряженым фарсом… Дейрон и все остальные в этом зале прекрасно понимали, что главной целью леди Тирелл было найти подходящую невесту своему сыну. И что Таргариенам некого было предложить. Единственной девицей, которая, с одной стороны, имела более-менее подходящий для брака возраст, а с другой, все еще не возложила на себя супружеские обеты, была Джейхейра. Но Дейрон… Он слишком хорошо знал свою племянницу. Пусть она и пошла на поправку, король не рискнул бы прямо сейчас бросить ее в этот круговорт интриг. Это означало, что самые большие шансы на победу в этой гонки были у Ланнистеров — которые все еще считались их союзниками в подковерной борьбе. Пусть и не идеальными, на что постоянно обращал внимание его мастер над шептунами, но лучшими из тех, на кого они могли сделать ставку. — Нам известно о том, какой ответ дала леди Джоханна? — поинтересовался король после недолгого размышление о том, как отсутствие подходящей невесты в нужный момент может разрушить все продуманные планы. — Нет. Я не могу гарантировать, что все вороны, полученные или отправленные ею, станут известны моим агентам, — покачал головой Джоффри. — Но зная ее… Вряд ли она откажется, Ваша милость. Осень может быть мягкой, но она остается осенью. Утесу Кастерли нужны зернохранилища Хайгардена, чтобы пережить наступающую зиму. Потому что своих запасов у них нет. И мы не в состянии возместить того, что уничтожила война, а контрабандисты Черных… Они просят слишком много даже по ланнистерским меркам, вне зависимости от того, как много зерна из долины Трезубца они предложат. При упоминании Черных последний из сыновей короля Визериса сдержал бурлящий внутри гнев. Он понимал, что не было вины Бейлы в том, что контрабандисты пытались нажиться на чужом горе. Они делали это всегда и везде, вне зависимости от подданства и обстоятельств. Но он знал и то, что воины Талли, охранявшие новую границу, не только не пытались противостоять их незаконным деяниям, но и открыто помогали им. — Я сделаю вид, что не расслышал ваших последних слов… — сказал Дейрон, думая про себя, что стоит поручить генерал-капитану Белико разобраться с контрабандой со стороны северян. Большая часть рейнских недобитков уже догнивала в лесных чащах и горных перевалах, поэтому можно было перебросить несколько сотен человек для патрулей козьих троп и прочих «торговых путей», которыми пользовались контрабандисты. — …А пока предлагаю вернуться к нашему турниру, милорды. Я полагаю, вы не можете назвать знатной девицы, которая в нужный момент готова будет выйти из тени и решить наши трудности? — Нет, Ваша милость, — вежливо ответил Мерривезер. — Ситуация не изменилась с тех пор, как мы в последний раз обсуждали этот вопрос. Леди Жасмин, очевидно, одобрила бы, если бы ее сын захотел попросить руки леди Сиреллы. Если единственным камнем преткновения остается приданое, боюсь, что единственным соперником леди Сиреллы может быть только леди Виктория Блэкбар. Или, если происхождение возобладает над богатством… В этом случае предпочтение может склониться на сторону леди Эллин Баратеон, наследницы королевской крови Дюррандонов — в этом она может сравниться с дочерью Утеса Кастерли. — Но никто, кроме Ланнистеров, не может преобладать по обеим сторонам сразу — и по богатству, и по происхождению. — Совершенно верно, Ваша милость. И это… создает определенные проблемы. — А если Ваша милость почтит этот турнир своим личным присутствием? — вдруг предложил Редвин. — Я знаю, что вы намеревались отправить представителем Железного Трона лорда Марка… Но, возможно, это тот случай, когда план стоит изменить? — Это… Да, это возможно. И я даже знаю, под каким радостным поводом это можно подать. — Ваша милость… Вы хотите сказать… — Да, милорды. Именно это я и хочу сказать. Сегодня окончательно подтвердилось. Королева снова беременна. *** Королева Бейла Таргариен, Первая луна 139 года от З.Э, Солеварни У таких разных созданий, как Лейна и Лунная Плясунья, было на удивление много общего. Они обе любили горячие ванны, не любили холод… И дождь они обе тоже сильно не любили, в чем она только что убедилась. — Похоже, нам придется найти для жилья место, где не будет дождей и сырости, милорд десница… — королева не стеснялась вот так, во всеуслышание объявить на все Семь Королевств о том, что ее дочери не нравится вода, падающая с неба. — Я надеялась, что ужасная погода, которой встретил нас новый год, ограничилась Долиной, однако… — А мне сообщили, что в Сигарде и Риверране гораздо лучше, — наперекор своим словам, лорд Винтерфелла натянул поглубже на уши большую теплую шапку, которая, казалось, способна была выдержать самые лютые холода. — Но и там на головы людей тоже рушатся водопады. Многие реки, текущие с Лунных гор и холмов Западных земель уже вышли из берегов. — Это значит, что лорду Алину, возможно, придется ускорить свое отплытие, — заботливый Аддам, который как раз укутывал маленькую Лейну в плащ, нашел время и для того, чтобы вставить свое слово. И у него получилось — громкие жалобы дочери стали постепенно стихать, когда она поняла, что между ней и дождем теперь возникла теплая преграда. — Осенняя распутица очень утомительна для людей и лошадей, но даже ей далеко до зимних бурь, которые готовы накрыть Узкое море. — Я не скажу, что разбираюсь в морских путешествиях, — не стал скрывать своего невежества Криган, — но ваши слова кажутся мне убедительными, консорт. И раз уж зашла речь о великих планах лорда Алина… Ваша милость, я думаю, вы, возможно, захотите встретиться с одним человеком, который, как и вы, сейчас наслаждается гостеприимством Солеварен. — Я и так уже назначила столько встреч со своими знаменосцами и землевладельцами, которые последовали за мной из Долины, что со счета сбилась… Что изменит добавление в эту толпу еще одного человека? И почему за него говорите именно вы? «Профилактический» полет через Долину, в ходе которого она старалась убедиться в том, что копившиеся годами недовольства если не погашены, то, по крайней мере, не обернутся пожаром войны в ближайшие годы, вызвали и другой эффект. Теперь за ней в Речные земли потащилась целая армия долинцев, каждый из которых желал «договорить» то, чего не успел тогда. Это и в самом деле было армией, судя по ее численности — у нее не было только командира. — Потому что он не один из ваших знаменосцев, Ваша милость. Он мириец, его зовут Эззелино Романо и он представился как… Собственно, его имя с мирийского диалекта переводится как «мастер тонких дел». Лиловые глаза Бейлы прищурились. — Считайте, вам удалось меня заинтересовать. И чего же этот «мастер» хочет? — Ему нужен щедрый и влиятельный покровитель, для которого он станет делать, как он сам говорит, «чудесные механизмы, способные обуздать само время». Аддам выразительно откашлялся. — Милорд, напомню вам о том, что подобные «механизмы» есть и у нас. И их очень много. Песочные, водяные, солнечные… — Судя по тому, что он открыл мне, — медленно произнес верховный лорд Севера, — «часы Романо», как он их называет, превосходят любые песочные или солнечные часы. Конечно, они намного сложнее, ведь он, как и любой ремесленник, может не заметить целую гору, если уйдет в свою работу с головой… Но его механизмы работают, я сам в этом убедился. — А вы уверены, что у нас есть мастерские и мастера, о которых он даже не задумывается, поскольку в Вольном городе Мире их существование… ну, как бы нечто само собой разумеющееся? — напомнила Бейла, поцеловав дочку и уложив ее. — Как я понимаю, ему нужны, в первую очередь, деньги — чтобы он мог и дальше собирать свои странные механизмы и придумывать новые. — Да, это так, — кивнул ее десница. — И, раз уж вы выделили именно его, я так понимаю, вы видите в его изделиях большое будущее? — На самом деле… не совсем, Ваша милость, — понизил голос лорд Винтерфелла. — Мое внимание привлекло нечто иное. Этот Эззелино в силу своей… не самой ординарной натуры решил самостоятельно изготовлять детали и инструменты для своих «часов». И за годы работы он прекрасно усвоил ремесло стеклодува и железных дел мастера. Я считаю, что вестеросские мастера могли бы извлечь из этого определенную выгоду. «Действительно, знания и умения могут стоить дороже заморских диковинок», — мысленно согласилась с ним Бейла. — Если он развернет здесь свое дело, ему понадобятся помощники — и ученики. И они смогут взять его секреты стекольного и кузнечного дела, я правильно поняла? — Криган молча кивнул. — В таком случае, эта сделка видится мне весьма разумной. Сколько? Криган назвал сумму. Бейла несколько раз моргнула, затем резко выдохнула. — Так… Будучи мирийцем, он, очевидно, привык к роскоши и изобилию Вольных городов… Но вы, милорд десница, попробуйте все-таки сбить его аппетиты. — Сделаю все, что в моих силах… И первое, что для этого можно сделать — устроить его мастерскую здесь, в Солеварнях. — В Солеварнях? Не в Стоунхедже? — Многие из тех вещей, которые запросил мириец, можно найти только в приморском торговом городе, моя королева, — ответил Криган. — В этом смысле Солеварни многократно выгоднее Стоунхеджа. — Тоже верно. И город, несмотря на дожди, выглядит намного чище, чем до войны… Вы сами понимаете, почему. Мейстеры и фригольдеры сломали тысячи копий в бесконечных диспутах по вопросам градостроительства. Но в прошлом году на свет явился плод их союза — план по переустройству и расширению улиц, а также перестройке старых жилищ, которых в «старых Солеварнях» было полно. Благодаря ним в большей части города теперь работала канализация… и Гильдия золотарей не уставала считать барыши. — Купцы до сих пор жалуются на то, что новый налог слишком неподъемен… и что золотари вообще не заслуживают свою гильдию. И Аддам… изменник несчастный… он рассмеялся в ответ на его слова. — Нет, ну если они готовы сами, собственными руками выгребать навоз, который в изобилии оставляют на улицах коровы и другие животные… вы сразу сообщите мне об этом, милорд десница, не стесняйтесь. Если чего Бейла и хотела избежать любой ценой — действительно любой — так это появления в своей стране второй Королевской Гавани, переполненному сверх всякой меры скопищу страданий и тошнотворной вони, в котором не было ничего, кроме горя и бед. Градостроительный план, который по ее поручению был подготовлен для Солеварен, давал надежду этого избежать. — Мы все прекрасно понимаем, что умрем от старости раньше, чем это случится, Ваша милость, — отозвался Криган. — Зато предложение посадить новые деревья рядом с Рыночной площадью вызывает гораздо меньше споров. — Еще бы, — пробурчала королева. — Деревья ведь налогов не платят! Видимо, боги услышали ее жалобы — потому что именно в этот момент дождь хлынул на их головы с утроенной силой — и вся королевская процессия поспешила найти какое-нибудь укрытие от осенней стихии. *** Леди Эллин Баратеон, Первая луна 139 года от З.Э, Штормовой Предел — Я так понимаю, мне пора уже сочинять новое письмо с поздравлениями? Эллин не услышала в голосе сестры ни капли радости — и сама ничуть этому не удивилась. По крайней мере, на ее лице не было зависти или злорадства. Это уже что-то. — Может, хотя бы в этот раз у нее будет девочка? Ари родила уже трех сыновей и я очень надеюсь, что теперь-то она подарит нам племянницу, которую мы все будем баловать следующие лет десять или около того… — Мечтай-мечтай, — мрачно отозвалась Марис. — Наша дражайшая сестра, похоже, не хочет производить на свет никого, кроме будущих драконьих наездников с членами между ног. — Надеюсь, ты ошибаешься. Потому что нет верного средства или колдовства, которое давало бы женщине выбор, кого ей выносить — мальчика или девочку. Это только боги могут решать. — И очень жаль. Так бы любая леди промучилась бы на родильном ложе разок-другой — и все, хватит. И чтобы каждый первенец был мальчиком… Пока леди Штормового Предела говорила все это, она ни разу не улыбнулась и не закатила глаза, представляя себе нечто подобное. И Эллин решила, что у нее есть на то причины. Иначе почему их отцу так и не удалось произвести на свет сына-наследника? Четверо дочерей лорда Борроса стали поводом для множества сплетен что при дворе, что в портовых кабаках — и среди этих слухов приятных не было вообще. — Марис, если ты думаешь, что твое уныние что-то… — Да понимаю я все, Эллин… Я все понимаю. Просто… Я и раньше не горела желанием выходить замуж за этого стедмонского кабана. Но раз уж королевское окружение само выбрало мужчину, к которому меня швырнули в постель… Могли они хотя бы убедиться в том, что ему вообще интересны женщины, в самом деле! Единственная из дочерей Борроса Баратеона, еще ни разу не возлагавшая на себя брачные обеты, слегка скривилась. — А ты уверена, что… Ну, недостаточно ясно выразилась о его… гхм… пристрастиях в своем последнем письме? — Куда уж яснее? Я так и написала Арианне о том, что мои ножны заросли пылью и паутиной, пока мой муж тренируется со своим мечом с другими мечниками с вечера и до утра… Или мне это в картинках изобразить, на что я намекаю, чтобы она уж точно поняла? А, Эллин? Эллин пришлось признать, что сестра и в самом деле выражалась яснее некуда — как всегда. — Если бы Стедмоны не имели такого влияния в Королевской Гавани… Я бы давно этому мечеглотателю несчастный случай устроила. — Марис, ты, конечно, хозяйка в своем доме, но не стоит вести такие опасные разговоры даже… Удивительно, но эти слова наконец-то успокоили ее. — Я знаю, Эллин… Я все знаю. А еще я знаю, что если я не забеременею в ближайшее время, все станет намного хуже. И что треть наших знаменосцев уже смотрит на Королевску Гавань, а не на Штормовой Предел. И что приближенные короля только радуются тому, что власть Баратеонов шатается и трещит… Эллин видела, что бесстрашную Марис такая перспектива по-настоящему пугает — и не могла сказать, что она преувеличивает. Дейрон хоть и взял в жены Арианну, но к ее сестрам никакго уважения не питал. Спрашивал ли он за все эти годы хотя бы раз их мнения? Ни Марис, ни Эллин не могли припомнить ни одного такого случая. — Это правда. А поскольку Арианна беременна, шансы на то, что она замолвит за нас слово в Совете, в ближайшие месяцы равны нулю. — Во-первых, не только в ближайшие месяцы, сестра, — удивительно, но в голосе Марис сейчас не было ни гнева, ни горечи. Только… смирение, которого раньше никто никогда не слышал. — Я дочь Штормового Предела — но не упертая дура, каким был наш глубокоуважаемый отец. Никогда, ни при каких условиях женщина не станет членом Малого Совета. И не займет какое-либо еще важное место в столице. Во-вторых, после того, как регентство в Западных землях и Просторе закончилось, я осталась единственной Хранительницей земель на Юге. И я не знаю, как долго король Дейрон будет мириться с моим существованием. Эллин снова хотелось ей возразить, сказать, чтобы не нагнетала. Но она была единственным человеком, которому Марис действительно доверяла — поэтому леди Эллин могла читать письма и приказы, приходящие из Королевской Гавани. И их тон… он был таким, какой был бы уместен в разговоре с рыцарем, а не с верховной леди. Тем более, с верховной леди Штормовых земель. — И наездник Тессарион еще, наверное, не понимает: а чего это мы его так не любим, — Марис развела руками. — Жаль, что… Она осеклась на полуслове. Даже здесь, когда они были одни… Марис все равно не решилась произнести то, чего хотела. «Жаль, что убийцы Рейнов не справились». Даже думать о таком было изменой, и если бы кто-то сообщил об этом королю (а желающие наверняка нашлись бы — даже в этом замке), их головы не стоили бы ни единого серебряного оленя. — При всем моем уважении к тебе, сестра… Возблагодарим же Семерых за то, что король остался жив. Марис вопросительно посмотрела на нее. — Он был ранен, но быстро шел на поправку — северяне долго колебались перед тем, как атаковать Хорнваль. Но дальше идти они так и не решились. Если бы он погиб… Тогда Черная королева начала бы общее вторжение и лично возглавила бы наступление сразу, как только смогла бы оседлать свою драконицу. И если бы она победила… Ну, Тиреллы, возможно, еще удержали бы свое положение и привилегии. А вот мы… Нет. Только не после того, что случилось в наших стенах с Люцерисом… Сейчас они обе прекрасно осознавали, какими юными и глупыми были тогда. Пытались ли они оправдать себя? Нет. Только осмыслить. Тогда все они были в том самом зале: Арианна, Марис, Флорис и она. Стояли — и молча смотрели на то, как их отец отправляет Люцериса на бойню. Иначе и быть не могло — маленький дракончик, на котором он сюда прилетел, был для Вхагар легкой добычей Изменить прошлое они все равно не могли, а тонуть в нем не хотелось. Поэтому Эллин в очередной раз сменила тему разговора. — Давай лучше о чем-нибудь другом. Король решил, что я тоже должна присутствовать на турнире в честь именин лорда Лионеля Тирелла. Слова, вылетевшие из ее уст, явно принадлежали не ей, а Арианне. Вернее… Они обе знали, в чьем разуме они родились. — Определились бы уже, — проворчала Марис, которая снова стала походить на ту сестру, которую она знала всю жизнь. — То велели нам держаться от Хайгардена подальше, то теперь наоборот, велели приехать… Хорошо еще, что я так и не ответила пока на письмо леди Жасмин. — Если я приглашена, мне нужно несколько новых платьев, достойных сестры верховной леди. — Будут у тебя платья, — заверила Марис. — За то, что ты взяла на себя всю эту нудятину с подсчетом золотых драконов, это меньшее, чем я могу отблагодарить свою любимую сестренку! Но через мгновение из ее груди вырвался тяжелый вздох. — Хотелось бы еще, конечно, подыскать тебе достойного мужа, достойного твоего имени, сестра… Но, увы, у меня нет на это денег. Твое приданое составит в лучшем случае четыре тысячи золотых, ради которых ни один из великих домов Простора даже брови не поднимет. Прости, но это так. — Ты что, забыла, кто твою бухгалтерию ведет? Хотела удивить меня тем, что у нас денег нет? И сестры из Штормового Предела не смогли сдержать смеха. На какое-то мгновение им показалось, что последнее десятилетие было лишь сном, а они все еще были молодыми девчонками, играющими за стенами неприступного замка… Вот только время то ушло безвозвратно. И их осталось не четверо, а только двое. Овдовевшая Флорис моталась из септы в септу — видимо, смерть престарелого супруга превратила ее в одну из тех женщин, которые всерьез верили, что истину можно найти лишь в молитвах и обществе «святых людей». Ну и Арианна… Про нее и вспоминать не стоило. Она стала королевой. — Я слышала, в Хайгардене погода куда приятнее, чем у нас, — в который уже раз Эллин пыталась подбодрить их тяжелый разговор. — И даже если мы просто потеряем время зазря, глазея на турнир… Я буду рада потерять это время, пробыв несколько лун вдали от этих проклятых бурь и дождей… *** Лорд Алин Веларион, Первая луна 139 года от З.Э, Чаячий город Одной из тех вещей, которой Алин владел в совершенстве, была ругань. В этом безусловно важном для любого моряка таланте ему не было равных. Кроме, разве что, покойного брата, который знал намного больше замысловатых ругательств. Что не мешало ему сохранять репутацию тихого и вежливого человека — полную противоположность самого Алина. Аддам… Он мог очаровать кого угодно и убедить его в чем угодно. Даже когда он делал то, чего ну никак не мог себе позволить сын такого рода… Даже это ему прощалось. Вот уж действительно, ему стоило нарисовать себе на гербе хитрую лису, а не морского конька. Иначе как ему удалось приручить такого хитреца, как Морской Дым? Да, Аддам высоко вознесся — во всех смыслах. И мог бы вознестись еще выше, если бы пережил Танец Драконов. Если бы Аддам был жив… Кто знает, возможно, на троне рядом с Бейлой сейчас сидел бы другой Аддам, уроженец Дрифтмарка, а не Близнецов. Мысль о том, что это место мог бы занять он сам, Алину в голову не приходила. — Милорд… Что-то не так? Адмирал Черного флота отрицательно мотнул головой — и вернулся мыслями к тому, что в последнее время заставило его еще больше обогатить свой арсенал ругани. — Да нет… Все так… Просто то, чего я боялся раньше… Все в точности сбылось, — все же ответил Веларион капитану-долинцу, которому выпала великая честь стать его первым помощником в новом Великом путешествии. — Эти, как их там, ну, бывшие мейстеры… Они, в общем, в последние дни целые стаи воронов с Севера получают. И вся эта канитель с бурями и дождями — она, оказывается, надолго. На несколько лун точно. А те, кто пишет письма с самой Стены, уверяют, что за осенними бурями надвигаются и зимние бураны… До нас это, правда, дойдет не завтра и не через луну, но… Улучшения погоды ждать не стоит. — Понятно, — долинец задумчиво склонил гриву седых волос. Он действительно все понял, а не просто согласился для вида. — Значит, доделать все корабли мы уже не успеем… Ждать еще шесть лун мы точно не сможем, потому что зима надвигается. — Совершенно верно, — Алин запустил пальцы в густые мокрые волосы и попытался пригладить их, насколько это вообще было возможно под этим типично морским ветром, радовавшим их с начала года. — Но и это еще не все. Пока лиссенийцы соглашаются присоединиться к нам в нашем путешествии… Кое-кто еще позаботился о том, чтобы война на Ступенях и в Спорных землях заполыхала с удвоенной силой. А значит, нам нужны не только корабли, но и люди… Крепкие и смелые люди с хорошими мечами, чтобы дать отпор пиратам и другим охотникам за удачей. — Это… это вы про Зеленых? — Нет. Про Визериса, последнего из сыновей Рейниры. Недавно он занял какой-то важный город на побережье и тирошийцы очень этим недовольны, судя по их воплям. Я мало знаю о нем, только то, что слышал на Совете. Кажется, он женился на дочери магистра Рогаре… — Алин задумчиво замолчал на несколько ударов сердца. Пропавший сын бывшей королевы не заслуживал его внимания — если бы не проблемы, которые создавала его последняя выходка. — Возможно, ему тоже стоит присвоить какой-то цвет — как третьей стороне. Чтобы не путать… — Может, пурпурный? — предложил долинец. — А что? Типичный эссосский цвет, считается почетным, мало кто позволяет себе красить в пурпур свои знамена и наряды… — Вообще-то пурпур — гордость Тироша, а не Лисса, капитан, — уточнил Веларион. — Но это неважно. Лиссенийцы и их союзники и так уже устроили фурор, так что я не думаю, что война затихнет в сколь-либо близкое время. Особенно после того, как ее участники завершат набор свежих наемных армий… — Не могу с вами не согласиться, лорд адмирал, — кивнул его заместитель. — Итак, приняв во внимание сказанное выше, я должен задать главный вопрос: сколько кораблей мы сможем подготовить до того, как зима и тирошийцы похоронят последние наши шансы на новое Великое путешествие, убив эту идею в зародыше? Долинец молчал долго — за это время песок в часах успел бы полностью пересыпаться. Он стоял и думал, поглаживая длинную бороду, потом, наконец, заговорил: — Если вы готовы отплывать как можно скорее, адмирал… Тогда семь. Семь кораблей. У нас уже стоят на якорях два корабля из Белой Гавани — их капитаны готовы поднимать паруса. Два судна выделили Таргариены — они как раз достраиваются и будут спущены на воду в следующую луну. У нас есть молодые моряки-летнийцы, которые пополнят команды, где не хватает людей с Дрифтмарка, а еще через половину луны Чаячий город завершит ремонт трех оставшихся кораблей. Капитаны там опытные, под их началом служат настоящие морские волки. «Семь…» — повторил про себя Алин. Это было намного меньше, чем он надеялся. И он не собирался лгать себе в этом. Конечно, вполне могло быть так, что лиссенийцы и волантийцы присоединились бы к его флоту, как только они миновали бы Ступени — но согласились бы они подчиняться тому, кто вел с собой лишь семь кораблей? И даже если да, сколько богатств они смогли бы привезти с собой из-за Нефритовых Врат? Увы, но этот выбор был лучшим из худших. Внутренний голос не уставал напоминать ему о том, что если он промедлит, Великое путешествие вообще не состоится. Или они доползут до Ступеней, где наемники и пираты повернут оружие против его кораблей и людей. Нет, конечно, если зима будет короткой… Тогда он мог дождаться весны и уже тогда отплывать. А если нет? Долгая зима похоронила бы его Мечту — когда снег начнет уходить с Речных земель и Долины, Бейла и ее советники вряд ли во второй раз согласятся выделить деньги на это предприятие… Так что же ему делать? Начинать все прямо сейчас — или отдать все на волю Богов, Старых и Новых? Алин Веларион не впервые в жизни вынужден был выбирать из двух зол. Но никогда раньше оба выбора не казались ему одинаково плохими. *** Леди Сирелла Ланнистер, Первая луна 139 года от З.Э, где-то к югу от Ланниспорта Сирелла была очень, очень рада, когда толпы, окружавшие их в Ланниспорте и Утесе, остались далеко позади и рядом с ними осталось всего-то человек пятьсот конных латников, которым была оказана честь сопровождать их с братом по пути в Простор. — Слава Семерым, наконец-то все закончилось… — А чего ты радуешься, дорогая моя сестра? Неужто ты больше не рада, когда тебя приветствуют восторженные подданные? Или тебе не нравятся песнопения бардов о твоих чудесных золотых волосах и восхитительных зеленых глазах? — Ради богов, Лореон, просто замолчи! — не выдержала дочь дома Ланнистеров. — Поправка: теперь я для тебя не «Лореон, замолчи», а «не соизволите ли вы замолчат, милорд»! — продолжал насмехаться Лореон. Сирелла в ответ фыркнула. — Я всегда знала, что титул раздувает твое самомнение сильнее, чем морская вода — дутую рыбу! — заявила она своему младшему брату. — И уже тогда дала себе слова, что буду рассказывать все матери каждый раз, когда ты попытаешься сделать хотя бы что-то ей наперекор… — Я лорд Утеса Кастерли, если ты забыла. — Тогда, возможно, вам стоит свернуть с дороги на Хайгарден и поспешить в староместскую Цитадель, милорд, — дочь леди Джоханны даже не попыталась убрать из голоса издевку. — Возможно, там вам бы преподали пару уроков истории и объяснили, чем отличаются друг от друга знамена Леффордов и Фарманов… Лореон, к ее немалому удовлетворению, глухо застонал, запрокинув голову. — Боги, сестра, это было всего один раз! Ну не обратил я внимания — что, теперь будешь вечно об этом вспоминать? — А что я? Я ничего… Если бы ты так опростоволосился перед Тишарой, она бы прямо на месте розгой вбила в тебя внимание сам знаешь, через какое место. Несмотря на то, что их старшая сестра была далеко не подарком и для нее тоже, Сирелла была только рада, когда ее дурной характер поворачивался в сторону Лореона. — Ха! Все еще злишься из-за того, что она с нами не… — Замолчи, я сказала! — она очень старалась подражать интонациям и голосу матери. Но если та и в самом деле могла заткнуть Лореона одним суровым взглядом, с ней он лишь рассмеялся еще громче. — Прости, что напоминаю тебе очевидные вещи, сестра… Но ты совершенно не умеешь быть убедительной. Сирелла снова фыркнула и отвела взгляд. Смотреть вокруг было намного легче, чем спорить с братом. И ее зеленым глазам открылось такое же зеленое побережье Западных земель, прекрасное полотно, подернутое золотыми и синими нитями… И не верилось даже, что меньше года назад здесь лилась кровь и полыхала междоусобная война. Нет, на самом деле, основные сражения прогремели не здесь, а в других местах. А до того места, где раньше стоял Крейкхолл, они должны были добраться только через несколько дней. Окружающая ее красота — как и многое другое — была ложью. Мама ясно это объяснила и Лореону, и им с сестрой. Вот почему Сирелла твердо решила до конца этого года найти себе жениха. И, желательно, заключить с ним брачный союз еще до того, как осень вступит в свои права. Запад залечивал раны — как всем казалось. Но на самом деле все было далеко не так гладко. Слишком много золота скопилось в их закромах, и слишком мало было людей, желающих трудиться за это золото. Многие их союзники и знаменосцы были обескровлены войной, в которой другие знаменосцы Утеса встали на путь измены. Чтобы по-настоящему выбраться из этой ямы, им нужны были союзники — настоящие союзники, сильные и влиятельные. И поскорее, пока дракон на востоке не решил, что лев изранен и слаб. И что его можно сожрать, как Гарденеров и Дюррандонов. — Чего замолчала? А где: «Я Тишаре скажу»? — Не волнуйся насчет этого, наказания ты все равно не избежишь. Ты ведь не настолько наивен, чтобы поверить в это, правда? — Да ладно! Она все равно меня простит… — вот тут Сирелла действительно удивилась. Тишара? Простит Лореона, сморозившего такую глупость? — Может, я вообще решу в турнире поучаствовать! Как таинственный рыцарь! — Если ты и в самом деле решишься на такое… Тогда встреча с Тишарой будет наименьшей из твоих бед, дорогой мой брат. Она знала, что Лореон был слишком юн для участия в турнире. Рыцарские турниры всегда были опасным делом, даже самые незначительные, куда не заезжали лучшие воины, готовые бороться до конца за призы и почести. Хайгарденский турнир к таковым явно не относился. И не стоило удивляться тому, сколько рыцарей не вернется с него живым. И это если говорить только о конных поединках. А что можно было сказать об общей схватке? Там шансы отдать Семерым душу были в разы выше — покойный брат Рейна-узурпатора не даст соврать. — Нет, ну в самом деле, а почему Тишары с нами нет? Ладно мама — должен же кто-то править Утесом, пока меня нет, и разгребать те беды, что натворил Первопредатель! Но Тишаре-то зачем оставаться? Явно не потому, что она плохо занимается со своей септой! — То ли дело ты, братец… — Хватит! Сирелла улыбнулась одним уголком рта — но хоть ей и удалось уязвить брата, удовлетворения она не чувствовала. Лореон, сам того не осознавая, задал действительно серьезный вопрос. Ответ на который она знала, но очень не хотела признавать. Тишара осталась дома потому, что их мать решила: раз уж им придется отдать дочь дома Ланнистеров за лорда Тирелла, пусть лучше это будет она, Сирелла, а не ее старшая сестра. И дело было даже не в уме, красоте или личных симпатиях. Это был явный показатель того, кого леди Джоханна действительно ценит. Она сама открыто это признала в весьма резких выражениях не далее как позавчера. Если уж предлагать кого-то в качестве невесты лорда Лионеля, то у его ровесницы шансов будет всяко больше. — А Тиланд? Как думаешь, он будет сражаться? — Наш кузен? Не знаю. Честно, не знаю, — ответила Сирелла, мысленно радуясь тому, что брат сменил тему разговора, уведя его туда, где ей было не так больно. — Ты же знаешь, что он никогда не любил турниров. Но сражаться он умеет. Возможно, мама велела ему показать дом Ланнистеров с лучшей стороны… *** Леди Виктория Блэкбар, Первая луна 139 года от З.Э, Бандаллон Две леди из дома Блэкбар, одна постарше, другая помоложе, сидели друг напротив друга и потягивали свежий фруктовый сок, провожая взглядом своего мужа и отца. Ничто здесь не казалось странным или необычном. В этом маленьком садике, разбитом лет семнадцать назад в качестве свадебного подарка старшей леди Блэкбар, в принципе не было место тревогам и беспокойствам. Цветы были так же великолепны, как и тогда. И пение птиц тоже. Когда мама велела всем удалиться, включая служанок, Виктория не удивилась. Она и так понимала, что разговор будет серьезный. — Из книг, оставленных мне теми, кто жил здесь до меня, — начала леди Арвин, в девичестве Хайтауэр, поглаживая бутон прекрасной голубой розы и вдыхая ее аромат, — я пришла к выводу… что у нашего короля очень много общего с Джейхейрисом Миротворцем. Это было… не совсем то, что Виктория ожидала услышать. Ни само сравнение, ни предмет разговора. — Я не сомневаюсь в том, что у нашего короля есть много хороших качеств, матушка, но миротворцем его я бы точно не назвала… — она говорила сейчас даже не о войнах, которые вел король Дейрон за десятилетие своего правления, а об упорных его попытках расколоть грядущий союз Тиреллов и Ланнистеров. Сравнивать такое поведение с правлением Миротворца… было крайне опрометчиво. — Не позволяй мейстерской болтовне затуманить твой разум, Вики, — мягко упрекнула мать. — Джейхейрис тоже не был миротворцем. Единственным смыслом его жизни была личная власть, в погоне за которой он игнорировал очевиднейшие вещи, которые в итоге привели к расколу его семьи. Если бы у него была хоть капля здравого смысла, он бы Визериса к трону на лигу не подпустил бы. Но власть… Он до конца своих дней жаждал власти и контроля над всем. Вот почему он и устроил весь этот балаган, который в мейстерских книгах зовется Великим Советом. И сам подталкивал Визериса к трону. Потому что знал своего внука лучше других. Знал, что Визерис будет податливым и покорным — и будет слушать каждое его слово. Тех же, кто мог сказать ему в глаза, что он не прав… сама понимаешь. Виктория отпила еще немного, обдумывая свои следующие слова. — Но Семь Королевств приняли Визериса. Не Миротворец — а королество. И Дейрон… Он не такой, как его отец. — И мы должны благодарить Семерых за то, что ни зеленый дракон, ни черная драконица не похожи на Визериса, — непринужденность, с которой ее мать произнесла это, казалась совершенно естественной. — Потому что еще одного Мейгора королевство точно не пережило бы. И я не устаю молиться, чтобы у Жестокого не нашлось духовного наследника… Но вполне может быть и так, что очередной король-дракон решит, что ему и не нужна любовь подданных. Пусть ненавидят, лишь бы боялись. А плохой король, жаждущий, чтобы его любили, всегда найдет больше поддержки, чем злой, пусть и умный. Вот только второй, прежде чем его, наконец, сбросят с престола, может успеть сжечь свое королевство дотла. — Но даже безумный король… все равно останется королем… И его воля останется законом. — Тоже верно. Но ты обратила внимание на то, какие надежды возлагаются на наш дом? Именно дочь Блэкбаров должна устранить угрозу брачного союза лорда Тирелла и леди Ланнистер. Я ведь не просто так говорила о жажде контроля. Это ведь к лучшему, правильно? Разве это плохо, когда все нити собраны в одних руках? И что бы ни делали куклы, привязанные к нитям, кукловод остается в безопасности… — А кого могут предложить сами Таргариены? Только полубезумную дочь Эйгона… — Вики, — Арвин Блэкбар посмотрела на дочь озорным взглядом. — Драконьему владыке на Железном Троне было бы достаточно пообещать великолепное приданое вкупе с именем и симпатичным личиком… Ты права, Таргариены не могут в ближайшее время породниться с Тиреллами. Но если вспомнить, с каким рвением наша любимая королева пополняет королевскую семью… В следующем поколении такой союз видится вполне возможным. Благо женихов и, возможно, невест, будет предостаточно. — Искусство мира, — вполголоса отозвалась ее дочь. — Беря что-то одной рукой, нужно что-то отдать другой. — Именно, — мама принюхалась к другому цветку… в этот раз красно-золотых ланнистерских цветов. — Жаль, что наш король не вложил этот урок в собственную голову до того, как надел на нее корону. Хорошо еще, что его кузина в этом смысле лучше… — Я так понимаю, — Виктория позволила чувствам проявиться на ее лице, совсем чуть-чуть, самым краешком, — ты говоришь о валирийских дорогах, которые строит Черная королева и тратит на это едва ли не всю свою казну? — И дороги от Солеварен до Доброй Ярмарки. И новые рудники. И другие вещи, которые она создает на Севере, — тут же уточнила она. — Мне жаль, что я ни разу не смогла поговорить с Черной королевой с глазу на глаз… Но мне почему-то кажется, что она надеется остаться в истории как «Строительница» или как-то вроде этого. И если потомки запомнят ее в этом качестве… Не самый плохой исход, согласись, Вики. «Если, конечно, новая война не обратит ее планы в пепел, как Танец Драконов уничтожил большинство свершений Джейхейриса и Визериса». Но мама не стала этого говорить, хотя смысл ее слов был предельно ясен. Как только они будут в Хайгардене, Виктория должна будет включиться в Игру престолов, самую опасную из всех игр, где были всего два исхода: победа или смерть. Третьего не дано. И она была уверена, что планы, которыми сегодня поделился ее отец, очень скоро пойдут совсем не так. И что ей очень скоро придется действовать по обстоятельствам, чтобы в финале пути оказаться с раздвинутыми ногами на ложе юного лорда Тирелла. — Дракон в цветнике с розами — это не то, что мы можем долго контролировать. — Не то, — признала леди Арвин Блэкбар. — Но знаешь… Когда я была такой же юной, как и ты сейчас, я открыла одну простую истину. Иногда необходимо отпустить разум и отдаться на волю чувств. И тебе воздастся в полной мере… *** Капитан Годрик Аррен, Первая луна 139 года от З.Э, Спорные земли Годрик ощущал грусть, оглядывая окружавший его военный лагерь. Почти ощущал. Это было совсем не то, что он чувствовал год назад, во время той скучной миссии по сопровождению каравана до Пентоса. Вернее, это только поначалу было скучно, а потом стало очень даже весело. Ему очень повезло, что он пережил то сражение, перемоловшее отряд Жирафа почти подчистую. Вот уж вовремя он перевербовался сюда из отряда Слона, ничего не скажешь. Он помнил, как близок был в тот день к тому, чтобы встретиться с Неведомым, который рано или поздно принимает к себе всех. Но Годрику не хотелось туда, ему хотелось насладиться всем, что можно было купить за свое жалованье. А за жалованье наемника в Вольных городах можно было купить практически все. Были бы деньги. Вот только денег у него после того разгрома не было. Вообще. Помыкавшись немного, Годрик устроился в охрану одного магистра средней руки. И это было ужасно, просто немыслимо скучно. А потом к нему пришел тот человечек с бегающими глазками и предложил план, который в случае успеха мог сделать его очень богатым и по-настоящему великим. Годрик подумал, пожал плечами и ответил: «А что, почему бы и нет?» Жизнь в Орлином Гнезде тогда казалась ему скукой смертной, но если вспомнить, что ему должны были достаться не только холодные башни в горах, но и все войска Долины… О, с ними бы он точно скучать не стал! Все его мечты разбились, подобно волнам о камни, сразу же, как только он ступил на западный берег Узкого моря. Все с самого начала пошло не так, как обещал тот, с бегающим взглядом. Никто, как оказалось, не ждал, с надеждой глядя в сторону моря, его возвращения. А уж когда кто-то сболтнул о том, что он замешан в торговле людьми… Седьмое пекло, да это было-то всего один раз! Ну взяли они добычу, как любые наемники, ну продали местным купцам, предложившим хорошую цену, ну поделили барыш по справедливости… Что в этом такого плохого? Все так делают! И что с того, что среди добычи были рабы? Да он в глаза их не видел, он только долю свою взял! Какой из него рабовладелец? Справедливости ради… Были и другие случаи, скажем так. Например, когда он служил архонту Тироша, у него, помимо другого имущества, было несколько рабов… и рабынь. Но «закатники» об этом не знали, так что это не в счет. Да чего тут оправдываться-то, это же Тирош, в конце концов! В нем у всех рабы есть! Потом, конечно, когда удача отвернулась от Годрика, никаких рабов у него не осталось. Из той жуткой бойни, что угробила отряд Жирафа, он, помимо собственной жизни, спас только коня, меч и кошелек с остатками серебра. Потом магистр-наниматель предоставил ему крышу над головой и жалование, которого хватало на самые необходимые нужды. Личные рабы в список необходимых нужд не вошли. — Почему они такие лицемеры? — спросил он в пустоту. — Кто, капитан? — Вестеросцы, — ответил изгнанник из Долины одному из своих лейтенантов. — Я ее понимаю, почему они так показательно ненавидят все, что связано с рабством — и при этом так обожают ползать друг перед другом на коленях? А особенно они любят делать это перед потомками драконьих владык Валирии… Сколько раз я видел, как лорды Закатных земель бросают своих слуг на верную смерть по мановению драконьей брови… И никого не волнует, что половина жителей Королевской Гавани живет в таких грязных и вонючих дырах… Да любой раб из Пентоса или Тироша давно задушил бы хозяина собственными кандалами, если бы тот обрек его на такую скотскую жизнь! А эти терпят! И презирают нас. Почему? — Может, просто завидуют? — предположил еще один наемник. — Любой наш магистр богаче их короля… — Хм… В этом есть смысл. Он и в самом деле так считал. Подавляющее большинство вестеросцев жили, по их меркам, в крайней нищете, но при этом искренне гордились тем, что не торгуют людьми. Что тоже, на самом деле, было враньем. Поскольку южане больше не посылали браконьеров, воров и насильников в Ночной Дозор на вечное служение, их нужно было девать куда-то еще. И это «что-то» почти всегда оказывалось пожизненной каторгой в рудниках или трюмах торговых галер. Те же плети, те же цепи… — Они ставят честь выше богатства или даже жизни… Но понимают ее по-своему. Это помогает им жить в грязи, умирать в грязи… и считать, что их жизнь удалась. Но мы ведь не такие, правильно? Мы не верим в воздаяние за гробовой чертой, мы хотим жить хорошо здесь и сейчас… И если мы переживем сегодняшний день, когда солнце пройдет свой путь по небу, каждый из нас станет богаче, чем вчера! ОТРЯ-А-А-Д! СТРОЙСЬ! А ведь поначалу Годрик был очень зол, когда все произошло… Но потом остыл, обдумал все — и пришел к выводу, что Черная королева на самом деле оказала ему неоценимую услугу. Если бы он настоял на своем, сидел бы сейчас в Орлином Гнезде и слушал ту сварливую старуху… Мало того, что он был бы нищим, как и все закатники, ему бы было смертельно скучно. — Да, капитан! Войны никогда не меняются и воины будут нужны всегда, пока есть те, кто готов платить золотом за железо в их руках! — Даже я не сказал бы лучше, — ухмыльнулся Годрик. — Наемник — вторая древнейшая работа в мире, которая приносит достаточно золота, чтобы можно было насладиться первой! «И здесь никто и бровью не поведет, если я на свое жалованье куплю себе смазливую рабыньку для утех…» Солдаты торопливо строились, а шум битвы постепенно приближался. Совсем скоро они поймут, кто сегодня победитель, а кто побежденный. И определятся с тем, на чьей они будут стороне. — РАЗВЕРНУТЬ ЗНАМЯ! Когда-то Годрик предложил этот герб, да и само имя их отряда лишь ради того, чтобы немного позлить отвергнувших его Арренов. Но людям они явно пришлись по душе. Да и сам он тоже потом понял, что белый сокол на черном фоне выглядел куда эффектнее, чем кое-как намалеванный жираф или нелепый слон. Пять сотен человек с мечами, копьями, топорами и молотами ждали его команды. — ОТРЯД СОКОЛА! — во весь голос крикнул Годрик. — ВПЕРЕД! НАВСТРЕЧУ БИТВЕ И ПОБЕДЕ! — ДА-А-А! К ПОБЕДЕ!