Танец продолжается

Королева Бейла Таргариен Не каждый великий дом Семи Королевств имел свое личное кладбище. Но у некоторых они были — и оставались немым напоминанием о том, что, несмотря на все старания Завоевателя, объединившего Вестерос пламенем и кровью, не все местные традиции удалось искоренить. Так, Талли прославились тем, что отдавали своих павших воде и огню — клали в лодку и отпускали вниз по течению Красного Зубца, а потом стреляли вслед подожженными стрелами. Лорды Севера либо хоронили своих предков в глубоких мрачных склепах, либо сжигали — последний способ предпочитали те, чья земля была слишком каменистой или мерзлой, чтобы рыть в ней могилы. Но Ройсы даже в таких условиях не отказались от большого кладбища для своих умерших сородичей, насколько бы трудно это ни было. Даже несмотря на то, что дом с тысячелетней историей не мог позволить себе тратить плодородную землю, которая могла родить зерно. Не так уж и много таких земель было в Долине. Можно даже сказать, что поля Долины защищались лучше, чем замки и города. Их, по крайней мере, в случае потери можно было отбить. А вот амбары и урожай в нем… Нет, их терять было нельзя ни в коем случае. Потому что долинцы привыкли надеяться только на себя — и до сих пор надеялись, потому что зимой, когда перевалы покроет снег, никто не успеет прийти к ним на помощь. Неудивительно, что рыцари Долины, охранявшие земли от разбойников с гор и прочих врагов, пользовались таким почетом. И постоянно перемещались с места на место. И тем более неудивительно, что дом Ройсов воздвиг этот огромный сад из резных каменных колонн и надгробий, чтобы почтить всех, кто нес службу до них и пал с оружием в руках. И это не были обычные героические бардовские песни. Кладбище и в самом деле представляло собой гигантский каменный сад, где каждый камень был «вылеплен» руками скульптора. Некоторые из них были выточены в привычной форме семигранников, другие — нет. А некоторые огромные колонны белого и серого цветов стояли так давно, что зимние бури давно сточили с них всю память. И никто не мог предположить, кто лежал под ними. Могила, возле которой остановилась Бейла, этим не страдала. Королева легко прочитала надпись — и с трудом сдержала рвущийся наружу смех.

«ЛЕДИ РЕЯ РОЙС

81 от З.Э. — 115 от З.Э.

Я ЗОРКО ВИЖУ ВСЕ С НЕБЕС

ДЕЙМОН, ЕСЛИ ТЫ ЭТО ЧИТАЕШЬ, ЗНАЙ:

РУННЫЙ КАМЕНЬ НИКОГДА НЕ СТАНЕТ ТВОИМ»

Вот уж действительно… Это ж надо было додуматься увековечить себя вот так. Бейла не спрашивала, кто высек эти слова — наверняка это сделала сама леди Рея… За исключением, разве что, даты смерти. — Когда он вернулся… Милорд, вы и его сюда привели? — Да… Ваша милость. Бейла улыбнулась. — Вот и замечательно. Она, как и все остальные, прекрасно знала о том, что к моменту смерти этой женщины отец уже давно не жил с ней. Как и о том, что именно благодаря ее смерти они с Рейной и появились на свет… После того, как леди Джейн изгнала Порочного Принца из Долины, ничто не мешало ему взять себе новую жену. — Они и правда так друг друга ненавидели? — Именно так, моя королева, — кивнул лорд Ройс. — Вы позволите мне говорить начистоту? — Позволю, — ответила Бейла, которой и самой было интересно, что хочет сказать долинец. — Благодарю, — слегка кивнул Ройс. — Этот брак, моя королева, был одним из величайших недоразумений последних поколений. Это было… весьма смело. Лорд Ройс не мог не знать о том, что одним из организатором женитьбы принца Деймона и леди Реи была сама Добрая Королева Алисанна. Но она не могла отрицать того, что он был прав. Брак ее отца и леди Реи Ройс с самого начала представлял собой нечто невероятно нелепое, кривое и уродливое. Им очень повезло, что личность дочери Эйммы Аррен все-таки перевесила в сердцах долинцев бывшего супруга леди Ройс. — Они надеялись породнить две семьи, — сказала королева. — Я, как вы понимаете, не была свидетелем того, как был заключен этот брак, но… Вы сами знаете немало примеров того, как женитьба по расчету со временем перерастала если не в любовь, то хотя бы в искреннее взаимное уважение… Хотя поначалу супруги относились друг к другу еще хуже, чем эти двое. К тому же они хотя бы одного возраста были, в отличие от… некоторых других. — Я согласен с тем, что когда жених и невеста оба наслаждаются молодостью… Это может их сблизить, — признал лорд Рунного Камня. — Но есть и другие способы, которыми родители брачующихся заранее определяют, насколько успешным будет брак. Очевидно, что не все можно предугадать заранее, моя королева… Одни лишь Боги знают, насколько плодовитой будет невеста и сколько здоровых детей она сможет родить. Но лорды и леди, если они руководствуются разумом, а не только сиюминутным желанием… Они не станут вынуждать своих детей заключать союз, которого не желают они оба. Турниры, пиры, воспитание в других домах и другие древние традиции — все они существуют не только для того, чтобы поражать соседей своей щедростью и богатством, моя королева… Они испокон веков существовали и для того, чтобы заключать выгодные партии… И убедиться в том, что молодая семья не утонет в череде распрей и ссор. Судя по тому, насколько уверенной была речь долинца, Бейла не удивилась бы, если он приготовил ее заранее… Наверное, сразу, как только узнал, что она направляется в Рунный Камень. Но это все равно не означало, что Ройс был не прав. Она и сама думала о том, что леди Рею следовало представить отцу заранее, задолго до свадьбы — чтобы даже король с королевой сразу поняли, что их брак не может закончиться ничем, кроме как катастрофой. А насчет женского долга леди Ройс… Бейла не знала, была ли она бесплодной — или сама позаботилась о том, чтобы семя Деймона Таргариена в ней не прижилось. Так или иначе, она ушла из жизни бездетной. — Думаю, мне никогда не стоит забывать об одной вещи, — тихо произнесла наездница Лунной Плясуньи. — Как мы все имели возможность убедиться… Не только этот брак моего отца закончился настолько плачевным образом… — Вы говорите о связи между сиром Элдриком и супругой сира Джоффри, моя королева? — Ну да. А вы о ком подумали? Она мысленно поблагодарила лорда Рунного Камня за то, что он не вспомнил еще один неблагополучный брак, о котором она хорошо знала. — О сире Элдрике и леди Урсуле, моя королева… — Бейла подумала о том, что называть эту женщину «леди» было излишней любезностью, с учетом того, что ее поведение как супруги помазанного рыцаря выходило далеко за рамки допустимого. — Они… Не ограничивались тем, что обменивались тайными любовными посланиями. Они прелюбодействовали. — Мне кажется, об этом знаем не только мы, но и почти вся Долина, — Бейла даже не улыбнулась, эта история и так уже стала для нее очередной головной болью. — Мне не это интересно. А то, есть ли у нас достаточно надежных людей, готовых это подтвердить. — Уверен, что да, моя королева. Его слова не казались ей пустым хвастовством — так или иначе, слово лорда Ройса весило больше полупустых обещаний молодых рыцарей, не представлявших, о чем идет речь. — Понятно… — ладно, большую часть решений леди Джейн уже приняла сама, не дожидаясь ее вердикта. Да и сир Элдрик… Она считала, что он сполна заслужил все, что ее кузина для него приготовила. — Я напишу письмо, которое вы возьмете с собой милорд и передадите… сами знаете, кому. А потом продолжу свой вояж по Долине. *** Сир Элдрик Аррен Элдрик ненавидел мейстеров. Всегда ненавидел. Кем бы они себя не называли. Пусть они и пытались спрятаться под именем «библиольдеров» или «фригалиев» или как-то там еще, рыцарь Лесного Гнезда всегда называл их мейстерами. Ну или как-нибудь еще, намного менее пристойно. А как еще? Унылые серые рясы — на месте. Как и все остальные атрибуты. Так и сочащийся наружу запах праведности и высокомерия, словно они служили некоему высшему Божеству. И где была вся их чванливость и так называемая «мудрость», когда у них потребовали спасти его руку? Он так и остался калекой. И это они были во всем виноваты! Они — и только они! Элдрик не думал, что может ненавидеть кого-либо еще сильнее — но потом оказалось, что все-таки может, когда он вспомнил про Джоффри Аррена. Да, это его меч лишил его руки. Да, он виноват даже больше этих серых собак! Он бы отдал вторую руку за то, чтобы собственноручно задушить этого пьяницу с мечом… Но он не мог. Пьяница с мечом, чьей жене он с таким наслаждением раздвигал ноги, уже уехал на Стену. И через десять лет вполне мог вернуться! Если, конечно… Наверное, он пошлет кого-нибудь, чтобы закончить дело. Пошлет сразу же, как только получит в свое распоряжение казну дома Арренов — как и все остальное, что по праву принадлежит ему. И все же… Если так подумать, все закончилось лучше, чем казалось поначалу. С одной стороны, он потерял руку. С другой — он выбил из Большой игры Джоффри. Теперь у него были и Урсула, и Кровавые Врата… и, в перспективе, Орлиное Гнездо. И эти тесные и неудобные Лунные Врата, где он сейчас шел в сторону главного зала — они тоже будут его. Все будет принадлежать только ему. — Сир Элдрик Аррен, рыцарь Лесного Гнезда! Однорукий рыцарь вошел в главный зал и увидел на троне силуэт этой твари в синем платье. Она все-таки сделала то, что должна была сделать давным-давно. И сегодня наконец-то признает его полноправным наследником Орлиного Гнезда. Обязательно признает. А иначе зачем ей было собирать так много лордов Долины через месяц после турнира, на котором он потерял руку? Он победил — и знал это. Элдрик приблизился к трону, сдерживая торжествующую улыбку. Ох, если бы только ему еще и парадные доспехи Джоффри-пьяницы оставили… Если бы он явился сюда в них… Рыцарь Лесного Гнезда шел вперед. Он покосился на лорда Темплтона, который всегда поддерживал его в борьбе с изембардовскими выскочками из Чаячьего города, грязными торгашами, забывшими рыцарские заветы… И внезапно похолодел, когда лорд Девяти Звезд резко отвел от него взгляд. Да нет, это он просто для того, чтобы не вызывать подозрений, правильно ведь? Ну да, именно так! Разве не ему этот старик обещал руку и сердце своей дочери? Конечно, он и Урсулу не забудет. Но ей так и предстоит остаться его любовницей. А дочь Темплтона станет его королевой, с которой он будет восседать на самом высоком троне известного мира, над облаками, окружающими Копье Гиганта. Следующим, на котором Элдрик задержал взгляд, был лорд Колдуотер… И нет, этот не попытался уклониться ни от его молчаливого взгляда, ни от немого вопроса. Но лицо этого человека было каменным, словно они впервые виделись и никогда друг друга не знали. Ройсы, Редфорты, Толлетты, Белморы… Эти не были его друзьями и союзниками, но он вел переговоры и с ними. И не могли не знать, кто он такой и чего добивается. Они должны были знать, что именно он обладает наибольшими правами на Орлиное Гнездо. Должны были знать, что именно он истинный Сокол — раз уж его отца трусливо убили изембардовские торгаши… — Преклоните колени перед леди Орлиного Гнезда! Элдрик медленно опустился на колени. И запоздало понял, что с одной рукой это сделать намного труднее — что, на самом деле, касалось и многих других вещей, казавшихся ему такими простыми. И он никогда не простит за это пьяного выродка Джоффри. И мейстеров. И суку на Соколином троне. Да, ее он тоже никогда не простит. Видела же, что у него нет одной руки. И все равно настояла на этом, решив напоследок потеребить свое болезненное самолюбие… Ладно, пусть потеребит. А он потерпит в последний раз. Сейчас она назовет его наследником и тогда… Но почему она молчит так долго? Почему никак не предложит ему встать? — Сир Элдрик, — с самых первых слов голос твари на троне не предвещал ничего хорошего. — Вы знаете, почему Боги благословят брачные узы? Ну отлично просто. Эта дура решила начать издалека и поболтать о Вере. Просто чудесно… — Каноны Святой Веры, леди Аррен, — начал рыцарь Лесного Гнезда, прочистив горло, — гласят, что Семеро-кто-есть-Один связывают сердца и души любящих в единое целое и радуются, когда данные ими обеты соблюдаются в полном соответствии с септонскими учениями, переданные нам через Семиконечную звезду и другие… «Уж не собирается ли она просить моей руки и сердца? Не собирается ведь?» В конце концом, они приходились друг другу родственниками, пусть и дальними. И если женщина настолько свихнулась, что решила удержать власть таким вот способом… Она, должно быть, не понимала, что в этом случае Святая Вера моментально ополчится на нее. И на него, возможно, тоже… — Хороший ответ, хотя и… несколько банальный, — ответила сука на троне. — Я так понимаю, вам известно, насколько тесно связаны брачные обеты с рыцарскими… — Известно, миледи. — Тогда я бы очень сильно хотела услышать, что именно заставило вас совершить прелюбодеяние с бывшей женой сира Джоффри Аррена, нашего кузена, исполнявшего обязанности Рыцаря Ворот. Элдрик открыл было рот… И тут же закрыл его, собравшись с духом и торопливо восстанавливая самообладание. Она все знала. Эта тварь все знала. «Как? Нет-нет-нет-нет! Она не могла знать! Должно быть, кто-то донес до нее какие-то слухи, которые во время турнира разносятся всемеро быстрее… Но мы же все тщательно скрывали!» — Леди Аррен… Я не понимаю, как вы можете верить этой гнусной клевете. Я никогда не пятнал свою честь прелюбодеянием и… — Значит, полдюжины слуг из Кровавых Врат независимо друг от друга решили оклеветать вас, сообщив, что видели вас в обществе жены их сюзерена, который тоже был рыцарем, как и вы? «Слуг?» Элдрик огляделся — и увидел, что в этом зале собрались не только высокорожденные, но и эти… которых даже людьми назвать язык не поворачивался. Почти все — прихвостни бывшего рыцаря Кровавых Врат, которые упорно не желали признавать его своим законным хозяином. — Миледи, но это же просто чернь… — у него в голове не укладывалось, как кто-то мог поверить каким-то ничтожным простолюдинам, а не ему, помазанному рыцарю. — Их обвинения… — В их словах намного больше правды, чем во всех заверениях о верности, что когда-либо исходили из ваших уст. — Кузина, я протестую… — Леди Аррен! Обращайтесь ко мне как подобает, сир! Элдрик закрыл рот. Он прекрасно знал о том, что когда эта мерзавка начинала говорить таким тоном, спорить с ней не стоило. Оказывается, она ненавидела его не меньше, чем он ее. — Прелюбодеяние противоречит всем рыцарским обетам, которые мы, лорды Долины, свято чтим! — Никакое прелюбодеяния не сравнится с поступком сира Джоффри, вероломно напавшим на меня и лишившим меня руки! — И сир Джоффри уже поплатился за то, что напал на человека, наставившего ему рога… с полного одобрения его жены. Свое наказание он уже получил. И теперь вы получите свое за то, что навлекли на дом Арренов такой позор. И кто разрешил вам встать? Кто разрешил, я спрашиваю! Стойте на коленях, сир, пока я не позволю вам… У него страшно ломило уже не только колени, но и спину и все остальное. «Почему остальные молчат? Почему терпят произвол этой тиранки? Она же всего лишь женщина, у которой нет никакого права…» — Ваше поведение, — продолжала говорить леди Джейн и Элдрик даже не мог взглянуть на нее, скрючившись так, что еще чуть-чуть — и он шлепнется лицом на ковер перед Соколиным троном, — дом Арренов признает совершенно неприемлемым. Сим объявляется, что вы изгнаны из дома Арренов, сир. Вы вправе выбрать себе новое имя и герб, но они не могут иметь ничего общего с гордым именем Сокола… — НЕТ! — заорал Элдрик, прекрасно понимая, что это означает. Лишение имени Аррена моментально исключало его из линии наследования Орлиного Гнезда, а также всех прочих привилегий, прав, которые он получил при рождении, владений… Вообще всего. — НЕТ! Теперь, когда того мерзкого пьянчуги больше нет, Орлиное Гнездо должно принадлежать мне! Я его законный наследник! Я — и только я! — Не забывайтесь, сир. Никакой вы не наследник! — Ты так легко от меня не избавишься! — рявкнул Элдрик. — Ошибаетесь, — отрезала эта тварь. — За все совершенные вами проступки… которые не ограничиваются прелюбодеянием и открытым провоцированием сира Джоффри на драку, чему тоже есть свидетели… Сир Элдрик из Лесного Гнезда, я изгоняю вас из Долины на вечные времена. «Нет! НЕТ! Этого не может быть! Это немыслимо! Так же нельзя!» Он слушал с замиранием сердца остальную часть приговора. О конфискации в пользу Орлиного Гнезда всех его земель. О судьбе Урсулы, которая могла либо уехать вместе с ним, либо уйти к Молчаливым Сестрам. — Вам понятен ваш приговор, сир Элдрик? — Понятен. Но я отказываюсь ему подчиниться! И тут, наконец, многие из собравшихся лордов нарушили молчание — и о чем-то зашептались между собой. И он почувствовал прилив сил. Да, лорды Долины, сейчас вы увидите, как настоящий рыцарь сражается до последнего вздоха. — Если ты предпочитаешь верить не мне, а всякой грязной черни… кузина, тогда я обращусь к более древнему закону. Я достойный сын Арренов! Я рыцарь! И я требую суда поединком! Все — или почти все — закричали, отчего в зале поднялся гул, где невозможно было ничего разобрать. Кто-то кричал с одобрением, кто-то с негодованием и протестом. Элдрик тем временем поднялся на ноги. Хватит уже ползать на коленях перед этой сукой. И что она с ним, спрашивается, еще сделает, а? Он поднял взгляд… И содрогнулся при виде этих пронзительных голубых глаз, который, казалось, заглядывали в самую его душу. — Вы, вне всякого сомнения, имеете право на суд поединком, — Элдрик почувствовал, как в его сердце начинает разгораться надежда. — Орлиное Гнездо просит сира Родрика Хантера стать его защитником. Упомянутый рыцарь шагнул вперед, хотя в этом не было нужды. Элдрик и так был о нем наслышан. Младший сын лорда Хантера, посвященный в рыцари после битвы на Босвортском мосту, в которой он, находясь в самом опасном месте сражения, собственноручно зарубил нескольких баратеоновских рыцарей. Такое мастерство, вне всякого сомнения, заслуживало белого плаща. Сир Родрик его пока не получил, но ходили слухи о том, что Черная королева рано или поздно вручит его Хантеру. Двое ее королевских гвардейцев уже давно миновали свои молодые годы и скоро им могла понадобиться замена. Так или иначе, с мечом в руке Родрик Хантер был сущим демоном. А Элдрик… У него даже руки не было, чтобы меч держать. Вот уж спасибо, пьяный выродок, удружил… — Мне… нужно… время… чтобы мой защитник… добрался до Лунных Врат… Он не стал говорить, что время ему нужно для того, чтобы найти хоть кого-то, кто не побоялся бы выйти против сира Родрика. Но не говорить же такое вслух! — У вас есть одна луна, сир. И улыбнулась еще, тварь такая! Он готов был сгореть от злости, но ничего не мог с этим поделать. — Впрочем, если вы не хотите ждать… Вам ничто не мешает в любой момент принять свое изгнание и уехать с миром. *** Сир Ричард Лидден К немалому облегчению Ричарда, когда их проводник повел их вглубь острова, он оказался не таким заброшенным и необитаемым, как ему показалось поначалу. Перейдя небольшую речушку по мосту из серых камней, из которых, как они успели убедиться, здесь строили практически все, от ограждений до домов и пристаней, Григор и Ричард вошли в еще одну деревню, намного более многолюдную. В отличие от той, прибрежной, она дышала жизнью и в ней, судя по всему, насчитывалось несколько сотен душ. Выглядела она… Ричард не назвал бы ее красивой, вовсе нет. Все, от домов до колодца посреди центральной площади, было построено из соображений одной лишь практичности, а никак не красоты. То же самое касалось и животных. В любой деревне Западных земель — во всяком случае, до восстания Уолдера Рейна — наверняка нашлось бы хотя бы несколько лошадей, принадлежащих либо гонцам местных лордов, либо купцам. А здесь… Здесь были только ослы незнакомой Ричарду породы. Любопытство все-таки пересилило — и последний из дома Лидденов задал вопрос, который вертелся у него на языке. — Да ничего странного, — тут же ответил Эрик из Бухты Клешней. — Приплыли торговцы от Драконьей королевы. Предложили оценить. Мы оценили и купили. Хорошие животные, в зиму будут в самый раз. — Северянские? — Григора, как он успел заметить, внешний вид этих длинноухих существо позабавил куда больше, чем его самого. — Я не спрашивал, — островитянин пожал плечами. — Но, наверное, да. На Большом Вике им явно нравится и они, судя по тому, что я вижу, привычные к холодам. Значит, выросли где-нибудь в горах Долины или на Севере. — И чем вы… расплатились за них? — Многие из наших молодых парней сейчас трудятся на рыбацких судах Сигарда — постоянно почти, стоит погоде немного утихнуть. Так что они теперь чувствуют себя в Водорослевом море как у себя дома. — Водорослевом… — Ричард впервые слышал о море с таким названием. — А… Это не совсем море на самом деле. Это просто место, которое мы так прозвали. Оно… Ну, примерно в пяти-шести днях под парусом к западу от мыса Кракена. До войны туда часто наши драккары ходили. Каждую луну по нескольку десятков… — Зачем кому-то уходить так далеко от побережья? — рыцарь из Глубокой Норы, которому категорически не понравилось даже это морское путешествие, действительно не мог такое представить. И если кто-то предложил бы ему просто взять — и отплыть на закат, оставив позади все куски суши, какими бы мелкими они ни были… — За красным тунцом, очевидно же! — ответил Эрик так, словно это и в самом деле было очевидно. — Драконьей королеве и ее людям, похоже, этот тунец тоже пришелся по вкусу. По крайней мере, на рыбных рынках Сигарда за него дают очень хорошую цену. — Тунец, значит… — ну, по крайней мере, молодые островитяне уходили в море ради рыбы, а не ради грабежа. — Не просто тунец — КРАСНЫЙ тунец, — с величественным видом поднял вверх палец их проводник, словно сообщал очень важную вещь. — Ну, красно-белый, если быть точным. Желтого тунца обычно ловят в теплых морях, за Арбором… И лорд Бейлон сказал, что лезть туда было бы не очень разумно. — Не могу с ним не согласиться… — после резни и бесчинств, устроенным Красным Кракеном, железнорожденным и в самом деле не стоило соваться в те края. Особенно с учетом того, что сейчас они, по сути, продались Черным — это тоже стало бы для них отягчающим обстоятельством, вне зависимости от того, что у них, честно говоря, и выбора-то не было. — Да тут и спорить нечего, — легко согласился Эрик, когда они вошли на деревенскую площадь, пропустив вперед небольшую вереницу ослов. А там… Ричард не ожидал увидеть ничего подобного. Восемь или девять мальчишек-островитян перебрасывали между собой… какой-то круглый кусок кожи, надутый воздухом, который они то бросали друг другу руками, то просто пинали. При появлении его и Григора маленькие игроки тут же с криком разбежались, прячась за юбками матерей. Это могло быть весело… если бы Ричард Лидден не видел выражения лиц ближайших к нему детей и их матерей. Их глаза были полны страха. Боги, он был слишком трезв для такого… — Неужели… Нас так и будут встречать в каждой деревне… вот так? — тихо спросил он. — Может и будут. Но вряд ли во всех, — так же серьезно ответил их проводник. — Просто в этой деревне живет много тех, кто помнит Дни Драконьего Гнева. Ричард, как ни старался, не смог вспомнить ни одного сражения, которому дали такое прозвище. Хотя если подумать… Нетрудно было догадаться, о чем говорит железнорожденный. — Вы о том дне, когда Синяя Королева и наш флот положили конец войне ценой огромных жертв на всех островах? — При всем моем к вам уважении, сир… — Эрик старался казаться бесстрастным, но получалось у него плоховато, — …после Старого Вика и Харлоу войны уже не было. То, что творил ваш король после, я не могу назвать иначе как резней. И чем больше Ричард смотрел на окружавшую его деревню, тем больше испуганных лиц он замечал… Причем страх поселился не только на лицах женщин и детей. Мужчинам тоже было страшно, хотя и не всем. В основном это были старики, некоторые из которых видели все собственными глазами. — Будем надеяться на то, что мы сможем оставить эпоху кровопролития позади. — Будем надеяться, — согласился Эрик. — И если Драконий король позволит нам предлагать наши услуги и товары в Ланниспорте и других городах, это получится намного быстрее. Как уже получилось с сигардцами, с которыми мы вместе ловим рыбу. Их купцы получают много красного тунца, нашего железа и других руд, мы помогаем им чинить сети, паруса и такелаж — и получаем взамен зерно, ослов и дерево, из которых строим наши дома. — Я даже не представлял, насколько расширилась ваша торговля с материком за последние годы, — честно сказал ему Ричард. На самом деле то же самое мог сказать едва ли не каждый житель Зеленого королевства, которое последний год было… очень занято, скажем так. В том числе благодаря лорду Джоффри, который решил выступить на стороне Уолдера Рейна. И все же… Он не мог отрицать очевидного: вся эта история началась намного раньше и они должны были обратить на это внимание. Но, к сожалению, Глубокая Нора находилась слишком далеко. А он, Ричард, был слишком пьян, чтобы все это заметить. — Когда Сигард начал приходить в себя после Чумы, погода как раз стала улучшаться… Ну и, соответственно, даже их неопытные моряки смогли преодолеть залив. Но лорд Бейлон говорит, что город до сих пор остается тенью себя прежнего… Поэтому мы молимся о том, чтобы лето продержалось еще год-другой. А еще строим новые дома и заполняем новые амбары, чтобы не умереть от голода, когда оно все-таки закончится. Это наша главная задача на сегодня. Его слова почему-то не улучшили настроение Ричарда. Хотя, казалось бы, все его опасения были развеяны — железнорожденные и в самом деле отказались от своих планов все вокруг завоевать и разграбить и начали вместо этого строить мирное будущее. А земли короля Дейрона тем временем продолжали истекать кровью уже не из-за Красного Кракена, а из-за Красного Льва. — Если хотите, спрашивайте еще о чем думаете… А то потом я заведу вас в нашу лучшую таверну — она же, кстати говоря, единственная на нашем пути к лорду Бейлону! — Серьезно? — тут же напомнил о себе Григор. — А там этого вашего тунца готовят ведь, да? Хотел бы я попробовать суп из него! И узнать, зачем рыбаки из Сигарда уходят в море так далеко ради такого улова! — О чем речь! Одна их каракка как раз причалила к нам не далее как вчера — и выгрузила сразу несколько бочек! — радостно подхватил слова Клигана Эрик. — И сегодня как раз подают суп из тунца! Ричард в очередной раз мысленно застонал. Опять эта проклятая кухня островитян! Он бы все на свете отдал за старое доброе жареное мясо в красном вине… *** Принц Визерис Рогаре Если бы Тиберий был частью Семи Королевств, этот город, вероятно, был бы, по крайней мере, резиденцией одного из самых могущественных великих домов, присягнувших на верность Таргариенам. Конечно, до Староместа он не дотягивал. Сейчас, по его прикидкам, население Тиберия составляло чуть больше ста тысяч человек и сравнивать его с такими Вольными городами, как Мир, Лисс, Тирош, Пентос или, тем более, Браавос… было попросту глупо. И никто не пытался перечислять их одним списком, через запятую. Нет, Визерис не был несправедлив. До того, как он остался в Лиссе в качестве «почетного гостя», юный принц вообще почти ничего не знал о географии Спорных земель — кроме, может быть, того, что этот был огромный кусок земли с постоянно двигающимися расплывчатыми границами, где каждый из соседних Вольных городов пытался откусить себе кусок побольше. В основном, силой меча. На самом деле все было гораздо сложнее. Прежде всего потому, что Спорные земли были очень обширными. И если Визерис говорил «ОЧЕНЬ обширными», это означало, что на этом куске «ничейной» суши свободно уместились бы, скажем, все Штормовые земли, целиком. И еще осталось бы. Более того, эти земли были исключительно разнообразны. Где-то стелились плодороднейшие поля известного мира, а где-то не росло примерно ничего. Но в среднем… В среднем на «ничейной земле», за которую уже сотню лет сражались между собой Лисс, Тирош и Мир, жило столько людей, что любое из вестеросских Семи Королевств поникло бы от стыда. Именно поэтому потеря десяти или даже ста деревень в ходе какой-нибудь неудачной военной кампании не приносила проигравшему заметного ущерба. Если только в списке потерь не оказывался по-настоящему крупный и важный город… Таковым мог считаться, в общих чертах, любой, который соответствовал паре условий в духе «не меньше пятидесяти тысяч постоянных жителей» и «окруженный высокими каменными стенами». Если кому-то удавалось взять такой… Что ж, этот военный подвиг имел шанс не быть забытым до конца года. Возможно даже, какой-нибудь летописец удосужился бы написать об этом книгу и продать ее в легендарную Библиотеку Архонтов Тироша, где она сгинула бы в хранилище… Но нет, даже на это шансы были очень и очень малы. Но взять Тиберий… Этот подвиг заслуживал быть увековеченным, да. Расцвет Тиберия пришелся примерно на те же годы, в которые Валирия встретила свой Рок. Сведения о ранних годах жизни города затерялись из-за последующей смуты, известно было лишь то, что основали его лиссенийские переселенцы. Какое-то время Тиберий даже занимал господствующее положение в Неаполийском заливе, располагаясь всего в нескольких лигах к западу от выдающегося далеко в море Тарентанского полуострова — таким образом Лисс, по сути, получал в руки меч, направленный острием на Ступени. И поскольку магистры не были дураками, они прекрасно это понимали и активно этим преимуществом пользовались. Именно владение Тиберием было одной из причин великого успеха лиссенийцев в торговых делах в прошлом веке. Так продолжалось до тех пор, пока шестьдесят лет назад величайшая из когда-либо собранных армад под тирошийскими парусами не нанесла Лиссу сокрушительное поражение. Затем Неаполийское побережье пало в руки победителей, а Тиберий был захвачен отрядами тирошийских наемников. Это был тяжелейший удар, от которого Лисс оправлялся несколько десятилетий. А архонты Тироша тем временем пожинали плоды победы. Они, как могли, укрепляли и усиливали гавань Тиберия. Вокруг нее была выстроена огромная приморская стена, которая должна была как расширить торговые возможности города, так и прикрыть ее от возможной угрозы с моря. Для этого на ее вершине были установлены самые лучшие баллисты и катапульты, многие из которых могли метать и зажигательные снаряды тоже. Поскольку доля рабов среди населения Тиберия была намного меньше, чем в Тироше или в Лиссе, купцы, правившие городом от имени архонта, ограничились ополчением из трех тысяч стражников, сделав упор на арбалетчиков и копейщиков. Зато у них был прекрасно подготовленный корпус осадных инженеров. И последнее, но не менее важное — у Тироша были подписаны бессрочные контракты с трем крупными наемными отрядами. Несмотря на то, что один, самый крупный, постоянно перемещался с место на место и очень редко появлялся в Тиберии, два других базировались в самом городе. Это было еще две тысячи мечей. Так продолжалось до тех пор, пока Триархия, потерпев поражение на море, не начала разваливаться на куски — договоры, на заключение которых ушли многие годы, сгорели в один момент. Вместе с этим стала рушиться и мощь Тироша. Но даже тогда нападение на Тиберий казалось полнейшим безумием. Ключевое слово — «казалось»… — Архонт сказал, — лениво произнесла Ларра, наблюдая за столбами дыма, поднимавшимися над гаванью, где отчаявшиеся тирошийские капитаны жгли свои собственные корабли, чтобы задержать врага хотя бы так, — что Тиберий абсолютно неприступен. — В его речах много желаемого за действительное выдается, — так же расслабленно ответил ей Визерис. — Я слышал, он называл его «нашей нерушимой твердыней» и «жемчужиной Спорных земель». И, несмотря на излишний пафос многих его речей, принц, рожденный в доме Таргариенов, не мог не признать, что в них есть доля истины. Потому что Тиберий, окруженный рукотворными каменными махинами, и в самом деле выглядел… внушительно. — «Твердыня» — да, в это я еще могу поверить. Но «жемчужина»… — его жена презрительно скривилась, как и подобает дочери высокородного магистра. — Даже отсюда я чувствую запах чеснока и дешевой выпивки. Юноша с серебристыми волосами закатил глаза. — В твоем положении это немудрено… — Ты опять хочешь сказать, что я все преувеличиваю? — тут же обиделась Ларра. Ее супруг предпочел промолчать. Став полноправным членом дома Рогаре, он хорошо изучил торговую карту Вольных городов и прекрасно знал о том, что среди важнейших статей экспорта тиберийских купцов были оливки, виноград… и чеснок, который в изобилии выращивался в предместьях города. Где-то вдалеке рухнула еще одна часть высокой стены, заглушая своим грохотом даже букцинариев, которые призывали ревом своих труб усилить натиск на отступающих в беспорядке тирошейцев. — Наш добрый друг архонт уверял всех, что Тиберий с взять с моря невозможно, — его жена принялась есть кусочки сочного персика, заранее нарезанного одной из служанок. Визерис не стал отвечать — он уже убедился, что на поздних сроках беременности настроение Ларры менялось даже быстрее, чем ее вкусовые предпочтения. — Только почему-то забыл о том, что атаковать можно и с суше. — Это было намного сложнее, чем ты подразумеваешь, Ларра. — Нам пришлось потратить уйму золотых овалинов на наем и подготовку солдат, которым предстояло пройти мимо Наполирийского ущелья, — призналась дочь магистра Лисандро. — Но потери в людях и кораблях… они оказались даже меньше, чем ожидалось. В этом она, безусловно была права. Неожиданное появление войска оттуда, откуда никто не ожидал, дало гарнизону Тиберия лишь несколько часов на подготовку к осаде, и когда их авангард захватил главный акведук, поставляющий в город воду, без которого граждане и рабы вскоре начали бы умирать от жажды… Именно тогда битва и была выиграна. У защитников Тиберия не оставалось шансов. — Конечно, нам придется начать переговоры… — Ларра закончила есть. — Думаю, это случится завтра. — Завтра? — переспросил Визерис. — Я думал, ты захочешь воспользоваться нашим перевесом… Ну, допустим, в течение нескольких ближайших лун. — Как же это по-вестеросски, любовь моя… — Визерис, не удержавшись, скривился, потому что понимал, что это было если и не оскорблением, то уж точно не комплиментом. — Да, можно было бы поступить именно так, как ты хочешь. Мы могли бы наступать и дальше. Взять еще город-другой-третий. Возможно, осадить и штурмовать сам Тирош, чтобы их денежные мешки скинули архонта с вершины его башни и побежали преклонять перед нами колени… Продолжая говорить, Ларра снова принялась есть еще один порезанный фрукт, в этот раз апельсин. — …Но если мы попытаемся выиграть все, мы вместо этого все проиграем. Прежде всего, Тиберий. Наши противники, которые молчали, когда мы готовились к этой войне, и молчат до сих пор, попытаются лишить нас нашего приза. Наши союзники-магистры, которых они не смогут купить, внезапно умрут от яда в кубке или ножа в руках близкого друга. А потом они начнут сеять раздор среди жителей завоеванных ими городов и заключать сделки с Тирошем. А возможно, еще и будут вести переговоры с Миром и Волантисом, пытаясь создать альянс против нас, если мы покажемся им слишком сильными… — Но тогда эта игра будет продолжаться вечно! — А как иначе? — Ларра улыбнулась так, что даже голодный волк или лев, увидев эту улыбку, передумал бы ее есть. — Нет, Визерис, я не такая, как мой брат. И то, что мы с тобой построим, должно простоять очень долго. Уж я постараюсь… — Что ж… Поскольку я знаю, что хотел устроить твой брат… И чем обернулись его безумные планы… Я могу лишь полностью тебя поддержать, — честно сказал принц. История Лисаро Рогаре и, особенно, его бесславная кончина были главной темой для разговоров лиссенийской верхушки несколько дней подряд. И единственной причиной, по которой этот авантюрист не утянул за собой на дно весь дом Рогаре, было то, что он во всеуслышание был лишен наследства еще до того, как пустился во все тяжкие и примкнул к пиратскому адмиралу Саану, который также сложил свою буйную голову в Вестеросе. — Однако есть же еще Королевская Гавань, которая может попытаться поддержать своих союзников в Тироше. Он понимал, что даже если бы Зеленые решили вступить в войну на стороне Тироша, они в любом случае не успели бы сделать это в течение ближайших лун, а потом было бы уже поздно. Быстрее они справиться никак не могли бы, если учесть недавно окончившуюся в их владениях гражданскую войну. И все же… У них был минимум один дракон — который оставался колоссальным преимуществом в любой войне. — Мы в любом случае договоримся о мире раньше, — подтвердила Ларра его мысли. — Я уверена, что архонт не откажется выплатить сотни тысяч овалинов за прекращение войны… Пока он потерял всего одну «жемчужину» из своей короны. — Сотни тысяч? Да тирошийские купцы будут волосы на голове рвать, услышав такое! — Придется проявить настойчивость, дорогой мой муж. Я не хочу, чтобы их сундуки ломились от золота, на которое они могут нанять новые армии и флоты, приказав им отбить у нас Тиберий… Когда-то Хайтауэры и другие враги его матери утверждали, что женщины слишком слабы и глупы, чтобы претендовать на Железный трон. И не хотели позволить ей стать королевой, чтобы не ослабить страну… Его жена в очередной раз дала понять, насколько они ошибаются. Жаль только, что мертвым это уже не объяснишь… *** Леди Джейн Аррен Джейн сидела и ждала. Увы и ах, но именно это верховной леди Долины приходилось делать чаще всего. Иногда она должна была принять кучу важнейших решений в считанные часы — а потом ждать дни, месяцы и годы для того, чтобы убедиться в правоте выбранного ей пути. И чем старше становилась леди Орлиного Гнезда, тем сильнее она убеждалась в том, что любой выбор, каким бы хорошим он ни был, не избавит ее от сомнений. Джейн мысленно вздохнула. Иногда ей очень хотелось бросить все и убраться в какое-нибудь тихое имение за Узкое море. Даже если ей придется оставить здесь две трети своих движимых богатств, оставшейся части хватит для богатой и безмятежной жизни до конца дней, которые она могла провести в неге и декадансе, достойной наследников Древней Валирии. Но она не была валирийкой. Она была дочерью Арренов. Которые веками жили под девизом «Высокий, как честь» — честь, которую они считали добродетелью, другим могла показаться форменным безумием. — Люди… начинают терять терпение, леди Аррен. В ответ на замечание одного из ее знаменосцев Джейн молча кивнула, как будто он открыл ей что-то новое. Конечно, собравшиеся ко двору люди, простые и знатные, давно уже потеряли терпение. За одну луну слухи о суде поединком над главным претендентом на наследование Орлиного Гнезда успели дойти не только разлететься по всей Долине, но и по Речным землям тоже. И еще дальше, говорят. У речников, конечно, были дела и поважнее, чем плыть из Солеварен в Чаячий город, а оттуда ехать в Лунные Врата… Но жители Долины тысячами стекались, чтобы посмотреть на этот исторический бой. Воины и крестьяне, лорды и рыцари, мужчины, женщины и дети… Их было меньше, чем зрителей на турнире в прошлую луну, но удивляться этому не стоило. Ведь испытание поединком не давало возможности заработать — тут можно было разве что ставку на победителя сделать или продать зевакам съестное и выпивку. — Ну так вы вызовете второго поединщика? Естественно, она должна было это сделать — именно этого люди и ждали. Но… не могла. Потому что под барабанный бой музыкантов дома Арренов на площадку вышел всего один участник боя. И стоял в ожидании перед трибунами, где сидела она сама и ее ведущие знаменосцы. Это был ее поединщик, сир Родрик Хантер. Того, кто должен был представлять рыцаря Лесного Гнезда, не было и в помине. — Он вообще нашел хоть кого-нибудь? — услышала Джейн вопрос лорда Дома Сердец, который озвучил вслух то, о чем думали сотни человек всех сословий. — Я говорил с ним накануне, — услышала она ответ лорда Темплтона, который считался самым ярым сторонником Элдрика и его претензий — до того, как были раскрыты все стороны его отвратительной натуры. — И он уверял меня, что да, нашел. Правда наотрез отказался сказать, кого именно… И тут вдруг возле южных шатров возникла какая-то суматоха. Вскоре все увидели, как одинокий рыцарь протискивается вперед сквозь толпу воинов. — Ну вот, наконец-то… Явился, не прошло и года, — усмехнулся лорд Харлан Мелкольм. — К сожалению… Я не могу вспомнить этого человека, — негромко призналась Джейн. Рыцарь нес щит с гербом на спине, а лицо его леди Аррен было незнакомо, поэтому ее шансы вспомнить имя второго поединщика было… Леди Орлиного Гнезда не успела закончить свою мысль, когда зрители разразились хохотом. Подняв глаза, она увидела, как незнакомый ей рыцарь, выбравшись, наконец, на открытую площадку, с мечом наголо бросается на… …На того, кого сам должен был защищать. На сира Элдрика Аррена. — Это тя я седня должен убить? — пьяным голосом взревел незнакомец отчаянно отступавшему от него безоружному (опять) сиру Элдрику. — Это ты, скотина, пытался устроить мне засаду еще до боя? Ах ты змей подколодный! Шакал паршивый! Тварь бесчестная! — Да он же пьян вусмерть! — воскликнул лорд Эон Толлетт и леди Джейн, сидя совсем рядом, едва расслышала его голос за занавесом множества криков и аплодисментов зевак, любовавшихся на разворачивавшуюся у них на глазах нелепую буффонаду. — Ща я тя зарублю, как зарубил Мамонта-за-Стеной! Сломаю тя, как сломал десять армий! Джейн не могла похвастаться тем, что хорошо знает технику владения мечом, но даже она прекрасно видела то, насколько криво и глупо орудует этот человек, от ударов которого сир Элдрик уворачивался без особого труда. И которого он сам же и просил стать его поединщиков. — Миледи, я поверить не могу, что сир Элдрик решит выбрать своим защитником сира Йорберта Липпса… «Так это и есть… тот самый…» Да, теперь Джейн наконец-то вспомнила его. Еще бы не вспомнила… Из тысяч сынов Долины, сражавшихся вместе с ее кузиной-королевой у Босвортского моста многие лорды, рыцари и простые воины покрыли себя славой. И сир Родрик Хантер, безусловно, был одним из них. Но были и другие. И их было предостаточно. И в их число попал и сир Йорберт. Второй сын лорда Липпса очень хотел прославиться, но сам не мог сделать ничего, чтобы эту славу заслужить. Вплоть до решающего сражения Танца Драконов. И вот тут ему, как могло показаться, все-таки повезло. Буквально накануне битвы Йорберт был посвящен в рыцари и очень этому обрадовался. Так обрадовался, что решил «обмыть» свои рыцарские шпоры в компании лучших друзей, с которыми он «приговорил» целую бочку вина. Такой «подвиг» не мог остаться без последствий. И когда сын лорда Липпса, наконец, сумел продрать глаза, битва уже закончилась и они отступали. Через сутки о его «участии» в сражении узнали все. Вот так он и получил свою позорную репутацию — возможно, до конца дней. Конечно, он пытался убедить и своего лорда-отца, и прочих лордов Долины в том, что не струсил тогда, а просто немного… перестарался. Но мало кто готов был замолвить за него слово. И на то были веские причины. — Пьяницы бывшими не бывают, — произнес всегда спокойный лорд Ройс, который тоже при виде этого «боя» не мог сдержать смеха. Бедный Элдрик все пытался отступать, пока его «защитник» безуспешно старался достать его мечом, одновременно продолжая поливать «соперника» отборной бранью, требуя, чтобы он перестал бегать и сражался как мужчина. Если уж даже такого человека, как Ройс, это развеселило… — Ее милость будет очень разочарована тем, что она пропустила такое… представление. — Будет, — согласилась Джейн. Раз уж Бейла открытым текстом заявила: «разбирайся с этим бардаком сама, кузина, а я умываю руки», — пусть теперь локти кусает. Впрочем, Джейн понимала, что она заслужила этих слов. Потому что большая часть вины за этот бардак принадлежала ей. А королева… Пусть и дальше путешествует по Долине с мужем и дочерью, вместо того, чтобы разгребать гору проблем, которые Джейн так хотелось разделить с ней. — А что говорит закон о поединщике, который поднимет оружие на того, кого сам должен был защищать? — спросил Мелкольм, глядя на то, как один из рыцарей, пожалев сира Элдрика, бросает ему меч… и тот, разумеется, не успевает поймать его левой рукой. Так что бедному рыцарю Лесного Гнезда приходится как-то проскальзывать мимо размахивавшего мечом сира Йорберта, чтобы дотянуться до оружия. У зрителей это, само собой, вызвало еще больше радостных криков. — Не знаю. Честно, не знаю, — Джейн тоже не смогла удержаться от смеха, когда сир Йорберт, совершив очередной головокружительный замах, не удержался на ногах и рухнул навзничь. Хотя, на самом деле, он и до этого не мог сделать даже трех шагов без того, чтобы споткнуться. «Боги, сколько же он выпил?» — Я сомневаюсь, что законы короля Джейхейриса, в которых, как мне казалось раньше, было предусмотрено все, могли предположить вот такое… — Может, тогда северяне что-то отыщут в законах Первых людей? — Да какое там… — усмехнулся лорд Дома Сердец. — Я видел, сколько лорд Амбер и его соратники вливали в себя после битвы… Но ни один из них не упивался до такого состояния… Меч Элдрика, наконец, ударился о лезвие поднявшегося на ноги сира Йорберта и самый странный суд поединком из всех, что они когда-либо видели, возобновился. *** Король Дейрон Таргариен Исход этого конфликта оказался далеко не самым приятным. И хуже всего было то, что мастер над шептунами две луны назад совершенно верно предсказал ход недавних событий. — Итак, Лисс захватил Тиберий… «Правильнее было сказать: Рогаре захватили Тиберий». — Да, Ваша милость. Визерис Рогаре и его супруга уже две недели управляют городом единолично. Треть всех купцов города моментально отказались от всех клятв, данных их предками архонту Тироша. Остальные либо разбежались, либо затаились в ожидании контратаки со стороны Тироша, которая, по их мнению, может вернуть город законным хозяевам. Дейрон внимательно смотрел в глаза просторца. В падении Тиберия не было его вины, но король был не в духе. — Какой контратаки, милорд? — удрученно спросил наездник Тессарион. — Чем они должны контратаковать? Большая часть военной силы Тироша, будь то наемники или ополченцы, нужны для того, чтобы удержать другие их владения в Спорных землях, на которые претендуют мирийцы… А те, что они собрали на южном фланге, уже разбиты. Именно Тиберий был их главным опорным пунктом в заливе — и половина командиров сложила оружие при первом же шансе! В последние десятилетия Вестерос и дом Таргариенов пережили великое множество измен и предательств и в союзе с Тирошем Железный трон, к его большому сожалению, не мог занимать положение старшего партнера. И все равно было обидно за то, что город, которым Тирош правил более шестидесяти лет, сдался после пары дней боев и весьма незначительных, со всех точек зрения, потерь. Дейрону очень хотелось верить в то, что династия, которой он правил, не закончит так же бесславно. Естественно, последний из сыновей короля Визериса, был не настолько глуп, чтобы озвучивать это вслух. Меньше года прошло с того дня, когда лорд Уолдер Рейн восстал против них, поведя за собой многие могущественные и влиятельные дома Запада. — Как мы можем помочь Тирошу? Пообещать им золото для найма новых армий? Джоффри Кью поморщился и Дейрон понял, что плохие новости еще не закончились. — Я не думаю, что тирошийцы откажутся от золота… особенно если его не придется возвращать, Ваша милость. Но, по моему скромному мнению, сейчас им намного нужнее не деньги, а люди. Военная кампания на Ступенях и южном побережье стоило Тирошу больших потерь — и архонт будет очень рад десятку тысяч ветеранов, готовых бросить вызов мирийским солдатам и наемникам лиссенийцев… — Не могу поверить в то, что положение настолько отчаянное, — вмешался лорд Марк Мерривезер. — Отчаянное, милорд десница? — Джоффри покачал головой. — Нет, не настолько отчаянное. Но не заблуждайтесь: Железная лихорадка, огромные военные и денежные потери, а теперь еще и потеря Тиберия — все это сильно ослабило Тирош. И Лисс с Миром, похоже, только рады нанести ему еще больше таких неглубоких, но болезненных кровоточащих ран. И если мы ничего не предпримем, боюсь, что лет через двадцать Тирош станет марионеткой двух других Вольных городов. И их магистры, само собой, будут только рады выкинуть в огонь все договоры, заключенные между нами и Тирошем. А вот этого Дейрон опасался, пожалуй, больше всего. — В данный момент мы не можем перевезти десять тысяч воинов на ту сторону моря… — это и в более благополучные времена было бы крайне рискованным действом, а уж теперь, когда им приходилось держать так много войск в Западных землях и граничащих с ними владениях, чтобы убедиться в том, что восстание действительно подавлено… Тут и говорить нечего. — И не стоит забывать также о том, что мое лечение почти завершено, но я пока не могу рисковать, вступая в бой верхом на Тессарион. То, что его почти удалось убить, жестко и прямо напомнило королю о том, что если на троне его еще есть кому заменить, то верхом на драконе — уже некому. Кто-то из придворных полушепотом говорил о том, что закончилось все хорошо и Тирош отделался малой кровью. Сам Дейрон так не считал — и не собирался проверять их правоту (и заодно крепость своей власти), погибая в небе Спорных земель. — В таком случае, Ваша милость, боюсь, что несколько групп молодых рыцарей, жаждущих славы и богатства, а также некоторая сумма в золоте — это все, что мы можем предложить союзникам. Дейрон переглянулся с Мерривезером и десница короля медленно кивнул. Ему не хотелось смиряться с неизбежным — особенно с учетом того, что против него снова выступил представитель Черных. Но прямая конфронтация была хуже, чем даже такое решение. Вот и приходилось терпеть… Пока приходилось. — Обсудим последствия падения Тиберия для Вольных городов на следующем заседании Совета, — подытожил король. — А пока… Вы, кажется, говорили об еще одной важной новости, так? — Да, Ваша милость, — склонил голову Джоффри. — Леди Тирелл… Боюсь, она продолжает… свои подковерные игры. Утес Кастерли и Хайгарден не так давно начали между собой активную переписку. — Какого рода переписку? — осторожно поинтересовался Дейрон. — Взамен на определенные преференции для Утеса в плане снабжения зерном и мясом, леди Жасмин всячески продвигает идею союза между Лионелем… и дочерью леди Джоханны. — Чего? — реакция лорда Длинного Стола дала Дейрону понять, что это стало для него таким же сюрпризом. — Но это… Это же… — Это создаст альянс двух крупных королевств, который сможет диктовать свою волю Королевской Гавани, если Ланнистеры и Тиреллы этого пожелают? — переспросил мастер над шептунами. — Да, именно так и будет. — Дочь леди Джоханны… О ком именно идет речь? — Скорее всего, вторая дочь, Сирелла, Ваша милость, — ответил Джоффри Кью. — Тишара, я слышал, очень красива, но она уже в возрасте замужества, тогда как Лионель Тирелл еще не готов… Действительно, трудно было придумать лучшую партию для ее сына, чем эта… И все же, для создания такого важного союза традиции и простая вежливость обязывали Хайгарден получить разрешение Королевской Гавани. — Дому Тиреллов не будет дозволено заключить брачный союз с домом Ланнистеров… — Дейрон не стал уточнять, почему, а его десница и мастер над шептунами не стали переспрашивать. И так все все прекрасно понимали, что если Хайгарден вступит в союз с Утесом Кастерли, житница и казна всего королевства, можно сказать, окажутся в руках одной семьи. И две трети армии заодно. Конечно, у него все еще останется Тессарион… Но когда Утес и Простор объединились в прошлый раз, Эйгону потребовалось три дракона для того, чтобы разгромить альянс Гарденеров и Ланнистеров. И одним из этих троих был сам Черный Ужас. — Были и… кое-какие другие попытки. «Когда ты думаешь, что хуже уже не может быть…» — Под «другими попытками» вы имеете в виду женитьбу сына леди Джоханны на знатной леди из Простора? — Дейрон не мог припомнить молодых незамужних девиц дома Тиреллов, которых они могли выдать за лорда Лореона, не вызвав при этом возмущения при дворе. — Ну… Пока это лишь голословные попытки, Ваша милость… — И эти попытки пресечь как можно скорее, — тихо произнес Мерривезер. — Даже представить страшно, к чему такое может привести, Ваша милость. — Я согласен с вами, милорд десница, — кивнул Дейрон. — Постарайтесь собрать в столице всех членов Малого совета как можно скорее. Дело очень серьезное, милорды. И его нужно будет решить… очень деликатно, пока оно не нанесло непоправимый ущерб. Самое простое решение — найти обеим сторонам заговора невест, от которых они не могли отказаться. Но было одно «но»: у Дейрона не было дочерей. Вообще. Но даже если бы Арианна прямо сейчас родила ему девочку… Она все равно была слишком маленькой, чтобы кто-то всерьез рассмотрел такое предложение. У него была Джейхейра — и она в последнее время пришла в себя, даже завела себе черную кошечку, которая целыми днями лежала у нее на коленях и мурлыкала вместо того, чтобы охотиться на мышей… Но что с ней будет, если он выдаст ее замуж ради интересов короны? Не разрушит ли это все плоды его трудов по ее возвращению в мир живых? — Как скажете, Ваша милость, — ответил мастер над шептунами. — Это все, что у меня есть по важным делам за последнюю седмицу. — А… по не слишком важным? — Ну… Боюсь, что леди Баратеон, любимая и высокочтимая сестра Ее милости… Все мы надеялись, что замужество вынудит ее остепениться и прекратить позорить своими выходками всю свою семью, но… Дейрон не смог сдержать стона. Каких бы неприятностей это ни стоило бы Арианне и ему самому… Но теперь он обязательно отдаст Штормовые земли своему второму сыну, когда тот немного подрастет. Обязательно. И будь оно все проклято… *** Королева Бейла Таргариен Когда Бейла узнала о том, что Алин внезапно прервал свои регулярные вояжи между Дрифтмарком и Чаячьим городом и бросился вдогонку за ней… Она сразу поняла, что добром это не кончится. И дочь Порочного Принца Деймона не ошиблась. Но она даже не догадывалась о том, насколько сумасшедшие вещи выложит ее кузен. — Если я… правильно поняла… — начала королева, глядя на множество торговых кораблей, входящих и выходящих из гавани Чаячьего города. — Твое решение всех наших проблем заключается лишь в подражании Морскому Змею и дальнем морском вояже… до И-Ти — и, возможно, еще дальше. — Ну… В общих словах… Да, именно так, — даже когда она посмотрела ему прямо в глаза, залихватская ухмылка на его лице никуда не делась. — Так четко и ясно даже я сам не сказал бы. — Ты понимаешь, чем это грозит? — Чем? Наш с тобой дед несколько раз плавал через Нефритовые Врата туда-обратно — и вернулся домой с целым состоянием! — А ты не запамятовал о том, что в последнее из его «Девяти Великих путешествий» он потерял шесть кораблей из двадцати? — напомнила Бейла. Она не стала уточнять о том, что в этих шести пропавших кораблях плыли боевые слоны, приобретенные Корлисом Веларионом для королевского войска — и это было сочтено добрым знаком. Ведь в жилах Морского Змея текло много крови Таргариенов, которые ехали в бой верхом на драконах, а не на слонах… — Оставшихся четырнадцати, добравшихся до Дрифтмарка, было достаточно, чтобы каждый из выживших моряков стал богаче любого лорда! Да Веларионы стали богаче Хайтауэров и Ланнистеров! — Тоже верно, — согласилась Бейла и иронично добавила: — На время… Тут она слегка покривила душой. Веларионы до сих пор оставались одним из самых богатых домов бывших Семи Королевств, даже если считать владения и Черных, и Зеленых вместе взятые. Алина можно было назвать безрассудным, но глупым он не был. Нет, не был. И следующие его слова еще раз в этом убедили. — Ты, кажется, не веришь в то, что это хорошая идея. Бейла поморщилась, продолжая глядеть на корабли в гавани, и решила ответить на этот вопрос… творчески, скажем так. — Если ты не заметил, жизнь сильно изменилась с тех пор, как наш отчаянный дедушка завершил Девятое Великое путешествие. И сейчас я делаю все возможное, чтобы Лисс остался нашим союзником… — Вообще-то лиссенийские капитаны сейчас не суются дальше Волантиса… Ваша милость, — возразил Алин, в последний момент спохватившись о том, что даже ему не может быть позволено все, несмотря на все его родство с королевой. — Тут ты, возможно, прав, — а если он и не прав, они могли, например, предложить кому-нибудь из ближнего окружения «леди Черный Лебедь» или даже ей самой присоединиться к экспедиции на восток. — Хотя Лисс сегодня — наименьшая из проблем, честно скажу. Есть еще Браавос. И Слоны из Волантиса. А еще, конечно же, когда наш дед миновал Ступени, он не должен был опасаться того, что из Черноводного залива следом за ним вылетит дракон… — Они не посмеют. Это будет означать объявление войны. — Может, и не посмеют. А может, посмеют, — сама Бейла склонялась к тому, что Дейрон позволил бы их флоту спокойно вернуться в Чаячий город. Но, увы, как показали последние события, Дейрон был королем Зеленых, но не всеми ими. И кто-то из его знаменосцев при виде идущего мимо флота, нагруженного нефритом и другими бесценными сокровищами, мог не выдержать искушения. — И это, на мой взгляд, не решит самой главной проблемы. Великие путешествия Морского Змея не принесли нашему королевству ровным счетом ничего. — НИЧЕГО? — вот тут Алин по-настоящему разозлился. — Нефрит! Специи! Шелк! Благовония! Фарфор! Нет, Ваша милость! Это вам не «ничего»! — Все это, как ты должен помнить, ушло за бесценок магистрам Вольных городов, до войны, во время войны и после войны… Чтобы хоть немного расплатиться с нашими огромными долгами. И еще потому что все предпочитали иметь глиняную миску с похлебкой, которая могла согреть и восстановить силы, чем итийскую фарфоровую чашу, но пустую. Благовония были израсходованы, а шелка, как я уже сказала, ушли в Мир и Лисс, откуда мне приходилось выкупать их за тройную цену, если мне нужна была красивая одежда из восточных тканей. Специи тоже были съедены. Алин слушал, стиснув зубы, но не перебивал. Было видно, что переубедить его не удается, но он, в отличие от многих других, действительно прислушивается к ее аргументам. — Я все равно считаю, что новое Великое путешествие принесет дому Таргариенов огромное состояние… Королева посмотрела на своего кузена так же, как и всегда — с долей иронии и в то же время с убеждением в том, что он мог бы добиться большего. И при этом в словах Алина был резон. Большая часть золота и серебра, которые смогли скопить Таргариены в своих сундуках, уже была израсходована на благо королевства, будь то дороги или что-то еще. Конечно, у Бейлы еще оставались деньги и их источники — кое-какие налоги шли напрямую ей. Но нельзя было отрицать очевидного: благословенные времена короля Визериса ушли безвозвратно. Но Великое путешествие… Оно в глазах Бейлы было всего лишь очередным плаванием за моря, о котором можно было сочинить массу песен и сказаний, а никак не решением всех бед. Возможно, она сможет наскрести достаточно золота, людей и кораблей для предполагаемого Десятого Великого путешествия. Но что они будут делать, если оно не удастся? Что останется, если они потеряют корабли, ввязавшись в приключение, с которым мог справиться только их великий дед? И тут ей в голову пришла еще одна идея. — А если… — осторожно начала королева, — …если, в теории, я бы дала тебе деньги и припасы для твоего Великого путешествия… Как думаешь, ты смог бы привезти к нам не только ценности и сокровища итийцев… но и их знания? У тебя бы получилось привезти не только шелк и фарфор, но и секреты их изготовления? Алин впервые с начала этой луны потерял дар речи. И Бейла откровенно наслаждалась этим. Не каждый день ей удавалось привести Алина Велариона в такое состояние парой фраз. — Я… Э… Ну… То есть… Это очень смелая… ну… идея… — наконец, смог выдавить из себя ее кузен. — Но… Могу я спросить… Ваша милость… Зачем? — А ты смог бы посылать два десятка кораблей в Нефритовые Врата каждые три-четыре года? А если делать это реже, Великое путешествие не принесет нам ничего, кроме небольшой кучи золота, которое мы израсходуем за долго до того, как вернется следующая экспедиция на восток. Но если мы сами будем торговать с соседями тем же самым, что продают И-Ти, Лэнг и Кварт… Тем самым, что делает их такими особенными и желанными… Тогда не будет никакого смысла посылать к ним торговцев. Пусть морские караваны идут к нам, а не к ним — и тогда богатства Вольных городов потекут в наши закрома. — Понятно… — Алин замолчал на несколько мгновений, потом снова улыбнулся. — Нет, Ваша милость, к сожалению, я не могу обещать вам, что справлюсь с этим делом. Я неоднократно читал корабельные журналы нашего деда — и он ни разу не смог справиться с этой великой задачей. Торговаться с богатейшими купцами Золотой Империи — это он мог. Выкрасть или купить их секреты — нет. Все, что я могу пообещать… — плутовское выражение снова вернулось на лицо бывалого моряка, — …Я очень постараюсь оправдать ваши ожидания. Что ж, по крайней мере, он был честен. Если бы он выдал нечто вроде «Да, конечно, я все сделаю», Бейла тут же ответила бы на все его великие планы отказом. — Ну так как? Будет ли мне дозволено начать Десятое Великое путешествие? — Я… — начала Бейла своим «лучшим королевским голосом», — …подумаю. И этот вопрос будет поднял на следующем заседании Малого совета. Но более ничего обещать я не могу. Там видно будет. Алин был явно разочарован. И слава Богам Старым и Новым, что он был всего лишь мастером над кораблями при ее дворе. А не, например, мастером над шептунами. Или даже ее десницей. «Или даже… Да нет, об этом даже думать глупо!» — Ваша милость! Ваша милость! Судя по внешнему виду подбежавшего к ним гонца, Бейла сразу поняла, что что-то пошло сильно не так. Когда королевские гвардейцы, быстро проверив посланника, позволили ему обратиться к ней, королева, к ее большому сожалению, убедилась в том, что снова не ошиблась. — Сир Йорберт Липпс, согласившийся участвовать в испытании поединком от имени сира Элдрика Аррена, отрубил сиру Элдрику ухо. — Кто отрубил? Кому отрубил? — вскинулся Алин. — Это… Они точно ничего не перепутали? — К сожалению, нет, — мрачно отозвалась Бейла. — Сир Йорберт вышел на бой мертвецки пьяным. И это наименьшая из проблем, с которыми сейчас столкнулась леди Аррен. Еще один претендент на Орлиное Гнездо, которого мы считали мертвым… Он оказался жив. И он вернулся. — Не понимаю я их. Один выбыл из гонки, один прибыл — в чем проблема? — усмехнулся мастер над кораблями. — Есть проблема, Алин, есть, — терпеливо объяснила ему королева. — Дело в том, что причина, по которой мы считали этого человека мертвым… Она заключалась в том, что он в первые же дни Танца Драконов пошел сражаться за дело Зеленых. И пропал без вести. По нашу сторону границы о нем не было известно ничего. И по ту сторону тоже. В конце концов, его было решено признать умершим… — Ого… — да, иначе и не скажешь. — Не слишком ли… странное совпадение, Ваша милость? Нет, я не отрицаю, что Танец был той еще мясорубкой, а после Долгой зимы многие ссыльные стали возвращаться домой… Но столько лет прошло! И тут внезапно находится наследник дома Арренов и решает дать о себе знать именно сейчас! Для человека, которого всегда заботило только море, а политические игры он люто ненавидел, о чем не уставал напоминать, Алин идеально точно описал сложившуюся ситуацию. — Хорошо сказано, — Бейла отложила принесенное гонцом письмо. — А мой визит в Чаячий город, похоже, закончится раньше, чем я думала. Я возвращаюсь в Лунные Врата. «По крайней мере, Лунная Плясунья будет рада… Столько времени прошло с тех пор, как она в последний раз по-настоящему быстро летала!» — Будь прокляты все эти хитросплетения с наследством! — буркнул Алин.