Звёздные

День первый. Вечер. На ужине Зейн так и не появляется. Так что парни собирают для него поднос с едой, намереваясь заглянуть в мастерскую до вечернего концерта на Главной сцене. Сегодня, в день заезда, выступать будут вожатые и приглашённые коллективы. Потом уже этим должны будут заниматься именно Звёздные, и, иногда, в рамках конкурсной программы, участники всей творческой смены со своей самодеятельностью. Из творческой лаборатории слышатся шум и смех. Там все стоят на ушах. Вот только Зейну, очевидно, не очень весело: он нервный, и уставший. И судя по его недовольным взглядам, да и взглядам некоторых собравшихся, легко понять, кто виноват в раздражительности Малика. Тот парнишка, который искал в шкафу Нарнию - кажется, Томлинсон - сейчас торчит с художниками. Дурное по всем показателям создание сидит на мойке, предназначенной для промывания краски в художественном классе. (И как только она его выдерживает?) У пацана в руках водяной пистолет, из которого он заряжает Лиаму холодной струёй чуть ли не в глаз и хохочет. - Хэтшо-о-о-от! – взвывает торжественно этот снайпер, победно вскидывая руки. - Я замочил тебя! - Заберите его отсюда. Он всё портит! – взмаливается кто-то из присутствующих. - Я не порчу! Я помогаю! – оскорблённо возмущается парень, хватаясь за плечо рядом с сердцем. Он театрально втягивает воздух в лёгкие, но сам себя прерывает на полувздохе, и, словно теряет интерес к окружающим. - О, ужин начался! – сообщает он, когда видит вошедшего с подносом Гарри. - Так, побегу-ка я. - Наконец-то, – вздыхает одна из художников. Как всегда всё пропустивший Гарри, которого только что чуть не сбил пролетающий мимо паренёк, смотрит на расстроенного и почему-то мокрого Лиама, которому Найл намеревается залезть в глаз и что-то там посмотреть. Хмурый Зейн гипнотизирует дверь, словно это портал в преисподнюю. А несколько человек, кстати, тоже облитых, вздыхают с облегчёнными возгласами: «Аллилуйя!» - Что он вообще здесь забыл? – интересуется Хоран, не поясняя, о ком речь, да и не к кому конкретно не обращаясь. Явно не найдя у Пейна повреждений, он отступает в сторону и тоже пялится на дверь. Гарри, так и замерший в пороге с подносом, понимает, что похоже, речь идёт о парне, чуть не перевернувшим на него содержимое тарелок. - Сказал, что умеет рисовать, – поясняет один из художников, улыбаясь: ситуация, ему, очевидно, кажется забавной. Или просто его обычно не напрягают идиоты с водяными пистолетиками. - Но, похоже, что он с кем-то поспорил, что врисует что-нибудь неприличное в плакат и это прокатит. Ага, похоже, пацан тут не только мешался, всех обливая, а заодно и портил общую работу. И, скорее всего, мозги у парня всё же есть, потому что слинял он вовремя, когда, некоторые уже были на пределе. Парень очень профессионально избежал возможных пиздюлей. *** Гарри вызвался отнести за Зейна тарелки на кухню. Малик впахивал весь день и теперь переживал, что не успеет привести себя в порядок к вечернему Большому концерту в честь открытия смены. Так что вместо того, чтобы идти в общей толпе к сцене, Стайлс побрёл в противоположном направлении. Что он, в принципе, пропустит, если колонки итак орут на весь лагерь? Да и на здоровом экране над поляной всё видно. Так что притопав со столовой, кудрявый парнишка в одиночестве тусуется недалеко от какого-то сарая с разным инвентарём для лагерных работ. И пока единственный, с кем он перекинулся парой слов – здоровенный мотылёк, влетевший парню в лоб. Видимо, потому что Гарри нацепил налобный фонарик, чтобы не шарохаться впотьмах. Приходится фонарик выключить, чтобы не привлекать насекомых, и вообще снять, раз он теперь без надобности. Обычно Гарри достаточно общительный. Но тут пока он почти никого не знает, да и настроения как-то нет идти знакомиться. День был слишком тяжелый и слишком перенасыщенный. Искать своих соседей по комнате в тысячной толпе – дело почти безнадёжное. Так что он просто смотрит, ожидая, когда закончится программа. Артисты же старались, готовили! А после будет дискотека! Парень стоит печальным деревцем, надеясь, что когда начнутся танцы, он не то что бы к кому-то сможет подкатить, но по крайне мере попробует подвигаться и пообщаться. Но программу открытия завершают салютом, который так вдаривает по мозгам и барабанным перепонкам, что Гарри закрывает уши ладонями, и кажись, верещит громче, чем грохочут залпы в небе. Ну, всё! Этот лагерный шум его задолбал! Это слишком много для одного дня! Так же зажимая уши, он семенит от главной сцены, а заодно подальше от полевых генераторов, которые тоже жужжат совсем не тихо, Гарри доходит до кромки леса, откуда начинается дорога к пристани. Здесь сцена ещё видна, но, по крайне мере, шум становится немного приглушённым. Стоит только Стайлсу усесться на травку, как он понимает, что ни он один присмотрел это место. Блики от светомузыки и прожекторов на сцене освещают на полянке группу людей. И, как назло, компания ребят тоже слегка шумная. Они хохочут, а потом и вовсе достают петарду, поджигая её. Непонятно почему, но на разлетающиеся огоньки собравшиеся реагируют испуганными криками, словно они не ожидали, что петарда так умеет. Чел, который держит искрящуюся палку, с надрывным визгом просит, чтобы у него её забрали из рук, пока остальные орут, чтоб он впихнул её в землю. В это время один из участников этой шальной, и, похоже, поддатой компашки как ни в чём не бывало склоняется, тянется лицом к столпу искр с зажатой во рту сигаретой и пытается от него прикурить. И у этого безбашенного курильщика, похоже, получается, потому что в темноте появляется крохотный оранжевый огонёк. А ещё, судя по всему, удачливый идиот умудрился не обжечь себе нос. Петарда делает последние всполохи и под её последнее шипение рядом раздаётся новый крик. - Томлинсон! Здесь нельзя курить! – возмущается новое действующее лицо на полянке – похоже кто-то из вожатых. А что, петарды тут, получается, можно жечь? Маленькая толпучка снова визжит и рассыпается в разные стороны, а упомянутый Томлинсон несётся прочь от взбешённой девушки с криком: «Не поймала - нихуя не доказала» и запрыгивает куда-то в кусты совсем недалеко от того места, где угнездился Стайлс. Гарри только офигевающе пучит глаза в темноту и отступает в сторону, надеясь, что его не заденет взрывной волной этого небольшого ночного сумасшествия. Он, ну правда, просто мимо проходил. Но у этой гранаты оказался отложенный урон… *** День четвёртый. Утро. Спасательная бригада. - Пора нам в путь, пусть дует ветер в грудь, нас не страшит пурга…* - надрывается Луи, видимо, изображая будильник для всего лагеря. И поёт прям так бодренько, хотя вид у него явно более заплывший, чем у Найла с Гарри вместе взятых. Ну, точно! Он-то вообще, получается, спал не больше трёх часов. И сейчас функционирует исключительно на одной только вредности. И у него один глаз открыт на половину, и похоже, целиком открываться пока не планирует. Гарри тоже спит на ходу, даже несмотря на вопли Луи. Но всё равно в какой-то момент кудрявый понимает, что что-то не так. Когда ночью они шарахались как партизаны в темноте, Стайлс не совсем запомнил дорогу, но он уверен, что этот британский Сусанин ведёт их совсем не туда. И в самом деле, Луи выруливает в сторону вожатского корпуса, а потом и вовсе ломится в закрытое окно. Дёргается створка жалюзи, а потом парни слышат разговор в комнате. - Кого там нелёгкая принесла? – интересуется хриплый спросонья девичий голос. - Это Луи… - Блин, до подъёма ещё час, он вообще что ли не спит… – возмущается одна из девушек и распахивает окно. – Не доброе тебе утро! – бубнит она, пытаясь собрать растрёпанные волосы в пучок. - С чем пожаловал? - Бекка! Как-то ты не очень мила и приветлива, - лыбится Томлинсон, а девчонка на явное издевательство только качает головой. - Луи, что случилось? Что ты уже натворил? - Ничего, клянусь. Просто сейчас помру без кофе! – заявляет парень и пытается подтянуться, чтобы запрыгнуть в окно. Но его отпихивают подальше. - Не лезь сюда, девчонки ещё не одетые. - О, интересненько! – снова лыбится Луи, вытягивая шею, и Гарри тоже резво реагирует: так же вытягивает шею и даже на носочки встаёт. Уже проснувшиеся девушки, завернувшиеся кто во что успел, хохочут и машут парням. Многие представительницы прекрасного пола предстают в милых пижамка. Гарри никак не может сдержать придурковатую счастливую улыбку. - Хорошо некоторым высоким, – фыркает Луи и всё-таки потягивается руками за подоконник, упираясь в него руками. А то чего один Стайлс на барышень пялится, а они с Найлом в пролёте, как два неудачника! Руки, кстати, у парня, сильные, ничего так подтянулся. Он заглядывает в комнату с победным выражением на лице, хотя ему и велели туда не лезть. А потом и вообще очень некультурно тычет куда-то пальцем, находя хрен пойми какую опору для ноги на гладкой стене. - О! – восклицает он восторженно, и Гарри уже готов его нахрен с подоконника сбросить, а то весь обзор загородил. А там, мож, кто вообще разгуливает топлез. Но Луи его удивляет. – Бэкка, одолжи ведро! - Какое ведро? – удивляется она. Гарри тоже очень хочет спросить: «Какое, нахрен, ведро?» - Да вон то, синее в углу, - продолжает он тыкать пальцем и трясти рукой, и чуть вообще не вваливается в комнату, но Бэкка его выпихивает, чтоб он не нырнул к ним внутрь. - Нафига тебе ведро? - Чтоб в туалет ночью не ходить далеко. - Эй! Охренел! Это ведро для мытья полов. - Да я ж верну! - Спасибо, после такого не нужно! Ведро ты не получишь! - Но мне нужно! Бээээккааа! Дорогуша, войди в положение! - Мне до твоего недержания…Дойдёшь как все до туалета, он у вас в корпусе есть. - Да я пошутил насчёт туалета. Мне для другого. - И зачем? - Хочу камней на пляже набрать. Скептицизм выплывает не только на лице Ребекки. Гарри с ужасом думает, что чтобы не пришло этому мОлодцу в голову, Стайлс бы очень не хотел, чтоб в очумелых ручках оказались булыжники. - Зачем тебе камни? – уточняет девушка, потому что Луи специально молчит, хотя и понял вопрос по её молчаливому взгляду. Интригу наводит… - ЛУИ! - Буду тебе в окно кидать, чтоб ты быстрее проснулась и кофе мне шустрее наливала! – выпаливает Томлинсон скрипучим голосочком, но сразу исправляется, раньше, чем девушка начнёт кричать. - Ладно, хочу выложить своё имя из камней перед корпусом. - Луи!? – снова произносит Бэкка, мол, давай уже правду, замордовал тут клоуна из себя корчить. - Да, именно это имя, – паясничает тот в ответ, явно показывая, что клоунадничать он будет при любом раскладе и до потери пульса, так что терпите, как хотите. - Именно так меня и зовут, – дальше кривляется мальчишка. Хотя прекрасно понял, что она совсем не уточняла, как его зовут, скорее посыл был такой: какого лешего ты собрался вытворить? - Луи! – повторяет она с нажимом, и ещё так показательно ладошкой прихлопывает, делая вид, что она тут старшая и очень серьёзная. Парень же в ответ делает вид, мол, этот разговор его уже утомил. - Ладно, так и быть, и твоё выложу имя! Кофейка налей, пожа-а-алуйста. – Он оглядывается на топчущихся сзади ребят и от резкого разворота слетает с подоконника, но вообще не обращает на это внимание, словно так и было запланировано. - Парни, вы все будите кофе? - Это вожатский корпус, а не кофейня! Ничего не попутал? – продолжает свои возмущения Ребекка. - Тебе может кофе сразу в ведро налить? – смеётся одна из девчонок в комнате. И, кстати, слышно, что чайник уже закипел. - Твоя кружка только одна! – тем временем всё же сдаётся Ребекка и открывает баночку с перемолотыми плодами арабики. (Стол у них, очевидно, стоит прямо перед окном.) И понятно, что она тут выделывалась только для приличия, а сама, да, в принципе, все вожатые этой комнаты, готовы Томлинсона хоть вусмерть запоить кофе. Вон у него здесь и кружка своя есть. И девчонки его тут явно обожают. Все хихикают, машут ему, подмигивают. - Ну так одолжите нам ещё две, обещаю вернуть, - разводит руками паренёк, словно вообще не понимает, в чём собственно проблема. - А мы как пить кофе будем? – выдаёт Ребекка грозно, а потом ближе наклоняется к окну и тихо, со смехом поясняет. - Мы вчера немного покутили и сразу две кружки расфигачили. А куда стаканчики сунули – пока не вспомнили. Так что нам самим сейчас нужно. Парень понимающе кивает, а потом буквально по всему его лицу расползается хитрый прищур. У Луи либо внутри батарейка, заряжающаяся от солнца, ветра и силы земли, или где-то, в каком-то месте в него вставляется ключик, и завод этого неугомонного существа всё время регулируется, потому что воодушевлённый пацан сразу начинает генерировать идеи. - Ну вон тогда гербарий свой из вазочки выкинь и в неё налей, - предлагает он уже через секунду. - Ага, щщщас! – кричит кто-то из глубины комнаты, – руки прочь! Это мои цветы, мне их подарили. - Да они уже сдохли! И я верну ж вашу посудину. Вы чего с утра жа-а-адные такие! - Луис, мне вот утром больше делать нечего, как стоять и тебе вазу отмывать, - словно скучающе мямлит Ребекка, пытаясь подавить зевок. О том, чтобы викинуть цветы подруги она совсем не переживает. - Ладно, - машет парень рукой, что-то быстро прикинув, - наливай мне в заварник! Какая разница из чего хлебать. - Реально из заварника будешь пить? - Томмо, только цветы мои не вздумай трогать! – не унимается любительница увядших сухостоев, и она, похоже даже пробивается к окну, пытаясь убрать их с подоконника. - Да сдались они мне! Смотри, у меня у самого какие цветочки. Вон какие милашные! А вы им даже кофейка дать не хотите. – Неугомонный парень хватает Гарри за щёки, сплющивая их, и в таком положении тянет кудрявого к окну. Найл, умочка, быстро ориентируется, и сам укладывает свой подбородок себе на ладошки, крутит лицо в разные стороны и забавно скалится с открытым ртом. - Ваще, смотри какие сладенькие! Я сейчас себя сутенёром чувствую, предлагая тебе мальчиков. Ну, неужели ты не одолжишь таким лапочкам кружку. - Парни правда милые, - хохочет Ребекка. Да и вообще от кривляний Хорана, старающегося изобразить, что он самое кавайное существо на планете, равнодушным никто не остаётся. Умиление девчонок в окне вызывает и Гарри, который прибывает в ахуе от того, что его так резко схватили и так сильно продолжают сдавливать его лицо. - Ты где их выдрал? - Вы что, бойз-бенд ми-ми-мишек собрались создать? – не даёт Луису ответить одна из вожатых, восхищенно выкрикивая откуда-то с края стола. - Николь, ты бы ему идеи не подкидывала, – обрывает темноволосую подружку Ребекка, и поворачивается к парням. - Вы бы с ним не связывались. Он, конечно, тоже слишком мил, но внешность обманчива. Это – беда ходячая. - Ой, кружку уже дай… - недовольно прерывает её паренёк, уставший от бабского трёпа. (В приделах досягаемости голоса Луи трепаться, видимо, в первую очередь должен только он.) Томлинсон хмыкает и сдувает челку со лба. – Это вы тут бездельничаете, время тянете. А у нас - великие дела. - Даже знать ничего не хочу о твоих великих делах… - отмахивается предусмотрительно Ребекка, выставляя на подоконник две разномастные кружки и маленький белый заварник. *** Они топают вдоль пляжа прям так: с кружками кофе в руках. А Луи вообще хлебает из заварника, держась за тонкий носик чайничка пальцами, как за дополнительную ручку. - Все эти девушки - твои друзья? – допытывается Гарри, как только они все сделали несколько глотков и готовы были вести беседу и не подавиться. - Ну, так, - качает головой Томлинсон, снова припадая к неудобной для питья ёмкости, морщится и весь перетряхивается, точно его шокером шлефанули, - знакомые. Забавные девчули. И не думайте, – вскрикивает он, поворачивая к парням своё отёкшее лицо и старается, тщетно, сделать его то ли серьёзным, то ли вообще грозным, - кофе мой! – Гарри на выкрики в тишине реагирует испугом, и Луис в ответ сразу прекращает гримасничать, получив нужную эмоцию. - Я им банку приволок, - поясняет он уже не так эмоционально, но ещё более хрипловато. - У меня электрического чайника нет в комнате, так что к ним можно ходить пить. Ещё чайники есть в мастерских, но там лучше свой кофеёк не держать, а то все решат, что он общий, и всё – его уже завтра не будет. - Походу, тут можно выжить, только если всё мышивать, – делает себе заметку Гарри, а Найл радостно поддакивает. - Я тебе это ещё в день заезда объяснял, - Хоран задирает голову и словно тянет нос к солнцу. Похоже, Найл наслаждается этой утренней прогулкой. А ведь сегодняшнее пробуждение началась с его криков. Но сейчас идёт счастливый не пойми с чего. - Мне повезло, что у меня есть сразу два таких мудрых сенсея, – улыбается Стайлс, заражаясь позитивом Найла. И, почему-то, действительно хочется верить, что ему с чем-то очень повезло, да вон хоть с новыми знакомствами. Вот бы было ещё хоть немного понятно, куда он влезает и на что подписывается с этой новой компанией... И это нужно хотябы попытаться выяснить до того, как придётся сочинять оправдания. - Так, а зачем тебе, правда, камни? Луи в ответ передёргивает плечом. - Я правда выложу ими своё имя. - Я думал, что мы твои вещи идём искать… – удивляется Гарри, уже прикидывая, что он снова где-то что-то пропустил, где-то недопонял. - Да, - соглашается в ответ парень, - но ты спросил про камни. - То есть ведро не для камней? – уточняет ещё больше сбитый с толку Гарри, и ему кажется, что Луи пытается спрятать насмешку: уж так сверкают его глаза. - И да, и нет. Я в него шмотьё своё сложу. - Не мог пакет попросить? – вклинивается Найл, тоже, похоже, не догоняющий цель их похода и направление маршрута. Но ему куда сказали, туда он и идёт, лишь бы весело было. - Пакет может под камнями порваться, - втолковывает им Луи на его взгляд очевидные вещи. - А ведро для камней – в самый раз. - А… – выдаёт Найл, мол, да, понятно, а потом они с Гарри переглядываются. Ничегошеньки им не понятно! Куда их тащат по утру? Зачем они идут по безлюдной набережной за человеком, у которого во рту носик заварного чайничка, а вместо шляпы – синее капроновое ведро? Остаётся надеяться на то, что во что бы их не втянул Луи, это будет законно. *** При свете дня штаны находятся почти сразу – они валяются у берега так, словно всегда там и лежали. Луи тянет гибкий ствол кустарника на себя и отвязывает от ветки футболку, оставленную, как метку. Он плюхает скрученную в неприглядного вида комок одежду на дно ведра, и почти сразу разворачивается, чтобы уйти. - Это зачем вы сюда так далеко таскались? – слышит Гарри приглушённые вопросы Найла, который пытается это выяснить уже по второму кругу. Луи и первый раз не стал отвечать: ну, пошли, и пошли, значит нужно было так далеко. Видимо, про то, что он собирался купаться голышом, поэтому и ускакал в лес подальше, блондину он сообщать не собирается. Луи уже отдалённо что-то трындит про особую ауру, когда Гарри всё ещё стоит и смотрит на гладь этого небольшого озерца. Так странно: они - две холодные, мокрые лягушки - плескались здесь всего каких-то пару часов назад, но почему-то уже кажется, что это было давно. (Да, так же давно, как я выкладывала прошлую главу – прим. автора). У него вообще с первых секунд пробуждения ощущение, что вокруг происходит что-то сумасшедшее, непонятное, и вообще не с ним. Он, конечно, слышал о весёлой лагерной жизни. Но представлял, что-то совсем другое. Какое – не ясно. Но другое. Песни там перед костром и… Ладно, дальше костра, и, возможно, запретной выпивки он ничего не придумывал. А тут и в без того в ворох событий не самой спокойной программы ещё и вклинились странные похождения туда, не знаю куда, да ещё в полусознательном состоянии. Ох, вздремнуть бы сейчас… Из блуждающих и иногда несвязных мыслей его выдирает голос Луи, который велит очнуться и не тормозить, ибо у них ещё впереди дел – вагон и тележка. Приходится заставить себя взбодриться и идти, куда бы ему не сказали идти. Он ведь не сказал, что против идиотских приключений. Просто ему бы поспать. *** Под важными делами, оказывается, Луи подразумевал странное времяпровождение. Парень выволок их на центральный пляж недалеко от причала. И пока Гарри с Найлом сидели на какой-то вынесенной водой коряге, что есть силы пучив глаза, чтобы случайно не моргнуть слишком медленно и не вырубиться, Томлинсон ходил по берегу и с умным видом разглядывал камни. А потом подцеплял и закидывал в ведро некоторые совершенно одинаковые белые круглые булыжники, выделенные среди прочих только по какой-то невероятной выборке, существующей только в его голове. Казалось, что Луис всецело поглощён процессом, так что парни ему даже вопросы не решались задавать. Но в определённый момент, может, обозначенный криком чаек, Томлинсон просто объявил: «всё!», сгрёб в ведро первые попавшиеся камни и ломанулся к корпусам. И, почему-то, потащил на сохранение это ведро к парням в комнату. - Самое святое вам доверяю! – сообщил он, волоча свою поклажу к их двери. - Зачем они нам? – не понял Гарри. Он и раньше иногда подтупливал. Но сейчас, видимо, это не его особенность, а просто непонятно. Потому что Найл тоже невдуцпляющую рожу корчит, а потом посмеивается, пропуская Луиса в комнату без лишних вопросов. Зейна и Лиама внутри не оказалось. Ещё в прошлый раз, когда «спасательная бригада» приволокла штаны Луи, парней уже не было. Луи только вытряхнул мокрую одёжку на свободный стул, и размахивая пустым ведром погнал всех на пляж. Но вот они вернулись, а мокрая загнивающая композиция так и лежит на стуле. Что значит, что ни Пейн, ни Малик, так и не возвращались. - Не смогли отбиться, – поясняет Луи причину отсутствия Лиама и Зейна. – Загребли! Гарри на всякий случай кивает. Но что за трагедия там у парней, и стоит ли действительно переживать, он не знает. - Ладно, мальчишешки, бывайте, дела, – объявляет Луи, хватая свои шмотки, пока Стайлс пытается докумекать, куда загребли его соседей. Гарри даже сразу не понимает смысл фразы, пака парень не разворачивается к двери. - А ты куда? – выпаливает он взволнованно. Почему-то то, что Луи их вот так вдруг бросит для него становится неожиданностью. - Я до столовки, - поясняет тот, словно невзначай. - Завтракать? – уточняет Гарри, пытаясь скрыть невесть откуда взявшуюся панику в глазах и непонимание. Просто, а чего тогда бы и их с собой не позвать? - Завтрак мы, дорогуша, - кривится Луи, выуживая из кармана штанов размокшую пачку сигарет, - благополучно пропустили, пока на пляже на камни смотрели. Гарри слегка замедленно понимает и принимает сей печальный факт, особенно когда поворачивается на Найла, и тот утвердительно кивает: да, они действительно всё проебали. - А зачем тогда? – уныло уточняет Гарри, не совсем понимая, почему Луи решил слинять. Особенно учитывая, что он обещал отвести его туда, где можно поспать. - Там краны есть уличные, в них горячая вода может остаться, если посуду ещё не домыли. Постираю штаны с трусами. - Так постирай у нас в ванной. - Хм… - парень призадумывается, картинно потирая подбородок, а потом кивает, соглашаясь с толковой мыслью. - Так-то если меня поймают и спросят, а чего мы не на учёбе, я помашу бельишком и скажу, что обгадился. А вы остались меня успокоить и поддержать: говорить о том, что со всеми бывает. Гарри испуганно пропускает тупую шутку Луи мимо ушей. Точно! Они же должны были утром пойти на образовательные лекции! Но эта странная ночь просто выбила все воспоминания об адекватной жизни. - Кудряш, всё оке. Не помирай. Постираем мои труселя, а потом я вас отмажу. Но, если нас сейчас реально в корпусе поймают, чур, к моим боксерам не присоседиваться. Маза моя. Можете свои, конечно, постирать, только в коллективное недержание прокурор не поверит. - Поймают в корпусе? – переспрашивает взволнованно Гарри? – Прокурор? - Кудряш, да я шучу, ничего страшного не произошло. Угомонись. Мне, правда, нужно их сполоснуть и повесить, а то я про них обязательно забуду, и они затухнут тут у вас где-нибудь в углу. Гарри, снова согласно кивает, но расслабиться не получается. Правда Найл сразу принимает всё как есть, отправляет Томлинсона в добрый путь на стирку, а сам уже вытаскивает свои запасы снеди, что-то хмыкая про то, что чёрный день у них начался раньше, чем он планировал. День четвёртый. Дообеденное время В лагере есть учебно-грантовая программа. И многие, если не защищают свои проекты, не готовят презентации, то занимаются учёбой. Но эта отрасль не занимает всё время целиком. Да и проекты каждый защищает в свой определённый день. Так что в лагере полно всяких развлечений, в том числе и спортивных состязаний, и секций. Но есть откровенная развлекаловка, типа катания на лодках, на лошадях, танцы, йога. И ещё куча всяких приблуд. Луи упорно тянет Гарри на занятия по владею мастерством парковой культуры. Звучит заманчиво и интересно. Но по сути они идут на мастер-класс по кручению из шариков различных животных. В итоге всё, на что их хватает – это состряпать веночки со здоровенными ромашками. Луи накручивает себе немного кривоватого лебедя, которого тут же натягивает на башку. Второго накидывает на Гарри, но тот, скорее, выглядит как спасательный круг, потому что с головы он спадает сразу, а потом медленно ползёт по плечам вниз, сковывая Стайлса, как обручем. В таком виде, украшенные лебедями, они влезают в создание какого-то общелагерного здоровущего баннера, хотя по сути просто макают руки в цветную краску и ляпают ею цветные кляксы-ладони. Короче, вносят свою лепту. И на том спасибо. В какой-то момент к ним и Найл присоединяется, которого, видимо, тоже великим пендалем отправили вливаться в общественную деятельность. Вместе парни идут в гончарную мастерскую, где проходит мастер-класс по лепке посуды из глины. Луи радуется, аж в ладоши хлопает, и поясняет, что как раз собирался в подарок Ребекке сделать кружку, раз у неё их дефицит. Но, как подумывает позже Гарри, он бы такой презент ни одной девушке бы не вручил, ведь Томлинсон лепет что-то уродливое, кривое, даже на горшок не похожее. Стайлс так-то не особо отстаёт, потому что они в основном ржут. И Найл, тоже ещё тот дуралей, - сам руки марать отказывается, но зато активно мешается, толкается, щипается, в общем, портит то, что итак было прям не зачёт. А ещё ручка на горшке Луи слишком подозрительно напоминает не совсем приличное изображение. Но, как потом выяснилось: тут все такие уникумы – влепить подобие фаллоса в свою работу попытался каждый. Словно это было общее задание. Когда страшноватенькая коллекция как-бы посуды была размещена на подносе для обжига, нарушающих тишину идиотов попросили свалить и не мешаться. Вернуться предстояло на следующий день, чтобы наложить на свои творения краску. Так что парни просто вылезли из-под тента и поползли туда, где было особенно людно. Часа два они активно создавали видимость вовлечённой деятельности, радостно втискивались на несколько общих фотографий, и даже на те, на которые их не звали. А с некоторых их вообще не могли выгнать. Парочку снимков они специально из вредности испортили, врываясь в кадр и кривляясь, ибо нехрен было их выгонять или просить постоять смирно. К тому же Томлинсон ещё и для смеха проткнул шариковое украшение, что до этого болталось у Гарри на шее. И они с Найлом гоготали как стая диких гусей, от того, что Стайлс перепугался и так заорал, что перепугались все, кто стоял с ним рядом. Фотка получилась ну очень эмоциональная. А потом Гарри обиделся, и за то, что его напугали, и за то, что шарик ему, вообще-то, нравился, так что он нудил и нудил, портя фотки своим недовольным еблетом. Поняв, что надутого и насупленного Стайлса, пытающегося устроить поминки почившему шарику, нужно как-то растормошить, Луи предложил Хорану пойти на поле за спортивным корпусом, и там они радостно гоняли мяч, вовлекши в это дело и Гарри. Правда Стайлс, на потеху Томлинсону, игроком оказался не просто посредственным. Так в футбол не играют!!! Он просто промахивался мимо мячика, даже просто лежащего на траве, словно его вообще не видел. А когда ему эта игра откровенно надоела, Гарри стал не бегать по полю, а вальсировать, выдавая какие-то карикатурные балетные па. Так что с поля его выгнали нахрен. Поэтому он сидел и дремал на лавочке запасных, мечтая, чтобы быстрее наступила ночь. Самая обычная, без голубоглазых вторженцев. Чтобы можно было, наконец, поспать. Похоже, что он всё-таки закимаривает, потому что не понимает, откуда и зачем ему неожиданно прилетает тычок под рёбра. Не болезненный, но всё же. Но Стайлс стоически продолжает держать глаза закрытыми, надеясь, что если он не будет реагировать, то от него отстанут. Но кто-то вредный и настойчивый в итоге просто тянет его в сторону, Гарри теряет опору – столбик, о который он опирался плечом. Тогда он уже вынужден распахнуть глаза и выставить вперёд руку, чтобы не фигануть носом в землю. - Проснись и пой! – объявляет Луи торжественно. А Найл, баюкая в руках мячик, стоит и заливается смехом. Господи, Найл, ты вообще прекращаешь ржать когда-нибудь? Гарри поднимается на ноги и делает вид, мол, ну я готов, что у нас там дальше по программе. - Дальше по программе нужно освежить твою раскисшую мордашку, – улыбается Луи, видимо, различивший то, что Гарри пробурчал себе под нос, даже этого не осознавая. Хоран отправляется убирать с поля разбросанный ими инвентарь, а Луи тянет Стайлса к умывальнику, заставляя сполоснуть лицо. - Давай, Кудряш, взбодрись! Чуть-чуть осталось, потерпи! – приговаривает он, макая Гарри под холодные струи. Тот только согласно мычит, опираясь на эту кормушку общего пользования, именуемую умывальниками, сильнее сгибается и продолжает дремать, давая Луи доступ к своему лицу. Томлинсон хорошенько так его промакивает, уже даже принявшись за волосы, но его кто-то окликает, поэтому увлечённый Луи вынимает взлохмаченную голову из мойки. Гарри сплёвывает скатывающиеся с промокшей чёлки струйки воды и видит недалеко каких-то парней, походу из тех, с которыми Луи живёт в комнате. Или другие. Гарри не знает. Они что-то говорят Луи о его попытках притопить малышню средь бела дня и при свидетелях. И парень, смешливо огрызнувшись, и быстро обтирая мокрые руки о штаны, влезает в какую-то потасовку и вместе они в смешанном клубке идут ко входу в столовую. И Гарри, неожиданно, остаётся один. Он топочется на месте, не зная, что ему теперь делать. И уже хочет идти следом за парнем, но тут его перехватывает его блондинистый сосед по комнате. - Эй, мы так и обед пропустим, не только завтрак, – машет он Гарри рукой, призывая следовать за собой. - У тебя, кстати, вода с подбородка капает. Гарри только лениво стирает капли рукавом, а может и не стирает, он даже не понял, так, отмахнулся, чтоб от него отстали. И просто плетётся за Найлом. - Луи хорошо играет, – сообщает тот, когда они, наконец, простояв в очереди, с наполненными подносами спешат к свободным местам. - Ага, - отвечает Гарри. Наверное, хорошо, он не знает. Стайлс таращится в свою тарелку, на автомате что-то отправляя в рот. Одну ложку за другой. Но в этом заторможенном мареве он всё равно замечает, что Томлинсон, уже, видимо, поевший, поднимается из-за стола в дальнем конце зала и уходит со своей компанией, на него не взглянув. Найл, похоже, понимает, что от Гарри уже связного разговора не получить, замолкает, до конца трапезы тыкаясь в телефоне. И, похоже, так в него уходит, что когда дожевавший, наконец-то, что бы он там не жевал, Стайлс поднимается с места, блондин не обращает на это внимание: он остаётся сидеть, видимо, найдя в интернете что-то очень интересное. Ну да и ладно! Что он без сопровождающего дорогу к их корпусу не найдёт? Кудрявый топает вперёд, определив, что вон то деревце впереди ему кажется знакомым. Как и вон та аллейка. И вообще, если идти вперёд, то в любом случае придёшь к главной сцене, а от неё к корпусам он доплетётся – там для таких уникумов стоят указатели. Гарри добирается до аллейки, специально уходя немного вправо, чтобы не идти под открытым солнцем, а в тени деревьев. Тут прохладно и очень приятно. После плотного обеда, наконец попавшего в желудок, парня смаривает ещё сильнее, чем с утра. И он бы прилёг даже вот здесь, на травке. Стайлс смотрит на маячившую в отдалении сцену, прикидывает, что до неё идти ещё минут пять. А он, вполне, уже заслужил отдых – ага, прошёл уже метров триста. Да, не важно, кто считает! В общем, он усаживается на землю, облокачивается на ствол сосны и планирует немного передохнуть в таком приятном месте. Кайф! Он закрывает глаза и, похоже, мгновенно вырубается. Но, естественно, ничто хорошее не вечно. - Эй-эй! - вырывает его из приятного забвения настойчивый окрик в ухо. Кто-то касается щеки, и Гарри уже даже ждёт, что его по ней хлестанут, пытаясь разбудить. Но тёплая, немного влажная рука чуть ухватывает его, скользит по подбородку, стараясь его повернуть. – Кудяряш! Тут нельзя спать! Вставай, дорогуша. - Луи? – удивляется Гарри, быстро распахивая глаза. - Ага, Луи, - скалится улыбчивый шатен в ответ. - Давай, поднимайся. Расселся тут! Еле тебя отыскал. В комнату к вам заходил, столовку обшарил. А ты здесь устроился, сопишь на всю округу. Смешной такой, даже рот открыл. Гарри медленно моргает, и встряхивает головой, пытаясь разогнать наваливающееся на него сонное марево. Он различает перед собой смеющееся лицо мальчишки, но глаза всё так же упорно закрываются, хоть он и старается их что есть мочи выпучивать, чтобы веки не опустились сами собой. - Всё понятно! – продолжает улыбаться Луи. – Давай мне лапку. – И с этими словами хватает Гарри за руку, тянет на себя, заставляя встать. Стайлс с лёгким сомнением, но подчиняется. И не протестует даже тогда, когда Луис ухватывает его за ладонь и тянет в абсолютно неизвестном направлении. Кажется, что вообще за территорию лагеря. - Я тоже почти отключаюсь, – сообщает он, и Гарри слышит его почти отдалённо, словно через вату, потому что видит лишь затылок целеустремлённо куда-то пробирающегося через кустарник парня. Стайлс просто позволяет себя волочить куда угодно, засыпая на ходу. А потом Томлинсон неожиданно тормозит и Гарри, естественно, врезается в парня, навалившись на него. Приходится схватить Луи, чтобы удержать ни то себя, ни то его. В итоге даже получается, что это Луи ухватывает Гарри и держит, стараясь выровнять качающуюся тушку и помочь удержать равновесие. Гарри перестаёт болтаться, как сопля на ветру, опускает взгляд и сразу попадает в капкан смеющихся глаз. Луи забавляется. Приходится задрать подбородок и посмотреть поверх макушки парня, чтобы не думать о том, что над ним, возможно, смеются. - А мы вообще где? – удивлённо уточняет он. Вокруг – сплошной лес. - Это – секретно-секретное место! – довольно сообщает Луис, тоже оглядываясь. А потом он резко поворачивается, ещё и хватает Гарри за плечи, заставляя сосредоточить на нём всё внимание. - Смотри, Кудряшка, - шипит он заговорчески, - я надеюсь, тебе можно доверять. Ты кажешься мне очень необыкновенным малым. И если ты меня сдашь, ты пожалеешь об этом, уж поверь. Реальная ли это угроза или нет, Гарри не совсем понимает. Но он лепет недовольный еблет, сморщивая лоб. - Можно было и без угроз. Думаешь, побегу сдавать тебя вожатым? Если думаешь, что я такой, не стоило со мной вообще заговаривать! - Ну, нет, вообще, я в тебе уверен, - снова скалится Луи, не обращая внимания на обиженную рожу рядом. - Думаю, ты умеешь веселится. Перефразирую: по твоему фейсу видно, что ты точно умеешь веселиться. Гарри даже не успевает сориентироваться, а парень снова его хватает за руку и тянет, по виду, уже совсем куда-то в чащу со словами: «Ох, и дел мы с тобой наворотим, детка».