Звёздные

Гарри, конечно, лукавил, когда заявил Луису, что впервые его видит. Действительно, они не были знакомы до того момента. Ну, до встречи в ванной, или, когда Луи забрался к нему в кровать и оседлал его коленки. Но Гарри прекрасно знает его имя, и даже фамилию выучил. Не удивительно. В Звёздных, похоже, Томлинсона уже все запомнили. И совсем неспроста. Ведь Луи такой Луи. Луи головного мозга. День первый. Заезд. Знакомство с лагерем. Неразобранные рюкзаки и чемоданы стоят почти в проходе, но новым постояльцам вообще не до них. Каждый затих на своём спальном месте, отдыхая после длительной поездки. Гарри почти засыпает, но вздрагивает от резкого выкрика за окном. А затем раздаётся вообще хор орущих голосов. Стайлс, как и остальные, подрывается и мотает головой, пытаясь определить неприятный источник шума. Оказывается, не все ребята растеклись соплёй по тарелочке после заезда. Спортики, которым вообще на месте не сидится, пока было дано личное время, решили организовать игру в футбол. Так что они с воплями гоняют мяч на поле между корпусами под общие негласные проклятия остальных групп, у которых столько энергии под хвостом не бушует. Гарри сначала хочет подняться, выбежать на улицу и придушить каждого по очереди, ну или хотя бы закрыть окно, но ему очень не хочется спускаться вниз, а потом опять карабкаться наверх ко второму ярусу кровати. После стольких часов в дороге он чувствует себя обессиленным стариком с запущенным радикулитом. Так что он продолжает лежать, надеясь, что первым всё же не выдержит Зейн и захлопнет окно. Но тот, похоже, снова засыпает. Вскоре кудрявый привыкает к воплям футболистов. Он переворачивается на живот, загребая под себя подушку, и смотрит на бегающие живые фигурки, и их мельтешение перед глазами убаюкивает. *** Следующее пробуждение не менее неприятное. Гарри резко просыпается и подрывается срочно бежать и спасаться, не совсем понимая, что вообще происходит, когда мужской голос в сопровождении стука в дверь орёт: «Подъём! Построение!». И так слышен крик ещё долго, пока неизвестный человек, которого они все сейчас заведомо ненавидят, идёт вдоль длинного коридора и барабанит в каждую заселённую комнату. Если тут каждое пробуждение такое, словно они на военных учениях, то Гарри рискует уехать отсюда с сединой и заиканием. Кудрявый, как и его соседи, нехотя выползает на улицу, такой же помятый, как и его одежда. Как и все в округе. - Певцы, музыканты – давайте в эту сторону! – встречает всех у входа какая-то девчонка, на вид не особо старше всех участников творческой смены. Похоже, это их вожатая. И явно танцовщица, судя по тому, как она размахивает руками, какую позу приняла, и как смешно выгибаются её ножки в обратную сторону. - А танцоры – вот сюда. Вот под дерево. Да вы что как стадо баранов. – Продолжает возмущаться она, размахивая какой-то папкой, с прикрепленными к ней списками. - Одни - вот сюда, под клён, другие - вот к той ёлке. А, блин, тупые, куда побрели, ёлку от сосны не отличаете! Всё, стойте здесь. Так, а ты чего здесь забыл? – вдруг отвлекается она от своих команд, которые никто не слушает. - Ваш мяч сюда закатился что ли? Бери давай и уходи, не отвлекай меня. Паренёк, которого она пыталась отогнать, молча смотрит на неё, подняв бровь. Гарри устало вздыхает, глядя, как чудак со спортивного продолжает играть в молчаливые гляделки с вожатой. Стайлс бы хотел уже осмотреть лагерь и топать на обед, а не терять время на странного спортсмена. - Ты ко мне что ли обращаешься? – неожиданно спрашивает парень, когда после затишья все начинают на него пристально пялиться. И Гарри почти стонет, узнав этот голос. Вот кто не затыкался на приветствии! Что, он и сейчас планирует пиздеть почём зря и тянуть время? - А что, тут ещё есть спортсмен? Ты, наверно, точно глухой! Я сказала: тут певцы и танцоры, а ты к своему корпусу иди! - Канти, - вдруг отвлекает девушку другая представительница женского пола и, возможно администрации, или её коллега, - ты чего тут так долго возишься? Веди своих на первый пункт. Мы должны всем всё здесь показать и двигаться по цепочке. Не нарушай всю схему, а то мы потом тут все с ума сойдём и время потеряем! - Да я знаю! У меня тут спортик странный прискакал! Мешается! – орёт та, махая на парня рукой. – Ещё и контуженный походу. - Ты чё, мать! Упала! Я - Звёздный! По мне ж видно! – возмущается парень. Голос у него под стать этим девчонкам: высокий, писклявый. Так что они переругиваются, а остальные стоят и морщатся. - Какой ты Звёздный, ты уже два часа тут носишься по полю! - А что, на мячи нынче монополия? – возмущается тот. - А, этот! – смеясь встревает коллега Канти. - Этот поганец ваш, бери и радуйся. Спортики его попытаются выцарапать, только ты не поддавайся. И за ним лучше более внимательно следить. – Она идёт к парню, и Гарри готов поклясться, что начинает куда активнее покачивать бёдрами. - Томлинсон! Явился, да! – кокетливо улыбается подошедшая. – Веди себя хорошо! - Ага, сейчас! Не дождётесь! – продолжает он, а потом лукаво улыбается. - Леди любят плохишей! Канти фыркает и, наконец, машет собравшимся, чтобы следовали за ней, так и не сумев разделить их на группы по творческим дарованиям. *** Их группками водят по лагерю, показывают, где столовая, говорят о дежурстве на кухне, они заходят в лекционный зал, телевизионную студию, поляну для танцев и зарядки. Короче, осматривают все лагерные приблуды. Пытаются запомнить. Одна херня – территория громадная, а ещё и в лесу: тут без карты блуждать будут долго. Гарри надеется, что, если он не сможет отыскать самостоятельно столовую, Найл всегда укажет ему дорогу. По запаху. Остальное не так важно. После обеда их приводят в творческий корпус, больше напоминающую театральную лабораторию. Тут есть и свой небольшой актовый зал со сценой. Но в основном – это куча отдельных мастерских с большими столами, разными инструментами и материалами для творчества. Гарри смотри на всё это и с интересом, и с сомнением. Потому что в толпе поговаривают, что им придётся самостоятельно выпиливать вымпел. Стайлс рассчитывал весь сезон только петь и отдыхать. А с учётом того, что он обожает петь, он планировал в основном отдыхать. Да и фиксик из него такой себе. Он, скорее, первоклассный мастер-ломастер. Парень - не самый аккуратный человечек в мире. Так что он точно ничего не собирается ни красить, ни вышивать, ни клеить. И уж точно ему не стоит приближаться к столярному станку. Ему и пилу не стоит давать! Да он и с пилкой для ногтей не справится! Но, оказывается, что деревянный флажок – это совсем не задача первого дня и не для рукожопых, чей статус ещё только собираются определить со временем. Так что для начала, пока такие не выявлены, всем собравшимся дают задание, с которым должен криво-косо, но всё равно справиться каждый. «Новобранцам» за оставшуюся часть дня предстоит до посинения шевелить извилинами, совещаться и придумать логотип своему отряду и прочую неинтересную хрень. И герб нужно нарисовать. А Гарри в этом не очень-то силён. Другое дело Зейн. Стайлс ещё утром, когда парень швырнул свои вещи возле кровати, увидел его скетчбук и верхнюю открытую работу. Малик рисует. И сегодня, видимо, он в топе. Так что Гарри как схватился за брюнета, когда только отдалённо что-то сказали про художества, так и решил ни в коем случае не отпускать. Чтоб парень вдруг от него никуда не делся. Того же мнения, похоже, и его новые соседи. Когда Звёздных решили разделить по пятнадцать человек на лабу, они сразу понеслись вслед за Зейном. Ну хоть не стали за него цепляться, как Стайлс. Теперь они ошиваются поблизости, явно намереваясь выплыть на умении парня. И Малик это прекрасно понимает. Ну, хотя бы потому, что когда Гарри схватился в панике за его руку, то так вслух ему и заявил, что он ничего не умеет, ему нужна помощь и хер-то там он отцепится. Он умрёт и засохнет, но всё равно будет на нём висеть, как самое странное в мире украшение. Зейн только сначала смотрит на него долгим, абсолютно нейтральным взглядом, хлопает своими нереально длинными ресницами и со всем соглашается. Точнее, никак не протестует. Утром не было похоже, но возможно, парень, всё же командный игрок. Может и споются. А пока – сочинять, клеить, красить. Для начала им предлагают каждому придумать эскиз и написать небольшое эссе о том, почему именно эта работа должна стать эмблемой их самого сияющего отряда. Ну, и понятно, презентовать её. Естественно, единственное, что приходит в голову Гарри – это намулевать звезду. Других идей нет. Так что кучерявый удручённо шатается в толпе, пока им раздают планшеты и разные рисовальные принадлежности. Он пытается хоть что-то придумать, найти в чём-то источник вдохновения. Комната хоть и не маленькая, с овальным столом, похожая на зал переговоров, но даже поделённому на группы отряду в ней тесно. Каждый щемится где придётся, потому что стульев не хватает. Многие уже уселись на пол. Кто-то лезет на подоконник, кто-то вообще укладывается пузом на стол – творческие смена, ебать её: вокруг только креативщики, неординарные мыслители. Понятно, что стандартно на попе ровно никто сидеть не станет. Среди самых предприимчивых Гарри узнаёт и того паренька, которого приняли за спортсмена. Он воодушевлённо карябает на листке какую-то откровенно абстрактную придурковатую хрень, похожую на каракули первоклашки. Рисовальным даром парень явно обделён. Зато уселся удобно: он распахнул шкаф, выкинул из него рулоны ватмана и обоев, и залез в него прямо с ногами. Гарри косит глаза, пытаясь понять, чего парень малюет. Но больше похоже, что тот просто создаёт видимость активной деятельности и просто чиркает карандашом. У Стайлса у самого на листке какая-то наскальная живопись пещерного человека. Хотя это не важно. Главное - родить идею, вкусно её подать. А умеющие уже всё изобразят как надо. Гарри понуро плетётся к усевшимся на полу Найлу и Лиаму, у которых дело тоже не очень-то ладится. Так что они решают скооперироваться и соображать на четверых. Точнее на троих. Потому что Зейн заявляет, что раз он будет выполнять практическую часть, думать он отказывается. Поэтому он опять сидит в уголочке и дремлет под местный творческий галдёж, пока остальные пытаются что-то накумекать. Но лучшее, что у них выходит, по мнению Гарри, это звёздочка, которую он всё-таки нарисовал. Перманентным маркером у себя на руке. Забавно, что Зейн их, похоже, всё же слушает. Потому что, когда они начинают обсуждать ну совсем что-то за гранью возможностей, он приоткрывает свой глаз и посылает им невербальный сигнал: «вы что, упали?». И это сигнал фантазировать что попроще. Гарри уже подумывает, что нужно как-то умаслить их царя и бога. Но Лиаму, похоже, эта идея приходит раньше, потому что он снимает толстовку, скатывает в рулон и кладёт парню под голову. Зейн создаёт впечатление парня, которому может не понравится, что незнакомцы влазят в его личное пространство. Но на жест Пейна он реагирует весьма неплохо:распахивает глаза, смотрит пристально в лицо такого же молчащего Лиама, а потом улыбается ему, похоже, с благодарностью. Что ж, теперь они знают, что брюнет умеет улыбаться, а то он их пока ни продолжительным разговором, ни улыбкой, не радовал. Но, всё, похоже впереди. Парниша удовлетворённо удобнее устраивается на кофте, используя её как подушку, и дремлет ещё час точно, пока они устраивают мозговой штурм. В общем, они презентуют какую-то уродливую типа креативную дичь, надеясь, что Зейн потом сможет это нормально оформить. И на удивление, им дают добро, как и ещё нескольким задумкам. Так что, когда шальные презентации заканчиваются, Малик в числе прочих художников, остаётся в мастерской. *** Ночь третья. Поход на пляж. Гарри видит, как после его согласия мальчишка слегка удивляется. А потом расплывается в довольной улыбке. Похоже, он не очень-то рассчитывал, что Стайлс действительно оторвёт себя от кровати и куда-то с ним пойдёт. В неизвестность и ночь. На корм комарам. Но в этом плане Гарри лёгок на подъем. Предполагается какой-то кипишь, дурачество, дворцовый переворот, танцы народов севера на одной ноге – он в деле. Конечно, для многих Стайлс выглядит, по непонятным причинам, как правильный мальчик. И порой он и сам хочет таким быть. Но истинную сущность никуда не денешь. Всё равно где-то да прорвётся. Он всё же – оторва. А его видимое нежелание влезать в возможные неприятности – это лишь следствие его тормознутости. Если Гарри Стайлс стоит в сторонке и не вмешивается – это просто Гарри Стайлс ещё не догнал, в чём дело. И если события не пролетят мимо него быстрее, чем он очухается, Гарри влезет в них по самое «нехочу». Решительно и с помпой. А сейчас Стайлс видит в пареньке рядом возможность отвязно отдохнуть. Так что он пойдёт с ним куда угодно. Насколько, конечно, хватает территории лагеря. И купаться - так купаться! Это, вообще-то, неплохое предложение. Даже прекрасное! В такую духоту – самое то! И заплывы голышом и правду намного приятнее. А ночные нарушения правил – вообще мечта. Конечно, этот чудак может оказаться совсем с дурнецой и затянуть Гарри в какую-то неприятную историю. Но как говориться, кто не рискует… *** Полуночники на корточках вылезают из дверей корпуса и, представив, что они весьма ниндзя скрытого листа, быстро ползут в темноте к ближайшим кустам. А из них, по молчаливой команде на языке каких-то кривых жестов, перебежками чешут сначала до административного корпуса, потом прячутся за главной сценой, непонятно чего пережидая. Наверное, отрываются от слежки. А оттуда – со всех ног несутся в лес. Вприсядку. В темноте среди деревьев нет смысла прятаться. Парни распрямляются и отдышавшись теперь спокойно идут в сторону водоёма. - У меня вопрос, – шепчет Гарри, наконец привыкнув к темноте. Он уже почти отлично различает лицо мальчишки, всё светящееся в предвкушении. - А у меня - ответ. А может – и нет. Но знай сразу, я своих не сдам. Даже если будешь пытать. Хотя, смотря как будешь пытать, ох, не могу, у тебя такое лицо смешное, прости, всё, затыкаюсь, давай свой вопрос. Пока парень тарахтел, Гарри почти забыл свой вопрос. Для этого, видимо, и тарахтел. Кудрявый открывает рот, и мальчишка тут же начинает снова трещать. А, ну, понятно, издевается. Гарри закатывает глаза, а тот сразу замолкает и примирительно хлопает его по плечу. - Прости, нет, ну правда, у тебя такое забавное личико. Не обижайся. Гарри набыченно выпячивает нижнюю губу. Да, он так частенько делает, и не только когда пытается показать, что расстроен или недоволен. - Я не обижаюсь. Я тебя просто притоплю по-тихой в озере, никто и не узнает. Мальчишке эти угрозы – непочём. К тому же от такого хоть и крупненького, но всё равно пупса они звучат, очевидно, как слишком забавная шутка. Парень беззвучно хохочет, старательно прикрывает рот ладонью, мол, я тут вообще сама серьёзность. - Значит, всё же обиделся, - лезет он к Гарри, цепляясь за него и продолжая хохотать. - Да нет, – Гарри старается как можно искреннее улыбнуться. При этом парне это очень легко, потому что его улыбка, тонкая и фигурная, можно сказать, утончённая, очень заразительна. – Ты шутишь, я шучу. Но, к слову, ты за три дня уже многих успел достать. Так что, если я тебя тут закопаю где-нибудь, мне, может, памятник поставят. - Памятник тебе на моей могиле? – предполагает мальчишка. А потом, вдруг, начинает завывать дурным голосиной. - Пожалей меня, Кудряшка, я умею быть хорошим. - Многие бы не согласились! – смеётся Гарри, глядя, как Томлинсон наигранно смахивает с лица невидимые слёзы, и сморкается в подол своей футболки. - Об этом и вопрос. Я тебя мало знаю, но мне всё равно не понятно, почему ты так легко согласился уйти с ванной, если решил устроить там ночлежку. - А, вот ты про что! – Луи прекращает лить крокодильи слёзы, и задумывается. - Просто ты меня как-то своим болтом обескуражил, - сообщает он и проводит перед своим лицом указательным пальцем, изображая маятник, и старается за ним следить, согнав глаза в кучу. - Завались кто-то другой и потревожив мой сон, я бы просто выгнал нахер. Но я никак не мог встать между тобой и твоим непреодолимым желанием срочно сполоснуть свой огурчик. - А купаться ты меня тащишь, потому что, по-твоему, я его недостаточно сполоснул? - Детка, а почему мне кажется, что по части шуток про член ты меня уделаешь, – хитро прищуривается паренёк. - Потому, что ты на самом деле умный, но слишком тщательно это скрываешь? – предполагает Гарри, скалясь. Сна ни в одном глазу. И он действительно уже мечтает скорее искупаться. - А ты как узнал, в какой я комнате? - Элементарно, Ватсон. Ходил и заглядывал во все окна. Вы б шторки хоть задёргивали, раз ты предпочитаешь гонять в образе греческих спортсменов. - Я открыл, когда пялился в темноту, перед тем, как пойти в ванную. И много комнат ты, как маньяк, рассмотрел среди ночи? - Вы ж четвёртые, так что я на это потратил всего пять минут. Кстати, хорошо, что ты не замкнулся. Я сперва хотел в форточку лезть, уже доску подтащил, по которой буду взбираться, но потом увидел, что дверь приоткрыта. - Теперь точно буду закрывать. Хотя, Зейн, наверное, теперь ещё и форточку от тебя заколотит. И капканы поставит у дверей. - Брось, Зейн – милаш. Я ему нравлюсь. Сомнительное предположение, но да хрен его знает. - Может быть... Ты сказал, что пять минут ушло на поиск моей комнаты. Почему так мало? - Ага. Мужской корпус же, тут никто не считает нужным зашторивать окна. Вот у девчонок – другое дело: всё наглухо закрыто. - Ты подсматриваешь за девчонками ночью? - А ты нет? - Что-о-о? Нет! - Вот и я - нет! Что там увидишь сквозь шторки-то? - А как же твоё лазерное зрение? – улыбается Гарри, давая понять мальчишке, что тоже был свидетелем его спектакля в столовке, когда он носился между столами в синей футболке с буквой «S». - Детка, я хоть и Супер-мен, но правила знаю, - скалится парень в ответ. - Не верю, что тебя бы остановили какие-то занавески. - Поверь, внутри я точно бывал. Но и на шторки тоже случилось в прошлом сезоне насмотреться. Девушки звали меня в гости как-то, пришлось долго ползти вдоль окон, и там же лежать на пузе, прикидываться ковриком. За мадамками пристальнее следят, чтоб у них никто лишний не ночевал. А после второго отбоя все спят. Уже и дежурным похуй. - Так ты мог к какой-нибудь девчонке сегодня завалиться и дать мне поспать? - Мог, – как ни в чём не бывало соглашается собеседник, разводя в сторону руки. - Я уже познакомился с парочкой, которые были бы не против. Я в ванной ждал, когда обход закончится. Тянул время, хотел у кеды подошву помыть. Но это скучно. Так что решил поваляться немного и уснул. А потом хоп: и твоя выдающаяся часть перед взором! - Я тебе отбил желание идти к девушкам? - Наверное, - продолжает светиться парень, аки майско солнышко. - Я до их корпуса даже не дополз. Зашёл за угол, постоял, покурил. Подумал, что ты тоже очень мил. Так нафига рисковать, если есть ты? Гарри приостанавливается, не совсем понимая, комплимент это сейчас был странноватенький, или его девочкой обозвали. И вообще, Луи же и не с ним спал, а с Зейном. А, впрочем, плевать. Пока Стайлс не искупается, он готов терпеть рядом этого человека. К тому же с ним, правда, весело. - Так, а как понимать – второй отбой? – интересуется он. Какие там у Томлинсона завихрения и повороты в голове – этого он даже с наводящими вопросами не поймёт. А вот знать про комендантские часы – на самом деле полезная инфа. Он тут ещё всей лагерной жизнью не проникся, все подводные течения не просёк. А Найл может только делиться опытом по продовольственной теме. Хочется послушать и таких прошаренных челов, хоть и с ебаньцой. Парень смешно морщит нос и забавно почесывает его снизу. - Есть отбой номер один, а есть – номер два. Это, типа, как выстрелы: предупредительный и решающий. Вот после второго лучше точно не шляться, можешь отхватить. Все прекрасно знают, что здесь не ясельки. Тут толпы студентов. И никто не «укладётся» спатеньки после первого звонка. Нет таких наивных. Но вот после второго - это после двух ночи - все должны уже рассосаться по кроватям, иначе отхватят люлей. - А он когда наступит? Ну, второй. - Я завалился в ванную, когда он уже начался. А сейчас, наверное, ну, четвёртый, если бы он был. Кстати, мы пришли. Гарри тормозит вместе со своим спутником, который машет рукой, довольно улыбаясь, типа, оцени, какой простор, какая красота. А Стайлс даже глаза протирает, видя сзади счастливого мальчишки только неровный травянистый берег и заросли какой-то болотной осоки. - И куда мы пришли? Как-то это не похоже на пляж! - Пляж, детка, это не про нас. Центральный ночью патрулируют. А этот в ебенях, сюда редко ходят, да и про это место мало кто знает. - То есть мы будем прятаться в кустах. - Ага, как фитнесс-леди, так и не похудевшие к лету. Пока темно, нас точно не увидят. Если шуметь не будем. Пока Гарри стоит на берегу и топчется на месте, пытаясь принять, что его надежды немного не согласовались с реальностью, Луи находит какую-то дощечку, выуживает из костровища на берегу обгорелую палку, и что-то скребёт черным концом на светлой стороне доски. А потом лезет на куст, пытаясь прикрепить среди веток импровизированную табличку. Приходится отмереть и ползти туда, угодив лицом в паутину и ещё и получив веткой по щеке. - А ты уверен, что «нудисьтьский» так пишется? – смеётся он, прочитав, что накарябал парень. - Не уверен, но не похер ли? – моментально откликается Луис, снова улыбаясь. Ну, так-то да, верно. И не всё ли равно, как будет обозвано место, где они решили совершить тайный ночной заплыв? Главное – это захлестывающий азарт. Который, пока, сдерживает сомнительность местного пейзажа. Не было бы следов костра на берегу, Гарри бы решил, что они вообще отыскали в лесу затерянное болото с нехожеными тропками. Он останавливается у кромки воды, усаживается на корточки, пялится на тёмную гладь, от которой, кажется, идут испарения. Да, сегодня, правда, слишком жарко. И купаться очень хочется. Гарри, вообще-то очень любит плавать. Но чёрт знает, что притаилось в этих зарослях и какая тут глубина. Стайлс с сомнением щупает воду. Та, ожидаемо, тёплая и такая манящая, что даже руку не хочется убирать. Луи в это время тихо возится у него за спиной, а потом Гарри видит лишь то, как голое тельце проносится мимо, сразу с разбега плюхаясь в озеро, и забрызгивая всё вокруг. - Ты ж сказал, что нельзя шуметь! – возмущается Гарри, когда каштановая головешка показывается над водой, отплёвываясь. - Вот и не шуми! – гогочет тот в ответ. И так он не только тут всех кузнечиков и лягушек перебудит, но заодно и кого из лагеря привлечёт. – Так и будешь там седеть, пальчики макать? – уточняет парень, а потом ползёт Гарри на встречу, явно перебирая по дну руками. Его лицо скрыто, из воды торчат только глаза и прилипшая ко лбу чёлка. Похоже, тот изображает крокодила. И Стайлс видит, как озорные глаза всё сужаются и сужаются. Гарри уже даже понимает, что сейчас произойдёт, но не успевает убежать. - Бли-и-ин, ты меня всего намочил! – надрывается он, ещё и завалившись на спину. Кудрявый хотел подняться на ноги, но не удержал равновесия. Так что лежит, и пялится на звёздное небо под звонкий хохот своего нового знакомого. Гарри, конечно, возмущается, но так, больше для порядка, и теперь, облитый, он вообще не видит причин тормозить на бережку. - Какая разница, ты ж всё равно в воду полезешь, - подтверждает его мысли Луи. Он разворачивается и плывёт куда-то к середине озера, видимо намереваясь сделать разминочный кружок. И глядя на него, Стайлсу тоже хочется уже поскорее опуститься в прохладную субстанцию. На ходу и второпях стягивая с себя штаны, Гарри ищет, куда дел свои вещи Луи. Если что, можно свои сложить сверху, чтоб не замарать. Вот такой у него эгоистичный план. Но мальчишка не покидал своё шмутьё на земле, а свесил на ветке ближайшего раскидистого тальника. Гарри тянет ветку к себе, второй рукой пытаясь снять футболку со своей груди, и в это время изворотливый кустарник вырывается из захвата, отпружинивает, и всё бельё Луиса летит в воду. - Кудряш, ты там мои шмотки воруешь? – как назло Томлинсон вылезает из воды поблизости именно в этот момент. - А, я, эм…Прости, – выдаёт перепуганный Гарри и чёрт пойми с чего уже почти готов заплакать. - Что случилось? – взволнованно удивляется торчащая из воды головёшка. Гарри уже себя какими только словами ни обозвал. Он почти незнакомому парню, ещё и достаточно здесь популярному, продемонстрировал себя полным кретином. Даже упасть при нём успел. А теперь ещё и вещи его утопил. И сразу спалился. Но чем стоять и забабашенно глазами хлопать, лучше сразу признаться. - Я уронил твои вещи в воду. Я нечаянно, - мямлит Стайлс, ожидая, что ему скажут, какой он криворукий. - Пф-ф-ф! – доносится шипящий звук от воды. - И чё? Сейчас достанем. Они у меня не сахарные, не растают. Так странно... Гарри думает, что парень делает ему уже второй раз поблажку, которую он от него не ожидал. Поэтому есть предположение, что у него всё же сложилось немного неправильное мнение. Многие сторонятся Луиса в лагере, особенно те, кто сюда действительно приехали работать, выбивать деньги на свои проекты. Потому что он – предвестник проблем. И, кажется, что Томлинсон балдеет от того, что их доставляет. Но что-то Гарри подсказывает, что о шумном и назойливом пареньке уже насочиняли больше, чем нужно. А он просто... ну, да шумный и назойливый. Это никуда не денешь. Но точно не мировое зло. Гарри растроенно морщится и лезет в воду, намереваясь исправить свой косяк. Луи тоже подползает, пытаясь рассмотреть тёмную заводь, но, обнаженный, он больше шарится на корточках поодаль. Стайлс же почти сразу выуживает трусы, затем футболку. А вот штанов нигде не видно. Парни шурудят руками по дну впотьмах, но бесполезно. - Ладно, хрен с ними, - даёт отмашку Луи. - Утром найдём. И это не последние штаны в моей жизни. Ты это специально сделал, чтоб время потянуть, пока солнце не взайдёт? - Нет! Прости! - Ой, высохнут! Что такого-то! Давай, детка, полезай в воду. Только вон там, подальше. Тут тина, противная, капец. - Не спроста здесь не купаются. Ещё и ил. Бе-е-е…!!! – Гарри стягивает штаны, запуливает их на берег, и топает к Луису, который уже успел отплыть в сторону. – Я тут себя русалочкой чувствую. Каждый шаг, как проклятие. У меня ноги просто засасывает! - Попробуй не идти, а плыть, - предлагает Луи, глядя как Гарри недовольно кривится, словно готов в любой момент сблювануть. - Так, детка, просто давай мне свои руки, я подтяну тебя к себе, чтоб ты по этой параше не шел. - Он чуть наклоняется и тянет к Гарри руку. - Летим со мной, если хочешь жить! - Это что? – не понимает Гарри, опять явно став свидетелем какого-то спектакля. Потому что Луис, прежде чем направить к Стайлсу свою ладонь, поднёс её к лицу и словно попытался надуть, запихав большой палец в рот. - Это Супер-мен! – пищит Луи довольно. - Точнее, Каспер маленькое приведение, который пародирует Супер-мена. - Ладно, ладно, ты кто угодно, хоть сам повелитель вселенной, только помоги мне. Гарри действительно тянется вперёд и после резкого, даже для приглушенного водой рывка, оказывается на руках у парня, и от неожиданности хватается за его шею, и обхватывает ногами, а потом ещё сильнее, потому что чувствует, как колючая водоросль задевает его коленку. Ну, он надеется, что это всё-таки водоросль. - Ейё-ёй, детка, не так сильно. Ты нас так двоих потопишь. А планировал ведь только меня. - Там херня какая-то! - Сейчас я унесу тебя отсюда, только немного расслабься. Там просто здоровый куст, он меня тоже чешет, причём за самое. Так что не дёргайся, и я сделаю пару шагов. - Он действительно отступает, и теперь, выходит почти по грудь из воды. А Гарри болтается теперь ниже: Луис чуть спустил его, когда тот расслабился и слез с него. - Ну всё, малыш, мы справились. Тут, кстати, даже ила нет, можешь попробовать встать. Хотя я могу тебя на ручках покачать. - Конечно покачать! - тут же соглашается Гарри. Так-то он тяжёлый. Нужно пользоваться тем, что в воде его легко можно поднять. Луис ставит Гарри на дно и потягивает ему руки, ладонями вперёд, предлагая за них ухватиться. - А теперь вытягивай руки перед собой и ложись на воду, и пытайся расслабиться. Гарри послушно выполняет всё, что ему говорят. - Ка-а-айф! – блаженно тянет он и смеётся, когда Луи скрещивает руки, и начинает крутить кудрявого то в один бок, то в другой. А потом тянет его за собой, словно паровозик. А потом, не будь Луи Луи, если бы он чего не вытворил. Вреднючее создание неожиданно отпускает ладони Гарри, и тот, булькая, сразу идёт на дно, не успевая сориентироваться. - Хорошего по-маленьку, бэйб, - верещит пацан, когда отплёвывающийся Гарри появляется на поверхности. И как только тот вспоминает все маты, которые знает, и выдаёт их, стараясь сгрести волосы с лица, Луи ошалело куда-то несётся с визгом, стараясь отбиваться от пышущего негодованием Стайлса водными стенками. Он "режит" по воде кулаком, вращаясь, как юла, создавая такие брызги, что они не позволяют Гарри приблизится. Хотя, это у Луи на такое расчёт. А Гарри, закрывает глаза, отплёвывается, но упорно прёт напролом, пока не хватает Луи в охапку, намереваясь, как и обещал, здесь и притопить. Он сильнее сдавливает дёргающегося и вопящего пацана, колотящего руками и ногами по воде, чтоб наделать ещё больше брызг. Луи и не пытается вырваться, а, похоже, старается только лишь наделать больше шума. Он хохочет и ещё сильнее лупит по воде, сам ею захлёбываясь. Гарри пытается что-то сказать, типа уймись, не буду я тебя убивать, но выходит что-то неразборчивое. И в конце концов он вообще устаёт удерживать этого бесноватого и расслабляется, побеждёно опуская голову. Луи тут же перестаёт генерировать волны и извиваться, как червяк на крючке, и победно скалится. Он откашливается, стирает воду с глаз, протягивает руки и укладывает их Гарри на плечи, кажется, устраиваясь удобнее. Гарри смотрит на улыбчивое нечто и морщится, потому что чувствует, что мерзонная озёрная вода стоит у него в носу и горле. Он сплёвывает, и слюна катится по его подбородку. Но он даже не может её вытереть, потому что продолжает удерживать Луи, притиснув к себе. Томлинсон улыбается, тянет руку и помогает Гарри: убирает его длинные волосы. Сухие и волнистые они топорщатся сверху объёмной шапкой и сильно не лезут в лицо, но стоит их намочить и начинается кошмар. Всё, что отросло – всё в глаза, а заодно и в рот. И Томлинсон своей лапкой сгребает их и зачесывает за ухо. - Знаешь, это было бы весьма романтично, если бы мы не были абсолютно голыми, - сообщает он, проводя кончикам пальца по ушной раковине. - Мы ещё не настолько знаем друг друга для подобной близости. - Не пойму, ты шутишь или нет? Ты бы хотя бы так не улыбался, чтоб я понял. - Да шучу я, шучу. Меня даже не смущает твой член. Хоть он и колыхается у меня по животу! - Может это рыбки! - Большая рыбка! - Так, всё, свали от меня! Твой, между прочем, тоже тут колыхается! А что ты ожидал, если собирался идти купаться голышом? - Кудряшка, успокойся, я тебя просто дразню! – в очередной раз за сегодня поясняет ему мальчик-улыбка свои намерения, а потом отцепляется от держащих его рук, и ныряет, да так стремительно, что Гарри лишь видит мелькнувшие над водой ступни. *** - На улице уже светло, а тут как в склепе. - Ничего не видно! Так, не мешайся, я тебе ноги оттопчу. А где твой светящийся шар? - Не знаю, пропил наверно. Где я его сейчас в темноте найду? - А как я сумку буду без света искать? Блять, холодно. Ты куда полез? Луи, блин, ты мокрый, что делаешь! - О! Одеялко, я тебя люблю! - Так, ну-ка пусти меня! Д-д-д! Я ща помру. - Ты же кофту хотел найти! - В задницу кофту! Двинься бегом! Гарри вытряхивает Луиса из одеяла, которое тот успел стянуть с верхнего яруса, и падает на жесткий матрас. - Пыф, ф-ф-ф! - Что за звуки! - Твои кудряхи лезут мне в нос! - Давай меняться, я к стенке. Ну, давай, перелазь! - Блятушки, как холодно! - Тише ты, Зейн проснётся – устроит нам жару. - Ну, хоть согреемся. - Ох, хоспаде, х-х-ватай, хватай одеяло! - А ты меня обнять можешь? - Конечно, иди сюда, балда! - А, пиздец, у тебя нога ледяная! - Да ты сам как лягуха! - Похую, вот так тепло. Они засыпают на кровати Малика, вжавшись друг в друга под одним одеялом, как только общее тепло помогает расслабится и не дрожать.