Золотой дракон

      Тарталья устало устраивает голову на плече Чжун Ли, пользуясь его сговорчивостью, пока это возможно, и тяжело вздыхает. Признаться честно, он уже давно перестал понимать, что за чертовщина творится в его жизни. Почему ожил мёртвый Моракс? Почему он, не особенно мечтавший воткнуть своей уже бывшей хозяйке нож в спину, всё же сделал это? Юноша ничего не знает.       Вероятно, дело в том, что он делал то, что ему вздумается, а не что прикажет Царица. Нет, личная жизнь Чайльда, которую не могла узнать госпожа, никогда не отличалась особой чистотой и нравственностью, да и деловая тоже, однако такого ветра в голове у него ещё никогда не было. Впрочем, скорее всего, он был бы мёртв, если бы случайно не переметнулся к Чжун Ли, но юноша пока не имеет сил об этом думать.       Действительно, какой толк был тратить столько сил и времени на его дрессировку, чтобы в итоге просто откупиться от Осиала? Тарталья оценивал себя несколько выше и не хочет мириться с этим. Он мог бы убить для Царицы ещё многих, но теперь… Что ж, теперь он рад, что в ту дурацкую ночь сошёл с ума и предпочёл карьере Чжун Ли. Впрочем, иначе он попросту не мог поступить. Даже если сейчас окажется, что он ничего не будет получать, Чайльд молча согласится. Только попросит немного для семьи, а на остальное готов закрыть глаза. Конечно, лучше бы ему разобраться в своей новой роли, особенно после напущенного насчёт неё тумана, но Тарталья не уверен, что готов к подобной лекции.       Чжун Ли, как кажется юноше, слишком занят чем-то своим, поэтому Чайльд предпочитает молчать. — Где твоя печать? — неожиданно интересуется мужчина, заставляя Тарталью вздрогнуть и поднять голову. — Там же, где и всё, чем я мог бы защищаться, — отзывается молодой человек, едва слышно фыркая. — Осталась у Осиала. А она так необходима?       Чайльд пытается заглянуть Чжун Ли в глаза, но вынужден смириться с поражением из-за чертового ремня безопасности, не позволяющего ему настолько сильно изогнуться. Он не считает себя виноватым в произошедшем, а потому так спокойно выкладывает правду, но всё же не уверен, чего именно ожидал от него Моракс. Кто знает, вдруг он обязан был зубами выдрать эту чёртову печать?       Чжун Ли только едва заметно улыбается и качает головой, сжимая руку юноши в своей. — Нет, — спокойно говорит он, смотря куда-то вперёд, на разделяющую их с водителем стену. — Полагаю, даже лучше, что она осталась там. — Она всё ещё бесполезна, да? — интересуется Тарталья, понимающе кивая. — Как и весь этот маскарад.       Мужчина сдвигается ближе к окну и вздыхает, разминая плечи. Только сейчас Чайльд понимает, что, вероятно, отдавил ему руку, но предпочитает молчать о своей догадке. Раз устно Моракс не проявляет злость и, вроде как, физически тоже не собирается, не Тарталье решать, что должно быть упомянуто, а что — нет. — Зависит от того, что ты называешь маскарадом, — отзывается Чжун Ли задумчиво. — Если ты имеешь в виду отношения Ли Юэ с Осиалом… — Нет, — прерывает мужчину Чайльд, не успевая вовремя сообразить, что это может оказаться весьма раздражающе. — Я имею в виду отношения Ли Юэ со мной. Кто я, Чжун Ли? У меня такое ощущение, что ты навесил на меня все лишние титулы, какие только завалялись. Что такое для Ли Юэ феникс? — Госпожа Нин Гуан не сказала тебе? — удивлённо спрашивает Чжун Ли, приподнимая брови.       По крайней мере, он определённо не собирается сердиться, что уже хорошо, решает Тарталья. — У нас с госпожой Нин Гуан особые взаимоотношения, — фыркает юноша. — Она много говорит, я ничерта не понимаю, и на том мы расходимся, полностью довольные друг другом. Её размышления в нашу последнюю встречу были где-то за гранью того, что я могу понять.       Моракс вздыхает, и Чайльд просто не может не улыбнуться ещё шире. Да и кто устоял бы? — Что ж, твоя роль… — Чжун Ли замолкает, что-то обдумывая, прежде чем продолжить. — Единственное, что в ней неизменно, это то, что она даётся человеку, которого я люблю. Твои обязанности и полномочия определяю я и Адепты. Пока что это всё, что я могу сказать.       Тарталья вздыхает и сжимает губы. Что ж, ему и не следовало ожидать, будто Моракс выложит ему сразу всё необходимое. Вполне достаточно того, что ему известно уже хоть что-нибудь, а остальное как-то приложится. — Ладно, — бормочет молодой человек, окидывая взглядом пол машины под своими ногами.       Чжун Ли качает головой и вновь сжимает ладонь молодого человека. — Я сказал это не потому, что имею от тебя секреты в данной сфере, — успокаивает возлюбленного мужчина, едва заметно быстро улыбаясь. — Дело в том, что твоя роль ещё не оговорена в Ли Юэ. Впрочем, сейчас не лучший момент для такого обсуждения. Почему бы нам не поговорить позже?       Чайльд молча смиряется и кивает. Он не знает, почему должен оставить единственный тревожащий его вопрос, но всё же не решается спорить. Да и какой от этого будет толк? Всё равно главным является Моракс, а не он, так что и не ему решать, какие темы следует обсуждать. — Тогда зачем ты забрал меня? — интересуется молодой человек, бросая на Чжун Ли быстрый, ничего ему не дающий, взгляд. — Сомневаюсь, что Адепты будут рады встретить чёрт знает кого. — Однако таковы правила Ли Юэ, — замечает Моракс, делая упор на каждом сказанном слове. — Ты не можешь брать на себя полномочия, пока не подписал бумаг, Аякс. Адепты не могут возражать против правил, которые уже давно были приняты. — Разве я не часть Ли Юэ? — спрашивает Тарталья, явственно ощущая, что путается всё больше и больше.       Чжун Ли усмехается и мягко обхватывает Чайльда за плечи, заставляя снова приблизиться и коснуться рыжими взъерошенными волосами его волос. — Часть, — отвечает мужчина серьёзно в противовес своим действиям. — Ты стал ей, как только вступил со мной в отношения, Аякс. Однако никто ещё не знает, какая именно ты часть.       Тарталья только закрывает глаза рукой, пытаясь собраться с мыслями. Очевидно, госпожа Нин Гуан не очень-то и мудрила, когда пыталась просветить его относительно происходящего. Чжун Ли явно был не в своём уме, когда основывал Ли Юэ и придумывал правила, решает юноша. Иного объяснения у него попросту нет. — Ладно, — со вздохом бормочет Чайльд. — Действительно, лучше обсудить эту ерунду позже. Сейчас я уже ничерта не понимаю.       Теперь мужчина откровенно смеётся, поглаживая плечо Тартальи и оставляя на его виске смазанный влажный поцелуй. — Ничего иного я от тебя не ожидал, если это тебя успокоит, — уведомляет Чжун Ли нежно. — Никто не может быстро привыкнуть к… некоторой специфичности Ли Юэ. Впрочем, каждое правило спасло жизни нескольким людям. — Потому что они сошли с ума и их решили отравить в лечебницу, а не убивать? — интересуется Чайльд, наигранно морщась. — Что ж, для себя я вижу лучшее будущее.       Юноша фыркает, позволяя Чжун Ли понять, что он всего лишь дразнится, и спешит опустить голову. Лечебница… Кого-то из Ли Юэ ведь действительно отправили туда, не так ли? Впрочем, он опять надумывает чушь. — Нет, — поправляет его Моракс, не проявляя ни ответного сарказма, ни чрезмерной серьёзности. — Но их достаточно много, чтобы нельзя было просто так лишить человека жизни. Ли Юэ ценит не только своих членов, но и всех, с кем работает. — Не слишком ли миролюбиво? — бормочет Тарталья, чувствуя, что начинает уставать. — Лишних людей нужно убирать. — Мне следует напомнить, что в России смертная казнь отменена? — отзывается Чжун Ли, целуя возлюбленного в волосы. — Именно тебе стоит быть более… миролюбивым, раз уж ты так выразился.       Чайльд только отмахивается и вздыхает, прижимаясь к груди Моракса, насколько это возможно. *** — Ну и куда мы едем? — интересуется юноша, едва не вздрагивая от того, каким громким звучит эхо в лифте. — В прошлый раз этажей было меньше, если я не ошибаюсь.       Чжун Ли за его спиной только усмехается и осторожно касается висящей без дела руки. Тарталья не оглядывается, просто сжимая его пальцы и нервно покачиваясь с пятки ботинка на носок. Он ещё далёк до раздражения или волнения, но смена направления, пускай и всего на несколько этажей, несколько напрягает Чайльда. — Хорошая память, — замечает мужчина так, словно считает это достижением Тартальи. — Однако мы и должны ехать выше. Часть здания, принадлежащая мне, находится несколько выше той, в которой мы были. Неужели ты думал, что я стану жить в своей квартире, когда должен быть мёртв? Там было пусто. — Я не знал, что ты так заморачивался с этими формальностями, — честно признаётся Чайльд. — И вообще не думал об этой части дела. — Именно формальности играют роль для Ли Юэ, — мягко напоминает Чжун Ли. — И весьма уважаемы полицией. — Можно было сказать, что там бродит твой дух, — предлагает Тарталья, разворачиваясь на пятках и едва не ударяя возлюбленного в нос. — Не может найти утешения или что-то в этом роде.       Чжун Ли приподнимает брови и позволяет своему лицу продемонстрировать сарказм. — Вот как? — интересуется он. — Что ж, именно это мне и следовало сказать госпоже Нин Гуан. А затем и полиции, любившей наведываться в мою квартиру.       Чайльд только прижимается к мужчине ближе, чувствуя себя достаточно раскованно после того, как тот принял его небольшую игру, а не стал снова серьёзным, и закидывает руки Чжун Ли на плечи.       Моракс лишь приподнимает брови и медленно скользит ладонями к талии молодого человека, не отталкивая его, но и не сжимая в своих объятиях. Тарталье хочется рассмеяться или заплакать от того, насколько он счастлив, но вместо этого юноша просто целует Чжун Ли, едва не заставляя его покачнуться и удариться головой о стену.       Признаться честно, Чайльд хотел бы, чтобы руки мужчины спустились ещё чуть ниже, но уже достаточно доволен и тем, что имеет. Всё равно лифт должен когда-то остановиться, так что эти объятия не смогут продлиться столько, сколько юноше хотелось бы.       Тарталья спотыкается, не имея сил развернуться, когда Чжун Ли мягко подталкивает его к выходу. Юноша отмечает, что Моракс не собирается его отпускать, и переводит дыхание, пока у него есть такая возможность. Как он мог прожить столько времени, не ощущая на себе рук и губ Чжун Ли? Да и зачем он это делал? Чайльду печально осознавать, сколько счастливых дней он самолично вычеркнул из своей жизни, заменив просто отвратительным существованием рядом с Осиалом. Нужно было сразу соглашаться остаться с Чжун Ли, а не ломать эту дурацкую комедию, едва не стоившую ему жизни.       Моракс далеко не так печален, как он сам, замечает молодой человек, пока тот возится с дверью. Впрочем, и Тарталье-то нечего расстраиваться. Он больше никогда не будет вынужден ждать встречи с Чжун Ли, бесконечно мучаясь в чьих-то чужих объятиях. Нет, теперь он абсолютно свободен быть с тем, кого любит. Только вот что делать с этой свободой? Чайльд ещё ни разу не бывал в подобном положении.       Когда Чжун Ли убирает карту в карман и распахивает дверь, жестом предлагая юноше войти первым, Чайльд отчего-то чувствует, что его сердце сейчас просто выпрыгнет из груди. Он не хочет и не может верить в то, что действительно дождался. Конечно, Тарталья уверен, что его ожидает множество трудностей, но все они кажутся ему мелочью по сравнению с правом быть рядом с Мораксом. — Ах да, та квартира, о который ты говорил… — начинает Чжун Ли, но запинается, замечая, какими глазами смотрит на него юноша. — Теперь она принадлежит тебе.       Чайльд нетерпеливо отмахивается, пытаясь вновь обнять ещё не успевшего закрыть дверь мужчину. — К чёрту её, — бормочет юноша, когда наконец справляется со своей задачей. — Я хочу думать только о тебе.       Моракс что-то бормочет, но Тарталья не может разобрать ни слова и полагает, что они вовсе на китайском. Юноша чувствует себя невероятно глупым, когда заглядывает Чжун Ли в глаза и улыбается так широко, как только хватает его сил. Чайльд хочет, что его возлюбленный знал, насколько он счастлив, но не уверен, что это не слишком неловко. — Весьма смелое признание, — говорит Чжун Ли с несвойственной ему ноткой игривости, легонько касаясь своим носом кончиком чужого. — Я мог бы сказать то же самое, если бы уже не был этим занят.       Тарталья смеётся так легко, как, ему кажется, он уже давно не делал, и позволяет мужчине увлечь его в новый поцелуй. Пожалуй, он за всю свою жизнь не целовался столько раз, сколько уже успел за этот вечер, думает юноша. Что ж, сегодня он празднует грандиозную победу, так почему не сделать такое событие запоминающимся? — Спасибо, — бормочет Чайльд, опуская веки и понимая, что, вероятно, щекочет щёки склонившегося ещё ближе Моракса своими ресницами. — Я не знаю, как мне благодарить тебя, Чжун Ли. — Ещё рано благодарить, — едва слышно нежно шепчет мужчина в приоткрытые влажные губы. — Я должен сделать для тебя многое, Аякс, чтобы тебе действительно стоило быть мне благодарным.       Юноша не понимает эту логику, да и не хочет понимать. Достаточно того, что они с Чжун Ли есть друг у друга. У него ещё будет много времени, чтобы придумать, как расплатиться с долгом, если господин Моракс решил не понимать его намёки. — Однако я был бы рад, если бы ты спал со мной, — после долгой паузы продолжает Чжун Ли. — Спал? — переспрашивает юноша, приподнимая бровь и пытаясь придать своим мёртвым глазам хотя бы немного озорства.       Чжун Ли сжимает его в своих руках и оставляет ещё один поцелуй на щеке, прежде чем ответить. — Пока что просто спал, Аякс. Полагаю, мы оба уже достаточно устали для… любой иной активности.