Золотой дракон

— Мы разговариваем о теории, верно? — спрашивает Нин Гуан тихим, но отчего-то кажущимся Чайльду опасным голосом. — Что ж, всё зависит от размера неприятностей и печати, которую Вы сможете получить.       Тарталья молчит. Он нервным движением чешет затылок и откидывается головой назад, к основанию кровати, прижавшись к которой он сидит. В последнее время Чайльд предпочитает иметь что-нибудь за своей спиной, чтобы быть уверенным хотя бы своих тылах, если не может рассчитывать на то, способен контролировать глазами. — Но я могу, да? — упорно спрашивает Тарталья, кидая быстрый осторожный взгляд на скучающего Осиала.       Одна секунда молчания Воли Небес стоит для Чайльда, кажется, всей нервной системы разом. Тем не менее, он терпеливо ждёт, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, и вновь треплет волосы. — Можете, — наконец отвечает Нин Гуан. — Если Вы получите печать от одного из Адептов, конечно. И если он будет обладать необходимыми полномочиями. — Прекрасно, — бормочет Тарталья, зачёсывая назад выбившуюся прядь рыжих волос и поднимая брови. — А ты… не можешь немного мне помочь? — Я? Я не Адепт, Чайльд, — сухо отзывается Нин Гуан, заставляя юношу съёжиться.       Тарталья прикусывает губу, совершенно сбитый с толку подобной новостью. Какого чёрта она не Адепт? Разве не она главная помощница Чжун Ли? Кажется, он несколько не рассчитал свои силы.       И всё же Осиалу нужна эта чёртова печать. Чайльд понятия не имеет, зачем, ибо теперь он уж точно не имеет прав сунуть свой длинный носик в чужие дела, но от этого его ответственность нисколько не уменьшается. Осиал хочет от него печать, а значит, должен её получить. Тарталье слишком необходимо хоть немного отсрочить встречу с пулей, уже давно ему обещанной. — Но ты знакома с ними, дорогуша, — с отвратительной даже для него развязностью заявляет молодой человек. — Ты не можешь даже просто спросить у кого-нибудь, не желает ли он помочь мне? В конце концов, я думал, мы встречаемся.       Чайльд прикусывает язык. Он сказал уже достаточно, чтобы эту честную и деловитую женщину стошнило. Если быть честным, тошнит и самого Тарталью, но он слишком напуган, чтобы демонстрировать волнение. Нет, угрозы никогда ещё не заставляли его сдаться. Наоборот, Чайльд становится ещё улыбчивее и веселее, чем обычно, и готов продолжать глупый флирт с Волей Небес хотя бы и до конца своих дней. — Я могу попробовать, — покорно соглашается женщина. — Но я должна знать, зачем тебе это нужно. — Ну нет, дорогая, на это мы не договаривались, — поспешно уведомляет Тарталья, смачивая губы и хмурясь от потяжелевшего взгляда Осиала. — Осмелюсь напомнить, что мы ещё ни о чём не договаривались, — холодно отрезает Нин Гуан. — Понял, — отзывается Чайльд, чувствуя, как холодеет. — Тогда… Ну, скажем, у меня большие неприятности.       Тарталья скорее задаёт вопрос, чем отвечает. Пожалуй, Осиал бы оказал ему большую услугу, если бы объяснил всё сам, а не погнал требовать от Нин Гуан печатей, о которых Чайльд не имеет никакого понятия. Он, видимо, решил просто поиздеваться, раз так спокоен. Или столь уверен, что непоколебимая Воля Небес растает от одного лишь голоса её утерянного ухажёра. Что ж, в обоих случаях он предстаёт полнейшим идиотом, решает юноша, стараясь развеселить себя. — Большие неприятности? — переспрашивает женщина. — О Вас в последнее время ровным счётом ничего не слышно. Что за беда стряслась? Вы не нарушали ни одного закона Ли Юэ. — Я собираюсь нарушить, — честно признаётся юноша, опуская тот факт, что сделает это не в одиночку. — Так что мне весьма не помешает заручиться… — Где Вы были? — перебивает его Нин Гуан резко. — Отчего не пытались даже связаться?       Тарталья морщится. Воля Небес либо не понимает его положения, либо желает избавиться от балласта в виде беглого предателя Снежной. Конечно, она не обязана знать о всей плачевности его дел, но ведь не может же не догадываться ни о чём! Для чего он вступил в сговор с очевидно купленным Ли Юэ телохранителем Осиала? — А что такое? — жёстче, чем хотел, спрашивает Тарталья. — Ревнуешь, дорогая? Мы с господином Осиалом не занимаемся ничем, кроме бандитизма, уж поверь.       Чайльд специально делает ударение, произнося имя Осиала, надеясь хотя бы так подать женщине знак. Он не хочет провалиться снова, как сделал это уже в жалкой попытке потребовать помощь от Синьоры. Нет уж, было бы лучше и вовсе ни о чём не просить, чтобы случайными фразами и жестами не выдавать своих намерений. — Я? — интересуется Воля Небес тоном, в котором Тарталья слышит оттенок язвительности. — Нет. Однако я была бы весьма рада знать, что происходит. Я не могу дать печать человеку, не способному даже предоставить достаточные основания для его же обвинения. — Даже по большой любви? — упорствует юноша, старательно делая вид, что не замечает лениво закинувшего ногу на ногу Осиала.       Наверное, всё же впервые в жизни Чайльд испытывает подобный стыд. Он сидит на полу перед человеком, не брезгующим порой разбавить жизнь с супругой небольшим развлечением с ним, и рассуждает о любви с женщиной, которая его скорее отталкивает, чем притягивает. Нет, это всё бредовый сон. Ещё пять минут, и он проснётся, мирно покоясь где-нибудь на мягкой подушке, рядом с Чжун Ли…       Верно, Чжун Ли. Именно из-за этого чёртового мужчины Тарталья так и не стал добиваться от Синьоры подмоги с той силой, с какой мог бы. Он рассчитывал, что Моракс уже всё знает, а потому его освобождение — лишь вопрос времени. Но почему тогда Нин Гуан так напряжена? Почему удивлена его возникновению? — Какая печать Вам нужна? — устало спрашивает женщина на том конце, и Чайльд едва удерживается от желания подпрыгнуть на полу, слишком возбуждённый неожиданной удачей. — Любая, — соглашается он, пока Нин Гуан не успела передумать. — То есть… я имею в виду, чем… э… чем главнее, тем лучше. — Подождите пару минут, — просит Воля Небес вместо ответа. — Я перезвоню.       Тарталья кладёт трубку и закусывает губу. Он в весьма неловком положении. Оисалу помогать юноша не горит желанием и, что самое страшное, тот уже знает об этом. Синьора не сочла необходимым держать в секрете просьбы бывшего коллеги, как и то, что Снежная весьма недовольна политикой Осиала в последнюю секунду даровать лишним людям право жить.       Моракс же не проявляет особого рвения вытаскивать его из неприятностей. Ну и что делать? Бежать в одиночку, не зная никого в этом чёртовом городе и не представляя даже, где русский человек имеет право искать помощи, Чайльд не считает возможным.       Конечно, есть Люмин, но до сих пор ли она в Китае? Слишком уж большой риск надеяться на хоть чью-то помощь. С чем останется его семья? Он же не успел по-человечески составить завещание! Снежная обязательно вмешается в это дело, если только дать ей шанс.       Осиал, кажется, полностью наслаждается ситуацией. Он является не то что королём в этой небольшой душной комнате, наполненной дымом его сигар. Нет, он уже Бог. Довольно одного щелчка пальцев, чтобы какой-то жалкий мальчишка сдох, не успев и пикнуть.       Тарталья испытывает невероятное желание ударить мужчину. Неважно даже, куда бить. Лишь бы ему тоже было было больно, лишь бы понял, что с ним, Чайльдом, шутки плохи…

***

      Нин Гуан отвечает не через пару минут, как обещала. Она застаёт Тарталью едва не умершим от страха, когда трель телефонного звонка прерывает его молчаливое существование у ног Осиала. Чайльд успевает придумать тысячу причин, примерно половина из которых приведёт его к смерти, по которой Воля Небес так сильно медлит. Тем не менее, его лицо, пусть и не выражает счастья, совершенно спокойно, даже когда мужчина фыркает, становясь веселее всё больше. — Я могу дать Вам одну печать, — сообщает женщина торопливо. — Одну? — уточняет Тарталья, морщась. — Что это значит? Я не просил больше, чем… — Её сможете использовать только Вы и никто другой, — с несвойственной ей бесцеремонностью перебивает юношу Нин Гуан. — Если её… скажем, украдут у Вас, она потеряет свою силу. — Прошу прощения? — Чайльд прочищает горло. — Это разве возможно как-то проверить?       Воля Небес молчит достаточно долго, прежде чем ответить. — Сложно дать ответ человеку, не знающему даже основных правил Ли Юэ, — говорит она таким тоном, будто в её словах должен быть запрятан тайный смысл. — Однако если Вы возразите… — Я не собираюсь возражать, — быстро вставляет Тарталья, тщетно пытаясь избавиться от бегущего по спине холода под взглядом Осиала. — Или возразит Моракс, с учётом того, что бóльшая часть Адептов будет согласна с его решением, — продолжает Воля Небес так, словно Чайльд ничего и не говорил. — Действие, одобренное печатью, перестанет считаться правомерным. — Ты пугаешь меня, дорогая, — с оттенком насмешки бормочет запутавшийся юноша. — Поскольку на данный момент Моракс отсутствует, он не будет возражать, — ничуть не успокоив молодого человека, говорит Нин Гуан. — Отсутствует? — тупо переспрашивает Чайльд, усиленно хлопая глазами. — Где он? — Нигде, пока его тело не будет доставлено на кладбище, — холодно объясняет женщина, точно в сотый раз повторяя глупому мальчишке правила сложения цифр. — В моих интересах, чтобы оно как можно дольше не было доставлено, — задумчиво бормочет юноша, нервным движением принимаясь чесать лоб. — Когда мы сможем увидеться? Я соскучился и пылаю страстью… — Не сегодня, — отрезает Нин Гуан. — И не завтра. Не возразишь против послезавтра? — Не то чтобы у меня были планы, — с оттенком горечи усмехается Тарталья. — Я согласен на любой день, только поскорее. Дело весьма щекотливое, дорогая, так что… — Я поняла, — останавливает поток полубессвязных уверений Воля Небес. — Подвину дела так, чтобы увидеться с Вами послезавтра. Я буду свободна с трёх до шести. И после, если Вы не возразите отправиться со мной на небольшой приём.       Чайльду достаточно кинуть быстрый взгляд вверх, на Осиала, чтобы понять, что так легко он не сбежит. Нет уж, лишние риски определённо не собираются давать ему выгоду тогда, когда она так необходима. Его чёртово завещание ещё долежит до того момента, как он его перепишет, или каждая секунда его неправильной, но сложной работы окажется потраченной впустую. — Буду в Ли Юэ в три, — обещает Тарталья. — Боюсь, что пока не готов сопровождать тебя, дорогая. — Боитесь или не хотите? — интересуется Нин Гуан настолько отстранённо, что занятый работой мозг Чайльда ловит намёк на лету. — Боюсь, конечно же, — отвечает он быстро, чтобы не успеть заметить выражения лица Осиала и прикусить язык. — Я не могу не бояться гнева такой эффектной дамы. — Я подумаю, — туманно обещает Воля Небес, так и не сказав, над чем. — До свидания.       Тарталья даже не успевает брякнуть хоть что-нибудь фамильярное, чтобы их диалог не оборвался так сухо. Он с сожалением откидывает телефон на кровать, туда, где сидит Осиал, и едва удерживается от того, чтобы спрятать лицо в ладонях.

***

      На самом деле, не будь он честен с Синьорой, никаких проблем бы не возникло. Какого чёрта он просил помочь? Разве нельзя было понять, что Царица уже не собирается печься о его душонке?       Впрочем, Синьора могла бы поступить по-своему. Даже если Госпожа и наблюдала за Осиалом сквозь пальцы, молчаливо одобряя его идею уничтожить Чайльда, она, как понял юноша, никогда и не приказывала проследить за тем, чтобы мужчина исполнил свои намерения. Эта стерва могла хотя бы просто промолчать, как всегда и делала!       Какую выгоду ей принесло возросшее доверие Осиала? Разве не планировала Царица забыть о нём, как только обе стороны останутся довольны? Видимо, планы Снежной менялись слишком быстро, чтобы занятый работой на Осиала Тарталья мог узнать о них. Что ж, теперь он имеет полное моральное право примкнуть к Ли Юэ. Раз уж Царица не желает его видеть, он выберет себе других сторонников.       Неловко вышло, что Госпожа раскрыла его маленькую шалость с базой данных. Наверное, это было самое весомое обвинение против него. В конце концов, не такой же он грешник, чтобы умудриться навлечь на себя подозрения чем-то иным!       Синьора выглядела ещё холоднее и презрительнее, чем обычно. Чайльду весьма не нравится, как меняется её отношение к людям, уже не способным принести пользу Снежной. Конечно, что ей искать в мальчишке, почти официально имеющем отношения с Волей Небес! Наверное, юношу ещё долго будет тошнить от количества мёда в тоне бывшей коллеги, желавшей им с Нин Гуан долгой и счастливой семейной жизни.       Правда, следует признать, он поступил глупо, выплюнув, что нашёл уже кого-то влиятельнее и лучше господи Нин Гуан, но Синьора всё равно, скорее всего, не отнеслась к его словам серьёзно. Она всегда обладала поразительным умением отбрасывать все заверения Тартальи так, будто они ничего не стоили, и счастливо существовать дальше, уверенная, что он никогда не бывает прав. Юноша яростно надеется, что меч справедливости хотя бы в этот раз поразит её тонкую отвратительную шею.

***

      Госпожа Нин Гуан в очередной раз показывает себя с лучшей стороны, проявляя восхитительную пунктуальность. Она царственно позволяет Чайльду взять её под руку и следует за ним на улицу, лишь там решая заговорить. — Пойдёмте в «Народный выбор», — скорее приказывает, чем предлагает Воля Небес. — Нам необходимо многое обсудить, прежде чем я отдам Вам то, что Вы желаете.       Тарталья не собирается спорить. Правда, у него нет денег, поскольку Осиал, к сожалению, не настолько глуп, но всё же он получил разрешение сводить куда-нибудь свою спутницу. К тому же, Чайльд покажет себя только с лучшей стороны. Он уже пообещал себе, что не попадётся второй раз в ловушку Осиала, и твёрдо намерен быть хорошим мальчиком. — Мы даже не поцелуемся? — интересуется юноша полушутливо, быстро осматриваясь по сторонам. — Позже, — отрезает Нин Гуан. — Целуйтесь сколько хотите и как хотите, но не сейчас. — Ты разбиваешь мне сердце, — заявляет Чайльд, наигранно вздыхая. — Я разбиваю? — спрашивает Воля Небес. — Осмелюсь предположить, что Ваши мысли далеки от меня, мис… Чайльд. Впрочем, довольно об этом. До сих пор ли сильно Ваше желание получить печать?       Тарталья ограничивается тем, что кивает, нервно кидая взгляд на дорогу. Ему кажется, будто все прохожие смотрят именно на них с Нин Гуан, желая скорее поймать и раздавить своим весом. — Что ж, быть может, Вы ещё измените своё мнение, — задумчиво, скорее самой себе, говорит Нин Гуан. — Если Вам помогут память и внимательность, конечно.