Идеальный клинок

      Стоило Леви выйти из поместья Харманов, как все прохожие начали смотреть на него совсем иначе. Если по пути сюда они в презрении морщились и противно хихикали, то сейчас в их прежде пустых глазах поселился хитрый огонёк. Мужчины больше не брезговали на него поглядывать, а женщины смущались и прятали лицо за пышный веер. Военная форма разведчика их, видимо, больше не волновала.              Поступь Леви стала более уверенной. Он не прислушивался к женским голосам, но знал, что они обсуждают его визит к самой богатой семье столицы. И почему Фило не захотел взять фамилию брата? Ведь с ней перед ним были бы открыты все дороги.       Вообще, Фишер показался ему довольно необычным — то есть выбивающимся из цветастой массы столичных масок. Нет, он тоже был по-аристократски заносчив, однако эта заносчивость была связана не с происхождением, а с чем-то другим. Леви пока не мог объяснить, с чем именно.              Солнце уже село, а улицы осветили желтоватые фонари. Становилось холодно, дождя уже не было, но сильный ветер сдувал противные капли с деревьев и карнизов домов. Каменная дорога блестела. Леви остановился возле большой лужи. В отражении он казался много выше, надо же. Зелёный мундир покачивался на ветру, а колючие пряди волос липли на лицо. Лейтенант не спешил их убирать, всё внимательнее и внимательнее всматриваясь в отражение.       Леви многое не мог понять в этом мире. Но он всегда понимал себя. В нём, казалось, была внутренняя гармония — он знает кто он, зачем живёт, что ему нужно от Разведкорпуса. Фило назвал его «безыдейным». Вроде как это была правда, ведь Леви действительно плыл по течению, отдавая бразды управления более мозговитым. Собственные решения всегда принимать трудно, да и не то чтобы он горел желанием. Но… Идея. Интересное слово. Леви не стремился ей обзавестись, ведь в Подземном городе нужно было выживать, а не думать о своих убеждениях. Бездельники только и мечтают философствовать. А кто-то вроде Леви всегда будет делать за них грязную работу.       Фило был прав. Нравится он ему или нет, здесь он единственный не лицемерный собеседник. Хотя… Говоря с прислугой, он тоже напяливал маску. Почему тогда Леви решил, что лишь с ним одним он может быть настоящим? Вероятно, с Рисой он ведёт себя примерно также.       Леви выдохнул, не понимая, зачем вообще тратит время на неё. Фарлан умер, но обещание жило и даже периодически схватывало за горло, висело грозовой тучей, кидало в стену и топило в дождевой воде. Можно было просто оставить её в том овраге? Нет, нельзя. Леви не был хорошим человеком и верным солдатом, а вот обещания другу предпочитал выполнять. Неужели в нём правда есть чуткость и сочувствие, о которых говорил Фишер?       Леви повертел головой. Нет, он безыдейный и совершенно не амбициозный бандит. Вербовка не меняет его сути. Людей он не спасает, монстров убивает подстать ему самому, а девчонку хочет из дерьма вытащить просто чтобы бессонницу вылечить. Эгоист до мозга костей. Нет и не было в нём того, что описал тот нищий богач.       Ещё раз посмотрев на своё отражение в мутноватой воде, он прошёлся по нему ногами, оставив эти секундные размышления в грязной луже, где им самое место.       Таверна была в переулке, который найти удалось только с миллионной попытки. Дверь без вывески ужасно скрипела, а из помещения лил грязно-жёлтый свет. Рядом валялись двое мужиков в луже из собственной блевотины. Леви точно всё ещё в столице? Но люди мало чем отличались — будь ты хоть жалким бродягой, хоть аристократом в шелках — всё равно алкоголь сделает из тебя жалкую свинью. Поэтому Леви и не пил.       Внутри всё было ещё хуже — изгвазданные в алкоголе и раздавленной еде полы, столы, на которые плюют и сморкаются пьяницы, официантки, бесцеремонно подсовывающие свою грудь под грязные мужские пальцы. Леви брезгливо поморщился. Слишком уж это напомнило его прежнее жилище. Даже домом звать стыдно.       И в этом месте Фило предложил ему потрахаться? Конечно, как и у любого мужчины, у него были определённые потребности, однако восполнять их с кем попало не было никакого смысла. Он же не озабоченный подросток.       В конце зала, за самым дальним столиком, прикладывая чашку к губам, сидел его знакомый. Лохматые волосы были завязаны в высокий хвост, белая прядь свисала и покачивалась на сквозняке, длинный чёрный плащ заполнял собой весь стул и пол вокруг. Поза была расслабленной, он будто чувствовал себя здесь как дома, что шло вразрез с тем образом, который он себе создал. Он же аристократ, почему среди сброда ему комфортнее, чем в собственном доме?       Вероятно, ответ стоило хорошенько поискать. Но тем не менее, связаться с Фило Фишером оказалось неплохой идеей.       Леви отодвинул стул и сел напротив. Сделал он это максимально пренебрежительно. Фило ухмыльнулся:       — Знаете, лейтенант, у вас с моим братом гораздо больше общего, чем со мной.       Звучало так, будто Фишер его в чём-то обвиняет. Впрочем, его манера речи всегда была довольно резкой.       — Сомневаюсь.       Фило сделал притворно удивлённое лицо:       — Ого, вы признаёте, что мы с вами похожи? Как трогательно… — восторженно проговорил Фило, выпивая остатки чая. Как он вообще может здесь что-нибудь заказывать?       — В чём же мы похожи? — вопрос скорее он задал для галочки, но причина это знать всё же была.       Фило закинул одну ногу на другую и подмигнул:       — Мы оба с вами благородные джентльмены, вынужденные доедать объедки со столов узурпаторов.       Леви повёл бровью, совершенно не воспринимая всё сказанное. Фило будто снова играл в игру, из которой в любом случае выйдет победителем. Так что и стараться не было смысла.       — Я не благородный. У меня даже фамилии нет.       Рассказывать об этом Леви не любил. Но кадеты же наверняка сами догадывались, когда читали списки командования — Леви единственный без фамилии. Да и представлялся всегда только по имени.       Фило как-то странно улыбнулся, а после за секунду изменился в лице и положил локти на стол. Наверное, прелюдия серьёзного разговора закончена, и можно приступать к делу. Леви почему-то стало не по себе, даже откуда-то взялась неловкость. Не из-за самого собеседника, а скорее из-за тех двух просьб, которые скреблись где-то внутри.       — Сразу говорю. Мой брат перенял от своего отца не только талант к химии, но и страсть к экспериментам. Если вы каким-то чудом сможете заинтересовать его, то, так и быть, он подумает.       — Говорите как подосланный болванчик.       Что-что, а не это ожидал услышать Леви, хотя всё звучит вполне логично. Фило казался человеком далёким от всей этой столичной иерархии, но раз за разом менял о себе мнение — то в лучшую, то в худшую сторону. Лицо его было по-аристократски надменным, осанка ровная, но вот одежда и причёска были небрежными, будто он только из постели вылез. Фило Фишер был полон противоречий.       — Я просто сказал факт, — пожал плечами Фило. После подозвал разукрашенную официантку и попросил вторую чашку чая. Та подмигнула, но он даже не посмотрел на неё. По сравнению с остальными пьяницами неудивительно, что молодой богато одетый господин выглядел как мечта любой простолюдинки.       — И какие эксперименты он проводит? — аккуратно спросил Леви, стараясь не спугнуть возможного союзника.       Фило запрокинул голову и постучал пальцем по подбородку.       — Разные… Отрезает ручки и ножки несчастным детишкам, пришивает их другим детишкам, а их родителям обеспечивает место в первых рядах.       Леви непроизвольно дёрнулся. Фило так кровожадно улыбался, словно речь была о нём самом. Очевидно он просто шутил. Шутил же?..       В чёрных глазах Фишера горел хитрый огонёк, как у хищника, заманивающего жертву в своё логово. Леви с каждой секундой становилось неуютно, от чего сжимались пальцы на ногах. Как столичный сноб мог так на него влиять? На него, Подземного монстра, сильного воина, безжалостного бандита? И давно Леви стал таким жалким? В груди всё сжалось от злобы на самого себя.              Жизнь на поверхности делала его слабым и зависимым. Сейчас он выполнял работу за Эрвина и Ханджи. Далее ведь поскачет за девчонкой, до которой ему никакого дела нет. Это ведь имел в виду Фило, назвав его «безыдейным»? Определённых убеждений у Леви не было — лишь правила выживания в Подземном городе. Оказавшись в Разведкорпусе, многое изменилось, но... Есть ли у него цель, мотивация, смысл, принципы? Леви искренне верил в Эрвина, следовал за ним, хотел спасти человечество от титанов, но почему? Просто... зачем ему это?              Леви ненавидел много думать и размышлять. Это не его совсем. Одно и то же мусолить, да и только. Фило был прав. На этом и стоит закончить.       — Я думал, у нас серьёзный разговор. Шутить надумали? — прошипел Леви. Он начал не на шутку злиться.       — А с чего вы взяли, что я шучу, лейтенант?       Фило вновь сменил сосредоточенную позу на расслабленную. Чуть ли не разлёгся на стуле. Официантка принесла ему чашку чая, опускаясь неестественно низко. Её грудь была прямо под носом у мужчины.       На этот раз Фило обратил на это внимание. Только не так, как хотелось бы официантке. Мужчина грубо схватил её за руку, которой она только что поставила на стол чашку. Девушка вмиг изменилось в лице — сейчас на нём вместо флирта красовался обыкновенный страх.       — Дешёвые шлюхи вроде тебя годятся только убогим пьяницам вроде них, — проговорил чётко каждое слово Фишер, головой указывая на остальные столики. Леви смотрел внимательно, не спешил помогать, ведь вмешиваться не было смысла — его собеседник не из тех, кто будет марать руки о каких-то официанток.       Девушка испуганно вскрикнула, попыталась выдернуть руку. Фило разжал пальцы, вовсе не пытаясь сделать ей больно. Официантка поклонилась и убежала. Скорее всего, Фишер просто хотел её подразнить и указать ей место. С одной стороны, его поступок понятен — далеко не всем мужчинам нравится, когда к ним лезут наглые женщины, однако Фило не был похож на богатенького принца, стесняющегося женского внимания. Его невестка явно смотрит на него не только как на деверя, а служанки мнутся вовсе не из-за строгого нрава молодого господина. Леви не был экспертом в мужской красоте, но Фишер был довольно красив — высокий, худой, элегантный, с обманчиво молодым лицом и длинными чёрными волосами. Может, Риса тоже попалась в его сети. С чего бы Леви вообще о ней сейчас вспоминать? Не его дело, пусть трахается с кем хочет.       — Риса Сеппэль. Вы её знаете? — вырвалось. Казалось, что Леви спрашивает это с пренебрежением или даже с угрозой, но откуда им взяться? Девчонка — лекарство от бессонницы. Больше никто и ничто для него.       Фило, снова улыбнувшись одним уголком губ, сделал глоток. Поставил чашку на блюдечко, поморщился от противного вкуса, после чего уставился на Леви. Глядел исподлобья, будто читая мысли. Вскинул брови, засмеявшись. Леви совсем перестал что-либо понимать.       — Заговорил о шлюхах — сразу вспомнили о моей подружке. Надо же, лейтенант, какой вы грубый.       Всё внутри вновь начинало закипать. Фишер будто специально выводил всех из себя, чтобы... чтобы... чтобы что, мать твою? Какой ему смысл этим заниматься, если не ради интереса? Маска шута ему шла, но пора бы было её сорвать. Леви не привык играть по правилам. Он в принципе игры не любил. Предпочитал заниматься гораздо более важными вещами.       — Ты тратишь моё время, засранец. Говори, как ты узнал, что я хочу спросить. И где сейчас девчонка, иначе я твои лохмы отрежу и запихаю поглубже в глотку, чтобы ты нахрен заткнулся.       Леви говорил это без особой экспрессии, даже запугать не пытался. Просто ему нужна была информация, а не идиотские шутки. Опять же, у них не дружеские посиделки. Фило не изменился в лице, смотрел также посмеиваясь, иногда хлопал ресницами. Его глаза горели любопытством. Длинные пальцы стучали по грязному столу, поглаживали чашку. Волосы качались, выбившиеся пряди из хвоста загораживали часть лица. Леви бы подумал, что так он стал выглядеть агрессивнее, однако наоборот, внешне ему стало легче открыться.       — Вы правда мне нравитесь, лейтенант, — подытожил Фило, вовсе не пытаясь звучать надменно. — Я хочу, чтобы вы стали моим соратником в одном дельце.       Теперь была очередь Леви откидываться на спинку стула и складывать руки перед собой. Ещё бы. Можно было подумать, что в этом мире люди помогают друг другу бескорыстно. У Леви, как старшего лейтенанта Разведкорпуса, не было времени на какие-либо столичные игрища. Пусть бездельники-аристократы сами в своём дерьме купаются.       — Это шантаж?       На лице Фило прояснилось искреннее недоумение:       — С чего бы это, лейтенант? Я сказал, что вы всё узнаете, — я это сделаю. Это просьба, не условие.       — Так говорите. Откуда вы столько знаете? Что за эксперименты Хармана? Где Риса Сеппэль, это же вы отдали ей фальшивые документы?       Фило кивал на каждый заданный вопрос, будто «да» было подходящим ответом.       — Лейтенант, — он снова стал серьёзным. — Я не обещал, что отвечу на вопросы вроде «Откуда?». Профессиональная этика, сами понимаете. Но на остальное вполне готов дать свой ответ. Только сначала позвольте рассказать вам историю.       — Что? Какую ещё историю? — недоумевал Леви, уже тысячу раз пожалев, что пришёл в эту таверну. Нет, что вообще отпросился у Эрвина.       — Она длинная, но я постараюсь покороче, чтобы не тратить моё время. Его у меня немного осталось.       Последняя фраза прозвучала непривычно, будто на место шутника Фило посадили несчастную старушку, дни которой сочтены. Тем не менее Леви уселся поудобнее.

***

             818 год       Повсюду был огонь. Дерево скрипело, опаляясь, а каменные колонны из белых становились чёрными. Тёмное небо заполняли языки золотистого пламени. Искры превращались в звёзды. Горячие слёзы стекали по пухлым щекам ребёнка, пока рядом стоял какой-то мужчина в капюшоне и похлопывал его по голове. Рука его напоминала костлявую ладонь самой Смерти. Только восьмилетнему мальчику не стоило думать о ней — он слишком мал, слишком глуп, слишком ничтожен в этом жестоком мире взрослых.       — Ты всё сделал правильно, мой друг, — хриплый голос, лишь отчасти напоминающий мужской тенор, ворвался в детскую голову оглушительной болью. Мальчик схватился за волосы, дышать было трудно. Слёзы капали на каменную землю, на которую летели блестящие искры. Слово «друг» больше не имело для него значения. Уже ничего не имело значения. — Смотри. Ты должен смотреть.       Перед мальчиком горело огромное здание. Рядом суетились люди, носили вёдра с водой и песком — всё тщетно. Какие-то женщины хотели увести мальчика подальше, чтобы он не надышался дымом, но человек в капюшоне не позволял им этого — сторожил, давал возможность вдоволь насмотреться на то, что он только что натворил. В восемь лет он стал убийцей.       — Мама... там мама...       — Она больше не твоя мама, друг мой. У тебя нет близких. — Костлявая рука подняла его на ноги за воротник, за волосы — голову. Мальчик открыл заплаканные глаза. Тёмно-карий цвет стал практически чёрным. Бледное лицо краснело от слёз. Дорогой сюртук испачкался в копоти и зале. Короткие чёрные волосы растрепались. Сейчас богатый наследник походил на мальчишку из прислуги.       — Рен... Где Рен... — мальчик шептал имя лучшего друга, ведь после мамы он был для него самым дорогим человеком. Как мог он забыть, что его больше нет?       Человек в капюшоне цокнул и повертел головой:       — У тебя нет друзей, друг мой. Лишь враги.       — У м-меня нет врагов. Это я плохой! Я для всех враг! — прокричал мальчик, твёрдо стоя на ногах. Жалкие слёзы всё ещё лились у него из глаз, размазывая копоть по белеющему лицу.       Последовала звонкая пощёчина. Обжигающая боль, хуже всякого пламени, прошлась по маленькой пухлой щеке. Мальчику вновь стало страшно.       — Они лишили тебя всего! Твоя мать ненавидела собственного сына! Твои друзья лишь продолжения их родителей! Разве ты хочешь быть такими как они?       Мальчик повертел головой. Мама действительно его не любила, постоянно придиралась, требовала хорошо учиться и копаться в противных жуках. Ослик и Платочек предали его, не согласившись выслушать. А Комарик, то есть Рен, просто умер. Как он мог так скоро его покинуть? Сильная боль вновь ударила в голову. Приступы становились чаще, когда он нервничал. Нужно успокоиться и доказать, что так просто его не победить!       Мальчик вскочил и нахмурился. Ударил кулачком по жилетке и испачканному жабо:       — Я, Фило Фишер, отказываюсь от мирских удовольствий! Я буду слушаться Человека в капюшоне и выполнять его приказы, ведь он один на всём белом свете достоин зваться моим другом!       Человек в капюшоне удовлетворённо кивнул и похлопал Фило по голове. Растрепал итак лохматые волосы — именно из-за них друзья прозвали его Лохматиком. Нет, никакие они ему не друзья. Друг у него только один — тот, кто не предаст, защитит и выслушает.       Вдруг из-за домов показалась испуганная женщина в мантии. Она кричала имя Фило, а рядом с ней бежал плачущий мальчишка с кудрявыми светлыми волосами. Аманда Харман и Платочек, Син Харман. Вроде уже взрослый, целых двенадцать лет, а рыдает! Женщина опустилась на землю и прижала Фило к себе. Тот не сопротивлялся, но не то чтобы был рад.       Человека в капюшоне больше не было подле него.       — Фило, мальчик мой, у тебя ничего не болит? — прохрипела женщина, после чего бегло осмотрела мальчика. Завидев грязь на его белоснежном жабо, расплакалась пуще прежнего. Мальчик вырвался, но не успев передохнуть, оказался в новых объятиях — Платочка. Тот прижимал его так сильно, что вот-вот задушит.       — Что произошло, Лохматик? Где мой папа? Где господин Бруно и господин Уотан? И твоя мама...       Фило непроизвольно посмотрел на горящее здание, которое уже почти потушили. Сбежалась и вся военная полиция, рыскала по округе и расспрашивала горожан. Естественно, ведущие кланы и их отпрыски не попадали под подозрение. Сердце Фило сжалось от боли. Мать он не любил, но... Это же мама. Его мама. Как он сможет один, без неё? Из глаз снова полились слёзы.       Смышлёный Син всё понял и тоже заплакал. В тот проклятый день погибли сразу четыре главы королевских родов, а также и их с друзьями родители. Ослик, как самый старший, тогда не плакал, но заперся в своей комнате и не выходил. Фило забрала к себе Аманда на воспитание — не бросать же последнего из клана Эмили. Да и причина была в другом — Фило был одногодкой Рена, который умер незадолго до пожара. Убитая горем мать иногда не стеснялась звать чужого ребёнка его именем. Впрочем, как и его старший брат. Фило, в связи с юным возрастом, не понимал этого, считал их настоящей семьёй, а благодарность Сину была так велика, что он считал себя по гроб ему обязанным.       А ведь из-за названного брата Фило предал Человека в капюшоне. Наивный идиот. Вина за ошибки ни на секунду его не покидала, превратившись в безжалостную и хладнокровную цель.       Наверное, в ту ночь повезло лишь детям господина Уотана — они так и не появились на свет.

***

      Леви слушал внимательно, не перебивая. История казалась выдуманной, напрочь фальшивой. Восьмилетний мальчик, устроивший пожар в особняке и убивший четырёх глав влиятельных семей, подозрительный Человек в капюшоне, усыновление и месть. Но главное, зачем Фило вообще решил рассказать ему эту небылицу? Снова проверка? На что? На глупость?       Сам Фишер пока рассказывал, выглядел озадаченным, много думал, сопоставлял факты в голове. Для немолодого мужчины помнить себя в восемь лет — редкость. Хотя если это событие настолько яркое, что забыть невозможно, которое засядет в голове на долгие годы, будет грызть все внутренности пока не сойдёшь с ума, то такая дотошность в повествовании вполне понятна. Сейчас же он смотрел на Леви без улыбок и ухмылок — ему было важно, что тот скажет.       — И к чему была это история? — спросил Леви, оглядываясь вокруг. В таверне становилось всё больше мерзких пьяниц.       — Позже поймёте, лейтенант, но а пока... — он выпил остатки уже третьей кружки, вновь поморщился. — Зачем вам нужна дурочка Риса? Я скажу, где она, если ответите.       Вот же негодяй. Обещал ведь без всяких условий рассказать ему всё, а сейчас снова играет в детские игры. Леви уже устал — скакал сюда неделю, а толку... Риса ведь точно где-то за Розой.       — Хочу ей кое-что вернуть, — соврал Леви, указывая на Рондель. Как же столица убивает в нём честного человека. Руки невольно сжались в кулаки. Врать Фишеру всё равно не было смысла — он тонкий психолог, распознает ложь в два счёта. Но это ему даже полезно.       — Хм... — Фило прищурился. — Рондель вернуть, значит... Скажите, лейтенант, вы знаете что-нибудь о клане Сеппэль?       Когда уже этот бесконечный диалог подойдёт к концу...       — Это клан кузнецов. Отец Рисы умер два года назад. Это всё.       — Не просто клан кузнецов, а создатели всего холодного оружия, известного в нашем королевстве. Ему, на секунду, уже больше восьмисот лет. Риса — единственная живая представительница.       — Разве у неё нет старшей сестры?       Фило опять хитро улыбнулся и покачал головой. Но на вопрос так и не ответил.       — Читали о нём в книжках?       — Нет.       Вообще, Кенни не то чтобы учил Леви читать именно по книгам. Скорее по объявлениям о розыске или коллекторским отчётам. Леви не был грамотным и образованным, а Фишер зачем-то вечно об этом напоминал.       — А я читал. Легендарный клан наравне с Аккерманами.       — Никогда не слышал.       — Даже об Аккерманах?       Леви снова утомился:       — Нет.       — Ничего, ещё не раз услышите, — произнёс Фило и снова странно улыбнулся. Этот человек вообще имеет какие-либо эмоции помимо ухмылок в стиле «Я знаю, что ты не знаешь, а я знаю»? Хлопнув в ладоши, он поднялся со стула. — Мы отвлеклись, лейтенант. Пора покинуть это смрадное место.       Возмущению Леви не было предела. Мало того, что этот заносчивый индюк говорил сплошными загадками, будто обычный бандит мастак в их разгадывании, так толком ничего путного не сказал. Привёл его в эту грязную таверну, а сейчас гонит! Кровь забурлила в районе кулаков. Как же хочется разукрасить его нахальную морду! Увы, он не имеет права вступать в конфликты вне приказов командира, да и Фило не последний человек в столице.       На удивление, Фишер позвал Леви вместе с собой. Дождь ещё моросил, однако ни солдату, ни бывшему аристократу не было до этого никакого дела. Леви поравнялся с Фило, чтобы обозначить их незаконченный разговор. Разница в росте была существенной. Фишер, наверное, под два метра вытянулся, а Леви так и остался коротышкой, как звал его Кенни. Они дошли до середины улицы, где какие-то молодые парни сцепились между собой. Рядом с ними мельтешила барышня в розовом кружевном платье, подол которого стал уже коричневым.       Фило почему-то остановился и присмотрелся к этой троице. Девушка криками пыталась разнять мужчин, хотя по её лицу было видно, что она наслаждается процессом. Два симпатичных парня, вероятно наследника, сражаются в кровопролитной битве за её руку и сердце. Вот ведь клоунада. Леви бы никогда не стал марать руки из-за каких-то наглых дамочек.       — Вам не кажется это жалким?       — Скорее убогим.       Фило поправил свой длинный плащ и улыбнулся:       — Чем эта богатая сучка отличается от сучки в таверне? Обе ведь себя продают. Лопухи зарятся на женщин как на добычу, а они себя куском мяса считают. Трофеем победителю. Вот подрались бы двое женщин за ваше сердце, Леви, кукую бы вы выбрали?       — Никакую. Мне не нужна женщина, которая себя не уважает.       Фило удовлетворённо кивнул. После остановил рукой Леви и прошёл немного вперёд. В лунном свете его фигура в длинном плаще напоминала чёрного ворона. Он развернулся на одних носках:       — Риса сейчас в Даупере на юге Розы. С моим подопечным в безопасности. В столице ей несдобровать, не пускайте её. А мой брат... — он снова отвернулся и запрокинул голову, подставляя лицо вечернему ветру. — Ему плевать на человечество. Через пару месяцев в Подземном городе будет зачистка. Про эксперименты над детишками я не шутил, лейтенант. Так что... Вы готовы быть моим союзником?       После ушёл вперёд, не оборачиваясь. Леви замер, а мелкие капли стекали с прядей волос на вытянутое от удивления лицо.