Red Queen

— Кэролайн? О боже… Понадобилась минута, чтобы Кэролайн снова смогла включить мозги. Умереть на полу общественного туалета — такое с кем угодно выбьет из колеи. Первое, что она вспомнила, был снег. Снежинка… Клаус… Она тогда настаивала, что между ними ничего нет, но его взгляд говорил яснее слов, что он знал: это не так. Но почему она думала об этом, пока Эйприл Янг кричала от ужаса? Ах да. Та оборотница застала её врасплох и свернула шею… и Эйприл наткнулась на её мёртвое тело. Рука Кэролайн хлопнула по двери, прежде чем Эйприл успела её открыть. Трахея как раз успела зажить в последний момент, и её голос прозвучал резко и чётко. — Забудь всё, что видела, — приказала она, зрачки расширились, пока она говорила. — Ты — Мисс Мистик-Фоллс. А теперь иди и занимайся своими обязанностями. — Хорошо, — ответила Эйприл и, спотыкаясь, вышла за дверь. Кэролайн потерла шею и мысленно пообещала убить Хейли при первой возможности. Оборотница в фазе Новолуния едва ли сильнее человека, но кто угодно мог свернуть девушке шею, если застать врасплох. Хотя, конечно, Кэролайн в тот момент была немного отвлечена драмой с Деймоном и Еленой… Сделав ещё одну мысленную пометку быть внимательнее к происходящему вокруг, она глубоко вдохнула и рывком распахнула дверь туалета. — Кэролайн! — воскликнул Мэтт, когда увидел её. — Вот ты где, я тебя везде искал. Раздражённое замечание про Эйприл замерло на её губах, когда она вспомнила про Хейли, у которой, похоже, были свои планы. Возможно, сейчас не время. — Что-то случилось? — спросила она. — Я просто не могу ни до кого дозвониться, — ответил Мэтт. — Стефан не берёт трубку, Елена вообще пропала с радаров… Раздражение прокатилось по позвоночнику Кэролайн, и ей пришлось приложить усилия, чтобы подавить его. — Эдриан ведёт Клауса к старому подвалу Локвудов прямо сейчас, — добавил Мэтт тихим голосом. Раздражение сменилось внезапным уколом страха. Весь план держался на Хейли, и Кэролайн была уверена, что та каким-то образом их подставляет. Иначе зачем бы ей было нападать? Особенно после того, как она только что объявила, что новый план сработает. Но почему бы ей захотеть предать гибридов? У неё не могло быть лояльности к Клаусу — она его ненавидела. Тогда зачем? Внезапно её охватило воспоминание, и ноги Кэролайн подкосились. Ким, когда та раз за разом ломала ей руку и кисть, пытаясь взять верх над Тайлером, хвасталась, что сделает с ней, если он не подчинится. Она также упоминала план, как расправиться с Клаусом — её план, который Тайлер отверг. Ким хотела запихнуть гранату в его живот, а потом сложить его останки в маленький сейф. Без достаточного пространства для регенерации в нужных направлениях его тело изувечилось бы, и он не смог бы набрать достаточно силы или рычагов, чтобы выбраться. Тайлер наложил вето на этот план по двум причинам. Первая, которую услышала вся стая, заключалась в том, что нельзя было гарантировать, как долго Клаус останется обездвиженным. Вторая причина, о которой знали только Кэролайн и Хейли, была в том, что несмотря на всё, что Клаус сделал с ними, Тайлер считал, что это переходило черту. Они не злодеи. Они просто люди, которые хотели свободы. Только сегодня Кэролайн узнала, что именно поэтому он добровольно предложил своё тело для выполнения менее жестокого плана. Но Хейли, сидя в стороне и лениво крутя напиток в изысканном бокале Локвудов, закатила глаза и тихо фыркнула. Теперь, когда Кэролайн всё поняла, она осознала, что Хейли, должно быть, считала Тайлера невыносимым мучеником. Она наверняка хотела, чтобы они прибегли к плану Ким. Часть Кэролайн — её более вампирская часть — напомнила, что, по сути, Клаус заслуживает всего, что могут сделать с ним его бывшие жертвы. Но эта часть была быстро заглушена другой, более громкой, доброй частью её, которую она так упорно развивала с момента своего превращения, когда никто не ожидал, что она доживёт до следующей пятницы. — Когда такое вообще стало нормальным? — яростно подумала она, чувствуя, как лёд в её животе сменяется раскалённым гневом. — — С какого момента кто-то из нас получил право делать такое друг с другом? Она уже двигалась, вылетая из «Гриль» и неслась по улице, размытым пятном. Её мысли ещё не успели оформиться в чёткий план действий. Если план провалится — возможно — гибриды не доживут до рассвета. Массовое убийство — этоникогдане нормально. Если план сработает — тоже возможно — гибриды станут ещё большими монстрами, чем они уже становились. Ким получит власть, Тайлер окажется в лучшем случае лишним, в худшем — мишенью. А Клаус… Этот вариант тоже был неприемлемым. И Кэролайн побежала. Не имело значения, сколько лет, силы или неуязвимости было у существа; если поймать его врасплох и ударить в слабые места, оно упадёт. Кэролайн доказала это многократно за своё короткое время вампиром. И она только что стала жертвой такого приёма. Клаус был бессмертным, непобедимым и имел тысячу лет опыта, но сломанная шея обездвижит его, как и любого другого. Если она будет внимательна, возможно, она сможет ломать её снова каждый раз, когда он исцелится, пока у гибридов не будет времени уйти подальше от Мистик-Фоллс. А дальше… у неё не было плана. Она действовала на инстинктах, адреналине и панике, и это не способствовало ясности мыслей. Это, вероятно, было самоубийством, если только он не любил её намного больше, чем она думала. Может быть, это не был лучший день, чтобы сказать ему, что у них нет «ничего». Но она не могла позволить, чтобы всё закончилось так беспорядочно, как это могло бы случиться, если бы гибриды сами решили всё между собой. Ей нужно было спасти Тайлера. Ей нужно было спасти стаю. Ей нужно было спасти Клауса. Она ускорилась, её дыхание было тяжёлым в горле, молясь любому божеству или сверхъестественной силе, что могло бы её услышать, чтобы она не опоздала, чтобы он не ожидал её, чтобы она была достаточно быстра, чтобы спасти четырнадцать человек этой ночью, чтобы она не умерла в следующие десять минут. Эдриан и Клаус, похоже, двигались с обычной скоростью. Возможно, Эдриан давал остальным время подготовиться. Возможно, Клаус был осторожен, чувствуя угрозу. Возможно, Хейли предупредила его, как часть её плана подставить их, и он уже убил Эдриана и теперь обходит с другой стороны. Как бы там ни было, несмотря на их стартовое преимущество, два гибрида были ещё в нескольких сотнях ярдов от подвала, когда Кэролайн учуяла их и немного замедлила шаг, чтобы заглушить свои шаги. Если бы Клаус заметил, что его преследуют, он мог бы разозлиться и начать убивать людей. — Где ведьма? — дрожащим голосом спросила Ким. Эдриан тоже услышал и напрягся, затем, видимо, понял, что собирается случиться, и побежал, но Клаус был быстрее — и в его руке было что-то длинное и прямое. — Ким? — в ужасе позвал Эдриан, когда меч опустился на него. В этот момент из леса, как снаряд, вылетел камень, сбивший клинок, едва коснувшийся шеи гибрида. Кэролайн бросилась на Клауса, выбив у него ноги, в тот же момент, когда Эдриан, включив гиперскорость, преодолел открытое пространство между собой и остальной частью своей стаи. Всё замерло на мгновение, пока каждый гибрид с удивлением не уставился на блондику-вампира, всё ещё в белом вечернем платье и на высоких каблуках. — Не стойте тут! — завопила Кэролайн, нарушив заклинание. — Бегите! Когда двенадцать фигур разбежались и исчезли в деревьях, Клаус пришёл в себя и попытался сбросить Кэролайн, но она была готова, обвив его талию ногами и катаясь с ним, пытаясь схватить его за шею. Он был ещё в сознании, и эффект неожиданности был утрачен. Это не могло закончиться хорошо. Первородный гибрид схватил её за голень и оторвал от себя, швырнув её в дерево, которое задрожало и обсыпало их обоих голыми зимними ветками. Он отвернулся, видимо, больше интересуясь тем, чтобы догнать стаю, чем бороться с ней, но она вырвала согнувшуюся ветку и замахнулась на него. Он увернулся, но при этом сделал несколько шагов в сторону от меча, который он уронил, чтобы освободить руку, пока они боролись. Хотя оружие ему не нужно было, чтобы убить Кэролайн или гибридов, оно, похоже, было для него ценным, и, осознав, что его нет, она снова ударила, мгновенно воспользовавшись миллисекундой, когда его внимание было отвлечено. На этот раз она схватила его сзади, обвив руки вокруг его шеи и челюсти, но он наступил ей на ногу, вероятно, сломав её, и швырнул её на землю. Она отчаянно вцепилась в него, повернувшись в воздухе, с резким движением бедер, так что он оказался под ней, и они оба врезались в твёрдую землю, заставив дрожать окружающие деревья и распугав несколько смельчаков-птиц, которые ещё не успели найти укрытие в менее насильственном месте. Глаза Клауса встретились с глазами Кэролайн на мгновение, и по его выражению она поняла, что она зашла слишком далеко, перешла черту его терпимости. Он собирался её убить. Она почувствовала… пугающее спокойствие. Может, это было потому, что теперь она знала, что, несмотря на всё происходящее, несмотря на насилие, боль, жестокость и смерть, а может быть, именно из-за всего этого, глубоко внутри тот человек, которым она стала, инстинктивно защищал других. В самоотверженности была странная, огромная сила, подумала она, пока адреналин и вампиризм ускоряли её мысли, так что каждую долю секунды можно было наполнить размышлениями. Она почувствовала лёгкое удовлетворение собой, немного грусти, что не может точно гарантировать, что все уйдут с этой ночи живыми и целыми. Но она не боялась. Жёсткое напряжение как будто исчезло из её мышц, когда она встала..

***

Клаус зарычал, не произнеся ни слова, и с катапультной скоростью поднялся на ноги, прежде чем она успела полностью восстановиться. Он молниеносно обернулся, чтобы схватить её сзади, широко раскрывая челюсти и показывая клыки, готовые выпустить смертельную дозу яда. У неё не было второго шанса — она прошла точку невозврата — и у него была более важная добыча, которую нужно было поймать этой ночью. Но она не собиралась сдаваться без борьбы. Её расслабленное тело двигалось невероятно быстро, и прежде чем он успел атаковать, она врезала локтем в его открытый рот, сломав один из его клыков, который упал в его горло, заставив его закашляться и потерять хватку. Не замедляя движения, она крутанулась, используя инерцию своего удара, чтобы повернуться и встретиться с ним лицом к лицу. Пока его лёгкие судорожно пытались избавиться от длинного, острого зуба, застрявшего в горле, Кэролайн нанесла удар ладонью в солнечное сплетение с такой силой, как будто в бетонную стену врезался полуприцеп. Несмотря на то, что удар сбил его на колени, это заставило его откашляться и выплюнуть зуб прямо ей в лицо. Он прорезал глубокую, ярко-красную полосу на её щеке, но она едва пошевелилась, уже спускаясь на него, чтобы снова и снова вонзить кулак в его челюсть. Первородный гибрид почувствовал головокружение, когда она беспощадно била по уязвимой точке, но через несколько секунд он собрался и сумел поймать её кулак. С мощным рывком, как только что, он перевернулся, оказавшись сверху, и скрутил её руку за спину, удерживая её на земле. Она безуспешно боролась с ним; он был старше и сильнее, имел больше опыта, а также гравитация и рычаг работали против неё. Его клык ещё не вырос — кости восстанавливаются медленнее, чем кожа — но у него всё ещё был один вполне исправный зуб, который он вонзил в её обнажённую шею. Она вскрикнула, но это было скорее крик разочарования, чем вопль боли или страха. Клаус снова зарычал, сев, не отпуская её, и осмотрел свою работу, удостоверившись, что она точно мертва. Не только что её шея была глубоко инфицирована, но и локоть, которым она сломала его зуб, был поцарапан и отравлен в процессе. Царапина на её щеке, вероятно, тоже получила дозу яда. Она была мертва, без сомнений. И Клаус понял, что ужасная пустота, которая поглотила его за последний час, когда он узнал, что Кэролайн, Стефан, Тайлер, Хейли и все его гибриды предали его; холодная, болезненная бездна одиночества, которую он не мог представить ещё более мучительной, теперь как-то рвалась ещё сильнее, тянув его всё глубже и глубже в тёмную, отчаянную пропасть, которая образовывалась в его сердце. Кэролайн умирала. Больше не было шансов с ней — больше не было никаких слабых возможностей, что, может быть, на этот раз она не отвлекает его или не используется как приманка, что, может быть, хотя бы раз она просто наслаждается его компанией так же, как и он её. — Почему? — пробормотал он, полушёпотом, полурычанием. С вампирской скоростью он встал, подтянул её и прижал к дереву, её рука всё ещё была скручена, а тело зажато между грубой корой и его грудью. — Я дал им всё. Я освободил их от жизни в мучениях! — продолжал он, почти в отчаянии, голос его становился всё громче, пока он не начал кричать ей в лицо. — Я дал выход Стефану — дал ему кого-то хуже него самого! А ты… Ты! — Его лицо было в нескольких дюймах от её, его карие глаза горели, впиваясь в её синие. Она смотрела на него, не стесняясь, её черты лица были странно спокойны для того, кто испытывал ядовитое воздействие оборотня и был прижат к дереву разгневанным гибридом. Она, должно быть, знала, что либо умрёт быстро прямо сейчас, либо медленно в следующие несколько часов. Но в её глазах не было страха, когда они встретились с его. Пустота снова охватила его, когда он понял, что, несмотря на ярость, он слабо восхищается её смелостью. Ушла та дерзкая девушка, которая не боялась его, когда он приходил в ярость, и не была впечатлена им, когда он был спокоен. Все слова, которые он собирался сказать ей о её повторном предательстве, были украдены, как будто финальность её неминуемой смерти была ещё одним тяжёлым ударом по его лёгким. Он позволил ярости овладеть его разумом, глаза его стали зловещего золотого цвета, отвлекая его от боли. Лучше быть злым, чем быть уязвимым. Он почувствовал, как его клык восстанавливается, и провёл по нему языком, испытывая его. — Что ты ожидал? — потребовала она, голос её был твёрд, ясный, пронизывающий. — Ты правда думал, что они просто лягут и будут лизать твои ноги, Клаус? Они люди, а не питомцы. Ты спас их от жизни в боли, да, но взамен ты забрал их свободу воли, приговорив их к жизни — к бессмертной, вечной жизни — в рабстве перед тобой. Ты заменил ужасную судьбу на худшую! Снова боль пронзила его, и хотя он старался не показать её телом, она была настолько сильной, что едва не заставила его отступить назад. Так значит, быть с ним хуже, чем жизнь в мучениях, да? — И они должны просто это принять? — продолжила она, либо не замечая, либо не обращая внимания на то, как сильно её тирада ранит его. — Удивляюсь, что кто-то, кто так долго живёт, как ты, не знает больше о человеческой природе. — А ты что об этом знаешь? — зарычал он в ответ, найдя свой голос. — Что ты думаешь, что знаешь обо мне? Ты не можешь себе представить, что значит быть ненавидимым каждым, кто знает твоё имя! Если я не могу быть любим, значит, буду внушать страх! Ты ничего не знаешь! — Он закричал, скручивая её руку сильнее и прижимая её ещё сильнее к стволу дерева. — Нет? — возразила она. — Что я не могу себе представить? Что я не знаю? Быть охотимой и замученной моим собственным отцом? Проверь. Иметь друзей, которые оказались рядом со мной как часть половинчатого грандиозного плана раскрыть меня как вампира и убить меня? Проверь. Быть пойманной, застреленной, отравленной, сожжённой, пронзеной, сломанной для забавы? Всё по списку. О, мне не нужно представлять, Клаус. Может, я не жила так долго, как ты, но если учитывать моё короткое время как вампира? — Вдруг её глаза вонзились в его, и он не мог оторвать взгляда. — Я знаю. Я понимаю. — Так почему? — взревел он ей в лицо. — Если у тебя есть все ответы, маленькая 17-летняя вампирша из провинциального городка, то поделись. Что, чёрт возьми, мешает людям просто… — Он сжал зубы, гнев и безысходность охватили его. — Просто что, Клаус? — огрызнулась она. — Как ты собирался закончить это предложение? Просто повиноваться тебе? Просто заботиться о тебе? Потому что ты этого требуешь! Ты продолжаешь вести себя так, как будто ты бог или что-то в этом роде! И знаешь что? Большинство людей не очень хорошо реагируют на то, когда у них забирают свободу воли! — Они были рабами луны раньше! — закричал Клаус. — Да, — ответила она с кивком, голос был коротким, громкость нормальной. — Один раз в месяц. Теперь они рабы тебе каждый час каждого дня. И да, ты забрал их боль, но взамен ты добавил ещё больше. Сколько из них ты отправил на смерть? Через Коннора, через Джереми? А как насчёт того, когда твой отец приехал в город — сколько из них тогда погибло? Ты их от чего-то не освободил! — Я был первым! Я должен был вести их! Я был исключением, неуязвимым, королём! — А ты относишься к людям, как будто думаешь, что ты лучше их, и ожидаешь, что они будут благодарны тебе? Как бы ты сам хотел этого? Что бы ты сделал, если бы был на их месте? Лёг бы и принял это? Когда кто-то говорит «прыгни», ты спрашиваешь «на какую высоту»? Свобода человека принимать свои собственные решения — вот что делает его тем, кто он есть. Забери это, и это почти как если бы ты убил его. Ты их не уважаешь, поэтому и они не уважают тебя. Желчь поднялась у него в горле, вонзаясь туда от отчаяния, бурлящего в его животе. Так значит, он был дураком, ожидая чего-то вообще? — Что ты знаешь о свободной воле? — потребовал он, рыча, не желая сдаваться. — Ты никогда не была создана вампиром, если только между тобой и Деймоном нет чего-то, о чём ты мне не говоришь, хотя судя по твоему поведению с ним, я сильно сомневаюсь. Она удивила его сухим, безрадостным смехом. — Ну, да, на самом деле, — сказала она. — Это из-за Деймона я понимаю. Я была человеком, когда вампиры пришли в город, и Деймон, будучи вампиром, нуждался в источнике пищи. А Деймон, будучи Деймоном, хотел гораздо большего, чем просто это. — Её глаза немного потускнели, вспоминая. Голос был мягким — он казался даже тише, после всего того, что было сказано. — Я была его рабыней, вынуждена устраивать ему доступ в места, приносить вещи, организовывать события, хранить его секреты, спать с ним, кормить его по его требованию, улыбаться как подлиза, и подавлять свой естественный инстинкт самосохранения. И за это он эмоционально и физически издевался надо мной, и планировал убить меня, когда ему надоест. На мгновение Клаус был сбит с толку, когда его старая ярость смешалась с новой волной удушающей ненависти к недостойному существу, которое так поступило с ней. Это не должно было его расстраивать. Он был тёмным человеком и совершал тёмные, жестокие поступки до того, что это уже не беспокоило его. В любом случае, Кэролайн скоро умрёт, так что не имело значения, что она пережила в прошлом. Боль снова пронзила его, когда он подумал о её смерти. Но она больше не имела шансов, напомнил он себе. — Я согласна, что гибриды должны были тебе быть благодарны и преданы за то, что освободила их от проклятия ликантропии, — продолжила она ровно. — Но не их тела, умы и души, Клаус. Никто не заслуживает того, чтобы у него забрали свободу, как это было с ними. Они выбрали пройти через ад, чтобы вернуть свою свободу. Это их право как людей. Я бы сделала то же самое, если бы была на их месте — даже если бы я не была сожжена кем-то, кто не имеет моих интересов на сердце. Даже если бы я была сожжена Тайлером, или, ещё лучше, Еленой! В конце концов, я бы сделала всё, что нужно, чтобы сломать это. И хотя это как пить кислоту, и от этого мне становится слабой и больно, я пью вербену каждое утро, потому что я предпочту умереть в агонии, чем существовать без жизни. И я верю, что они чувствуют то же самое. Она замолчала, её глаза всё ещё были прикованы к его, лицо решительное и твёрдое. Она не отступала, не умоляла, не пыталась манипулировать. За её глазами не было ничего, кроме смелой, нецензурированной правды. Тёмные белые хлопья снега начали опускаться через верхушки деревьев, оседая на волосах Кэролайн и оставаясь там долго, прежде чем начали таять. Лес был невозможной тишины. Гибриды давно ушли, а животные либо прятались от холодной ночи, либо от насильственных существ. — То, что я сказала на балу? Я имела в виду это, — наконец вздохнула она. — Ты не понимаешь людей, потому что даже не пытаешься понять их. Ты не ставишь себя на их место, не пытаешься почувствовать их боль, подумать о том, чего они хотят и нуждаются. Вот почему ты один. Не потому что ты «монстр», или потому что твоя семейная жизнь была ужасной, или потому что люди, с которыми ты пытаешься строить отношения, просто ужасные. Это потому, что ты отказываешься чувствовать сострадание. Это основа отношений, Клаус. Без этого все твои принуждения, скованные узы и очарование, харизма и дорогие подарки не заменят этого. Мне жаль, — она закончила мягко, — но так это работает. Наконец, Клаус оторвал взгляд от её глаз, опустив его вниз и несколько раз сильно моргнув. Отчаяние было холодным чувством — холоднее снега, медленно покрывающего его волосы, холоднее ветра, который кружил и мчался между деревьями, тянул его пальто. — Теперь, если ты не собираешься исцелить меня или убить меня прямо сейчас, — пробормотала Кэролайн, — отпусти меня, пожалуйста. Мне нужно кое-что обсудить с мамой. Глаза Клауса на мгновение вернулись к её глазам, прежде чем он отвернулся, отпуская её. Её выражение было печальным, но не напуганным, не расчётливым и не злым, как у большинства других, вероятно. Он видел, что все три раны были заражены, и когда она пошла прочь, прихрамывая на повреждённую ногу, он начал полностью осознавать, что через день или два её уже не будет. Девушка с горячим взглядом, которая не боялась высказать своё мнение, даже ему, которая была достаточно сильной, чтобы справляться не только с врагами, но и с комплексностью своих друзей… Она собиралась умереть. Она всё равно не выбрала бы его, подумал он, стоя там, как статуя, рука всё ещё скользящая по стволу дерева. Она никогда не выбрала бы его вместо Тайлера — Тайлера, который мог убедить дюжину других людей, что разбить каждую их кость снова и снова — отличная идея. Это был первый раз с момента смерти его отца, когда Никлаус почувствовал себя ниже кого-то, и он ненавидел это чувство. Он знал, что даже убив Тайлера, ничего не изменится. Он всё равно останется один. А Кэролайн будет мертва, и он даже не будет ожидать их постоянных перепалок. Она была той, кто сдерживал Стефана от того, чтобы он снова не стал Убийцей из Монтерей. Возможно, после её смерти старый друг вернется к нему. Или, возможно, Стефан будет ненавидеть его с краю безумия так же сильно, как и сейчас. Если он не может быть с ней, тогда никто не должен. Она была той, кто поддерживал других членов своей дисфункциональной группы друзей, пока те влюблялись, погружались в ненависть и пытались сосуществовать. Она была той, кто требовал от них человечности: кто настаивал, чтобы они появлялись на общественных мероприятиях и жили своей жизнью, даже когда мир рушился вокруг них. Она была той, кто заставил свою мать видеть вампиров не только как чудовищ. Когда её не станет, возможно, они начнут поворачиваться друг против друга. Это будет весело наблюдать. Или, возможно, та глубокая, холодная пустота, заполняющая его грудь сейчас, распространится на всех их. Когда её не будет… Прошло ровно семь секунд, прежде чем улучшенный, гибридный мозг Клауса полностью осознал, как будет выглядеть мир без Кэролайн. За это время она прошла через деревья, мимо входа в подвал и почти исчезла из его виду. С вампирской скоростью ему потребовалась всего мгновенность, чтобы броситься за ней и встать перед ней, преграждая путь. Она вопросительно посмотрела на него. Он закатал рукав, не встречая её взгляда. Нет, она не полюбит его. Потому что у него не было второго шанса — он перешел точку невозврата. Но она всё равно будет существовать. Он мог бы найти в себе — в самой тёмной, холодной части себя — наслаждение от мысли, что люди, которые постоянно его предавали и причиняли ему боль, будут страдать без неё. Но, несмотря на это, несмотря на то, что он сделал бы добро тем, кого ненавидел, это было бы всё же лучше, чем альтернатива. Ему нужно, чтобы она существовала. Он хотел, чтобы она жила, даже если она не была его. Когда он закатал рукав до локтя, он наконец посмотрел на её лицо, предлагая свою открытую кожу без слов. Она посмотрела на него несколько мгновений, как будто решая, стоит ли довериться его предложению. Затем она шагнула вперёд, схватила его за запястье и вонзила свои клыки глубоко в его руку, двигаясь немного быстрее, чем человеческая скорость. Хотя она не стала бы умолять, он подумал с чем-то вроде горькой усмешки, что она всё же сильно хочет жить. Пока она пила его кровь, он медленно сдвигался вперёд, так что его грудь коснулась её спины и правого бока, а свободной рукой он обвил её талию, прижимая лоб к её голове. Он почувствовал, как её клыки отступили, когда она напилась достаточно, чтобы исцелиться, но не отпустил её, и на мгновение она не отстранилась, а просто стояла, позволяя ему держать её. Затем она повернулась и посмотрела на него. — Будь осторожен, — предупредила она тихо. — Когда-нибудь я могу перестать воспринимать тебя как угрозу. Он бы лучше откусил свой собственный язык, чем признался, как сильно он желал, чтобы это было правдой. Он ограничился тем, что злобно посмотрел на неё и тихо пробурчал, что она не должна больше испытывать удачу в эту ночь, прежде чем отпустить её и повернуться обратно к городу. Она шла рядом с ним молча, пока они не дошли до мощёных улиц, огней и прочих атрибутов цивилизации. Тогда она посмотрела на него неловко, её глаза мелькнули на его лице, потом спустились на улицу, а затем снова вернулись к его лицу. — Спокойной ночи, — наконец сказала она и ускорилась в сторону своего дома. — Спокойной ночи, — ответил он, моментом позднее.

***

— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что «он их не убил?»— потребовал Шейн, его руки дрожали от ярости. — Я имею в виду ровно то, что сказала, — огрызнулась Хейли. — Я рассказала ему, что происходит, он пошел, вытащил свой меч из машины и последовал за Адрианом в лес, вся переполненная яростью гибрида. Полчаса спустя другие гибриды разбежались, а Клаус выходил из леса с Кэролайн Форбс, в ее белом платье, все в крови и грязи, но совершенно живой. Он выглядел абсолютно спокойным: я не знаю, что произошло. — Напомни-ка мне — Кэролайн Форбс? — спросил Шейн устало, теряя глаза пальцами. — Вампир, чирлидерша, весёлая блондиночка, — перечислила Хейли скучным тоном. — Подруга Тайлерa, Мисс Мистик Фоллс, Клаус хочет попасть к ней в постель… — Если ты знала, что он ею интересуется, почему не убрала её с дороги? — выпалил Шейн. — Я сломала ей шею и оставила в общественном туалете, — возразила Хейли. — Как я могла знать, что первым делом, как она очнется, она побежит прямо в центр гибридной бойни? Это смерть для любого! — Очевидно, не для неё, — отметил Шейн. — Может, Клаус заботится о ней больше, чем ты думаешь. — Слушай, — вздохнула Хейли. — Всё пошло не по плану. Извини. Но гибриды не обязательны, верно? Любые «демоны» подойдут? — Это не идеально, — ответил Шейн, — но да, двенадцать вампиров или оборотней вполне подойдут. — Ну ладно, — сказала Хейли, вставая, чтобы уйти. — Клаус все равно убийца — не должно быть слишком сложно заставить его выполнить работу. Мне нужно только убедиться, что Кэролайн будет чем-то занята в тот день. Учитывая её любовь к вечеринкам, моде и всему, что слишком девчачье, это не должно быть трудно. — Делай, что нужно, — ответил Шейн. — Но убедись, что она будет занята. Если она успокоит его, он нам не пригодится. Опасайся людей, которых она любит, или что-то в этом роде — заставь её мозг быть максимально заполненным. Без ошибок на этот раз, Хейли. — Не сделаю ошибок, — огрызнулась Хейли, развернувшись на каблуках и покидая комнату.