OFFICE

      Утром, когда Чонгук проигнорировал уже три будильника и не позволил Чимину подняться, альфа чувствует себя разбито. Он ворочается, мнет тело омеги, и в итоге разлепляет глаза.       Альфа любуется своей омегой, понимая, что теперь он окончательно и бесповоротно принадлежит ему. Метка на плече щиплет, и Чонгук чутка корчится и кряхтит, чем привлекает внимание Чимина.       — О… Привет, — виновато шепчет Чонгук, понимая, что его горло абсолютно сухое. Он пытается прокашляться, прикрыв рот. — Как… ты себя чувствуешь?       Открыв глаза, первым, что испытывает Чимин — это удостовериться в том, что его пара, его альфа рядом с ним. Омега спешит обнять Чонгука покрепче, вжать в свое тело, а потом срабатывает следующий инстинкт: метка.       Омега игнорирует тихую речь Чонгука, наугад тычась носом в сгиб плеча и шеи, чтобы уткнуться в метку и накрыть ее горячим ртом.       Чимин долго вылизывает и ласкает укус. Целует, сладко посасывает и зализывает рану, ощущая прилив эйфории из-за того, что альфа, которого он выбрал, тоже выбрал его. Чимин тихо урчит от наслаждения и отрывается от метки насилу, тут же целуя Чонгука глубоко в губы. Омега жаден до своего альфы, ему нужно сто процентов его внимания.       — Я так люблю тебя, — урчит Чимин между поцелуями, лаская кончиками пальцев щечки альфенка. – Чувствую себя таким особенным рядом с тобой... Это все ты. Не могу представить, что придется ехать на работу к другим людям...       Чонгук чувствует, как его сердце начинает биться сильнее, когда омега дарит ему поцелуи. Его местами строгая, истеричная, категоричная омега, которая сделала свой выбор в его сторону навсегда. Это больше никогда не изменится.       Альфа обхватывает Чимина за плечи, перекатываясь с ним по огромной кровати, смеясь в мягкие губы. Он чмокает его везде, куда может дотянуться, счастливо улыбаясь до морщинок возле глаз.       Кто бы мог подумать! Он, девятнадцатилетний мальчишка, найдет любовь всей своей жизни на работе, на которую его устроил отец, не строя никаких надежд...       Чонгук уверен, что эти месяцы превратятся в годы, которые займут всю его оставшуюся жизнь, которую он проведет рядом с Чимином. Вероятно, Чонгуку нужно еще многому научиться и многое понять, но самое главное у него уже есть. Его сердце теперь бьется вместе с Чимином.       — Я люблю тебя, — вторит Чонгук, забирая инициативу поцелуев на себя. — И не отпущу тебя ни на какую работу сегодня. Останемся здесь. Я не хочу вылезать.       Омега вздыхает, понимая, что они все равно вынуждены будут подняться. У Чимина сегодня в послеобеденное время есть несколько встреч с инвесторами, а еще он должен зайти к Сонхва, чтобы свести все отчеты за месяц.       Так или иначе, они должны прервать этот интимный момент единения, вернувшись в реальный мир.       Чимину очень этого не хочется.       Повалявшись в теплых объятиях еще час, он тянет альфу в душ, где они долго лениво целуются, так же долго лениво собираются, прерываясь на трепетные поцелуи, а затем все же садятся в машину, где Чимин тут же забирается Чонгуку на колени.       — Покормишься в офисе, малыш? — спрашивает омега, поглаживая себя по плотной груди. Он так привык к этому, что не может представить другого начала дня.       Чонгук укладывает ладони на бедра Чимину. Он гладит их по ткани, с обожанием смотря вверх, в глаза омеги.       — Да, — улыбается альфенок, переводя взгляд вниз, на надувшуюся грудь. Он сглатывает, понимая, что омега полон больше, чем обычно, и что если он начнет прямо сейчас, они опоздают еще больше.       Внезапно на Чонгука находит осознание, что из-за стресса, пережитого вчера вечером, омега могла потерять молоко. Или нарушить процессы, отвечающие за его выработку. Он взволнованно смотрит на Чимина:       — А с ним же все в порядке, да? Ты хорошо себя чувствуешь? Вчера… ну.. много чего произошло.       Омега опускает заинтересованный взгляд на грудь, а затем расстегивает рубашку, чтобы вытащить налитую твердую сиську наружу. Он ощупывает ее и чуть морщится, она готова вот-вот пролиться.       Им нужно успеть в офис до того момента, как молоко испортит шелк рубашки.       — Ничего необычного... Но его будто... Больше?       Чонгук весь вытягивается, когда омега дает понять, что ей некомфортно. Вид молочной голой груди его впервые в первую очередь не заводит, а беспокоит. Он осторожно снимает Чимина с себя и усаживает рядом.       — Детка, не застегивайся. Испортишь рубашку, если вдруг прольется.       Чонгук чуть смущается, когда понимает, что назвал Чимина деткой, но ему… Вроде как, уже можно?       Чимин кивает и оставшийся путь прикрывает горячую грудь руками. Когда они подъезжают к офису, омега застегивает на себе плотный пиджак, чтобы не светить сиськами лишний раз (их и так видело слишком много людей) и спешно идет к кабинету, где омега раздевается и направляется к излюбленному дивану.       Чонгук усаживается первый, утягивая Чимина к себе на колени. Его сиськи выглядят и ощущаются такими твердыми, что альфа даже побаивается их специально сжимать. Губы накрывают острый сосок, сдавливают его, и на язык начинает литься горячая, густая жидкость. Чонгук закрывает глаза, обнимая омегу за талию, готовый провести так не меньше часа.       Спустя совсем немного времени в кабинет стучат.       — Мистер Пак, это отдел коммуникации. У нас назначено. Я могу пройти?       Чимин блаженно стонет, когда наконец-то чувствует горячие губы на своей груди. Он обнимает Чонгука за плечи и тянет ближе, чуть ерзая в плотных брюках на альфе.       — Входите, — говорит громко омега, собираясь с силами и превращаясь в главу корпорации, а не просто разнеженную омегу, которая только-только обрела полноценную связь со своим альфой. — Присаживайтесь рядом, мистер Ру, — Чимин кивает на свободное место на диване, совершенно не собираясь прерывать кормление своего мальчика.       Чонгук поднимает глаза на вошедшего, крепче стискивая руки вокруг Чимина. Он не прекращает лакать молоко даже тогда, когда диван возле них прогибается под тяжестью чужого тела.       Взрослый альфа, очевидно, обескуражен видом обнаженного начальника и кормящегося подростка. Он, не скрывая интереса, наблюдает за тем, как Чонгук выпускает сосок изо рта, чтобы сделать большой вдох и вернуться к кормлению.       — Так вот… Я принес вам статистику, которую вы поручили сделать в начале месяца. Некоторые показатели, на мой взгляд, плачевны, но поправимы. Вам… точно удобно сейчас разговаривать?       — Более чем, я внимательно слушаю, — кивает полностью сосредоточенный на работе Чимин, хотя в мыслях он давным давно расстегнул Чонгуку штаны и сел на его каменный член, который упирается ему между ног.       Мальчика тоже заводит то, что у них есть наблюдатель...       Чимин сладко улыбается, почесывая альфу по затылку.       — Мистер Ру, у меня на столе лежат документы, которые, возможно, как раз помогут вам исправить погрешности в рассчетах. Гляньте их, — омега кивает в сторону своего стола, где лежит красная папка. Когда альфа поднимается и уходит за нужным, Чимин набрасывает на плечи большой пиджак Чонгука, чтобы скрыть то, что он собирается бессовестно сделать. Омега расстегивает свои и Чонгука штаны, приспускает стрелковые брюки с задницы, чтобы, придерживая твердый мокрый орган, одним слитным движением опуститься на него, тихо заскулив от наполненности.       — Детка... Малыш... — горячо шепчет Чимин, влажно целуя свежую метку на плече альфы, которую совершенно не скрывает одежда. Возможно, Чимин специально выбрал место, которое трудно скрыть тканью.       Коллега Чимина расценивает пиджак на Чимине как желание скрыть от зрителей свою грудь. Это расстраивает, но альфа не подает виду, продолжая вещать Чимину все новости отдела за месяц.       У Чонгука каменный член и бетонные яйца. То, что его омега сидит, натянутая на его хуй, прямо во время рабочего совещания, и дает ему доить свои сиськи, распаляет альфу. Он медленно ездит членом в глубине киски, слыша, как та тихим чавканьем ему отвечает. Чонгук бы с радостью заставил омегу прыгать на нем так, чтобы сиськи скакали и изливались.       Это то, чего хочет альфа, но Чонгук понимает, что нужно сдерживаться… Он сильнее вгрызается в сосок, заставляя омегу взвизгнуть.       — Прости… — шепчет Чонгук, тут же зализывая укус. — Так хорошо…. — продолжает альфа, несмотря на наличие наблюдателя.       — Малыш... Чуть сильнее... — Чимин наслаждается упругой дойкой, Чонгук сосет сильно и вкусно, сиськи даже немного побаливают от напора, но вкупе с тем, что глубоко в него всажен жирный член альфы, это только добавляет острых ощущений, которых и так сполна.       Чимин продолжает переговариваться с мистером Ру, иногда голос срывается на придыхания и еле ощутимые стоны, и тогда его жадная вагина сильнее стискивает член внутри, двигаясь на нем с низкой амплитудой.       Чимин хочет, чтобы Чонгук снова выебал его на глазах у всех, чтобы все видели, чей это альфа, чтобы никто не смел даже думать о том, каким он может быть лакомым кусочком для других.       Чимин чуть ерзает, из-за чего полы пиджака немного раскрываются, снова являя свету сочные сиськи. Внизу видно оголенные бедра и стянутые штаны, и в самом низу соблазнительный треугольник голого лобка омеги. Чимин вжимается клитором в пах Чонгука и елозит по нему, стимулируя комок нервов сильнее.       Если мистер Ру станет достаточно любопытным, он сможет увидеть, как пизда расплющивается по измазанному смазкой лобку Чонгука, пачкая щетину блестящей слизью.       Мистер Ру замолкает, наблюдая за тем, как его начальника ебут прямо во время совещания. Чонгук забывается: он подкидывает омегу на своих бедрах, что сиськи начинают ходить волной, красиво пошатываясь и растекаясь. Взрослый альфа тянется к своему члену, поглаживая его через штаны. Его молчание никто не замечает, пока…       Альфа поднимается, начиная расстегивать ширинку и спускать брюки вместе с бельем. Он держит затвердевший член в руках, приближаясь к стонущей омеге и собираясь приставить текущую головку к его губам, как Чонгук выходит из оцепенения. Он дергает голову вверх, в очередной раз проходясь зубами по нежному соску, и рычит, смотря чужому альфе прямо в глаза.       Ярость, вызванная собственничеством, выражается в громком рычании. На его омегу попытались покуситься?       Чонгук снимает Чимина со своего члена, резко перемещая его на диван так, что тяжелые дойки свешиваются за спинку. Задравшийся пиджак оголяет задницу, которая оттопырена так, что видны обе дырки.       Молодой альфа, меченный его омегой, смотрит на взрослого черными глазами.       — Это моя омега, — его голос не похож на молодой и резвый голос альфенка, он ниже и грубее. Словно в забытии, он отталкивает мистера Ру, который старше и влиятельнее него. Он отходит от пышущего злостью подростка. Чонгук разворачивается, вгоняя член в Чимина обратно, подтянув его к себе за волосы. Он вколачивается в теплое нутро, оттягивая волосы в сторону, чтобы наблюдающий мог видеть метку.       Чимин красиво изгибается в спине и блаженно стонет, закатив глаза, нещадно пульсируя. Жадная пизда пожирает член, заглатывает до самых яиц, и это то, что Чимин так сильно любит...       Как бы мощно и много не ебал его Чонгук, Чимину всегда недостаточно. Ненасытная, вечно голодная до ебли омега, готовая подставить свою текущую чавкающую дыру когда и где угодно. Для него не существует никаких рамок и ограничений — эта омега так распутна, что может раздвинуть свои толстые ляжки везде, где не захотел бы его разложить любимый альфа.       Чимин подрагивает от чувств, которые вызывает в нем связь. Альфа борется за него, заявляет права и имеет на это полное право. Чимин весь принадлежит ему. Он его омега, его дырка для хуя, его спермобак, в который Чонгук будет спускать столько, сколько сможет, он его чехол для ебли, марионеточная кукла. И Чимину нравится это. То, что маленький альфа, его чудесный альфенок, может в миг обернуться грозным альфой, доказывая всему миру то, что он обладает по праву своей омегой.       Так и должно быть. Чимин принадлежит Чонгуку, а Чонгук — Чимину. Пусть смотрят, хоть весь офис пусть смотрит на то, как славно трахают господина Пака, но никому больше нельзя прикасаться. Только Чонгук, только ему можно вытворять все, что угодно, с этой омегой.       И взрослый наблюдатель это принимает. Дрочит свой хуй в стороне и пожирает глазами растянутую красную пизду, которая блестит из-за чавкающей смазки.       Чонгук дерет Чимина, больше не сдерживаясь. Отголоски вчерашнего вечера с попытками омеги слезть с члена возвращаются в помутненное сознание альфы, и он насаживает дыру на себя активнее. Чимин стонет громко, в очередной раз срывая глотку, и Чонгук скалится хищным оскалом.       Его омега принадлежит ему. Его подстилка тогда, когда ему это нужно. Чонгук повяжет ее еще бесконечное количество раз, но сейчас он вытаскивает член за мгновение до того, как конча зальет все внутри, чтобы испачкать пизду снаружи. Он изливается на дырку, пачкая все: губы, клитор, дырку ануса, бедра и диван. Альфа раздвигает ягодицы Чимина в стороны, чтобы раскрыть глубокую выебанную дырку для взгляда Ру.       Чонгук втирает сперму в склизкие складки, обращаясь к Чимину:       — Мистер Пак, вам есть, что сказать для завершения совещания? Вас внимательно слушают.       Ру не отводит взгляда от обкончанной пизды, смотря в саму дырку, и гулко сглатывает.       — Я не... — Чимин задыхается, хватая губами воздух, разум плавает, омега не может связать и два слова заплетающимся языком. Он оборачивается к Чонгуку, румяный и затраханный, но такой счастливый... — Я хочу узел... — лишь выдыхает он, опускаясь головой на сложенные на спинке дивана руки. Конча просачивается внутрь пизды из-за сильных сокращений, хотя он кончил даже без вязки.       — Ты получишь, — Чонгук довольно улыбается Чимину, но после грозно смотрит на Ру. Взрослый альфа считывает настроение молодого альфы быстро и правильно, забирая свои документы и покидая кабинет.       Чонгук разворачивается к своей омеге, которая все еще стоит с выставленной напоказ пиздой, и накрывает его своим телом сверху. Член пачкается в конче, когда альфа урчит Чимину на ушко:       — Моя омега самая раскрепощенная, да?       — Да... — мурлычет Чимин, ерзая мокрой пиздой по члену, но не пытаясь насадиться, а размазывая остатки спермы.       Ему наконец-то хорошо. Альфа рядом, все молоко скормлено мальчику, которое поможет ему стать еще сильнее и больше. Оно полезно не только для младенцев.       Чонгук трахнет Чимина за их не такое уж и долгое пребывание в офисе несколько раз. Под конец дня они оба довольные и сытые: Чимин — альфьей спермой, Чонгук — омежьим молоком.       После этого трудового (физически активного) дня Чимин безвылазно просидел весь вечер в постели с ноутбуком, отвлекаясь время от времени на снэки и походы в ванную.       Когда Чонгук уходит заниматься, Чимину совсем становится скучно. Он уже нехотя листает сканы документов, понимая, что соскучился по своему альфе за какой-то жалкий час.       Отодвинув ноутбук в сторону, омега накидывает на тело легкий халатик, чтобы тихонько добраться до спортзала, где Чонгук занимается в свободное от работы время.       Омега не заходит: прозрачное стекло спокойно позволяет наблюдать за тем, как мышцы на спине альфы бугрятся, когда тот подтягивается или отжимается.       Дышать становится тяжело. Это сильное тело имеет в себе столько мощи...       Омега трет между собой ляжки, чувствуя, как снова чертовски пульсирует. Чтобы не искушать себя прервать тренировку, омега возвращается в комнату, где занимается совсем не работой.       Он открывает ноутбук, но только для того, чтобы посмотреть на фотографии Чонгука, перечитать несколько горячих переписок, а потом опустить руку на мокрую киску, размазывая по пизде смазку.       Когда мальчик приходит, Чимин лежит под одеялом и замирает. Одна рука лениво перелистывает в ноутбуке фото, пока вторая пальцами находится в киске. Омега вытаскивает их и кладет на горячую вагину, поглаживая легонько вспухшие губы.       Чонгук после душа особенно красив. Мокрые волосы, сияющая нежная кожа...       — Детка, может, мы куда-нибудь сходим? Чимин всегда хочет быть с ним.       — Конечно, малыш, — улыбается омега, поправляя почти развязавшийся халат, — куда бы ты хотел?       Чонгук в миг забывает обо всем, когда видит и чувствует свою омегу. Теплая, домашняя, молочная мамочка, к которой Чонгук жмется, как щенок, сразу утыкаясь носом ей в метку.       — Ну-у, не знаю, — тянет альфа, начиная мокро целовать шею. — Куда-нибудь, куда ты сможешь надеть свое самое дорогое и красивое платье.       Омега урчит и ерзает, вжимаясь лобком в свои же подставленные пальцы, а затем вытаскивает мокрую руку, чуть отдаляя от себя Чонгука. Он смотрит на мальчика любовно, глубоко целует в губы, а затем отстраняется и проводит скользкими подушечками пальцев по губам альфы, оставляя свою смазку.       — Утром меня пригласили на премьеру фильма. Я и не собирался туда ехать, но это крупная тусовка, и я буду только рад показать тебя свету. Хочешь?       Чонгук тут же облизывает губы, и его глаза темнеют. Он обнимает омегу поверх одеяла, нависая сверху. Альфа чувствует яркий запах вишни, что значит, что мамочка снова потекла и готова раздвинуть ноги перед ним.       — С тобой — куда угодно, — Чонгук мокро и глубоко целует, но останавливается, чтобы дать важную справку: — Но одеваешь меня ты. Я ебал это делать.       Омега звонко смеется и легонько шлепает альфу по плечу, однако потом его улыбка становится масляной и нежной.       Ему приятно, что такое дело альфа доверяет ему: любой другой просто напялил бы первый попашийся свежий костюм (а у толстосумов они все примерно одинаковые и дорогущие) и не парился бы, но его малыш особенный, и Чимин понимает это.       Он хочет подчеркнуть его юный возраст и силу его тела, хочет, чтобы все остальные смотрели на Чонгука, разинув рты и вытирая слюни. Потому что его мальчик самый лучший на свете.       Но и стеснять его бессмысленными рубашками и галстуками омега не станет. Настроившись решительно, омега сбегает от загребущих рук, хотя очень не хочется, и открывает шкаф, чтобы провести мозговой штурм.       Платье, которое собирается надеть омега, имеет насыщенный вишневый цвет, и, чтобы подчеркнуть его, Чимин роется в темных вещах альфы, добывая из недр брюки, мягкий джемпер и бомбер.       — Примерь-ка, — омега бросает Чонгуку одежду, доставая из своего отсека белоснежную шубку из искусственного меха.       Чонгук почти хнычет, когда Чимин сбегает из его объятий, но быстро успокаивается. С кровати на его голую попку открывается очень красивый обзор — она выглядывает из-под тонкой ткани халатика, демонстрируя Чонгуку его любимое блюдо.       Вот черт. Кто бы мог подумать, что у него в девятнадцать лет будет такая омега. Мало того, что такая красивая, так еще и директор крупной фирмы. Но это все неважно по сравнению с тем, что происходит между ними. Все чувства, которые альфа испытывал до Чимина, кажутся ему детским лепетом по сравнению с той любовью, что он познал возле омеги.       Так сильно погрузившись в свои мысли, наблюдая за омегой со спины, Чонгук пропускает момент, когда ему пора включиться в действие, которое он вообще и начал.       — А? А. Да.       Альфа поднимается, чтобы натянуть на себя предложенную комбинацию. Он поправляет рукава, когда поворачивается к Чимину. Сам себя он в зеркало даже не видел, но ему это уже и не так уж важно, когда он видит омегу в этой шикарной шубе.       — Емое… Ты выглядишь… Просто невероятно… — У Чонгука чуть ли не отпадает челюсть от того, насколько он восхищен своей омегой.       Чимин хихикает и красуется перед альфой, поворачиваясь со всех сторон.       — Главной сенсацией станешь ты, малыш, — мурлычет омега, прижавшись к сексуальному парню в своем бархатном красном платье. — Папарацци с ума сойдут, когда увидят тебя, — Чимин тычется носом в метку, целуя ее мокрыми губами. Он посасывает ее, прикрыв глаза, и наслаждается.       Чонгук обнимает омегу, но громко сглатывает.       — Там что… будут папарацци?..       Альфа взволнованно смотрит на Чимина, абсолютно не готовый к такому повороту событий.       — Ох, детка, конечно, — вздыхает омега, заключая лицо подростка в ладони, — Это премьера, там будет много уважаемых людей. И мы с тобой в том числе, — Чимин тянется поцеловать мальчика в губы, распространяя успокаивающие феромоны.       Чонгук чувствует, как успокоение теплым медом проходится по венам, но полностью мысли не очищает.       — Блин, я никогда… Ну, типа. Не красовался. Я буду выглядеть глупо рядом с тобой.       — Ты будешь выглядеть потрясающе, — урчит омега, отстраняясь. Он встает мальчику за спину, на фоне которого выглядит совсем крохотным. Черный цвет одежды и грубая кожа добавляют альфе мощной ауры, а красивое лицо, оформленное укладкой, выглядит привлекательно. Все вспышки будут направлены на него, все омеги будут гадать, где Чимин отыскал это золото. — Ты им очень понравишься.       Чонгук несильно хочет смотреть на себя, поэтому быстро оборачивается к Чимину, обнимая его за талию под шубкой.       — Мне, честно, прям пофиг, кому я понравлюсь. Главное, что нравлюсь тебе.       Альфа разнеженный и спокойный. Он тянется целоваться, и целует долго, глубоко и мокро.       — Фильм-то интересный?       Чимин весь подбирается и встает на носочки, целуя в ответ с не меньшей отдачей. Сует в рот альфы язык, сосет его губы и хрипло стонет от удовольствия, держась за шею подростка.       — Я бы сказал... Специфичный, — улыбается пухлыми губами омега, целуя Чонгука в подбородок и щеки.       Чонгук подвисает, как периодически в последнее время. Поставленная метка ощущается невероятно новым, ни на что не похожим опытом. Чонгук отстраняется от поцелуя, отлаживая скулу омеги:       — Ты такой красивый…       Альфа хочет подхватить омегу на руки, но в таком платье и шубе сделать это не так уж и просто.       — И ты, — улыбается омега, нежась в объятиях. Он целует крепко Чонгука еще раз, а затем берет маленькую сумочку, и они вместе выходят в гараж.       Огромная бронированная машина подходит альфе, и Чимину уже не терпится скорее приехать, чтобы выйти в свет.       За рулем Чонгук немного переживает. Они не то что бы скрывали свои отношения (альфенок немного краснеет ушками и скулами, вспоминая, как он брал Чимина на глазах его коллег), но официально Чимин не заявлял о них.       Как Чонгука воспримут? Как он будет себя вести перед тысячью незнакомых глаз? Как Чимин будет чувствовать себя рядом с ним?       — Детка, эм… Там будет что-то типа красной дорожки?       — Да, малыш, — улыбается омега ласковому прозвищу, каким Чонгук называет его уже не первый раз. Ему нравится то, как они сближаются и становятся чем-то неразрывным. С каждым днем их связь крепнет все больше, и это вызывает трепет в душе.       Однажды у них будут дети. Будет большая семья с красивым молодым отцом, с заботливой мамой и чудесной кучей детишек.       Сердце Чимина щемит в моменте, и он смотрит на водителя со стороны, будто не веря в то, что это все принадлежит ему. Это он — герой этой вселенной, в которой Чимин очень долго не замечал никаких альф.       Чонгук замечает взгляд сбоку, и краснеет еще гуще, пытаясь спрятать лицо в воротнике рубашки. Дорога как на зло пустая, едут они быстро и добираются, соответственно, тоже. Приближаясь к кинотеатру, окруженному папарацци даже снаружи, Чонгук благодарит всех богов за то, что у них тонированные окна, которые несильно пропускают все вспышки.       Он догадывался, что Чимин — желанная персона, но не догадывался, насколько.       Паркуясь под именное место, Чонгук берет Чимина за руку и смотрит на него огромными глазами.       — Не отходи от меня. И скажи мне сразу, если я буду выглядеть глупо.       — Я всегда буду рядом с тобой, мы не расстанемся ни на минуту, — заверяет омега, крепко сжав ладонь альфы. Как только они выйдут, Чимин тут же приклеится к боку своего мальчика, чтобы все видели, чей это альфа.       Чимин не будет лукавить, но он специально выбрал такую одежду, чтобы метка на шее Чонгука была видна всем.       Красная дорожка оказывается для Чонгука тем еще испытанием. Несмотря на то, что его рука будто приклеилась к талии омеги, он все равно сжимает Чимина так, будто тот собирается куда-то уйти. Вспышки камер слепят, и альфа уверен, что на половине кадров он будет со скрюченным лицом от яркого света.       А на второй половине он будет смотреть на Чимина самыми влюбленными глазами. Чимин сияет. Он красивый, богатый, роскошный и абсолютно весь — его. Под яркими серьгами и белокурыми локонами виднеется метка, которую омега будто бы специально выставляет напоказ.       В самом деле, мало кто может похвастаться совместными метками. Чонгук часто видел пары, где меченая только омега. Реже — наоборот. Осознавая свою важность и уникальность, Чонгук также не стесняется демонстрировать укус на своей шее. Он гордится этим. Гордится своей омегой, которая сияет здесь ярче всех.       — Мистер Пак! Мистер Пак, повернитесь! Посмотрите сюда, мистер Пак!       Папарацци галдят, каждый привлекая внимание, но никто не подходит близко. Когда они сходят с дорожки, Чонгук все еще держит Чимина мертвой хваткой. Он видит, как к ним приближается молодой альфа с микрофоном в руках, и обращается к Чимину так, будто он стоит здесь один.       — Мистер Пак, очень рад видеть вас здесь снова. Скажете нам пару слов? — Альфа улыбается и смотрит на омегу так, будто бы они уже знакомы и общались. — Чего вы ожидаете от сегодняшней премьеры? Говорят, что все зрители будут как минимум слегка шокированы картиной.       Выйдя из машины, Чимин, как и обещал, сразу же жмется к своему альфе, чувствуя себя более чем удовлетворительно. Камеры его не пугают, такие дорожки — обыденность для него, но Чонгук, его крепкая рука вокруг талии и теплая грудь под щекой, куда иногда опирается омега — его личный уголок рая. И где бы они ни находились, Чимин всегда будет чувствовать себя защищенным.       Потому что Чонгук рядом с ним.       Глубоко вздохнув, омега жмется к своему альфе ближе и обнимает себя второй его рукой за живот, держась за нее ладошками.       — Мы прибыли сюда только потому, что Чонгуку захотелось развеяться, — омега почти урчит, когда говорит имя своего мальчика, — на самом деле, меня сложно впечатлить, но я очень надеюсь, что Чонгуку будет не скучно.       Интервьюер будто бы только сейчас замечает альфу возле Чимина, переводя на него нечитаемый взгляд. Мистер Пак известен некоторыми взаимодействиями с альфами, но он никогда не появлялся на важных приемах с кем-либо из них.       Журналист ведет себя так, будто бы не замечает меток, или делает вид, что они — часть наряда, костюма.       — Что ж… Значит, это ваш друг?       Чимин снисходительно улыбается и глубоко вздыхает.       Происходи подобная ситуация лет пять назад, он непременно кивнул бы головой и сказал "Да, это мой друг".       Но Чонгук ему не друг. Не приятель, не знакомый, не коллега и не подчиненный.       Чонгук его альфа. О чем омега и собирается рассказать общественности.       Чимин знает, какой фурор произведет эта новость, но она его нисколько не пугает, а лишь разжигает более сильное желание показать своего мальчика людям. Показать, что он теперь недоступен, что сердце, душа и тело омеги принадлежат лишь одному единственному человеку, и это Чон Чонгук.       — Простите, но вынужден вас поправить. Это мой альфа, — с гордо поднятой головой говорит Чимин, прижимаясь затылком к сильной груди позади.       Чонгук чувствует раздражение, и его успокаивает только мягкое поглаживание Чимина по животику. Но сейчас, когда омега называет его так, как должен, Чонгук стискивает ее сильнее, перегибаясь через плечо Чимина прямо к микрофону.       — Добрый вечер, приятно познакомиться, я Чон Чонгук, — альфа мог бы протянуть руку вперед для обмена любезностями в виде рукопожатия, но показательно этого не делает. Он выпрямляется и разводит ладони по животу Чимина, стискивая его талию по бокам. — И я альфа Чимина. Могу сказать по-другому: Чимин — моя омега.       Интервьюер пренебрежительно дергает бровью, смотря то на Чонгука, то на Чимина, будто не веря заявленному.       Мурашки бегут по коже, а в животе все сжимается, когда Чонгук начинает говорить чуть более низким голосом прямо у него над ухом. Чимин весь вжимается в тело альфы и поворачивает голову, чтобы ткнуться носом ему в шею и отыскать метку, чтобы мокро поцеловать ее прямо на камеру.       Этот интимный, полный доверия поцелуй украсит все новостные сводки на телевидении и станет обложкой всех журналов и газет.       Чимин хочет этого, хочет, чтобы теперь его имя неразрывно было связано с именем Чонгука.       Чонгук позволяет омеге вылизать свою шею, пока сам держит ее за талию и темными глазами смотрит в камеру. Поднявшаяся изнутри волна собственничества накрывает его, и альфе хочется, чтобы все видели. Чимин полностью принадлежит ему, он мягкий и покладистый со своим альфой, готов вылизывать метку на глазах у нынешней и потенциальной публики.       Чонгук переводит одну ладонь Чимину на бедро, легонько пошлепывая его по попе.       — Пойдем, детка, — Чонгук смотрит на альфу победоносно, будто читая все его несбыточные тайные желания о Чимине.       И Чимин тут же соглашается, кивая и следуя чуть впереди, но все еще оставаясь в руках альфы. Он не тратит времени на прощание с очередным интервьюером: они ему неинтересны. Он здесь, потому что хотел, чтобы Чонгуку вечером стало хорошо, потому что тот хотел куда-то поехать.       Они идут вперед, иногда позируя для фотографов, но все, о чем омега может думать — это руки Чонгука, его вездесущие ладони, продолжающие ласкать его пышущее жаром тело.       Вся эта тусовка Чонгуку чужда. Много напыщенных людей, еще больше альф, которые подходят к Чимину, но не задерживаются надолго. Возможно, не будь Чимин сегодня таким покладистым, он бы уже нарычал на Чонгука за то, что тот одним только своим видом отпугивает людей.       Чонгук не стесняется держать омегу по-разному. Будь его воля, он бы ходил, поддерживая сиськи омеги, зная, что те наверняка к концу вечера затвердеют и начнут протекать. Роскошное платье не дает никакого доступа для того, чтобы Чонгук мог подоить свою омегу, поэтому альфа старается лишний раз об этом не думать.       Наконец-то, вся эта процессия заканчивается, и всех приглашают в зал. Чонгук не удивляется, что их места — в самом центре. Ряд с увеличенным местом для ног, это удобно, альфа сразу размещается, расставляя ноги и укладывая руку на бедро своей омеги. Он нагибается к ее ушку, чтобы спросить:       — Сколько будет длиться сеанс?       — Чуть больше полутора часа, малыш, — шепчет Чимин, стараясь придвинуться ближе к альфе. Он гладит его по ладони у себя на ноге, а затем кладет свою ему на бедро, поглаживая крепкие мышцы, чуть сжимая.       Омеге нравится трогать своего альфу. Чувствовать.       Пока идет заставка, омега не сдерживается и тянется поцеловать малыша в губы, вытягиваясь из кресла максимально близко к подростку.       Чонгук недоволен из-за отсутствия попкорна, но все его возмущение тут же сцеловывает омега.       Черт. Его тетя такая охуенная.       Чонгук охотно отвечает на поцелуй, настаивая на большей интенсивности. Он чавкает и чмокает, и сразу же слышит недовольные покашливания со стороны, из-за чего тихо смеется Чимину в губы.       — Спалили.       Омега мурлычет и чмокает альфу еще раз, нехотя отрываясь от вкусных сладких губ.       Руку Чимин не убирает. Поглаживает изредка, играет с тканью брюк, а затем оглядывается, чтобы понять, помешает ли он кому-то, если переберется на колени к своему альфе.       Чонгук видит бегающие глазки Чимина, и довольно улыбается, закусывая губами тонкую кожицу губ.       — Ты можешь, — он хрипло шепчет Чимину на ушко, параллельно наматывая локон свеилых волос на указательный палец, — подержать его в руках. Дед и бабка возле меня так увлечены фильмом, что не обратят внимания. Только тсс.       Чимин чувствует, как по телу ползет адское пламя. Кровь кипит, огонь лижет низ живота и толкает ароматную смазку наружу, когда альфа говорит ему о таком...       Чимину только дай зеленый свет.       Он закусывает губу и ползет рукой выше, к паху альфы, мучительно медленно добираясь до крупной выпуклости. Омега выпускает шумно воздух через нос и сжимает член сквозь брюки, проводя по нему несколько раз и сжимая.       Но этого мало. Чимин всегда хочет ощущать этот член. Быть надетым на него пиздой, трогать руками, сосать и толкать в глотку, чтобы лежал на лице и пачкал предэякулятом... Чимин с каждой секундой заводится все больше, пальчиками пытаясь подцепить застежку, чтобы вытащить наружу толстый ствол.       Чонгук прекрасно знает, как Чимин жаден до секса. Они вместе всего пару месяцев, но альфа успел понять, что если его омега хочет быть выебанной, она сделает это везде, где угодно.       Чонгук одобряюще хвалит Чимина на ушко, расставляя ноги шире и толкая таз вперед. Когда прохладные ручки касаются горячего члена, альфа тихо шипит.       Зал полон незнакомых людей. Взрослых, известных, влиятельных. Все они увлеченно смотрят в экран, на котором, по мнению Чонгука, происходит полная ересь, и не обращают внимание на похотливую парочку.       — Нравится? — Чонгук целует Чимина в щеку, когда чувствует, как ствол обвивают пальцами.       — Малыш... — тихо шепчет Чимин, ерзая по креслу задницей. Он дрочит Чонгуку с оттяжкой, медленно, но глубоко. Размазывает пальцем по кончику смазку, выступающую из уретры, обхватывает всю ширину кулачком, который даже не может сомкнуться на толщине. Чимин тянется к Чонгуку и целует его в плечо, а затем двигается выше, не прекращая движений рукой. Киска намокает за мгновение. Хорошо, что на нем совсем нет трусиков.       Чонгук ерзает, выставляя бедра повыше, и блаженно закидывает голову на спинку. Ему абсолютно неинтересен фильм, в отличие от тех ощущений, которые ему готов подарить Чимин. Тяжелые яйца поджимаются, когда чувствуют холодок от того, что омега вываливает их из брюк.       Чонгук накрывает ладошку Чимина, ускоряя его движения. Он открывает глаза и обращает внимание на второй этаж — вверху зала есть балконы, с которых прекрасно видно первые ряды партера. Чонгуку становится интересно, видит ли их кто-нибудь в темноте зала…       Никто с боков не обращает внимание, и Чонгук толкается в ручку омеги сильнее, тряся мошонкой.       — Чимини… Так хорошо…       — Ох, детка... Мой малыш... — тихо воркует Чимин, чуть ускоряя движения ладонью, но только ненадолго, потому что в следующий момент омега осторожно опускается на пол и садится прямо между ног Чонгука на колени, не обращая никакого внимания на то, что он в дорогущем платье.       Шмотки можно постирать, но никак не пропустить еблю с Чонгуком, о которой омега всегда думает и мечтает.       Он мечтает, чтобы Чонгук положил свой член ему на лицо, выебал в глотку так, как не ебал никогда до этого. Весь омега в его распоряжении.       Чонгук распахивает глаза, когда понимает, что Чимин уже полностью готов. Он обожает это: то, как его омега всегда готова. Чонгук понимает, что не заметить роскошную блондинку на коленях перед альфой невозможно. Дед сбоку уже вытянулся и смотрит, как Чимин раскрывает рот и покорно принимает хуй.       Мозг альфы в который раз в подобных ситуациях отключается. Весь его мир сужается до единственно человека. Чонгук подбирает локоны, зажав их в кулак, пока насаживает Чимина на член до предела. Он понимает, что омеге неудобно, но держит ее у своего лобка до последнего, пока не отпускает со смачным выдохом.       — Надо быть послушной, омега, — наставляет Чонгук, вгоняя член в горло снова, удерживая Чимина еще дольше, пока тот не начинает задыхаться.       Чонгук все равно знает, что его хуй нужен Чимину еще больше, чем воздух.       Чимин хочет ответить, но все, что ему остается — это кивнуть со слезами на глазах, покорно принимая член в самую глотку, носом тычась в щетинистый лобок. Омега собирает концентрированный еловый аромат, перемешанный со своим вишневым, и пьянеет еще больше, руками перебирая тяжелые яйца альфы.       В узком платье неудобно, хочется снять верх и сжать свои сиськи, но Чимин покорно терпит, концентрируя все внимание на альфе. Он сосет со вкусом, причмокивая и чавкая, чем привлекает еще больше внимания сидящих рядом зевак. Все они смотрят не на экран, а на отсасывающую своему альфе омегу, отчего Чимин чувствует извращенное удовольствие.       Звук в колонках затихает, и зал погружается в мертвую тишину, из которой слышатся понятные всем звуки. Чонгук использует рот Чимина, как хочет: держит его насаженным на ствол, трахает глотку, заставляет сосать яйца. И его покорная омега согласна на все, что дает ей ее альфа. Идеальная пара.       Чонгук слышит, как кто-то из ближних зрителей выкрикивает «Молодые люди!», звуча при этом крайне недовольно.       Опьяневший от похоти альфа ищет глазами этого персонажа, и когда находит, понимает, что это зритель с передних рядов. Наверняка ему плохо видно. Чонгук поднимается, давя на плечо Чимина, чтобы тот остался сидеть. С омегой у своих ног Чонгук не чувствует себя даже близко похожим на того парнишку, которым является. Он все еще держит Чимина за волосы, когда возвращает его на свое место — на член.       Теперь обзор явно получше.       Чимин держится за ноги Чонгука, скользя ладонями на заднюю сторону бедер. Они ползут вверх, и когда омега добирается до ягодиц, сжимает крепкие мышцы и толкает таз Чонгука навстречу, из-за чего ствол проникает еще глубже.       Чимин стонет в голос, пуская по члену вибрацию, и не прекращает активно сосать, показывая всем, как хорошо сейчас его мальчику.       Чонгук понимает, что испытывает ярчайшие эмоции каждый раз, когда ебет Чимина на глазах у публики. Начиная с того несчастного альфы в офисе напротив, заканчивая целым залом премьерного показа.       Возможно, им стоило бы остановиться, но Чонгук не может. Спустя долгий глубокий отсос, Чонгук оттаскивает Чимина от себя, дроча прямо над красивым личиком.       — В горло или на лицо, любимый?       — Горло, — тихо хрипит Чимин, потираясь лицом о мокрый член. Влажные следы остаются на щеках, носу и лбу, Чимин целует толстый орган и открывает рот над дергающейся туда-сюда рукой, глядя на Чонгука снизу вверх.       Тот выглядит божественно. Весь в черном, распаленный похотью, его властный альфа.... Чимин нещадно течет, ожидая, когда его наконец-то покормят.       Чонгук почти ласково натягивает Чимина глоткой на член. Он смотрит на заплаканные глаза, на то, как пухлые губы натягиваются вокруг хуя и как Чимин правильно смотрится при этом. Альфа трахает горло омеги еще немного перед тем, как спустить кончу внутрь.       В голове темнеет, ноги подкашиваются, но Чонгук остается стоять, давая Чимину выдоить член.       — Ох, блять, Чимин… — Чонгук толкается внутрь, слыша спазмы и бульканье снизу. Вытаскивая ствол, он пачкает губы омеги, и пальцами заталкивает внутрь рта все не попавшие капли.       Чимин с жадностью обсасывает хуй и пальцы альфы, с наслаждением глотая всю кончу, которая попадает в рот. Она горячая и густая, и Чимин лакомится этим йогуртом, как самым изысканным деликатесом. Когда член прекращает выстреливать новые порции, а ствол обмякает, омега не спешит вставать, ожидая, пока альфа не даст ему указаний.       Чонгук смотрит на свою омегу сверху вниз, одобрительно улыбаясь и поглаживая ее по мокрым щекам. Ото всюду альфа слышит комментарии — восхищенные и осуждающие, но его это волнует в самой меньшей степени. Они все равно все смотрят.       Чонгук чуть отходит, чтобы осмотреть омегу со стороны. Он видит, как Чимин покорно сложил руки на коленях и ждет. Послушная, наевшаяся спермы минуту назад омега.       Альфа осматривает фигуру Чимина, липким взглядом проходясь по надутым сиськам, узкой талии и мягкому животику. Он облизывается, надрачивая наполовину твердый член, и улыбается. Он знает, что Чимину мало.       — Расстегни свое платье.       Омега тихо выдыхает и смотрит на Чонгука горящим взглядом, медленно, еле двигаясь заводя руки за спину. Он не может поймать замочек с первого раза дрожащими пальцами, но все же тянет собачку вниз, чувствуя, как тугая ткань платья перестает стискивать движения. Омега выполняет указание и снова смотрит на Чонгука, полностью отдав ему бразды правления.       Чонгук смотрит на Чимина, изгибая бровь и вытягивая губы в широкой улыбке.       — Хочешь меня подразнить?       Омега лишь улыбается пухлыми губами, слизывая с них остатки чужого вкуса. Не отводя плененного похотью взгляда, Чимин так же медленно расстегивает замок на затылке, который до этого держал весь лиф на теле.       Воротник падает, тянет ткань вниз, и Чимин, ощутив голой кожей спины холодный воздух кинозала, покрывается мурашками, стягивая платье до самой талии, оголяя тяжелые твердые сиськи, которые вот-вот снова прольются молоком.       Кинопоказ не закончен, и многие даже не подозревают о происходящем в зале. Ближние ряды смотрят, и Чонгук слышит несколько вздохов со стороны.       Сиськи Чимина красивые. Большие, налитые, с красивыми острыми сосками. Они покачиваются, и Чонгук не может отвести взгляд. Он подходит ближе, поднимая голову Чимина к себе за подбородок.       — Посмотри, что ты натворила. Снова привлекаешь все внимание на себя. Не стыдно? — Чонгук мягко гладит омегу по скуле, стирая струйки слез и потекшей туши.       Омега ластится к руке, словно кошка, совершенно не обращая внимание на то, что на него смотрят. Ему достаточно лишь факта того, что кругом куча людей, но прикасаться к нему может только Чонгук... Делать с ним все, что заблагорассудится. Как тогда, на конференции...       Чимин чувствует, как пульсирует его измученная длительным возбуждением пизда, как клитор покалывает от боли, и он клонится вперед, прижавшись сиськами к ногам. На черную кожу просачиваются капли молока, и Чимин, тихо заскулив, прячет лицо в пах альфы, носом тычась в щетину.       Чонгук вплетает пальцы в растрепанную прическу омеги, портя ее еще больше. Еще полгода назад альфа не мог представить ни одну омегу у своих ног, а сейчас… Он тихо воет, опускаясь и подтягивая Чимина за плечо наверх. Тот на каблуках, но все равно ниже альфы. Растрепанный, с размазанным макияжем, с сиськами навыкат… как шлюха.       Чонгук продолжает гладить его лицо, после опускаясь рукой на сиську. Она протекает, и альфа втирает молоко в горячий сосок. Он не собирается сейчас кормиться, оставляя это удовольствие напоследок, но понимает, как омеге может быть неудобно.       — Сожми их.       Чимин глубоко вдыхает и задерживает дыхание, а потом сжимает сиськи ладонями, чувствуя, как горячие струи стекают вниз, капают с сисек и даже немного брызгают из сосков. Омега куксит кукольное личико, заламывает бровки и тянется ближе к альфе, чтобы тот позаботился о нем. Чимин целует Чонгука в шею и прижимается сочными дойками к его телу, оставляя мокрые пятна на джемпере.       Связь, образовавшаяся между ними, еще совсем свежая и юная, требует своего. Чтобы альфа всегда был рядом, проявлял любовь, бесконечно метил омегу и делал ее своей. Чимин весь состоит из покорности и любви.       Подняв личико, он смотрит на альфу искрящимися глазами. Тот гладит его неспеша, ласкает тело нежными руками, растирает вспотевшую из-за возбуждения кожу, и между взглядями так искрит, что оба не сдерживаются. Точно два голодных животных, они впиваются друг в друга, стукаются зубами и шумно целуются, мокро и совершенно грязно, но это так необходимо, что легкие начинают гореть от нехватки воздуха. Чонгук прижимает к себе тетю, накрывает ее тело бомбером и поднимает под попу, чтобы закончить это представление и скрыться, наконец, с глаз людей, где он сможет вытрахать, наконец, и нуждающуюся киску.       Пригревшись на груди, Чимин громко урчит и бесконечно целует мальчика, пока тот несет его к автомобилю. Зачесывает назад взмокшие волосы, гладит по лицу, тычется носом в макушку и хихикает, когда Чонгук прикусывает ключицу и лижет мягким языком горящую на плече метку.       Водитель, повидавший и не такое, смиренно везет их до дома под аккомпанемент тихих омежьих стонов, альфьих порыкиваний и мокрых звуков поцелуев.       Уже дома, когда омега оказывается в постели без одежды, Чонгук снова берет свое, начиняя любимую тетю несколькими узлами до самого рассвета.