OFFICE

      Чонгук отходит от гона дольше, чем ему бы хотелось. Боль во всех мышцах и постоянное ноющее чувство внутри альфы не дает успокоиться. Он разговаривал об этом с Тэхеном, первый гон которого случился раньше положенного из-за активной половой жизни. Тэхен убеждал, что это природа, по которой брать - это правильно. Что омеги чувствуют, что должны подчиниться и понести, что так и должно быть. Но Чонгук так не считает. Несмотря на то, что Чимин с ним нежен и ласков, Чонгук все равно ни дня не проводит без грустных мыслей о том, что вел себя, как животное, и даже не пытался это контролировать.       - Н-да, дружочек, далеко тебе еще до зрелости, - шутит Тэхен, похлопывая друга по спине и выкидывая докуренную сигарету. - Короче, тебе надо развеяться. Покайфовать от жизни, а то твой маршрут дом-работа-пизда-Чимина превратит тебя в прилежного семьянина в двадцать лет. Скука смертная.       Чонгук пинает Тэ под коленку на словосочетании "пизда Чимина", потому что думать о ней может только он. Тэ, услышавший от Сонхва столько интересного, качает головой, но молчит.       Несмотря на напускное раздражение, Чонгук понимает, что Тэхен прав. Ему всего двадцать (почти), а он напрочь забил на общение со своими сверстниками. И предложенная другом тусовка неожиданно звучит очень заманчиво... Он обещает отписаться вечером, снова слышит, что он каблук, пинает Тэ посильнее и все-таки уходит домой, к Чимину и его любимой пизде.       Чонгук скидывает кроссовки в коридоре, поправляет огромную толстовку и зачесывает длинные волосы назад. Спортивная сумка остается в коридоре.       - Чимини? - Тихо спрашивает Чонгук, проходя в гостиную. - Мистер Пак?       Утро выходного у Чимина выдалось спокойным и размеренным: он, по устоявшемуся обычаю, накормил своего малыша грудью, что привело к утреннему ленивому сексу, после которого оба нежно ластились друг к другу в ванной.       Чимин старался всегда быть рядом с альфой, ласково поддерживая его в моменты переживаний из-за гона. Метки, оставленные подростком за это время, уже блекли и почти сошли с нежной кожи.       Чимин любил рассматривать их у зеркала, проводя пальцем по каждой.       У него есть альфа. Это сделал не кто-то чужой, не против его воли, это сделал его малыш, альфенок, который присвоил Чимина себе.       И Чимин, кажется, избавился от всех сомнений на этот счет. Он уже не может представить себе другой жизни без его нежного сладкого мальчика. Первыми мыслями спросонья всегда является Чонгук. И последними перед сном — тоже.       Чимин перестает обижаться на подколы Сонхва: он действительно втрескался в малолетку, и этого ничто не исправит.       Нет альфы в мире, который бы подходил ему лучше, чем его идеальный малыш Чонгук.       После размеренного завтрака Чонгук убежал по своим делам, а Чимин потратил несколько часов на работу в ноутбуке, после чего он переместился на кухню, чтобы приготовить сытный ужин для Чонгука.       Раз тот начал ходить в зал, омега должен поддерживать питание своего альфы и помогать ему быстрее достичь цели, которую он себе поставил.       Омега напевает себе под нос, а затем делает музыку в колонках погромче, не отвлекаясь от готовки. Из-за пара и кипящей воды температура в комнате становится выше, и омега скидывает с плеч халатик, оставаясь в прозрачном белье.       Чонгук бредет по огромной квартире, проверяя и гостиную, и спальни, и ванную, в итоге обнаруживая Чимина на кухне. Омега не обращает на него внимания, поэтому альфа решает воспользоваться моментом и понаблюдать за Чимином со стороны.       Большая круглая попка виляет в такт музыке, аппетитные бедра и ляжки покачиваются из стороны в сторону, пока красивые длинные волосы прикрывают спину. Еле заметные рукава и тонкая ниточка между ягодицами создают ощущение, что Чимин перед ним совсем голый, и Чонгуку это нравится. Не то чтобы для него ново видеть омегу обнаженным, но его отчего-то сильно заводит то, что, возвращаясь домой с тренировки, он видит такую омегу, которая готовит ему вкусный обед.       Разве ему нужно что-либо еще?       Что, если он и есть - каблук (да) и домосед? Чонгуку действительно всегда были ближе комиксы, чем утренники, даже в детстве. Фотография - дело, которое он выбрал для себя, тоже вопрос индивидуальный.       В своих думах Чонгук не замечает, сколько времени проходит, пока он пялится на попу и ножки Чимина. Он отталкивается от стены, на которую облокачивался, и идет прямо к омеге, накрывая ее тело своим, сразу же протягивая ладони к груди. Он налюбовался на вид сзади, но он все-таки полностью энтузиаст больших молочных сисек.       - А зачем тебе нужна эта одежда, м, дорогой? - Чонгук зарывается носом в любимые волосы, находя губами мягкую шею.       Чимин вздрагивает, когда чувствует прикосновение, но тут же расслабляется в нежных объятиях, когда аромат ели окутывает его со всех сторон. Омега нежится в руках Чонгука и притирается ближе к его торсу, чувствуя облегчение после того, как альфа берет его тяжелые дойки в ладони. Они снова налились молоком и стали твердыми, дело времени, когда они снова начнут протекать. В обед омеге пришлось сцеживать себя самостоятельно, и в это время он сильно страдал, мечтая о теплом ротике альфы у себя на груди.       Он так зависим от Чонгука...       — Как твой день, детка?       Чимин еще пару минут наслаждается поцелуями в шею и метку, а затем разворачивается в объятиях и тянется к губам мальчика, чтобы поцеловать глубоко и жадно.       Чонгук не успевает ответить, увлеченный в поцелуй. Он смакует губы любимой омеги, слизывает с них вишневую сладость, не сдерживаясь и счастливо улыбаясь в поцелуй.       - Да как обычно, - говорит между глубокими поцелуями, хватая губами недостающий воздух, - Сходил в зал, потом с Тэ встретился. Пофоткал его чутка, и все, к тебе. Я скучал.       Альфа утыкается лицом в шею, но тут же улавливает сильный запах. Он опускает взгляд и видит, как через сеточку прозрачного белья капают первые капли молока.       - И, кажется, здесь я нужнее, - ухмыляется Чонгук, опускаясь губами на сосок сквозь сетку.       Чимин тихо выдыхает и выгибает спинку сильнее, чтобы мальчику было удобней кормиться. Ладони по привычке зарываются в мягкие волосы, и Чимин блаженно прикрывает глаза, запрокинув голову.       Мокнут не только сиси, но и не скрытая прозрачной сеткой киска, которая почуяла рядом своего альфу. Чимин машинально раздвигает ноги, чтобы дать воздуха вагине, и в тихой возне не замечает, как смазка капает прямо на пол с бесполезного белья.       — Мой сладкий малыш... — воркует омега, сжав сиську ладонью сильнее, чтобы выдавить больше молока Чонгуку в рот, — так вкусно ешь меня...       Омега наслаждается причмокиваниями, которые издает альфа, интенсивно присосавшись к дойкам. Чимину становится легче, он знает, что его молоко необходимо его мальчику.       Чонгук наклоняет голову и прикрывает глаза, выдаивая сиськи. Он так привык каждый день начинать и заканчивать с кормления, что не представляет, как сможет существовать без Чимина и без его молока. Он готов скупить все таблетки в мире, чтобы они никогда не закончились.       Альфа долго думал и понял, что это кормление для него что-то большее, чем простая сексуальная прихоть. Он чувствует связь с омегой на глубочайшем уровне, что-то сравнимое с моментом одновременного оргазма. Чонгук знает, что с его омегой все хорошо, ее грудь полна молока, тело здорово. Теплота тела Чимина, его близость, эти интимные прикосновения к его волосам и сладкая похвала... Чонгук может кормиться даже с мягким членом.       Но не сейчас. Его мамочка такая сексуальная. Зрелая, опытная - ждала своего молодого альфу из спортзала, готовая накормить обедом, сиськами и пиздой. Чонгук обхватывает губами второй сосок, руками тянется к трусикам. Он размазывает вытекшую смазку по ткани и проталкивает ниточку в попку.       Чимин тихонько мурлычет, привстав на носочки. Долгожданные ласки заводят его, омега чувствует, как начинают пульсировать обе его дырки. Мокрая пизда побаливает от крепкого возбуждения, узлом завязавшегося вокруг клитора, а попка так сильно соскучилась по ебле...       Чимин выгибается в пояснице, виляя бедрами, чтобы дать понять альфе, куда он еще хочет получить член. Все его дырки становятся такими жадными и плаксивыми, когда речь заходит о ебле...       — Детка... — Чимин сжимает ягодицу Чонгука, подтолкнув его ближе к себе, а затем неспеша расстегивает джинсы, которые тут же валятся на пол грузной кучей.       Лаская крепкие бедра альфы, Чимин гладит его по бокам, по ягодицам, сминая поджарые мышцы, а затем тянет ткань вниз, чтобы получить доступ к самому желаемому.       Член горячий и мокрый. Омега с удовольствием дрочит его, играется с яйцами и головкой, поддразнивая.       Чонгук считывает все сигналы, смачивая пальцы в пизде и толкая их в анус. Альфа неожиданно сталкивается с преградой в виде тугой узости, которую ему сложно преодолеть даже всего двумя пальцами.       - Мамочке нужно расслабиться, - Чонгук выпускает сосок изо рта, закусывая губу и шипя от ласк на члене. Он толкается им в руку, снова пытаясь протолкнуть пальцы внутрь. - Мы что, так долго игнорировали твою сладкую попку?       — Малыш был слегка увлечен тем, чтобы накачать другую мою дырку спермой, — хихикает Чимин, тут же ловя губы Чонгука для поцелуя. На них еще осталась влага молока, и омега пробует сам себя на вкус, насаживаясь на пальцы.       Он старается расслабиться сильнее. Из-за того, как тесно у него в заднице, ощущения становятся острее. Омега дышит громче и чаще, не прекращая дрочить горячий орган рукой. Он хочет отсосать ему. Заглотить этот хуй полностью, чтобы Чонгук выебал его в глотку, как последнюю суку.       Оглянувшись, Чимин смотрит на большой стол, куда тянет ближе альфу. С разочарованным выдохом омега соскальзывает с пальцев и забирается на стол спиной, тут же разворачиваясь к его краю головой. Она немного свешивается для удобства, а согнутые ноги Чимина, упертые в столешницу, разъезжаются в стороны, полностью открывая доступ к пизде и заднице.       Омега тянет Чонгука ближе к себе и берет покачивающийся возле лица хуй в ладонь, чтобы смочить слюной. Если Чонгук наклонится и перегнется через его тело, он сможет ебать его в глотку и растягивать задницу, пока будет лизать на все готовую пизду.       Чонгук вставляет хуй в рот Чимина так же, как вставил бы его в пизду. Похлопывает тяжелым стволом по языку и медленно вводит его в глотку, игнорируя задушенные звуки и бульканья.       - Принимай. Ты этого и хотела, мамочка, - Чонгук приговаривает мягко, начиная двигаться в горле. Свободной рукой он сжимает шею, ощущая, как под ладонью ходит член.       Альфа видит ерзающую попу и тихо посмеивается. Он тянется рукой вперед, начиная быстро шлепать мокрую киску. Она настолько влажная, что мокрые звуки звучат так громко и ярко.. Чонгук постанывает, увеличивая скорость.       Омега полностью расслабляет глотку и громко стонет, когда хуй набирает амплитуду и двигается быстрее.       Слезы наполняют глаза, но омега все равно видит, как качаются тяжелые яйца альфы и ударяются об его лицо, пока Чонгук трахает его в рот. Омега держится за бедра подростка, но не останавливает его, посылая вибрации по члену стонами. Громкие звуки заполняют просторную кухню, а смазка брызжет на кухонный стол, когда Чонгук играется и дразнит пизду.       Чем сильнее становятся шлепки, тем острее Чимин ощущает подход оргазма. Его дерут в глотку, как шалаву, он стонет и рычит, чувствуя, как его жадную пизду шлепают, и всего этого становится так много, что омега не выдерживает и брызжет на руку альфы горячим сквиртом, пихая два пальца себе в задницу для дополнительной стимуляции.       Чонгук не останавливается ебать глотку омеги, когда та ссыт оргазмом ему на руку. Он проталкивает пальцы в горячую пизду, догоняя оргазм вторым проникновением.       - Такая шлюха... Тебе все мало? Ох-х, блять, - ноги Чонгука подкашиваются и голос дрожит, когда Чимин особенно сильно сжимает горло с его членом внутри. Альфа не уверен, что Чимин не будет хрипеть во время завтрашних совещаний, но не останавливается и в итоге изливается в глотку.       Чимин захлебывается и давится, но глотает все до последней капли, как самая послушная омега. С горлом завтра можно попрощаться, но ему плевать, пока им пользуется его золотой мальчик.       Чимин кончает со стонами и слезами, и когда из него вынимают хуй, омега жадно и громко дышит, как будто вырвался из-под толщи воды.       Он спешит развернуться на столе и раздвинуть ноги, пока хуй Чонгука все еще не упал. Он тянет мальчика к себе и направляет горячий член себе в киску, блаженно застонав, когда тот входит.       — Детка, давай... Ты сможешь еще раз, — воркует Чимин, сплевывая вниз, себе на пизду и член, растягивающий ее, хотя там и так достаточно смазки.       У Чонгука идет голова кругом, но он готов хоть в лепешку расшибиться, чтобы доставить своей драгоценной омеге удовольствие. Его еще твердый член вколачивается в мягкое, как пластилин, тело, Чонгук смотрит на место их соединения и дышит рвано и быстро.       - Моя... Моя омега, - альфенок опускается губами к груди, когда видит брызжущие в разные стороны капли. - Твоей попке.... Все равно... Не отвертеться от меня...       — Твоя, детка, твоя... — причитает Чимин, задыхаясь из-за быстрой долбежки. Чимин хватается за альфу и снова тянет к себе, но поцелуй выходит смазанным.       Они ударяются зубами и лижут друг другу рты, пока хуй таранит омегу изо всех сил. Чимин стонет и почти кричит, когда из пизды снова брызжет, но не останавливает мальчика, давая себе мгновение насладиться гиперстимуляцией. Опустив руку между ног, Чимин шлепает себя по красной пизде, трет клитор и трясется, как сучка, взвизгивая изо всех сил.       Когда моча прекращает литься, а рука оставляет в покое вагину, Чимин отталкивает альфу в живот, чтобы тот освободил истерзанную дыру и приступил к следующей, пока не кончил.       Задница осталась единственной, что Чонгук все еще не обкончал и не выебал. Омега соскальзывает со стола на ватных ногах и ложится на него грудью, чтобы Чонгуку удобнее было взять его в задницу.       — Давай, альфа, выеби меня... Мой хороший...       Чонгук чувствует, как в его груди будто бы рычит все еще голодный волк. Это он управляет подростком, когда тот хватается за ягодицы омеги, оставляя на коже лунки от ногтей, и разводит их в стороны так, что дырка раскрывается. Чонгук сплевывает на кольцо мышц, наскоро протирает мокрый от кончи омеги хуй и одним движением толкает его в анал.       Альфа не дает Чимину привыкнуть, сразу начиная ебать дырку на бешеной скорости. Чонгук оттаскивает Чимина от столешницы за волосы, наблюдая за тем, как с жирных сисек молоко капает на стол. Внутренний волк не успокаивается, когда слышит крики омеги, а только сильнее распаляет подростка. Чонгук хлещет свободной рукой Чимина по заднице, и не может успокоиться, когда видит, как жир начинает идти волной. Он повторяет удары несколько раз, пока хуй не выстреливает струей спермы прямо во время долбежки.       Чонгук держит Чимина за волосы и не останавливается таранить анал даже когда набухает узел.       - Мамочка все даст мне, правильно? Даст мне когда угодно, - Чонгук рычит не своим голосом, снова и снова вколачиваясь в слишком тугую для узла дыру.       Чимин визжит на толстом хуе, насаживается сильнее, чтобы принять узел, который с трудом проникает в анал. Ему нравится это растяжение, нравится, как альфа бешено трахает его, как бьет по заднице и берет свое.       — Когда угодно, детка, когда захочешь... Все эти дырки твои, альфа, омега весь твой... — хрипит Чимин, сильно выгнувшись из-за натянутых на кулак волос. — Можешь ебать меня когда захочешь, малыш, где захочешь... Я твой...       - Мой, - Чонгук не останавливается рычать. Альфа снова берет над ним верх, когда рядом его омега. Чонгук постепенно замедляется, в итоге останавливаясь и держа Чимина на трясущихся ногах. Он повторяет спокойно, вдумчиво: - Мой...       — Малыш... Альфа... — стонет Чимин, вздрагивая от любых касаний, будто оголенный нерв.       Он плотно заткнут узлом в заднице, пизда пульсирует и истекает остатками оргазма, полосуя трясущиеся ноги мочой. Его мальчик так хорошо постарался, так хорошо выебал тетю...       Удовлетворенная омега довольно стонет и вжимается задницей в бедра Чонгука. Он мог бы сидеть у него на коленях, заткнутый хуем...       Чонгук двигает стул за себя, опускаясь в него и подтягивая на себя Чимина. Он раскидывает ноги омеги так, чтобы они огибали его, раскрывая пизду снова.       Чонгук придерживает Чимина за живот, рукой наглаживая истерзанную киску.       — Я… Вообще я хотел поговорить, — все еще не отдышавшись говорит мальчик. — Но что-то пошло не по плану.       Чимин тихо хихикает, разнеженный и ослабший в крепких объятиях, и тихонько постанывает, пока его киску продолжают трогать.       Ему нравится чувствовать пальцы Чонгука на ней.       — О чем хотел поговорить? У нас есть время, пока не спадет узел.       Чонгук лениво перебирает пальцами по киске, щипая губы, клитор, втирая смазку в и без того мокрые складочки. Мамочка так много кончала сегодня...       — Тэхен позвал меня на день рождения его однокурсника. Я думаю, что я хотел бы сходить.       — Оу, вечеринка? — Оживает омега, чуть ерзая, чтобы запрокинуть голову мальчику на плечо. Он продолжает греть внутри член, который все еще иногда выстреливает спермой. — Ты должен сходить! Развейся, отдохни с друзьями... А потом возвращайся ко мне, — мурлычет омега, целуя мальчика в шею.       Чонгук расслабляется и тоже немного ерзает, тычась в попу Чимина.       — Ой. Ой, прости, — хихикает Чонгук и ловит губы омеги в поцелуй. — Поможешь мне собраться?       Омега с наслаждением отвечает на сладкий поцелуй, а затем кивает, спустя минут десять поднимаясь с начинающего опадать члена.       Они перемещаются в спальню, где омега чистит себя и утягивает Чонгука помыться.       Чонгук выходит в спальню, держа в руках две вешалки. Его моська недовольна. Он смотрит на рубашку и жилетку на плечиках, и рассержено кидает их на кровать к вороху остальной одежды.       — Мне ничего не нравится. Я никуда не пойду.       Чимин, отдыхающий на кровати в халате, тут же поднимается и спешит успокоить мальчика.       — Детка, мы обязательно что-нибудь найдем, — омега целует его в голое плечо, ведя к шкафу. — Давай попробуем еще раз.       — Да я уже все перемерил. Там начало через час, а я как этот… — Чонгук пинает кроссовок. — Бля, Тэ точно снова в трениках будет.       Чонгук переживает, потому что он не тусовочный мальчик. Ему чуждо быть в компании незнакомых альф и омег, которые будут оценивать его с разных сторон.       — Может, просто белую майку надеть? Я нравлюсь тебе в белой майке?       — Очень нравишься, малыш, — кивает Чимин, оглядывая тело мальчика. Он снова лезет в гардероб, а затем достает оттуда джинсы и бомбер, протягивая альфе. — Примеришь?       Чонгук вертится перед зеркалом, постоянно поправляя то джинсы, то бомбер, то прическу. В итоге широко улыбается своему отражению, переводя глаза на омегу.       — Мне нравится!       Чимин счастливо улыбается и осматривает мальчика с головы до ног, никак не налюбовавшись.       — Ну что за красавчик... Что, если тебя там кто-то уведет, м?       Чонгук довольно улыбается, подходя к Чимину и нежно притягивая его в свои объятия.       — Я думаю, что бессмертных там нет, — Чонгук тянется за поцелуем. Они целуются, пока руки Чонгука не начинают опасно наминать омежью задницу, после чего альфа отстраняется. От греха подальше. — Ну, все. Я поехал. Буду поздно.       Чонгук закидывает в сумку духи и ключи и вылетает из квартиры. Он уже прилично задерживается.       Омега нехотя расстается с подростком, грустно провожая его в окно на огромном внедорожнике. Крутой мальчик на крутой тачке.       В его отсутствие омега расслабляется в джакузи с ароматными маслами и книгой, немного дремлет и смотрит американские шоу с полотенцем на голове в шелковом халатике, набирая Сонхва.       Чонгук уехал, и дом будто опустел. Как он жил раньше без альфы?       Сонхва вечер выходного также проводит дома, за работой. На нем подаренная очередным ухажером красная шелковая ночнушка на тонких лямках, очки в черной оправе, волосы собраны в неряшливую высокую прическу. Омега видит вызов и с удовольствием отодвигает ноутбук, принимая вызов.       - Привет, детка, - Сонхва тянет губы в улыбке, делая глоток красного вина из изящного бокала. - Скучаешь?       — Момент есть, — тоскливо вздыхает Чимин, снимая полотенце с мокрых волос. Те рассыпаются по плечам и оставляют мокрые пятна на халате, который омега и вовсе снимает, оставшись в одних маленьких белых трусиках. — Зато ты, я смотрю, веселишься, пока Тэхен умотал на свою тусовку?       - Причем здесь Тэхен вообще? - Фыркает Сонхва, закатывая глазки. Он забирается на кресло с ногами, устанавливая телефон на столе. Омега недовольно поджимает губы, но вскоре расслабляется, переводя взгляд на экран. От вида молочных сисек Сонхва ерзает, потирая скользкие половые губы друг о друга. - И как только твой ребенок мог от тебя такого уехать? Я бы не отлипал, - Сонхва подмигивает, делая еще один глоток.       — Он и не отлипает, — расплывается в любовной улыбке Чимин, вспоминая своего драгоценного мальчика. От воспоминаний о нем омега цветет сильнее, чувствуя, как между ног становится мокро. Он опускает руку вниз и трогает вспухшую от прошедших оргазмов пизду, поглаживая скользкие половые губы. — Хочу к нему на член...       Сонхва хоть и не видит, но прекрасно понимает, чем занимается его драгоценная начальница. Он допивает вино, разрешая непослушным каплям стечь по уголкам губ к самым сиськам.       - Да-а, Чимин-и, ну и поплыл же ты. Может, у твоей Лолиты сперма волшебная, что ты так подсел? Когда ты последний раз с кем-то постарше девятнадцати лет трахался-то, м?       Чимин плотно задумывается, а затем хихикает, прикрыв полные губы ладошкой.       — Только с тобой, — подмигивает омега, вводя шаловливые пальчики внутрь вагины.       Чимин съезжает на кровати пониже и тычется носом в подушку, на которой обычно спит Чонгук, оставив на ней яркий еловый аромат.       — Кажется, я люблю его. Он такой чудесный... Я хочу поставить ему метку...       Сонхва поднимается и уходит в спальню, где стаскивает с себя ночнушку. Омега поднимает грудь одной ладонью, сжимая и оттаскивая ее ко второй. Он изгибается, постанывая.       - Детка, у тебя нет температуры? Мне помнится, как ты клялся и божился, что в мире нет ни одного альфы, заслуживающего твоей любви. И уж тем более метки, - Сонхва гладит себя по животу, опускаясь к киске. - Ты не торопишься?       — Даже если бы это было помутнением рассудка, у меня уже есть метка. Чонгука. Разорвать эту связь невозможно... Я долго думал об этом, и понял, что я хочу, чтобы этот альфа был рядом со мной. Ты бы знал, какой он замечательный мальчик... Нет в мире ни одного альфы, кто мог бы подойти мне идеальнее, чем он. Чонгук мне очень нравится... Очень сильно.       Чимин вытирает руки от смазки о постель и снова елозит лицом в подушке, тихо поскуливая, как омега в течку без своего партнера. Ему грустно без Чонгука... И он впервые за множество лет снова чувствует себя одиноким.       Сонхва понимает, что разговор идет не в ту сторону, в которую они, должно быть, оба ожидали. Он наблюдает за нуждающимся Чимином, не разбирая своих эмоций. Он сам не испытывал их... Очень давно.       Сонхва переживает за своего друга. Возможно, сейчас самый лучший период, чтобы наслаждаться эмоциями и чувствами, но потом.. Имея свой печальный опыт, Сонхва не хочет делиться им снова, но и не может судить без опоры на него.       - Малыш, это замечательно, но... Прошу, не спеши, ладно? Он еще сам до конца не знает, кто и какой он. И каким будет, когда повзрослеет.       — Но я могу помочь ему стать тем, кем бы он хотел быть... У меня есть все. Деньги, дом, машины, я могу подарить ему так много возможностей самореализоваться... И я могу дать ему свободу, наверное... Я не хочу душить его этими отношениями, но он ни разу не вызывал сомнений в том, что он в меня тоже влюблен. У него горят глаза, когда смотрит на меня.       - Дай ему сначала понять, кем он хочет быть. Сейчас он хочет тебя, а завтра захочет попробовать с альфами, - Сонхва смотрит на Чимина и так сильно хочет погладить его мягкие волосы, обнять и прижать к груди. - Я не хочу, чтобы тебе было плохо, детка.       — Но обжегшись о не тех людей, нельзя всю жизнь бояться остальных... Я не молодею, и, может, это мой последний шанс обрести счастье? Я не хочу выйти замуж старым и некрасивым за очередного толстосума, который хочет мою компанию. А Чонгук хочет меня. Только меня, а не мои деньги и статус.       - Ты не слышишь меня, Чимини, - Сонхва спокойно выдыхает, но не напирает со своим мнением. - Я буду счастлив, если ты тоже. Абсолютно.       — Тогда, будем надеяться, что я действительно стану, — вздыхает омега, а затем слышит звонок в дверь. — Доставка приехала, свяжемся позже, детка. Собираюсь объесться вредной едой перед теликом. Пока!       Омега целует камеру, а затем забирает еду, которую заказал, чтобы действительно устроиться на диване в компании газировки и фастфуда, как в свои юношеские годы. Из-за этого у омеги часто вылезали прыщи, но теперь это не проблема, когда кошелек рвется от количества черных карт и налички.       На душе после разговора скребут кошки. Чимин уверен в своем выборе, но что-то не дает расслабиться до конца, заставляя раз за разом прокручивать разговор с другом в голове.

***

      Тусовка громкая. Чонгук понимает, что этот Тэхенов друг - богатый хрен, раз может позволить себе такой особняк и такое количество еды и алкоголя на огромную компанию. Альфа чувствует себя неуютно среди большого количества незнакомых альф и омег, но когда доходит до общей кондиции алкогольного опьянения, втягивается.       Тэхена он теряет из виду в первые же полчаса тусовки. Он и еще двое омег исчезли так же неожиданно, как и появились обратно с растрепанными волосами. Старший альфа подтрунивает, что при таком настрое Чонгук так и останется с цифрой "Два" на счетчике. Свою цифру Тэхен называть отказывается.       Тусовка идет долго, и Чонгук чувствует себя хорошо. Он общается с омегой, который переехал в Корею из Японии и сейчас учится на фотографа. У них оказывается много общих тем, которые они обсуждают, выходя на перекур. Чонгук не курит, но Айко - да. Альфа отдает омеге свой бомбер, оставаясь в майке.       Тэхен находит курящего Чонгука, который пробует делать свои первые тяжки, и тут же заходится диким кашлем. Ким успевает запечатлеть этот момент в свою коллекцию фотографий, которую потом раз в год будет показывать Чону с присказкой, что вот как он жить умеет. Молодо, свежо и в окружении омег.       Как-то так выходит, что Чонгук остается с Айко на всю вечеринку. Они танцуют, и Чонгуку нравится чувствовать себя настолько расслабленным. Он чувствует омежьи руки на своей шее, плечах и торсе, и аккуратно убирает их с себя, но следом чувствует горячие губы. Альфа дергается, стирая след поцелуя со своей шеи и отстраняя омегу. Айко понимает, но спустя несколько минут все повторяется. Они пьяны, поэтому продолжают танцевать, пока музыка звучит оглушительно громко.       Тэхен, абсолютно довольный тусовкой и кончающейся пачкой презервативов, сидит в углу, снимая для своей сочной милфы все, что происходит вокруг, не обращая ни на что внимания. На его экране - Сонхва, сиськи которого видно точно до сосков, и он готов сорваться в любую секунду.       - И как ты поедешь? Бросишь Чонгука там одного?       - А че сразу "бросишь", он взрослый мальчик. Тем более, не один, - Тэхен дергает бровью.       - В каком это смысле?       Тэхен переводит камеру на танцующих Чонгука и Айко, залипая на то, как Сонхва дергается и вслед за ним дергаются его сиськи.       - Детка, я перезвоню.       Сонхва сбрасывает вызов и, недолго раздумывая, отправляет Чимину скрины из видео, что успел сделать со звонка Тэ. Чмин я скопо буду JJK Это Чонгцк JJK       Когда телефон вибрирует почти одновременно сразу несколькими уведомлениями, Чимин близок ко сну. На часах третий час ночи, и как бы он ни старался дождаться Чонгука, сделать это тяжело из-за смертной скуки, которую он ощущает сейчас без подростка.       Еле как разлепив глаза в темноте, разбавляемой синим светом от телевизора, Чимин смахивает блокировку и видит имя Чонгука и Сонхва, первым делом открывая сообщения от альфы.       На сердце теплеет, когда он видит тяжкие попытки подростка справиться о своем местоположении. Кажется, его мальчик приедет веселым. Омега закусывает в предвкушении губы и быстро строчит ответ, чувствуя, как сон начинает отступать. Если нужно, он сам лично за ним приедет с водителем.

Детка, не представляешь, как сильно я по тебе соскучился😢

ParkJM

      Чимин переключает с сериала на музыкальный канал, чтобы прибрать к приходу Чонгука упаковки от еды, грязную посуду и пустые бутылки, и только тогда вспоминает, что не посмотрел сообщения друга. Чего он не спит так поздно?       Омега уже готовится прочитать его послание и позвонить, но когда видит отправленные фотографии, сердце замирает и перестает биться, а заевший на коротком ролике фрагмент песни становится его похоронным маршем.       Чонгук в одной майке, кажется, вполне счастлив и доволен вечеринкой, и Чимин был бы рад за него, если бы не одно жирное но.       У него на шее висит омега, которая одета в бомбер альфы, и которая трогает его альфу руками и губами, принюхавшись к шее.       Кадры размазаны и плохо видно на видео, что именно новоиспеченная парочка делает, но омега точно замечает руку Чонгука на талии поганой незнакомки.       Чимин сжимает телефон чуть не до хруста, едва сдерживая себя от того, чтобы не швырнуть его в стену.       Это больно. Снова испытывать то, о чем сердце давным-давно позабыло.       Будь Чимину сейчас снова двадцать, он бы пустился в слезы и назойливые звонки, требуя все объяснить.       Но нынешний Чимин, взрослый и зрелый, воспитанный своей болью и своими ошибками, чувствует только всепоглощающую злость обиды.       В горле встает огромный ком, но Чимин хочет орать, а не плакать, чтобы избавиться от него. Каждая клеточка тела пульсирует от микроразрядов, которые посылает перевозбужденная нервная система. Омега выключает телевизор и садится на диван, уставившись на циферблат часов.       Почему это происходит снова? Почему он снова номер два, почему этот альфа, который казался ему таким идеальным, разбил его сердце?       Чимин громко рычит из-за того, что злится на самого себя. Поставь он метку Чонгуку раньше, возможно, он бы не смог так свободно ему изменять, но... Где гарантия того, что он бы не сделал этого и с меткой?       Чимин не думает о том, откуда у Сонхва эти кадры. Все, на чем сосредоточен его мозг: уничтожение Чонгука по его возвращении.       Домой Чонгук едет один, несмотря на уговоры Айко поехать хотя бы на одном такси. В машине альфе становится дурно, и он открывает окно, чтобы продышаться. Это действует — в разуме Чонгука чутка просветляется.       Он надеется, что Чимин уже спит, потому что ему бы хотелось принять душ и привести себя в порядок перед тем, как ложиться к омеге в постель. Альфа прекрасно знает, чем это закончится.       В квартире Чонгук сразу чувствует, что что-то... Не то. Свет горит в дальней гостиной, и альфа, разувшись, идет туда сразу в одежде. Обнаружив неспящего Чимина, он игриво дергает бровью и делает свой голос совсем медовым:       — Почему такая красивая омега и одна? — Он улыбается, подходя к Чимину ближе. — Чего не спишь?       Чимин не шелохнулся ни разу с того момента, как сел на этот чертов диван. Услышав шебуршание в гостиной и ощутив присутствие альфы в доме, это вызывает только больший всплеск агрессии, чем радостное ожидания долгожданной встречи.       — Странно, что такой красивый альфа приперся один, — гремит не своим голосом омега, буравя Чонгука злым взглядом.       Он не спал полночи, ждал его, глаза красные и воспаленные, на голове растрепавшийся из-за дремоты пучок. Чимин чувствует себя страшным и уродливым из-за того, что увидел ранее на снимках. Чимин не слепой, он может понять, красив человек или нет. Тем более, если это молодая омега. Ровесница альфы, к которому тот проявляет интерес.       Чонгук хочет потянуться к Чимину, но опасается. Тот звучит и выглядит страшнее разъяренной фурии. Альфа хмурится, не понимая, чем вызвал подобную реакцию.       — Ты чего?.. — Осторожно спрашивает он. — Конечно, я один. Тэхен домой поехал.       — Ты за идиота меня держишь?! — Взрывается омега, соскакивая с дивана. Он подходит к альфе в упор, маленький и злой, но такой влюбленный, что это причиняет боль. — Думаешь, если я сижу дома, ничего не узнаю?!       Чонгук выпил, хорошо провел время, быстрее ехал домой и мечтал о своей омеге, чтобы сейчас услышать… Это? Огонь в горячем и молодом теле альфы разжигается быстро, и он возвышается над омегой, говоря громче обычного:       — А ты меня за кого держишь?! — Чонгук пыхтит, злясь на эту несправедливость. — Что ты узнал? Что я хорошо потусил? Тебе для этого шпионы нужны?!       — Я был бы счастлив узнать, что ты классно потусил, и я действительно был, — шипит омега, начиная тихо рычать. Он не может это контролировать: внутренний зверь рвется охранять свое. — Как тебе, классно было с той омегой? Она интереснее, чем я?       - Какой омег... - Чонгук поднимает на Чимина ошарашенные глаза, не веря своим ушам. - Ты серьезно следил за мной?! Чимин, это подло!       Чимин распахивает широко глаза и рот, задохнувшись от возмущения. То есть, его смущает только то, что это...       — То есть, тебя волнует только то, каким способом я это узнал? — Медленно спрашивает омега, пытаясь переварить информацию. — То есть ты, малолетний засранец, даже не отрицаешь того, что трахался с какой-то шлюхой за моей спиной?! — Орет Чимин, замахиваясь маленькими кулачками и колотя альфу в плечи. В глазах встают злые слезы, но он не плачет, громко рыча.       Чонгук замирает, хватая Чимина за кисть, которой он на него замахивается.       - Ты че, совсем поехал?! Какой трахался? - Чонгук удерживает вырывающуюся кисть омеги, начиная злиться. Мало того, что за ним следили, так еще и обвиняют в хуй пойми чем.       Чимин пытается вырваться, чтобы снова поколотить подростка, но все безрезультатно. Сильные руки удерживают его на месте, отчего Чимин бесится еще сильнее.       — А чем ты с ней занимался?! Что, надоело возиться со старпером, потянуло на ровесников?! И как тебе?!       — Раз ты все знаешь, может, сам ответишь, как оно было?! Какие позы, как он заглатывает, а?!       Чонгук в ярости, удерживает вырывающуюся омегу, в итоге разворачивая ее к себе спиной и прижимая к своему телу за руки, сцепленные за спиной, и за горло.       — Слишком много на себя берешь, омега.       Чимин дергается изо всех сил и рычит так громко, как никогда ни на кого не рычал.       Он зол на всех. На Сонхва за то, что показал ему эти чертовы снимки, на Тэхена со своим идиотским предложением пойти на тусовку, на Чонгука за то, что так вероломно ему изменил, и на себя, за то что так слепо доверился какому-то мальчишке, который вскружил ему голову.       Надо было слушать Сонхва с самого начала.       — Пошел ты нахуй, понял?! Иди и еби своих молоденьких подружек, как хочешь, пусть они сосут тебе, как захотят!       Первые слезы обиды катятся по щекам, когда Чимин представляет Чонгука с кем-то другим. Мысли об этом невыносимы, и это порождает новую волну животной агрессии, которая помогает омеге выдрать из захвата руку и, извернувшись, залепить альфе звонкую пощечину.       Глаза Чонгука темнеют и заливаются злым огнем в миг, когда в комнате раздается звонкий шлепок. Он перехватывает ударившую его руку и рычит низко, как взрослый альфа.       — Что ты себе позволяешь, омега? — Говорит он низким глубоким голосом, который не обещает ничего хорошего. Он сжимает руку сильнее, дергая легкое тело Чимина на себя. — Забыла, где твое место?       Альфа берет верх. Альфа, чья омега позволила себе больше, на что имеет право. Вторая рука берет Чимина за лицо, за скулы, не позволяя отвести взгляд.       Чимин теряется под этим черным опасным взглядом и чувствует вокруг себя сгустившуюся ауру агрессивно настроенного альфы. Его омега инстинктивно пугается и заставляет хозяина замереть и попятиться, но он не может отойти ни на шаг, пока его до боли в запястьях крепко держат.       Он - марионетка в руках альфы. Тряпичная кукла, которой тот может вертеть, как захочет. Чем дольше Чимин смотрит на Чонгука, тем сильнее ему хочется уйти от него, скрыться и спрятаться, но внутренний зверь все еще чует любимого, милого Чонгука, который был до всего того, что здесь произошло.       А потом Чимин вспоминает, что предали его, а не он, что это ему причинили боль просто потому, что подросток до беспамятства нажрался, а может просто хотел кому-то присунуть и выбрал для этого молоденькую дырку.       Это вновь наталкивает на мысли о том, что Чонгуку он надоест очень скоро.       Если уже не надоел....       Рука альфы на щеке ощущается раскаленной лавой.       Два желания дерут изнутри: приласкаться, точно кот, и успокоить, но вторая боится и предупреждает об опасности.       Чимина никогда не били альфы, но подсознательный страх заставляет его практически не дышать.       — Только тронь меня, я руки тебе вырву, — тихо хрипит омега, смаргивая набежавшие в глаза слезы.       — Ты не смеешь говорить мне, что я могу делать, а что нет, — также низко рокочет Чонгук, крепче сжимая пальцы на беззащитном лице. Острое пламя сжигает изнутри все мягкое и доброе, оставляя за собой черный липкий пепел. Альфа отпускает руку Чимина, опасно держа ее у тела омеги. — Я альфа. Я делаю и беру то и того, что хочу, — рука опускается на тряпичную кофту омеги, которую альфа сжимает в кулак так, что слышны трески швов. — Напомнить тебе, в чем заключается твоя основная роль? Чтобы не оставалось время следить за тем, чем и с кем я занимаюсь.       Кулак дергает тряпку на себя, оставляя Чимина перед альфой без тонкой тканевой защиты.       Чимин вздрагивает и пытается закрыться руками, вновь громко рыча, но у него ничего не получается. Он маленький и слабый омега, куда ему тягаться с таким быком, как Чонгук? В здоровом юношеском теле силы немерено, и вся эта бесовщина пляшет в его глазах, превращая сладкого милого подростка в настоящего демона.       — Ты рехнулся?! — Орет Чимин, снова дергаясь изо всех сил, которые у него есть, — Я не хочу трахаться! Не смей совать в меня свой грязный член!       — А я разве спрашивал тебя? — Чонгук снова дергает Чимина, разворачивая к себе спиной. Он толкает омегу грудью на диван, цепляясь пальцами за его трусики, от которых через секунду остаются только воспоминания. Чонгук нависает сверху, приставляя пальцы к пизде омеги. Его запах пьянит альфу еще больше, отчего член в брюках крепнет и дергается.       — Это, омега, твое место, — Чонгук вгоняет в дырку три пальца, разводя их внутри веером, и держа Чимина сверху своим телом.       Чимин визжит и крепко сжимается на ворвавшихся внутрь пальцах, не веря в то, что это происходит на самом деле.       Альфа не слушает и не слышит его, он игнорирует его желание, и это заставляет панику разрастаться в животе с немереной силой. Неужели он его... Изнасилует?..       Внутри омеги сухо, он действительно не собирался заканчивать эту ссору бешеной еблей. Однако Чонгук чихать хотел на то, чего он там хотел. Чимин надеется, что сейчас этот кошмар прекратится, но давящее сверху горячее тело подростка весьма серьезно настроено.       Тело омеги живет отдельной жизнью. Оно чувствует, в чем нуждается альфа, пометивший его, и начинает-таки вырабатывать смазку, чтобы облегчить будущее проникновение.       Чимин вопит и дергается, хнычет и плачет, желая закончить этот ад как можно скорее.       — Не трогай меня! Убери свои грязные руки! Ты целовался с ним! — Визжит перепуганный Чимин, захлебываясь истерическим сухим рыданием, которое рвет глотку. — Ты трогал его, убери руки, не прикасайся!       Чонгук расстегивает ремень, спускает брюки и прислоняется к уже мокрой щелке горячим вставшим членом. Альфа не слышит паники в просьбах и криках омеги, управляя его телом. Альфа знает, что ему нужно, и он это возьмет.       — Целовался, значит… Как много ты знаешь, — нутро Чонгука разрывает от чувств. Он зол, раздосадован и взбешен. Его омега позволила себе слишком много, обвиняет его в вещах, о которых он даже не думал. Но чистоты разума не хватает на то, чтобы озвучить это: его целиком и полностью захватила тяжелая, черная ярость, которая душит Чонгука и не дает ему взять верх над альфой.       Альфой, честь и достоинство которого посмела посрамить его же омега.       Чонгук заменяет пальцы на член, натягивая Чимина до упора. Он держит вырывающееся тело, начиная толкаться в дырку.       — Не дергайся! — Прикрикивает альфа. — Получай то, что тебе дают. Будь благодарна. Ты считаешь, что имеешь право на такие вещи, но забываешь, на что имею право я. Ты моя, омега. И ты.. Не можешь.. Этому сопротивляться, — Чонгук шлепается яйцами о задницу, тараня пизду хлестко и резко.       Чимин не прекращает кричать и пытаться вырваться, страх и паника пульсируют в мозгу так остро и резко, что воздух резко кончается в легких. Омега задыхается, хватается руками за несчастный диван, пытаясь соскочить с таранящего члена, но это только больше злит альфу, и он напирает с большей силой, буквально вдавливая хрупкое тело в поверхность.       Звуки громких рыков, криков обоих прерываются звонкими шлепками и чавкающей смазкой, которую не прекращает вырабатывать нуждающаяся пизда.       Омега знает, где ее место, и она покладисто дает Чонгуку то, что ему нужно, но Чимин не может с этим смириться. Он плачет и рыдает, пытаясь повернуться к Чонгуку лицом, и альфа сам резко разворачивает его, как тряпичную куклу, бросая спиной на диван.       Сильные руки без проблем ловят щиколотки и дергают на себя, из-за чего Чонгук снова беспрепятственно врывается в чавкающую пизду, трахая ее в бешеном темпе. Омега пытается схватить альфу за шею и взглянуть ему в глаза, чтобы установить контакт и попробовать воздействовать феромонами, но сам не может поймать это спокойствие, пока альфа давит его телом сверху, подавляя мощнейшей энергетикой.       Чимин стихает спустя несколько минут, чувствуя, как жар и огонь окутывают все тело от действий альфы.       Омега чувствует сильного покровителя, она принимает его и прогибается, опускает голову и смиренно садится к ногам мальчика, который имеет такую подавляющую силу.       Чимин всхлипывает и обнимает мальчика за шею, чтобы иметь хоть какую-то точку опоры, но руки все равно пытаются его оттолкнуть, а тело продолжает извиваться, живя отдельной жизнью.       Когда омега подчиняется, Чонгук хватает ее крепче. Маленькое, беспомощное, беззащитное тело Чимина, которое целиком и полностью принадлежит альфе… Чонгук обожает его. Широкими ладонями он будто бы пытается коснуться каждого миллиметра Чимина.       Его омега. На шее видна метка, которая навсегда оставляет за Чонгуком право называть Чимина своим. Альфа, не сбавляя темпа и хватки, опускается губами к шее, неосознанно нежно прижимаясь к месту укуса.       Его омега. Альфа все еще держит контроль над разумом мальчика, но где-то в глубине души он знает, что никогда не стал бы брать то, что ему не принадлежит. А Чимин — его. Чимин готов принадлежать. Глубоко внутри Чонгук знает, что его омега знает свое место. И, еще глубже, знает, что это место — не только его член.       Его омега. Сочная, красивая, молочная. Плачущая и кричащая… От обиды? От боли? От страха? Чонгук держит Чимина под коленями и смотрит на ее заткнутую хуем пизду, когда понимает, что омега еще не до конца осознает свое положение. Пока ее не посадят на узел.       Чонгук ускоряется, толкаясь упругой головкой в самую матку, когда тело омеги превращается в сосуд для альфей спермы. Альфа наполняет нутро, чувствуя, как тело в руках реагирует.       — Ну вот… Твое место, омега… Рядом со своим альфой… — Чонгук задыхается, но не может оторвать взгляд от места их соития. — Покорная и подчиненная, ты всегда будешь нужна.       Чимин рассыпается на атомы и собирает себя заново, задыхаясь от тысячи чувств, что испытывает его бедное сердце. Касания к метке успокаивают его до конца, и он, нуждающийся в своем альфе, как ни в чем другом, наконец-то тянется к нему всем естеством и телом, пытаясь прижать ближе, ощутить каждой клеточкой тела его присутствие.       Он никому никогда не отдаст его. Пусть ему придется бороться с тысячей молодых и более красивых омег, он никому не позволит забрать то, что принадлежит ему.       На последних толчках, когда сперма уже брызжет внутри горячими потоками, Чимин беззащитно тычется Чонгуку в шею, крепко обхватив его за плечи. Омега вынюхивает лучшее место, где пахнет сильнее всего, чтобы вжаться туда губами и мокро облизать перед тем, как острые удлинившиеся клыки прорвут кожу и оставят на шее метку, от которой никогда больше не избавиться.       Этот мальчик — его. И альфа принадлежит ему так же, как и омега принадлежит тому.       Чимин чувствует эту горячую крепкую связь, растекающуюся по венам, и кончает так ярко и сильно, как никогда раньше до этого.       Он на своем месте. Там, где должен быть всегда.       Губы целуют рану, Чимин осторожно зализывает ее и ласкает, чтобы заживление прошло быстро и безболезненно.       Он ни секунды не сомневался перед тем, чтобы сделать это.       — Ты мой альфа, Чонгук, — низко рычит омега, сгорая от с ума сводящей ревности, — Я никому тебя не отдам. Ни одна омега больше не прикоснется к тебе.       Чонгук шипит и хочет вырваться, пока не понимает, что сделал Чимин. Он сразу же лезет пальцами к новой метке, но омега откидывает его руку, и Чонгук просыпается.       Альфа будто раскрывает глаза, хотя они и так были открыты. Он видит перед собой заплаканную омегу, натянутую на узел; понимает, что он в одежде и что у него дико тянет и щиплет плечо.       — Чимин… Меня никто… — Он смотрит на омегу огромными круглыми глазами, в которых и осознание, и беспамятство. — Я никого не целовал. И не трахал тоже… Никого…       Чонгук сглатывает и облизывает губы, все-таки дотягиваясь до свежей мокрой метки пальцами.       — Это метка?       — Да, это метка, — выдыхает запыханный Чимин, дыша тяжело. У него в глазах поволока тумана, голова плохо соображает.       Он слышит слова альфы, но те не доходят до него, будто омега в пузыре.       — Я видел, как она целовала тебя. И как обнимала тоже. Кто она такая?       Понимая, что Чонгук теперь целиком и полностью принадлежит омеге, он жмется к ней. Целует шею, плечи, щеки и губы, но чувствует и видит, как Чимин напряжен от своих мыслей.       — Чимин. У нас ничего не было. Мы выпили, танцевали, она поцеловала меня в шею, я сказал, что занят, и все. Мы просто веселились. Для меня там не было ни одной омеги, потому что ты был дома, понимаешь?       Чимин дышит тяжело, брови хмурятся, он не может прервать активный мыслительный процесс и до конца подавить сомнения.       Чонгук ведь не может его обманывать?       — Ты не был с ней? — Тупо переспрашивает омега, уставившись в потолок, — Она понравилась тебе?       — Как человек, с которым можно поговорить, — да. Она была в моей куртке, потому что замерзла, а мне было тепло. Я не трахался с ней. И не целовался. И не хотел ничего из этого. Ты думаешь о поцелуях с ней больше, чем я.       — Она хотела твою куртку, потому что хотела тебя, а не согреться, — бурчит омега, надув губы. — Я знаю этот план.       Чонгук все еще затыкает Чимина узлом, но будто бы забывает об этом, глядя на пухлые надутые губки. Он тянется за поцелуем, крадя его нагло и бесцеремонно.       — В любом случае, у нее ничего не вышло. У меня нет ее номера. У нее — моего. Мы ехали домой в разных машинах. И я люблю тебя.       Вот так… Просто. На лице Чонгука не дергается ни единый мускул, сердце не заводится в тахикардии, потому что это правда. Оказавшаяся очень простой правда. Альфа любит Чимина сильно, искренне, честно. Сейчас, чувствуя омегу особенно ярко и близко, будучи с его меткой, он понимает это для себя абсолютно чисто.       Зато сходит с ума сердце Чимина. Он весь сжимается, а глаза его снова слезятся. Брови заламываются, но омега не плачет, сдерживая порыв. Он смотрит на Чонгука с сожалением за то, что устроил истерику и вынудил его пойти на крайние меры.       Чимин догадывался. В глубине души всегда знал это, но услышать вслух оказалось для него так же необходимо, чтобы принять эту истину и поверить мальчику до конца.       И он ему правда верит.       — Прости меня, — сглатывает Чимин, не найдя больше других слов. Его грудь рвется от невысказанных признаний, но ему страшно, что мальчик не поверит ему... Но омега делает решение за него. Подталкивает сделать то, из-за чего слишком заморачивается хозяин. Какой смысл скрывать правду, если Чимин тоже влюбился к него крепко и бесповоротно, не имея ни единого шанса на спасение? — Я тоже люблю тебя. Наверное, я понял это не сразу, но.... Вот. Я укусил тебя не потому, что так нужно, а потому, что хотел этого.       Чонгук пытается найти взгляд омеги. Ее глаза опухшие, красные, ошалевшие, но альфа все равно может прочитать в них все то, что ему необходимо.       Над ним не шутят. Не жалеют. Его воспринимают серьезно, и вот это… Осознание ответной любви бьет по мальчику куда сильнее, чем принятие собственных чувств.       — Чимин… — Нижняя губа Чонгука начинает дрожать от накатывающего осознания. Крупные капли слез скатываются по щекам, когда альфа дергается, чтобы поцеловать омегу. Глубоко и солено, резво, живо и абсолютно потеряно.       Чимин всхлипывает и отвечает со всей страстью и любовью, что в нем есть, стирая соленые капли со щек альфы. Сердце тянет от счастья, которое причиняет почти физическую боль. Это осядет и успокоится, но сейчас... Омега слишком остро реагирует из-за образовавшейся связи с альфой.       Первое время он будет болезненно относиться к тому, что может посчитать невниманием или отдалением. И сейчас, когда Чонгук в его объятиях, омеге спокойно. Тело расслаблено, а сердце окутано счастьем. Он не отпустит его ни за что.       Все еще не опавший узел толкается вглубь омеги, когда Чонгук со всей прытью тянется прижать Чимина к себе. Он чувствует, как омега жмется к нему в ответ, и прячет лицо в сгибе шеи. Столько всего за раз… Крупные слезы продолжают литься из глаз мальчика, когда он шепчет неразбериху из сплошных «Прости меня» и «Я люблю тебя», тычась красным мокрым носом омеге в метку.       Когда все тайны раскрыты, все недоговоренности обсуждены, и на плечи больше не давит груз безмолвия, Чимин начинает успокаиваться и засыпать.       Он поглаживает Чонгука по волосам и спине, целуя бесконечное количество раз везде, где придется.       Ночь выдалась сложной для них обоих, но стала новым этапом в жизнях обоих, открыла врата в новую жизнь, где теперь Чимин не один.       На удивление, ему совсем не страшно. Не тогда, когда своим будущим до самых скончаний лет он выбрал альфу, которого смог полюбить всем сердцем.