Свет во тьме

      Вода в бадье была холодной, когда Астарион вылез из неё и стал вытирать свои волосы. Жизнь, если вообще его существование можно назвать жизнью, продолжается. Хозяин получил свою жертву, и стоит забыть о проведённом времени. Он не испытывал мук совести, когда расслабленная наивная девушка лежала на кровати и к ним пришёл камергер, чтобы забрать её, он даже не чувствовал жалость. Всё это давно умерло в нём. Как и наслаждение от близости с кем-то, как и любые чувства к кому-то. Как и он сам.       Всё было как обычно, типично и шаблонно. Во рту всё ещё чувствовался гнилой вкус дохлой крысы — награда за его старания, и в горле словно застрял комок. Но это было лучше, чем избиения. Во всяком случае так ему казалось на сегодняшнюю ночь. Мыло и вода так и не смыли ощущения чьих-то касаний, и он испытывал омерзение вперемешку с колотящим, похожим на разряды молний под кожей, раздражением от такого обычного и привычного неудовлетворения. К жертве, к себе, ко всему тому, что он делает уже почти двести лет. К тому, что это будет повторяться снова и снова, раз в несколько месяцев, каждый год и каждое столетие. Вечность. Таково его беспросветное существование.       Завтра будет новая ночь и новая охота. На этот раз более длительная, потому что хозяин собирается устроить «банкет» в честь обращения племянницы и отродьям необходимо аккуратно собрать самые лучше души, которые обитают во Вратах Балдура, приглашая их на закрытую и тайную вечеринку. Соберётся почти весь ковен. Они будут пировать и развлекаться, отдавать отродьям приказы, унижая их, чтобы почувствовать своё превосходство. Будет ночь пирушки, ночь унижений, ночь разврата.       Астарион оделся и расчесался, рефлекторно, помня каждое движение, которое выполнял в прошлом. За неимением возможности видеть себя, пришлось запомнить, как и в какую сторону надо расчесывать волосы. Они были белыми и кудрявились. Это он прекрасно помнил, когда видел лежащие локоны на полу во время стрижки, которую делала ему Далирия. Про профессиональных цирюльников стоило забыть почти сразу же. Как и про зеркало… как и про прошлую жизнь и прошлого себя. Но он прекрасно помнил, что он был городским судьёй. Это было хоть что-то.       Когда он вышел из-за перегородки, все отродья, за исключением Леона, были в комнате. Йоусен, сидя на своей нижней кровати, постоянно чесался, и Вайолет, посмеиваясь, поглядывала на него. Наверняка, опять подсунула ему чеснок под подушку.       — Я нашёл потрясающую жертву для будущей вечеринки хозяина, — хвастался Петрас. — Уверен, после неё он переместит меня в комнату получше!       Вечно пресмыкающийся глупый червь.       — Неужели нашлась дурочка, которая позарилась на тебя? — сказал Астарион, подняв подбородок.       — Неужели кто-то вообще зариться на тебя? — ответил ему Петрас и после долгой неуверенной паузы добавил. — Червь.       Злость жгучим пламенем разлилась в его крови и у него зачесались руки. Астарион взбесился, быстро преодолевая расстояние до брата, и схватил его за горло. Это он червь? Он?! А кто постоянно семенит перед Касадором, как верная собачка, веря каждому его слову? Пытаясь угодить вечно злому ублюдку, который наказывает всех абсолютно одинаково! Даже своё лучшее отродье — Леона.       — Астарион! — воскликнула Далирия, отвлекаясь от своей книги по медицине. — Не надо.       Но его уже не остановить, потому что он уловил запах розмарина и бергамота, исходящий от Петраса. Паразит стырил его духи. Единственное, что было исключительно его. Потому что всё, что когда-то принадлежало ему давно отнято. Тело, душа, прошлое… и даже грёбанное отражение в зеркале, что он не помнит, как он выглядит, не помнит даже цвет своих глаз, который был отнят, приобретя кроваво-красный оттенок.       — Сейчас услышит камергер, — сказала Далирия. — Нажалуется хозяину и достанется всем нам.       Астарион нехотя разжал свою хватку.       — Ещё раз возьмёшь что-то моё и меня не остановит даже псарня, — с бешенством в глазах прорычал Астарион, хотя, конечно же, он врал.       Петрас недовольно поправил свой чёрный дублет и обиженно посмотрел на Астариона, который лёг на нижнюю кровать, положив руку под голову и прикрыв глаза, выстраивая свою маленькую крепость. Близилось утро и завтра будет новая ночь. Тёмная, холодная… очередная.       

***

      Солнце уже давно перевалило зенит, когда они сделали короткий привал, устроившись недалеко от сарая, в котором совсем недавно развлекались огр и багбер. Лёгкий ветерок нежно гладил белокурые волосы, когда он сидел со своими новыми знакомыми на привале и тонким концом кинжала вычищал грязь из-под ногтей. На рукаве была паутина и Астарион недовольно убрал её. Одежда становилась пыльной и грязной, и ему это ужасно не нравилось. Ему казалось, что он до сих пор воняет иллитидским кораблём и слизью, а духи во флаконе, который всегда был во внутреннем кармане, потихоньку начинали уменьшаться. И вообще ему надоело находиться на затворках цивилизации. Хотя куда он пойдёт дальше, когда они закончат?       В воздухе витал приятный коктейль из запаха крови: волшебника, гитьянки, огра и багбера, полуэльфийская, горячей дьяволицы тифлинга и Клинка Фронтира. Всем досталось в разной степени.       Адриана прошипела от боли, прикладывая руку к своему боку, в который прилетела деревяшка и он поднял взгляд. Чтобы вернуться во Врата Балдура и навсегда обрести свободу — ему нужны союзники. Но сначала необходимо дожить до этого момента. Достичь той фазы контроля, когда ей и в голову не придёт предать его и слепо идти за ним, как послушная девочка. Как влюблённые дураки, добровольно идущие на смерть, тянувшиеся к нему, соблазнённые его сладкими речами и телом.       На правом виске, переходя на лоб, у волшебницы была красная неровная ссадина, а в чёрных волосах застряли белые нити паутины. И захотелось вытащить её из чёрного длинного хвоста, похожего на струящийся шёлк. Появившееся из ниоткуда, навязчивое желание прикоснуться к ней и вновь ощутить тёплую кожу под ладонью, начинало немного раздражать. Её дыхание всегда замирает, когда он касается её шеи и она напрягается, но не потому что боится, а потому что хочет продолжения — это было видно в её взгляде, когда он провёл пальцем по её вене на берегу реки.       Даже, если маленькая паршивка играет с ним — она проиграет, а он подчинит её себе. Он был в этом уверен. Потому что желание и похоть всегда кратковременны, потому что его сердце давно мертво, потому что все чувства давно похоронены в гробу и лежат в могиле. Никто больше никогда их не раскопает.       — Что? Болит? — спросила Шэдоухарт, не скрывая ехидства в голосе. — А вот не надо было лезть.       Адриана ничего не ответила, только провела рукой по лбу, оставив на тыльной стороне ладони след дорожной пыли и крови.       — Это было весело, — сказал Астарион.       Он не испытывал никакой вины, ведь это и вправду было весело — помешать кому-то. Ворваться в самый не подходящий момент. У них были такие забавные лица, когда к ним бесцеремонно ворвались. Прервали чуть ли не на самом пике наслаждения. Нечего было так протяжно и отвратительно стонать и долбится так, что деревянные стены сарая едва ли не ходили ходуном.       — У тебя странные понятия о веселье, Астарион, — произнёс Уилл.       — Не страннее твоих договоров, — спокойно и с лёгкой ленью в голосе ответил эльф, оценивающее рассматривая вычищенные ногти.       Лаэзель сплюнула сгусток крови и выпила воду, чтобы промочить горло.       — Что ж, с пауками мы сразились, половой акт огра и багбера прервали, что дальше у нас в планах? — спросил Гейл, смахивая со своих ботинок остатки паутины.       — Вернуться в рощу с адским железом, Карлах нужна починка, — ответила волшебница. — И пойти отдыхать. Хотя мы ещё полностью не осмотрели дом аптекаря. Но можно будет сделать это завтра, учитывая, что гоблины принимают нас за своих.       Недалеко от их места привала лежали мёртвые тела тех, кто совсем недавно наслаждался обществом друг друга, пока не появилась пара любопытных глаз в виде волшебницы и вампира.       — Печально это, — грустно сказала Адриана, смотря на побеждённых врагов. — Всего лишь пару минут назад они придавались любви и страсти, а теперь валяются мёртвые и голые.       — Оу, посмотрите-ка у кого заиграла совесть, — издевался Астарион, и соединил пальцы под подбородком, принимая извиняющийся и виноватый вид. — Они сами виноваты, что напали на нас, — добавил он более твёрдо и уверенно, гордо вскинув подбородок.       — А, теперь они виноваты в этом? — спросил Уилл, вытирая руки.       — А что нет? — возразил Астарион. — Могли бы просто выгнать и продолжить свои дела.       Компания неодобрительно покачала головой, осуждающе посмотрев на эльфа и волшебницу.       — Вас совсем нельзя оставлять одних, — сказал Уилл.       — Вы либо ругаетесь, либо находите нам лишние сражения, — добавила Шэдоухарт.       — Мы не ругаемся, мы спорим, — произнесла Адриана. — Это большая разница.       — Ха! — усмехнулся Астарион. — Дорогуша, сначала прекрати донимать Лаэзель, а потом что-то говори про наши милые беседы.       Шэдоухарт недовольно поморщилась.       — Нам пора идти! — сказала Адриана, вставая на ноги и морщась от боли. — У нас ещё куча дел впереди.       — Что ж, хоть какой-то отдых, лучше, чем никакого, — сказал Астарион, засовывая кинжал за пояс.       Он уже давно прекрасно понял, что долго сидеть на месте она не любила.

***

      Солнце спряталось за горизонтом и день переходил в серые вечерние сумерки. Все снова собрались возле костра, чтобы поужинать. А Астарион просто за компанию, потому что не хотелось быть в тишине. В ней почти всегда он слышал голос Касадора. Сегодня поваром был Гейл и все с удовольствием уплетали его похлёбку. Даже Лаэзель оценила кулинарное искусство волшебника.       — Уилл, — произнёс Астарион, опираясь на руки. — Тебе знаком истинный вампир по имени Касадор Зарр?       — Нет, впервые слышу, — ответил Уилл и запихнул кусок хлеба в рот.       — Он патриарх своего ковена, — сказал Гейл. — Говорят высокомерный и очень наглый.       — А фебе овкува внать? — жуя, с удивлением спросила Адрия.       — Дорогуша, прожуй сначала, — прокомментировал Астарион. — Ты так похожа на жадного хомяка.       Она недовольно закатила глаза и проглотила содержимое.       — А тебе откуда знать? — повторила свой вопрос девушка.       — Он аристократ и его семейство известно за пределами Врат Балдура, — пояснил Гейл. — Никто даже не подозревал, что он вампир. Что ж, это вполне объясняет его нелюдимость. И нелюдимость его… родственников.       — Подумать только, — задумчиво сказала Адрия. — Вампир среди аристократии города. Неужели ни разу не было никаких подозрений на его счёт?       — Касадор хорошо скрывается. А если возникают подозрения, то благодаря его связям, они быстро пропадают, — пояснил Астарион.       — И как часто такое бывало? — спокойно спросила Адрия, чувствуя, как внутри колотится сердце.       — Не очень часто.       — И на вас даже не нападали охотники на монстров?       — Нет, конечно, — рассмеялся Астарион. — Дворец не преступен. Там куча очарованной охраны. Чтобы туда попасть, надо очень постараться.       — А если бы… была большая группа людей? С клириком или с паладином?       — Ха! Не было в нашем Дворце ни клириков, ни паладинов. А что?       Всё вот так просто? Можно было бы и сразу спросить? Она слишком много общалась с дознавателем и Огненными Кулаками, которые совсем не хотели идти на контакт.       Игра окончена. И она выдохнула. Не понимая своих смешанных чувств. То ли она рада, что её паладин не нашёл конец в вампирском гнезде, то ли она разочарована тем, что его исчезновение до сих пор остаётся загадкой. А также она не понимала эту странную горечь во рту от окончания миленькой игры с вампиром.       «Это из-за того, что я опять в полной неизвестности» — подумала Адрия, отмахиваясь от мысли, что больше не надо флиртовать с Астарионом. И стало проще. По крайней мере не надо носить маску, которая ей так не нравилась. Можно быть собой. Снова ругаться, снова язвить и теперь не надо извиняться за слова, брошенные в его сторону, когда он особенно их заслуживает. И внутри появилось приятное облегчение.       — Просто интересно, — ответила она. — Я тридцать лет живу в городе, и хожу по вечерним улочкам с двадцати лет, пять лет я устраивала платные представления иллюзий на некоторых… неофициальных встречах аристократской молодёжи, а теперь узнаю, что всё это время по тёмным закоулкам бегал вампир, а истинный вампир вообще аристократ. Что я должна чувствовать по-твоему?       — Ах, — усмехнулся Астарион. — Так это была ты — волшебница, творящая иллюзии и запускающая фейерверки, на голых вечеринках-оргиях. Маленькая развратница, — добавил он, наклоняя голову в её сторону.       — Не голых! — возмутилась девушка. — Они сами потом напившись, раздевались и купались в своих фонтанах. В мои обязанности входило устроить теневое представление, создать иллюзии и фейерверк. И я была одета! Всегда!       — Ага, в маске и дурацкой шляпе. Кажется, только они допускались.       — Нет, не только они.       — Уилл, — сказал Астарион, переведя взгляд на Клинка Фронтира. — Что допускалось на таких развратных вечеринках?       — Я там ни разу не был.       — Ох! Боги! — притворно удивился Астарион и поцокал языком. — Как же так? Не твоего уровня или слишком пошло? Ты хотя бы девственности лишился?!       Все перевели вопросительный взгляд на Уилла.       — Астарион! — возмутился Уилл. — Это не твоё дело. Меня… не приглашали туда. И я бы не пошёл, даже, если бы пригласили.       — А тебе откуда про них знать? — недовольно спросила Адрия. — Я не помню среди них клыкастого и красноглазого эльфа.       — А ты всех помнишь? — усмехнулся Астарион. — Всех рассмотрела вблизи?       — Тебя бы точно заметила. Откуда ты про них знаешь?       — Мимо проходил. Ночью, знаешь ли, отлично слышны радостные выкрики за забором. И уединённые стоны, когда заканчиваются представления.       — Угу. Как же. Не было там оргий.       — Угу. Как же, — передразнил её Астарион.       — А мы можем прекратить говорить про это? — спросил Уилл.       — Не-не, мне теперь интересно, — сказала Карлах. — Были там оргии или нет.       — Не было, — ответила Адрия.       — Были, — в унисон с ней, сказал Астарион.       — Тебя там не было даже! — произнесла девушка.       — Но я всё прекрасно слышал. В разврате нет ничего плохого, не за чем смущаться, дорогуша. Особенно в том, что был не один партнёр за раз.       — Не было там никаких оргий. По крайней мере, я в них не участвовала.       — Пф, ты скучная зануда.       

***

      Астарион бессмысленно смотрел в изящное зеркальце, которое нашёл в вымершей деревне. В нём отражалась часть лагеря: игриво пляшущее пламя костра, вокруг которого были четыре лежанки; Адриана, стоящая напротив энергично жестикулирующей Карлах, хихикала над чем-то; часть реки, заросшая камышами; даже, чёртов, скелет — Иссохший, одиноко стоящий на своём месте и перебирающий какие-то записи, но не он — не Астарион. Словно он пустое место. Словно он не существует.       Надежда на то, что он, наконец, сможет увидеть себя и вернуть хотя бы маленькую картину прошлого, разбилась на мелкие и острые осколки, больно ранив душу. Он всё тот же призрак, который до обретения свободы ходил по ночным улочкам Врат Балдура, придерживаясь тёмных сторон. Потому что даже тень он не отбрасывал.       Чёртова личинка вернула ему отбрасывание тени, но не вернула отражения в зеркале! И какой смысл от этой грёбанной тени?!       Его брови недовольно хмурились, а пальцы сжимали зеркало до побелевших костяшек, как будто предмет, испугавшись его нарастающей злости, смог бы наконец показать его отражение.       В зеркале Астарион увидел, как Карлах кивнула в его сторону и Адриана повернула голову, приподняв левую бровь к верху. Волшебница махнула рукой Карлах и подошла к нему. И чёртово зеркало показало её жёлтые глаза, которые с интересом изучали его спину, опускаясь ниже пояса.       — Смотришь на что-то интересное? — спросил Астарион.       — Кхм… — откашлялась она и подняла свой взгляд. — Ты надеешься на то, что личинка тебе вернула все преимущества живого создания?       Иногда её манера речи, похожая на речь занудного учёного, его раздражала.       — Проверить стоило, — ответил Астарион.       — И какой результат?       — Никакого. Кроме того, что я видел, как ты пялилась на мою задницу. За день не насмотрелась?       Она смущённо посмотрела в сторону.       — Не только тебе всегда мало.       — Ха! — усмехнулся Астарион, продолжая бессмысленно смотреть в отражение.       Адриана подошла к нему, он почувствовал тепло её тела, и мелкие волоски встали дыбом, словно наэлектризовались. И почти захотелось, чтобы она коснулась его, проведя руками по плечам, прижалась к его спине, и её губы коснулись его уха. Астарион постарался смахнуть с себя это назойливое ощущение, передёрнув плечами. Она взглянула в зеркало через его плечо. И треклятый предмет продолжал показывать всё, кроме него. Волшебница поправила левую чёрную прядь и оттёрла грязь со лба. Как будто издевалась над ним этим любованием собой.       — Не такая уж великая плата за вечную жизнь и молодость, — сказала девушка.       — Для тебя — может быть. Но для меня — это ещё одно, что отнял Касадор, — недовольно ответил Астарион, поворачиваясь к ней и Адриана сделала шаг назад. — Я никогда не видел это лицо с тех пор, как у меня отросли клыки и мои глаза покраснели.       — И тебе этого так не хватает?       — Прихорашиваться перед зеркалом? Рисоваться? Конечно, я скучаю по этому!       Она хмыкнула, сложив руки на груди.       — Что? — недовольно спросил Астарион. — Хочешь сказать что-то про моё тщеславие? Устроить очередную воспитательную беседу?       — Да не особо. В храме богини Суни я не могла оторваться от зеркала, которое было от пола до потолка. Когда мой… — она запнулась, прикусив губу. — Знакомый жрец лепил из гадкого утёнка лебедя.       — Место, в котором мне никогда не побывать, — хмуро ответил Астарион.       Может он любил это место? В прошлом. Когда видел себя, когда мог прихорашиваться и щеголять в модных нарядах, наслаждаясь своим видом, рассматривая своё отражение в зеркалах и чистых окнах магазинов. Вертеться у портного, придирчиво рассматривая его работу на своём теле. Суниты любят показы мод, но там всегда полно зеркал. Однажды, он соблазнил одного почитателя богини Суни. Бедный юноша, который подарил ему столько комплиментов и восхищения, нашёл страшный конец в лапах Касадора. Даже жаль его было. Наивный глупец, жаждущий получения удовольствия и наслаждения жизнью. Считавший, что через удовольствие от прикосновений и любовных ласк его касалась сама богиня. Но касался вампир. И был убит вампиром.       Адриана склонила голову набок и сжала губы, задумчиво водя ими из стороны в сторону.       — Хм-м… — протянула она. — Пойдём, — сказала девушка, протягивая ему руку.       — Куда? — недоверчиво спросил Астарион.       — Это… сюрприз, который поднимет тебе настроение.       Астарион сложил руки на груди недоверчиво, смотря на неё. Сюрприз — это всегда неожиданность, а её неожиданность может не понравиться.       — Да брось, Астарион. Неужели ты готов отказаться от самой лучшей ночи в своей жизни из-за дурацкого недоверия ко мне? — усмехнулась девушка, опустив руку.       — Ха! Прелесть моя, ты хоть и само очарование, но ночь со мной надо заслужить. И будет ещё вопрос у кого из нас будет самая лучшая ночь в жизни, — улыбнулся Астарион, наклоняя к ней голову.       Она рассмеялась. Тихо. Нежно… приятно.       — А кто сказал, что я вообще собираюсь отдаваться тебе? Но да… если, чисто теоретически, такое и произойдёт, будет тот ещё вопрос. А теперь пойдём. Каплю твоего доверия я всё-таки заслужила, разве нет?       «Ты не заслужила ни капли» — подумал Астарион, глядя в её глаза. Доверие только для дураков.       — Пойдё-ё-ём, — манила его Адриана, подобно дьяволице, отойдя от него в сторону, и снова протягивая руку.       Он задумчиво опустил глаза, а потом покосился на неё. Игривый взгляд и ухмылка обещали что-то хорошее. Что-то… увлекательное. И он сделал шаг в её сторону. «Ну и что ты задумала?» — пронеслось в голове, когда она обошла его палатку и залезла на каменный валун. Астарион положил зеркало на землю, залезая за ней следом. Адриана посмотрела наверх и телепортировалась. Потеть, преодолевая препятствия обычным способом, она не любила. Девушка терпеливо ждала наверху, когда он подтянулся к ней.       — Ну и куда ты меня ведёшь? — спросил Астарион, когда она двинулась в чащобу леса.       — Мы просто погуляем под луной, поговорим о том, о сём.       — Пф! Скука какая, — фыркнул, Астарион, разворачиваясь назад.       — Да шучу я! — рассмеялась Адриана, хватая его за кисть. — Я покажу тебе кое-что интересное. Кое-что очень красивое, что поднимет тебе настроение! — продолжила она и потянула за собой. — Просто немного терпения и доверия.       У него никогда не было ни того, ни другого. Но он пошёл за ней, чувствуя тёплые и мягкие пальцы на своей руке.       Пробираясь через заросли, они вышли на небольшую поляну, которая была недалеко от их лагеря. Вокруг была лишь ночная тьма и чёрные стволы деревьев. И не было в этом ничего красивого, всего лишь обычный ночной пейзаж, который давно уже приелся. Адриана произнесла заклинание и вокруг неё образовались небольшие жёлтые, оранжевые и белые огоньки. Она раскидывала их в разные стороны, создавая освещение. Её руки двигались плавно и изящно, творя магию. Ей чуть-чуть не хватало грации, присущей эльфам, но не было топорности и грубости в движениях, которые были у людей. Она сложила ладони, а потом тряхнула ими.       — Твою мать, — прошипела она и повторила движение более плавно, грациозно соединяя средний и большой палец, вытягивая из пространства очередной яркий огонёк.       — Долго ещё?       — Терпение, Астарион. Иногда оно вознаграждается.       Он лишь фыркнул, сложив руки на груди.       Закончив, она осмотрела свою работу. Жёлтые и оранжевые были спереди, играя своим светом на её светлой коже, развеивая мрак и создавая мягкие тени, делая её лицо притягательным. Мило. Но не та красота, которую она обещала.       Девушка загадочно улыбнулась, и обхватив его за предплечья, заставила встать на своё место. А потом она произнесла заклинание, коснувшись его плеча.       — Позволь представиться, — усмехнулась она, театрально раскланявшись. — Адрия Лиадон, неплохая иллюзионистка. А теперь обернись и оцени мою работу.       Астарион цокнул языком, недовольно поворачиваясь, не ожидая увидеть что-то особенное. И отшатнулся, едва не наступив волшебнице на ногу. Белокурый эльф в точно такой же одежде, стоявший напротив него, сделал тоже самое, отобразив на лице удивление в виде широко раскрытых глаз, поднятых светлых бровей и приоткрытых пухлых губ, граничащее со страхом перед незнакомцем.       Это…       — Это… я, — сказал он.       Это было похоже на какой-то сон, когда Астарион сделал неуверенный шаг к своей проекции и она, подобно отражению в зеркале, сделала тоже самое, изучая его с любопытством и восхищением. А затем удивление сменилось радостным трепетом, отдававшим внутри колотящим чувством, осевшим на трясущихся руках. Его чуть ли не трясло от счастья, от того, что заветная мечта — увидеть и вспомнить себя — сбылась.       Вот так просто. По щелчку пальцев.       — После стольких лет… — трясущимся голосом сказал Астарион, дотрагиваясь до своего лица, с наслаждением замечая, что проекция делала тоже самое. Совсем, как в зеркале. И глаза начало неприятно жечь. — Привет, снова. Боги… я скучал по тебе.       Адриана действительно хорошо постаралась над освещением. Тёплый свет жёлтых огоньков играл на его бледной коже, придавая ей живости, а белый, находящийся позади, высвечивал контур белокурых волос, всегда хорошо уложенных, хоть он и никогда не видел результат своей работы.       Восхищение собой перешло к оцениванию. И он начал придираться к своей рубашке. Она казалось старой, и вообще, захотелось новую. А потом он заметил пятнышко грязи на шее и стёр его.       Астарион ещё приблизился к своей проекции, оказавшись чуть ли не в плотную и повертел головой из стороны в сторону.       Идеально.       Идеально было всё.       Адрия стояла чуть поодаль, наблюдая за тем как радость, едва ли не как у детей, когда им дарят подарки, сменялась минутами самолюбования. Она осознавала, что сейчас его и так непомерно раздутое эго, расширяется ещё больше. Но этот восторженный, радостный и лучистый блеск в красных глазах создания ночи что-то надломил в ней. И искренняя улыбка, пусть даже и с острыми клыками, была такой прекрасной. Яркой и чистой. Заразительной. Что она сама не заметила, как улыбается тому, что смогла подарить минуты счастья. Стереть чёрное пятно в его забытом прошлом.       Этот момент ей показался… интимным. Слишком личным. И она тихо ушла, когда Астарион полуобернулся, чтобы оценить ещё и свою задницу.       — Адриана! — окрикнул он её, и она полуобернулась к нему. — Спасибо. Я… я ценю это.       — Проекция просуществует десять минут, — улыбнувшись, ответила волшебница. — Наслаждайся.       И её имя — данное в честь отродья Баала, хоть и легендарного героя — прозвучавшее из его уст, впервые показалось ей красивым. Хотя она всегда предпочитала сокращённое.