Свет во тьме

      — Ну что там? — спросил Араннис, заглядывая через плечо Адрии.       Она сидела за столом, листая добытый дневник Брана. Буквы плыли перед глазами, а от знакомого подчерка болело сердце. На своём теле она всё ещё чувствовала касание чужих рук, несмотря на то, что она едва ли не до крови тёрла себя во время купания.       «Это того стоило» — успокаивала себя девушка. Он стоил многого. Даже души.       — Ничего! — громко с отчаянием в голосе ответила она, едва сдерживаясь, чтобы не откинуть дневник в сторону. — Ничего, кроме упоминания какой-то леди Инкогнитки, которая давала информацию.       — Какую информацию?       — Здесь ничего не написано. Только имя. И как её искать? Кто такая эта леди Инкогнитка?       — Надо подумать. Не делай глупостей только. Мы что-нибудь придумаем.       

***

      Она проснулась от кошмара, растерянно осматриваясь по сторонам, всё ещё пытаясь найти взглядом мучивших её людей, но видела лишь чёрные полосы перед глазами. Растрёпанные волосы падали на лицо, и она раздвинула локоны, закинув их назад. Утренние лучи проникали в её палатку, развеивая полумрак. Тело болело, как будто она всю ночь не спала, а сражалась, и внутри чувствовалась тревога после кошмара. Ей снилась комната. Обшарпанная, тёмная, с деревянным стулом, на котором она сидела. Беспомощная, связанная, молившаяся всем богам о смерти. Она отчётливо ощущала жжение ран, пульсацию на боку, такую острую, что она балансировала на грани сознания. Чувство отчаяния и безнадёжности захватывали и поглощали. И она тонула в них, смотря на деревянную дверь, ожидая помощи. Знала, что вот-вот она раскроется, впуская в комнату лучи закатного солнца и там будет стоять паладин в доспехах, готовый к бою.       Но помощи не было. Потому что паладина тоже больше нет.       Адрия дрожала, пыталась успокоить себя, что это всего лишь сон. Что всё в прошлом. Её лихорадило, внутренности скручивало от страха и в груди снова разливалась поглощающая пустота. Чёрная, зловещая, безжизненная. Фантомная боль на боку пульсировала, словно туда вонзались раскалённые иглы, жгли её кожу, больно дёргали и сводили с ума.       Ей надо искупаться. Смыть с себя всё это. Быстрее избавиться от липкого сна, оседавшего в сознании, который вновь и вновь возвращал её в комнату с обшарпанными стенами.       Девушка судорожно схватила свой рюкзак в поисках мыла, приобретённого у друидов, которое пахло сладкими ягодами. Такими неприятными, но в данный момент её устроит хоть что-то.       Шкряб лежал у входа в её шатёр и тихо поскуливал. Адрия аккуратно его разбудила, как бы прося выпустить её. Пёс лениво встал и потянулся, а потом переместился на новое место.       Когда она вылезла, первое, что она увидела это грёбанное чучело в виде иллитида, которое по вечерам колотила Лаэзель. Раньше она бесилась с того, что по утрам видит это недоразумение, которое напоминало ей о предстоящей участи, но сейчас она даже была благодарна.       Она в лагере. С иллитидской личинкой в голове, а не на окраине Ривингтона. Всё это в прошлом. В чёртовом прошлом.       Её союзники всё ещё спали, когда она тихо прошла мимо них к каменному строению, чтобы вылезти через окно и пойти дальше вдоль реки.       Солнце поднималось из-за горизонта, окрашивая речку в пурпурный цвет, когда она шла по берегу. Найдя укромное место, она сняла ботинки, затем дрожащими руками развязала шнуровку на бордовых штанах. Утро было прохладным, и девушка поёжилась.       И плевать. Плевать на всё, главное смыть с себя эти ощущения. Эту фантомную боль. Напомнить своему телу, что всё уже прошло. Что раны и ожоги зажили. Что она никогда больше не окажется в подобной ситуации.       Астарион шёл с охоты, вытирая кровь с губ. Касадор вновь пришёл этой ночью, напомнив о себе. О том, что он долбанное вампирское отродье, что он никогда не будет свободным, пока жив хозяин. Что личинка — это временно, и он вернётся к нему во Дворец и к теням. Снова станет призраком, бродящим по ночным улочкам в поисках очередной жертвы для хозяина.       И ранним утром, когда солнце ещё не выглянуло из-за горизонта, а округа была поглощена утренними сумерками, он отправился на охоту, чтобы напомнить себе, что он свободен. И почувствовать себя живым.       Он чувствовал тёплую кровь на подбородке и вытер её, проведя рукой, но только размазал её по бледному лицу. Лучше бы ему умыться. И стереть высохшую кровь на руках. Среди кустов была узкая тропа, ведущая к реке, и он зашагал по ней. Всё ещё чувствуя колотящий внутри адреналин от преследования жертвы.       Астарион остановился, увидев девушку у реки в одном чёрном и гладком нижнем белье. Длинные волосы были перекинуты через плечо, и девушка нервно пыталась расстегнуть застёжку лифчика. Астарион усмехнулся, прижимаясь плечом к стволу дерева и сложил руки на груди. Он совершенно не смущался того, что сейчас наблюдает за её тщетной попыткой расстегнуть бюстгальтер. Наоборот, его пристальный взгляд был устремлён на неё. Впитывая в себя образ полуобнажённой девушки в лучах утреннего солнца. Какая вкусная картина: пурпурное небо, гладь воды и отблеск на светлой коже, вырисовывающий линию фигуры.       — Да твою мать, — прошипела Адрия, бросив тщетную попытку расстегнуть лифчик, и посмотрела на свои дрожащие руки.       Тонкая лямка, не удержавшись на остром худом плече, робко скользнула по правой руке к локтю. И он почувствовал внутри медленно зарождающееся напряжение, как будто снова натягивается струна.       Боги всемогущие, это так глупо, учитывая то, сколько у него было любовников и любовниц. Некоторые из них устраивали целое представление во время раздевания, желая впечатлить его. Но этот момент на берегу реки заполнил его мысли, впечатался в голову, подобно клейму.       Возбуждение, возникшее как шёпот, медленно разливалось по всему телу, и в горле пересохло. Безумно захотелось дотронуться до неё, ощутить гладкость кожи кончиками пальцев. Мысли и фантазии понеслись прямо к Адрии. Будто это он, стоя позади неё, стаскивает лямку с плеча, медленно, едва касаясь её тела, проводит холодными пальцами по мягкой коже, вызывая волну мурашек. Ощущает тепло её тела и вдыхает запах её волос. В носу почувствовался, давно выветрившийся, запах нежного персика и апельсина, который был, когда он впервые наклонился к ней. Его взгляд скользил по соблазнительному изгибу шеи, переходящего к плечу. И он представлял, как наклоняется к её шее, проводит губами по коже, спускаясь к худому плечу, пока другая рука стаскивает вторую лямку. А она вздрагивает, тяжело дышит, и просит большего.       Струна натягивалась сильнее, едва ли не резонировала внутри.       В фантазиях всегда всё чудесно. Нет приказов. И жертвы не погибают после ночи с ним. Он не убийца, не красивая игрушка, не марионетка, а любовник. В фантазиях всё идёт хорошо и ему нравится, когда его касаются. Там всегда всё идеально и не отравлено. Не бывает разочарования и привкуса горечи во рту.       Ветер шелестел в кронах деревьев, касался веток кустов, похожий на тёплое дыхание у самого уха, на её тихий стон, когда он укусил её. Вспомнились тонкие пальцы, сжавшие его рубашку, податливое тело в его руках и вкус «бренди» на языке.       Что за бред? Ему ведь было плевать на неё в тот момент. Почему сейчас всё так ярко вспыхнуло в его памяти?       Бархатная и тонкая кожа, с удовольствием принимающая его клыки. Горячее дыхание, коснувшееся его. Пьянящая кровь на языке и ощущение блаженства.       Но были ведь и лучше! Красивей, приятней… послушней. Прекрасные души, которые сами тянулись к нему. Не были настолько вредными и невыносимыми, настолько отталкивающими и притягательными одновременно.       Жгучее желание раздувалось ещё сильнее где-то под рёбрами, плавилось и опускалось ниже. На секунду показалось, что вместо холодной крови в его венах течёт огненная река Стикс. Голову окутывал туман, где вспыхивали образы продолжения их уединения. Где она стоит уже лицом к нему, а он сжимает её волосы, заставляя запрокинуть голову. Где тонкая кожа на шее натягивается, и он впивается жадным поцелуем в её горло. А из приоткрытых губ, на выдохе вырывается тихий стон.       Не останавливайся, Адриана, продолжай расстегивать и сними всё наконец. Потому что у себя в голове он уже снял всё лишнее.       Сколько любовников у неё было? Ведь он ни за что не поверит, что на тех неофициальных встречах аристократской молодёжи она вела себя, как приличная девочка. Ему казалось, что это не про неё. Обжималась ли она за тёмным углом с каким-нибудь незнакомцем? Были ли это её стоны и неразборчивый шёпот, когда он проходил мимо?       Воздух постепенно становился гуще, жарче, тяжелее, когда она наконец расправилась с застёжкой и скинула с себя часть одежды.       Вот бы она почувствовала на себе его взгляд и повернулась. Громко и грязно заругалась на него, а очаровательное личико исказила бы злость и пылающее бешенство, которое так нравилось ему. Чтобы она прогнала его, потому что, кажется, он не может сдвинуться с места, продолжая поглощать каждую часть её тела. Каждую особенность. Каждое движение. Не такое изящное, как при сотворении заклинаний, немного грубоватое, как у людей, но… дьявол его раздери, почему такое завораживающе?       Под лопаткой у неё была родинка, почти такая же, как на левой ягодице возле линии чёрных трусиков. И его взгляд устремился прямо туда, когда она провела рукой по резинке, снимая с себя последнюю часть одежды.       Как недальновидно, дорогая. Вокруг могут шастать гоблины и дикие звери. Неужели будешь сражаться обнажённой?       Астарион посмотрел бы на это.       Он уже и забыл, что стоит, облокотившись плечом о дерево, и так нагло пялится на неё. Необходимо уйти, прямо сейчас, потому что ещё чуть-чуть и фантазий будет мало. Потому что дышать стало тяжелее, потому что струна вот-вот лопнет, а голова сорвётся с катушек. И он подойдёт к ней, встретится взглядом с пылающими от бешенства жёлтыми глазами, так сильно похожими на свет маяка в тумане. А потом…       Потом всё испортится не зависимо от исхода дальнейших событий.       Адрия подошла к реке, нерешительно трогая её кончиками пальцев ног, проверяя температуру воды и поёжилась.       Астарион ушёл тихо, незаметно, когда она погрузилась в воду, чувствуя такое привычное и раздражающее неудовлетворение. Он старался выкинуть из головы увиденное, потому что пожар внутри был неконтролируемым. Не правильным.       Не по плану.       А какой был план? Ах да, манипуляция через секс. Когда она делает то, что нужно ему, а он дарит себя и ублажает её. Мягко подталкивает к тому, чего он хочет, шантажируя сексом и своим вниманием. Ведь иначе он не умеет.       «Ты жалок!» — рассмеялся Касадор в его голове, и ненависть на пару с отвращением появились сами собой. К хозяину. К себе. К ней.       Потому что несмотря на полученную свободу, он вынужден продолжать заниматься тем, чем и всегда. И он до сих пор чувствует себя рабом, так и не разобравшись с тем, кто он сейчас. Потому что так… привычней. И не страшно.       Астарион запустил руку в свои мягкие волосы, медленно сжал их и пропустил сквозь пальцы, выкидывая из головы голос хозяина.       Он ведь не раб! Никто не властен над ним сейчас! Он больше не обязан заниматься этим.       Обязан.       Потому что он вампирское отродье, а не городской судья. Монстр, со страниц бестиария, уничтоживший тысячу невинных душ.       Воздух становился теплее, солнце уже полностью выглянуло из-за горизонта, когда она возвращалась в лагерь, где была привычная утренняя суматоха.       — Астарион, ты не мог бы не разбрасывать свои вещи? — говорила Шэдоухарт.       — А ты не могла бы смотреть под ноги? — ответил Астарион. — Мне теперь нужен новый кубок. И не только я разбрасываю вещи. Посмотри на бардак, который развела Карлах.       — У меня нет никакого бардака, — возразила Карлах.       Адрия прошла мимо палатки Лаэзель и кинула мыло под полог своего шатра. Какое прекрасное и типичное утро. Даже стало приятно от того, что оно такое привычное.       — Ну конечно, дорогуша. Ты просто тащишь себе всё, что под руку попадётся. Зачем тебе эта гниющая корзина? Она воняет. Я это чувствую даже отсюда. Как ты её ещё не сожгла, когда несла сюда?!       — А зачем тебе тогда зеркало, ты всё равно не отражаешься?       Она услышала недовольное покашливание Астариона, будто он забыл, как дышать от возмущения.       — Это было низко, Карлах, — ответил он, тыча пальцем в сторону тифлинга, и строя обиженное лицо. — Вот уж от кого не ожидал!       «Какая потрясающая актёрская игра, Астарион» — усмехнувшись подумала Адрия, видя всплеск вины и растерянности в глазах Карлах.       Уилл подкидывал дрова в костёр, чтобы так привычно вскипятить воду и попить чай для заряда бодрости на целый день. А Адрии вновь невыносимо захотелось кофе. Ароматного, не слишком горячего, на границе с тёплым, чтобы только едва обжигал язык, и мягким бархатом плотно оседал на нём, с нежным молочным привкусом. Чтобы он разился внутри неё приятным теплом, согрел и подарил энергию. Когда она вернётся домой, она обопьётся кофе до бешенного пульса.       — Вы все тут разводите бардак, — продолжила Шэдоухарт, ища кружку, среди вымытой со вчерашнего ужина посуды. — А у тебя и вовсе всё залито кровью.       — Потому что ты разлила её, пнув мой кубок! — ответил Астарион.       — Нет, потому что ты неаккуратный!       — Я?! — возмущённо спросил Астарион, тыча указательным пальцем себе в грудь.       — Что опять у вас случилось? — поинтересовалась Адрия, скорее желая прекратить эту перепалку, чем действительно выяснять обстоятельства спора.       — О! Доброе утро, дорогуша, — улыбнулся Астарион, склоняя голову на бок. — Как водичка?       — Прохладная. А что? Хотел присоединиться?       — Очень, — ответил эльф, понижая голос.       Его взгляд был таким голодным, жадным, таким пристальным, что по её позвоночнику пробежали мурашки и сердце пропустило удар.       Всегда следует помнить его истинную природу. Потому что белокурый эльф был убит двести лет назад. И сейчас с ней вампир, а не городской судья. Это важно! Жизненно важно.       «Что творится сейчас в твоей безумной голове?» — подумала она, делая вдох, стараясь отогнать оцепенение. — «Что тебе от меня нужно?».       — В следующий раз обязательно расскажу тебе про свои планы, — сказала девушка, подходя к костру.       — Будь добра.       — Что на завтрак? — спросила Карлах, когда к разгорающемуся усилиями Уилла костру, подошёл Гейл.       Он недовольно разминал шею и лицо исказила мучительная боль. Как же она его понимала. В отличии от остальных, они с Гейлом привыкли к пуховым перинам, мягким подушкам и уютному дому. Хотя, как до этого приключения жил Астарион, она не знала, но, наверняка не слишком сладко. Да и важно ли ей это? Он всего лишь… всего лишь кровосос.       Она вспомнила вчерашний проблеск радости в красных глазах вампирского отродья, и трясущийся голос, когда он увидел себя. Спустя долгих двести лет. Для неё — это было простейшее заклинание, которое она изучила ещё в академии, для него — целое событие и просвет среди теней прошлой жизни.       Ей, что? Жаль его?       Ей ведь было жаль его вчера. И хотелось сделать приятно. Приятно? Вампиру, который чуть не убил её? Причём трижды!       «Какой-то бред» — подумала девушка, отгоняя от себя чувство сострадания к Астариону. Это всего лишь была манипуляция через помощь. Не больше. Чтобы вызвать доверие, и манипулировать через него. Ведь… так?       Нет, не так! Ты хотела ему помочь. Себе, хотя бы, не ври.       — То, что осталось от вчерашнего ужина, — ответил Гейл, заглядывая в котелок, стоявший недалеко от лежанок. — Походу ничего. Я думал, что этого хватит и на завтрак.       Шкряб подошёл к Уиллу и тот, порывшись в своей сумке, кинул ему кусок кровяной колбасы.       — Что, Астарион, тоже хочется? — спросила Шэдоухарт, заметив его взгляд. — Повиляй хвостом, может и перепадёт что-нибудь.       — Ты не с той ноги сегодня встала или я тебе понравился? — сказал Астарион. — Всё утро пристаёшь ко мне.       Полуэльфийка лишь недовольно фыркнула, когда он провёл рукой по своим волосам. Его вчерашнее любование собой отразилось в ещё большей самовлюблённости.       Кстати о волосах…       Адрия произнесла заклинание, проводя рукой по влажным локонам, выпрямляя их, и они сами завязались в длинный хвост.       — Какие планы на сегодня? — спросил Уилл.       — Дом аптекаря, гоблины, поиск исцеления, — ответила девушка. — Или хотя бы выяснить хоть немного о происхождении конкретно наших личинок. Не нравится мне всё это.       — Как и всем нам, — сказал Гейл, заваривая чай в котелке. — Цереморфоз уже давно должен был наступить. Но его нет. Ещё и это новое божество у гоблинов — Абсолют. И носителей личинок называют Верными. А значит, кто-то или что-то намеренно останавливает трансформацию. Вопрос: кто?       — Очевидно, что это план гхайков, — ответила Лаэзель, натягивая сапоги. — И чем скорее мы доберёмся до яслей, тем лучше.       — Ага, — произнёс Астарион, накидывая на себя верхнюю одежду. — Если мы снова выживем после встречи с твоими сородичами. Хотя я не против. Я так и не попробовал гитов.       — Попробуешь только в мечтах.       Он усмехнулся, демонстрируя клыки, и застегнул ремень. А потом засунул руку в карман и, нахмурившись, достал оттуда сомкнутый клочок бумаги.       — Что это у тебя? — поинтересовалась Адрия, когда Астарион развернул свою находку.       — Да так, — ответил эльф. — Нашёл в сундуке у друидов.       — Ты рылся в чужих вещах? — спросил Уилл.       — А что? Тебе что-то не нравится? — усмехнулся Астарион, махая запиской. — Жаль, что до твоего договора не добраться. Герой Побережья Мечей на службе у дьяволицы. Мне интересны подробности.       Адрия понимала, что ему ни капли это не интересно и он просто издевается над Уиллом. Такая знаменитая и добродетельная легенда, как Клинок Фронтира с тёмными секретами, просто лакомый кусочек для издёвок. Произошло бы вскрытие подобного при других обстоятельствах, и она сама бы не удержалась от подначек. Но ей нужны союзники. Чтобы выжить необходимо доверие друг к другу.       Уилл недовольно скривил губы.       — Астарион, — сказала Адрия. — Ты слишком разошёлся. Угомонись на сегодня.       Он фыркнул и подошёл к костру, чтобы выкинуть свою неинтересную, для него, находку в огонь, но странное внутреннее чувство, с нотками любопытства, заставило Адрию перехватить её. Астарион недовольно сложил руки на груди, пока девушка вчитывалась в текст.       — Это записка для Каги? — удивлённо произнесла девушка. — И ты молчал о ней?       — Ну и что? Кому какое дело, что у них там происходит?       — Такое дело. Если её можно будет сдвинуть с главного поста, то ритуал можно остановить! — возмущённо сказала Адрия, махая запиской перед его носом.       — А нам от этого что?!       Уилл аккуратно взял записку из её рук и прочитал.       — Мы сможем помочь тифлингам! — сказал мужчина.       — Только потратим на них время, — фыркнула Лаэзель.       — Именно, — согласился Астарион. — Незачем нам разбираться с проблемами беженцев. Своих навалом.       «Да плевать мне на тифлингов!» — подумала Адрия, продолжая с возмущением смотреть на Астариона.       — В роще можно обзавестись припасами! И зельями! Пока будем искать этого… Хальсина.       Убрать Кагу — это не перебить целую орду гоблинов. Поэтому Адрия решила попробовать вывести змею на чистую воду. Им может пригодиться эта роща друидов, и попутно можно будет вытрясти награду с Зевлора за то, что благодаря их стараниям, беженцы смогут ещё пробыть у друидов. А быть может и вытрясти что-нибудь с Каги, чтобы они сделали вид, что ничего не нашли, а она продолжила свой ритуал. В любом случае шантаж — это весело и выгодно.       

***

      В тайной лаборатории аптекаря пахло пылью и чем-то жжёным, костями и химикатами. Здесь время словно остановилось. Будто хозяин вышел перекусить и скоро вернётся. На деревянном столе стояли различные колбы и склянки, пустые конденсаторы и перегонные трубы, делительная воронка и набор для возгонки. Под потолком на толстых цепях висели массивные кости какого-то чудовища.       — Какая славная коллекция костей, — сказал Астарион, проходя мимо стола в центре комнаты, на котором лежал скелет в окружении различных записок и схем. — Жаль, пылится без дела.       — Вот так и аптекарь, — сказал Гейл, беря записку, лежащую возле скелета.       — Славный некромант, — произнёс Астарион, заглядывая в текст через плечо волшебника. — Что за книга, которая тут упоминается?       Послышался щелчок и Астарион обернулся на звук. Возле ржавой железной двери, сзади него, загорелись жаровни и рядом, конечно же, стояла Адрия. Она просто не может не залезть куда-нибудь, не активировав ловушку. Она — ходячая катастрофа. Девушка всматривалась через паутину в закрытую комнату.       — Ты не могла бы смотреть под ноги? — недовольно спросил эльф, подойдя к ней и увидел книгу, которая так и призывала к себе.       — А ты не мог бы заняться делом? — спросила она в ответ, кивая на замок.       Инстинктивно он дёрнулся к замку, чтобы взломать его, но остановил себя. Он ведь больше не раб, чтобы с ним говорили в подобном тоне.       — А волшебное слово? — сказал Астарион.       — Быстрее?       — Не то слово.       Адрия цокнула языком, отходя от него и плита под её ногами снова щёлкнула. Все напряглись, осматриваясь по сторонам и ожидая неприятности, но в тайной лаборатории по-прежнему было тихо. Астарион сложил руки на груди, смотря на полуэльфийку, показывая всем своим видом, что не будет ничего делать, пока она не скажет: «Пожалуйста». Её командный тон в его сторону раздражал. Хотя и нравился, когда она говорит подобным образом с другими, строя надменное выражение лица. Или, когда угрожает. Как совсем недавно с волшебным зеркалом, которому она обещала, что разобьёт его, если не впустит их в лабораторию.       Адрия склонила голову набок и положила руку на пояс, выдерживая его взгляд, и они вступили в немую борьбу. Любопытство, таившееся в них обоих, усиливалось и жаждало своего удовлетворения, но из-за их упрямства, оно потихоньку трансформировалось в раздражение друг к другу.       Поверить только, ещё утром он… хотел её, а сейчас руки едва сдерживаются, чтобы не обхватить шею. Хотелось поставить её на место. Показать, что он не мальчик на побегушках. Потому что это уже начинало бесить.       «Астарион, открой сундук! Астарион, открой дверь. Астарион, тут работа для твоих рук. Долго ждать ещё?».       Нет в ней ничего особенного, кроме отвратительного характера и до одури бесящего голоса, которым она командует. И этот нос… этот чёртов любопытный нос, который она вечно суёт куда не нужно. Начиная от пещеры с медвесычем и заканчивая его прошлым.       Другие их товарищи разбрелись по комнате, осматривая сундуки и ящики в поисках чего-нибудь полезного.       — Одно волшебное слово, дорогая, — сказал Астарион, показывая указательный палец, и уголок его губ приподнялся в ухмылке.       — Игнис подойдёт?       — Нет.       Адрия была на полголовы ниже и Астарион смотрел на неё сверху вниз, приподняв подбородок, но это не мешало маленькой чертовке всем видом чуть ли не приказывать ему… подчиниться. Возможно, ему это всего лишь казалось, потому что за двести лет он в подобном тоне слышал лишь приказы. В её глазах была злость, нетерпение и недовольство тем, что её не слушаются. И где-то в глубине — желание командовать им. Этот взгляд бесил, зарождая огненный ком в голове, который вытесняя все мысли, плавился и растекался внутри, вызывая покалывание где-то под кожей и зуд в руках, чтобы потянуться и придушить.       Как Касадора.       Всего лишь одно слово. Одно проявление уважения, и он откроет замок, потому что книга, закрытая за железными воротами с ловушкой у входа, манила его тоже.       Адрия молчала, тихо вскипая от раздражения, и безрезультатно пытаясь подавить его. Мысли суматошно сменились в голове, зарождая одну за одной угрозу.       «Если кто-то бесит, лучше уйди. Не порти отношения, потом ведь жалеть будешь» — говорила ей всегда Алейна, действуя на неё подобно потоку холодной воды.       «Если кто-то бесит, лучше избавиться от этого раздражителя. Или поставить на место» — усмехаясь, спорила с ней Эрельнис, играя с небольшим ножичком в руке.       Ох, если бы только всегда спокойная и нежная Алейна познакомилась с Астарионом, он бы её тоже вывел из себя.       Будь на его месте кто-нибудь другой, вроде Гейла или Уилла, слово «Пожалуйста» далось бы с лёгкостью. Но перед ней стоял эльф с надменным взглядом, прямой спиной, как будто у него палка вместо позвоночника, и гордо вскинутым подбородком. Меньше высокомерия в его поведении и в голосе, и всё было бы проще, но Астарион имел потрясающую способность выводить её из себя одним своим видом, когда противится делать что-то.       Вредный высокомерный эльф.       Не будет она его умолять. Ни за что в данную минуту она не скажет: «Пожалуйста», пусть они даже и простоят тут целую вечность. Она не сдастся и не отведёт взгляд от него. От этих надменных глаз.       Ей хотелось, чтобы он сломался.       Их губы недовольно сжимались, а взгляды всё ещё вели тихую борьбу. Он ведь больше не раб, чтобы выполнять чьи-то прихоти, чтобы ему приказывали. Тогда кто он? Кто? Для чего он нужен? Что ещё он может делать?       Что он такое?       «Больше ты ни на что не годишься!» — говорил ему Касадор. — «Я говорю, и ты подчиняешься! Ты создан только для подчинения».       В глубине подвала они услышали голос Карлах:       — Я нашла какой-то ключ.       — Давай его сюда, — сказала Адрия и язвительно добавила. — Раз его высочество хочет только преклонений перед своей неимоверно важной персоной.       Астарион фыркнул. Карлах принесла и передала старый ключ, и Адрия открыла дверь, делая шаг в узкую, заполненную паутиной, комнату в которой лежала манящая книга. Когда она подошла к ней, Астарион успел схватить девушку за воротник, потому что том лежал на механической панели. Она возмущённо и грязно выругалась.       — Ты всё ещё ищешь способ убить нас всех? — спросил он, кивая в сторону ловушки.       Она театрально взмахнула руками в сторону ловушки, приглашая его «важную персону» заняться делом. И внутри вновь вспыхнуло раздражение. Даже молча она могла выводить из себя.       Астарион перевёл взгляд на фолиант, переплетённый кожей, с двумя аметистами вместо глаз и раскрытым ртом. Книга звала к себе их обоих, и они голодным взглядом уставились на неё. Каждый в голове прокручивал стратегию, как схватить том первым. Астарион понимал, что пока он будет возиться с механической панелью под книгой, Адрия схватит её. Лично он бы так и сделал. Астарион посмотрел по сторонам и увидел гаргулий. Если они схватят книгу, то скорее всего в них полетят огненные шары, как в заброшенном храме, когда Адрия заглянула в гробницу.       Он может это сделать быстро. Ведь он вампир. Схватит фолиант и выбежит из комнаты, а что будет с волшебницей — плевать. Пусть горит адовым пламенем.       Ведь плевать же?       Они покосились друг на друга, решаясь и просчитывая варианты.       — Любопытная книга, — услышали они голос Шэдоухарт позади себя. — Почему бы вам не взглянуть на неё поближе? А я тут постою и понаблюдаю.       Они фыркнули и вновь напряжённо переглянулись, как заклятые соперники перед стартом. Их глаза блестели, когда они смотрели на книгу и во взгляде читалась жажда. Адрия быстро кинулась к зловещему тому и телепортировалась ровно в тот момент, когда каменные гаргульи по бокам выплюнули огонь, не задев Астариона. Эльф злобно выругался и выбежал из комнаты, в которой пылал огонь.        Адрия держала в руке книгу, тяжёлую на вес и не могла оторвать взгляда от застывшего лица с открытым ртом на обложке. Факел, висевший на стене, придал её лицу зловещий вид. Жёлтые глаза горели недобрым огнём. Какой волшебник откажется от новых и тайных знаний? Что-то зловещее тянуло её к книге, что-то обещало ей силу некромантии. Хотя она никогда не воспринимала эту школу. Ей всегда хотелось прекрасного, но сейчас, когда жизнь висит на волоске чуть ли не каждый день, некромантия может дать дополнительную силу и преимущества.       — Пожалуйста, только не открывай эту жуткую книгу, — произнесла Карлах, стоя подальше от неё.       Астарион подошёл к ней, делая вид, что ему уже совсем не интересен этот фолиант, и резко положил руки на него, попытавшись выхватить.       — Я первая её заметила! — возмутилась девушка, потянув на себя том.       — И что? — усмехнулся эльф, резким движением потянув на себя.       — Тебе она зачем? Ты не сведущ в магии!       — А тебе зачем пачкать руки о некромантию?       — Не твоего ума дело!       — Дай… сюда… — прорычал Астарион, выхватив том и вздрогнул.       Аметистовые глаза так и притягивали взгляд, а книга источала мрак. Чистый и первозданный, он едва ли не чувствовался на языке. Восхитительно!       Он постарался открыть её, но книга не поддавалась. У него буквально дрожали рукм от предвкушения и всё нутро жаждало открыть фолиант. Надо найти лишь ключ, который вставлялся в раскрытый рот. Нужен тёмный аметист в углубление рта. Тот самый, который они нашли вчера в паучьей пещере.       — Дай аметист, — сказал Астарион, не отрывая взгляда от зловещего тома.       — Я его продала, — ответила Адрия, сложив руки на груди.       — Как продала? — в его голосе сквозила злость и доля отчаяния.       — Вот так, взяла и продала.       Дьявол!       Он прорычал от злости, возмущения и отчаяния. Теперь придётся выкупать! Возвращаться в рощу и искать кому она продала этот долбанный аметист! Нет, лучше стащить. Сначала найдёт кому продала, а потом стащит проклятый камень.       — Хватит любоваться. Пойдём, у нас дел по горло, — сказала девушка, шагая в сторону выхода и в её голосе он услышал нотки триумфа.       Чёртова волшебница.       

***

      Воздух был душным и плотным, пахло гнилью и смертью. Казалось, что всё здесь отравлено силами зла. Вода была тёмной, пугающей, словно вот-вот оттуда кто-то мог выскочить. Была середина дня, но здесь стоял полумрак. Ветви деревьев нависали низко над головой, касались своими скрюченными пальцами, как будто смерть тянет к тебе свои руки. И вязкая грязь перемежалась с глубокими, по щиколотку, лужами.       Астарион ступал по болоту, недовольно морщась от того, как его чистые сапоги окунались с отвратительным хлюпающим звуком в бурую массу под грязной водой. Последней каплей терпения было, когда ступня неприятно и больно наткнулась на камень.       — Возможно стать иллитидом не такая уж и плохая перспектива, — заворчал он, вытаскивая ногу из грязи с характерным чавкающим звуком. — Я бы тогда смог парить над всей этой мерзостью.       — Хватит сотрясать воздух бесполезным нытьём, — сказала Лаэзель и дёрнула ногой, скидывая с носка сапога мерзкую грязь, вперемешку с гнилой травой.       Астарион фыркнул. Надо было выкинуть записку Каги раньше, чтобы никто даже не заметил. А какое прекрасное утро было, которое даже не предвещало, что ему придётся шагать по чёртовому болоту. Это не весело.       Он отмахнулся от летающей перед глазами мухи и недовольно вздохнул. Надоела эта глушь. Эти насекомые, это болото тоже уже надоело, хоть и они находятся тут от силы минут пять!       Надоела неудобная лежанка. Поверить только, но его кровать во Дворце, оказывается, была удобней. Надоел сон под открытым небом. Всё это надоело!       Хотелось во Врата Балдура. На шумные улочки, в уютненькую и тёплую таверну, пусть даже, если это будет «Эльфийская песня», где призрачная леди снова затянет свой привычный репертуар про пропавшего в море возлюбленного. А лучше в буйный и шумный «Тусклый фонарь», где собирается самая сочная и порой опасная публика, или в изысканный «Шлем и Плащ» к очаровательным аристократам. А если захочется почувствовать безмятежность природы, то можно пойти в Верхний Город. Там прекрасный парк. Хотя после этого приключения он ещё долго, даже ногой, не ступит в парк.       Укусивший за шею комар, вернул его мысли в реальность, где он на чёртовом болоте, где его ногу в очередной раз засасывает тина, и кажется у него снова промокли сапоги. Хорошо, что он вампир и простуда ему не грозит. Как забавно, что, здесь, в этой глуши он стал замечать плюсы своего проклятья. Куда дальше его заведёт Адриана? Туда, где Дворец Касадора покажется милым местечком?       Хотя он, конечно, и был миленьким местечком. Убить только Касадора, и можно будет жить там, и властвовать. Веселиться, наконец!       Спина Адрии была ровная и напряжённая, когда она вышагивала по болоту, делая вид, что совершенно не замечает всю эту мерзость. Встреча с каргой определённо имела для неё личный характер. Потому что не может циничная злюка, внезапно, захотеть спасти девушку. Адрия остановилась, вглядываясь в карлика в красной шапке.       — Ну конечно, — фыркнула она. — Куда без этих кровожадных тварей?!       — Бе-е-е, — заблеял красношляпник, когда они прошли мимо него, думая, что они не распознали маскировку карги.       — Я думаю, ты мог бы подружиться с ними, Астарион, — сказала она. — Вы найдёте общий язык.       — А я думаю, что тебе лучше прикрыть рот, — натянуто улыбнувшись, ответил эльф. — А то муха залетит.       — Это не из моего меню.       Астарион злобно уставился в её спину, и рука дрогнула, потянувшись к рукоятке кинжала, который висел на его поясе.       Нет. Кинжал не для неё, это будет слишком быстро и потеряется много крови в процессе. Удавка — вот, что отлично подойдёт. Но после удавки останется некрасивый след на светлой коже изящной шейки. Лучше связать, где-нибудь в уединённом месте, без свидетелей и лишних ушей. У реки. Со спины его взгляд поднялся выше к воротнику. Было бы потом неплохо обхватить рукой её тонкую шею и наклонить вбок, а потом впиться в неё клыками, медленно погружая их глубже, и ощутить вкус её крови на языке. Прильнуть губами к бархатной коже и вдыхать её приятный запах.       — Бесишь, Адриана, — произнёс Астарион и только потом понял, что это было сказано вслух.       — А я думала, что между нами что-то особенное.       — Безусловно, — ответил он. — Моё дикое, порой, просто неконтролируемое желание сомкнуть пальцы на твоей шее.       — Знаешь, твоя увлечённость моей шеей начинает раздражать, у меня, ведь, есть и другие части тела.       «Я прекрасно их сегодня видел» — мысленно ответил Астарион. Пурпурное небо, гладь воды, отблеск на светлой коже, вырисовывающий линию фигуры. И тонкая лямка, робко скользнувшая по руке.       Он раздражённо мотнул головой, прогоняя этот морок.       Они напряжённо шли дальше под пристальным взглядом злобных карликов, которые только и ждали возможность напасть на них, разворотить их трупы и искупаться в крови.       — Предлагаю разделиться, — сказала Адрия, остановившись у большого камня на сухой земле. — Уилл, Гейл и Лаэзель пойдут к тайнику Каги. Астарион, я, Шэдоухарт и Карлах повстречаемся с каргой.       — Зачем нам встречаться с каргой? — недовольно спросил Астарион. — Ты серьёзно хочешь спасти сестру тех двух придурков?       — Нет, я просто хочу вытрясти из карги что-нибудь полезное.       — Только время потратим, — фыркнула Лаэзель.       — Но мы должны помочь девушке! — вступила Карлах. — Мы сильнее и сможем справиться с каргой.       — Это её проблемы, раз решила обратиться к ней, — спорил Астарион. — Какое нам дело?       — Дух сильных — защищать слабых!       — Ой ну конечно, нам больше делать нечего, кроме как геройствовать направо и налево. У нас тут прогулка по твоему мнению?       — Нет. Но если мы можем помочь кому-то, то почему бы этого не сделать?       — Хватит! — остановила их Адрия. — Мы идём к карге. Может эта тварь сможет нам помочь с личинкой или с Хальсином. Хотя всё зависит от грёбанной цены.       Она сделала уверенный шаг в сторону зловещей арки, украшенной различными идолами и костями, и остальным пришлось подчиниться. Лаэзель, Уилл и Гейл отправились по ориентирам из записки. Остальные пошли за волшебницей. Проходя мимо небольшой дорожки, которая поднималась вверх, Астарион уловил вонь с привкусом металла и сладковатой гнили. Такая знакомая, вызывающая воспоминания о недавнем набеге на лагерь гурцев по приказу Касадора. Он прекрасно помнил эту ночь. Воинственные крики, вопли детей, когда они тащили их из лагеря, скрежет стали, запах крови, огня и тот самый запах сладковатой гнили, который гурцы использовали, чтобы обезопасить себя. Что ж, у них не получилось. А только больше привлекло внимание, и он вместе с братьями и сёстрами, с лёгкостью смог найти их.       Астарион повернул голову и увидел на возвышенности человека. Гурец, без сомнений. Его тут же едва не заколотило от ненависти к нему. Чёртовы гурцы. Чёртовы охотники на монстров. Чёртовы убийцы. Его убийцы. Которые преследуют его даже после смерти. И он сделал шаг в его сторону, пристально смотря на человека, обуреваемый жаждой расправы над каждым представителем этого народа.       Плевать на каргу и на возмущения, которые посыпятся из уст Адрианы, если она заметит, что он отошёл. Плевать на всё, когда внутри разжигалась жажда мести. Он сделает всё быстро. Воткнёт кинжал в своего убийцу, и плевать, что двести лет назад его убивал не конкретно этот человек. Каждый гурец должен поплатиться за то, что из него сделали. В кого его превратили и что ему пришлось пережить.       — О, путник! — сказал мужчина, когда Астарион подошёл к нему. — Извини за запах. Порошок из лозы — старый охотничий трюк. Большинство хищных тварей дважды подумает, прежде, чем закусить мной.       Астарион поморщился от этого отвратительного аромата и ещё больше от того, что перед ним стоял заклятый враг.       — Ты ведь охотник на монстров, не так ли? — спросил Астарион. — Я удивлен. Я полагал, что все гурцы бандиты и головорезы.       — И мало того! Мы крадём кур, проклинаем ваши посевы, соблазняем дочерей — список ещё длинный.       «Убиваем ни в чём не повинных эльфов поздним вечером» — мысленно добавил Астарион, напрягая руку, которая вот-вот готова потянуться к кинжалу на его поясе.       — Хотел бы я обладать хоть половиной той силы, которую оседлые жители приписывают моему народу. Увы, я простой бродяга. Простой бродяга и охотник на чудовищ. Но отнюдь я не колдун и не головорез.       «Скажи это тем, кто избил меня до полусмерти» — подумал Астарион, сдерживая свою мимику, чтобы брови не соединились на переносице, продолжая сохранять на своём лице дружелюбие. «Скажи это тем, кто так и не мог остановиться, когда я, захлёбываясь от крови, умолял о пощаде. Тем, кому так не понравилось моё судебное решение. Скажи им это на том свете».       «Сначала говорим, а потом убиваем» — услышал он голос волшебницы в голове и Астарион поморщился. Он поговорит. Заговорит ему зубы, чтобы подойти ближе и расправиться с ним.       — И на кого же ты сейчас охотишься? — поинтересовался Астарион, делая небольшой шаг в его сторону. — На дракона? Циклопа? Кобольда?       — Увы, ничего такого драматичного. Я охочусь на мелкую злобную тварь — беглое вампирское отродье по имени Астарион.       Астарион вздрогнул и его сердце ушло в пятки. Касадор! Его наверняка отправил Касадор. Этот ублюдок никогда не оставит его в покое. Даже, здесь, в этой чёртовой глуши Касадор способен найти его. Это намёк, причём жирный намёк от его хозяина.       — С тобой всё в порядке, друг? — спросил мужчина. — Ты как-то побледнел.       — Да-да, — ответил Астарион. — Кто не побледнеет, когда узнает, что здесь рыскает вампирское отродье? Не так ли?       Гурец понимающе кивнул ему. Астарион сделал ещё один небольшой шаг в сторону своего собеседника.       — И когда ты найдёшь этого Астариона? Ты его убьёшь?       — Я бы, может и хотел, но нет. Эту священную миссию я получил от главы нашего племени. Она отправила меня сюда, чтобы я отловил чудовище и привёл его к ней, во Врата Балдура, живым. Ну, или достаточно «живым» для вампира.       — Почему бы его просто не прикончить?       — Недавно, посреди ночи, наш лагерь был атакован вампирскими отродьями. Наши дети были похищены. Мы хотим знать — где они. И только Астарион способен нам рассказать об этом.       Такая святая наивность полагать, что Касадор оставил детей в живых. Но из-за того, что гурец здесь не по поручению Касадора пришло облегчение, и на секунду его рука расслабилась. Хотя желание прикончить этого бродягу так и не пропало.       — Знаешь, я и раньше встречался с представителями твоего народа, — улыбнувшись, сказал Астарион, и его напряжённая ладонь ощутила приятную кожу на рукояти кинжала.       — О! Это твои друзья? — спросил охотник на монстров, кивнув ему за спину.       Астарион медленно, сдерживая кипящее раздражение внутри, втянул воздух и обернулся. К нему шла Адрия с Шэдоухарт и Карлах. Волшебница так и пылала злостью. Чёртов гурец, чёртова Адриана, которая так не вовремя появилась. Она встала рядом с ним, сверля злобным взглядом.       — Какого хрена, Астарион? — громко и возмущённо спросила она, и опешила, увидев тут же направленный в её сторону арбалет.       — Астарион? — спросил гурец, переведя арбалет в сторону эльфа. — Это невозможно!       — Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — спросила девушка, озадаченно смотря то на гурца, то на Астариона, рука которого уже сжалась на рукояти кинжала.       — Твой друг — беглое вампирское отродье, на которое я охочусь, — ответил охотник на монстров.       И в этот самый момент мир, казалось, рухнул. И внутри что-то тоже рухнуло. Астарион почувствовал, как от неминуемой участи его колени подогнулись, но он, приложив все усилия, продолжил стоять прямо, сжимая кинжал, будто это спасительный канат, который бросают утопающему.       А он тонул. Тонул в страхе, что его сейчас сдадут. Будь он на её месте, он бы сдал. Ведь зачем ему в компании тот, за кем будет идти хвост в виде лакеев бывшего хозяина. Это лишние проблемы.       Бежать некуда. Впереди тупик с охотником на монстров, позади Карлах и Шэдоухарт. И чёртово болото. Она сдаст его. Ведь он вампир. Чёртов монстр.       — Нас четверо, а ты один, — сказала Адрия, вставая между гурцем и Астарионом, а её рука покрылась инеем. — Давай без глупостей, потому что Астариона тебе никто не отдаст.       Что? Он же не ослышался?       — Твоя преданность достойна восхищения, и жалости одновременно, — сказал гурец. — Увы, простые смертные бессильны перед чарами таких, как он.        — Не спорю, он особенно очарователен при луне, когда сыт после медведя, ещё бы кровь с подбородка стирал, — ответила девушка и иней на её руке стал медленно приобретать форму ледяного кинжала. — Но ты сказал, что он беглое вампирское отродье, а значит больше не во власти своего хозяина. И что бы он ни делал ранее — было не по его воле.       — Монстр всегда остаётся монстром. Не важно, что им двигало.       — Справедливо. И, наверняка, не безосновательно. Но вот мне плевать, что он делал в прошлом, в данный момент Астарион мой союзник, и я не собираюсь помогать его убивать.       — Увы, но я не собираюсь отказываться от своей добычи.       Всё произошло быстро, произнесённое заклинание и полетевший ледяной кинжал в руку охотника на монстров из-за чего арбалет увело в сторону, и стрела пролетела мимо. Поток воздуха колыхнул белокурый локон у заострённого уха. Астарион достал оружие, чувствуя, как внутри вскипает кровь от предвкушения. Это всегда было так приятно, когда бешено колотится сердце, он будто чувствовал себя живым.       Охотник на монстров произнёс заклинание и лианы опутали ноги Астариона. Он пригнулся, уворачиваясь от новой стрелы, которая пролетела над его головой. Адрия произнесла заклинание, посылая в гурца новый ледяной кинжал, который пролетел мимо. Ей определённо надо что-то делать с меткостью.       Карлах кинулась к мужчине и рубанула своей секирой, но тот увернулся, лезвие лишь оставило кровавый след на его груди, порвав рубашку. Шэдоухарт произнесла заклинание, и лучистая сфера врезалась в охотника на монстров, обжигая его.       Гурец отпрыгнул от них, заряжая арбалет огненной стрелой, но Адрия пустила в него новый ледяной кинжал, который наконец-то достиг цели, полностью вонзаясь промеж рёбер и охотник безжизненно рухнул на землю, найдя свою смерть на гниющем болоте.       Лианы пропали. Астарион выпрямился недовольно, тряхнув ногой, чувствуя такое сладкое удовлетворение, хотя было бы лучше, если бы он вонзил кинжал в охотника на монстров, но даже такой исход был приятен. Особенно от того, что встали на его сторону. Волшебница подошла к безжизненному телу, недовольно качая головой.       — А ведь мог бы не упрямится, — сказала девушка, а потом простонала, ухватившись за своё серебряное кольцо на безымянном пальце.       — Удивлена, что ты решила защитить Астариона, — сказала Шэдоухарт, подойдя к ней.       — Мы все связаны и нужны друг другу, — ответила она, сжимая и разжимая руку. — К тому же, м-м-м, — её голос был напряжён, когда она пыталась снять с себя кольцо. — К тому же, иногда, он бывает полезен.       — Если только тем, что на него готовить не надо.       — А можно не обсуждать меня, как будто меня здесь нет? — возмутился Астарион.       — Мне кажется, что после этого, ты должен благодарно помалкивать, Астарион, — усмехнулась Шэдоухарт.       — Пф!       Адрия сняла колечко, и рассмотрела красную отметину на пальце, которая означала, что она долго не снимала эту вещь.       — Показалось, походу, — тихо, почти шёпотом, сказала она, вновь возвращая своё украшение на место.       Она повернулась к Астариону, сложив руки на груди, и склонив голову набок.       — Ну и что ты натворил? — спросила девушка.       — Я ничего не делал! — возмущённо ответил Астарион. — Меня похитили, также, как и тебя. И ты вроде бы сказала, что тебе плевать, что я делал раньше! — добавил он, поднимая подбородок, и смотря на неё сверху вниз.       — Не увиливай и не ври мне, — сказала она и ткнула пальцем в труп мужчины. — Или ты сам расскажешь, или я узнаю у трупа.       — Ха! Он не захочет общаться со своим убийцей.       — А я внешность сменю. Простое заклинание, которое я в шутку изучила в академии, чтобы сбегать с неинтересных лекций.       Боги всемогущие. Какая теперь разница из-за чего здесь был этот бродяга?! Если она узнает из-за чего… она. В следующий раз она сдаст его. Даже эта циничная злюка не выдержит перед детскими страданиями. Ведь спасла же мелкую воровку тифлингов. Гурцы, наверняка, не откажутся от своих детей, раз так наивно полагают, что они живы. А он не собирался расплачиваться за то, что ему было приказано делать. Особенно перед гурцами.       — Есть хоть что-то, чего ты не знаешь?!       — Есть. Я, пока что, не знаю зачем он искал конкретно тебя.       — Похоже, Касадор, хочет меня вернуть. Той ночью во Вратах Балдура на меня напали именно гурцы. Я бы умер, если бы не появился Касадор. Это намёк, — сказал Астарион, махнув рукой в сторону мёртвого тела. — Что даже тут его руки могут дотянуться до меня.       Она сощурила глаза, недоверчиво смотря на него.       — Ладно, — произнесла Адрия, двинувшись к тропинке. — Ты прикрываешь меня, я прикрываю тебя. Пока ведёшь себя, как хороший мальчик, разумеется.       Она прошла мимо него, и спустилась с возвышенности по крутой тропинке.       «У тебя странные понятия о хороших мальчиках, дорогуша» — усмехнувшись, подумал Астарион и пошёл за ней.       

***

      Майрина плакала, захлёбываясь слезами, вспоминала своего мужа. Когда Адрия шла сюда, ей было абсолютно плевать на глупую девушку и её братьев. Её сжигала первозданная ненависть к карге, настолько сильно, что в голове пульсировала только одна мысль: убить! Убить с особой жестокостью. Лишить лакомого кусочка в виде беременной девушки. Отомстить, пусть даже это была не та тварь, что прокляла её мать. Но убийство не принесло никакого удовлетворения, лишь принесло пустоту. Потому что их много, потому что это была не та карга. Эти создания бродили среди людей со времён первой тьмы, прятались и охотились, заманивая к себе отчаянных глупцов вкусными сделками. И будут ходить по Фаэруну до конца времён. Вот что чувствует Араннис, когда ищет их? Жажду удовлетворения от мести, которая никогда не утолится. Теперь она понимала стремление брата пуститься в очередные приключения.       Майрина шмыгнула носом, вытирая с щёк остатки слёз. И Адрии было искренне жаль бедную девушку. Она её понимала. Проходила через боль утраты, решалась на отчаянные поступки. В «Ласке Шаресс» её рука дрогнула в самый последний момент, когда она собиралась постучать в дверь того, кто обещал выполнить абсолютно любое желание.       — А теперь я его никогда не верну! — сказала Майрина, обхватывая себя за плечи.       — Я знаю, что ты чувствуешь, — произнесла Адрия. — Ты засыпаешь в одиночестве, надеясь, что, хотя бы, во сне увидишься с ним. Но когда он приходит, то всегда молчит, занимаясь своим привычным делом. Потому что ты уже даже не помнишь его голос. Ты бьёшься в истерике, просишь его сказать хоть что-то, но он молчит. И ты понимаешь, что это всего лишь сон, и он ускользает от тебя. А просыпаясь, ты тянешься к его вещам, которые оставила, не в силах выкинуть, пытаясь вдохнуть давно утерянный запах. Но его нет.       Майрина всхлипнула, неосознанно прижимая лоб к её плечу. Адрия вздрогнула, замерла подобно каменному изваянию, не в силах пошевелиться. А потом положила свою руку ей на спину, успокаивающе провела по ней. Потому что знала, что в такие моменты больше всего хотелось хоть какой-то поддержки. Потому что, когда она оказывалась на краю бездны никого не было рядом. Брат шлялся где-то посреди Фаэруна, отец всегда был занят, единственная близкая подруга покоилась на городском кладбище. Инстинктивное желание выжить всегда останавливало её и поворачивало назад. И папа не переживёт — уверяла себя она.       — Карга не вернула бы тебе мужа, — продолжила девушка. — Только зомби. Найди в себе силы и позаботься о том, кого он тебе оставил. Радуйся, что помимо вещей, у тебя будет кто-то из его плоти и крови, — сказала она, отходя от девушки.       Ей достались только доспехи и дневники, на пару с неизвестностью. Часть её всегда надеялось на лучшее, рациональная говорила совсем другое.       Они ушли с болота, уставшие и голодные, как стая бродячих псов. Солнце уже двигалось к горизонту, когда они окончательно вышли из полумрака гниющей трясины.       — Надеюсь на ужин будет что-нибудь вкусное, — сказала Карлах, закинув руки за голову.       — Мы нашли только хлеб и булки, — ответила Шэдоухарт. — Надеюсь они не отравленные.       — Я бы удовлетворился даже хлебом, наверно, — произнёс Уилл. — Это был ужасно долгий день.       Астарион сплюнул под ноги и раздражённо отмахнулся от роя мошкары.       — Астарион, а как там твоё крысиное меню? — усмехнувшись, спросил Уилл.       — С радостью перейду на человечину, если рот не закроешь.       Адрия нахмурилась. Встреча с гурцем и его слова не выходили у неё из головы, а ещё внезапное жжение кольца на пальце, будто она сделала что-то неправильное. Убила не того.       Монстр всегда остаётся монстром? Или не все монстры являются монстрами?       Кто прикрывает ей спину: израненная душа, для которой ещё не всё потерянно или просто красивый монстр?       Вопросы, на которые она всё ещё не имела ответа.