Дракон и его принцесса

— Она в Тронном зале, мой принц. Король и Малый Совет тоже там, — известил его главный конюший. Дубовые двери, обшитые бронзовыми листами, распахнули настежь. Деймона встретил тревожный гул голосов, и он сразу же оказался в толпе придворных. Подавив отвращение к бросившемуся в нос запаху пота и чужой надушенной плоти, он направился туда, где черной махиной возвышался пустующий трон. Король сидел за столом, окруженный своим Советом, но Деймон даже не взглянул в его сторону. Его глаза жадно искали племянницу. — Деймон! — ее звонкий чистый голос отчетливо прозвучал среди царящей вокруг какофонии звуков. Она птицей бросилась к нему, и он, опустившись на одно колено, заключил ее в объятия. — Это было так ужасно! Наш портшез перевернулся. Сиру Аррику и стражникам пришлось расчищать дорогу мечом, но люди все равно напирали со всех сторон. Мне кажется, кого-то убили, я видела кровь, — тараторила она ему на ухо. Он прикрыл глаза, слушая ее взволнованный голос, словно музыку. — Ты не ранена? Тебе не больно? — спросил он, вдыхая запах ее волос — запах единственного человека, который он мог выносить без содрогания. Она помотала головой. — А ты? У тебя все лицо в ссадинах, а под глазом синяк! — Это пустяки, скоро сойдет, — он даже не представлял, как выглядит, и только сейчас понял, что лицо саднит, а на губах ощущается соленый вкус крови. — Деймон! Всеблагие Боги, наконец-то, иди сюда! — Голос Визериса зудящей мухой лез в уши. Сейчас, когда напряжение схлынуло, Деймон чувствовал себя разбитым, разваливающимся на куски. Все, что он хотел, это напиться в одиночестве и уснуть, но, похоже, такая возможность представится ему еще очень не скоро. — Дядя, где ты был? Что случилось? Я слышала рев Караксеса. Говорят, будто он летает над городом и поджигает дома и людей, — снова заговорила Рейнира, а сверху уже нависал сир Гарольд Вестрелинг. — Король требует, чтобы вы подошли, мой принц. — Я не глухой, сир Гарольд, — огрызнулся Деймон, отпуская племянницу и поднимаясь на ноги. Слегка пошатываясь, он приблизился к столу, взглядом прошелся по бледным лицам советников и остановился на Визерисе. — Светлейший, что изволит твоя милость? — Слова его сочились ядом и насмешкой. Все они, те, кто виноват в случившейся трагедии, были тут — в шелках и бархате попивали вино, пока люди на площади давились и умирали. Вот он, Отто Хайтауэр, — жирная личинка, распухшая от вседозволенности, старик Бисбери, который знает о жизни в королевстве только из амбарных книг да налоговых отчетов, Лионель Стронг — не глупый, но слишком мягкий или слишком хитрый, чтобы высказывать свое мнение, не убедившись прежде, что королю оно придется по душе, и, наконец, Его Величество Визерис, первый своего имени, годами не высовывающий нос из Красного Замка. — Мы здесь получаем тревожные новости, и каждая хуже предыдущей. Сперва мне донесли, что в городе начались беспорядки, а теперь говорят, что твой дракон сжег и растерзал тысячи человек. Я спрашиваю тебя, Деймон, что произошло? И Деймон без обиняков поведал все как было. — Этого можно было избежать, если бы твой Десница не был одинаково жаден и мстителен, — добавил он в заключение, с презрением глядя в холодные змеиные глаза Отто Хайтауэра. — Это какой-то абсурд, государь! — процедил тот в ответ. — Дракон убил тысячи несчастных и еще сотни оставил без крова, а я виноват? — Дракон защищал своего всадника! — выкрикнула Рейнира, тихонько стоявшая за высокими креслами советников рядом с сиром Арриком и рыцарем, лицо которого показалось Деймону смутно знакомым. — Расскажите это родственникам мертвецов, принцесса, — возвысил голос Хайтауэр. — И тем, кто потерял жилье и средства к существованию. — Корона возместит потери! — воскликнула Рейнира, гордо выпрямляясь и вздергивая подбородок — истинная дочь королей. Отто промолчал, но не удержался от презрительного смешка. Терпение Деймона и так держалось на волоске, и тот оборвался: да как он смеет смотреть на Рейниру, будто она пустое место! «Пусть подавится своими насмешками, хуесос!» — пронеслось в голове, пока он выхватывал меч. Время замедлилось, как это всегда случалось с ним в бою, на самом же деле все произошло молниеносно. Он сделал выпад, но клинок не достиг цели, со звоном столкнувшись со сталью: сир Райем Редвин, которому болезнь позволила сегодня встать с кровати, показал, почему его называли легендой. — Разоружить его! Стража! — закричал Отто Хайтауэр. Он успел вскочить, но, зацепившись за ножку кресла, грохнулся на пол. — Стража! Стража! — продолжал голосить он, но в этом не было необходимости: Деймона обступили королевские гвардейцы, четыре острия мечей находились в дюйме от его шеи. — Ты лишился рассудка?! Покушаясь на Десницу у меня на глазах, ты угрожал трону! — воскликнул потрясенный Визерис. Он был бледен, а по его лицу градом катился пот. — Вот именно! Это измена, государь, — проговорил Отто, садясь обратно в кресло и плотно сцепив руки в замок, чтобы унять дрожь. — Принца также нужно судить за учинённый в городе погром. — Это сделал не Деймон, а Караксес, вот его и судите, сир Отто! Посмотрим, как у вас это получится, — сказала Рейнира, возвращая деснице его насмешку. — Тихо! — Визерис ударил кулаком по столу. — Сир Аррик, проводите принцессу в ее покои. — Нет, я останусь! — заявила Рейнира, упрямо глядя на отца. — Нет, ты пойдешь к себе! Сир Аррик, почему вы стоите? Выполняйте приказ! Гвардеец протянул к Рейнире руку, но она увернулась от его хватки: — Не смейте трогать меня, сир! — взвизгнула она, обратив к дяде умоляющий взгляд. — Тронете ее, и я отрублю вам руку, Каргилл, — произнес Деймон, берясь за рукоять меча, который каким-то чудом остался при нем. Аррик застыл в нерешительности. Визерис побагровел. Его советники и придворные, слышавшие перепалку, опустили глаза, но в то же время жадно ловили каждое слово. Деймон принял расслабленную позу, всем своим видом показывая, что все происходящее его не касается. — Если хочешь обвинить меня во всех грехах и приговорить к смерти, то чего ты ждешь, брат? Гляди, сколько падальщиков жаждут крови, так дай им пищу! Я все равно не буду оправдываться перед вороньем. — Kostilus keligon, kepus! — взмолилась Рейнира, и в ее глазах блеснули слезы. — На этот раз ты перешел все границы, Деймон! Боги свидетели — ты не чтишь меня ни как брата, ни как своего короля! Что бы не было причиной, там, на площади, пролилась кровь невинных. Как твой брат я радуюсь, что ты жив, но как король я обязан принять меры, и вот моя воля: я лишаю тебя всех привилегий и изгоняю. Чтобы ноги твоей не было на материке, а в Королевской гавани тебе запрещено появляться под страхом смерти до тех пор, пока я не решу снять этот запрет. — Нет, отец, нет! — всхлипнула Рейнира, прижав ладони ко рту. У Отто Хайтауэра отвисла челюсть. — Изгнание?! Всего лишь?! За злодеяния, совершенные принцем, полагается казнь! Что скажете, лорд Стронг? Услышав свое имя, Мастер над законами утратил обычный полусонный вид. — В виду того, что речь идет о принце крови, решение по этому вопросу принимает король и только он. — Я прошу вас высказаться, милорды, — не унимался Хайтауэр. Кажется, его сильно задело за живое то, что его жизнь оценили так низко. — Я согласен с лордом Стронгом, — подал голос Лиман Бисбери. Сир Джаспер Уайлд опустил глаза, избегая взгляда Десницы: — Я тоже. — Ну а вы, Великий мейстер? — Наказание должен понести не только принц, но и его дракон! Это чудовище, и он должен быть уничтожен! — воскликнул Меллос, тряся дряблыми щеками. Рейнира взвизгнула как рассерженная кошка, а Деймон насмешливо повел бровью. — И кто будет этим заниматься? Уж не вы ли? Бедняга Караксес — вместо сытного обеда старый бурдюк с костями. Послушай, мой король, что говорят эти люди. Они предлагают уничтожить наше священное наследие, дар Богов. Вот истинные предатели! Мой меч к твоим услугам, и если нужно будет совершить правосудие, я с радостью исполню эту обязанность. Король оставил выпад без ответа, он был бледен и, казалось, боролся с подступающей дурнотой. Минуту-другую он собирался с силами, затем, опираясь о стол обеими руками, тяжело поднялся. — Довольно! Вы все! Когда мне понадобится мнение Малого Совета, я его спрошу. Вы здесь, чтобы помогать мне принимать решения, а не оспаривать их. А вы, Меллос, похоже, лишились рассудка, что в вашем возрасте немудрено. Ай! — Визерис схватился руками за грудь и покачнулся. Деймон инстинктивно дернулся в его сторону, но сир Гарольд опередил: он мягко взял короля за локоть и помог выйти из-за стола. — Этот старый хуесос хочет не только уничтожить драконов, но и свести в могилу своего государя, — процедил Деймон, и если бы взглядом можно было испепелить, то Меллос уже превратился бы в кучку пепла. — Пусть отправляется на Стену врачевать Иных, а Цитадель пришлет нового мейстера. Визерис махнул рукой. — Довольно! Ступай, Деймон! Твое наказание вступает в силу с завтрашнего дня. Я даю тебе вечер, чтобы оправиться и собрать вещи. Теперь я пойду к себе, а вы оставайтесь… Сир Отто, я хочу, чтобы меня все время держали в курсе событий. Завтра на рассвете соберем срочное заседание и решим, как быть дальше. Все торжества придется отменить. Во время семидневного траура объявим комендантский час, чтобы после заката никто не оставался на улицах, — король умолк, тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из его рта, передохнув, он продолжил: — На турнирных полях пусть разобьют временный лагерь для людей, потерявших кров. — Отец, всю еду, приготовленную для торжеств, нужно раздать людям, — вмешалась Рейнира. — Я могу взяться за это сама. — Да, дочь моя, это мудрое решение. Пока это все… — Люди! Нам не хватает людей на улицах, чтобы держать город в повиновении и исполнять приказы как должно, — сказал Отто Хайтауэр. — У Гвейна осталось под началом всего несколько сотен. Большая часть солдат покинула ряды королевской стражи по указке принца Деймона! — А сиру Гвейну отчего-то пришло в голову, что раз он командовал слугами у себя дома, значит, сможет руководить городской стражей? — презрительно бросил Деймон, пожимая плечами. — У моих гончих славный нюх, они тут же учуяли труса и ничтожество и разбежались. Лицо Отто побагровело, но он промолчал, воззрившись, однако, на короля в немом возмущении. — Набирайте добровольцев среди приезжих, — ответил король, игнорируя перебранку брата и Десницы. — Пошлите ворона лорду Хейфорду, чтобы прислал людей. С этими словами Визерис кивнул советникам, давая понять, что разговор окончен, и вместе с гвардейцами покинул зал через малую дверцу за троном. Деймон тоже не видел смысла оставаться в зале. Придворные расступались перед ним, каждый, на кого случайно падал его взгляд, стремился спрятать глаза. Но Деймону было плевать, все они — лишь трусливая отара овец, следующая по пятам за своим пастухом. Оказывается, во всем есть свои преимущества — теперь ему не придется смотреть на эти глупые физиономии. Рейнира догнала его у самых дверей. Она попыталась прижаться к нему, но он мягко отстранил ее. — Не здесь, дракон. Слишком много глаз. До сих пор это его не волновало, но сейчас он не хотел демонстрировать на людях слабость. — Иди к себе и отошли всех слуг. Я приду через потайную дверь. Она кивнула и направилась к лестнице, бросив напоследок короткий взгляд в его сторону. Раздевшись при помощи слуг, Деймон подошел к зеркалу, чтобы оценить ущерб. Благодаря доспехам тело почти не пострадало, зато на лице красовалось несколько ссадин и синяк во всю скулу. Каким-то чудом он не лишился волос, но судя по тому, как в некоторых местах саднило кожу, потерял их немало. Он подумал о ванне, но с сожалением отбросил эту идею, не время расслабляться. День еще не кончился, а ему надо многое сделать, прежде чем еще до рассвета он покинет Королевскую Гавань. Деймон велел слуге обтереть его влажной губкой, чтобы освежиться, и нанести на плечи и спину согревающую мазь. После он надел чистую тунику, бриджи и сел за письменный стол. Написав два письма, он кликнул оруженосца и объяснил, кому их передать. Мальчик убежал, а Деймон открыл один из ящиков бюро и достал шкатулку, ключ от которой всегда носил с собой. В одном из отделений в бархатном мешочке хранилось валирийское ожерелье. Вытряхнув его на ладонь, Деймон пригляделся к стальным завиткам подвески, к черному камню посередине, мерцающему внутри красноватой искоркой. Подарок предназначался на радость, а не на горе. Визерис усмотрел бы в этом предупреждение Богов, грядущий шторм. Но, может, правда заключалась в другом? Их наследие вышло из Рока, воздвигнуто на крови и выковано в пламени, и кто знает, может случившееся сегодня пророчит его дому возвращение былого величия? Деймон мрачно усмехнулся. «Похоже, я заразился от Визериса и становлюсь суеверным! Пора стряхнуть с себя пыль Красного замка» — Входи, — раздался голос с другой стороны после того, как он легонько постучал в дверь. В этом не было необходимости, они ведь условились о встрече, но Деймон все же решил сперва заявить о своем приходе — мало ли что. Рейнира не бросилась к нему навстречу, как делала обычно. Она сидела в кресле, выпрямив спину и сжимая руками подлокотники. Ее лицо казалось спокойным как вода, а поза естественной, но это было всего лишь затишьем перед бурей. Лихорадочный румянец и влажный блеск в глазах заставили его забеспокоиться. Он подошел к ней и приложил ладонь ко лбу. Горячая, впрочем, как всегда, лишь немногим горячее обычного. — Ты здорова, дракон? Похоже, тебе нужен мейстер. — Как и тебе, — парировала она, разглядывая его ушибленное лицо. — Я в порядке, правда. Она отстранилась от его руки и отвернулась. Борясь со слезами, она злилась на него за то, что он стал свидетелем этой слабости. Он отошел, давая ей возможность справиться с собой. Деймон оглядел комнату, в которой бывал бессчётное количество раз. Облик ее менялся по мере того, как Рейнира взрослела: бархатные драпировки, кокетливые подушечки, пуфики, статуэтки и другие девичьи атрибуты делили пространство с игрушками, отодвинутыми на второй план, но еще не до конца заброшенными. В основном это были драконы, подаренные в разные моменты жизни любимым дядей. Один, мягкий золотистый толстяк, лежал у нее на кровати. Деймон нагнулся и достал его из груды подушек. Он дарил ей игрушки куда лучше этой, механические, на шарнирах, инкрустированные самоцветами, жемчугом и перламутром, из белодрева, краснодрева и даже из драконьей кости, но желтый дракон так и остался самым дорогим. Деймон повертел его в руках: кое где ткань порядочно истерлась, так что сквозь нее проступал наполнитель, овечья шерсть, смешанная с опилками, один глаз отвалился, и его заменили похожей пуговицей. Рейнира была еще младенцем, и Деймон сунул ей эту игрушку, чтобы унять плачь… — Возьми меня с собой! — раздался за спиной глухой голос. — Нет. Твое место здесь, с отцом. — Я ненавижу отца! Почему он это сделал? Почему отослал тебя? За то, что Караксес прилетел тебе на помощь? — Твой отец — король, Рейнира. Он должен был что-то предпринять, чтобы успокоить народ. Седьмое Пекло! Он не мог поверить, что говорит в защиту Визериса, но ей требовались объяснения. Деймон по опыту знал, что от отца она их не получит. Рейнира поднялась из кресла и подошла к нему. Он заметил, что ее ресницы потемнели и слиплись от слез. Ему хотелось сказать ей что-то ободряющее или ласковое, но вместо этого он поднял ее на руки и прижал к себе. Она крепко обняла его ногами и руками, уткнулась влажным лицом ему в шею, беззвучно всхлипывая. Он стал ходить взад- вперед, укачивая ее как ребенка, и вскоре она затихла и обмякла. Уснула! После всего, что выпало сегодня на ее долю, в этом не было ничего удивительного. Деймон бережно уложил ее на кровать, укрыл одеялом, затем сел рядом, прислушиваясь к ее спокойному дыханию. Из нагрудного кармана он достал бархатный мешочек с валирийским ожерельем. Минуту поколебавшись, стоит ли будить ее, Деймон решил избежать долгого слезливого прощания. Легким невесомым движением он надел украшение на шею спящей девочки. — Gevie, — пробормотал он, любуясь, после чего спрятал цепочку под ворот одежды, еще раз одарив кожу принцессы быстрым касанием пальцев. Одни Боги знают, сколько времени пройдет перед тем, как он увидит ее снова. Но когда это случится, ее детство кончится. Он взял потрепанного дракона, сладко пахнувшего ее неповторимым запахом, и подсунул под ее расслабленную руку. «Спи, моя Рейнира…» Перед тем, как уйти через потайную дверь, он в последний раз оглянулся на племянницу, которая звала его kepa. Он покидал свою названную дочь, чтобы однажды вернуться к жене.

***

Деймон привык путешествовать налегке, поэтому сборы заняли не больше часа. Облачившись в панцирь из вареной кожи поверх шерстяной туники с высоким горлом, Деймон накинул плащ и опустил на голову широкий капюшон, почти скрывающий лицо. Во дворе дожидался Караксес: погрузив ему на спину все то немногое, что он брал с собой, Деймон отправил дракона в Логово, а сам зашагал к конюшням. Он велел конюху оседлать коня, не своего великолепного черного жеребца, а другого, самого простого и неприметного. Он вдел ноги в стремена, когда кто-то легонько коснулся его колена. — Милорд, — прошелестел снизу голос. Деймон посмотрел на согнувшегося в три погибели человека, осмелившегося его побеспокоить. Крысолов Чиз. — Чего тебе? — спросил Деймон, недовольно хмурясь. — Я знаю, где искать черного человека. — Какого еще черного человека? — Большого бандита с черной кожей. Чьи люди устроили бойню на площади. Летниец! — И где же его искать? Говори! Я щедро награжу тебя, если возьму его. — Он прячется там, где вы его не найдете. Но я могу помочь. Могу показать место. Деймон задумчиво прищурился. Крысолов не походил на человека, которому стоило доверять, но придворный опыт учил обратному: перья сокола, нутро ворона. — Показывай! Далеко ли ехать? — До Вонючей канавы, — тихо ответил Чиз, так и не осмеливаясь поднять на Деймона глаза. — Тогда тебе нужна лошадь. Крысолов замотал головой. — Я не умею ездить верхом, м’лорд. Седьмое пекло, блять! Что за проклятый день! Даже со спины лошади Деймон чувствовал исходящее от Чиза зловоние, это уж не говоря о блохах, ползающих по шее и голому черепу крысолова. Но делать нечего: случившееся оставило много вопросов, и Летниец должен на них ответить перед тем, как умереть. Не верилось, что бандиты действовали по собственной воле. — Ходить пешком нет времени, — Деймон, подавив досаду, протянул Чизу руку. — Садись позади меня. Город напоминал кипящий котел. На площади у ворот Красного замка образовалась толпа, отовсюду звучали проклятия принцу и драконам, люди громко призывали к ответу короля или Десницу. Стража перед запертыми воротами ощетинилась пиками, а на стене занимали позиции лучники и арбалетчики. Деймон выехал из ворот, смешавшись с отрядом конной стражи, и пустил лошадь вдоль стены, стараясь не привлекать к себе внимания. Ему не нравилось все, что он видел и слышал вокруг себя. После падения Валирии уцелевшие драконьи лорды попытались захватить власть в Вольных городах, но даже драконы не спасли их от народного гнева. Что если поднимется настоящий бунт? Успеют ли знаменосцы королевских земель прийти на подмогу своему сюзерену? Выехав на Хлебную улицу, Деймон заметил выбитые окна, выломанные ставни и двери лавок. Золотые плащи пытались остановить беспорядки, но их было слишком мало: один против четверых. Желтые пятна мелькали между пьяных от крови и вина смутьянов, отовсюду слышались призывы очистить улицу. — Всем разойтись по домам! В ответ летела брань и комья нечистот. Около лавки, торгующей мечами и броней, четверо стражников, сомкнув щиты, отбивали атаку дюжины шакалов, вооруженных дубинками. Двое уже корчились на земле, пронзенные копьем, кровь медленными толчками покидала их тела. В одном из защитников Деймон узнал Харвина Стронга, трудно было спутать его с кем-то другим, он возвышался над своими товарищами на целую голову, а вздувшиеся от напряжения руки напоминали стволы небольших деревьев. Одним мощным броском он насадил одного из нападавших на копье точно быка на вертел, для остальных это послужило сигналом к отступлению. Деймон повернул на улицу Сестер, когда какой-то оборванец схватил его лошадь под уздцы. — А ну слезайте! — велел он, выставляя вперед руку с ножом. Деймон отпихнул Чиза, вцепившегося в него точно краб-отшельник в раковину, и прежде чем бродяга успел что-то сообразить, Темная Сестра снесла ему полчерепа. Если не считать этого инцидента, до кабака «Пьяная Вишня» они добрались без происшествий. Там уже поджидали самые верные сторонники из золотых плащей во главе с Лютором Ларджентом. Откидывая капюшон, Деймон удовлетворенно кивнул: одно из писем достигло адресата. Деймон велел Чизу ждать, а сам уселся рядом со своими капитанами за дальним столом, подальше от окон. Его сухой краткий рассказ был встречен редкими молчаливыми кивками. Что бы не думали капитаны на счет случившегося, они держали свои мысли при себе, и Деймона это вполне устраивало. — Хайтауэра сняли с должности, теперь всем заправляет Харвин Стронг, — поделился Рендилл Баррет, одним долгим глотком опустошая кружку с элем. — Сегодня погибло несколько тысяч человек, я был на площади и видел, как трупы укладывают рядами. Кого-то раздавили, кто-то обгорел: некоторых даже родная мать теперь не узнает. Пролежат там сегодня и завтра весь день, чтобы родственники могли забрать, а потом тех, кого не заберут, отвезут на Вонючее кладбище и похоронят в общей могиле. «Вонючим» называли кладбище для бедняков недалеко от Блошиного конца у одноименной канавы. Деймон украдкой взглянул на жавшегося к дверям крысолова и опять подумал о возможной ловушке, но как бы то ни было, он не собирался отказываться от своего намерения. — Король изгнал меня, так что времени у нас немного, до завтрашнего утра. Но пока я здесь, нужно найти виноватых и наказать. Капитаны переглянулись. — Найти бы концы, а дальше размотать клубок будет несложно, командир, — буркнул Рендилл Баррет, разглядывая дно пустой кружки, точно надеясь прочесть там какие-то ответы. Деймон указал на Чиза. — Тот человек утверждает, будто бы Летниец замешан в этом деле. — Ага, а теперь бы выяснить, куда подевался его черный зад, — проворчал Ларджент, окидывая крысолова недоверчивым взглядом. — Он обещал показать место. Мне нужны два человека, которые знают, как держать в руках меч. — Они перед вами, командир, — ухмыльнулся Баррет, толкнув в бок приятеля. Тот быстро кивнул. — Мы последуем за вами хоть в могилу, мой принц. — Я вовсе туда не спешу, сир Лютор, хотя, возможно, нам придется доставать Летнийца из-под земли, — ответил Деймон, подумав о крысиных ямах. Как оказалось, интуиция его не подвела. — Нам нужно на кладбище, оттуда мы спустимся в подземелья, — Чиз облизнул тонкие бескровные губы. Они стояли под навесом у коновязи, подальше от пятен лившегося из окон света. Осень принесла с собой ранние сумерки, на западе небо еще отливало сиренево-желто-багровым, как старый синяк, но с востока вместе с грозовыми тучами наползала тьма. Люди с факелами проносились мимо на лошадях или пешком, грохоча сапогами по брусчатке. Крысолов вздрагивал всем телом от каждого звука, он избегал не только света, прохожие и громкие голоса пугали его не меньше, в его царстве существовала лишь тьма и тишина. Ларджент и Баррет уже сидели в седле. Деймон вскочил на лошадь и помог Чизу усесться позади, стараясь не вдыхать через нос, чтобы не чувствовать кислую вонь, исходившую от крысолова. — За мной, — бросил он, поравнявшись с капитанами, и дал шпоры коню. Выехав на дорогу, ведущую к Железным воротам, они встретили похоронную процессию. Во главе шла Молчаливая сестра, высоко держа хоругвь с семиконечной звездой, следом грохотала повозка, которую тянул усталый тяжеловоз. В ней лежали завернутые в белые саваны покойники. Септон, махая курящимся кадилом, заунывным голосом распевал церковные гимны. За телегой шли другие молчаливые сестры, закутанные в темные одежды до самых глаз, потом завывающие плакальщики, а за ними тянулась длинная вереница людей с факелами в руках. Принц и его спутники съехали на обочину, пропуская печальное шествие. Глядя на проплывающие мимо огни, Деймон думал о том, что будет, если кто-то в толпе случайно узнает его. Вряд ли на этот раз Караксес успеет прилететь ему на помощь. Его охватил бессильный гнев: он был принцем этого города, любимцем простого народа. В отличие от надушенных придворных королевского двора он видел жизнь городского чрева и не отвернулся от нее. Может он и презирал убогих, но он по крайней мере не делал вид, что их не существует. Каменная стена ограждала кладбище только со стороны главной улицы. Ее начали строить по распоряжению доброй королевы Алисанны, но бросили, когда после очередной ссоры с супругом королева удалилась на Драконий камень. Двустворчатые решетчатые ворота были распахнуты настежь словно руки, готовые принять в объятия новопреставленных, за ними мелькали суетливые огни. Неведомый сегодня собрал обильную жатву. — Дальше лучше пешком, м’лорд, — пробормотал Чиз, наклонившись к самому уху Деймона, как будто кто-то еще мог его услышать. Вонючая канава раскинулась под холмом Рейенис, здесь было сыро и грязно даже засушливым летом, а осенью и зимой стоячая вода отравляла местных жителей гнилыми испарениями. От соседства с кладбищем воздух становился настолько смрадным, что буквально застревал в горле и будто приклеивался к коже, одежде и волосам. Деймон порадовался, что у него во рту с самого утра не было ни крошки, а вот Баррету и Лардженту повезло меньше: они плотно поели в «Пьяной Вишне» и залили в себя галлон эля на двоих. Капитаны брели молча, сосредоточившись на том, чтобы удержать ужин в желудках, Деймон шел за Чизом, стараясь ступать след в след, чтобы не провалиться в ямы, скрытые под слоем жидкой грязи и нечистот. Сперва они петляли между хибарами, стоявшими так близко друг к другу, что их жильцы, высунувшись из окон, могли взяться за руки, потом продирались через колючие кусты, от чего одежда грозила превратиться в лохмотья. Крысолов же, напротив, чувствовал себя уверенно, даже его движения изменились, в них появилась какая-то своеобразная грация, он тек сквозь заросли как вода, отыскивая тропу. Глаза его видели в ночи не хуже совиных. Он провел их на кладбище через дыру в частоколе и запетлял между ямами, наполненными мертвецами. Некоторые слегка присыпали землей, в других белели только кости, но были и свежие, от которых шло невыносимое зловоние. У края одной из таких ям Ларджента скрючило и вывернуло наизнанку. Рендил Баррет запустил в него подвернувшейся под руку черепушкой. — Эй! Этим ребятам и так не повезло при жизни. Они не заслужили быть обгаженными после смерти. — Пошел ты, — прохрипел Ларджент, вытирая рот трясущейся рукой. — Тихо вы оба! — шикнул на них Деймон, глядя на мятущиеся в стороне огни и прислушиваясь, не приближается ли похоронное пение. Чуть дальше начались могилы: тут лежал люд побогаче, те, у чьих родственников были деньги на достойное погребение. Кое где попадались и склепы, у одного поросшего травой кургана Чиз остановился. Когда они приблизились, он молча указал им на выложенный каменными плитами вход и протянул лучины, обмотанные на концах промасленной ветошью. — Не сейчас, — предупредил крысолов, когда Баррет, чертыхаясь, полез в кисет за кремнем. — Пока дорога будет прямая, со мной не потеряетесь. Вот доберемся до жилых подвалов, там может пригодиться. — Не хочется мне лезть в крысиные ямы, командир, — проворчал сир Рендилл, глядя на темные силуэты порхающих в небе летучих мышей. — Не ровен час составим компанию тем жмурикам, что Лютор облевал. — Можешь оставаться здесь, Рендилл, если боишься замочить штаны, — холодно ответил Деймон, отодвигая полу плаща и кладя руку на навершье меча. — Я не боюсь крыс. «Дракон не боится» добавил он про себя и шагнул в проход за Чизом. За ним пыхтя последовал Лютор Ларджент и пристыженный сир Баррет. Тьма здесь была чернее самой ночи. Тяжелая, душная, она лежала на лице словно плотная повязка. В нос ударил земляной запах, но пальцы нащупали на стене камень, местами гладкий как кость и в тоже время изобилующий какими-то странными впадинами. Крысолов крался бесшумно как тень, даже обострившийся слух не мог уловить шелест его легких шагов. Зато Ларджент и Баррет топотали как слоны и то и дело натыкались на Деймона, роняя при этом бранное словцо, тогда Чиз останавливался и шепотом умолял не шуметь. — Здесь все равно никого нет, — огрызнулся Ларджент во время очередной заминки. — Кто нас тут услышит? Летучие мыши? — Мертвые слышат, — тихо ответил Чиз. — Неведомый не любит болтунов. — Я рассчитываю на живого Летнийца, — процедил Деймон. Его глаза уже достаточно привыкли к темноте, но все, что он видел, это колеблющиеся сгустки тьмы. — Тише! Не нужно об этом говорить! Я веду вас к нему. — Ага, значит нас могут услышать не только мертвые, — пробормотал Баррет. — Зря мы полезли в эту дыру, командир. Эта нечисть видит во тьме, что твои совы, мы и мечей достать не успеем, как они понаделают в нас дырок. — Тогда нам лучше достать мечи заранее, — ответил Деймон, обнажая сталь. Капитаны последовали его примеру. — Главное не наделать дырок друг в друге, — гоготнул сир Лютор. Чиз издал шипение, похожее на громкий выдох. Пол тоннеля был ровный с небольшим уклоном, поэтому идти было легко. Деймон стал считать шаги, и на двухстах они добрались до поворота. Тьма понемногу отступала, и вот впереди замаячило светлое пятно. По мере того, как они приближались, взору открывался каменный алтарь, на котором горели свечи, над ним высилась черная фигура в плаще с надвинутым на лицо капюшоном, отбрасывающая на стену гигантскую неподвижную тень. Голова статуи склонилась вперед, чтобы заглянуть в черную дыру под башлыком, надо было взобраться на камень, но вряд ли нашелся смельчак желающий увидеть лик Неведомого раньше отведенного времени. — Сохрани меня Семеро, — пробормотал сир Лютор севшим голосом. Деймону тоже было не по себе, но он ни за что бы в этом не признался, поэтому обратил свой гнев на малодушие спутников. — И на что вы двое вытаращились? Мужчины со сталью в руках испугались статуи… — Взгляните туда, командир, — перебил его сир Рендил, указывая острием меча на стену. Деймон резко обернулся и непроизвольно попятился. Со стены на него смотрели черепа, то, что его пальцы приняли за камни, было ничем иным, как человеческими останками. Ряды мертвецов несли свою безмолвную стражу подле своего владыки насколько хватало глаз и дальше терялись во тьме. Деймон опустил взгляд на алтарь и заметил на камне бурые пятна. — Что это за место? — Плохое место, м’лорд, — ответил из темноты Чиз. — Здесь поклоняются Смерти. Но это единственный путь, откуда можно пройти в крысиные ямы незамеченными. Лучше уйти отсюда поскорее. — Я согласен с вшиварем, идемте, — сказал свое слово сир Рендилл, на всякий случай отступая подальше от алтаря. Лютор Ларджент молча осенил себя знаком Семерых. Деймон кивнул, но не сдвинулся с места, будто какая-то сила не давала ему сделать шаг. Он смотрел на статую не отрывая глаз, испытывая мучительное желание заглянуть под капюшон. Порой им овладевала такая отчаянная жажда совершить какое-нибудь безумие, лихой бессмысленный поступок, временами здравый смысл побеждал, но, бывало, он уступал этой нужде, приумножая славу Порочного принца. — Идемте, командир, — Ларджент тронул его за плечо, выводя из оцепенения. — Чем быстрее покончим с делом, тем лучше, нам еще многое надо обсудить до вашего отбытия. Бросив последний взгляд на статую, Деймон зашагал за своими спутниками, и очень скоро проклятый алтарь остался позади, проглоченный темнотой. Наконец, минуя узкий проход, они вышли из логова смерти, оказавшись в жилых подвалах, именуемых «крысиные ямы». И если Блошиный Конец представлял собой царство отверженных, то именно здесь билось его сердце: жестокое, не знающее покоя ни днем, ни ночью. Коридор стал ветвиться, а в стене появились двери. В этом проклятом муравейнике ютились самые бедные жители Королевской Гавани, перебивающиеся любым сподручным заработком. Бандиты использовали подвалы для хранения и переработки краденного. Тут же держали «мясо для бойцовских ям» и других рабов. Деймону вспомнилась женщина, которую они взяли во время одного из рейдов и тут же повесили. Она ходила по домам, предлагая услуги кормилицы, обещала отвезти ребенка в деревню, где он будет быстрее расти, проводя весь день на свежем воздухе. Родители радовались возможности избавиться от лишнего рта за более чем скромную плату. Этих детей лжекормилица продавала содержателям ям, где их сперва обучали, потом остро затачивали ногти и зубы и выпускали на арену. В ямах дрались и мужчины с натасканными зверями, и обнаженные женщины, вооруженные короткими ножами, но детские драки были самыми неистовыми и жестокими. Деймон дал себе зарок, что когда взойдет на трон, покончит с этим местом раз и навсегда. На стене чадил один-единственный факел: местная публика в освещении не нуждалась. Человеческие крысы видели во тьме не хуже своих серых собратьев. Ну а Деймон со спутниками все же решили обзавестись светом, так спокойнее и надежнее. Людские призраки в лохмотьях шарахались от зажжённых факелов в их руках, а, может, пугались блеска обнажённой стали — кто знает? — Здесь, — прошептал Чиз, останавливаясь у хлипкой, грубо сколоченной двери. Она была слегка приоткрыта, сквозь образовавшуюся щель сочился скудный свет. Деймон распахнул ее ударом сапога. Его взору открылась маленькая, бедно обставленная каморка. На столе в лужице жира плавал свечной огарок, голый Летниец вытянулся на тюфяке у стены во весь свой громадный рост, его одежда валялась на полу неопрятной грудой, подле него скрючилась тощая девица. Деймон шагнул к ложу, направив меч вперед. Летниец даже не пошевелился от прикосновения стали к животу, и только тогда Деймон заметил то, что сразу не бросилось в глаза из-за плохого освещения и угольной кожи — аккуратный надрез на его горле, от уха до уха. Убийца, должно быть, застал его спящим в пьяном угаре, мощная черная рука обнимала пустой винный мех. Шлюха рядом с Летнийцем застонала и перевернулась, когда он потрогал ее мечом, ее живот оказался вспорот, окровавленными руками она пыталась удержать вываливающиеся наружу внутренности. — Командир! — раздался предостерегающий крик сира Рендилла, но Деймон успел заметить метнувшуюся к нему из темного угла тень. Убийца был быстр, но нож лишь пропорол плащ, соскользнув по стальной пластине надетого под ним панциря. Крутнувшись на месте, Деймон сделал молниеносный выпад, и валирийская сталь легко вошла в плоть по самую рукоять. Когда клинок с хлюпаньем вышел из тела, оно с глухим стуком упало на земляной пол. Деймон присел и развернул убитого, поднося факел к его лицу. Ничего особенного кроме одной детали: его рот был разрезан с двух сторон, а потом будто зашит грубыми размашистыми стежками. Молчаливые братья (в насмешку над Молчаливыми сестрами) — так называла себя банда самых опасных убийц в Королевской Гавани. Именно к ним обращались в самых щекотливых ситуациях, когда требовалась быстрая смерть. Участникам банды вырезали языки, чтобы заказчики не боялись, что их тайны выйдут наружу. Для верности рот действительно сшивали, оставляя лишь небольшую щель для приёма пищи. — Уже остыл, — констатировал Ларджент, склоняясь над пропитанным кровью ложем, на котором лежал мертвый Летниец. — Похоже, нам здесь больше делать нечего. В его голосе слышалось несказанное облегчение. — Похоже на то, — отозвался Деймон, задумчиво разглядывая труп Молчаливого брата. Летниец, без сомнения, знал что-то важное, раз к нему послали убийцу, да еще умеющего что называется держать язык за зубами. Он уже собирался подняться, когда заметил, что потертый плащ на груди покойного слегка топорщится. Сунув руку к нему за пазуху, Деймон извлек кошель, судя по весу, полный золота. Рендилл Барретт позади тихонько присвистнул, когда золотые драконы посыпались на пол. - Около пятисот, — прикинул Деймон, складывая монеты обратно в кошель. — Это деньги Летнийца, а убийца просто украл их. Для некоторых целое состояние, а для других скромная плата за личное спокойствие, — он подумал об Отто, который годами выкачивал деньги изо всех доступных источников. — Мне интересно, за что они были заплачены. — За то, что Летниец организовал резню на площади? — предположил Рендил Баретт. Деймон хмыкнул. — Меткое замечание. Но мне интересно другое: как именно звучал приказ? — Теперь он расскажет об этом разве что Неведомому, — Ларджент потрогал Летнийца носком сапога. Его кожа после смерти приобрела сероватый оттенок, отчего он стал напоминать одного из идолов своего народа. Деймон зарычал от досады. Они потратили столько времени, залезли в эту отвратительную дыру и все впустую. Лучше бы он сейчас сидел в комнате Рейниры и просто смотрел, как она спит. — Идемте, — бросил он спутникам, распрямляясь насколько хватало высоты потолка. Уже в дверях его остановил протяжный стон. Девчонка, которая была с Летнийцем. Он забыл о ней, решив, что она умерла. — Бедняга, — пробормотал Ларджент. — Окажем ей последнюю милость? — Да, — согласился Деймон, испытав чувство, похожее на озарение. — Только не здесь. Он вернулся к ложу. Набитый соломой тюфяк хрустнул под его коленом. Деймон наклонился над девушкой. Маленькая, немытая бродяжка, почти ребенок, рана ее была ужасна: под окровавленными пальцами, которыми она пыталась стянуть края разреза, виднелись скользкие белые внутренности. — Ей никак уже не помочь, — озвучил его мысли подошедший Баррет. — Лекарство только одно… — Если хотите, я могу… закончить дело. Деймон покачал головой. — Я сам, — твердо произнес он. — Подай-ка мне плащ Летнийца. Она была на удивление легкой, даже легче, чем казалась с виду. Ничуть не хорошенькая, с грубоватыми крестьянскими чертами, но приближающаяся смерть придала ей выражение мученицы. Клубок нечёсаных волос песочного цвета окружал ее маленькое личико. — Холодно, — все время повторяла она в бреду, пока он нес ее по темному коридору. Наконец они дошли до алтаря Неведомого. Здесь Деймон остановился и передал свою ношу Лардженту. Он приблизился, чтобы убрать свечи, одна из них особенно заинтересовала его, та, что не горела. Черная, витая, с острыми, как бритвы, краями, она не отражала света, а как будто наоборот, поглощала его в себя. Деймон узнал обсидиан, драконье стекло. Коснувшись свечи, он отдернул руку: на пальце выступила алая капля. Деймон позволил ей упасть на витую поверхность. Зачарованный, он смотрел, как кровь по желобку стекает к основанию свечи. — Что вы делаете, командир? — в ужасе прошептал позади Рендилл Баррет. — Молит о Даре, — ответил голос из темноты. — Как и все остальные. Но девочка не поможет. Свеча не горит. — Я получил свой дар, родившись от крови дракона, — возразил Деймон и, кивая Лардженту, приказал: — Клади ее. Завернутую в плащ девушку уложили на камень в окружении свечей. Спутники Деймона склонили головы, беззвучно молясь своим богам. Он же, осколок Древней Валирии, стоял, глядя на свечу, как будто ожидая, что над матовой черной поверхностью затрепещет огонек. Нет, это невозможно, даже кровь дракона не способна оживить мертвое стекло. — Пора! — шепнула темнота за спиной. Деймон достал меч и взялся за рукоять двумя руками, направив острие вниз. Бей точно в сердце. Выверенным движением он опустил клинок, вогнав в грудь девушке. — Валар моргулис, — отчетливо произнес он, взглянув на скрытое под капюшоном лицо Неведомого. — Валар дохаэрис, — выдохнула тьма. — Теперь все, — сказал он спутникам и, не оборачиваясь, зашагал прочь по тоннелю. Наверху их встретил моросящий дождь. Прохладный сырой воздух приятно наполнял легкие; даже кладбищенский смрад перестал навязчиво липнуть к лицу и телу. Когда они добрались до лошадей, поход в крысиные ямы стал казаться дурным сном, однако кошелек с золотом напоминал об обратном. Деймон высыпал на ладонь пригоршню монет и отдал Чизу. — Твоя награда, как я и обещал. Держи рот на замке, понял? А теперь ступай. Похоже, весь словарный запас покинул крысолова, промычав в ответ что-то нечленораздельное, он, не переставая кланяться, стал мелкими шажками пятиться во тьму, пока грязный переулок не поглотил его. Остальное золото Деймон поделил между Барретом и Ларджентом. — Это вам за труды. Верность и предательство я всегда оплачиваю сполна. Тот, кто последует за мной, убедится в этом лично. Этих денег также должно хватить, чтобы нанять корабли в Пентос. — Может, поговорим в месте поуютнее этого? — вмешался сир Лютор, подставляя ладонь под дождь. — Вы как хотите, ну а мне нужно вино и женщина. Деймон улыбнулся. Женщина… В Пентосе ему понадобится женщина, которая будет вести его дела, а также греть ему постель. Именно ей он и собирался сейчас нанести визит. — Идемте к Мисарии. Она раздобудет для нас доброго вина, а к нему сыра и баранью ногу. Деймон вдруг понял, насколько он проголодался. — Учитывая то, что мой ужин достался мертвецам, я не против бараньей ноги, — широко ухмыльнулся Ларджент, закидывая ногу в стремя. Улица Шелка тонула в непривычной тишине. Похоже, стражникам все же удалось согнать людей под крыши. В питейных заведениях и борделях плясали огни, откуда-то даже доносилась музыка, но «Роза и Лилия» встретила их темными выбитыми окнами. — Мисария! — крикнул Деймон, спрыгивая с лошади. За дубовой дверью послышалась какая-то возня, затем скрежет отодвигаемой мебели. Им пришлось ждать несколько минут, прежде чем на пороге появилась хозяйка со свечой в руке. Пропуская их внутрь, она настороженно оглядела пустую улицу. Ее лицо в круге света проплыло мимо него, и он успел прочесть на нем испуг. Сейчас, такая уязвимая, Мисария совсем не походила на саму себя. Тщательно заперев дверь на несколько засовов, она не говоря ни слова бросилась к нему на грудь. Предрассветный сумрак плотной серой стеной опустился на город, когда они добрались до Драконьего Логова. Деймон помог Мисарии спешиться и повел ее к боковой дверце, по обе стороны от которой темнели силуэты драконобдюстителей, вооруженных длинными копьями. Узнав принца, они молча расступились, пропуская их внутрь. Деймон нетерпеливо нырнул в проход, но Мисария застыла на пороге, прислушиваясь к глухому рокоту, доносившемуся из глубины логова. — Это обязательно? Я бы могла приплыть к тебе вместе с сиром Рэнделлом и остальными. Деймон повернулся к ней. — Мы же все решили. Или ты испугалась лететь? Они с Рэнделлом и Лютором просидели за вином и едой до Волчьего часа. Много чего требовалось обдумать и обсудить. Деймон хотел, чтобы в городе остался преданный человек, его глаза и уши. Он уговорил Ларджента вернуться в городскую стражу. Харвину Стронгу не обойтись без опытного человека под рукой — несмотря на высокое положение и свирепый вид он еще зелен как весенняя трава. Покончив с делами и вином, они разошлись, чтобы немного отдохнуть, Лютор — обнимая красотку, а сир Рэнделл — сразу двух. Деймон остался с Мисарией. Хоть он и не любил ее, но каким-то образом она смогла привязать его к себе. Он протянул руки, и спустя мгновение она оказалась в его объятиях. — Я хочу, чтобы ты полетела со мной, Мисси, сделай это для меня. Она покорно склонила голову. — Как пожелает мой принц. — Тогда идем, я познакомлю тебя с Караксесом. Ты — первая женщина, которая удостоится этой чести. Кроме Рейниры. Но Рейнира не была одной из его подружек или даже возлюбленных. Она была драконом. Одной с ним плотью и кровью. Когда они взлетели, небо на востоке уже окрасилось розовыми лепестками зари, а на западе в густой синеве еще сверкали звезды. Море под ними шумело и волновалось, волны, увенчанные белыми шапками, разбивались об утес, над которым возвышался купол Драконьего Логова. Деймон последний раз оглянулся на тонущий во мгле город, на темные стрелы башен Красного Замка. Может, она стоит на балконе с развевающимися на ветру волосами и смотрит ему вслед? Его Рейнира. Она будет звать его, просыпаясь от ночных кошмаров, будет оставлять белую ленточку на крючке и прикладывать ухо к потайной двери — не слышно ли его шагов, а потом его образ постепенно померкнет, вытесненный другими лицами. Его история закончится и начнется другая: ее девичье сердце потянется к прекрасному рыцарю или юному лорду. И однажды придет день, где ему не будет места. По желанию Отто, по воле короля. Вот только оба они забыли, с кем имеют дело. Я вернусь и заберу то, что принадлежит мне, — поклялся Деймон, направляя дракона выше облаков.