Дракон и его принцесса

Ночь после пира Деймон закончил в кабаке. Вернулся он изрядно набравшийся и не успел, казалось, коснуться подушки, как его поднял голос слуги: — К вам ее высочество, мой принц. Рейнира имела обыкновение врываться в его покои как буря, не заботясь о том, в каком виде он находится и чем занимается. — Сэмвелл прокидает Красный замок! Он уже вещи собрал! — прямо с порога заявила она, сделав трагическую мину. Деймон со стоном повалился обратно на кровать. Голова его гудела как чугунный котел, мысли путались. — Пусть явится сюда, — пробормотал он и, ощупав колючий как каштановая кожура подбородок, добавил, — и позовите цирюльника. Уговорить Сэма остаться не составило труда. Стоило только упомянуть, что на именины принцессы будет приглашена Лиара Жемчужная Слеза, певица из Вольных городов, как он тут же передумал паковать сундуки. — Я уничтожу ее! Услышав мои песни, она разобьет свою лютню и заплачет настоящими слезами, — заявил он, раздувшись как индюк. Рейнира слушала, затаив дыхание. — Ты правда пригласишь Лиару? — Почему бы и нет? Сейчас она живет в Пентосе при дворе принца Реджио, а он — мой старый должник. — Оо, Лиара! — задохнулась от восторга Рейнира. — Она настоящая знаменитость! А ты знаешь, что в Волантисе она была простой рабыней в доме подушек, а потом благодаря своему голосу и таланту стала прославленной куртизанкой?.. Деймон улыбался, искоса поглядывая на свою малышку — вряд ли она понимала, кто такая куртизанка и чем занимаются в доме подушек. Поведав все, что знала о блистательной волантийской блуднице, Рейнира объявила, что собирается навестить Алисенту. — Я посылала за ней Виллу, но Алисента не пришла. Сказала, что за ужином съела что-то несвежее и всю ночь мучалась животом. Странно, она мало ест, а я попробовала почти все блюда и хорошо себя чувствую. — Твой драконий животик переварит даже камни, — Деймон притянул ее к себе и коснулся лбом по-детски выпуклого живота. Рейнира погладила его свежевыбритый подбородок, еще горевший от розовой воды. — Можно я поцелую тебя в щеку, kepus? И, не дожидаясь ответа, она наклонилась, обвила его шею руками и прижалась губами к его щеке. Он прикрыл глаза: ее рот, влажный и липкий, был в дюйме от его губ, стоит только чуть-чуть повернуть голову, чтобы они встретились. Она ела конфеты, фрукты или пирожные: от нее пахло сластями, и ему нестерпимо захотелось попробовать ее вкус. Слипнуться с ней, переплестись руками, ногами, языками и повалиться на постель. — Ну все, хватит, дракон! — прохрипел он, отстраняясь. Мысли скакали как кони, унося его в дебри запретных желаний. Ебаное Пекло! Еще три года ему надо как-то избегать этих соблазнов. — Значит, ты собралась к Алисенте? Может, не стоит ее беспокоить, раз ей так плохо? — Я хочу ее проведать и подарить свой подарок. Смотри! — Рейнира вытащила из кармана два золотых перстня: в центре одного из них была вплавлена красная яшма, а по бокам — два камня поменьше, красный и зеленый. Второй точь в точь повторял первый, только с сердцевиной из зеленой яшмы — Кольца дружбы! — воскликнула Рейнира, сияя улыбкой во весь рот. — Подруги навсегда! Я так полюбила Алисенту, хочу, чтобы она была мне как се… — Она тебе не сестра! — резко оборвал ее Деймон, меняясь в лице. — И никогда ею не будет. Она чужая, запомни! Дракон ест овец, а не братается с ними. Не хватало, чтобы хайтауэрская девка охмурила Рейниру, как ее паскудный отец — Визериса. Он этого не допустит! Рейнира не любила, когда ей перечат, поэтому тут же ощетинилась. — Отец так не считает! А король Джейхейрис любил септона Барта как своего названного брата! Деймон в ответ досадливо цокнул, закатив глаза. — Септон Барт был всей душой предан королю, а твоя ненаглядная подружка — дочь мерзавца и подлипалы Отто Хайтауэра. Этот человек -- не друг нашей семье, он — змея, готовая ужалить, стоит только отвернуться. «Грязные пастухи»! Впервые Отто открыто показал свое истинное лицо, не таясь за масками и полуправдами. Только ради этого стоило устраивать то маленькое представление — чтобы сир пиявка наконец забыл об осторожности и оступился. Может даже такой слепец как Визерис однажды увидит, кого он приблизил к себе на самом деле. Деймон взял Рейниру за плечи, заглядывая ей в лицо и ловя ее взгляд. — Однажды ты убедишься, что я прав, dōna, — проникновенно заговорил он. — Ты теперь чашница короля, так что смотри и подмечай. Рейнира дернула плечиком, сбрасывая его ладони. В ее глазах застыла нерешительность, а тонкие ноздри трепетали: она верила ему, но в то же время ей не хотелось, чтобы он оказался прав. — Мама не любила сира Отто, и мне он тоже не нравится, но Алисента совсем другая, уверяю тебя. — Может так, а может и нет, — не стал спорить Деймон. — Не полагайся слепо на первое впечатление, пусть Алисента поступками заслужит твое доверие, прежде чем ты впустишь ее в свое сердце. Подумав немного, Рейнира кивнула. Несмотря на взбалмошность и драконий нрав, она обладала рассудительностью и тонкой интуицией своей матери, оттого Деймону и показалось странным, как быстро Алисента Хайтауэр завоевала ее доверие. На миг мелькнула мысль: может, Алисента и правда не похожа на своего отца? — но Деймон тут же отбросил ее прочь. Маленькая гадюка вырастет и ужалит, обязательно ужалит, ибо такова природа змей. — Ты надолго в город? — спросила Рейнира, глядя, как слуга застёгивает у него под горлом золотой плащ. Малышка беспечно раскинулась на его разобранной постели среди смятых простыней, а ее туфли валялись в разных углах комнаты. Лежа на животе, она согнула ноги, дрыгая ими в воздухе. Юбка задралась, а один чулок слез почти наполовину с ее ножки. Рейнира развлекалась, помахивая им в разные стороны. Деймон делал вид, что занят облачением в доспехи, а сам жадно ловил в зеркале ее отражение. — Как получится. Настало время городской страже показать себя в деле. — Собираешься устроить облаву? А отцу ты доложил? Деймон фыркнул. Иногда она — вылитый Визерис, мастер над занудством. — Давай я сам разберусь с этим, хорошо? Сперва нужно съездить в казармы, взглянуть что да как. Кстати, сира Харвина я собираюсь назначить капитаном Грязных ворот, одобряешь? Рейнира кивнула, важно надув губки. — Сир Харвин — красавчик! — изрекла она свой вердикт, как будто именно это имело решающее значение. Да, блять, умница! Тогда Лейнора Велариона стоит назначить Десницей! — А я разве не красавчик, а, dōna? — усмехнулся он, хотя на самом деле ему было отнюдь не смешно. Эта маленькая неуместная глупость отчего-то вывела его из себя. Рейнира сощурилась, задрав пальчиком верхнюю губку, за которую он с удовольствием укусил бы ее. Она ведь еще и думает, негодница! — Ты красивый, но по-другому, — наконец сказала она, — не как сир Харвин, Лейнор или Деймион, а как дракон. Мне больше нравится смотреть на тебя, чем на них. От сердца отлегло, а грудь наполнило теплое чувство благодарности. «А ты — прекраснейшее творение Богов, Ñuha zaldrīzes, Ñuha dōna riña. И даже когда время сотрет румянец с твоих щек, а роды и лимонные пироги изменят твое тело, я все равно буду смотреть только на тебя.» Он не просто верил в это, он знал. — Ты проводишь меня к Алисенте? — спросила Рейнира, соскальзывая с кровати и расправляя кружево на лифе. Когда она подняла подол, чтобы подтянуть чулки, он деликатно отвернулся. — Нет, я не… а, впрочем, знаешь что? Я навещу леди Алисенту вместе с тобой.

***

По дороге в башню Десницы они узнали, что Хайтауэр отбыл в Хэйфорд и будет только вечером. Рейнира бегом преодолела последние ступеньки и ворвалась в комнату подруги, но Деймон помедлил у дверей, слушая ее радостный щебет и давая им немного времени поговорить. Когда он вошел, лицо Алисенты резко осунулось и лишилось всех красок. — Вы! — только и выдавила она. Ее ланьи глаза в миг стали жесткими. Он лишил невинности не только тело, но и душу — в ней больше не было трогательной мягкости, присущей чистым созданиям. Он улыбнулся в ответ — холодно и официально. — Приветствую, миледи! Как ваше здоровье? — Вашими молитвами, мой принц, — в тон ему ответила она. Он вздернул брови — похоже, от бедного олененка не осталось и следа. Это даже интересно! — Ваша септа больше не сторожит вас? — Она уехала сегодня утром. Здешний воздух вреден для ее легких. Цербер изгнан за то, что не уберег папочкино сокровище. Деймон бросил взгляд на камин. Похоже, Алисента умолчала про тайный ход. Умная девочка! Если бы только Отто узнал, что каждую ночь его поганая жизнь висит на волоске, ей бы не поздоровилось. И, похоже, он не обманулся на ее счет: хитрюга, себе на уме. Как она вывернулась? Что наплела? Он представил, как она стоит посреди комнаты, глазки в пол, и лжет своему отцу. Облизнув губы, он оглянулся на дверь. Ему надо было сказать Алисенте пару слов, а для этого остаться с ней наедине. — Рейнира, я слышал, что у стражников окотилась кошка. Ты же хотела взять себе котенка, дракон? Он действительно узнал про кошку из разговоров часовых, когда пробирался сюда по ночам. Рейнира обожала всякую живность, поэтому тут же проглотила приманку и навострилась как гончая, почуявшая дичь: — Котята? Где? — повернулась она к Алисенте, та махнула рукой в сторону двери. — Кошка Педди Пончика… сира Подрика принесла седмицу назад. — Хорошенькие? — Пушистые… Больше ничего и не требовалось. Рейнира тут же устремилась прочь из комнаты, Алисента рванулась за ней, но Деймон перехватил ее за талию. — Тише, миледи, тише! — прошептал он, наклоняясь к уху, у которого вился выбившийся из-под чепчика локон. — Нельзя так резко вставать, голова закружится. Отдернув голову и взглянув на него с отвращением, Алисента сбросила его руки и легла обратно в постель. — Именем Матери заклинаю вас, оставьте меня! Неужели вам мало зла, которое вы мне причинили, и вам надо еще и поглумиться надо мной? Деймон оставил ее выпад без ответа. Он присел на кровать, заставив ее забиться в дальний угол алькова. — Я достану вам лунный чай, чтобы последствия нашей связи не стали более печальными, — сказал он безо всяких предисловий. Алисента презрительно фыркнула, отворачиваясь и натягивая одеяло до самой шеи, и так прикрытой воротом сорочки. — Отец уже позаботился об этом, — ее голос звучал сухо и деловито. Зря он тревожился, что она в порыве отчаяния откроет их секрет всему свету, эта юная женщина умела брать себя в руки. — Хорошо, — он поднялся, чтобы уйти. — Вы сломали мне жизнь! Вы рады? Она посмотрела на него все с тем же чопорным выражением на лице, что и мгновение назад. Поджатые, вытянутые в нитку губы, круглое лицо, обрамлённое вафельными складками чепчика: все это делало ее старше и еще сильнее усугубляло нарисованный им вчера за ужином образ скучной матроны. — Вы ошибаетесь, я этого не хотел. Она покачала головой. — Это делает ваш поступок еще хуже. Вы погубили мою честь просто так, походя. — Никто не догадался, о чем на самом деле была та песня. — Этот мерзкий карлик знает и разнесет сплетни по всему городу! — Да полноте! Никто не воспринимает дерьмо, которое льется из его рта, всерьез! — Пусть так, но как же все остальное?! Кто возьмет замуж обесчещенную девушку? — Любой, у кого есть мозги не заботиться о такой чепухе. У вашего отца видное положение при Дворе, так зачем обременять себя пустяками? — Честь и добродетель для вас пустяки? — Честь и добродетель — просто слова, а слова — ветер. Лучше извлеките пользу из урока, который я преподал вам. Она посмотрела на него долгим немигающим взглядом — точь-в-точь ее отец, когда грозил ему вчера. — Я постараюсь, мой принц. Дверь с громким стуком открылась, прерывая их разговор. На пороге стояла Рейнира — ее розовое атласное платье от лифа до юбки было залито коричневой зловонной жижей. — О Боги! — воскликнула Алисента, прижимая ладони к лицу, а Деймон расхохотался. — Похоже, брать котенка ты передумала. Губки Рейниры скривились, но проступившие на щеках ямочки говорили, что она еле сдерживает смех. Не сохранив серьезную мину, она быстро показала ему язык. — Алисента, приходи ко мне сразу, как поправишься! Идем, kepus! Когда они вышли в переднюю, Деймон снял с себя плащ и накинул ей на плечи. Тяжелая ткань окутала принцессу золотым каскадом, струясь за ней по полу. — Он же будет испорчен… — покачала головой Рейнира. — Пустяки, дракон, главное, что никто не увидит тебя в таком плачевном виде. — Спасибо, kера! — она непривычно застенчиво улыбнулась. — Сир Пончик так испугался, что чуть не выкинул котенка в окно, но я не позволила. Наверное, я сжала его слишком сильно, вот он и обгадился… Эх, я думала, он будет спать со мной, пока я не выросла, чтобы снова спать с тобой. — Жаль нельзя завести маленького дракончика, — продолжала рассуждать она, пока они спускались во двор. — Может, когда у нашего ребенка вылупится дракон, его можно будет оставить во дворце, пока не подрастет? Деймон в ответ только хмыкнул. Его взгляд случайно упал на розовый завиток ее уха, напоминающий ручку и-тийской фарфоровой чашки. Он мысленно пообещал себе повторить языком его форму. Когда-нибудь. — Посмотрим… А пока ты сама еще ребенок. Простившись с ней у башни Мейгора, Деймон направился к конюшням.

***

— Щит выше! Собери ноги, солдат! Ты с кем собрался сражаться, с деревом? Рендилл Барет, следующий за ним по пятам, снял кольчужную рукавицу и вытер со лба пот. — Эти совсем зеленые… — извиняюще пробормотал он, когда Деймон без труда отправил троих противников на землю. Деймон кивнул, возвращая солдату деревянный меч, который взял, чтобы преподать урок. Он уже некоторое время наблюдал за тренировками новобранцев, иногда вмешиваясь или давая указания. Крестьяне, больше привыкшие к мотыге, нежели к мечу, постигали воинскую науку через зуботычины, которыми их щедро награждали более опытные сотоварищи, а таких тоже было не мало — с некоторых пор быть принятым в городскую стражу считалось престижным. Деймон вспомнил трех рыцарей, встреченных им по дороге в Дрифтмарк. Тот высокомерный юнец из Черного Приюта тоже собирался вступать в Золотые Плащи. Деймон смутно помнил его лицо, по крайней мере, если увидит, не перепутает. — Хватит на сегодня спаррингов, пусть покажут строевую подготовку! — Деймон жестом подозвал Харвина Стронга. Первое, что он сделал, явившись в казармы — назначил его капитаном и лично накинул ему на плечи Золотой плащ. — В условиях городского боя самое важное — это дисциплина, — сказал он, когда Стронг приблизился. — Их надо научить подчиняться приказам. Здешние старожилы избаловались без твердой руки и уже забыли, что это такое, а среди новичков полно бестолкового сброда. — Служить у Грязных ворот — это вам не сахар, — вмешался Баррет. — Сюда только самые отчаянные парни идут, но даже они в Блошиный конец не суются. — Раньше не совались. Скоро во всем городе, в каждой крысиной яме будут бояться и уважать городскую стражу. Пришло время пощупать этот город как шлюху. Баррет, списки у тебя? — Да, лорд Командующий. — Хорошо! Мы не будем дожидаться вечера. Крысы ежедневно, ежечасно должны жить в страхе. Сейчас они мирно спят после ночных ходок, но мы вытащим их из нор и представим перед правосудием. — Мы отправим их в тюрьмы? — спросил Харвин Стронг, и Деймон увидел, как он напрягся. Этого следовало ожидать — все же сын Мастера над Законом. — Не волнуйтесь, сир Харвин! — он издал короткий смешок. — Король назначил меня Мастером над порядком в городе. Мы отвезем виновных на Сапожную площадь и накажем за совершенные ими деяния в соответствии с законами Королевства. План облавы они наметили еще ночью вместе с Барретом и Ларджентом. Стража разделится на три группы — Рейнис, Висенья и Эйгон. Каждая проведет рейд на своем участке, хватая преступников из списка Мисарии прямо в домах. Деймон рассчитывал на фактор неожиданности, поэтому не хотел действовать заранее. Чем больше людей знают, тем больше шансов, что кто-нибудь проболтается. На Мисарию можно было положиться, поэтому Деймон велел ей до утра не спускать с обоих капитанов глаз и следить, чтобы они не распускали язык перед приятелями и шлюхами. Сам он возглавил группу Рейнис. Ему и его людям достался второй округ, где под холмом в низине раскинулся печально известный Блошиный конец — царство, где безраздельно царила тьма и сам воздух, казалось, смердел грехами ее обитателей. Это было место, где отчаявшиеся искали убежища, нечестивые замышляли свои злодеяния, а заблудшие души влачили свое существование среди вечных сумерек городского подбрюшья, убогий район со скрытым лабиринтом узких, извилистых переулков и кривых, покосившихся домов, намертво сцепившихся друг с другом верхними этажами. Деймон взял с собой достаточно человек и повозку с клеткой для арестантов, вот только ее пришлось бросить у Вонючей канавы: на узких улочках под нависшими осыпающимися зданиями едва могли разминуться два человека. Деймон шел впереди с обнаженной сталью в руке. Днем Блошиный конец был царством попрошаек: профессиональные нищие в своем ужасном гриме выползали из трущоб, покачивая на руках покрытых фальшивыми струпьями и язвами младенцев. Едва завидев вооруженных солдат с факелами, они бросились в рассыпную, при этом чудеса Семерых происходили буквально на глазах: безногие улепетывали на обоих ногах, а за ними спешили прозревшие слепые. Стражникам не оказывали сопротивления, если не считать брани и попыток облить их помоями из окна. — Назад! — рявкнул Деймон на солдата, которого окатили содержимым ночного горшка, когда тот, бранясь на чем свет стоит, ринулся за возмездием. Сам «Лорд Блошиного конца» давно научился уворачиваться от таких сюрпризов. Ему, выросшему в Королевской Гавани, была знакома местная ночная жизнь. За облупившимися, покрытыми пятнами черной плесени фасадами какой-нибудь заброшенной пекарни или невзрачной таверны скрывались воровские притоны, игорные дома, бордели, ломбарды и лавки, торгующие краденным добром. Здесь продавали людей и животных для бойцовских ям, а в борделях можно было удовлетворить самые низкие и развращенные вкусы, здесь можно было купить яд, чтобы отправить на тот свет соперника или зажившегося на свете родственника, а можно было нанять для этой цели убийц. Человек с тугим кошельком находил в Блошином конце развлечение на любой вкус или расставался с жизнью. — Как вам местечко, Стронг? — вполголоса спросил Деймон у следующего за ним по пятам сира Харвина. — По долгу службы вам придется часто здесь бывать. — Мрачноватое, я бы сказал, — пропыхтел тот, оглядываясь и морщась от вони, исходившей от местной похлебки, прозванной коричневой жижей. Ее готовили на перекрестках в подвешенных над кострами котлах. Окрестные жители собирались вокруг огня, кто с мисками, а кто подходил просто чтобы погреть руки. Старухи, присматривающие за варевом, визгливо бранились на тех, кто пытался пролезть за едой второй раз. — Не ожидал услышать такой ответ от человека, выросшего в Харренхоле, — хмыкнул Деймон. — Я рос не в Харренхоле, а в Рейвентри. Как только отец получил место, он переехал в столицу, а мать взяла нас с Ларисом и уехала к брату. Когда она умерла, Ларис вернулся в Харренхол, а я остался служить оруженосцем у дяди, лорда Блэквуда. «Значит, Ларис» мелькнуло в голове. Колченогий, что вчера не сводил глаз с Алисенты Хайтауэр. Хватит ли у него смелости попросить ее руки? Но даже опороченная, дочь Десницы — не пара уродливому второму сыну. А вот старшему в самый раз. — У вас есть невеста, сир Харвин? — Э, нет! — гоготнул Стронг, проворно отпрыгнув, когда рядом ударился о землю свиной пузырь, наполненный тухлой требухой. — Мне еще рано жениться, какие мои годы! — Я в ваши годы был несчастливо женат на Бронзовой суке. — Да, я наслышан. Хвала Богам, отец не слишком торопится меня окольцевать. Деймон молча и внимательно разглядывал громадную фигуру Стронга: под черным панцирем скрывалась настоящая мощь, какой женщине не придется такое по вкусу? В жилах Первых Людей текла кровь великанов, поэтому их потомков природа щедро наградила в том числе и пониже пояса. Шепнуть бы Мисарии, чтобы оседлала его и проверила, как там обстоят дела. Деймон ухмыльнулся собственным мыслям. Надо же позаботиться об испорченной крошке Алисенте. Брак с красивым молодым лордом будет достойной платой за причиненные неудобства. — Мы пришли, — бросил он, глядя на грязную облупившуюся дверь, над которой болталась скособоченная вывеска, выцветшая настолько, что название на ней было почти невозможно прочесть. — За мной! — отдал приказ Деймон, ударом сапога проламывая гнилые доски. — Никому не двигаться! Именем короля! Его люди толкали перед собой связанных друг с другом оборванцев, туда, где их дожидалась повозка. Последнего по списку вытащили из постели полуголым. Двое тащивших его стражников весело гоготали, тыкая кончиками коротких мечей в болтающийся между ногами скукоженный пенис. — Сраные ублюдки! — орал пленный, вызывая новый взрыв веселья у своих конвоиров. — Разбойники! Да чтоб вас голой жопой на горящие угли! Чтоб в аду вас черти ебали раскаленной кочергой, а-а-а-а! — Гля, как визжит, порося. Скоро станет боровом! Может, и не будем ждать, а сразу, а? Стражник поддел мечом мошонку мужчины и тот снова разразился криком. — Сволочи! Черти! Насильники! Последнее заявление заставило Деймона обернуться. — Что случилось? — он жестом велел оробевшим стражникам бросить свою жертву и отступить. Мужчина рухнул на колени, подполз к Деймону и обнял его сапоги. — Я — честный человек, милорд, вашмилость, я был дома с женой, когда эти двое ворвались, — он дернул головой в сторону стражников. — Вот тот стропила стал меня бить, пока второй насиловал мою жену. Она кричала, так он выбил ей три зуба… Деймон сверился со списком Мисарии. — Тебя тоже обвиняют в изнасиловании девушки, дочки пекаря. — Да какая она девушка! Шлюха, подстилка кабацкая, да ее все… — Молчать! А вы? — его тяжелый взгляд упал на солдат. — То, что он говорит — правда? Молчание. Но выступивший на лицах пот и бегающий взгляд говорили красноречивей любых слов. Исполнившись ледяной яростью, Деймон шагнул к ним и с треском сорвал с обоих золотые плащи. — Раздеть, разоружить и к остальным в клетку. Сапожная площадь постепенно заполнялась зеваками. Повозки с клетками, набитые ожидающими суда преступниками всех мастей, медленно ползли по брусчатке. На помосте у позорного столба установили три колоды. Насильник! Харвин Стронг зачитывал приговор. Золотые плащи вытаскивали обвиняемого, срывали с него штаны и Рендилл Баррет оскоплял его большим мясницким ножом, затем отрубленную часть кидали на повозку, чтобы потом выставить ее у городских ворот на потребу зрителям и воронью. Вор! Лютор Ларджент отрубал руку. Убийца! И Темная сестра одним ударом легко отделяла голову от плеч. К вечеру доски под ногами Деймона пропитались кровью, а плечо начало ломить от взмахов. Толпа встречала каждый вынесенный приговор криками и улюлюканьем. Слава королю! Слава принцу Деймону! Но кое-где слышались и проклятия. Многие годы столица была беззаконной, и преступные кланы выросли и окрепли, а, значит, вооруженных стычек не миновать. Эта мысль вызвала у Деймона улыбку — он жаждал битвы и крови. Раз его нерешительный и боязливый братец не желает вступать в войну с Триархией или с Дорном, он найдет ее здесь, на городских улицах. Кровожадным взглядом Деймон окинул толпу и погрозил ей мечом. — Пусть те, кто нарушает королевские законы, знают — правосудие придет за каждым! — прокричал он, указывая на запряженную двумя тяжеловозами телегу, доверху набитую отрубленными частями тел. — Да, похоже вороны сегодня попируют, — заметил подошедший Харвин Стронг. — Попируем и мы, — ответил Деймон, вдевая меч в ножны. — Эй, Баррет, скажи парням, что сегодня пьем в «Розе и Лилии». Вино и шлюхи за мой счет!