Дракон и его принцесса

— Он изнасиловал мою дочь, м’лорд, я был в то время у соседа, у колбасника Вилли. Мы каждую седмицу в старицин день встречаемся, выпить эля, пометать кости. А тут я домой пораньше пришел, стоны еще со двора услышал. Бегом наверх, а там этот Уолдер, звезды на нем нет, наяривает мою Кэтти. Я, значит, бросился за топором, вернулся, глядь, а он стоит, портки натягивает и нагло так на меня глазеет, будто я ему дракона должен. Я его гнать, а он гогочет, мерзавец, а потом убийством пригрозил. В моем-то собственном доме! И теперь я тут, рассчитываю, значит, на королевскую справедливость, м’лорд, — лавочник на всякий случай отвесил еще один поклон в сторону трона. — И вы точно знаете, что это один из Золотых плащей? — Да, носит этот поганый плащ, будто святой покров. Ходят, пузо вперед, ровно лорды какие, а пользы как не было, так и нет — в темный час на улицу и носа не высунуть, разденут, а то и жизни лишат за медную звезду. — Принц Деймон, милорд командующий городской стражей, что вы скажете на обвинение в адрес одного из ваших людей? Деймон улыбнулся, скрывая накатившую волну ярости. Брат бы уже велел всыпать наглому простолюдину дюжину палок за дерзость, но не король вершит сегодня суд, а Десница. — С чего этот добрый человек, — взмахом руки он указал на просителя, — решил, что его дочь насилуют? Судя по тому, что я понял из его бессвязных речей, она была довольна вниманием мужчины. — Она-то, курва, может, и довольна, да кто же ее теперь возьмет, обесчещенную? Я ее за колбасника выдать хотел. Отто, взирая на просителя с высоты железного трона, поджал тонкие губы. — Если этот стражник согласен взять ее в жены пред ликом Семерых, вопрос будет исчерпан. Мужик надулся. — С позволенья сказать, не нужен он мне в зятьях, м’лорд. Колбасник — человек зажиточный, у него своя лавка напротив, а этот — голыш без кола и двора, крестьянский выродок. Лавочник поднял на Отто подобострастный взгляд. — Прошу наказать по всей строгости, ваша милость, чтобы другим неповадно было. Слава королю и его справедливой Деснице! Всей улицей за ваше здравие молиться будем, ваша светлость. Отто коротко кивнул, сложив пальцы домиком. Свет падал так, что восседавший на тронном возвышении всегда оставался в тени, но Деймон мог поклясться, что на лице Хайтауэра мелькнуло выражение самодовольства. — Королевским судом я постановляю схватить Уолдера Риверса и нанести ему десять ударов палкой, после чего отослать на Стену, где он присягнет Черному братству. Следующий! Поток просителей заколыхался за ограждением из скрещенных копий. Деймон не сомневался, что «следующий» пришел жаловаться на Золотых плащей. И следующий, и тот, кто за ним. Все они отобраны среди множества, чтобы воочию показать двору некомпетентность командира городской стражи. Первый проситель раздосадовал, второй разозлил, третий развеселил, а на пятом Деймон зевнул — фарс, устроенный Отто, ему прискучил. Визерис напрасно надеялся на пиявок Меллоса, он слег после их разговора здесь, в тронном зале, и мейстеры тщетно пытались убедить Деймона, что это всего-навсего упадок сил. У короля не наблюдалось ни жара, ни признаков трясучки, но он был вял, из носа кровило, а на спине появились странные язвы. Деймон начал опасаться отравления, но спустя пару дней Визерису полегчало, однако большую часть дня он оставался в постели, слишком слабый, чтобы высидеть несколько часов судебного разбирательства. — Следующий! — выкрикнул герольд, вызывая очередного просителя, уже пятнадцатого или двадцатого недовольного городской стражей. Выслушав очередную порцию бреда, Деймон не выдержал. — Может, хватит? Давайте еще послушаем шлюху, которой член вставили не под тем углом, и она не кончила. За это, разумеется, карают смертной казнью. Его голос, отдаваясь от сводов гулким эхом, оборвал все шепотки и разговоры. В зале воцарилась гнетущая тишина. Деймон мог побиться об заклад, что придворные, наблюдавшие за судом с галереи, уже делали ставки, когда терпение принца подойдет к концу, и он не стал их разочаровывать. Отто на троне вытянулся, будто проглотил кочергу. — Вы глумитесь над королевским судом, милорд командующий? — проскрипел он. Деймон откинулся на спинку кресла и улыбнулся самой развязной улыбкой, на которую был способен, когда его единственным желанием было вскрыть Хайтауэру брюхо и полюбоваться, как он скрюченными пальцами запихивает свои вонючие кишки обратно. — Нет, я глумлюсь над вашим упорством досадить мне, сир Отто. Оно смехотворно. «О, Боги!» пробормотал под нос лорд Бисбери, а Джайлс спрятал ухмылку за скрещенными в замок ладонями. Деймон кожей ощущал неловкость, повисшую за столом. Но вызов брошен, и отступать он не собирался. — Мир не вращается вокруг вас, как вы ошибочно полагаете, милорд, — приосанился Отто, вернув голосу вкрадчивый высокомерный тон. — «Мой принц». Обращайтесь ко мне именно так, сир Отто. — Для вас в таком случае — «милорд Десница», мой принц. Все взгляды, начиная от членов совета и кончая просителями, метались между Десницей и братом короля. «А не поцеловать ли тебе мой зад, милорд Десница?» Деймон прищурился, перекатывая по губам издевательскую улыбку. — Значит, война, мм? Сидевший справа Лионель Стронг тронул его ладонь. — Мой принц, прошу вас, сейчас не время и не место, — прошептал он, но Деймон нетерпеливо одернул руку. Он не замечал ничего, кроме белого от гнева лица Десницы. — Я не понял вас, принц Деймон, о какой войне вы говорите? Не могли бы вы разъяснить мне и совету? Быть может, где-то в королевстве идет война, а мы не знаем? — Война идет, сир Отто, и вы бы знали об этом, если бы не отсиживались в Красном замке. Город моего брата люди считают беззаконным, им управляют вооруженные банды, обдирающие торговцев и сеющие страх на улицах. Прежняя стража не могла им противостоять. Вместо того, чтобы помочь городу очиститься, вы очерняете его защитников. Еще раз говорю, — Деймон резко подался вперед и ударил кулаком по столу.— Этот суд — фарс. Отто ответил на его выпад холодной улыбкой и не менее ледяным взглядом сверху вниз. Его излюбленная тактика — являться образцом благопристойности на людях и плести интриги за спиной. — Только благодаря вам, мой принц. Этот грязный скандал превратил Королевский суд в посмешище. Мои поздравления. Отто развел руками, окидывая взглядом противоположный конец зала, где позади стражей сгрудились просители, и галерею, где придворные имели возможность наблюдать за судилищем. Жест как бы говорил: «Брат короля, дамы и господа, я бессилен» Эта демонстративная насмешка обратила ладонь в кулак, а сердце в камень. Последняя черта пересечена, как когда два войска застыли друг напротив друга, натянув луки, и чья-то рука, то ли дрогнув, то ли специально, чтобы рассеять тревожную неопределенность, спускает тетиву. И обе стороны растерянно наблюдают за полетом стрелы, понимая, что скоро ей суждено встретить щит или плоть — неважно — и тишина взорвется ревом битвы. Деймон молчал, ощущая кислый привкус поражения, последнее слово осталось не за ним. Он потянулся к кубку с вином, чтобы скрыть свою досаду. — Я согласен с принцем Деймоном, — все взгляды устремились на Корлиса Велариона, мастера над кораблями. Лорд Корлис выдержал небольшую паузу, словно давая зрителям распробовать новое блюдо, затем спокойно продолжил. — Половина жалоб не стоит внимания и времени Королевского совета. Соблазненные девицы, оскорбления, сломанная арфа… У дверей этого зала я видел женщину, которая умоляла о правосудии — зять выгнал ее из собственного дома, — однако же ей отказали. Я спрашиваю вас, милорд Десница, по какому принципу отбираются прошения, которые мы рассматриваем? — Не я занимаюсь этим, лорд Корлис. На городскую стражу всегда было много жалоб. Сейчас солдат в ней стало в два раза больше, им дали новое оружие и новые полномочия. Стоит ли удивляться? Если принц Деймон не может навести порядок в их рядах, мы назначим другого командующего. — Я слышал, что принц Деймон обезглавил самых отъявленных смутьянов и подчинил стражу себе. Торговцы, вошедшие в порт, впервые за несколько лет не жалуются на чрезмерные поборы. В городе брата и наследника короля уважают куда больше, чем здесь, — последние слова Корлис выплюнул, презрительно оглядывая потупивших взоры членов Совета. Отто же напоминал мраморную статую. — Пожалуй, на сегодня достаточно, — процедил он. — Именем короля, объявляю заседание оконченным. Стража стала теснить просителей к выходу. Придворные, обмениваясь впечатлениями, потянулись следом. Отто дождался, пока зал на две трети опустел, прежде чем поднялся с трона. Его правая ладонь неуклюже дернулась и сжалась. Когда он проходил мимо статуи короля Джейхериса, Деймон заметил, что за ним тянется кровавый след. Трон наказал Десницу за кривой суд. — Я бы поблагодарил вас за поддержку, лорд Корлис, но я об этом не просил, — сказал Деймон, когда они с Веларионом поравнялись в дверях. — Лорд Хайтауэр переходит все границы. Какое непочтение к брату, зятю и наследнику короля! Лорды, похоже, стали забывать, что такое честь. — Лорды, похоже, стали забывать, кто ими на самом деле правит. — Постарайтесь донести эту мысль до вашего брата, принц Деймон. У входа в атриум они разошлись в разные стороны. Корлис покидал Красный замок, возвращаясь в Дрифтмарк. Деймон направился к себе, намереваясь переодеться и принять горячую ванну: он чувствовал себя так, будто проехал несколько лиг верхом. Суд назначил его людям самые суровые наказания из всех возможных. Отто будет подставлять городскую стражу перед королем и Двором, но в глазах простых солдат вся вина будет лежать на командующем. «Этот ублюдок готов отгрызть себе руку, лишь бы было чем в меня кинуть». Впрочем, как бы смешон не был Отто в своем упорстве, реакция лордов была очевидна: никто, кроме Корлиса, не спешил разоблачить Десницу и поддержать своего будущего короля. Со времен завоевателя сменилось несколько поколений, и вестеросская знать стала забывать, что такое благоговейный трепет перед мощью старой Валирии. Надо им напомнить. Каким бы мудрым и дальновидным не был Джейхерис, у него был тот же порок, что и у его отца Эйниса, он хотел, чтобы его любили. Визерис же и вовсе перепутал слабость с мирным правлением. «Донесите эту мысль до вашего брата!» Ха! Если бы он только мог явиться к брату во сне или в мечтах… От реального разговора толку будет меньше, чем от сосков на панцире. Деймон не стал дожидаться ванну, а велел обтереть себя влажной губкой и принести новую смену белья. Когда он одевался в исподнее, явился слуга от короля с приглашением на обед. Деймон облачился в традиционные цвета Таргариенов. Поверх красной кофты с горлом он надел черный колет с оттиснутым на груди треглавым драконом, пристегнул к поясу кинжал, волосы, доходившие ему до лопаток, собрал на затылке, закрепив верхние пряди заколкой, а нижние оставив распущенными. Оглядев себя в настенное зеркало из амальгамы и оставшись удовлетворенным, Деймон направился в королевские покои. Визерис сидел во главе стола, Рейнира по левую руку от него, а справа пустовало сервированное место. Слуга поспешил отодвинуть для Деймона стул. Обед можно было бы назвать исключительно семейным, если бы не присутствие Алисенты Хайтауэр. Когда Деймон оказался напротив нее, девушка бросила на него быстрый взгляд и тут же опустила глаза. Надо сказать, сегодня Алисента выглядела великолепно. Рыжие волосы были собраны в высокую прическу, только две пряди кокетливо обрамляли лицо; взрослое платье с открытыми плечами и низким вырезом облекало ее сформировавшуюся фигуру до талии как вторая кожа. Благодаря этому их с Рейнирой разница в возрасте особенно бросалась в глаза. В короля присутствие девушек вдохнуло жизнь, в нем даже проглядывала тень прежнего Визериса: веселого жизнерадостного человека. Его глаза улыбались, когда он переводил взгляд с дочери на ее подругу. — Соскучился по женскому вниманию, брат? Король добродушно рассмеялся. — Рейнира рассказала, как леди Алисента приняла тебя за меня. Деймон мягко усмехнулся уголком губ, накладывая в тарелку говяжьи медальоны в беконе, приправленные соусом с кедровыми орешками. — Теперь у миледи есть возможность сравнить воочию. Ну как, похожи? Алисента весьма мило покраснела, не поднимая глаз от тарелки, на которой одиноко лежала парочка фиг и кусочек груши в карамельном сиропе. Рейнира в то же время приканчивала второго перепела и нетерпеливо посматривала в сторону мясного пирога. — Ах, это было так неловко с моей стороны, но меня спутала принцесса, когда назвала вас kepa. — Слова отец — kepa и дядя — kepus созвучны, — пояснила Рейнира, отделяя мясо от перепелиной ножки. Улыбка на губах Визериса на мгновение угасла, но он быстро опомнился. — Нет, моя девочка не могла забыть своего отца. — Конечно, отец, но… — Я понимаю, Деймон стал тебе ближе, а я отдалился. Обещаю, этого не повторится. Теперь мы будем каждый день обедать вместе, кроме того, я решил назначить тебя королевской чашницей. Рейнира едва не подпрыгнула на стуле. — Чашницей? Но ведь это должность для принца или сына высокого лорда? — У меня нет принца, только принцесса, а что касается великих лордов, любой из них стоит ниже, чем ты. — Это большая честь, ñuha zaldrīzes, — заметил Деймон, чувствуя, как по венам растекается удовлетворение: новая милость стала бальзамом для его задетого самолюбия. Его жена будет присутствовать на Малом совете и учиться. Она станет союзником в его трудах, когда он взойдет на трон, как обе королевы Эйгона и Алиссана для Джейхериса. При этом он пойдет еще дальше: даст ей место в Совете, чтобы утвердить ее положение официально. Пусть разбирает дела, на которые у него не хватает терпения. В Рейнире с ее не по годам развитым пытливым умом можно не сомневаться. Она и сама все понимала, поэтому, когда он бросил на нее восхищенный взгляд, ее лицо засветилось от гордости. Алисента Хайтауэр сердечно поздравила Рейниру. Она казалась доброй и искренней девушкой, и если бы Отто не был ее отцом, Деймон поверил бы ее ангельскому очарованию. Рейнира перетянула внимание на себя. Не забывая уплетать лимонные пирожки, она весьма уморительно изображала придворных дам, Деймон посмеивался и даже осунувшееся лицо Визериса оживилось от ее звонкого голоска. Малышку при Дворе обожали все до единого. Через две луны ей стукнет одиннадцать, но ее валирийская красота уже приковывает к себе взгляды юношей, а то и взрослых мужчин. Они гадают, какой она станет через три-четыре года, когда расцветет, но наблюдать за тем, как распускается цветок в твоем саду, вдвойне приятнее. Деймон откинулся на спинку кресла, любуясь маленькой женой; ее непринужденной грацией, еще слегка прикрытой детской угловатостью; ее улыбкой, румяными щеками и отменным аппетитом. От последнего, кстати, она имеет все шансы раздобреть годам к двадцати. А вот Алисенте округлиться не грозило. За время обеда она съела кусочек перепела, которым поделилась с ней Рейнира, несколько фруктовых ломтиков и пару фиг. Худая, даже несколько тщедушная, с небольшой острой грудью, она не казалась красавицей, но в ее юном чистом лице была своя прелесть. Когда десерты унесли, Рейнира попросила у отца позволения показать Алисенте макет Древней Валирии, и он тут же его дал. — Только осторожнее, фигуры очень хрупкие, — напутствовал их король. Он взял свой кубок и серебряный кувшин с вином и жестом указал Деймону на балкон. — Идем, глотнем свежего воздуха. Облокотившись на парапет, они потягивали летнее вино, лениво разглядывая гавань, усеянную треугольниками парусов. Галеи толпились у входа в порт, совершая маневры, весла единым взмахом бились о воду как крылья морских птиц. Осенью торговля шла особенно бойко, но скоро начнутся зимние шторма и положат конец корабельной толчее. Глаза Визериса смотрели не на гавань, а дальше, куда-то за линию горизонта. Этот мечтательный взгляд, когда он смотрит и не видит, Деймон знал очень хорошо. В каких грезах неизменно пребывает его брат? Где витает его разум? Во временах славы и расцвета Древней Валирии, единственного места, милого душе, которое он с такой дотошностью воссоздает по книгам и картам? На свое собственное королевство он всегда смотрел как сейчас, невидящим взглядом. — Сир Лионель заходил ко мне перед обедом, рассказал, что случилось на суде. Про ваши распри с Отто, — наконец произнес король. — Смотря, что он тебе рассказал: как я устроил скандал, подрывая авторитет Десницы, или как я резко высказался против устроенного Отто фарса? — Он рассказал как есть — Отто был предвзят, а ты вышел из себя. Я поговорю с Отто, но и ты помни, кто ты. Возможно, ты станешь королем раньше, чем я предполагал, так, во имя Пекла, научись быть им! — Будь я королем… — Да, я знаю, — перебил Визерис. — Ты бы казнил Отто и всех, кто думает, говорит или смотрит не так, как тебе хотелось бы. Ты хочешь править с помощью кнута, создавать себе врагов, чтобы ставить их на колени. Только представь, к чему это приведет, когда человеческая жизнь перестанет иметь для тебя какую-либо ценность? Ты станешь Мейгором или еще хуже, монстром. Боги накажут тебя! Деймон досадливо цокнул. — Боги! Монстры! Кто мы по-твоему, а? — Мы — и то, и другое в равных долях. Мы — Таргариены! Пламя и Кровь! И ответственность наша перед королевством больше, чем у других. Пойми же ты, наконец! — Хорошая мысль! Только ты зря напоминаешь об этом мне. Напомни-ка лучше лордам, что сидели сегодня, прикусив языки, и внимали бреду, который твой любезный Отто выдавал за справедливый суд! Я бы мог вернуть уважение к нашему дому, как во времена Завоевателя, только развяжи мне руки. Позволь мне защитить тебя, брат. — Но от кого? — От тебя. Ты слаб, Визерис. Пиявки в твоем совете это знают, вот и присосались. — Защитить, превратив мое правление в кровавую тиранию, так? — Ты преувеличиваешь. Я лишь хочу напомнить лордам, почему они склонили головы перед Эйгоном. — Как? Еще одно Огненное поле? Еще один Харенхолл? — Если понадобится, то да. Но только в случае крайней нужды. Визерис прикрыл глаза, как будто его сковала смертельная усталость. — Забудь об этом. Следуй моим законам и не выходи за границу дозволенного. Ты — мой брат и подчиняешься моей воле, запомни это раз и навсегда. Впредь я не желаю слышать от тебя подобных речей. Ты понял? Деймону ничего не оставалось, как смириться. — Да, государь, я понял. — Тогда выпьем за понимание, — король взял кувшин и сам наполнил бокалы. Деймон в несколько глотков осушил свой и столкнулся с внимательным взглядом брата. — Ты больше не будешь спать с Рейнирой в одной постели. С ней будут спать леди Алисента или септа Марлоу. Я попросил сира Лионеля прислать своих дочерей, а через несколько дней Рейнира уедет погостить у кузины Рейнис на Дрифтмарк. Лейнор — ровесник Рейниры, и он недавно стал драконьим всадником. Они подружатся. — Ты из кожи вон лезешь, чтобы отдалить ее от меня. — Наоборот, я хочу помочь! Она называет тебя «отец»! — Ты ревнуешь? — Дело не в ревности. Но через несколько лет придет время консумировать брак? Для нее это будет все равно, что переспать с собственным отцом. Деймон опустил голову, глядя в свой опустевший кубок. Постукивая кончиком сапога по мраморной балясине, он прислушался к голосам и взрывам смеха, доносившимся из покоев. Визерис отчасти прав, Рейнира будет расти, искренне считая его своим вторым отцом до тех пор, пока не придет время переходить к супружеским обязанностям. И что тогда? Возненавидит ли она его, испытает ли отвращение, узнав о его желаниях? Его-то это не пугало, даже сама мысль, что она однажды разделит с ним ложе, была не то чтобы возбуждающей, но манящей. И все же пришло время ей отдалиться от него, как дети, взрослея, отдаляются от родителей. — Я поговорю с ней, — вздохнул он. В этот момент на пороге появилась Рейнира. Судя по слегка растрепанным волосам и виноватому личику, она бегала в комнате с макетом и, возможно, даже разбила одного из драгоценных каменных драконов. Леди Алисента, державшаяся позади, раскраснелась от смеха. Ее груди высоко вздымались под низким вырезом платья. — Отец, пойдем со мной! Я кое-что хочу спросить, — голос Рейниры был полон меда, а лицу она постаралась предать самое невинное выражение, на которое была способна, но лукавый блеск в глазах выдавал ее с головой. Визерис дал себя увести, а Деймон кивнул Алисенте, чтобы она приблизилась. — Вы очень красивы сегодня, миледи. Это платье вам к лицу. Так, простенькая банальность, но надо же с чего-то начать разговор. — Благодарю, мой принц, — Алисента рассеянно потянулась к лозе дикой розы, оплетающей балкон, и сорвала цветок. Чтобы не смотреть ему в лицо, она склонилась над соцветьем, поглаживая пальцами лепестки. Деймон заметил, что кожа вокруг ногтей содрана в кровь. Перехватив его взгляд, Алисента тут же бросила цветок и спрятала ладони в складках платья. — Вас что-то тревожит, — он мягко взял ее за подбородок двумя пальцами и заставил взглянуть себе в глаза. — Доверьтесь мне. — Вы… Вернее, это мой отец, он все время повторяет, что вы опасны. Он запрещает оставаться с вами наедине даже на минуту. Деймон улыбнулся, почувствовав охотничий азарт. Возможность отомстить Отто представится ему быстрее, чем он ожидал. — Весьма ценное предупреждение с его стороны. А вы не слишком послушны. — Считаете меня взбалмошной? — ее голос дрогнул. — Нет, я считаю вас разумной. Вы не доверяете слепым суждениям, и это делает вам честь. Так почему бы не сделать собственные выводы? — Я постараюсь, — прошептала она, превозмогая застенчивость. И в этих словах был вызов — осознано или нет, Алисента тянулась к нему. Держа ее взглядом на прицеле, как охотник дичь, Деймон тихонько рассмеялся. — Вы не будете разочарованы. С этими словами он поставил бокал и направился в комнату узнать, что же все-таки натворила Рейнира.

***

Вечером Деймон сообщил своей принцессе, что ей пора вернуться в прежние покои. Рейнира приняла весть без слез и криков, но тут же обиженно надулась. Сакраментальная фраза «это для твоего же блага» сделала только хуже. — Ты бросаешь меня, — прошипела она, тыча пальцем ему в грудь. Затем она вскочила и вылетела из комнаты — только он ее и видел. Деймон испытал легкое чувство вины вперемешку с грустью. Он успел привыкнуть к размеренному укладу жизни вместе с ней. Мисарию он навещал днем, да и заезжал ненадолго, чаще всего сочетая приятное с полезным. Кончились его попойки и приключения в Блошином конце. Он спокойно спал по ночам. Скажи ему кто пару лет назад, что он будет вести такую благопристойную жизнь и не умрет от скуки, он бы рассмеялся тому в лицо. Теперь без Рейниры его ночи вновь свободны, но радости от этого он не испытывал. Спустя несколько дней Рейнира простила его и если не вечером, то днем приходила в его покои, приводя с собой Алисенту. Деймон понял, что, кажется, нашел себе развлечение по вкусу. Вознамерившись забрать невинность дочери Отто, он столкнулся с препятствием, которое еще больше разжигало его интерес. Везде, кроме разве что покоев короля, Алисенту сопровождала септа. Она серым призраком проскальзывала в комнату вслед за девушками и садилась в уголок, невидимая и неслышная, но всё видящая и слышащая. И докладывающая обо всем Отто. Даже за принцессой не было такого строгого надзора, септа Марлоу лишь иногда присоединялась к ним. — Эта септа Алекта спит у дверей моей спальни, когда Алисента у меня ночует, — пожаловалась Рейнира, — прилипла к нам как репей. Деймон, смеясь, закатил глаза. Он разговаривал с Алисентой под каким-нибудь безобидным предлогом, если удавалось отвлечь внимание септы, касался девичьей руки или склонялся над ней так, чтобы она чувствовала на коже его дыхание, и шептал ей разные глупости. Он видел, как она дрожит, как на шее быстро бьется голубая венка, но как бы то ни было, девушка вела себя осторожно и не помогала ему соблазнять себя. Деймон не торопился — рано или поздно зверь попадется в силок.

***

— Мой принц! Проснитесь, мой принц! Кто-то тряс его за плечо. Он отбросил чужую руку и резко сел в постели. Слуга со свечкой в руке шарахнулся в сторону. — Что? — пробормотал Деймон, шаря по сторонам мутным со сна взглядом. Танцующий огонек пламени отражался в черном прямоугольнике окна. Снаружи еще совсем темно. — Вас ждут в гостиной. Леди Алисента, милорд. Алисента? Сон как рукой сняло. Деймон натянул кальсоны и сорочку, накинул сверху халат и сунул ноги в домашние туфли. Алисента стояла внизу лестницы, закутанная в бархатный капот, с распущенными по плечам волосами. Позади нее септа Алекта держала подсвечник. Деймон нахмурился — этот ночной визит не был тайным свиданием, значит, произошло что-то дурное. О Боги, Рейнира! Забыв о приличиях, он схватил Алисенту за плечи и встряхнул. — Что с ней? Алисента открывала и закрывала рот, будто выброшенная на берег рыба. — Сон, — наконец выдавила она. — Что-то ужасное, наверное, она не говорит. Только кричит: Деймон, Деймон. Ее вырвало, а еще трясет как во время лихорадки. Алисента еле поспевала за его широкими шагами. У покоев Рейниры дежурил сир Каргилл. Увидев Деймона, он посторонился. В комнате было душно и стоял кислый запах рвоты. Деймон рывком распахнул окно, впуская свежий ночной воздух. — Кто закрыл? — Это я, — пробормотала септа. — Девочек могло просквозить. — Никогда не закрывайте окно, — рявкнул Деймон. Рейнира лежала в постели, свернувшись клубком. Он подсунул руки ей под бок, ощущая крупную дрожь по ее телу, и прижал к себе. — Что случилось, мой дракон? Сон, тот самый? Она судорожно закивала. — Огонь… так больно, а потом его зубы, они впиваются в меня, рвут, отрывают от меня куски. — Никто тебя не рвет, это лишь плохой сон. — Я чувствую, как умираю, и ты тоже. Мое сердце разрывается на части. — Я рядом с тобой? Меня он тоже рвет? — Нет, я не знаю, где ты, но чувствую, что тебя больше нет. Не спрашивай, хватит. Мне страшно. Просто останься. — Я не уйду, буду рядом с тобой. Он отпустил Рейниру лишь для того, чтобы скинуть халат и лечь рядом. Алисента и ее септа уже исчезли в дверях. Деймон положил руку Рейнире на спину и, поглаживая, начал напевать: — Drakari pykiros Tīkummo jemiros Yn lantyz bartossa Saelot vāedis Hen ñuhā elēnī: Perzyssy vestretis Se gēlȳn irūdaks Ānogrose Perzyro udrȳssi Ezīmptos laehossi Hārossa letagon Aōt vāedan Hae mērot gierūli: Se hāros bartossi Prūmȳsa sōvīli Gevī dāerī По легенде, Эйнис впервые услышал эту песню от Висеньи Таргариен. После смерти Завоевателя она спела ее для Балериона, и он склонил шею перед Мейгором. Позже король Джейхерис пел ее Вермитору. Была ли она заклинанием? Висенью ведь не зря считали огненной ведьмой. Деймон испытывал странное чувство, как будто сквозь него проходила некая сила, и на Рейниру песня действовала успокаивающе: она больше не дрожала, дыхание вновь выровнялось, а веки сонно затрепетали. — Avy jorrāelan, Kepa, — пробормотала она, соскальзывая в сон.

***

На следующий день Деймон столкнулся с Рейнирой и Алисентой в атриуме. Наступили сумерки, и слуги сновали по галереям, зажигая светильники. Деймон провел несколько часов в «Розе и Лилии», готовя план облавы в Блошином конце. Пора взять тамошние банды за горло, а заодно и показать пизде Отто, в чьих руках власть в городе. Благо, повод был хороший: к празднику Урожая в город съезжалась знать из всех шести королевств и открывалась Большая ярмарка на Сапожной площади — самое лакомое место для бандитов всех мастей. До праздника осталось не так много времени — две луны, и он почти совпадал с именинами Рейниры, которые, в отличие от предыдущих, омраченных трауром, должны пройти пышно. Зачистку надо провести за пару седмиц до события, чтобы развешанные на городских стенах части тел подольше служили напоминанием для желающих нарушить закон. С такими думами Деймон вошел в Башню Мейгора. Его слегка разморило от выпитого вина, свой золотой плащ он небрежно придерживал рукой, покоившейся на навершии меча. Рейнира бросилась к нему с радостным возгласом, Алисента, сделав реверанс, застыла поодаль. Рейнира стала расспрашивать его, как прошел день, но ему не составило труда перевести разговор на нее, Алисента с улыбкой наблюдала за ними, иногда поддакивая Рейнире, если требовалось. Септа-охранница, разумеется, была тут как тут, она застыла у входа в коридор, в своем сером одеянии почти слившись с камнем. Деймон пообещал принцессе, что поужинает с ней. Она радостно кивнула и побежала к лестнице. Алисента же на мгновение задержалась. — Теперь я вижу, что отец ошибался насчет вас, — быстро зашептала она, бросая испуганный, но одновременно полный неповиновения взгляд на септу. — Вы — доблестный рыцарь, и у вас доброе сердце. Рейнире так повезло! Вы… вы — мечта любой девы, — сказав, она тут же зажала рот рукой, испугавшись смелости своих слов. Деймон мрачно усмехнулся, ощутив укол совести. — Вы просто еще меня не знаете, — ответил он, глядя девушке прямо в глаза. Она моргнула, отступая, затем развернулась и бросилась догонять Рейниру. Септа исчезла в коридоре вслед за ней, окатив Деймона напоследок подозрительным взглядом. Деймон вздохнул. В конце концов, еще не поздно отступиться. Но добыча сама шла к нему в руки. Через два дня Алисента снова первая заговорила с ним. Она улучила момент во время очередного обеда у короля, когда Визерис отвлекся на Рейниру. — Мне нужно поговорить с вами. — О чем же? Деймон снова обратил внимание на ее платье. Изумрудный бархат, открытый вырез, задрапированный золотым мирийским кружевом, рукава с разрезами, обнажающими руки до локтя. Даже Рейнира, любившая наряжаться, выглядела скромнее, да и сам обед в семейном кругу не подразумевал столь изысканного туалета. — Судя по вашим нарядам, домашний обед короля для вас праздник. Щеки девушки порозовели в ответ на шпильку: — Как может быть по-другому, ведь это король, — пробормотала она в сторону, и тут Деймон приметил ее блуждающий взгляд. Толика внимания не будет лишней, если он хочет добиться своего. Но Алисента не стала дожидаться от него первого шага, она сжала его запястье и потянула на балкон. — Кажется, отец собирается выдать меня замуж. Вчера, когда я зашла к нему в покои для молитвы, он вдруг стал говорить со мной про брак. Что это мой долг перед семьей и священное обязательство женщины. — И что же? Вы уже созрели для брака. Или вы не хотите исполнять «священное обязательство женщины»? — Нет! Разумеется, я подчинюсь воле отца. Но, похоже, он собирается выдать меня за старика. Он принялся расписывать преимущества брака со зрелым мужчиной, а до этого я столкнулась в прихожей с лордом Бисбери. Деймон задумчиво прищурился. Бисбери — лорд Медовичка и Мастер над монетой. Он не враждует с Десницей, но слишком осторожен, чтобы стать его прихвостнем как Джайлс. Это похоже на Отто — заручиться поддержкой всех членов Совета, чтобы распространить свое влияние среди лордов Вестероса. Для дочери второго сына Староместа сир Лиман — отличная партия, кроме того, его прямой наследник умер, и Медовичок унаследует то ли внук, то ли племянник. — Вы хотите, чтобы я помог вам? — А можно что-нибудь сделать? О да, кое-что сделать можно. Скорая свадьба — то, что нужно. — Знаете, леди Алисента, сегодня после обеда я провожу Рейниру в Дрифтмарк, где она несколько дней погостит у своих кузенов. — Я знаю, она предупредила меня еще утром. — Вы останетесь в Красном замке. Для верности сошлитесь на недомогание. Мы можем встретиться вечером и все обсудить. — Встретиться? — Алисента быстро оглянулась на балконный проем, затем придвинулась к Деймону. Теперь они стояли совсем рядом, друг против друга, с видом заговорщиков. — Но как? Септа Алекта тут же нажалуется отцу. — Ваши покои находятся под покоями отца в башне Десницы, так? — Да! Но септа запирает меня на ключ прежде, чем пойти спать. Если мне что-то нужно, я звоню в колокольчик, она просыпается и зовет слуг. — Этой ночью не звоните в колокольчик, я приду около часа призраков. Алисента опешила. — Придете? Но как? Деймон улыбнулся. — Это мой секрет. Вы будете ждать? Она помедлила, затем выдохнула: — «да» и стремительно вышла, оставив его любоваться морскими просторами.