Дракон и его принцесса

Караксес парил, подхваченный теплым потоком воздуха. Шум крыльев позади заставил Деймона обернуться. Сиракс медленно, но верно догоняла Кровавого Змея. Вот они уже поравнялись, и Рейнира, смеясь, помахала ему. Схватившись за седельные поручни, она наклонилась вперед, выкрикивая команды на валирийском. — Быстрее, Сиракс! Деймон лениво ударил пятками. Дракон стегнул длинным хвостом воздух и устремился ввысь. И вот он очутился под залитым светом небесным куполом, внизу проплывали белоснежные шапки облаков, окрашенные розово-золотым. В холодном разряженном воздухе вокруг дракона клубился пар. Полюбовавшись небесными чертогами, Деймон направил Караксеса вниз. Сиракс уже была далеко впереди — когда в прорехах облаков появлялось солнце, ее бронзовая чешуя загоралась пламенем. Деймона охватил азарт погони — в ответ на безмолвную команду всадника дракон заработал крыльями. Расстояние сокращалось, но медленно. Лети они против ветра, Караксес мог бы выиграть эту гонку, но сегодня у него не было шансов. Сиракс неслась как стрела, обещая отобрать у Мелеис славу самого быстрого дракона. Внизу показались Дрифтмарк и башни Высокого Прилива — гордости Корлиса Велариона. Замок стоял на холме, поросшем чахлыми корабельными соснами — подъездная аллея была окончена лишь наполовину. Под замком белела длинная песчаная коса, оголенная отливом. За широким, выступающим в море мысом укрылся Халл, где раскинулись дрифтмаркские верфи. Со спины дракона Деймон успел разглядеть, как корабль по сходням спускают на воду. Новенький дромон не успел пока обзавестись некоторыми мачтами, парусами и такелажем — плотники копошились на палубе как стайка черных муравьев. Сделав небольшой круг над западной частью острова, Деймон заметил на верфях небывалое оживление. Похоже, лорд Корлис строит боевые корабли. Любопытно, с кем он замыслил воевать. Тем временем Рейнира уже посадила дракона на просторный, мощенный камнем замковый двор, построенный для того, чтобы Рейнис могла приземляться здесь на Мелеис. Караксес опустился рядом с Сиракс. Не дожидаясь когда дядя поможет ей спешиться, Рейнира соскочила на землю и погладила драконицу по склоненной шее, шепча ей слова похвалы. В это время главная дверь отворилась, и на пороге появилась кузина вместе со своими детьми Лейнором и Лейной. Деймон придержал Рейниру, готовую броситься им навстречу. — Ты оказала им честь своим прибытием. Держись сообразно своему положению. И пока Рейнис неторопливо, так же сохраняя достоинство, приближалась, Деймон провел со своей маленькой женой небольшой инструктаж. — Когда садишься в седло, пристегиваешься цепями. — Но ты не пристегиваешься! — Я — это я, а ты должна пристегнуться. И никаких опасных трюков, ты поняла? — Да. — Поклянись. — Клянусь. — А ну-ка, покажи обе ладони, — прищурился Деймон, заметив, как Рейнира спрятала руки за спиной — скрестила пальцы, мелкая засранка, и радуется, что ловко провела дядю. От того, что ее уловку раскрыли, Рейнира насупилась. Но Деймон отступать не собирался: слишком хорошо он знал, что племянница распустит хвост перед Лейнором, который только-только стал драконьим всадником, и захочет показать все, чему научилась сама, а также попробовать новые опасные трюки. — Ты хотела меня надуть, мой дракон, а, значит, придется тебе принести валирийскую клятву на крови, — с этими словами он достал из-за пояса кинжал и кончиком уколол себе палец. Рейнира недовольно фыркнула, но протянула руку без споров. Когда на ее пальчике появилась бордовая капля, Деймон соединил его со своим. Он круговым движением стал размазывать кровь по подушечке. — Теперь клянись. — Клянусь! — Умница, — он поднес палец ко рту и слизал кровь. Рейнира последовала его примеру. Рейнис и ее дети стояли поодаль, терпеливо ожидая окончания этого странного ритуала. Старая хитрость, которую когда-то использовал Визерис, чтобы добиться желаемого, теперь прекрасно работала против его дочери. На лице принцессы Рейнис застыло насмешливое, чуть высокомерное выражение, когда она вместе со своими отпрысками поклоном приветствовала королевских брата и дочь. Деймон и принцесса Рейнис были подчеркнуто вежливы друг с другом, но после Харренхолла между ними воцарились прохладные отношения. Почти королева не смогла забыть, что кузен собрал войско, готовый во чтобы то ни стало отстаивать права брата даже вопреки воле Совета. Лорд Корлис не видел в этом жесте ничего кроме демонстрации силы, он и сам оставил в устье Трезубца флот, но Рейнис затаила обиду на близких родичей. Для Деймона эти обиды были не более, чем блажью, тем более, что Рейнис была во всем покорна своему супругу, а для Корлиса существовали только интересы дома Веларион. — Оставляю принцессу вашим заботам, кузина. Ее личная охрана должна вскоре прибыть вместе со всем необходимым. Мы опередили их на драконах. — Можете не беспокоиться, пока гвардейцы не прибудут, принцессу будет окружать наша личная стража. Соблаговолите ли остаться на ужин, кузен? — спросила Рейнис без особого рвения, лишь только чтобы соблюсти приличия. Дети тем временем отошли в сторонку и, склонив друг к другу головы, что-то вполголоса обсуждали. — Матушка, можно мы пойдем в замок? Я хочу показать Рейнире галерею предков, — подал голос Лейнор, сын Морского змея. Это был тонкий нервный ребенок с узеньким личиком, на котором особенно выделялись огромные светло-лиловые глаза, обрамлённые длинными изогнутыми ресницами; тугие серебристые локоны спускались ему на плечи, выгодно оттеняя смуглую кожу и высокую линию скул. Даже в мужском одеянии он напоминал переодетую девушку. «Этот красавец разобьет не одно сердце», — мысленно усмехнулся Деймон. Сестрица Лейнора хоть и обещалась стать красавицей, но все же затмить брата ей было не суждено. — Конечно, идите, — ответила Рейнис, не оборачиваясь. — Только сперва покажите кузине ее покои. А вы, принц, остаетесь? — Стоит ли ожидать лорда Корлиса? Деймону стало интересно, что за бурную деятельность развел Корлис у себя на верфях. Быть может, лорд Дрифтмарка отправляется в поход, хотя, будучи мастером над кораблями, он должен был уведомить Совет. — Мой супруг приносит свои извинения. Он уехал по делам в Спайстаун и вернется не раньше полуночи, — сухо ответила Рейнис. Деймону подумалось, что Корлиса он скорее найдет в Халле, но посторонним, по мнению принцессы, не зачем было это знать. Отказавшись от приглашения на ужин, Деймон попросил приглядывать за Рейнирой и пообещал вернуться за ней через несколько дней. Рейнис заверила, что с принцессой все будет в порядке, а компания кузенов скрасит ее пребывание в Дрифтмарке. — Передайте государю мой пламенный привет и наилучшие пожелания. Из двух братьев, преступивших ей дорогу к трону, недолюбливала она только Деймона, а он в свою очередь не нуждался в любви и даже чурался ее, ведь так проще сохранять непредвзятость. Во время обратного полета Деймон размышлял, зачем Корлису понадобились новые боевые дромоны, о которых не было ни слова на Совете. Этими мыслями он решил поделиться с Визерисом. Короля он застал сидящим напротив окна в неглиже, а вокруг него хлопотал мейстер Меллос и его помощник Орвиль. Здесь же был и Отто: он держал государя за руку и что-то тихо ему говорил. Увидев Деймона, он тут же отступил в тень, а король суетливо начал оправлять закатанную на спине сорочку. Засуетились и мейстеры, поспешно складывая инструменты в сундучок и боком пятясь к дверям. Деймон хмуро следил за этим представлением. Не будь он так зол, он расхохотался бы, все они, даже брат-король, нацепивший на лицо дурацкую улыбку, напоминали воришек, застигнутых за дележкой краденного. — Брат мой, что-то случилось? — Пустяки, поранился о трон. Присаживайся, Деймон. Ты из Дрифтмарка? Как поживает кузина Рейнис? Лорд Корлис? Не поддавшись на отвлекающий маневр, Деймон вперил взгляд в притихшего Десницу. — Оставьте нас, Отто. Гнев промелькнул в блеклых глазах Хайтауэра. — Прикажете мне уйти, Ваше Величество? — он подчеркнуто обратился к королю, давая понять, что повинуется только монаршей воле, но ничьей больше. — Да, да, идите, сир Отто. Пусть мейстер Меллос сделает все, что требуется. — Я лично прослежу, государь. Отто поклонился королю и направился к двери, на ходу обменявшись с Деймоном ненавидящим взглядом. — Так что же? Посвятишь меня в свою тайну? — Никаких тайн, Деймон. — Почему же консилиум ученых мужей так резко оборвался, едва я вошел? — Есть вещи, которые остаются между мейстером и его подопечным. — А я и не знал, что сир Отто сковал себе цепь. Вот уж и впрямь человек многих талантов! Визерис пересел в кресло и с усталым видом откинулся на спинку. — Отто — моя Десница. Он первым должен узнавать обо всем, что происходит в королевстве. Я — король, и мое здоровье не является только лишь частным делом. Десница должен быть в курсе. Так было и при Джейхерисе, и при Эйнисе, и не делай вид, будто тебе это неизвестно. — Ты зря доверяешься этому изворотливому мерзавцу Отто. А мейстер Меллос ест у него с рук, это известно каждому. И если Меллос не может исцелить тебя от каких-то там язв, не указывает ли это либо на его бесполезность, либо на нежелание подобрать правильное лечение? Визерис не сдержал усмешку. — В чем еще ты готов обвинить Отто, Деймон? — Это пиявка, присосавшаяся к нашему Дому, паразит, разве ты не видишь? — Даже если ты прав, выгодна ли паразиту смерть носителя? Подумай, какую пользу Отто извлечет из моей смерти? Изведя меня, он собственноручно навлечет на себя погибель. А вот тебе лучше не встревать в это дело. Коль скоро болезнь моя окажется серьезной, придворные не преминут вспомнить, кто взойдет после меня на Железный трон. Деймон замер, лишившись дара речи. Неужели яд гадюки проник так глубоко, и брат подозревает его в подобном кощунстве? Нет, он не верил. Брат, заменивший ему обоих родителей! Порой, когда Деймон закрывал глаза, пытаясь представить отца, он видел перед собой Визериса. — Ты считаешь меня способным на такое? — Я — нет. Но я знаю тебя. Знаю, что ты лучше, чем кажешься со стороны. Деймон не слушал и не желал вникать в то, что пытался донести до него Визерис. С него было довольно оскорбительных намеков, пренебрежения, поданного под видом заботы о его репутации. Презрительно усмехнувшись, он выпалил: — Ты так думаешь, братец? Как знать, может мне еще удастся тебя удивить. И не испросив разрешения удалиться, он широким шагом направился к двери. У себя в покоях он дал волю гневу. Батистовая сорочка, которую ему поднесли, оказалась чересчур жесткой — он разорвал ее и бросил в огонь. Вино — кислым, и он, недолго думая, запустил кувшином в слугу, тот, впрочем, успел увернуться. Швырнув в стену пару старинных ваз, Деймон наконец почувствовал себя способным трезво мыслить. Отто ничего не стоит при помощи двух-трех брошенных вскользь фраз заронить в душе Визериса сомнение. В таких делах он мастер. Выпустив пар, Деймон распростерся в кресле, рассеянно постукивая пальцами по подлокотнику. Он злился на себя за то, что сцена в покоях короля так его ранила. То, как Визерис держал руку Отто, ища в ней опору — жест доверия и сердечного расположения, в то время как с ним, единственным близким человеком на протяжении долгих лет, брат был сдержан и в последнее время все более холоден. Вспомнить хотя бы, что почти все их разговоры кончаются ссорами, не теми мальчишескими перебранками, что вспыхивали между ними в прежние времена, а теми, что идут от глубокого непонимания, коренного различия во взглядах. Когда же это началось? Теперь уже и не скажешь. Отто плел свою паутину лжи и незаметно опутывал ей брата. Будучи по натуре вспыльчивым и прямолинейным, Деймон сам дал ему немало поводов. И что остается? Взгляд Деймона наткнулся на Темную сестру, приставленную к стене. Убить крысу, да и дело с концом? Мысль, в первый миг такая соблазнительная, заставила поморщиться как от кислого вина. Нет, насильственная смерть подтвердит все опасения, которые Отто успел вложить в голову Визерису. Брат никогда не простит ему этого, и доверие между ними будет навсегда разрушено. Так рисковать Деймон просто не мог. Визерис и Рейнира слишком дороги ему, чтобы потерять их из-за возможности поквитаться с врагом. Впрочем… Деймон вскочил на ноги, внезапно вспомнив о назначенном Алисенте свидании, о котором он успел позабыть. Тоже месть, пусть и не такая суровая, но не менее приятная и даже изящная, если вспомнить прозвище, которое тот же Отто неустанно вкладывал в уста Двору — Порочный принц. Накинув на плечи плащ, Деймон вышел на балкон. Ночь была черна и непроглядна, на небе ни звезды. Воздух пропитался влагой от недавнего ливня. Деймон перегнулся через парапет, вглядываясь в тьму, туда, где чернела башня Десницы, украшенная длинным шпилем, терявшемся в темноте. В покоях Отто горел свет — у Хайтауэра, похоже, привычка засиживаться до утра. Делает вид, что корпит на благо королевства, а, может, не хочет оставаться наедине со своей нечистой совестью, опасаясь возмездия, ведь, как известно, плохо спит тот, кому есть чего бояться. Взгляд Деймона опустился этажом ниже — окно леди Алисенты светилось не так ярко, лишь слабый отсвет ночника пробивался сквозь стекло. И все же это был верный знак, что его ждут. Он представил ее, сидящую на кровати и тревожно вслушивающуюся в ночные шорохи. Забывшись в момент душевного метания, она рассеянно обдирает кожу вокруг ногтей до кровавых полос. Он как наяву видел ее тугие отливающие медью локоны, разметавшиеся по плечам, ее глаза загнанной лани в обрамлении пушистых ресниц. Да, это будет приятно — впервые взять это молодое, трепещущее тело. Девственницы — одна из его маленьких слабостей. Проникать в узкое нетронутое лоно само по себе огромное удовольствие, но больше всего он любил тех, кто еще ничего не знал о наслаждении. И Алисента была как раз такой — девица, напичканная картинами ада, уготованного блудницам, она смиренно держит руки поверх одеяла, не смея коснуться себя там. Деймон широко ухмыльнулся тьме — ах, если бы месть всегда была такой сладкой! Лестница, коридор, опять лестница. Редкие стражники, на которых он натыкался по пути, отвешивали молчаливый поклон. Никто не спрашивал, что понадобилось брату короля в такой час в подземельях Красного Замка, а он спускался все ниже, туда, откуда не возвращаются на свет божий, где нет ничего, кроме тьмы и страдания, где смерть становится самым заветным желанием. Достигнув четвертого яруса, где располагались камеры пыток, Деймон остановился перед железной дверью. Пошарив в кармане, он вынул ржавый ключ и вставил в замок. Хорошо смазанные петли издали едва слышный свист. Дальше последовала череда туннелей, своей непредсказуемостью напоминавшая работу жука-древоточца. Пару раз Деймон оступился, даже при свете факела идти нужно было очень осторожно: то здесь, то там встречались ступени, трещины, а кое-где туннель делал резкий зигзагообразный поворот. Ноги уже забыли дорогу, а ведь раньше он почти каждый день пользовался этим ходом, чтобы выбраться из замка. Спасибо Чизу, который и показал ему тайные ходы. Деймон как въяве представил его узкое продолговатое лицо, неровный лысый череп. Маленькие гноящиеся глазки Чиза подслеповато моргали на солнце, зато в темноте он видел не хуже крыс, на которых охотился. Чиз был дворцовым крысоловом, Деймон повстречал его однажды во дворе, когда, вырядившись кухонным слугой, пытался ускользнуть из замка. Много воды утекло с тех пор… Чиз налетел на него у конюшен, и Деймон, недолго думая, отвесил ему оплеуху за невнимательность. Чиз не узнал принца в тряпье из холстины, он был не из тех, кто поднимает глаза на столь высоких особ, ведь крысолов должен оставаться невидимкой. И вот вместе с ним Деймон начал познавать тайную жизнь Красного замка, которую даже представить себе не мог. Оставалось только гадать, сколько таких теней ведут свою тихую слежку среди путаницы ходов и тайных закоулков, в чьи руки течет добытая ими информация и как ею распоряжаются. Гордые лорды Вестероса не забыли Огненное поле, не забыли свои венцы и мечи, сложенные к ногам Эйгона Завоевателя, в Эссосе тоже не забыли жара драконьего пламени. Каждый раз, когда он следовал паутиной тайных ходов, эта беспокойная мысль невольно приходила ему в голову. Впереди забрезжил слабый свет, становившийся ярче по мере приближения. Деймон поднял факел повыше, из темноты выступила арка, загороженная еще одной решёткой. За ней было маленькое круглое помещение с пятью дверями, запертыми на засовы. Посредине стояла жаровня, полная тлеющих углей, а под ней на полу красовался геральдический орнамент — выложенный из красной и черной плитки треглавый дракон. Деймон удовлетворенно кивнул самому себе — сейчас он прямо под башней Десницы. Он огляделся — одна из дверей вела к реке, другая в город, но его интересовала лестница, сложенная из перекладин, вделанных в стену, ведущая в отверстие в потолке. Двести тридцать ступенек вверх, левый коридор около шестидесяти футов длиной, третья дверь по правой стороне, и он попадет прямо в спальню к Отто. Деймон представил выпученные от ужаса глаза, трясущуюся рыжую бороду и зло усмехнулся. Рука легла на рукоять кинжала. «Однажды я послушаю, как ты молишь меня о пощаде, прежде чем скажу «нет», но не сегодня, друг Отто. Сегодня я послушаю, как стонет твоя ненаглядная дочурка, когда я отбираю ее честь.» Двести. Ровно двести. Он потушил факел и полез вверх, считая про себя. Расположение комнат, где должна была обитать супруга Десницы, точь-в-точь напоминало покои, что находились этажом выше. Он крадучись шел по коридору, ощупывая рукой шершавую стену, чтобы не пропустить нужную дверь. Снаружи было тихо: стража либо спит, либо покои Алисенты не охраняются так уж тщательно. Ага, вот и заветная дверь. Он откинул маленький железный крючок и, согнувшись в три погибели, шагнул, оказавшись внутри очага. Огонь едва тлел в горстке углей в углу. Несмотря на все предосторожности, Деймон чиркнул головой о каменный козырек и появился в комнате Алисенты весь перемазанный сажей. Она застыла у окна с округлившимися глазами и рукой, прижатой ко рту. — Вы! — Как видите, миледи, я не заставил себя ждать, — произнес Деймон, стряхивая с головы пепел. Алисента растерянно взглянула на окно. Заметив этот жест, Деймон тихонько рассмеялся. — Вы думали, я заберусь по стене? Или прилечу на драконе как в сказке? — Нет! Я… — она запнулась, а затем нервно хихикнула. — Но я никак не думала, что вы появитесь из камина, как трубочист. — Возьмите, — опомнившись, она поспешила к нему, доставая из кармана домашнего платья носовой платок. Деймон вытирал лицо и волосы, оглядывая девушку неторопливым взглядом. Волнение было ей к лицу, а платье со шнуровкой спереди, надетое поверх ночной сорочки, подчеркивало интимность момента. Деймон вытянул руку и лениво откинул рыжий локон, лежавший на плече. Алисента отпрянула на полшага. Ее глаза забегали, боясь остановиться на его лице, а его собственный взгляд — долгий, немигающий, — пригвождал ее к месту. — Вы придумали, как помочь мне? — С чем? Алисента подняла на него взволнованный взгляд, в котором сквозило удивление. — Избежать свадьбы со стариком. С лордом Бисбери. Деймон в свою очередь изобразил удивление, приподняв брови. — Избежать? Напротив, я думаю, это неплохая идея. Земли лорда Лимана находятся рядом со Староместом, в хорошем плодородном краю. Ваш будущий супруг входит в Малый Совет, поэтому вы без помех можете продолжать жить при Дворе. Он немолод, и вы имеете шанс стать юной привлекательной вдовой. Ну и, конечно, он не будет так уж сильно докучать вам на супружеском ложе. Алисента вспыхнула: — Но вы же говорили! Вы обещали помочь! Деймон подступил к ней вплотную, нависнув как ястреб над кроликом. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза. Он взял ее лицо в свои ладони, наклонился и коснулся губами ее губ, приоткрывая и подчиняя себе. Поцелуй длился мгновение, прежде чем Алисента отпрянула, осознав произошедшее. — Что вы делаете? — прошептала она, касаясь губ дрожащими пальцами. Понимание надвигающейся участи уже пришло к ней, но не успело облечься мыслью. Она все еще отчаянно надеялась на его благородство, хоть в душе уже знала, что погибла. Это тронуло его не такое уж черствое, как он хотел, сердце, но отступать было поздно. — Помогаю вам. Зачем бороться с неизбежным, когда можно играть по своим правилам? — он шагнул к ней и, положив руки на плечи, властным жестом привлек ее к себе. — Я открою вам тайны, которых вы не узнаете от своего отца и септы. Брак — это не конец всему. Не обязательно лишать себя всех удовольствий жизни. Вы можете любить кого пожелаете, а замужество послужит вам хорошим прикрытием. — А как же долг? Как же обязательства? — Чушь, выдуманная септонами! Боги знали, что делали, создавая наши тела чувствительными к удовольствию. Приверженность жестоким догмам порождает злобу и уныние, а это ведет к куда более серьезным, разрушительным грехам, — он говорил с ней тоном проповедника, а между тем его руки скользнули по ее спине и обхватили тонкий стан. Алисента, завороженная его речами, не шевелилась, но когда Деймон снова попытался ее поцеловать, уперлась руками ему в грудь в попытке оттолкнуть. — Нет, прошу вас! Будьте милосердны! — Хорошо, — выдохнул он в уголок ее губ. Скользнув пальцами по ее шее, он прошелся по тонкой цепочке и коснулся нательной звезды. — Поклянитесь перед Семерыми, что не хотите этого, и я уйду. — Он напрягся, опасаясь, что она так и сделает, но Алисента, издав тихий стон, замотала головой. — Не могу… — Потому что вы хотите меня, не так ли? — Я… — Мягкая и податливая, она словно не замечала, как он уверенно расправился со шнуровкой ее платья. — Скажите это… Произнесите вслух «я хочу вас», — он распахнул платье, добираясь до девичьей груди, скрытой полупрозрачной тканью сорочки. — Я хочу вас, — обессилено повторила она и, в последней попытке бороться, добавила: — Но я не могу, не могу… — Не можете из-за страха, — шептал он ей в губы, задирая подол и оглаживая ягодицы, бедра и талию девушки. — Перед отцом? Перед Богами? Но Богам нет до нас дела. А что до твоего отца, так он печется только о своей выгоде, продавая тебя старику. Разве ты не хочешь отомстить ему? Я даю тебе эту возможность, — и он снова впился поцелуем в ее податливый рот. Она больше не противилась, но и не делала ничего, чтобы подбодрить его. Она оставалась безучастна, когда он раздел ее, подхватил на руки и отнес в разобранную постель. И лишь когда он сам, раздевшись, лег рядом с ней и принялся ласкать, она стала робко отвечать на его поцелуи и прикосновения. Сладкая, по-настоящему невинная девочка, не как те шлюхи, что доставала ему Мисария, чтобы умилостивить. Он целовал маленькие острые грудки, покрытые россыпью веснушек, вдыхая с ее кожи чистый аромат юности. Ничьи губы еще не касались ее, ничьи пальцы не трогали самые сокровенные места, оставляя невидимые отпечатки, пачкая и перечеркивая эту кристальную чистоту, словно звериный след — свежевыпавший снег. Алисента впервые видела, впервые трогала обнаженного мужчину — со страхом и с восторгом. И с каждым мгновением, с каждым новым прикосновением желание побеждало страх перед божьими и человеческими законами. И эта перемена в женщине кружила голову похлеще борского вина. Не помня себя, Алисента сама подавалась бедрами навстречу его ласкам. Деймон встал на колени, нависнув над ней. Ее влага обильно текла по его пальцам, но прежде чем овладеть ей, он хотел, чтобы она кончила. Увидев его напряженный член так близко, Алисента невольно зажмурилась. — Открой глаза, — велел он, движением пальцев исторгая из ее горла короткий стон. — Возьми его рукой. Не бойся. Вот так, — он обхватил ее руку своей, помогая задать темп. Она повиновалась, и он снова увидел в ее глазах колебание перед тем, как перейти черту и броситься в омут желания. От этой пленительной картины по телу прошлась жаркая волна, и в этот самый момент она кончила ему на пальцы. Он почувствовал, как пульсирует ее лоно и понял, что пришло время взять главный приз. Признавая за ним это право, Алисента покорно обвила его спину ногами, но когда он толкнулся в жаркую тесноту, она вскрикнула, а ее глаза заволокли слезы. — Тише, тише, — шептал он, вылизывая ее шею, как делает хищник перед тем, как вонзить в открытое горло зубы. — Будь умницей. Она тяжело дышала, прикусив до крови губу, пока он неумолимо шел к цели, и эта последняя агония жертвы доставляла ему особенное удовольствие. Торжество, подобное победе над противником на поле брани или на турнире. Радость от одержанной победы объяла его, заставив забыть о трепещущем под ним теле. Он двигался в ней, заботясь лишь о собственном удовольствии, как бывало с продажными девками. Момент нежности безвозвратно ушел. С каждым новым толчком ее тело становилось все податливее. Он уменьшил напор, позволяя ей освоиться. И вот уже Алисента, эта набожная девица, не знавшая до этого дня ничего о плотском наслаждении, начинает неуверенно отвечать ему! Ее ресницы подрагивают, а учащенное дыхание говорит отнюдь не о боли. Эти робкие попытки ласкать его вкупе с ее покорностью распаляли его желание. Он получил, что рассчитывал и даже больше. Мысль о мести отошла на второй план, уступив место удовольствию от обладания этим золотистым невинным телом. В последний раз толкнувшись в ее тесное лоно, он вытащил член, окрашенный девственной кровью, и с хриплым стоном излил семя ей на живот. Соскользнув вбок, он некоторое время лежал, прикрыв глаза. Прежде чем подняться с кровати, Деймон поцеловал девушку в лоб. Он поблагодарил ее за дар, который она сегодня поднесла ему, и свидетельства которого размазались по ее бедрам и его паху. Она лежала не двигаясь, глядя во все глаза на белесую лужицу у себя на животе. — Это то, от чего бывают дети, — усмехнулся Деймон, заметив ее пристальное внимание. — Но дети нам вовсе не нужны, правильно? — не дожидаясь ответа, он хотел вытереть ей живот простыней, но Алисента испуганно запротестовала: — Нет! Септа Алекта может заметить. Пришлось вытирать своей сорочкой. Одевшись, Деймон понял, что не прочь вернуться к себе, о чем он тут же сообщил Алисенте, добавив: — Нам надо соблюдать осторожность, не стоит мне задерживать у тебя допоздна. Алисента взглянула на него то ли со страхом, то ли с надеждой. — А завтра вы придете? — Конечно, коль скоро твое обучение еще не закончено. С этими слова Деймон забрался в камин и был таков.