Останься до утра

Юноша весь день избегал зрительного контакта с другом. Каждый раз, когда их взоры встречались хотя бы на миллисекунды, тот со стыдливым выражением, словно набедокуривший щенок, опускал голову или тут же отворачивался. Фронтмен не то чтобы жаждал разглядывать парочку и старался этого не делать, но лишить себя зрения не мог, а потому моментами внимание притягивалось к ним само. И открывшееся пониманию коробило, хотя, вроде, являлось очевидным. Там правда присутствовали чувства. Барабанщик смотрел на неё с теплотой и таким особенным интересом, когда ласкаешь взглядом каждую черточку лица напротив, потому что нравится, а губы сами по себе, автоматически растягиваются в улыбке, потому что партнер любой мелочью вызывает умиление. Фолио очень мягко, на ласковый манер произносил короткую форму её имени "Тей" и никогда полным именем Тейлор. Достаточно похоже он обращался к Ноа, но парень не уловил такого же глубокого налета чувств. Возможно, ему хотелось верить, что хоть в чем-то уникальнее официальной пассии. Какая жалкая картина. Музыка била по барабанным перепонкам, отдаваясь пульсирующей, нарастающей болью в висках. Приглушенный свет давил на глаза, веки, кажется, весили целую тонну и солист с трудом держал их открытыми. Вечером веселье переместилось в тот самый бар, по совету ребят из знакомой группы. Типичное заведение с деревянной барной стойкой, дешевым караоке, узкими уборными, но отличным пивом на любой вкус, в том числе и свежее, крафтовое, которое готовилось тут же в небольшой пристроенной пивоварне. Себастиан надрался. Конкретно. Он так не напивался с момента отъезда в дом Винсента. Ему нужно было выстроить заслон от реальности, не видеть Фолио довольно улыбающегося брюнетке, танцующего с ней под дебильное кантри, снизить остроту восприятия, отринуть хоть на несколько часов бьющее наотмашь понимание, что произошедшее с ними за последнее время – мыльный пузырь. Музыкант действительно ни на что не претендовал, честно наслаждался теми моментами, отведенными судьбой рядом с Ником, но видимо в подсознании всё-таки тлела надежда на иной исход. Как легко было договориться с самим собой, не зная деталей чужих отношений и как дерет теперь внутри наблюдая их воочию. Месяцы трезвости, выработки контроля, приучение психики, что горячительные напитки всего лишь приятное дополнение к времяпрепровождению, а не способ ухода от проблем, полетели к чертям. Барабанщик пытался подойти к другу пару раз, осмелев после выпитого, пошутить, заговорить, но натыкался на глухую стену, тот просто не реагировал. Молодой человек справедливо рассудил, что сейчас в подобной обстановке нет смысла налаживать контакт и решил отпустить ситуацию, просто хорошо провести время, насколько представлялось возможным. Потому что созерцать, как Ноа орал в ненавидимое им же караоке песни Никелбек, донимал всех вокруг странными разговорами о глобальном потеплении и сортировке мусора, борясь с заплетающимся языком, поглощая в невероятном количестве пиво, сильно сбивало с позитивного настроя. В очередной пьяной выходке товарища парень винил себя и мысленно извинялся перед присутствующими. Вокалиста несло и попробовать его остановить, запретить или уговорить притормозить могло вылиться в скандал. Если фронтмен ловил гиперактивность на фоне опьянения – лучшим выходом являлось просто наблюдать и помочь добраться до койки без приключений. Когда юноша с дамой сердца пропали с радаров и долго не появлялись, Себастиан даже замутненным рассудком понял, что пара уединилась и этой ночью один из членов группы точно в автобус не вернется. Это разобрало лучше любого крепкого алкоголя, окончательно добив без того хмельной, обессиленный организм. Николас нашел распластанное на столешнице тело, всё еще держащее в руке бутылку пенного, сильно зажмурился от усталости и четкого понимания, что впереди предстоят снова непростые деньки, дал компании знак, что пора бы закругляться. Пробуждение превратилось в настоящую изощренную, средневековую пытку, в которой некто кровожадный выворачивал всё нутро наружу. Реальность обрушилась на музыканта беспощадной неизбежностью. Сначала вернулись звуки, принеся с собой невыносимую боль в темечке, врезающуюся в голову острой стрелой раз за разом. Открыть глаза получилось с третьей попытки. От четко слышимого мерзкого звука разлепляющихся век чуть не вывернуло наизнанку. Дневной свет льющийся из окон автобуса резанул по чувствительному органу зрения и солист быстро зажмурился, допуская перспективу остаться слепым. Перед взором долго мелькали яркие вспышки, вызывая желание выдавить себе глазные яблоки, только бы всё закончилось. Когда мучительное светопреставление прекратилось, после нового усилия узреть мир, наконец, удалось. Окружающая обстановка напоминала эффект легкого блюра на фотографиях. Резкость настраивалась постепенно, с каждой новой секундой картинка становилась четче. В другой части трейлера слышались приглушенные голоса, ребята тусовались в кухонном отсеке. Очень хотелось позвать кого-нибудь, но в горле было настолько сухо, что казалось его стенки истончились, как пергамент. Губы слиплись так крепко, будто их смазали клеем. Парень очень медленно и осторожно повернул шею, но даже от незначительного движения волны дикой тошноты поднялись из глубин организма и только каким-то чудом не вырвались наружу. Дождавшись пока буря окончательно стихнет, Себастиан поднял взгляд и увидел на койке рядом причину столь ужасного самочувствия, залипающую в экран телефона. Спальное место принадлежало Джолли, но кого волновали такие тонкости. Фронтмен будучи еще не совсем трезвым всё же понимал, что его караулили. Словно ощутив пристальное внимание к своей персоне, Фолио покосился в сторону и заметив товарища не спящим, тут же подорвался, отбросив телефон в недра чужого одеяла. Ник мягко, по-доброму ухмыльнулся, и склонившись к другу, шутливо поинтересовался: - Как самочувствие, пьяница? Ноа очень хотелось зло, с максимально ядовитой интонацией сквозь зубы прошипеть: «иди нахуй», дать тому нутром прочувствовать весь отчаянный, скопившийся гнев, еле сдерживаемый внутри. Пошел нахуй вместе со своей непрошенной заботой, нескрываемым настоящим беспокойством в тоне и ясным, полным теплоты взглядом. В такие мгновения сердце кидалось в дебри самообмана, предлагая выбросить из памяти прошедший день для общего спокойствия. От проскочившей мысли, что необходимо приложить усилие, дабы выдать хоть звук, снова замутило и он зажмурился. - Я сейчас, - коротко кинул барабанщик, спешно удалившись. Вернулся юноша практически сразу, видимо, всё было подготовлено заранее. Литровую бутылка воды опустил на пол рядом, а в руках держал стакан с шипучим содержимым. - Выпей. Станет легче, - уговаривал родной голос. Позывы тошноты снова получилось побороть, но внезапно атаку начали «вертолеты» и голова закружилась так, будто её поместили в центрифугу. Себастиан приоткрыл одно веко и тут же закрыл. Подтянуться, сесть, взять в ладонь чашку и выпить лекарство сейчас казалось смертельным номером. Видимо, тоже осознав данный факт, Фолио бессильно вздохнул и опустился на корточки перед койкой солиста. - Давай, аккуратно, по чуть-чуть. Он поил Ноа, будто беспомощного ребенка, давая делать мелкие глотки, придерживая за затылок. Мимо проходящий Мэтт, увидев столь живописную картину, со смехом произнес: «Ну, ты и долбоеб, брат». Оскорбленный мысленно показал звуковику фак – максимум его возможностей. Принимать любую помощь от Ника совершенно не хотелось, а вот чтобы стало лучше да. Не время выебываться, как говорится. Пришлось возрадоваться акту чужой доброты через отторжение. Да и кроме него явно никто больше не спешил нянчиться с горе алкоголиком. Боже, сколько же вчера было выпито?