Часть 37
Благодаря волшебной таблетке чуть полегчало и вокалист снова провалился в сон. Его не тревожили даже, когда прибыли на площадку. Вытащили и настроили аппаратуру для саундчека тоже сами, фронтмену оставалось вынести своё еле слушающееся тело на сцену и исторгнуть что-то похожее на пение для проверки звука. Команда молилась только бы похмельную звезду хватило выстоять сет, тихонько позавывать и постараться не извергнуть содержимое желудка прямо в толпу. Во время выступления тот ловил настороженные, опасливые взгляды товарищей, не понимая, как выглядел со стороны. Бледный, словно призрак с красными глазами, он что-то хрипло рычал в микрофон и пошатывался. Молодой человек никогда, даже в самые черные запои, обрамленные глубокой депрессией, не позволял себе выходить на концерт в подобном говняном состоянии. К группе музыкант относился серьезнее, чем к чему-либо в жизни, а потому сразу после шоу извинился перед ребятами, пообещав, что такое больше не повторится.
А потом потянулись долгие дни в туре. Себастиан по-прежнему не подпускал к себе Фолио и злился. Злился на себя, злился на саму мысль, будто имеет право злиться, злился на утомляющую эмоцию. Всё это бродило внутри по кругу, разрушало, бурлило, превращая сознание в кипящий котел, где плавились любые разумные доводы. Барабанщик по началу не оставлял робких попыток пробиться сквозь стену отчуждения, но каждый раз видя отсутствующий взгляд мимо него и получая равнодушные, короткие ответы при потугах завязать диалог, быстро сдувался. Надменное, демонстративное и фальшивое равнодушие всё равно ранило. Ник не обижался, потому что винил собственную персону в происходящем, ковыряя душевную болячку лишь сильнее, делая её глубже, позволяя уязвленному скорпиону сыпать соль на свежие, не затянувшиеся края. Сдаваться он не собирался, просто размышлял, как найти иной подход. Ноа не мог беситься вечно.
Парни уловили холодок между двумя членами команды, спокойно рассудив, что друзья иногда ссорятся, а потому решили дать разобраться самим. Уже взрослые мальчики. И только Руффило знал: дружба тут, как раз, не при чем. Хотя, лезть в этот клубок оголенных нервов, приправленный набором отчаянных, необузданных чувств тоже не собирался, потом оказался бы крайним. Напряжение, словно мячик от пинг понга, скакало между двоими, время от времени задевая окружающих. Спустя неделю даже мудрый Николас не выдержал и хотел высказать вокалисту за скотский характер, ему не в первой этим заниматься, но остановился, заметив в абсолютно случайный момент, как тот смотрел на Фолио, собирающего свою установку перед очередным выступлением. Он буквально обнимал взором юношу, разглядывал с такой одухотворенностью в лице и неподдельным интересом, жадно отслеживая каждое уверенное движение ловких рук, с какой наблюдают за чем-то впервые поразившим воображение. Хотя это являлось их каждодневной рутиной. Эпизод, представший перед басистом пробирал до костей нелепой несправедливостью жизненной задумки и драматичной, даже поэтичной красотой. Вот два человека и вроде ничего не мешает быть вместе. Вроде… Себастиан любил так беззаветно, остро, объёмно, от того страдая каждой клеткой, порой теряя адекватное восприятие реальности и данного наказания, решил брюнет, уже достаточно.
Проснувшись в одну из ночей, раздираемый внутренней тревогой, выросшей до нереальных размеров из-за образовавшейся драмы, солист попытался проанализировать поступки каждого в данной истории и потерял смысл всей этой возни и причину по которой наказывал Ника игнором. Но остановиться уже не мог. Музыкант довёл себя до мысли, что может так даже лучше. Они остынут, чувства улягутся и получится ограничиться если не дружбой после всех событий, то хорошими товарищескими отношениями, скрепленные общим творческим процессом. Верил ли он сам в эти нелепые предположения? Возможно, все еще находясь под шлейфом остаточных эмоций, да. Но укоряющий взгляд Руффило, пронзающий, как острие ножа, говорящий лучше любых слов о том, какой фронтмен идиот, жёстко ронял с небес на землю. Ноа знал наперёд все логические, справедливые доводы, которыми басист закидал бы друга. Конечно, молодой человек понимал все с самого начала, его не вводили в заблуждение, рисуя иную реальность, а потом гадко, подло обманули. Нет. Все исходные были известны всегда, никто ничего не скрывал и парень добровольно шагал в эту ловушку, сам же её захлопнув за собственной спиной.