Останься до утра

Вечер прошел прекрасно, определенная парочка, конечно, периодически сливалась с фоном из-за недосыпа. После двойной эмоциональной встряски отключиться не получалось долго. Тревожные мысли роились в голове, словно осы, они жалились и кусались, мешая организму отдыхать. Но тяжелое пробуждение быстро помогло забыть разногласия, молчаливым договором примиряя стороны. Локальная группа, с которой в ближайшие дни парням предстояло проехать несколько стран, оказались классными ребятами. В честь знакомства они отвели новых приятелей в крутой бар, где варили прямо на месте разные сорта пива. Себастиан рассудил, что будет глупостью побывать в Германии и не выпить немецкого жидкого золота, тем более в подобном заведении. Остальные кинули на солиста по очереди взволнованные взоры, но тот лишь коротко кивнул с легкой улыбкой на устах, давая понять, что всё под контролем. Его действительно не тянуло ни к одному из своих пагубных пристрастий, как раньше. Даже по приезду домой после тура, поймав стресс, не появилось мысли взяться за бутылку или побаловаться косяком, поэтому музыкант решил, что может позволить себе послабление. Они постоянно переглядывались, но теперь за этим пряталось нечто иное, более глубокое, щекотливое, личное, от чего сладостный трепет перерастал в тихую трясучку. Их тайна стала больше, приобрела новые формы, не влезая ни в одни рамки морали, раздвигая эти границы, растягивая, не позволяя предотвратить катастрофу, когда последние нити истончатся и всё окончательно разорвется. Нет, Ноа и Фолио не возбуждал манящий вкус опасности, шанс быть застуканными. Привлекательное ощущение адреналина от хождения по краю хорошо только для секса, в остальном это изнашивает нервную систему. Но друзьям нравилась их связь: особенная, будоражащая, как прыжок с парашютом, пробирающая до дрожи в костях, дарующая другой уровень близости, помогая соприкоснуться душам через физический контакт. Себастиану страшно представить внутренний катарсис при переходе на следующий этап, если его уже сейчас перепрошивает после каждого более-менее откровенного прикосновения. Вокалист видел собственное отражение в выражении лица Ника, считывал все те же эмоции, мельком пробегающие в глазах барабанщика, если тот обращал на него своё внимание. Плутовская, почти незаметная полуулыбка, трогающая уголки губ лишь на мгновение, но этого вполне хватало - знак, который был способен распознать только фронтмен. В отель он вернулся, наверное, самым трезвым из компании, чем даже самую капельку гордился. На последнем энтузиазме товарищи сдвинули кровати, как делали это в предыдущем туре, ночуя вместе, и тут же вырубились, только коснувшись головами подушек. Спать с Фолио было ужасно. Активный в жизни, точно таким же являлся и во сне. Постоянно крутился, ворочался, закидывая на солиста тяжелые, расслабленные конечности. Без конца прижимал парня к себе на автомате, как ребёнок любимую игрушку. В спокойном состоянии юноша источал слишком много тепла. Находиться с ним под одним одеялом все равно, что засыпать в обнимку с обогревателем. К утру Ноа очухивался полностью покрытый испариной и запутанный в мятых простынях. Но вся раздражительность тут же улетучивалась, когда взгляд падал на мирно сопящего молодого человека рядом. Оно того стоило. Он того стоил. Недосыпов, вполне терпимых неудобств, со временем трансформирующихся в милые особенности, и даже ненавистной духоты. Европейский тур насытил эмоциями. Сознание наполнилось новыми впечатлениями, благодаря интересным людям, с которыми приходилось пересекаться каждый день и незнакомой, но захватывающей обстановке. Иной менталитет, культура, устои, еда и архитектура вокруг освежали восприятие, распыляя вдохновение буквально в воздухе, его оставалось только ловить и впитывать. Себастиан переживал невероятный подъем сил, наслаждаясь, поглощая особенную энергию фанатов, наблюдая маленький зал перед собой, наполненный крошечной толпой с горящими глазами, и голосящими их песни не хуже загруженного под завязку стадиона. Они не сомневались, что в будущем группу ждут те самые стадионы, оглушающим хором поющие знакомые строчки. В короткой поездке из калейдоскопа разнообразных по значимости событий в памяти ярче остальных отпечатались три момента и все они оказались связаны с Фолио. Что уже абсолютно не удивляло. И первый эпизод был далеко не из радостных воспоминаний. До самого первого выступления оставалось около часа. Ребята если и волновались, то совсем чуть-чуть. Ни подготовкой, ни саундчеком, ни чем-то еще предстоящий концерт особо не отличался, кроме местоположения. Дальше Канады молодой коллектив не уезжал. Ноа переживал не больше обычного, перед любым выходом на сцену парня немного колошматило, в пределах разумного, это являлось нормальным для любого артиста. Но мысль, что свой дебют в Европе обязаны отыграть отлично и не ударить в грязь лицом начала давить всё сильнее. Себастиан раскручивал её в голове, как клубок ниток, уже не реагируя на шуточные разговоры друзей, погрузившись в глубины собственного воображения, рисующее причины, по которым шоу может пойти по одному месту. Даже мелькнула бредовая идея заново проверить всю аппаратуру, вплоть до проводов. Вокалист глянул на отражение в заляпанном зеркале маленькой, захламленной гримерки и заметил, что краска отлила от лица, превратив его в подобие фарфоровой куклы. Длинные, тонкие пальцы мелко затрясло, а в груди набухало и росло удушающее, тревожное чувство, стягивая ребра, мешая совершать полноценные вдохи. Музыкант знал, что должно произойти дальше, поэтому быстро кинув через плечо, что ему нужно в туалет, спешно покинул помещения. В конце узкого коридора, за углом в закутке находилась уборная для персонала. Парень планировал закрыться в кабинке и переждать там паническую атаку, чтобы никого не тревожить. Но неконтролируемый, иррациональный страх поработил разум, лишая здравой оценки происходящего, сдаваясь перед гнетущим состоянием. Сердце внутри долбилось так неистово сильно и часто, что казалось встанет в любое мгновение, отчего страх перерастал в откровенный липкий ужас. Пространство начало расплываться перед глазами, Ноа шел на ощупь, опираясь о стену. В горле сильно пересохло и прошиб холодный, противный пот. Он делал мелкие, короткие глотки воздуха, ощущая, как испуг парализует, перекрывая возможность дышать нормально. Добраться до намеченной цели не получилось, ноги ослабли, став ватными. Молодой человек просто оседает в этом закоулке на пол, облокотившись корпусом на согнутые колени. Продолжение следует...