Останься до утра

Тур на удивление проходил спокойно. Ноа не ломало и не тянуло к плохим привычкам, он много читал, по-прежнему старался сохранять режим, хотя и ложился позднее. Если получалось, обязательно бегал по утрам, когда другие члены команды могли мучиться похмельем. Иногда даже присоединялся к ребятам во время веселья после концертов, потягивая бессменную газировку или легкий сидр, с удовольствием наблюдая за шумными обсуждениями друзей, взаимными подколами и придуряющимся Фолио, часто снимая его уморительные выходки и кривляния на телефон. После они вместе пересматривали эти нелепые ролики в дороге, лежа сзади в минивене, хохоча и утыкаясь в плечи друг друга. Рассмешить товарища барабанщику ничего не стоило, живая мимика, отсутствие страха показаться странным и набор забавных интонаций превращали его естественные реакции в комедийные сценки. Природная непосредственность часто позволяла парню говорить, что тот думает и практически всегда это порождало очередной прикол в компании, превращаясь в афоризм. Поэтому острые или саркастичные шутки от него били в цель точнее, заставляя Себастиана восхищаться и ухахатываться одновременно. Под самый конец гастролей многие участники групп решили собраться и хорошенько отжечь, тем более на следующий день в графике стоял выходной. Ноа прекрасно представлял какой оборот примет подобная вечеринка с участием большого количества рокеров и решил не искушать себя, оставшись почилить в номере. Но побыть одному удалось недолго, через час покой был нарушен. На пороге показался Ник с улыбкой до ушей. - Ты что здесь делаешь? Вроде, сегодня я живу с Николасом? - не пошевелившись с книгой в руках на кровати, только выгнув правую бровь, поинтересовался вокалист. - Я пожаловался на плохое самочувствие, предложил ему обменяться ключами, дабы он мог спокойно вернуться посреди ночи с тусовки и не разбудить тебя, - закрывая дверь, слишком довольно пояснил молодой человек. - Ты же понимаешь, что он ни на минуту тебе не поверил? - Это неважно, - сбрасывая кроссовки по пути, плюхаясь другу под бок, парировал парень. Они чередовали совместные ночевки, чтобы никто ничего не заподозрил. Только вряд ли кто-то задумался бы о собственных товарищах в подобном русле без веских причин. Но басист уже невольно оказался втянут в эту бессмысленную схему сокрытия непонятного рода отношений, каждый раз устало закатывая глаза. Брюнет не понимал к чему эти прятки. - Опять ты пропускаешь веселье? - этот вопрос в те дни звучал довольно часто и ответ всегда был примерно один. Ноа не желал быть причиной чьих-либо лишений, поэтому практически прогонял друга на тусовки с ребятами, но тот не редко отказывался идти совсем или специально сливался с гулянок пораньше. Музыкант шутил, что из Фолио выйдет прекрасный семьянин, а потом осекался про себя, понимая, что в каждой шутке есть доля шутки. Остальное правда. - Мне весело с тобой,- подняв огромные, карие вишни, в которых плескалось море обожания и запряталась еле заметная лукавая искорка, очень мило произнес Ник. - Не ври, - сведя сурово брови у переносицы, проговорил солист, а внутри замер от бархатного мягкого тона и лучистого открытого взгляда, обращенного в его сторону. Барабанщик не врал. Конечно, хотелось оторваться с ребятами и расслабиться на полную после интенсивной цепочки концертов, но существовали более важные вещи. Юноша приподнимается, невинно чмокает фронтмена куда-то в подбородок и кладет ему голову на грудь в районе сердца. Участившийся ритм глухим стуком приятно отзывался прямо под ухом. У Фолио даже проскочила мысль, что он мог бы придумать целую барабанную партию из этого естественного бита. Создать музыку из биения важнейшего органа особенного для него человека. - Через несколько дней конец тура и мы разъедемся опять. Надо успеть побольше времени провести вместе. Неожиданные слова быстро растаяли в воздухе, а оцепенение нет. Ноа многое бы отдал, чтобы навсегда остаться в этом уютном трогательном моменте. Вернувшись домой Себастиан отсыпался неделю, восстанавливал прежний режим, снова начал систематически бегать по утрам и убрал весь тот бардак, который оставил по отъезду. Социальные сети остались забыты, внимания удостаивались только личные сообщения и звонки. Поэтому впервые за несколько дней открыв ленту твиттера последнее, что хотелось узреть - это фото довольного Ника на катере, рассекающего какой-то водоем с подписью: «Прекрасно проводим время с любимой». У вокалиста жутко скрутило желудок, стянуло до мелкой точки, породив жгучую, противную пустоту. Тут же заблокировав телефон, он раздраженно откинул его в сторону, не глядя. С тихим стуком мобильный приземлился на пол. Музыкант не поднимал и не трогал смартфон до следующего утра, обходя, словно пораженный радиацией предмет. Парень злился на себя, на Фолио, на ни в чем неповинную девушку, в целом на этот чертов несправедливый мир. Бесился с собственной реакции. Весь этот коктейль из ярости тихо бурлил внутри, не получая необходимого выхода, прикрытый маской наигранного равнодушия и спокойствия. Ноа считал, что не имел права на подобные эмоции, потому что друзья ничего не обсуждали, ни в чем не признавались и не клялись. Они просто дарили друг другу тепло, ласку, заботу и поддержку. Такой рецепт от усталости очень помогал выносить крутые, но высасывающие до капли моральные и физические силы марафоны под называнием "туры по полтора месяца в отвратительных условиях". Данная своеобразная психологическая помощь, бонусом заканчивающаяся телесной разрядкой, конечно, возникла не на пустом месте. Их чувства однажды пробились сквозь, казалось, непригодную для того почву, по ошибке и не слабели. Только крепли, словно вопреки, игнорируя все адекватные причины, почему интерес должен был бы иссякнуть. Слишком сложно. Но усиливающаяся связь ребят невидимой якорной цепью повисла на двух шеях, соединяя таким жестоким способом. Вокалист промучился несколько дней. Сон снова пропал, поэтому исчезли силы на пробежки, появилась боязнь открывать социальные сети из-за опасения наткнуться на очередной триггер. И, конечно же, это случилось. Постоянно прокручивая ленты известных приложений, Себастиан будто противоречил собственному страху и подсознательно надеялся увидеть то, что окончательно сорвет предохранитель. Он сам не понял как всё случилось, но очнулся, когда костяшки пальцев пронзила тупая, сотрясающая боль, поражающая онемением всю руку. Несколько лет назад Ноа часто занимался членовредительством, не резался, а именно разбивал кулаки о твердые поверхности. Кажется, тут сработал старый рефлекс. В подростковом возрасте у него систематически была повреждена кожа на тыльных сторонах ладоней. Ужасно, но этот метод всегда помогал. Становилось легче. К сожалению, иного действенного способа унять душевные терзания молодой человек не знал. Потом парень научился перенаправлять даже самые негативные свои порывы в творчество, словно очищаясь таким образом, фильтруя разного рода переживания через музыку, делясь ею с миром. Помещая кусочек боли в каждую написанную песню. Селфхарм остался забыт на долгие года и вот снова возврат в исходную точку. Судорожно выдохнув, прижав поврежденную руку к груди, фронтмен уперся лбом о стену. Так нельзя, нельзя. Стиснув зубы, солист нашел лед в холодильнике, приложил к ушибленному месту и набрал брату Винсента. Как тот и наказывал. Кажется, самое время. Перспектива падения обратно в яму, чтобы уже точно разбиться о её дно, вызывала парализующий ужас и желание сопротивляться. Договорились, пока у Себастиана образовался промежуток между гастролями, вернуться к терапии, созваниваясь по видеосвязи. Уже спустя пару сеансов ему полегчало, пепел после взрыва осел и на ожог словно аккуратно нанесли мазь с охлаждающим эффектом. Для этого пришлось поделиться подробностями и рассказать, о чем так и не решился в прошлый раз, что явно было ошибкой. Никаких имен или конкретных фактов не называлось, фокусировались на самой сути, но большего и не требовалась, ибо разбирались эмоции и реакции только самого Ноа. Они, наконец, обсудили, какую позицию музыкант занимает в отношениях, его прошлые неудачи, почему не сложилось. Рикье давал различные психологические задания и в процессе их выполнения вокалиста озаряло, как в мультиках, только лампочка над головой не загоралась. Потрясающее чувство ясности, сродни с порывом свежего, прохладного ветерка в прекрасное, безмятежное солнечное утро. Осознание некоторых вещей приносило умиротворение, как и отвлечение на любимые занятия. Он с удовольствием погрузился в материал для нового альбома, практически поработив Джолли с Винсентом, которые приезжали на помощь почти каждый день, засиживаясь до ночи. Музыка всегда, в любой ситуации являлась для Себастиана спасением.